Текст книги "Операция "Альфа""

Автор книги: Ле Тян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Последние несколько дней город бурлил – ходили слухи о том, что инвалиды войны готовят самый настоящий бунт. Слухи ширились и быстротой ветра облетали весь город и его окрестности. Обитатели наперебой рассказывали друг другу страшные истории о том, что какой-то в конец пьяный капитан десантных войск уложил наповал выстрелами из пистолета трех инвалидов прямо у входа на рынок Бентхаль, другой инвалид сжег себя среди бела дня на глазах у прохожих на проспекте Зя Лонг, а некто в квартале «Икс» подмешал дуста в еду, предпочтя такую смерть вместе с женой и шестью детьми медленному умиранию от голода. Поговаривали также, что инвалиды разграбили один из армейских складов и у них есть даже пулеметы и гранаты.

Острые статьи, публикуемые изо дня в день в печати, только подливали масла в огонь. Обыватель пребывал в панике. В некоторых общественных местах действительно произошли стычки инвалидов с городской и военной полицией – перестрелки и поножовщина, которые еще более усилили атмосферу напряженности и страха. Вслед за этим начались выступления молодежи и студентов в защиту политических прав. Обстановка все более и более накалялась.

Правительство тут же изменило тактику. Во всю старались радио и газеты, предоставляя трибуну видным политическим деятелям, а те на все голоса превозносили вклад, который ветераны войны внесли в борьбу против коммунизма, и направо и налево раздавали обещания увеличить ежемесячное пособие для инвалидов и ввести для них всякие льготы… Наконец канцелярия президента распространила официальное сообщение о том, что в городе организовано шестнадцать пунктов, где инвалидам войны будут раздаваться подарки и единовременное пособие.

…Бинь как всегда работал, сидя у окна за прилавком, когда вдруг услышал звук клаксона и громкие голоса. Он поднял голову. Лавируя среди лотков бродячих торговцев, к его лавочке подъехала «хонда». Сидевший в ней молодой человек в клетчатой рубашке и шортах потряс почтовым конвертом чуть ли не перед самым носом Биня.

– Чудеса! На конверте написано «Господину Чан Биню, владельцу лавки «Ан Лой». Думал, солидная фирма, а тут вон какая дыра! Еле нашел! Принимай послание, отец!

Бинь, прихрамывая, вышел наружу. Только теперь он узнал этого парня – он работал в квартальном управлении.

– Заходи, чайком напою! Что за послание такое?

Парень снова помахал конвертом.

– Правительство, учитывая заслуги инвалидов войны, приглашает получить единовременное пособие и подарки! Подарки от нашего правительства, от американцев и от разных благотворительных обществ. Вчера целый день на автобусах возили! Говорят, что еще и прием будет. Только на одну нашу улицу пришло больше тридцати таких бумажек. Запоминайте: двадцать шестого августа, то есть завтра, ровно в семь утра вам надо явиться в дом номер сто двадцать пять на улице Во Тань!

Он передал конверт Биню и укатил под громкую ругань бродячих торговцев, едва успевавших убирать свои лотки с дороги.

Бинь вскрыл конверт и достал отпечатанный на машинке листок. Заметив, что Ту стоит в дверях своей харчевни, он нарочито громко обратился к окружавшим его любопытным:

– Подумайте, какая честь! Правительство прислало приглашение прямо на дом! «Господину Чан Биню, владельцу лавки «Ан Лой», квартал Нгуен Кань Тян. В семь часов утра двадцать шестого августа приглашаем вас в дом номер сто двадцать пять по улице Во Тань для получения подарков и единовременного пособия. Просьба иметь при себе все необходимые документы…» Но здесь ни про какой прием не написано, наверное, парнишка сочинил для красного словца!

Полицейский сержант, увидев, что перед лавочкой Биня собралась толпа, тоже решил подойти. Бинь протянул ему бумагу:

– Приглашение прислали! За столько лет впервые вспомнили… Но как бы то ни было, а это большая честь для меня, уж как-нибудь дохромаю до улицы Во Тань!

– Точно такое уже многие получили, я сам видел. Конечно, сходите, получите то, что вам причитается. Про нас потом не забудьте!

– И говорить нечего! Непременно!

Полицейский, помахивая дубинкой, пошел дальше. Бинь вернулся к себе в лавочку.

На следующее утро он встал пораньше, приготовил завтрак, поел, оделся во все новое. Подождав, пока тротуар перед его лавочкой займут бродячие торговцы, запер дверь и мелом написал на ней: «Ушел».

– Куда вы это спозаранку, Бинь?

Он обернулся, посмотрел на Ту и протянул ему приглашение.

– Пойду получу, что причитается. Вот собрался пораньше, чтобы не заставлять себя ждать.

– Ну и правильно, пораньше пойдете, пораньше и вернетесь, как раз до жары успеете.

– Говорят, там еще какой-то прием будет, так, может, задержусь…

– Потом не забудьте поделиться с соседями своими подарками!

Миновав несколько узких улочек, Бинь оказался на улице Во Тань. Остановился, оперся спиной о телеграфный столб, чтобы дать ноге передохнуть. Хотел было посмотреть номер ближайшего дома, чтобы определить, сколько осталось идти, но передумал. Учащенно забилось сердце. Он понимал, что это не от усталости. Состояние было точно таким, как когда-то, более десяти лет назад перед атакой. Но стоило только начаться атаке – и он становился совершенно спокоен. Он постоял еще немного, давая ноге как следует отдохнуть.

К Биню приближался немолодой мужчина в черном, с палочкой. Когда он поравнялся с Бинем, тот спросил:

– Вам, наверное, тоже в дом сто двадцать пять, за подарками?

Мужчина кивнул, вынул из кармана приглашение и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Все верно, дом номер сто двадцать пять, улица Во Тань. Не знаете, далеко еще?

– Вроде близко. Пошли вместе.

Мужчина кивнул и молча пошел рядом с Бинем. Подойдя к нужному дому, они остановились, оглядели двухэтажный особняк. Входить не торопились, каждый ждал, что другой войдет первым. В этот момент дверь отворилась, и на улицу вышел человек, весь увешанный свертками. Бинь поспешил подойти к нему и с вежливой улыбкой осведомился:

– Неужели столько подарков? А деньги дают?

– Дают, все дают! Документы проверяют и сразу на второй этаж посылают, там все и выдают! Быстро, никакой волокиты!

Бинь достал документы и поднялся на крыльцо. Переступая порог, он быстро оглянулся. Человек в черном, держа в руке приглашение, подавал знаки кому-то в окне второго этажа.

В вестибюле Бинь спокойно подошел к столу, стоявшему у лестницы, вежливо поздоровался с сидящим за ним лейтенантом с повязкой Красного Креста на рукаве, протянул свои документы и приглашение. Лейтенант мельком проглядел бумаги и нажал на кнопку в столе. Появилась девица лет двадцати пяти, с распущенными волосами и в шелковом аозай[41]41
  Аозай – национальное платье.


[Закрыть], на рукаве которого тоже красовалась повязка Красного Креста. Лейтенант дал Биню листок, на котором было написано, что именно он должен получить, и, показав на девицу, сказал:

– Идите за ней в четвертую комнату.

Девица сделала реверанс, нежно взглянула на лейтенанта и подала Биню знак следовать за ней вверх по лестнице. Бинь, считая ступеньки, смотрел себе под ноги и чутким ухом ловил доносящиеся сверху звуки. Поднявшись по лестнице, девица провела Биня мимо трех дверей и остановилась перед четвертой, жестом приглашая его войти.

Он открыл дверь и заглянул в комнату. Она была просторной и светлой, посередине стоял большой стол, возле него четыре стула. За столом сидели двое – полковник и подполковник республиканской армии. На столе в вазах лежали фрукты, конфеты, рядом стояли бутылки не то со спиртом, не то с лимонадом. Справа виднелся диван, обтянутый кожей. Левую стену наполовину скрывал занавес.

Бинь обернулся и недоуменно взглянул на девицу. Она обольстительно улыбнулась ярко накрашенным ртом:

– Заходите, получайте ваши подарки!

Биню не оставалось ничего другого, как войти и вежливо поклониться:

– Добрый день, господа.

– Сержант Чан Бинь?

– Так точно.

Полковник махнул рукой, подзывая его поближе, и показал на стул:

– Присаживайтесь. Вы, наверное, устали, с больной-то ногой?

– Ничего, господин полковник.

Тот только усмехнулся, придвинул к Биню вазу с конфетами, налил ему лимонаду, добавив туда немного спиртного, и протянул открытую пачку американских сигарет.

Бинб вежливо поблагодарил, выпил лимонад, закурил и попробовал конфету.

– Скажите, это ваше настоящее имя – Чан Бинь? Другого имени у вас нет? – с издевкой в голосе спросил подполковник.

Бинь проглотил конфету и ответил:

– Нет, господин подполковник, у меня только одно имя. Все документы у меня с собой, вот, посмотрите, пожалуйста.

– Дайте-ка сюда!

Фонг – это был он – взял бумаги, которые двумя руками почтительно протягивал ему Бинь, и внимательно просмотрел каждую бумажку. Потом швырнул их на стол и усмехнулся:

– Все документы, конечно, подлинные. Надо признать, что это вашим людям удается хорошо… Но, к моему глубокому сожалению, вы не Чан Бинь, сержант второго полка седьмой дивизии!

– Господин подполковник, документы мне выдавал полковой писарь, на них стоит подпись капитана Хай Киня.

– Я сказал вам, что бумаги у вас подлинные, только вот сам Чан Бинь не настоящий!

Полковник Винь Хао посмотрел на Биня и усмехнулся уголком губ.

Накануне до двенадцати часов ночи Стивенсон, Винь Хао и Фонг обсуждали детали сегодняшней схватки. Подводя итог обсуждению, Стивенсон строго-настрого приказал:

– Чан Бинь – кадровый разведчик Ханоя. Мне хотелось бы в беседе с ним сохранять вежливость. Напоминаю вам: ни один волосок не должен упасть с его головы. Воздействуйте на него только силой убеждения, иначе всю операцию «Альфа» можно провалить. Если вы намерены продолжительное время сотрудничать со мной, то немедленно должны оставить свои грубые средневековые методы! Я дам Чан Биню подполковничьи погоны, если он согласится работать на меня. А от подполковника совсем недалеко до полковника, и наоборот – от полковника совсем близко до подполковника или даже до майора! Вы должны это понимать лучше меня!

Фонг некоторое время внимательно разглядывал Биня, потом встал, подошел к нему вплотную и нетерпеливо закидал вопросами:

– Кто дал вам эти документы? Как ваше настоящее имя? Знаете ли вы, какая кара ждет вас за то, что вы присвоили чужие документы и долгое время незаконно получали пособие? Хотите сгнить в тюрьме?

– Господин подполковник, Чан Бинь – мое настоящее имя. Документы мне выдал писарь второго полка. Если вы не верите, позвоните капитану Хай Киню.

– Капитан Хай Кинь погиб три года назад в том же бою, что и сержант Чан Бинь.

– Тогда прошу связаться с подполковником Тхиет Чу, начальником штаба второго полка.

– Подполковник Тхиет Чу пропал без вести еще до того, как погиб капитан Хай Кинь. Все говорит против вас. Ответьте честно: кто дал вам эти бумаги! Ваше настоящее имя?

– Если вы пошли на это только потому, что голодали, нуждались и хотели получить пособие, – вмешался Винь Хао, – вам ничего страшного не грозит. Вы должны ответить, кто снабдил вас этими документами? Каждый квартал вы получали от правительства несколько тысяч донгов. Многие крадут куда больше. Так что, если честно признаетесь, вас простят. Отвечайте же.

Бинь сидел молча, опустив голову, время от времени украдкой поглядывая то на Винб Хао, то на Фонга.

– Вполне возможно, что вы тоже были ранены, но у вас не было документов или вы их потеряли и потому и пошли на подлог, присвоили себе документы и имя другого человека. Вы не производите впечатления человека бесчестного. Думаю, вам лучше во всем признаться, – проговорил Винь Хао.

– Прошу вас о снисхождении, – смиренно пробормотал Бинь. – Прошу вас, войдите в мое положение, век буду благодарен…

– Итак, ваше имя?

– Та Ан Бинь. Когда я оформлял документы на магазин, в квартальном управлении сделали описку и написали Чан Бинь, так все и получилось…

Оба офицера рассмеялись. Бинь сделал вид, что ему тоже смешно.

– А вы молодец! Отлично играете свою роль! – сказал Винь Хао. – Тем не менее истина остается истиной – документы не ваши и вы не Чан Бинь. А сейчас господин подполковник покажет вам несколько весьма занятных фотографий. Вглядитесь внимательнее!

Фонг достал из портфеля пачку фотографий, разложил их, жестом пригласил Биня посмотреть. Держа в руке карандаш, он показывал им на каждую фотографию.

– Кто это? Майор Хоанг. Отдел стратегической разведки. Узнаете? Кто это? Шау, связной, чистильщик обуви. Узнаете? А это кто? На, связная, бродячая торговка. Узнаете? Кто это? Бинь, владелец лавки «Ан Лой», кадровый разведчик вьетконга, понятно? А это кто? Банг, связная, торгует овощами вразнос. Узнаете?

Говоря это, он не отрывал от Биня глаз. Винь Хао тоже в упор смотрел на Биня.

– Ну как? Знаете этих людей? – спросил Винь Хао.

– Господин полковник, я никогда раньше никого из этих людей не встречал.

– Что? Выходит, вы и самого себя не узнали? Ведь на фотографии запечатлены и вы!

– Да, конечно… Я хотел сказать, что остальных я никогда не видел…

– Ага, значит, вы признаете, что вы Бинь, владелец лавки «Ан Лой», кадровый разведчик вьетконга?

– Нет, это не так.

– То да, то нет, я вас никак не пойму. Скажите наконец прямо, да или нет?

Бинь сделал вид, что крайне растерян, и не ответил. Фонг разложил второй ряд фотографий под первым и теперь кончиком карандаша показывал на новые фото.

– Вот неопровержимые свидетельства того, что вы вели подрывную деятельность. Взгляните сюда! Нам известно все досконально о ваших действиях и о вашиз товарищах…

Бинь обернулся и посмотрел на дверь.

Винь Хао нажал на кнопку, спрятанную под крышкой стола. Двери комнаты широко распахнулись. По ту сторону стояли пятеро дюжих молодцов в штатском и темных очках. Винь Хао махнул рукой. Двери бесшумно закрылись.

– Бесполезно, господин Бинь. Мы с вами коллеги и, хотя находимся по разные стороны, давайте будем взаимно вежливы на этих наших переговорах. Мы с вами можем прийти к соглашению и начать сотрудничать в деле, которое окажется полезным для обеих сторон. Как видите, мы обращаемся с вами вполне корректно, надеемся, что и вы станете вести себя соответственно. Если все эти снимки вас еще не убедили, мы приведем вам другие свидетельства. Мы никогда не приступаем к делу без солидной подготовки.

Винь Хао сделал знак Фонгу. Тот начал медленно собирать фотографии, выжидая, не сорвется ли Бинь. Убрав наконец снимки в портфель, он два раза громко хлопнул в ладоши. Бинь вздрогнул и обернулся. Слева от него, из-за занавеса, закрывающего половину стены, вышел человек в черном, которого Бинь встретил на улице по дороге сюда. Он молча подошел к столу, положил аккуратно перевязанный сверток, учтиво поклонился и снова исчез за занавесом.

Фонг, опять крайне медленно, принялся развязывать бечевку на свертке. Винь Хао налил стакан лимонаду и протянул его Биню.

– В ожидании сюрприза можете освежиться и закурить.

Бинь отрицательно покачал головой.

– Благодарю, господин полковник, не надо.

Винь Хао усмехнулся.

– Только что вы как ни в чем не бывало ели конфеты, пили воду и курили и, надо признать, очень естественно играли роль сержанта Биня. А сейчас уже отказываетесь от стакана воды, тем самым как бы признавая, что мы с вами враги. Уже одно это для меня служит доказательством того, что мы коллеги, только находимся по разные стороны баррикад, господин Бинь. Извините, как все-таки ваше настоящее имя?

– Господин полковник, мое имя Та Ан Бинь или просто Бинь.

– Бинь, владелец лавки «Ан Лой», кадровый разведчик Ханоя, осевший здесь три года назад, не так ли? – Видя, что Бинь молчит, Винь Хао продолжал: – Ваше молчание разрешите считать за знак согласия. Прошу, взгляните на то, что нам удалось собрать.

Все, разложенное на столе, комментировал Фонг.

– Вот сверток с деньгами, спрятанный под прилавком, всего около сорока тысяч донгов. Вот катушки с магнитофонной лентой и кассеты, были спрятаны в корзине с рисом. Вот томик «Астрологии». Признаете ли вы, что это ваши вещи?

Бинь молчал, Винь Хао закурил и продолжил допрос:

– Эти деньги предназначены для нужд разведывательной сети, не так ли? Вы только что уверяли нас в своей бедности, в том, что из-за этого пошли на подлог. Тогда откуда же вдруг такая большая сумма? На этих катушках и кассетах записаны сведения, которые майор Хоанг передавал вам через Шау и На, так? Томик «Астрологии» служил вам ключом к шифру, не правда ли? В доме майора Хоанга мы уже обнаружили точно такую же книгу. Сегодня утром, когда вы ушли, мы позволили себе сделать у вас обыск. Не беспокойтесь, на вашей улице никто ничего не заметил. И тем не менее мы по всем правилам оформили протокол, который подписал ваш участковый. Хотите взглянуть на этот протокол?

Бинь по-прежнему сидел молча, низко опустив голову и сложив руки на коленях.

– Всех этих неопровержимых доказательств вполне достаточно, чтобы вы поняли: всякое запирательство бесполезно. Вы в разведке работаете много лет и, надеюсь, понимаете, что все это сделано не ради шутки. Пять человек, которых вы видели на снимках, предстанут перед трибуналом и будут расстреляны. Вся ответственность за их гибель ложится на вас. Вот о чем, как мне кажется, вам стоит прежде всего подумать.

Бинь не проронил ни слова.

Винь Хао закурил сигарету, поднялся, Фонг тоже встал.

– У ваших товарищей существует привычка после часа напряженной работы делать на несколько минут перерыв, не так ли? Правила вежливости заставляют и нас поступать в соответствии с привычками гостя. Поэтому отдохнем немного. Вот дверь в ванную комнату и туалет. Прошу без церемоний. Ну, а про другие двери вы уже знаете, не советую их трогать, коллега!

Забрав свои портфели, они вышли.

2

«…Итак, вводная часть закончена. Они полагают, что загнали меня в угол, поэтому теперь весь упор будут делать на сотрудничестве, о котором прозрачно намекал Винь Хао. Тянуть они не станут, это не в их интересах. Нужен им я судя по всему в течение длительного срока, поэтому грубых методов тоже применять не будут. Вот эти-то два обстоятельства я и должен использовать в своих интересах».

Бинь, продолжая напряженно размышлять, прошел в ванную комнату, вымыл руки, затем снова вернулся на прежнее место, взял сигарету и закурил.

…Дверь неожиданно отворилась, и в комнату вошли Винь Хао и Фонг. И на этот раз оба были с портфелями.

Усаживаясь, Винь Хао спросил:

– Ну как, господин Бинь? Успели вы проанализировать то, что увидели и услышали здесь?

– Я думаю, что все что я здесь увидел и услышал, подстроено вами специально.

Винь Хао и Фонг переглянулись. Фонг не выдержал:

– Ну а фотографии? А вещественные доказательства, изъятые у вас на дому? Это что, тоже мы подстроили?

– С теми современными техническими средствами, которые имеются в вашем распоряжении, вы могли бы записать целый фильм, и, пожалуй, куда более увлекательный.

– Вы забываете, что час назад вы признали свою вину.

– Нет, я ничего не забыл. Я признал, что документы не мои и я не Чан Бинь. Только и всего!

– Только и всего?! Да знаете ли вы, что одного этого уже достаточно, чтобы приговорить человека к смертной казни?

– Я понимаю, что могу быть привлечен к уголовной ответственности. Я человек не военный, так что трибунал мной заниматься не может. Я настаиваю на рассмотрении дела в гражданском суде и на возможности нанять для защиты адвоката.

Винь Хао привстал, лицо его побагровело.

– Господин Бинь! – голос его дрожал. – Вы не должны забывать, что всему есть свои границы. Мы и так через чур мягки с вами. Все, что вы только что заявляли, неслыханная дерзость! Не переходите границ дозволенного, не вынуждайте нас на крайние меры!

Фонг был несколько более сдержан.

– Возможно вы уже догадались или знали это раньше, но я все-таки скажу: полковник Винь Хао – начальник отдела стратегической разведки. Господин президент лично поручил ему расследовать ваше дело. Мое имя Фонг, и я помогаю господину полковнику вести расследование. Согласно действующему законодательству, и особенно принимая во внимание закон 10–59[42]42
  Закон 10–59 – закон, введенный Нго Динь Зьемом в мае 1959 года; на основе этого закона были созданы многочисленные военные трибуналы, судившие за «подрывную деятельность, посягательство на безопасность государства» и выносившие только два приговора – смертная казнь или пожизненное заключение.


[Закрыть], у нас есть право возбудить дело против любого неблагонадежного лица, арестовать его, произвести у него обыск, подвергнуть суду и привести приговор в исполнение. Ни одно учреждение не имеет права вмешиваться в наши дела. Так что предоставьте нам определять, политическое или уголовное преступление вы совершили. Однако все будет зависеть от того, какую позицию займете вы. Иными словами, мы советуем вам быть благоразумным. Ваше поведение только подкрепляет наше убеждение, что вы – кадровый разведчик вьетконга. Судите сами: разве какой-нибудь простой обыватель, более того, человек, преступивший закон, стал бы держаться так… извините, нагло с офицерами республиканской армии?

– Мне известно, что ваши возможности практически неограничены. Ни одно государственное учреждение не смеет вмешиваться в ваши дела. Но что, если именно в деле со мной вы превышаете свои полномочия? Допустим, что в него пожелает вмешаться посольство какой-либо страны, сотрудничающей с Соединенными Штатами, тогда что? Я отнюдь не простой обыватель, как вы изволили выразиться, более того, в моих действиях нет состава преступления, коллеги!

Винь Хао и Фонг снова переглянулись, не в силах скрыть свою растерянность. Фонг осторожно осведомился:

– Вы не могли бы изъясняться несколько более откровенно?

– Ничего к тому, что уже сказал, добавить не могу.

– Вы хотите дать нам понять, что вы сотрудник одной из иностранных разведок?

Бинь не ответил.

– Мы можем арестовать и допросить кого-нибудь из ваших агентов, – сказал Винь Хао, – и тогда мы узнаем все, о чем вы сейчас не хотите нам говорить.

– Вы можете это сделать, если вы считаете, что это каким-то образом поможет вам.

– Поскольку мы так не считаем, мы и тратим время на переговоры с вами. Очень жаль, что вы не хотите сказать прямо то, что могли бы сказать.

– Простите, помнится, я ясно и прямо сказал вам три вещи. Первое – это документы не мои, второе – я не Чан Бинь и, наконец, третье – я не являюсь кадровым разведчиком вьетконга.

– К нашему глубокому сожалению, все это никак не проясняет дела.

– К моему глубокому сожалению, это все, что я могу вам сказать.

Винь Хао и Фонг снова переглянулись.

– Вы не могли как-либо доказать все то, что сказали? – спросил Фонг.

– Могу дать только честное слово разведчика.

– О-о! – одновременно воскликнули Винь Хао и Фонг.

Фонг с улыбкой покачал головой.

– Да вы просто юморист!

– Вы представляете куда больше юмора, когда в доказательство того, что собираетесь обращаться со мной корректно, призываете свою офицерскую честь.

– Ну хватит, отец, довольно! – сказал Винь Хао. – Решили прибегнуть к тактике выжидания? Чтобы ваши детки получили время испариться, не так ли? Но куда они от нас денутся? Ведь мы перекрыли все дороги. Кстати, вы не убедите меня в том, что являетесь сотрудником иностранной разведки. Довольно, выкладывайте на стол ваши козыри! Так нам легче будет договориться. Давайте наконец пойдем друг другу навстречу и перестанем тянуть резину!

– К уже сказанному хочу добавить: я не являюсь сотрудником иностранной разведки.

– Это значит, что вы разведчик вьетконга?

– Ничего подобного я не говорил. И вот еще что: хотя и очень велики ваши полномочия, они все же уступают полномочиям вашего начальства. Оно вправе отменить все ваши решения.

Винь Хао и Фонг молчали и только пристально смотрели на Биня, как бы прикидывая, куда он клонит.

– Чего же вам… чего же вы добиваетесь? – через несколько минут тихо спросил Фонг.

– Гарантий со стороны вашего начальства!

Снова на несколько минут воцарилась тишина. Винь Хао, не выдержав, посмотрел на часы и поднялся.

– Уже почти одиннадцать. Очевидно, привыкли в это время кушать. Надеюсь, что после нашей совместной трапезы мы с большей легкостью решим возникшие проблемы.

– Извините, я не привык есть в это время. Более того, я не привык приступать к еде, пока мои желания не удовлетворены.

Винь Хао скрипнул зубами, подскочил, оперся двумя руками в стол, и наклонился к самому лицу Биня. Тот спокойно выдержал его взгляд. Винь Хао с силой, так что задребезжали стаканы, ударил кулаком по столу, потом тяжело опустился на стул и потер руками виски.

– Вы начинаете действовать мне на нервы, – процедил он. – Дорого же вы заплатите за все свои штучки! Помните: ваша судьба, как и судьбы ваших людей, сейчас целиком в моих руках!

– Именно поэтому я и добиваюсь гарантий со стороны вашего начальства.

Снова воцарилась тяжелая тишина. Бинь сидел, откинувшись на спинку стула, чуть наклонив голову и пристально глядя на руки, сложенные на коленях. Фонг слегка откашлялся, намереваясь что-то сказать, но, заметив, как сердито взглянул на него Винь Хао, только пожал плечами.

Неожиданно оба вскочили. Бинь почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. Он сразу же догадался, что появился Стивенсон, но продолжал сидеть не двигаясь.

Стивенсон на несколько секунд задержался в дверях. Он был несколько разочарован тем, что его неожиданное появление не произвело видимого впечатления на пленника. Про себя он ругнул Винь Хао и Фонга, которые не смогли как следует провести эту первую, столь тщательно продуманную беседу. Он догадывался, что если задержанный не пожелал встать при его появлении, значит, он не поднимается и тогда, когда эти тупицы сообщат, кто он, Стивенсон, такой. Американец быстро прошел к столу и опустился на предназначенный для него стул, сделав Винь Хао знак, что тот тоже может садиться.

– Господин советник, – подобострастно начал докладывать Фонг, – это Бинь, кадровый разведчик Ханоя, почти три года работавший в нашем городе.

Он повернулся к Биню:

– Итак, ваша просьба удовлетворена. Господин Стивенсон прибыл сюда, чтобы выслушать вас.

И он снова повернулся к Стивенсону:

– Господин советник, мы собрали много улик, изобличающих этого человека. Господин президент проявляет безграничное великодушие к лицам, преступившим закон, в том случае, если они признают свою вину и возвращаются на стезю служения отечеству. Этот человек нагло присвоил чужие документы, чтобы иметь возможность под их прикрытием работать на разведку вьетконга. Он упорно отказывается вернуться на праведный путь. Мы всегда терпеливо пытаемся открыть глаза таким заблудшим…

Стивенсон, делая вид, что внимательно слушает эти высокопарные фразы, не отрывал глаз от Биня, пытаясь уловить хотя бы малейшее движение на его лице.

Он изучил немало фотографий кадровых разведчиков вьетконга, также как и материалов, дающих представление об их привычках, слабых и сильных сторонах. Внимательно изучал и фотографии Биня, сделанные в самых неожиданных ракурсах. И все же сейчас не мог отвести глаз от этого человека. Сегодня он впервые столкнулся с разведчиком коммунистов лицом к лицу, впервые видел его, так сказать, во плоти.

«Ничего особенного, – думал он. – Глаза, правда, умные. Рот улыбчивый, как, впрочем, у большинства вьетнамцев. Волосы редкие, подстрижены как у мастерового. Лицо не красивое, но и не отталкивающее. У профессионального разведчика и должна быть именно такая внешность, чтобы можно было легко смешаться с толпой в этом многолюдном городе… И все же должна быть какая-то печать профессии…»

Он презирал гадальщиков-физиогномистов, но верил, что истинная сущность человека должна как-то отражаться на его лице.

«Коммунисты, как правило, твердят, что они служат народу, поэтому народ поддерживает их, этим якобы и объясняется их сила. Абсурд! Народ – это всего лишь толпа, которая слепо следует за выдающимися личностями. Если бы не мои способности, то этот чурбан-полковник и этот подполковник, который корчит из себя маршала, так бы и водили меня за нос…»

Фонг давно уже закончил свою речь, но Стивенсон по-прежнему молча сидел. Молчал и Бинь. Каждый выжидал, кто заговорит первым. Молчание продолжалось довольно долго.

– Вы, господа, – наконец обратился Стивенсон к офицерам, – сделайте все возможное, чтобы спасти этого человека. Не хотелось бы начинать свои дела во Вьетнаме с кровавых репрессий. Вам легче договориться с ним, чем мне. Вы вьетнамцы, я же иностранец. Коммунисты обычно очень сурово настроены по отношению к иностранцам, для них вообще все иностранное плохо, а уж американское и подавно.

– Коммунисты, – подняв голову и глядя Стивенсону прямо в глаза, отрезал Бинь, – считают, что такие, как вы, – один из худших продуктов империализма. А еще коммунисты считают, что трудящиеся всюду заслуживают уважения, в том числе и в Америке.

– Забавно! Я-то полагал, что вы прибегнете к тактике молчания. И думать не думал, что сразу же вызову у вас столь бурную реакцию. Значит, с нервишками у вас далеко не все в порядке!

– В порядке или не в порядке мои нервы, вам еще предстоит узнать. Попасть к вам в руки – верная гибель. И тем не менее вы видите, – тут Бинь нарочито широко улыбнулся, – что последние минуты своей жизни я использую для того, чтобы защитить правду и справедливость.

– Ну, тогда я просто восхищаюсь вами! Вот только должен заметить, что правда зависит от того, под каким углом на нее смотреть. Со справедливостью дело обстоит точно таким же образом.

– Поэтому нам и пришлось взяться за оружие, чтобы отстоять правду и свободу.

– Предположим, что справедливость на вашей стороне, а не на нашей…

– Это не предположение, – прервал его Бинь, – это неоспоримая правда.

Стивесон улыбнулся, с интересом наблюдая за Бинем. «Жаль, если этот человек не заговорит, – подумал он. – Необходимо втянуть его в дискуссию, тогда мне удастся кое-что сделать. По-видимому, большого образования у него нет. Так что в споре ему со мной не тягаться…»

– У ваших людей есть привычка, – сказал он, – перед тем как решить ту или иную политическую проблему, анализировать обстановку. Мне думается, что хорошая привычка, вполне научный подход к делу. Я приехал сюда из Соединенных Штатов всего пару месяцев назад. Мне удалось собрать некоторые материалы об этой войне. Могли бы вы оказать мне помощь, дав к ним пояснения, исходя из вашей позиции? Я был бы вам очень обязан.

– Это те материалы, которые собрали ваши организации и обобщила электронно-вычислительная техника? Они могли привести вас только к серьезным просчетам, которые, кстати, вас и преследуют вот уже более двадцати лет.

– Однако я не знаю материалов лучших, чем те, что поставляет ЦРУ и наша армейская разведка. Как принято говорить у вас же, вьетнамцев, «кривой глаз лучше чем никакой», не так ли?

– Допустим.

– Тогда я позволю себе начать. Вы обычно утверждаете, что в этой войне одержите полную победу как в политическом, так и в военном плане. Однако те материалы, которые я изучил, не дают оснований для подобного утверждения. Прежде всего следует разобраться с понятием «сила народа», которая, как вы утверждаете, якобы неодолима. Все население Вьетнама составляет примерно сорок миллионов человек. На Севере за вас девяносто процентов, прямо или косвенно, против нас. На Юге шесть миллионов не признают коммунизм. Четыре миллиона составляют те, кто находится между двух потоков, иными словами, колеблется. Юг – это место, где непосредственно решается исход войны. Присутствие более чем полумиллионной армии наших союзников не может не влиять на ваше положение и ваши силы. Вы не можете решить проблему и добиться равновесия путем ввода сюда с Севера шести или семи миллионов военных и гражданских лиц. Так не достаточно ли у меня оснований полагать, что ваши утверждения всего лишь голословная пропаганда?