Текст книги "Операция "Альфа""

Автор книги: Ле Тян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

2

Ту, владелец маленькой харчевни, – они с женой торговали хутиеу[15]15
  Хутиеу – блюдо национальной кухни; включает мелко нарезанное жареное мясо, свежий салат, ростки зеленого гороха и рисовую лапшу, приправленную горячей подливой и специями.


[Закрыть], – голый по пояс, с клетчатым шарфиком на шее, громко сказал:

– Господи, тетушка Ба, что это вы так припозднились сегодня с вашими пирожками? Я уж все глаза проглядел!

Женщина, которую он назвал тетушкой Ба, только молча посмотрела на него, продолжая осторожно пробираться со своей подвешенной на коромысле поклажей среди множества крышек от корзин с самым разнообразным товаром, разложенным на тротуаре. Она миновала харчевню Ту и поставила свою ношу неподалеку, прямо напротив входа в какую-то небольшую лавчонку.

На вывеске, выкрашенной желтой масляной краской, серыми неровными буквами было выведено: «Ан Лой. Скупка и продажа транзисторов, радиоприемников и электроприборов». Вокруг надписи красовались квадраты, круги, шестигранники, овалы, соединенные между собой замысловатыми разноцветными линиями, а в небольшой стеклянной витрине были разложен транзисторы и всевозможные электроприборы.

Тетушка Ба вынула из корзины складной стульчик, поставила его на землю и села спиной к лавчонке. Пригладив растрепанные волосы, достала бетель[16]16
  Бетель – жвачка из плодов арековой пальмы, извести и бетельной лианы.


[Закрыть] и принялась его жевать, обмахиваясь нейлоновым веером. Зазывать покупателей не было нужды – на этой многолюдной тесной улочке всем давно уже полюбились ее блинчатые пирожки. Тетушка Ба приходила сюда каждый день не позже восьми, ставила свои корзины там, где оказывалось свободное место, и к двум часам дня уже успевала все распродать. Все знали, что ей около сорока, что семья ее в деревне, где-то километрах в сорока от Сайгона, муж и старший сын служат там в гражданской обороне, а сама она живет здесь у родственников, раза два в неделю ездит в деревню покупать рис, чтобы делать из него муку. Знали также, что в семье ее много едоков, но мало рабочих рук, поэтому она почти никогда не вылезает из долгов.

Из лавчонки «Ан Лой» вышел, прихрамывая, мужчина лет сорока и направился к тетушке Ба. Она положила порцию блинчатых пирожков на тарелку, налила бульона, зачерпнула ложкой соевого соуса, добавила мелко нарезанного перца и вместе с палочками для еды передала мужчине. Тот поблагодарил и повернулся к своей лавчонке.

– Вот это да! Сегодня наш Бинь устроил себе второй завтрак! Питание по первому классу! – удивился Ту.

Тот, кого назвали Бинем остановился и с улыбкой кивнул любящему позубоскалить соседу.

– Такой товар да прямо против твоих дверей – как тут устоишь!

Ту хлопнул себя по колену и заразительно расхохотался. Бинь, прихрамывая, отправился к себе.

Поставив перед собой тарелку, Бинь принялся осторожно прощупывать пирожки полочками для еды, поглядывая при этом на дверь. Вот палочки наткнулись на что-то твердое: между слоями одного из блинчатых пирожков лежала крохотная пластмассовая капсула. Он поддел палочками пирожок, зубами достал из него капсулу и и незаметно выплюнул в стоявшую на столе коробочку со всевозможными шурупчиками и винтиками. Затем как ни в чем не бывало принялся за пирожки, с наслаждением обмакивая их в соус и добавляя приправы. Такое лакомство он мог себе позволить далеко не каждый день.

Он привык довольствоваться минимальным: все присылаемые ем у деньги шли в фонд развития разведывательной сети, которую он возглавлял. Это отнюдь не означало, что на него работали за деньги, просто довольно часто приходилось тратиться на дорогие подарки, роскошное угощение или что-нибудь в этом роде, а то и давать взятки или делать всевозможные подношения, завязывая знакомство с теми из офицеров марионеточной армии, с которыми необходимо было вступить контакт. Его же личные расходы ограничивались скромным пособием, которое он получал по инвалидности и тем маленьким и непостоянным заработком, что давала ему лавчонка.

По профессии он был электриком и когда-то работал на электростанции на Севере. В марте сорок пятого года, услышав, что «господин Тхао», впоследствии генерал Нгуен Бинь[17]17
  Нгуен Бинь – вдохновитель сопротивления против французских колонизаторов на юге страны, бывший моряк. В январе 1948 года ему одному из первых было присвоено звание генерал-лейтенанта.


[Закрыть], и еще несколько человек организуют движение Сопротивления в пограничном районе Донгчиеу – Тилинь – Бакаянг, он сразу же, не раздумывая, бросил работу и вместе со своими единомышленниками вступил в армию Освобождения. С армией – сначала сражаясь против японцев, потом против французов – он прошел все горы и долины Севера. Многое пришлось испытать, но испытания только закалили его.

В начале пятьдесят первого года Бинь, тогда уже командир батальона, был ранен. С тех пор его левая нога стала короче правой. Его направили на профсоюзную работу в одну из оружейных мастерских. Он чуть не плакал, расставаясь со своим батальоном.

В начале пятьдесят четвертого года его избрали в Исполнительный комитет Федерации профсоюзов и провинциальный комитет партии. Это было в одной из провинций Веьтбака[18]18
  Вьетбак – самая северная часть Вьетнама, где в годы войны Сопротивления против французских колонизаторов (1946 – 1954) были освобожденные патриотами районы.


[Закрыть]. Потом послали на специальные курсы, где он проучился три года, а уже потом направили сюда – сначала с заданием создать разведывательную сеть в районах, прилегающих к столице, потом внедриться в самый Сайгон. Это ему удалось. Он запасся одиннадцатью разного рода документами, удостоверявшими, что он инвалид, воевавший в седьмой дивизии республиканской армии, а также шестью разрешениями и патентами на право открыть эту лавчонку.

Когда он работал в районе, прилегающем к столице, ему пришлось столкнуться со многими трудностями. Об одном только он не беспокоился – о пище насущной, жилье и одежде: всем этим да еще необходимыми лекарствами его снабжали местные жители. А вот здесь, в Сайгоне, хотя временами в его руках было по нескольку десятков тысяч донгов, он вынужден осмотрительно тратить каждый из них. Одежду он купил по дешевке на рынке, у какого-то проигравшегося карты солдата, она оказалась крепкой и к тому же очень подходила для инвалида войны. Рис, соль, соевый соус обычно покупал у полицейских – лни все это воровали или просто отбирали у жителей городских окраин. Дабы сократить ежедневные расходы, пришлось даже бросить курить. Но он с изрядной долей юмора утешал себя тем, что, избавившись от вредной привычки, только удлиняет свою жизнь.

Однако два-три раза в месяц он вынужден был тратиться на блинчатые пирожки: если тетушка Ба ставила свое коромысло с корзинами прямо перед его лавкой, это означало, что у нее есть для него почта. Если ему, в свою очередь, нужно было что-то передать, то, принимая из рук тетушки Ба тарелку, он должен был попросить дополнительно красного перца и других приправ. Тогда тетушка Ба прятала отдельно те деньги, что он ей давал: между банкнотами была аккуратно вложена бумажка с колонкой цифр.

Был у него и еще один расход. Два-три раза в месяц он шел в лавку к китайцу, что стояла в начале улицы и покупал у него чай и десяток сигарет. Дома он заваривал крепкий чай и приглашал своего соседа. Ту приводил с собой полицейского, наблюдавшего за порядком на их улочке. Они просиживали часа по два, беседуя абсолютно обо всем – о международной политике, аферах крупных чиновников, военных действиях, которые вела республиканская армия. Бинь находил, что беседы эти весьма полезны и когда-нибудь сослужат ему хорошую службу, так как приносили массу информации, зачастую самой неожиданной и, кроме того, способствовали налаживанию отношений с соседями и полицией, что тоже было весьма немаловажным.

…Он доел блинчатые пирожки, вытер губы и отнес тарелку, палочки и деньги тетушке Ба. Потом, вернувшись в лавку, достал из шкафа транзистор, взял кусок ваты, смочил его раствором, налитым в чашку со щербинкой, и начал полировать пластмассовые части транзистора. Он часто покупал сломанные транзисторы и радиоприемники, приводил в порядок и продавал, получая небольшую прибыль. Торговал также и кассетами для магнитофонов, настольными вентиляторами японских марок, ночниками, усилителями. Все это приносили ему мальчишки – чистильщики обуви, продавцы мороженого и торговки утиными перьями. Где они доставали эти вещи, он не знал, но всякий раз платил положенную цену.

Сейчас, полируя очередной транзистор, он с усмешкой прислушивался к тому, как его сосед Ту переругивается со своей женой. Про себя он давно уже называл этих немолодых супругов «единством противоположностей». Ту перевалило за пятьдесят, это был высокий и крепкий человек, почти круглый год ходивший без рубашки. Мощные бицепсы, натянутая и блестящая, покрытая здоровым красноватым загаром кожа резко контрастировала с сеткой морщин на лице и с мелькавшей в волосах сединой. Поговаривали, что он хороший борец и ребром ладони может разбить несколько положенных друг на друга кирпичей. Полицейские и те не рисковали разговаривать с ним невежливо. Говорили, что раньше он торговал похлебкой вразнос, его жена перебивалась мелкой торговлей овощами, и только потом, скопив немного денег, они появились на этой маленькой улочке. Посетители у ни были постоянные, все больше конторские служащие и полицейские. Ту был занят с шести до восьми утра и по вечерам – начиная с семи вечера и до наступления комендантского часа. Все остальное время он стоял в дверях своей харчевни, перебрасываясь веселыми шутками то с одним, то с другим прохожим, или ходил по соседям.

Его жене не исполнилось еще и сорока пяти, она была маленькой и хрупкой, круглый год ходила в черной, крестьянского покроя одежде, с непременным крестиком на груди. Родом она была из Намдиня, сюда приехала с родителями, когда ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Эта тихая женщина если и говорила, то мало и негромко, домашние дела у нее в руках спорились, казалось, она все умеет, всему обучена. Дом держался на ней. Ту часто хвалился перед соседями: «Я осуществляю только техническое руководство, об остальном заботится жена». «Техническое руководство» заключалось в рубке мяса, приготовлении мясного бульона и соусов, подаваемых клиентам в зависимости от их вкуса. Жена Ту хорошо изучила его характер, поэтому, когда он начинал ругаться никогда не перечила и все упреки сносила молча.

«Не успел и оглянуться, как провел рядом с этим «единством противоположностей» почти да года!» – с улыбкой подумал Бинь.

Никто не знал, сколько у Ту детей. Если кто-нибудь задавал ему этот вопрос, хозяин харчевни то ли в шутку, то ли всерьез отвечал: «Прибавь полдюжины, и будет как раз дюжина!» Где все они жили и чем занимались, не знал никто. Видели только младшую ей было лет семнадцать или восемнадцать. Раз в месяц она приезжала навестить родителей, привозила с собой поделки из пластмассы – в основном корзиночки и шляпы, и родители потом приторговывали ими. Всякий раз, когда приезжала дочь, Ту выпивал стаканчик-другой вина, и его громкий голос был слышен на всех перекрестках. В такие дни он никогда не ругал жену. Дочку его звали Хань, она была очень застенчивой девушкой и этим походила на мать. Встречаясь с Бинем или другими знакомыми Ту, она всегда вежливо здоровалась.

Бинь с его острым, привыкшим все фиксировать глазом скоро подметил некоторые несоответствия, которые другому навряд ли бросились бы в глаза. Девушка говорила на чистом зядиньском диалекте, а опыт подсказывал ему, что дети от смешанных браков, где один из родителей южанин, а другой северянин, обычно смешивают в своей речи северный и южный диалекты. Верно ли, что Ту родом из Ратьзя? Правда ли, что Хань его дочь? И правда ли, что она приезжает сюда специально, чтобы привезти товар? Почему всякий раз, когда она появляется здесь, к Ту сразу же приходит какой-то полицейский и родители спешат оставить молодых людей вдвоем? Полицейский уходит под утро, а прощаясь с хозяевами, называет их папой и мамой. Нужно быть настороже, думал Бинь, очевидно, Ту не такой простак, каким хочет казаться!

…Бинь продолжал ежедневные занятия до того часа, пока не наступало время стряпать себе обед. Поел он тут же возле очага. Потом снова склонился над очередным транзистором и просидел над ним до самого вечера.

После ужина он закрыл двери лавки, аккуратно запер засов. Погасил лампочку над входом, оставил только маленькую, за прилавком, отбрасывающую неясный тусклый свет.

Разложил складную кровать, приладил над ней противомоскитную сетку. Потом нырнул под полог, укрылся с головой одеялом и, светя карманным фонариком, принялся разглядывать капсулу, полученную от тетушки Ба. Щипчиками осторожно вынул затычку, так же щипчиками достал аккуратно свернутую, вложенную в капсулу бумажку, разгладил ее и внимательно прочитал мелкие, но четкие строчки: «Хорошо подумайте, прежде чем устанавливать цену на вновь доставленные товары. Поставки мясных консервов продолжаются, необходимо найти надежное место для их хранения и потребления. Внимательно следите за рынком, цена на два главных вида товара может сильно измениться. Если торговля не приносит прибыли, немедленно замените товар. Второй».

Он несколько раз прочитал эти строчки, словно хотел выучить их наизусть, потом разжевал бумажку и проглотил. Отбросил одеяло в сторону, растянулся на постели, подложив руки под голову, и уставился в потолок.

Итак, ему было поручено три задания. Первое: прощупать вновь прибывшую американскую верхушку – разведчиков и военных, узнать, что представляют собой эти люди, каковы их планы на вторую половину года. Второе: в связи с наращиванием численности американских войск и войск стран-сателлитов постараться выяснить задачи вновь прибывающих войск. Третье: постараться определить возможные изменения в стратегических планах противника.

Кроме того, командование сообщало, что если ситуация сейчас неблагоприятная, он имеет право по своему усмотрению перестроить организацию и изменить методы работы, то есть перейти к осуществлению программы номер три.

Сейчас начало июня, самое позднее в начале ноября он должен добыть по возможности наиболее достоверные сведения – командованию нужно время, чтобы подготовиться к операциям, намеченным на зиму и весну шестьдесят седьмого – шестьдесят восьмого годов. Таким образом, в запасе пять месяцев, пять месяцев на получение информации и передачу ответа командованию. Задание сложное, для его выполнения надо попытаться нащупать какие-то новые источники…

Многолетний опыт разведчика, работающего в глубоком тылу врага, приучил его не только к большой осторожности, но и к умению быстро принимать решения. Он был уверен, что при осуществлении новой стратегической линии противник предпримет прежде всего некоторую реорганизацию, особенно если учесть, что среди военной марионеточной верхушки существуют серьезные разногласия.

Главным источником информации сейчас становился Зет-8, офицер связи из военного кабинета президента, служащий непосредственно в стратегической разведке. Он уже несколько раз давал информацию, и чрезвычайно ценную.

Вторым источником информации могла стать Икс-3, девушка, дальняя родственница Биня, работавшая горничной в доме министра, ведомство которого занималось перемещенными лицами. Министром этот человек был назначен недавно, в противовес партии Ки[19]19
  Имеется в виду Нгуен Као Ки – вице-маршал авиации, который после очередного военного переворота в июне 1965 года стал премьер-министром Южного Вьетнама, а впоследствии и вице-президентом страны.


[Закрыть] и главным образом для того, чтобы помогать Тхиеу прикарманивать доллары, поступавшие из Соединенных Штатов в дополнение к военной помощи. В доме министра часто устраивались званые вечера, куда приглашалась вся верхушка, и там среди подвыпивших болтливых гостей можно было собрать немало ценных сведений.

Полученные от этих двух людей сведения, подкрепленные той информацией, которую давали пресса и радио, и той, что по крохам собирала сеть Биня, тщательно профильтрованные и проанализированные, и должны были лечь в основу тех данных, которые предстояло передать командованию.

Прежде всего необходимо, чтобы люди, входившие в сеть, ни в коем случае не догадались о новых указаниях, присланных командованием. Многолетний опыт научил Биня, что тайна остается тайной только до того момента, пока ее не узнает второй человек. Помнил он и о том, что членам сети следует, как всегда предоставить полную самостоятельность в выборе методов сбора информации и ни в коем случае нельзя понукать людей. Само собой разумеется, что Бинь осуществлял руководство ими, направлял их деятельность в нужное русло, однако к каждому звену разведывательной сети следовало найти особый подход.

Существовали еще два источника информации, использовать которые Бинь мог только в крайнем случае, как, например, при очередном военном перевороте в марионеточной верхушке или при наступлении крупных сил патриотов на Сайгон. Сейчас, если понадобится, он готов был ввести в игру все, поскольку из последней фразы шифровки: «Если торговля не приносит прибыли, немедленно замените товар» – понял, что предстоит нечто чрезвычайно важное. Командование, прежде чем отдать такое распоряжение, наверняка учло все сложности, которые могут возникнуть на его пути, и только после этого дало санкцию на использование всех возможностей.

По улице прошел полицейский патруль. Приближался комендантский час.

Бинь по-прежнему лежал не шевелясь, сосредоточенно размышляя над полученным заданием.

3

Точно в назначенный день, утром шестого июня, Винь Хао стремительно вошел комнату, где находился его личный коммутатор, и рявкнул сержанту, вытянувшемуся по стойке «смирно» рядом с аппаратом:

– Соедини с номером 03-121, линия А-7!

– Слушаю!

Винь Хао тяжело вздохнул, огляделся. Неизвестно, как отреагирует американский советник на то, что отпущенные им пятнадцать дней прошли практически безрезультатно – никаких следов агента вьетконгоцев в отделе обнаружить не удалось. Впрочем, верно ли предположение господина советника, что в отдел проник такой агент? Может, господину советнику просто нужна жертва для того, чтобы быстрее прославиться?

– Господин полковник, соединяю.

Винь Хао взял трубку.

– Алло! Господин советник, это полковник Винь Хао. Докладываю, расследование по порученному вами делу пока что не дало желаемых результатов…

Он услышал смех Стивенсона на другом конце провода и благоразумно замолчал.

– Я это знаю, полковник. давая вам это задание, я заранее предвидел, что за пятнадцать дней вам ничего не удастся сделать! Если вам нужно еще о чем-то переговорить со мной, прошу вас ко мне. прямо сейчас.

– Господин советник, очень благодарен вам за понимание. Приду незамедлительно.

– О'кей!

Через десять минут Винь Хао сидел в низком широком кресле и, вытянув шею, следил за каждым движением американца по другую сторону письменного стола. Мягкость и обходительность, с которыми встретил его Стивенсон, неожиданно успокаивали. Он решил продолжать играть роль недалекого, но верного партнера, что, как он рассчитывал, придется по душе советнику.

– Мне не хотелось говорить обо всем по телефону, – сказал Стивенсон. – Опасаясь, что кое-кто может найти способ подслушать нашу беседу. Отныне будем работать с вами только здесь. Отсутствие подслушивающих устройств – вьетконга или наших – в этой комнате я вам гарантирую. Итак, я весь внимание.

– Господин советник, я сам проверил все личные дела сотрудников, находящихся в моем окружении…

– Стоп! – американец предостерегающе поднял руку. – Вы только что сказали, что проверили все личные дела… Здесь уже кроются две ошибки, дорогой полковник. Я верю, что когда в ваш отдел назначали сотрудников, их личные дела внимательно проверяли. А вот после этого вы палец о палец не ударили. За полную проверку принялись только после того, как что-то произошло. Это первая ошибка, ошибка в методе. Мы, американцы, ведем проверку непрерывно. – Он положил руку на руку. – Проверяем всесторонне и всеми возможными способами. У нас в Америке ФБР и ЦРУ составили свыше восьмисот миллионов досье для слежки за двадцатью миллионами американцев, которые их интересуют. В это число, кстати, входили и некоторые американские президенты. В любой момент там могут сделать компетентное заключение о любом американце, который их интересует, подкрепив его конкретными свидетельствами. Теперь вторая ошибка, ошибка по содержанию, а именно: вы проверяли личные дела ваших офицеров. Полагаю, что вьетконг в состоянии обеспечить своему агенту вполне достоверную анкету. Разве когда-нибудь до этого нам удавалось выловить агента путем проверки его личного дела? Более того, вьетконг очень редко засылает засылает своего агента извне, как правило, он использует для своих целей колеблющиеся элементы, тех, кто давно у нас служит и кого он называет «прозревшими». Поэтому нужно проверять не личные дела, а деятельность, дорогой полковник. Записывать то, что ваши сотрудники говорят, фотографировать то, что они делают, и заниматься этим изо дня в день, сравнивать, анализировать. Короче говоря, надо поступать так, как поступаем мы, американцы! Разве можно добиться желаемых результатов, если вы делаете ошибки как в методе, так и в содержании, ответьте мне, дорогой полковник!

Стивенсон наклонил голову и, чуть приподняв правый уголок губ, внимательно посмотрел на Винь Хао.

– Можете ли вы назвать мне имена, возраст и должности офицеров из вашего непосредственного окружения? – спросил он.

Винь Хао постарался сесть как можно прямее и бесстрастным голосом начал перечислять:

– Подполковник Фонг, тридцать три года, особый уполномоченный центра по координации действий. Подполковник Лань, сорок три года, начальник следственного отделения. Подполковник Де, тридцать семь лет, начальник статистического отделения. Майор Зи, тридцать три года, эксперт по электронному оборудованию. Капитан Хоанг, двадцать семь лет, офицер связи при военном кабинете президента. Лейтенант Кан, двадцать восемь лет, шифровальщик. Все прошли двухгодичное обучение в Соединенных Штатах. Есть и другие, но я считаю, что о них говорить ни к чему, поскольку они не имеют доступа к секретным материалам.

– Подозреваете ли вы кого-нибудь из названных вами?

– До сих пор, – робко ответил Винь Хао, – я никого и ни в чем не мог заподозрить… – Он развел руки и пожал плечами. – У них нет абсолютно никаких данных, чтобы подозревать кого-нибудь из них. Все они работают под моим началом с шестьдесят пятого года.

– И тем не менее Ханой в курсе всего, о чем ему хотелось бы знать!

Американец поднялся, разлил вино по бокалам и принялся расхаживать по комнате, держа в руках бокал. Наступило продолжительное молчание. Затем Стивенсон вернулся к столу, выпил свой бокал залпом, сел и вздохнул:

– Ну что ж, у нас больше нет времени для раздумий! Послушайте, полковник! Проследите-ка за подполковником Фонгом и капитаном Хоангом. Разрешаю вам сообщить им некоторые важные сведения, которые я вам сейчас скажу. Можете записать, если не надеетесь на свою память.

Первое: президент Джонсон намерен одержать полную победу в этой войне и прежде всего добиться военных успехов непосредственно в текущем году. С целью обезвредить ханойскую разведку он направил во Вьетнам разведчика, получившего широкую известность благодаря своей деятельности на Среднем Востоке в пятьдесят девятом – шестьдесят первом годах, а также самых способных его помощников и электронную аппаратуру.

Второе: начался третий этап операции «Роллинг Тандер»[20]20
  «Rolling Thunder» («Раскаты грома» – англ.) – название операции, предусматривавшей нанесение ударов по объектам в Северном Вьетнаме с воздуха и с моря. Она была начата 13 февраля 1965 года и завершилась 1 ноября 1968 года.


[Закрыть]. Американские ВМС готовы к массированным бомбовым ударам по Северному Вьетнаму, включая Ханой и Хайфон. Основной удар будет нанесен по электростанциям, промышленным предприятиям, линиям связи, воинским гарнизонам, складам и объектам противовоздушной обороны. Цель удара: преградить северянам дорогу на юг, прервать пути снабжения в Южный Вьетнам и Лаос. Если Ханой будет продолжать упрямиться, операция перейдет к четвертому еще более серьезному этапу!

Вы немало удивлены, не так ли, коллега? – Стивенсон снова наклонил голову и чуть приподнял правый уголок губ, пристально глядя на растерянное лицо Винь Хао. – Всякое достижение надо сначала как следует инвестировать. Если мы хотим одержать решающую победу в этом году, то не должны скупиться. Информация, которую я вам только что сообщил, действительно важная, но Ханой рано или поздно об этом все равно узнает. Я здесь уже три недели и полагаю, что о моем прибытии на Севере уже знают. Если и вправду в вашем отделе сидит их агент, после этой информации вьетконг будет доверять ему еще больше, что впоследствии будет нам только выгодно. Запомните еще одно: подобная информация окажет сейчас сильное психологическое влияние на Ханой.

Стивенсон поднялся и снова принялся ходить по комнате.

– Господин советник, – робко подал голос Винь Хао, – до сих пор мы не обнаружили ни одного передатчика вьетконга в радиусе тридцати километров от Дворца Независимости[21]21
  Президентский дворец в Сайгоне.


[Закрыть]. Может ли разведчик эффективно работать, не пользуясь рацией или другими современными средствами связи? Разве вьетконгу по силам равняться с нашей разведкой – столь многочисленной и хорошо оснащенной новейшей аппаратурой?

– Вы затронули щекотливую проблему. Вьетконг заявляет, что победит и американскую авиацию, и все американские и вьетнамские сухопутные войска как с помощью техники, так и используя примитивное оружие, в частности бамбуковые колышки. Враг постоянно трубит о том, что народ, ведущий освободительную войну, непобедим. У нас же с вами сверхсовременное вооружение, не так ли? И вот некоторые наблюдатели считают, что мы с вами непременно потерпим поражение, а другие придерживаются совершенно противоположной точки зрения.

Помнится, прошлый раз мы говорили о том, что вьетконг имеет очень сильную организацию, а его идеалы соответствуют чаяниям народа. Хочу добавить, их организация настолько прочна, что даже мы, американцы, вынуждены признать это. Один из наших генералов, Макгарр[22]22
  Глава миссии по изучению способов противопартизанской борьбы во Вьетнаме.


[Закрыть], как-то воскликнул: «Если бы у меня было сто тысяч таких солдат какие есть у вьетконга, я покорил бы всю Азию!» Я тоже могу сказать, что, если бы у меня было десять тысяч таких сотрудников, каких имеет вьетконг, я мог бы сделаться в шестьдесят восьмом году президентом Соединенных Штатов! Я ничуть не преувеличиваю, дорогой полковник. Вспомните, с какой маленькой горсткой революционеров им удалось совершить Августовскую революцию[23]23
  Имеется в виду Августовская революция 1945 года во Вьетнаме, провозгласившая в стране народную власть.


[Закрыть]!

Винь Хао наморщил лоб, пытаясь уследить за ходом мыслей Стивенсона, говорившего столь напыщенно, словно он выступал перед целой аудиторией.

– Я немало размышлял над этой проблемой. Весьма уважаю американских и западноевропейских ученых, однако позволю себе подвергнуть критике их однобокий подход к проблеме и вытекающие отсюда крайние выводы. Смею утверждать, что вьетконг – это мощная сила, ибо у него есть высокий идеал, хорошая организация и хорошие работники. Однако американцы в состоянии одержать победу над вьетконгом, как и над любой другой силой на земном шаре. А для этого необходимо сконцентрировать наши силы и перейти в наступление по всему фронту. Надо сосредоточиться на конкретной цели – уничтожении живой силы вьетконга, однако нужно помнить и о цели более отдаленной – уничтожении всей его организации в целом. Когда будет уничтожен вьетконг, будет уничтожена и сама почва для существования его идеалов.

Такова точка зрения, бытующая в самых влиятельных кругах Соединенных Штатов, для нас же с вами это руководство к действию. Ваш Зьем был первым, кто решил осуществить это на деле. Беда в том, что он да и все мы оказались последователями французской политики, иными словами, политики колониализма девятнадцатого века. Ваши методы ничем не отличались от методов французской охранки. Я приведу вам несколько интересных цифр: среди того полумиллиона вьетнамцев, которых вы держите в тюрьмах, девяносто семь процентов подозревается только в связях с вьетконгом, а остальные состоят под подозрением как вьетконговцы. Таким образом, те, кого с уверенностью можно назвать вьетконговцами, составляют лишь какие-то сотые доли процента. Ваш метод – террор, цель – тоже террор! Поэтому не стоит удивляться, если сторонники вьетконга и дальше будут расти, как грибы после дождя!

Однако достаточно! Мы с вами еще не раз будем вынуждены беседовать на эту тему, полковник. – Стивенсон улыбнулся. – Давайте перейдем к нашим первоочередным делам. Итак, вам надлежит ознакомить двух вышеназванных лиц с теми секретными сведениями, которые я вам сообщил. Сделайте это завтра в восемь часов утра. Пятнадцать дней положим на то, чтобы эта информация дошла до Ханоя. С двадцатого по тридцатое июня будем следить за их реакцией, о ней мы узнаем по ханойскому радио. Уверен, что, когда Ханой получит это известие, он, как дикобраз, выпустит все свои иглы и тем самым подскажет нам, кто его агент.

Стивенсон подмигнул. Оба собеседника расхохотались.