Текст книги "Доктора Бесконечности (ЛП)"

Автор книги: Лэнс Паркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

ПРОШЛОЕ
Я из Спицы

– Я был калекой много лет, – начал Савар, – но понятия не имел о том, что меня искалечило. Мои сны были ярче и насыщеннее, чем раньше, но, когда я просыпался, я не помнил ничего, кроме проблесков цвета или ощущения движения. Где-то была истина, она манила меня. Я чувствовал, что что-то следит за мной – красные глаза в небе, красные глаза на стенах, на полу, на потолке.

Последние десять дней всё было иначе. По ночам я… это всё брешь в пространстве-времени. Она влияет на сознание. У вас обоих из-за неё были кошмары. Теперь наступление ночи меняет меня, преобразует меня в прошлого меня, оставляя при этом текущие воспоминания. Оно превращает меня во что-то, что не есть мною, в искажённую злобную версию меня, в то, кем я мог бы быть. Почему именно меня? Потому что я был там, у её создания. Я видел лицо Бога.

Когда-то, будучи молодым и заносчивым, я думал, что могу изменить вселенную. В это верят все, кто только начинает жить. Несколько моих ровесников думали так же: твой отец, Хедин, твой наставник, леди Зурвана, и даже наш любимый Президент… хотя тогда он был всего лишь Канцлером. Вообще-то, это было ещё до того, как ты получил свою учёную степень, так что ты тогда, наверное, ещё не называл себя Доктором. Нет. Хедин так и был Хедином.

Полдень в Паноптикуме. Знамёна, солнечные лучи. Это было до или после твоей свадьбы? А как насчёт детей? Это было до того, как у них появились дети. Конечно же, до… Ты был гораздо моложе, стоял рядом со своим отцом. Ты… ты был очень похож на теперешнего себя. Мы играли в шахматы, я у тебя выиграл, и ты чуть не расплакался. До этого у тебя никто не выигрывал. Пока мы играли, взрослые говорили об астрономии. Оказалось, что ты знаком с пределом Чандрасекара. Как раз в этот день, утром, ты изучал чёрные дыры. Других это впечатлило, и я, из вежливости, тоже похвалил.

Но я планировал гораздо больше, чем просто изучать чёрные дыры и запомнить их названия.

Два миллиона лет назад Омега, Рассилон и другие направили свои звездоколы к Ккабе. Омега пропал, но остальные выжили. Энергия времени пропитала их, сделала их повелителями времени. Рассилон захватил чёрную дыру, провёз её по улицам Капитолия в величайшем из триумфальных парадов, которые доводилось увидеть вселенной. Бесконечное могущество, перемещение во времени, невероятные успехи в науке и технологии, изгнание всех противников. Галлифрей получил всё. Но Омега пропал. О, повелители времени никогда не забывали о нём, они чтили его имя. Но большая часть заслуги досталась Рассилону, как и большая часть добычи.

Я планировал не просто помнить Омегу, я хотел его спасти.

Галлифрей сбился со своего пути. Двадцать тысяч веков мы расточали наше великое наследие; нас устраивает наблюдение из пределов нашей личной утопии. Мы никому не служим, но мы и не правим. О, вы думаете, что я очередной Морбиус, намеревающийся собрать армию и завоевать вселенную; или какой-нибудь Марнал, отправившийся в невозможный крестовый поход. Нет. Ты думаешь так же, как и я, Доктор, хотя и не признаёшь это. Ты хочешь изменить вселенную, а начинаются перемены с дома. Вот почему ты вернулся – ты чувствуешь то, что приближается. Твой отец разделял наше мнение, когда-то и Президент тоже. Ты думаешь, что мы на пороге новой золотой эры. Я чувствую по её мыслям, что леди Ларна согласна с этим.

Это было довольно просто. Помнишь, что ты мне тогда, много лет назад, сказал о чёрных дырах? Да-да: «ничто не может вырваться из чёрной дыры». Ну, теперь-то ты знаешь, что это неправда. Достаточно всего лишь двигаться быстрее света, хотя на практике интенсивная гравитация сворачивает гиперпространство так же, как и обычное пространство-время, поэтому космические корабли не могут просто взять и полететь быстрее света, чтобы вырваться из чёрной дыры.

Да… молодец, Ларна. Мне говорили, что вы подаёте большие надежды. ТАРДИС. Я был тем, кто должен был направить свою ТАРДИС в чёрную дыру. Я должен был спасти Омегу и вернуть его обратно на Галлифрей, где он бы заслуженно занял место Лорда Верховного Президента повелителей времени. Это должно было быть так просто, и почему никто раньше до этого не додумался?

О да, Доктор, твой отец знал об этом. Одобрял ли он? Поначалу да. Но когда речь дошла до дела, он остался в своём уютном мирке. Во всяком случае, он наблюдал, пока это было возможно. Даже повелители времени не могут видеть то, что за горизонтом событий чёрной дыры. Я пересёк его в ТАРДИС. После этого он не видел, что было со мной, а я не видел, что было с ним.

После путешествия во времени, в кромешной тьме я увидел дверь. Она вела в другую вселенную, полную ярких красок и сладких запахов. Она вела в сад. Мой ТАРДИС остановился и я, надев должную защиту, вышел из него к этим воротам, разделявшим две вселенные. Вокруг меня всё было чёрным, кроме света, выходившегося из-за двери. Там было видно, там были запахи, но не было звуков. В чужом небе я видел птиц, я видел водопад, но я их не слышал. Я собирался перешагнуть порог.

Я колебался.

И он был там. Ом, древний бог повелителей времени, прикованный к небесам, как и говорилось в легендах. Я увидел его вдали, а затем ближе, он стал надо мной. Он заговорил со мной, но я не слышал его слов, а он не мог перешагнуть через порог в нашу вселенную. Рукой, одетой в перчатку, он поманил меня. А затем я понял, что если шагну туда, то пропаду, что это будет конец всего.

Он спросил у меня, чего я хочу. Он сказал, что может изменить прошлое, дать мне что угодно, чего бы я ни пожелал. Он показал мне моего друга, умершего за двадцать лет до этого. Он погиб во время шторма, его яхта пропала вместе со всем экипажем. Ом показал мне яхту, возвращающуюся в порт. Он показал мне видения того, каким могло бы быть моё прошлое, если бы я был главным астрономом, или если бы я покинул Галлифрей. Пожелай, что угодно, – говорил он, и прошлое вокруг меня менялось. Все ошибки моей молодости, все мои неудавшиеся достижения, профессиональные и личные. Всё могло измениться. Не хочу ли я быть прайдонцем, а не аркалианцем? Какой я хочу иметь титул, почётное звание, должность? Не хотел бы я быть женщиной, а не мужчиной?

Всё могло измениться, но оставалось тем же. Его голос шептал. Лишь помочь ему покинуть это ужасное место и вселенная станет моей. Ничто не было предопределено, ничто. Прошлое было нереально, настоящее было нереально, будущее было нереально.

От такой перспективы мои сердца наполнились ужасом.

«Я есть тот, кем я есть!» – закричал я.

Я сбежал. Я вернулся в ТАРДИС, захлопнул за собой двери и бросился к пульту. Полёт из чёрной дыры… ещё когда я летел туда, я переживал о том, как буду возвращаться. Такие путешествия до меня не предпринимал никто. Теперь технические детали не имели значения. Я должен был сбежать, иначе всё будет потеряно.

Мой ТАРДИС добрался до горизонта событий без проблем, но как только мы достигли этого последнего препятствия, нас атаковали. В отсеке управления повсюду были зелёные молнии, я чувствовал, как расходуется энергия, как угасает вокруг моего корабля Вихрь Времени. Я чувствовал, что внешняя оболочка ТАРДИС аннигилирует. Я делал что мог, боролся с рычагами.

Мой ТАРДИС визжал и скрипел, пытаясь вырваться. Время и пространство… там они совсем другие. Вещество и энергия не такие, какими мы их знаем. Наконец, простояв у консоли целый час, я вырвался; подумал, что вырвался. Я запрограммировал резкий набор скорости, чтобы унестись из этого ужасного места.

Но, посмотрев назад, я увидел, что крошечная часть моего ТАРДИС всё ещё застряла в чёрной дыре. Я посмотрел ещё раз, и увидел, что его держит рука Ома, она тянула нас обратно в дверь.

Я запаниковал. Я сказал ТАРДИС лететь, улетать. Но это же была не пещера, не пасть морского чудища, это был горизонт событий чёрной дыры! Сбежать было невозможно.

Непреодолимое количество энергии, пытающееся вырваться из непреклонной силы. Загадка для математиков! Но нет, леди Ларна, вы абсолютно правы. По определению, либо энергии было недостаточно, либо горизонт событий должен был отпустить меня.

Энергии было недостаточно.

О, мой ТАРДИС пытался. Он боролся, тянул, растягивался, как резинка, тянул себя через больше размерностей, чем мы можем себе представить. Всё это время я был у консоли. Всё это время я понимал, что ТАРДИС не вырваться.

Мне оставалось сделать лишь одно: я покинул свой корабль в спасательной капсуле. Позади себя я видел ТАРДИС, его внешняя оболочка растянулась и запуталась в себе, система-хамелеон непрерывно меняла конфигурацию, пытаясь удрать. Но безуспешно.

Я видел, как мой ТАРДИС, растянувшийся уже в иглу длиной около светового года, прекратил сопротивление. Он начал падать, скользить обратно в чёрную дыру, словно тонущий моряк. Я слышал его телепатический зов на помощь, я слышал, как он умолял: «Не бросай меня, не оставляй меня в этой ужасной темноте».

Падая, он прорвал дыру во времени, словно осталась царапина от цеплявшегося когтя. Как будто в странице книги проделали дыру. Я видел страницы позади наших, другие времена и пространства. Не параллельные вселенные, а переписанные вселенные. Реальность – как школьная доска, а история и память, и вещество, и время – лишь нарисованное на этой реальности мелом. Столько всего не написано, или набросано лишь в общих чертах. Небрежное слово, взгляд не в тот переулок и… и всё может измениться. У повелителей времени есть такие возможности, возможность уничтожить планету или изменить прошлое девушки. Мы пожираем время, как жуки поедают листья, а бактерии поглощают труп. Это могущество пугает меня. Ничто не в безопасности, ничто не свято.

Но эти наблюдения были для меня бесполезны. Я был один. Я был за пределами чёрной дыры, но в печально известном районе космоса, не имея достаточного количества энергии ни для вхождения в Вихрь, ни даже для передачи на Галлифрей сигнала бедствия.

Я написал имя увиденного мною на клочке бумаги: «OHM». Древнее имя пленённого Бога.

Я дрейфовал, на поверхности моей капсулы формировался лёд. Еда и вода закончились, воздух застоялся. Я не знаю, сколько я дрейфовал. Сто лет? Тысячу?

Они явились, когда я спал, прожгли непроницаемые стены моей спасательной капсулы. Это были сборщики мусора, они вошли ко мне, в темноту. Они блестели, как рубины и изумруды, у них были металлические ноги с суставами в непривычных местах и со стеклянными шипами.

Раса насекомых, – подумал я. Своими фасеточными глазами они смотрели на меня, на окружавшие меня технологии.

Я сказал им, как меня зовут и откуда я. Это их заинтересовало. Они заговорили со мной. Они задавали вопросы. Я не знал, настоящие ли они, или же плоды моего воображения. Я уже был далеко за тем пределом, когда перестаёшь понимать разницу.

Они разобрали мою капсулу на части – их руки были словно раскладные ножи, они развинчивали, отдирали, пилили, снимая панели, кабели, вычислительное ядро, осветители, пружины моего кресла. Они оторвали образцы ковра, стен, ткани моего скафандра. Они передавали это всё назад, к себе в корабль, без отдыха, безжалостно изымая из капсулы всё, что можно было забрать.

Затем они принялись за меня. Они взяли образцы моих волос, кожи, крови, выделений моих желез, спинномозговой жидкости. Этого им было мало. Они на мгновение остановились, пообщались друг с другом чирикающими голосами, а затем забрали мои глаза. Один без усилий удерживал меня на полу, а другой залез на меня, протянул руки к моим глазам, и из его пальцев вылезли тонкие лезвия. Я почувствовал, как мои глаза вываливаются из глазниц, удерживаясь только глазными нервами. Затем я почувствовал, что нервы выползают, словно клинок из ножен. Я всё ещё мог видеть. Я почувствовал, что другой, который меня держал, наклонился вперёд. Я услышал жужжание пилы.

Я слышал, как они уходят, заваривая за собой прожжённый ими вход. Мало им было бросить меня умирать – они бросили меня жить. Несмотря на это я кричал им вслед. «Вернитесь!» – кричал я, – «Не бросайте меня!» Но они ушли. Без глаз, без системы жизнеобеспечения, один посреди космоса, я видел всё. У меня было время и для мыслей, и для снов.

Ничто не реально.

ГЛАВА 8
Смерть повелителя времени

Доктор стоял рядом с Ларной, они вместе слушали рассказ Савара. Он слушал каждое слово, говоря тихим голосом лишь тогда, когда нужно было ответить на прямой вопрос. Его поведение было полной противоположностью Савару – тот шагал туда-сюда по всей комнате, его голос то поднимался, то опускался. Когда Савару не хватало физического присутствия или силы, он пытался компенсировать это злобой.

Его злость ужасала и завораживала. Глядя на гримасы Савара, Ларна анализировала его движения и структуру предложений, и понимала, что он сумасшедший, какое определение этому слову ни давай. Это, разумеется, было очевидно по действиям его другой личности: убийство, похищение, вандализм. Но Ларну беспокоило нарушение не уголовного закона, а физических. Повелители времени чувствовали проходящий сквозь них поток времени, более того, они помогали формировать окружавшее их пространство и время. Разумеется, это делали все разумные живые существа, их наблюдения помогали разрешить квантовые события, привести вселенную в её текущую форму в соответствии с четырьмя антропными принципами. Но повелители времени, благодаря своим уникальным возможностям и масштабам их технологий, влияли на вселенную сильнее, чем другие расы. Их победы в Войнах Времени во времена сразу после Рассилона помогли стабилизировать космос, они заложили основания современной, рационалистической вселенной. Мог ли сумасшедший повелитель времени оказывать противоположное влияние? Не могло ли его безумие стать заразным, повлияв, как вирус, на прошлое и будущее?

Закончив свой рассказ, Савар тяжело дышал, как животное. Доктор посмотрел на Ларну, та ему нервно улыбнулась. Доктор был способным телепатом, одним из самых сильных, кого знала Ларна, но Савар со своими способностями был в отдельной лиге. Она чувствовала, как его сознание скалилось на неё. Ещё один признак его умственной нестабильности? Что он не мог даже держать свои мысли при себе?

– Эффект может изменить прошлое? – спросил Доктор.

– Да, – спокойно ответил Савар.

У Доктора горели глаза. У них много общего, – подумала Ларна. Оба покидали Капитолий, посмотрели на вселенную, и вернулись уже другими. Но Доктора, конечно, его опыт обогатил в большей степени. Оба были исследователями, но Савар был опасен; то, что он увидел, оказалось пагубным, разрушительным.

– Изменение прошлого невозможно, – вмешалась Ларна. – Это мечта алхимика, как способность обратить энтропию или увидеть будущее.

– Повелители времени прошлого могли видеть будущее, – заметил Доктор.

– Это сказки, ненаучный бред.

Доктор посмотрел на неё и на какое-то мгновение улыбнулся:

– Именно так сказал Рассилон.

– Как бы вы воспользовались возможностью изменить прошлое? – спросил Савар.

Доктор отвернулся.

– Нам нужно обратиться к Совету, – тихо сказала Ларна. – Мы должны отвести Савара к ним, чтобы он всё им рассказал, – Ларна всё ещё не верила тому, что только что услышала. – Он убил Вейма, убил двоих повелителей времени, похитил меня и того стража…

Доктор кивнул и провёл тыльной стороной руки по её лицу.

– И он заплатит за свои преступления, – пообещал он. – Но у него ключ ко всему этому, в буквальном смысле. Всё это началось из-за повреждения пространства-времени, вызванного его ТАРДИС.

– Что вы там говорите? – спросил с другого конца комнаты Савар.

Все эти годы все, за исключением горстки людей, чувствовали себя рядом с Саваром не в своей тарелке. Все эти годы Ларна возмущалась тем, что остальные избегали его, насмехались над ним. И все эти годы они были правы: Савар был жутким, в нём было что-то зловещее.

– Мы должны обратиться в Совет, – согласился Савар. – Вы должны их убедить в том, что я прав.

– Нет! – мягко сказал Доктор. – Они меня не станут слушать. Они постараются обуздать Эффект.

Савар почесал подбородок:

– Этого нельзя допустить.

– Теперь вы совсем другое говорите, – сказала Ларна. – Вы же хотели спасти Омегу, или Ома, или кто там находится.

– Этого хочет слепой Савар, – согласился Доктор. – Но вы ведь этого не хотите?

– Моё другое «я» – слуга Ома. Я чувствую действие какого-то зла. Я хочу закрыть будущее, чтобы оно было недоступно. Отсюда мы можем закрыть брешь пространства-времени.

– А вы не сильно старались убедить в этом кого-нибудь! – крикнула ему Ларна.

Доктор стал между ними:

– Нет, он не старался. Хотя, если честно, объяснять пришлось бы долго… По его логике, Совет не имеет значения. Вселенной наступает конец, поэтому важность отдельных жизней стремится к нулю. Это, конечно, не та философия, с помощью которой можно завоевать много сторонников. Мы должны помочь ему рассказать об этом.

– Я согласен, – задумчиво сказал Савар. – Ещё не поздно предотвратить это.

Ларна снова разозлилась, от одного вида его лица, от звука его голоса.

– Почему ты слушаешь этого сумасшедшего?

– Я видел серую вселенную, – сказал Доктор. – Ничто не способно на это, только Эффект.

В его глазах блеснул ужас. Если он не может убедить её, то как он мог надеяться на то, чтобы убедить Совет?

– Но Станция сейчас в будущем, – сказала Ларна, указывая на экран монитора. – Это то, что случится со вселенной: она будет жить своим чередом. Будущее, которое видел ты, не происходит.

– Вы ничего не поняли, детка? – спросил Савар. – Пока Эффект активен, ничто не фиксировано. Будущее со Спицей – это одно из будущих, необязательно то, в которое попадём мы. У Эффекта есть возможность контролировать любой аспект времени и пространства, от мельчайшей частицы до Абсолюта. Нам нужно предупредить об этом Совет. Мы должны сказать им о всемогуществе того места.

– Это как раз то, чего нельзя делать, – возразил Доктор. – Если мы хотя бы упомянём об этих возможностях, мы лишь усилим их желание исследовать объект.

– Мы что, будем врать Совету? – спросила Ларна.

– Да, ради спасения вселенной. Идёмте.

***

ТАРДИС Норвала висела на месте, её сканеры начали регистрировать красивые изображения. Изображения и сопутствующие данные передавались на Станцию, где повелители времени и их компьютеры анализировали увиденное и готовили доклады.

Норвал, скрестив руки, рассматривал изображения на сканере, большую часть работы ТАРДИС делала сама. Если не считать размера, Спица казалась довольно понятной. Спица представляла собой трубу, словно огромный водосток или соломинка. Внутри неё как раз мог бы поместиться Галлифрей. Одним концом Спица была воткнута в чёрную дыру, это немного изогнуло её прямые линии, залило её жёстким излучением и гравитационным искажением. Этот конец Спицы окружали волны искажения пространства-времени: Эффект, который они заметили с Галлифрея. Они распространялись во все стороны от чёрной дыры как струи фонтана.

Спица была белая, как кость, гладкая и безукоризненно чистая. На ней не было ни кратеров, ни неоднородностей. Наверняка случались столкновения с астероидами, может быть даже и с более крупными объектами, но сама Спица не была повреждена. Ударяя по её поверхности, камни и льдины лишь оставляли грязные полосы, которые издали были почти не заметны.

Спектроскоп зарегистрировал что-то интересное, и как только Норвал это заметил, тут же раздался голос Магистрата:

– Норвал, подлетите немного ближе, – Магистрат назвал цифры координат.

ТАРДИС уже вносила необходимые коррекции в курс, её сканеры наводились на указанный район.

Норвал посмотрел туда.

Это было невозможно (хотя и не самое невозможное в этом артефакте), но часть поверхности самого дальнего от чёрной дыры конца когда-то имела биосферу. Она представляла собой лишь примерно одну сотую долю общей поверхности трубы, с такого расстояния она казалась точкой. Но это всё равно была огромная площадь: в миллион раз больше пригодной для жизни территории, чем могла предоставить сфера Дайсона[4]4
  Сфера Дайсона – гипотетический астроинженерный проект Фримена Дайсона, представляющий собой относительно тонкую сферическую оболочку большого радиуса (порядка радиуса планетных орбит) со звездой в центре. Предполагается, что развитая цивилизация может использовать подобное сооружение для полного использования энергии центральной звезды и/или для решения проблемы жизненного пространства.


[Закрыть]. Возможно, там было достаточно места для населения целой галактики. Когда-то там должны были быть искусственные солнца, обеспечивавшие население необходимыми светом и теплом.

Как и всё остальное во вселенной, они давно угасли. Вся огромная поверхность трубы была покрыта толстым слоем снега и льда. Это была не просто замёрзшая вода – хотя её бы хватило, чтобы наполнить сто тысяч галлифрейских океанов – там были и замёрзшие кислород и азот. Когда рассеялась последняя энергия вселенной, воздух остыл и замёрз, небеса рухнули, прикрыв собой города, покрывавшие эту часть поверхности. Самые высокие здания были высотой около десяти миль, они торчали из-под снега.

За несколько минут Норвал обнаружил как минимум сотню поселений, одно из которых было размером с континент. Архитектура представляла собой смесь стилей. Большинство зданий были построены из белого материала, возможно керамики. Судя по размерам и расположению дверей и окон, население состояло из гуманоидов примерно галлифрейского роста, и им нужны были дороги и пашни.

Люди вроде нас, значит, – подумал Норвал. Было ли это их последним пристанищем? Ковчегом, в котором жили последние жители вселенной? Если так, то они не дожили до конца. Даже раса, способная построить такой объект, не смогла предотвратить своё вымирание, когда вселенная вокруг них сжималась и исчезала.

Конец приближался долго: не было ни вмёрзших в снег тел, ни свидетельств того, что здания были раздавлены приливной волной снега. Но также не было свидетельств космопортов или попыток эвакуироваться.

– Между городами нет дорог, – заметил он.

– Нет, – сказал Магистрат, – но расстояния между городами так велики. Должно быть, они пользовались телепортами или летающим транспортом.

– Это если между городами вообще был хоть какой-то контакт. Нет ни космического мусора, ни сети спутников, ни искусственных лун. Вполне возможно, что города просто не знали о существовании друг друга. Архитектурный стиль у городов разный.

Голос Хедина:

– Тяжело судить, но некоторые здания выглядят гораздо старше других. Это место могло быть заселено очень долго… как минимум десятки миллионов лет. Умеющие путешествовать в космосе расы заметили бы этот объект с расстояния во много световых лет, он должен был доминировать на небосводах тысячи миров. Корабли могли прибыть сюда независимо друг от друга. Объект такой большой, что их сенсоры могли не заметить другую жизнь: цивилизации крупнее и могущественнее тех, которые видели большинство галактик, могли развиться и зачахнуть здесь, никогда не сталкиваясь со своими соседями.

– Есть ли какие-нибудь признаки жизни?

Норвал проверил:

– Я всё ещё далеко, и Эффект мешает осматривать объект, но если там и есть жизнь, её не может быть много. Мне подлететь ближе?

В ответ было молчание.

– Магистрат?

– Нет. Лучше действовать осторожно.

***

Савар шагал по Капитолию, Доктор шёл рядом с ним, Ларна сзади. Он чувствовал страх стражей у двери в Зал Наблюдения за Временем, возникший, когда он подошёл и Доктор попросил, чтобы их впустили.

Зал Наблюдения за Временем был наполнен гулом голосов тех, кто наблюдал с галереи, и машин камеры бесконечности. Это было публичное событие, на галереях было много народа, камеры записывали торжественные события для потомков. Главная Камера Наблюдения за Временем не изменилась с его дней. Галерея была в тридцати метрах над полом камеры, набитая до отказа плебеями, кричавшими так, словно это было театральное представление, а повелители времени под ними торжественно смотрели в пространство, словно это не было представлением.

Он осмотрелся:

– А где Совет?

– Совет присутствует, просто в другом месте, – тихо сказала ему Ларна.

Они стояли вокруг камеры и смотрели на изображение объекта. Судя по виду, изображение транслировалось из ТАРДИС. Было множество меньших изображений, увеличенные детали поверхности, замёрзшие города. Было такое ощущение, что там ледниковый период. Наверное, в будущем, когда нет солнц, все планеты такие. Доктор отошёл от них и пошёл к членам Совета.

– Что делает Доктор? – спросил Савар.

– Он пошёл поговорить с Советом. Они его ещё не заметили.

– Лорд Норвал, каков размер Спицы? – услышал он вопрос Президента.

– Она явно достаточно велика для шкалы Bdo, – объявил другой голос, и громкоговорителя. – Это труба длиной примерно один световой год, но диаметром едва пятьдесят тысяч километров. Один из концов погружён в чёрную дыру. Эффект искажения пространства-времени исходит из места их пересечения и излучает в видимом и соседних диапазонах спектра на расстояние до миллиона парсек.

– О да, – сказал Доктор, возвещая о своём присутствии. – Но, как говорят на Арракисе, «Если это кажется тебе большим, тебе нужно увидеть воробьёв».

Собравшиеся повелители времени начали поворачиваться в его сторону.

– Так значит, Доктор решил всё-таки удостоить нас своего присутствия, – сказал Кастелян Воран.

– Ага, и леди Ларна тоже показалась, – добавил Пендрел. – Кажется, это называется синхронностью.

Савару показалось, что он чувствует, как Ларна краснеет. Сам Президент отошёл от группы и вместе с Доктором шёл к ним. За ними шёл Кастелян.

– Лорд Савар! – слабым от старости голосом произнёс Президент.

Савар склонил голову, как полагалось.

– Лорд Президент, – сказал Доктор. – Галлифрей столкнулся с величайшей опасностью.

– Да, но также и с большой возможностью.

Это сказал Магистрат, стоявший рядом с Президентом. Он думал, что Магистрат в далёком будущем.

Выражение его лица, должно быть, выдало его замешательство.

– Это проекция, – объяснила ему леди Ларна, – а настоящий Магистрат на Станции.

Савар повернулся к этому фантому Магистрата:

– Вы знаете, что вы нашли?

– Ещё нет, – признал Магистрат. – Похоже, оно галлифрейского происхождения.

– Да уж, – прошептал Савар.

– Будь очень осторожен, – сказал Магистрату Доктор. – Этот объект – остатки ТАРДИС, потерпевшей крушение при попытке вырваться из чёрной дыры. Она прорвала дыры в континууме пространства-времени. Эти дыры сформировали Эффект. Должно быть, также столкновение временной энергии из ТАРДИС и анти-времени из коллапсирующей вселенной, что означает… – его голос затих. – Ну, в этом я не совсем уверен.

Президент начал сопоставлять кусочки информации.

– Вашей ТАРДИС? – спросил он.

Савар кивнул.

Несколько советников начали вполголоса переговариваться. Повелители времени присягали защищать линии времени, а это нарушало все законы.

– Этот объект – богохульство, – сказал один из монахов.

– А как вашей ТАРДИС удалось вырваться? – спросил Магистрат.

– Это довольно просто, – объяснила Ларна. – Согласно принципу неопределённости некоторые частицы из чёрной дыры время от времени оказываются за пределами горизонта событий. Со временем любая чёрная дыра испаряется. Чёрная дыра на мониторе та же, в которую полетел на ТАРДИС Савар, но за прошедшие эпохи она немного ужалась. Меньшая масса означает меньшую гравитацию. Когда Савар попытался вырваться, у него почти получилось – в далёком будущем сбежать из чёрной дыры гораздо проще.

Кастелян озадаченно спросил:

– А как вообще ваша ТАРДИС попала в чёрную дыру?

– Савар производил научное исследование гравитации, – быстро сказал Доктор.

Савар почувствовал дискомфорт Президента.

– Но почему это исследование нельзя было провести с Галлифрея? – это были беспокойные вопросы с галереи и от членов Совета.

– Потому что, Кастелян, – спокойно сказал Савар, – иногда для того, чтобы узнать о неизвестном, приходится высунуть нос за пределы Купола Капитолия.

С галереи донеслись смешки.

– Вы не правы, лорд Савар, – сказал старческий голос. Вперёд вышел Хранитель Матрицы. – Матрица – хранилище всего знания. Она содержит все математические аксиомы и научные принципы, которые управляют вселенной, и может применять их гораздо эффективнее любого галлифрейца. Для Матрицы нет загадок.

– У её знаний есть пределы, – утверждал Савар. – Ваши амбиции, быть может, и не выходили за рамки получения учёных степеней и бессмысленных церемониальных титулов. А мои выходили.

– И в чём именно были ваши амбиции? – спросил Кастелян.

Савар улыбнулся.

Доктор схватил его за руку.

– Савар, не надо… – предупредил он.

Савар высвободил руку, поднял голову, и впервые обратил своё лицо к галерее:

– Я планировал спасти самого Омегу!

В первые моменты никто не знал, как на это реагировать. В том числе и Кастелян.

– Омегу? – всё, что он смог сказать.

Повелители времени снова поворачивались в сторону камеры бесконечности. Савар чувствовал их смятение, они пытались осознать увиденное; он наслаждался хаосом, который ему удалось создать в таком упорядоченном месте.

– Моя самоуверенность была так велика, что я подумал, что смогу освободить величайшего из нас из его вечной гробницы.

– Так значит, вам удалось. По прошествии стольких лет Омега найден, – в голосе Президента были нотки благоговения.

Лорд Хедин вышел вперёд:

– Мы должны приземлиться и завершить вашу великую миссию.

– Там не Омега, там что-то несравненно более опасное!

Но они не слушали мольбы Савара.

Доктор понял, что теряет контроль над ситуацией. Он предпринял последнюю попытку:

– Нет, нет. Там огромная опасность. Магистрат, держись подальше от Спицы…

– Уничтожьте её! – проревел Савар.

– …и возвращайся на Галлифрей.

– Такой приказ может отдать только Президент, – высокомерно напомнил Доктору Кастелян.

– Президент? – умолял Савар.

Старик был спокоен. Савар почувствовал его мысли. Президент изучал Омегу, он написал о нём дюжину книг. Время, в течение которого он занимал свой пост, было посвящено восстановлению репутации Омеги. Это станет кульминацией его президентства – отречение от поста ради Омеги, ради его коронации первым Лордом Верховным Президентом со времён самого Рассилона.

– Нет! – крикнул Савар. – Нет!

– Мы должны воспользоваться этой возможностью, – сказал Президент. – Не только Эффектом, но и самим Омегой!

У Доктора ничего не вышло. Сейчас Президент скажет это, сейчас он разрешит своей экспедиции приступать. Доктор что-то говорил, но у Савара не было времени слушать.

Он запустил руку в складки своей мантии и взял силовой нож.

– Нет! – крикнул Доктор. Савар знал, что Доктор кричит ему, но это уже не имело смысла.

Сжимая кинжал, Савар прыгнул. Как было и со всеми предыдущими жертвами, он телепатически воспринимал чувства Президента. Он чувствовал страх, пробежавший по спине, холод в ускорившихся сердцах. Усилившееся биение сердец лишь облегчало точный удар. Глаза, которых у него не было, были широко раскрыты от ужаса. Но он не позволил своим эмоциям помешать ему сделать то, что было нужно сделать.