Текст книги "Свет твоих глаз (СИ)"

Автор книги: Лека Лактысева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

27. Вероника. Новые договоренности

Чем ближе становился день окончания моего испытательного срока, тем больше я нервничала. Разосланные резюме и сделанные звонки привели к тому, что я тайком от Скворцова побывала на трех собеседованиях. Ни одна из вакансий так и не стала моей. В двух организациях мне однозначно дали понять, что претендент без яснодарской прописки им даром не нужен, в третьей были согласны взять на низкооплачиваемую должность, а на вопрос по поводу общежития или другого служебного жилья только развели руками.

С поисками съемного жилья тоже все было непросто. Это для курортников, приезжающих на срок от недели для месяца, почти у каждого местного жителя был готов и стол, и дом. Сдавать комнату, а тем более квартиру, не в сезон и на длительный срок желающих почти не было, а те, что были, заламывали такие цены, что у меня глаза на лоб лезли. Наверное, в первопрестольной-нерезиновой можно устроиться дешевле! В общем, полмесяца прошло, а новых перспектив не появилось. Единственной надеждой по-прежнему оставался Эдуард Скворцов.

Сам он начал проявлять первые признаки нервозности в четверг вечером. В пятницу вечером был мрачен и задумчив больше обычного. А в субботу, не доев завтрак, первым заговорил о наболевшем. И всего парой слов чуть не довел меня до заикания. Сначала мне показалось, что Эдуард меня увольняет. Потом ― что зовет замуж. От его речей меня бросало то в жар, то в холод. Руки тряслись, на глаза наворачивались слезы, голос срывался. Я жалела, что не подготовилась и не приняла заранее какое-нибудь успокоительное. Мы почти поругались!

А потом Эд сказал, что освобождает меня от всех обязательств по контракту о суррогатном материнстве и предложил стать его личной помощницей и помочь ему в поиске суррогатной матери. И меня снова порвало на части, как хомячка! Я была счастлива освободиться от дурацкого контракта, но искать женщину, которая родит Эду ребенка, мне совсем не хотелось!

При мысли о том, что рядом с моим хозяином, возможно, даже в его квартире, появится еще одна особа женского пола, что он будет заботиться о ней, беспокоиться о ее здоровье, баловать ее подарками и кормить вкусностями, которые готовила я ― мне стало как-то нехорошо. Что это было? Ревность? Чувство собственничества? Не знаю. Но зато знаю, что не хочу, не вынесу, если придется смотреть, как Эд знакомится с ней, проникается доверием, симпатией, благодарностью к этой чужой тетке, что согласилась подарить ему желанного наследника!

А смотреть ― придется. Деваться некуда. Я должна сделать это! Не только потому, что не нашла другой работы, но еще и потому, что у меня нет другой возможности поблагодарить Скворцова за освобождение от контракта. Да и Виктории я просто обязана помочь, как она помогла мне, когда я искала место, куда могу сбежать от своего бывшего супруга и от свекрови.

Когда Эд сказал, что Виктории сложно и больно заниматься поисками суррогатной матери ― я сдулась и сдалась.

– Что ж. ради Виктории ― согласна, ― выдавила через силу.

И тут Скворцов, который так старался, так добивался моего согласия, вдруг вскочил из-за стола, ушел к окну, уселся на подоконник и надулся, будто я его обидела до глубины души.

И вот что это было?

Расспрашивать, разбираться с перепадами его настроения сил у меня уже не оставалось. Я тоже выбралась из-за стола, убрала остатки завтрака, начала делать заготовки к обеду. Эд продолжал дуться и полировать красивой подкачанной задницей подоконник. Ну и пусть стоит! У меня забот ― выше крыши! По плану, суббота ― день замены постельного белья на свежее. Вот и пойду, займусь.

Я сполоснула и вытерла руки, сняла фартук и пошла к лестнице. Встала ногой на первую ступеньку, и тут мне в спину прилетел вопрос:

– Ника, ты хоть рада, что остаешься?

Я оглянулась на своего хозяина. Вид у него был потерянный и одинокий. И даже Найджел сидел у его ног и тоскливо поскуливал.

У меня в груди болезненно заныло от этой картины. Захотелось подбежать к Эду, обнять его, погладить покрытые темной аккуратной щетиной щеки. Сказать ему, что, пока я рядом ― он не один.

Рада ли я, что остаюсь? Несмотря ни на что ― да. Я вдруг поняла, что, даже если бы нашла новую работу и другое жилье ― все равно думала бы о Скворцове, тосковала бы по нему, беспокоилась ― как он без меня.

– Очень рада, Эд, ― сказала искренне, от всего сердца.

Лицо Скворцова немного просветлело.

– Хорошо, ― слабо улыбнулся он. ― Это хорошо.

Перестилая постели ― свою и Скворцова ― я вдруг поняла, что новый круг моих обязанностей мы с Эдом так и не обсудили. Слишком напряженный был разговор. Нам обоим требовалась передышка.

С другой стороны, за две недели я обнаружила, что некоторые поручения Эдуарда в мой адрес он просто не мог предусмотреть. За три с половиной месяца Эд сам еще не успел приспособиться к своей новой полузрячей жизни. И тем более не знал, что потребуется от меня. Что ж, будем разгребать проблемы по мере их возникновения.

Закончив перестилать постели, я запустила стирку и спустилась вниз. Эд, заслышав мои шаги, окликнул меня из кабинета, дверь в который в последнее время всегда оставлял приоткрытой.

– Вероника, загляни ко мне.

– Да? ―  я вошла в привычно затемненную комнату.

– Забыл сказать. Завтра приезжают родители. Вечером поедем к ним. Как раз познакомишься с моим семейством.

Ох! Я как-то и не задумывалась, что, если останусь работать у Эда, то рано или поздно мне придется лично познакомиться не только с его братом, но и со старшими Скворцовыми. А тут, похоже, предстоит не просто знакомство, а настоящая торжественная встреча!

– Форма одежды ― парадная? ― уточнила, пытаясь справиться с волнением.

– Нет, что ты! Простой семейный ужин. Одевайся как тебе будет удобно, ― успокоил Эдуард.

– Хорошо, ― выдохнула я.

– Принесешь мне чаю?

– Сейчас.

Я отправилась колдовать над заваркой. Волнение проходить не собиралось. Наоборот, оно росло, как шапка пены на пивном бокале. Окстись, Ника! Ты же не на смотрины едешь в качестве невесты! Личная помощница ― и только. Незачем придумывать лишнего!

28. Вероника. Знакомство с родителями Эда

Новый договор, сроком на год, Эд пообещал привезти в понедельник. Сказал, что над документом поработают его юристы. А в воскресенье, как и планировалось, мы отправились в гости к Скворцовым-старшим. Наверное, со стороны это смотрелось не очень умно, но я подготовилась к визиту так, будто и правда еду на смотрины в качестве невесты. Принарядилась, подкрасилась и даже испекла свой фирменный торт «Муравейник».

Виктория и Евдоким Скворцовы оказались очень приятными и простыми в общении людьми. Они встречали нас с Эдом у порога. За их спинами маячил Тимофей.

– Мама, папа! ― Эдуард обнял сначала Викторию, затем ― Евдокима Николаевича. ― Как хорошо, что вы уже вернулись.

– Мы тоже по тебе соскучились, сын, ― растрогался Скворцов-старший.

– Здравствуй, Вероника, ― выпустив из объятий сына, Виктория тут же подошла ко мне, легонько приобняла за плечи и прикоснулась губами к щеке.

Я растерялась и растрогалась.

– Рада знакомству! ― выпалила заранее подготовленную фразу. ― Я вот торт испекла…

– Торт? Давай сюда, Ника! ― рядом тут же возник Тим, отобрал у меня коробку. ― Отнесу на кухню. Мать, ты не представляешь, как вкусно готовит домработница Эда! Вот почему ты ее старшему брату в помощницы определила? Вечно он у тебя в любимчиках ходит!

– А куда я должна была определить Нику? ― улыбка Виктории стала шире, в глазах зажглись лукавые огоньки любопытства. ― Тебе в невесты?

– Да я с ней хоть завтра в ЗАГС! ― Тим отвесил шутливый поклон.

Виктория так же шутливо замахнулась, грозя сыну подзатыльником:

– Неси торт на кухню, хохмач! И не вздумай его трогать, пока не поужинали!

Тимофей легко уклонился от материнской ладони.

– Ну мам, что ты со мной как с маленьким! ― притворно надулся он и, посмеиваясь, пошел на кухню.

Виктория снова обернулась ко мне:

– Как тебе в Яснодаре, Вероника? Парни мои тебя не замучили за две недели? Я знаю, что Тим к вам наведывался чуть не через день.

Только я собралась ответить, как Эдуард подошел, встал рядом, наощупь отыскал и сжал мою ладонь. Я поняла этот жест как молчаливую просьбу не рассказывать Скворцовым-старшим о случае со сковородкой. Успокаивающе сжала в ответ пальцы Эда и предпочла ответить на первую часть заданного Викторией вопроса:

– Яснодар ― очень красивый город! Я в него уже влюбилась! А море ― это вообще что-то неописуемое!

– Ты успела побывать у моря? ― заинтересовалась Виктория.

– Да! На прошлых выходных мы с Эдуардом съездили в прибрежный городок, погуляли по пляжу и даже устроили небольшой пикник! ― поделилась я радостью.

– А меня они с собой не взяли! ― тут же наябедничал Тимофей. ― Единоличники!

– Ты нам и без того глаза намозолил за неделю. Хотели от тебя отдохнуть, ― отмахнулся от него Эд.

Виктория рассмеялась, Евдоким Николаевич ― тоже.

– Хватит гостей у порога томить! Давайте-ка все к столу, ― скомандовал он.

Мы переместились в гостиную, уселись за красиво сервированный стол, на котором уже стояли нарезки, салаты, вино и вода. Эдуард сначала усадил меня, потом уселся сам ― на соседний стул. Тимофей, нарочито тяжело вздыхая и посылая мне притворно-жалостливые взгляды, устроился напротив.

– Какая-то вселенская несправедливость! ― пожаловался он, ни к кому лично не обращаясь. ― Две красивых женщины за столом, и обе ― не мои.

– Так обзаведись своей, ― в голосе Евдокима Николаевича прозвучали предупреждающие грозные нотки, и Тим тут же присмирел.

– Как конгресс? ― Эд решил направить разговор в более мирное русло. ― Где еще были, что видели?

Скворцовы-старшие охотно подхватили тему и принялись делиться впечатлениями от поездки. Я слушала, улыбалась и тоже время от времени задавала вопросы о стране, которую видела только по телевизору. Живые впечатления оказались намного интереснее, чем передачи. Слушая разговоры, я не забывала подкладывать разные вкусности на тарелку себе и ― уже по привычке ― Эду.

Он спокойно и не задумываясь принимал мою заботу, время от времени спрашивал шепотом, склоняясь к моему уху, что есть на столе, и я так же шепотом отвечала.

– Ну, холодные закуски попробовали, можно переходить к горячему, ― в какой-то момент скомандовала Виктория. ― Вероника, ты мне поможешь подать на стол?

– Да, с удовольствием! ― я тут же встала и пошла на кухню следом за хозяйкой приема.

На кухне Виктория извлекла из навесного шкафчика пару больших тарелок, одну подала мне и кивнула на противень с мясом по-французски:

– Переложи, пожалуйста. Вот лопатка.

Пока я выполняла просьбу, сама Виктория перекладывала на вторую тарелку отварной картофель, политый маслом и присыпанный рубленой зеленью.

– Я заметила, как тактично ты помогаешь Эду, ― произнесла Виктория словно между делом. ― И мне нравится, что сын принимает это так спокойно.

– А как иначе? ― растерялась я.

– Когда я пыталась делать для него то же самое, Эдуарда это раздражало, ― Виктория с сожалением вздохнула. ― Почему-то ему казалось, что так я подчеркиваю его... ограниченные возможности. Боюсь, из-за этого в последнее время он почти перестал у нас бывать.

– Возможно, ― кивнула я и замолчала, не решаясь что-то добавить.

Разумеется, у меня были предположения, что Эдуарду трудно и больно буквально в каждой мелочи зависеть от матери, ведь он ― взрослый мужчина, а не дитя несмышленое. И, уже немного зная его, я догадывалась, что он не хочет лишний раз расстраивать Викторию, слишком явно демонстрируя, с какими сложностями постоянно сталкивается.

– Мне показалось, что ты сумела приспособиться к Эду и его проблемам, ― Виктория продолжила расспросы. ― Похоже, тебя совсем не напрягает необходимость ухаживать за ним?

– Это ― моя работа, ― я пожала плечами.

– Да, работа, ― согласилась Виктория. Прозвучало это как-то невесело. ― Но все же у меня возникло впечатление, что мой сын тебе симпатичен.

– Эдуард мне нравится! Он… понимающий. Добрый. Заботливый. Справедливый!  ― я и сама удивилась, как много приятных слов вдруг нашла, описывая своего хозяина.

– Да. Он такой. ― Взгляд Виктории потеплел. ― Хорошо, что ты сумела рассмотреть в нем эти качества.

– Хорошо?

– Очень хорошо. Как долго ты собираешься оставаться домработницей Эда? ― Виктория неожиданно сменила тему, и я призналась себе, что совсем перестала понимать, что происходит. Что за странные вопросы задает мне мать Эдуарда?

– До завтрашнего дня, ― сообщила в ответ на последний ее вопрос. ― Эд брал меня на двухнедельный испытательный срок.

– Как ― до завтра? А потом что?! ― Виктория даже отложила в сторону лопатку и шагнула ко мне.

И в этот момент на кухню заглянул Тимофей:

– Может, вам еще один помощник нужен? Что-то вы тут застряли!

Мы с Викторией дружно развернулись и уставились на него. Вот умеет же появиться в самый неподходящий момент!

– На-ка, отнеси на стол, ― Виктория отмерла первой и сунула Тиму в руки блюдо с картошкой. ― С остальным сами справимся, ступай.

Тимофей забрал блюдо, потоптался нерешительно, но все же ушел.

Виктория снова перевела взгляд на меня.

– Не понимаю, ― голос ее зазвучал требовательно. ― Если Эдуард намерен уже завтра с тобой расстаться, то зачем привел к нам на ужин?

– Он не намерен… Тим не дал договорить. Эд предложил мне место личной помощницы.

– И чем это будет отличаться от твоей предыдущей должности?

– Я помогаю ему не только по хозяйству. Иногда заменяю водителя, подбираю одежду, плюс Эд поручил мне разобраться с предложением одной благотворительной организации… ― принялась перечислять я.

Виктория слушала, кивала, а лицо ее становилось все более довольным.

– Значит, тебе удалось завоевать доверие моего сына. Это замечательно! Он мало кого к себе подпускает, тем более так близко. Теперь все в твоих руках, Вероника!

Это что еще за высказывания? На что намекает эта женщина?

– В моих? ― переспросила я, даже не пытаясь скрыть недоумение.

– В наших, ― заговорщицки улыбнулась Виктория. ― Ты ― девушка свободная. Эдуард тоже не женат. И, если тебя не пугают его… особенности зрения, вы могли бы стать парой. Ему очень нужна семья, близкий человек.

– Но Эдуард сказал, что не намерен жениться! Вообще никогда!

– А ты?

– Я тоже не готова к новым отношениям.

Виктория сначала поникла, потом ― насупилась.

– Я думала, это только мой сын такой непробиваемый дурачок. Но, похоже, помощница ему досталась под стать, ― процедила сквозь зубы. ― Ладно, поговорим через месяц. Надеюсь, к тому времени ты подумаешь над моими словами. Будь добра, отнеси мясо на стол.

Я тут же подхватила блюдо и сбежала ― от госпожи Скворцовой и ее требовательного взгляда, от непростого разговора. Понять Викторию я могла. Она ― мать, и желает своему сыну, пусть даже приемному, добра и счастья. Только при чем тут я? Или она для того и уговорила Эдуарда нанять меня, чтобы потом постараться поженить нас? Если это так, то она хитра, как Макиавелли! Но с выбором невесты ― просчиталась. Эдуард Скворцов мне, бесспорно, нравится, но между нами ничего не может быть! Мы оба этого не хотим!

Эд, даром что почти незрячий, изменения моего настроения заметил сразу, как только я уселась на свое место.

– Ты чем-то расстроена, Ника? ― спросил шепотом, пока остальные раскладывали по тарелкам мясо и картофель. ― Мама Вика сказала тебе что-то неприятное?

– Нет, всё нормально, ― соврала я.

– Ты совсем не умеешь лгать, Ника, ― Эд приподнял одну бровь. ― У тебя голос дрожит, и сопишь ты забавно. Как ёжик.

Вот и что отвечать? К счастью, придумывать оправдания не пришлось.

– Где больше двух ― говорят вслух. Что там за секреты у вас, Эд? ― обратился к нам Тимофей.

– Обсуждаем твой великолепный аппетит, ― Эдуард послал брату насмешливую улыбку. ― Я рассказываю Нике, что ты всегда любил пробраться на кухню и утянуть кусочек повкуснее.

– Не было такого! ― возмутился Тим.

– Было-было, ― внезапно поддержала Эдуарда Виктория.  ― Помнишь, когда тебе было девять лет…

– Все-все! Один раз не считается! ― пошел на попятную Тим. ― Давайте не будем ударяться в воспоминания о моем детстве.

Скворцовы-старшие дружно рассмеялись, и даже Эд улыбнулся ― уже без насмешки, а открыто и весело. По бокалам вновь разлили безалкогольное вино ― другого на столе и не было. Тарелки тоже были наполнены. Виктория подняла свой бокал.

– За встречу и знакомство мы уже выпили, ― заговорила она. ― Теперь предлагаю выпить за Веронику. С завтрашнего дня она станет личной помощницей Эда. Предлагаю поздравить ее с повышением!

– Поздравляем! Поздравляем! ― подхватили Евдоким Николаевич и Тимофей.

Эд глянул на меня искоса, хмыкнул, поднял бокал и предложил мне чокнуться.

– Так вот о чем вы с мамой Викой секретничали, ― шепнул мне, пока я, смущаясь до слез, дотрагивалась краешком своего бокала до его бокала.

Я смутилась еще больше, поспешно поднесла бокал к губам, отхлебнула, поперхнулась, закашлялась, и, выдавив еле слышное «извините», помчалась в ванную. Там мне удалось откашляться и отдышаться. Но вернуться за стол я все никак не решалась. Сидела на краю ванны, смачивала руки в ледяной воде и прикладывала к полыхающим щекам. Как же неловко вышло! Прямо хоть прячься под этой огромной белой ванной и никогда из-под нее не вылезай!

– Ника? Ты там не утонула?

Ну вот, досиделась. Второй раз Эдуарду приходится выманивать меня из убежища.

– Ника, скажи, что с тобой все хорошо, ― снова позвал меня Эд. В его голосе прозвучало беспокойство.

А я вдруг вспомнила, как пряталась то в ванной, то в туалете, то в кладовке от своего бывшего. Он не деликатничал. Ломал дверь, обзывал меня самыми мерзкими словами, обещал размазать по стене… Может, тогда у меня и появилась эта не очень полезная привычка ― убегать, прятаться, молчать? Ведь слова были бесполезны: когда-то любимый мужчина превратился в жестокое чудовище и перестал меня слышать!

– Ника!.. ― Эд постучал снова.

– Сейчас… уже иду! ― я поспешно плеснула в лицо еще пригоршню холодной воды, стараясь отогнать тяжелые мысли, и открыла дверь.

Эдуард не ушел. Стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и ждал моего появления. Как только вышла ― поймал за локти, подушечками пальцев провел по щеке.

– Мокрая, ― произнес задумчиво. ― Ты плакала?

– Просто умывалась холодной водой. Щеки горят. ― В этот раз я не стала ничего скрывать. ― Не надо было насмехаться надо мной!

Мне хотелось обвинить кого-нибудь в той неловкой ситуации, которую я только что пережила. И Эдуард с его понимающей улыбкой и насмешкой в голосе, был вполне подходящим лицом!

– Прости, Вероника. ― Эд не стал отпираться. Вместо этого притянул меня вплотную к себе. ― Знаешь, может, в этом что-то есть…

– В чем? ― еще успела спросить я, но ответом мне стало прикосновение губ Эдуарда к моим губам.

29. Эдуард. Шаг вперед

На ужин с родителями Веронику я пригласил неспроста. Во-первых, знал, что мама Вика хочет познакомиться с ней не только по переписке в интернете и обидится, если я приеду один. Во-вторых, в качестве личной помощницы Веронике предстояло сопровождать меня на встречи и переговоры. Мне было необходимо понять, как ведет себя моя помощница в обществе, умеет ли держаться естественно и непринужденно.

О третьей причине я старался не думать, но она существовала и заключалась в том, что я, кажется, разучился обходиться без Ники, без ее помощи и молчаливой поддержки. Не знаю почему, но мне оказалось легко принимать заботу Вероники. Она подбирала мне рубашки и свитера в тон, накладывала еду на тарелку, водила под руку во время прогулок и даже пару раз находила и зачитывала нужные документы. И это меня нисколько не задевало! Куда исчезло угнетающее, болезненное чувство собственной неполноценности?

Я хотел проверить, смогу ли так же легко принимать помощь Ники не наедине, а в присутствии моих близких. Проверил. Оказалось, что, когда рядом Вероника ― мне даже с родителями за одним столом сидеть проще!

Правда, совсем не отпускать от себя Нику во время ужина не удалось. Сначала мама Вика зазвала мою помощницу на кухню и о чем-то долго расспрашивала. Если бы Тимофей не взялся вовремя поторопить женщин ― я сам сделал бы это.

А потом мою помощницу решили поздравить с новой должностью, а она так смутилась, что захлебнулась вином и сбежала из-за стола. Мама Вика дождалась, пока стихнет доносящийся из ванной надсадный кашель, а потом скомандовала:

– Эд, иди, зови Нику обратно за стол. Сама она, похоже, не решается выйти.

И я пошел. Выманил Нику из-за дверей, за которыми она пряталась, прикоснулся к ее лицу, желая убедиться, что она не плакала, сжал ладонями ее худенькие плечи и вдруг понял, что не могу отпустить просто так.

Меня накрыло ― нежностью, влечением, жаждой близости. Служебный роман? Да и черт с ним! Мы с Никой ― взрослые свободные люди! Кому какое дело, если между нами возникнет что-то большее, чем деловые отношения? Главное, чтобы сама Вероника была не против.

Я обхватил ладонями запрокинутое кверху лицо. Склонил голову и легонечко ― так, чтобы не напугать ― прижался к приоткрытому рту своей помощницы. Потерся губами о ее губы, ожидая, что вот сейчас Ника оттолкнет меня, начнет возмущаться, сопротивляться моему своеволию. Но Вероника в очередной раз сумела удивить. Сначала ― застыла, будто прислушиваясь к ощущениям. Потом вдруг всхлипнула, задрожала и обмякла в моих руках. И тогда я взял ее руки и закинул себе на шею, потом обхватил тонкую талию, сжал трепещущее женское тело и углубил поцелуй. Попробовал на вкус верхнюю губу Ники, потом проделал то же самое с нижней. Провел по ней кончиком языка. Ника снова всхлипнула и попыталась ответить ― робко, нерешительно, будто впервые.

Она точно была замужем? Или ее муж никогда не целовал ее? Как такое возможно?!

Рассуждать было некогда. Думать не хватало сил. Меня несло расплавленным лавовым потоком в пекло страсти. Мышцы натягивались струнами, в висках и в животе пульсировало, в голове росла и ширилась звенящая пустота. С каждым мгновением я все больше забывал, где мы и кто мы. Мир выцветал и терял звуки, утрачивал смыслы и значения. То, что происходило между мной и Никой, становилось явлением вселенского значения ― словно взрыв сверхновой. Я уже не пытался сдерживаться и целовал свою помощницу со всей страстью, которая вдруг прорывала любые плотины и заслоны на своем пути!

Ника отвечала мне ― по-прежнему мягко и несмело. Обнимала и щекотала пальчиками мой затылок, всхлипывала еле слышно, переводя дыхание, и даже не пыталась отстраниться!

– Ой! Я соус пролил! Пойду сполосну руки! ― сквозь звон в ушах донесся до меня сначала голос брата, а потом и его приближающиеся шаги.

Ника тоже услышала их, вздрогнула, рванулась ― и я отпустил ее. Мы отпрянули друг от друга, прижались к противоположным стенам, растрепанные, запыхавшиеся.

– Вы что тут застряли? ― ввалился в темную прихожую Тимофей. ― Я вам не помешал?

– Самую малость, ― не очень приветливо ответил я и двинулся в сторону гостиной. Заодно позвал помощницу и даже протянул ей руку, ― идем, Ника. Договорим дома.

В мою протянутую ладонь легли теплые женские пальцы. Я сжал их покрепче, давая понять, что не хочу отпускать ― ни сейчас, ни потом. Вывел Веронику в гостиную, усадил за стол и уселся сам.

Мама Вика сделала вид, что очень озабочена попытками убрать пролитый Тимом соус. Отец старательно помогал ей, подавая салфетки. Эта возня продолжалась, пока из ванной не вернулся виновник переполоха. Мы с Вероникой успели попить воды, перевести дух и даже взять в руки вилки.

– Кто-то еще желает горячего, или переходим к десерту? ― мама сложила испачканные салфетки на поднос и поставила туда же пару опустевших тарелок.

– Мечтаю добраться до торта, который испекла Ника! ― оживился Тим.

– И я не откажусь, ― подтвердил отец.

Я просто кивнул. Торт или не торт ― мне было без разницы. Хотелось совсем другого десерта. Того, который я не успел толком распробовать и теперь мечтал уложить не на тарелку, а в свою постель.

По телу все еще перекатывались горячие волны, кожу покалывало от возбуждения, в паху тянуло и ныло. Разве мог я знать заранее, что моя помощница ― такая горячая и страстная женщина? Теперь ― знал, и это будоражило до дрожи!

Чаепитие растянулось минут на двадцать. Торт, приготовленный Вероникой, понравился всему моему семейству сладкоежек, и в особенности ― Тимофею. Брат даже постанывал от удовольствия и снова вздыхал, что такая замечательная помощница досталась не ему. Теперь, после поцелуя, его полушутливые выступления начали раздражать меня еще больше. В какой-то момент я даже не выдержал и потребовал:

– Оставь Нику в покое, Тим. Шутка, которую повторяют дважды, перестает быть смешной.

– В самом деле, сын, хватит уже, ― поддержала меня мама Вика. ― Кстати, время позднее, мы с отцом еще не успели отдохнуть после перелетов, так что предлагаю расходиться.

– Давайте помогу убрать со стола, ― тут же вызвалась Ника.

– Спасибо, не откажусь. Собери, пожалуйста, чашки и блюдца, ― мама вручила моей домработнице поднос.

Через пару минут обе женщины ушли на кухню. Я вдруг вспомнил, что не спросил у мамы Вики, куда подевалась найденная ею девушка, которая откликнулась на объявление о суррогатном материнстве, и пошел следом.

– Мама, ты не знаешь, что случилось с женщиной, которая должна была явиться на собеседование по поводу рождения ребенка? ― спросил, переступив порог и отыскав взглядом фигуру Виктории.

Мама Вика повернулась в сторону Вероники, будто желая той что-то объяснить.

– Мне все известно, ― услышал я успокаивающий голос Ники. ― Одно из условий, которые поставил Эдуард, предлагая мне должность своей личной помощницы ― это поиск новой кандидатуры…

– Вот как? ― в голосе матери я услышал растерянность. ― Не ожидала, что Эд решится обсуждать этот вопрос с кем-то помимо меня.

– Мама, я помню, как непросто тебе было согласиться. Теперь эта задача с тебя снята, ― поспешил вмешаться раньше, чем Ника успеет рассказать, как я по ошибке принял ее за суррогатную мать и требовал выполнения контракта.

– Спасибо, сынок. Но ты знаешь, что я все равно сделала бы это для тебя. Я на многое готова, лишь бы помочь…

– Мам, я знаю. Спасибо за все. Так что там с той женщиной?

– Сейчас посмотрю почту и вайбер, ― мама Вика приблизилась, погладила меня по плечу. ― Пойду поищу свой телефон.

Пока мать ходила за телефоном, я уселся на табурет и наблюдал за Вероникой. Насколько мог видеть, она складывала грязные тарелки и блюдца в посудомоечную машину. Мне так много хотелось сказать ей! Поблагодарить за то, что не стала вспоминать о проклятом контракте. Признаться, что я ничуть не сожалею о поцелуе и мечтаю повторить его! Но ― не время и не место. Скажу позже, когда останемся наедине.

– Устала? ― чтобы не сидеть в тишине, спросил у Ники.

– Немного, ― призналась она.

– Понравились тебе мои родители?

– Очень! ― на этот вопрос Ника ответила куда более охотно и живо.

У меня даже потеплело на душе.

– Хорошо, ― мои губы невольно растянулись в улыбке.

Вообще, несмотря на все наши противоречия и споры, улыбаться рядом с Вероникой мне хотелось намного чаще, чем раньше. А после сегодняшнего вечера хотелось не только улыбаться.

– Нашла. Она написала мне в вайбере! ― объявила с порога мама Вика.

– И что пишет? ― я был почти уверен, что ничего хорошего.

– Сейчас открою. Ага… так… ее родственники узнали, что она задумала, и запретили, даже пригрозили выгнать из дома.

– Понятно. Чего-то такого я и ожидал. ― За две недели я успел свыкнуться с мыслью, что этот шанс уже в прошлом, так что почти не расстроился.

Мама Вика огорчилась намного больше:

– Мне очень жаль, Эд. Надо было мне не одну, а двух или трех кандидаток сразу найти и пригласить. Может, уже сладилось бы дело.

Она присела на табурет рядом, прижалась виском к моему плечу.

– А может, все-таки передумаешь? Женился бы, сынок. Невесту я тебе скорее найду…

– Мама!  ― возмутился я. Таких разговоров между нами еще не было. ― Прекрати! Еще чего не хватало!

– Простите, я выйду, ― сдавленно пискнула Ника, которая как раз закончила возиться с посудой.

– Погоди, Вероника, ― остановила ее мама Вика. ― Вот скажи: ты пошла бы за Эдуарда замуж?

– Мама, прекрати! ― я уже не просто возмутился, а взвился, будто мне в спину всадили заряд соли из дробовика. ― Ника! Ты не обязана отвечать на этот вопрос!

– Спасибо, ― голос помощницы прозвучал еще тоньше, чем до этого. ― Я там, в гостиной…

– Нет. Нам пора. Иди одевайся.  ― Оставаться в родительском доме я больше не мог.

Не было сил выносить это давление, эти вечные разговоры про женитьбу и внуков. Если раньше я от них кое-как отшучивался, то теперь они причиняли боль ― слишком сильную, чтобы шутить. Как моя замечательная и проницательная мама этого не понимает?!

– Прости сынок, но я же хочу, как лучше! ― мама Вика всхлипнула.

Ну вот! Я так и знал: теперь она будет плакать, отец будет осуждающе сопеть и вздыхать, подавать ей воду и тайком курить на заднем дворе. И после этого они обижаются, что я стараюсь к ним как можно реже ездить!

― Мам, я понимаю, но давай я сам буду решать, как мне лучше?

– Ладно, Эдик, ладно. Ты только не злись. Мы с папой так за тебя беспокоимся!

Через пару минут я вылетел из родительского дома, как ошпаренный. Ника еле успевала за мной. Я слышал негромкий стук ее каблучков у себя за спиной. Она издали разблокировала дверцы машины. Я мигом нащупал ручку, уселся на пассажирское сиденье, закрыл глаза и нарочно стукнулся затылком о подголовник, пытаясь вытрясти из головы черные мысли.

Ника догнала меня через несколько мгновений. Молча села за руль, завела мотор, выехала со двора.

– Эд, пристегнись, пожалуйста, ― напомнила осторожно.

Только после этого я расслышал, как попискивает сигнал тревоги. Нащупал ремень, вставил фиксатор в разъем.

– Осуждаешь меня за то, как я разговаривал с мамой Викой? ― спросил зачем-то. Мнение Ники, ее взгляд со стороны стали для меня неожиданно важными. Вдруг она поймет что-то такое, чего никак не могу понять я?

Вероника ответила не сразу.

– Не осуждаю, ― проговорила медленно. ― Тебя можно понять, но и Викторию ― тоже. Ни одна домработница не заменит жену. Никакая няня не заменит маму. Речь ведь не о том, чтобы приготовить ужин, убрать или поменять памперс малышу. Это могут сделать наемные работники. Но мама Вика хочет, чтобы ты любил и тебя любили.

– Думаешь, я этого не понимаю?!

– Не знаю. Зато вижу, что ты не даешь себе даже шанса на любовь.

– А он у меня есть? ― во рту стало горько. В глазах появилась резь. Я сглотнул, опустил стекло, впуская в салон ночную прохладу.

– Я верю, что он есть… у всех.  ― Уверенности в голосе Вероники, вопреки словам, не было. Похоже, в свой шанс она не верила так же, как я ― в свой.