Текст книги "Рай: правила выживания (СИ)"
Автор книги: Лена Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
– Проскуриным, – ответил на мой не высказанный вопрос Бьорг. – Мария, нам пора лететь в Тахонг.
То есть, в их подпольной лаборатории всё же задействованы аграрные академики? Да, я знала, где находится Первая Земная. Про Тахонг даже песня есть – "Город в Монгольских бескрайних степях – город-красавец…". Как-то так. Кажется. А вот что Проскурин М.А. – это Михаил Андреевич, я совсем позабыла. Нехорошо.
– Я готова.
– А вы меня не разочаровали. Надеюсь на успех вашей миссии и, традиционно, желаю вам ни пуха, ни пера.
Странные у них тут традиции…
– К чёрту, – ответил Бьорг. – Зои, свободный кар.
– Секунду, Бьорг, – ответил ИИ.
Стефани усмехнулась и приказала разблокировать выход. И лишь после этого мы смогли покинуть её кабинет. Оказалось, что милый домик секретчиков всё же оснащён скоростным лифтом. И, судя по количеству кнопочек, насчитывал 47 подземных уровней. Мы вышли на минус восьмом. Там располагался обширный ангар, заполненный едва ли на треть. Сверхскоростными аэрокарами с разными эмблемами. Наряду с медицинской службой и службой спасения была и наша, УВБЗ.
Бьорг уверенно прошёл к крайнему кару в освещённом ряду. На нём не было никаких знаков, кроме регистрационного номера.
– Удачного полёта, – попрощался с ним ИИ.
Послышался щелчок – двери открылись, и я, не дожидаясь повторного приглашения, быстро уселась на пассажирское кресло.
– Пристегнитесь, Мария, – велел Бьорг.
Пристегнулась и с интересом понаблюдала через прозрачную крышу, как высоко над нами расходится потолок и где-то там синеет небо. Хотя почему где-то? Кар свечкой взмыл ввысь – и вот она, синева.
– Включите борткомп, я приготовил для вас дело Маши Петровой.
Я молча протянула руку и коснулась тёплой панели. Бортовой компьютер активировался не сразу, сначала Рейвенсону пришлось дать ему разрешение, а потом ввести код. Потом он бросил мне карту памяти и, приложив её к считывающему порту, я, наконец, увидела воочию своё новое тело.
Оно было очень молодым и, с точки зрения мужчин, привлекательным. Я покопалась в памяти, и она выдала мне столь же древний, как с виду и вилла Барталечче, термин – сексапил. Этого сексапила в Маше было чересчур. А вот от всего остального мне захотелось взвыть.
Ручки-ножки тоненькие, худоба просто бросается в глаза. Коэффициент мышечной массы отрицательный! Она хоть раз на тренажёрах занималась?! А… импланты? Ни одного?!!
– Разворачивайтесь. Я отказываюсь менять своё тело на… вот это.
– Не капризничайте, Мария, – мягко сказал Бьорг. – Вы справитесь, я в вас верю. К сожалению, чаще всего мы работаем в давно сложившихся условиях. Нет у нас другого варианта, кроме Маши.
– Вы не понимаете! Я не смогу выполнить задачу, будучи… в ней.
– Придётся, Мария. От вас зависит будущее Земли.
Вот только не надо пафоса! Я… моё тело – моё оружие, ладно бы дали что-то не хуже, так нет!
– Я отказываюсь. Считаю, что миссия невыполнима.
– Что конкретно вас не устраивает? Миловидная девушка, все показатели по всем системам в норме, здорова, активна, что не так?
Он ещё спрашивает??!
– Девушке всего двадцать один год. Как можно в её возрасте довести организм до состояния полной детренированности?! Она же вообще ничем не занимается!
– Она работает.
– Я имею в виду – спорт. У меня в её возрасте…
– Мария, – жёстко перебил Бьорг, – вы забываете, что она простой человек.
– Именно! – не сдавалась я. – Такие и становятся жертвами преступлений, потому что не могут дать преступнику элементарный отпор!
– Очень хорошо, – вкрадчиво проговорил Бьорг, делая аккуратный вираж, – значит, вы расписываетесь в собственной беспомощности? То есть знаменитый мозг капитана Афонасьевой – всего лишь миф? И всё, чего вы добились, лишь последствия занятий боевыми искусствами?
Знаменитый мозг? Он… Да он… просто издевается!
– Очень жаль, Мария, очень, – продолжал сокрушаться секретчик. – А Светличный говорил о вас, как об одном из лучших своих аналитиков. Если остальные сотрудники УВБЗ ещё меньше используют свой интеллект, я искренне сочувствую генералу.
Так. Вот не надо пытаться взять меня на "слабо". Бессмысленно и бесполезно. Но за ребят обидно. И за Светличного.
– А врать мне не стоит. Светличный – фигура не вашего уровня.
– Я же не утверждаю, что он говорил со мной. Он говорил о вас, и если вы, несмотря на всё недовольство, завершите миссию успешно, то услышите запись его слов.
Вот ещё. И без него знаю, что генерал мог сказать о своевольной подчинённой. У Светличного вообще богатый словарный запас.
– И, кстати, если вас не устраивает тело Маши, всегда можно начать с базового комплекса для новичков, а там уж довести его до совершенства.
Он точно издевается.
– Я занимаюсь всю жизнь, как можно довести чужое тело до совершенства за… время небольшой студенческой экспедиции?
Тут меня посетила не совсем приятная мысль. Может быть, я неверно представляю себе масштабы этой… аграрной затеи? И экспедиция продлится много лет? Я с подозрением уставилась на Бьорга:
– Сроки выполнения задания?
– Мьенги дали допуск на стандартный месяц. Но если всё пойдёт хорошо, мы надеемся на продление…
Я выдохнула. Ну и что он мне тут втирает? Как я успею за это время что-то сделать – вообще, а не только с телом. На огромной планете найти пропавшего биолога – за стандартный месяц?!
– Вы ставите заведомо невыполнимую задачу. Хотя бы какие-то зацепки по Петрову есть?
– Мария, вы забываете про нашего человека на АстразетаРай. По прибытию может оказаться так, что он уже нашёл биолога.
– Это единственный выход, потому что… в теле Маши я вряд ли смогу что-то сделать.
– Сможете, Мария, сможете. Или вы – не Мария Афонасьева?
Гад! Не поведусь!
– Мария Афонасьева умерла.
– Да, как я мог забыть! Мы же не обговорили с вами, какую фамилию вы хотите получить при восстановлении на службе в УВБЗ. Простите, нужно было спросить раньше. Но…
Да плевать. Какая разница?
– Мне всё равно.
– Совсем? Тогда предлагаю Петрову. Очень удобно. Представляете, сколько в мире Марий Петровых? И как легко вам будет с такой фамилией?
– Петрова – так Петрова. Говорю же – всё равно.
Миссия невыполнима. Значит, впереди меня не ждёт никакое восстановление. Даже в том случае, если секретчики выполнят своё обещание, я-то свою часть сделки, благодаря негодному телу, завалю. Как же паршиво!
– Мария, мне не нравится ваш настрой.
– Отправьте меня туда в моём родном теле, и я гарантирую результат.
– Это не возможно. Сканы и ДНК всех членов экспедиции уже у мьенгов.
– Почему нельзя задействовать тела студентов? Или в экспедиции нет ни одной женщины?
– Есть. Но их миссия так же важна для Земли, как и ваша. Мы должны рационально использовать все ресурсы. И, если на то пошло, ваше замечательно тренированное тело не смогло ничего сделать против высокой дозы снотворного.
Эпитеты закончились. Отставить эмоции! Мария, соберись! С-с-секретчики…
Я не позволила себе даже сжать зубы. Напротив, мило улыбнулась и продолжила:
– И переводчик – мужчина?
– Переводчик – женщина, – ответил Бьорг. – Но и её задействовать в операции нельзя, поскольку…
– Дайте угадаю. Её миссия столь же важна?
– Тело у неё ещё менее подготовлено.
Так не бывает – куда ещё-то? Теперь я понимала, откуда возникло то чувство громадной подставы.
– Но хотя бы импланты можно поставить?
– Мария, вот скажите мне, сколько у вас имплантов?
Да будто он не знает. Четыре. Детоксикант, анальгетик и два инфекционных. Как раз через пару месяцев планировала поставить пятый – усилитель. Стоп. Бьорг хочет сказать, что и импланты мне не помогли в ситуации с ядом?! Мерзавец Крон! Да все они мерзавцы! И мерзавки – ну, чтоб никого не обделять.
Но я – всё ещё Мария Афонасьева, чтобы там себе не думала на этот счёт секретная служба! Я выкручусь. Даже если придётся прыгнуть выше головы. И тогда посмотрим, что вы скажете про мой "знаменитый мозг"!
Бьорг по своему истолковал моё молчание.
– Мария, сами посудите, ни один из стандартных имплантов не поможет в условиях другой планеты.
Я ухватилась за слово "стандартный":
– Пусть сделают то, что поможет. Никогда не поверю, что у секретной службы нет доступа к космическим разработкам.
– Ладно, – вдруг согласился секретчик, – я поговорю на этот счёт с руководством. Ничего не обещаю, сами понимаете, но… вдруг.
Вдруг. Такое ощущение, что всю эту операцию они готовили под грифом "вдруг". Да если бы я так работала, то…
– У вас есть дела других участников экспедиции? На кого-то я могу рассчитывать?
– Только на себя, Мария. Контакт с нашим человеком – в исключительных случаях.
– Ясно. Связь с Землёй?
– Только из помещения посольства-представительства. Канал Тахонга. Если нужно будет что-то сообщить мне, обращайтесь к Проскурину.
– Проскурин тоже секретчик?
Я старалась ничем не показать своё разочарование, но, видимо, оно было настолько сильным, что… Бьорг проникся.
– У вас сложилось превратное мнение о наших сотрудниках, Мария. И, откровенно говоря, я не совсем понимаю, почему. Ведь вы же – не простой обыватель, а…
– Вы не ответили на мой вопрос, – перебила я.
Распинаться о том, как лояльно следует относиться к секретчикам, можно долго. Но, извините, не при мне.
– Проскурин сотрудничает с нами, но, в данном случае, всё проще. Он будет в эфире, а я буду рядом.
А ещё рядом будет моё тело… Выполняющее функции секретаря ректора Первой Земной.
– Я ваш куратор, Мария, спрашивайте, никогда не стоит стесняться задавать вопросы.
– Я уже задала. Как я могу посмотреть дела остальных членов экспедиции?
– Мы скоро прилетим. На месте я предоставлю вам все материалы, а пока – список студентов и дело их научного руководителя – устроят?
– Давайте.
Бьорг бросил мне другую карту памяти, и я углубилась в дело. Илья Петрович Двинятин, 39 лет, биолог, биотехнолог, ПЗАА, зам. зав. секции биотехнологий мьенгов, степень такая-то, степень сякая-то, не женат, не привлекался, научные работы… Дальше шёл список длиной в четыре страницы. Скажу честно, после первых двух заголовков я уже больше ничего не читала. На таких словах можно запросто язык сломать.
Наверное, такой же фанатик, как и Петров. Хотя по скану не скажешь. Глаза умные, но взгляд скорее рассеянный, скулы широковаты, подбородок зарос щетиной, а уголки губ слегка приподняты, будто их хозяин раздумывает – улыбнуться или нет. Худощав, но в меру, мышцы присутствуют, а остальное – при знакомстве. В целом мнение о нём положительное.
Теперь студенты. Ну что… по списку:
Джеро Анастази
Дегри Серж
Климов Павел
Комаровски Владис
Логинов Андрей
Максимова Татьяна
Милёшин Михаил
Поделан Сунибхо
Серов Аркадий
Смит-Дакота Лайза
Сэтмауер Кирилл
Тулайкова Елена
Тхао Лоонг
Ю Ингвар
Третий курс, факультет биотехнологий. Четырнадцать человек, плюс Двинятин, плюс переводчик. Итого, шестнадцать… поводов для головной боли.
– Все третьекурсники? Почему – они?
– Они лучшие, – доходчиво пояснил Бьорг. – Надежда Земли.
– Кто-нибудь знает о том, что Петров пропал?
– Из них? Нет.
– А вообще?
– Его дочь и Проскурин.
– Я – знаю?
– А вы – нет. Вы просто летите навестить отца, которого не видели более полугода.
– То есть, мне предстоит изображать…
– Напуганную девочку, в которой никто не должен заподозрить агента секретной службы.
Напуганную? Нет, я, конечно, смогу… Наверное.
– А это обязательно? Можно как-то без особых эмоций? Я же не профессиональная актриса.
– Можно. Но чтобы вас не заподозрили ни при каких обстоятельствах. Подлетаем, Мария Александровна, приготовьтесь.
К чему? К посадке? А… Челюсти лязгнули, смыкаясь, в момент, когда кар стал падать – просто падать вниз.
– Двигатель включи! А-а-а!!!
Секретчик мой вопль проигнорировал. Ну, вот и всё. С такой высоты – даже хоронить будет нечего. Я не зажмурилась, хотя очень хотелось. Всё-таки смерть надо встречать с открытыми глазами. Но примерно на высоте 300 метров падение вдруг замедлилось (высоту определила, потому что когда-то нас обучали прыжкам с аэродосками). Бескрайняя монгольская степь мягко расступилась под нами, и кар рухнул в такой же подземный ангар, как и в точке отправления. Только здесь его приняли магнитные подушки.
– Трудно было предупредить? – рявкнула я.
– Я предупредил, – флегматично отозвался Бьорг. – Поторопитесь, нам ещё в Академгородок.
До града аграрных академиков мы добрались по ветке монорельса, проложенной частично под, частично над землёй. Надо сказать, что вагон был совсем пуст, и, насколько я поняла, приспособлен под нужды секретчиков.
А дальше пришлось идти пешком, то и дело лавируя между спешащих студентов. Перед Бьоргом они просто расступались. Может, присмотреться к нему получше?
– Нам в административный корпус, – бросил он на ходу.
Догадалась, хотя… Привыкай, Мария. В теле Маши к тебе будут так относиться все.
В административном корпусе нас встретили приветливо. Можно сказать, под ручки отвели на ректорский этаж. Там, кроме секретариата, располагались, кажется, архив и кадровая служба, но я на этом внимания не заостряла. Зато, взглянув в большое зеркало, отметила, что выгляжу как обычно. Без зелёных линз – так даже и лучше.
– Волнуетесь? – шепнул Бьорг.
– О чём? – без эмоций ответила я.
Конечно, волновалась. Абсолютно спокойны только трупы. Секретчик понимающе усмехнулся – тебя бы, гад, на моё место! – и приложил ладонь к панели рядом с шикарной дверью – белой, из матового стекла посередине, с никелевыми накладками по бокам. Дверь тут же отъехала в сторону, пропуская нас в огромную приёмную. Там стояли диваны, стулья и кресла – в несколько рядов, горшки с экзотическими растениями – на полу и нескольких стеллажах с подсветкой – и гигантских размеров стол с несколькими мониторами и кучей визоров.
Там, за столом, я живьём увидела своё будущее тело.
– Машенька, Проскурин у себя? – поинтересовался Бьорг.
Ни здрасьте вам, ни до свидания?
Но сексапильная блондинка просияла на него своей улыбкой и ответила:
– Проходите, Михаил Андреевич вас ждёт.
У меня чуть скулы не свело от такой реакции на секретчика. С другой стороны, она же может и не знать, кто такой Бьорг. В любом случае, с девчонкой надо налаживать контакт, потому что у неё останется мой тело! И я не хочу, чтобы за месяц она его запустила так же, как своё. Поэтому я тоже мило улыбнулась и сказала:
– Добрый день. Я Мария. А вы – Маша?
– Здравствуйте, Мария, – тепло улыбнулась она. – Только у нас уже вечер. Проходите, пожалуйста, в кабинет.
– Мария! – прогремел за стеной глас Рейвенсона.
И я вошла, оставив Машу за дверью.
Всемирно известный учёный и первооткрыватель планеты-рая, на которую мне очень скоро предстояло попасть, стоял у окна и разглядывал меня. Я, в свою очередь, уставилась на него во все глаза. Если Проскурин и постарел, то совсем немного. Глыба, а не человек! Он был немного выше, чем я себе представляла, плечи и руки, как у борца, живот, правда, слегка выпирал, но когда мужчине за сто, это уже не так важно.
Лицо и лысина самого знаменитого аграрного академика потемнели от загара. Не удивительно, ведь в Тахонге больше всего солнечных дней (опережает его только безусловный рекордсмен – пустыня Калахари), а Михаил Андреевич, видимо, продолжал регулярно бывать на всех подконтрольных ему полях, степях и опытных делянках. Ведущие каналы регулярно освещали жизнь Первой Земной и её ректора, поэтому я и была так хорошо осведомлена.
Между тем Бьорг представил меня, как лучшего оперативника особого отдела УВБЗ.
Тёмные глаза из-под морщинистых век последний раз обвели всю мою фигуру, и Проскурин спросил:
– Почему она?
– Она – лучшая, – ответил Бьорг.
– Вы повторяетесь. Милая барышня, чем вы заслужили доверие секретной службы, и почему я, – это местоимение он выделил голосом, – должен доверить вам безопасность экспедиции?
Это снисходительное "барышня" – даже не из прошлого, из позапрошлого века! – окончательно вывело меня из себя. А когда меня выводят из себя, я становлюсь… Неважно.
– Я не просила о доверии. Ни у секретной службы, ни, тем более, у вас. Более того, огромным удовольствием будет узнать, что не подошла для вашей великой миссии, и вернуться назад.
– Дерзит? – спросил Проскурин у Бьорга, на что тот покачал головой и ответил:
– Нервничает немного. Но на самом деле Мария справится.
– Тем более, что никого другого секретная служба на моё место не выделит, – продолжила я. – Нет у них более таких барышень, как я.
Бьорг усмехнулся уголком губ:
– У нас никаких нет, Михаил Андреевич. Мария – капитан УВБЗ, привлечённый специалист, так сказать. У неё самая высокая раскрываемость в отделе, а вашего ученика и друга надо искать. Она найдёт, у капитана Петровой мёртвая хватка.
– Как я вижу, капитану Петровой тоже не предоставили выбора? Нет-нет, не стоит, – остановил Проскурин готового начать защитную речь Бьорга. – Я всё понимаю, это ваша работа.
А он соображает. Вот только это его всепонимание… Ладно, надо брать быка за рога, ведь Проскурин – мой единственный свидетель, способный рассказать о том, что ждёт на Зелёной планете. И поскольку я всё ещё была не в себе, то начала допрос стандартно:
– Михаил Андреевич, вспомните и расскажите о том, что вы видели. – Опомнилась и добавила: – На планете Рай, я имею в виду.
Бьорг расхохотался. Через пару секунд я тоже позволила проявиться улыбке, а Проскурин удивлённо переводил взгляд с меня на веселящегося секретчика.
– Вот видите, – сквозь смех проговорил последний, – я же говорю, у неё хватка… железная! Это она вас допрашивает, – и он опять рассмеялся.
Проскурин скупо улыбнулся и спросил:
– А что, вы не предоставили капитану Петровой никаких материалов по цивилизации мьенгов?
Как это типично для свидетелей… Вот все стремятся переложить ответственность на уже готовый носитель информации. "Видели запись?", "Я уже всё рассказал вон тому сержанту…", ну, и так далее…
– Михаил Андреевич, – ждать ответа Бьорга я не собиралась, – от вас просто удивительно слышать подобное… Ведь вы, как никто другой, должны понимать значимость информации из первоисточника. Вы были там и всё видели своими глазами! Так расскажите!
Бьорг продолжал посмеиваться, но, тем не менее, вмешался:
– Михаил Андреевич, материалы Мария обязательно посмотрит, но было бы очень неплохо рассказать ей о вашем видении ситуации. Вы располагаете временем?
– Хорошо. Вам по порядку?
Я с энтузиазмом закивала. И Проскурин рассказал, что планету Астразета-R-альфа-1i населяют мьенги, удивительные создания, которые пошли по пути единения с природой своего мира. Они постигают сущее не извне, как наблюдатели – это свойственно людям, а погружаясь вглубь. Дальше следовали термины, которые я без словаря не переведу. Но по сути всё было ясно – мьенгам не понравилось потребительское отношение людей к природе, поэтому они быстро свернули все контакты.
Проскурин долгое время был единственным, кто смог заслужить их уважение. И, насколько я понимаю, именно он добился разрешения на открытие Земного посольства-представительства.
– Расскажите про посла-представителя. Он знаком вам лично?
– Да, разумеется. Хон замечательный биолог, для него возможность постоянно находиться на…
– Биолог? – сочла возможным перебить академика я. – Как биолог может возглавлять наше посольство, разве для этого не нужно специальное образование?
– Мьенги не позволили бы обычному человеку остаться на планете. Они каким-то образом мгновенно определяют наш статус. И его взаимосвязь с природой.
– То есть, – я перевела вопрошающий взгляд на Бьорга, – там нет ни охраны, как в любом нормальном посольстве, ни…
– Служба безопасности есть, – ответил тот, – капитан Сергиенко – биолог-любитель, на Земле давно бы вышел в отставку по выслуге лет, но заменить его на АстразетаРай некем.
Роскошно. Да все эти биологи потому и не могут договориться с мьенгами, что не умеют!
– Кто ещё из людей находится на планете?
– Секретарь посольства – жена посла-представителя, их дочь – школьница – и советник по культуре.
Ну надо же… Вот и человек секретной службы.
– Хорошо. Расскажите мне о Петрове.
– Саша… мой ученик. Он настолько проникнут идеей слияния человека с природой, что мьенги приняли его с распростёртыми объятиями. И его результаты впечатляют…
Дальше опять шли непереводимые на нормальный язык термины, из которых я разобрала только один – биотехнология.
Всё это замечательно, но как я должна искать Петрова – по результатам его работы?
– Простите, а что за человек Александр? Я имею в виду – склонен ли он к риску или, наоборот, осторожен, эмоционален или закрыт, что любит…
– А, да, конечно. Саша очень хороший, добрый и общительный. Да это вы лучше у Машеньки спросите, всё же мы с ним больше говорим на профессиональные темы, а она – его дочка…
Добрый и общительный? Как-то не вяжутся эти определения с маньячным взглядом Петрова.
– Хорошо. Тогда ещё один вопрос – почему вы считаете, что он пропал, тогда как посол-представитель уверен в обратном? Или это безоговорочное доверие к секретной службе?
– Саша должен был выйти на связь со мной – как обычно, мы договорились об использовании канала посольства – и не вышел. Он очень ответственный, знает, что я жду его сообщения, и обязательно бы отослал мне все материалы.
– А не могло быть так, что он увлёкся своими исследованиями на втором континенте и просто… забыл?
– Что вы. Во-первых, он не планировал ехать на второй континент, и на первом дел хватает. Во-вторых, я повторяю. Он человек идеи и очень ответственный.
– Хорошо. Тогда с чего посол решил, что он уехал?
– Я не знаю. Но Хон – не предатель. В этом я абсолютно убеждён. Возможно, его ввели в заблуждение…
– Кто? Мьенги? – тут же уцепился за его слова Бьорг.
– Мьенги? – раздумчиво повторил академик. – Я не уверен, что они вообще способны солгать. Мне, во всяком случае, всё говорили прямо.
– Михаил Александрович, – внезапно послышался голос Маши из многоканальника на столе Проскурина, – в лаборатории агропсихологии внештатная ситуация, Азранян требует вашего присутствия.
– Скажи ему – подойду, но позже, – ответил академик. – Не аспирант, справится.
– Он говорит, что синяя плесень…
– Михаил Александрович, мы с вами ещё встретимся, – перебил её Бьорг. – С Марией вы познакомились, а сейчас нам надо побеседовать с Машенькой. Мой привет Азраняну.
– Обязательно передам, – ответил Проскурин, как мне показалось, с облегчением.
– Всего доброго, Михаил Александрович, – вежливо сказала я вслед за Рейвенсоном, выходя в приёмную.
– Машуня, – обратился академик к своему секретарю, – расскажи капитану Петровой про папу. И потом иди, поздно уже.
– Хорошо, Михаил Александрович, – ответила она, вставая из-за стола. – Ваш кар ждёт.
Проскурин помахал нам всем рукой и вышел. Бьорг, напротив, с удобством расположился в большом кожаном кресле, приготовившись и далее курировать мои действия. Жаль… Лучше бы самой пообщаться с девчонкой, без лишних глаз и ушей, но та опять радостно улыбнулась ему. Может, при секретчике разговор пройдёт эффективней?
– Маша, – начала было я, но тут…
Она подбежала ко мне и схватила за руку.
– Мария, найдите моего отца, я умоляю вас! Я просто схожу с ума, представляя его в тех непроходимых джунглях – одного!
Её подбородок задрожал, губы жалко скривились… Я терпеливо переждала ураган её эмоций, а вот Бьорг… удивил. Он вскочил, подбежал к нам с упаковкой носовых платочков, потом живо метнулся к окну, нацедил из установки воды и стал отпаивать девчонку. И всё это с выражением искреннего беспокойства на лице. Хочет затащить в постель? Ну… Учитывая её повышенную сексапильность – могу понять. Наверное.
Вот только нужна ли такая связь молоденькой секретарше? Маша перестала всхлипывать, и последний раз вытерла нос – платочки закончились.
– Ну-ну, такие красивые глазки… и покраснели, – засюсюкал Бьорг. – Машенька… Разве можно так пугать взрослого мужчину?
Я им не мешаю?
Маша с благодарностью подняла на него взгляд и ответила с удивившей меня наивностью:
– Я не специально… Я теперь всё время плачу… Как узнала, что папа пропал.
– От кого узнала, Машенька? – ласково спросила я, надеясь переключить внимание на себя.
– Когда папа выходил на связь, Михаил Андреевич всегда звал меня. А… последний раз не позвал.
– И было это…?
– Десять дней назад. Там так страшно… Найдите его, пожалуйста!
– Ну что там страшного? Красивая планета, зелёная, – успокаивающе проговорил Бьорг. – Всё будет хорошо, я обещаю.
Он… обещает! Искать буду я, а обещает он! Не-ет, тут явно не только сексуальный интерес…
– Маша, я предлагаю поговорить в неформальной обстановке. Есть тут какая-нибудь общепитовская забегаловка?
– За… Да, поняла, но зачем нам в студенческую столовую? Я приглашаю вас к себе, у меня есть отличный чай…
– С опытной делянки?
– А как вы догадались?
Наив в чистом виде. Я же пошутить хотела, обстановку разрядить… Неудачно.
– Наверное, монгольский? – тут же перехватил инициативу Бьорг.
– Да… Монгольский, – похлопала ресницами Маша. – У нас другой не растёт… Ну так что, идём?
– Конечно! – с энтузиазмом воскликнул Бьорг.
– Тогда можно попросить вас подождать пару минут в коридоре? Я должна всё закрыть и убрать.
– Да-да, безусловно, – подхватилась я.
Наверняка у них тут тоже какой-нибудь особый режим, Первая Земная – это серьёзная организация… Мы с секретчиком вышли и остановились неподалёку.
– Мария, а вместе у нас неплохо получается, – совсем другим тоном заметил Бьорг.
Не обратила внимания.
– Что вам надо от Маши?
– Вы что, ревнуете? – закокетничал Рейвенсон.
Ну, я не Маша, со мной такое не проходит.
– После обмена телами…
– Именно. После обмена телами здесь останется ваше, а мы гарантировали его безопасность. Проще всего обеспечить охрану, всё время контролируя объект. И я эту задачу решу.
– Очень хорошо, тогда заодно проконтролируйте, чтобы Маша регулярно занималась. Моё тело… не должно быть в запущенном состоянии.
– Посмотрим, – с двусмысленной улыбкой ответил Бьорг.
Ох-ох. Ну ладно, тело выдержит… Как выяснилось несколько часов назад, после Крона меня и так поимела вся секретная служба. А вот Машку почему-то жаль…
Девчонка запирала дверь приёмной своей код-картой. Бьорг удостоверился, что я смотрю, и, выразительно причмокнув, обвёл её фигурку плотоядным взглядом. Он что, всерьёз рассчитывает на ревность с моей стороны? Не-ет… Рейвенсон постоянно рядом с того момента, как я вышла из душа. Контролирует объект. Хотел бы эмоциональной привязки, действовал бы иначе.
Признавать поражение в мысленном исследовании мотивов секретчика очень не хотелось. Буду считать, что он просто пытается поддерживать интерес к своей неотразимой персоне.
Маша присоединилась к нашей не дружной компании, и вскоре все вместе мы покинули административный корпус ПЗАА. Проходя улицами Академгородка, я только и слышала: "Машка, привет", "Машка, как жизнь". Здоровались студенты, естественно, не со мной, но вскоре я с трудом сдерживала рвущиеся вопросы. Вроде бы девчонка – секретарь ректора, статусный работник – сидит всё время в приёмной. И я бы поняла, если б к ней обращались одни парни. Но девушки? Она на "ты" со всей академией?
Когда мы, наконец, вошли в подъезд, я не удержалась:
– Маша, а откуда вы всех их знаете?
– А я раньше жила в общежитии, – объяснила она. – Всех не знаю, особенно с младших курсов, а вот… Ой. Я же хотела в магазин зайти, купить печенья к чаю…
Бьорг испытующе взглянул на меня, потом на неё, но… Я-то всё время была у него под контролем, а Маша ответила таким ласково-наивным взглядом, что тот только поинтересовался, какое печенье предпочтительнее взять. Довёл нас до квартиры, проследил, как Маша впустила меня внутрь, и пообещал скоро вернуться.
Я не обольщалась. Наверняка тут есть прослушка, а у дверей уже встали секретчики-невидимки, но… Всё равно была благодарна.
– Маша, я хочу предупредить…
– Про Бьорга? Не стоит, справлюсь. Главное – это папа. Найдите его.
– Маша, я не уверена, что смогу. И не буду давать ложных обещаний, но сделаю всё возможное.
– Я знаю, вы сможете.
– Маша, я была бы уверенней в своём собственном теле. А все эти обмены… просто выбивает меня из колеи.
– Моё тело не подходит? – вот теперь она была готова зарыдать по-настоящему.
Надо ковать железо, пока горячо.
– Я понимаю, что нельзя предсказать всё заранее, но… Маша, я тебя очень прошу, займись любой оздоровительной системой и, пока будешь в моём теле, ходи в спортзал. Я оставлю памятку, тебе не нужно будет ничего изобретать, просто заниматься на тренажёрах.
– Я обещаю! Только найдите моего папу!
– Маш, Маш, я же сказала – сделаю всё, что от меня зависит. И давай уже на "ты", всё равно скоро поменяемся… Скоро вернётся Бьорг, расскажи мне что-то… что поможет отыскать твоего отца.
– Что? Я не знаю!
– Сосредоточься. Вспомни. Что он рассказывал про планету. Как к нему относились мьенги. В последний сеанс связи он вёл себя как обычно или, может, тебя что-то насторожило?
– Обычно. Про мьенгов не говорил. Всё, что касалось работы, он обсуждал с Михаилом Андреевичем, а я приходила позже… Он весёлый был, шутил, что я без него совсем готовить разучусь…
Весёлый Петров? А он, похоже, весьма многогранная личность… Умеет разделять работу и семейные дела. В смысле общения с единственным ребенком.
– Я поняла. А какой он человек? Что любит? Без чего не может обойтись даже на чужой планете?
– Папа очень хороший и добрый. Без чего не может? Без работы. Он всегда думает про то, как сделать нашу Землю гармоничной средой для всех нас.
Очень похвально, но мне не поможет. За что же зацепиться?!
– Какую одежду он взял с собой на АстразетаРай?
– Стандартный набор – комбинезоны, ботинки, рубашки, носки бельё…
– Он их надевает? Ты видела его в этой одежде? Я не про носки сейчас.
– А… Ннет, не видела. Он… всегда был в… он говорил, это одежда мьенгов – такая как бы хламида или накидка. Ассей называется.
Час от часу не легче. Ассей какой-то…
– А на ногах? Тоже что-то мьенговское?
– Нет. На ногах были его любимые ботинки – специальные, почвозащитные, на гравиконтроле.
– На гравиконтроле?
С такой обувью мне ещё сталкиваться не приходилось.
– Да, их делают только по заказу. У меня тоже такие есть. Показать?
– Конечно. Может, их придётся брать с собой как образец…
– Нет, просто брать и пользоваться, – не согласилась Маша. – В них очень удобно, и мьенги оценят.
Она вытащила свою пару из-под шкафа, и я занялась разглядыванием обуви уникальной конструкции. Принцип работы гравиконтроля я так и не уяснила, но чисто внешне ботинки были завлекательные. Яркого неоново-зелёного цвета, с серыми шнурками-регуляторами и серой же подошвой из незнакомого мне материала.
– У твоего отца – такие же? Тоже зелёные?
– Да, только у него цвет травы, а шнурки голубые.
