Текст книги "Поставь на меня (ЛП)"
Автор книги: Лайла Монро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Я оглядываюсь в поисках обратной реакции от коллег, но все уткнулись в свои телефоны или просто зависли в своих мыслях, ожидая окончания собрания.
– И как вы, возможно, слышали, – перебивает Морган, – сегодня утром приезжает Джейк Уэстон, чтобы начать работать с Лиззи над приобретениями для этого шоу.
И все оживляются. Комната наполняется хихиканьем и негромкой болтовней, воздух гудит, как улей, который только что пнули. Я наблюдаю, как две женщины, возглавляющие египетский отдел, склоняют головы друг к другу, краснея и яростно перешептываясь.
– Так что давайте все окажем ему полное содействие во всем, что ему может понадобиться, – продолжает Морган. – Особенно ты, Лиззи. – Она бросает на меня снисходительный взгляд. – Джейк обладает огромным опытом, и я уверена, что ты сможешь у него многому поучиться.
– Однозначно, – говорю я сквозь стиснутые зубы. – А теперь, как я уже говорила, выставка…
– В этом нет необходимости, мы уже все поняли. – Морган пренебрежительно отмахивается от меня. – Следующий?
Я снова сажусь, кровь уже начинает закипать. И вообще, что это с этим Джейком Уэстоном? И почему он украл мои лавры в самый важный момент моей карьеры?
После собрания я возвращаюсь в свой кабинет и принимаюсь за работу. Существует миллион крошечных деталей для планирования любой выставки, и в данную минуту я все еще нахожусь в стадии поиска, пытаясь выяснить, какие экспонаты и предметы смогу выставить, как они будут все вместе сочетаться, поскольку выставка – это намного больше, чем просто вещи, расставленные по комнате. Это настоящий ключ к чему-то большему – каждый предмет должен рассказывать историю или показывать другую сторону темы, чтобы люди вышли отсюда, узнав что-то новое, чего не знали раньше или изменили свое восприятие о чем-то.
Я сбрасываю туфли и начинаю рассылать электронные письма, пытаясь отследить фотографии, сделанные во время съемки, фильма «Касабланка», которые могла бы одолжить для шоу, и печально известный тренч и фетровую шляпу Хамфри Богарта, чтобы разместить их на выставке. Я глубоко погружаюсь на сайт торговли памятными вещами на западном побережье, когда раздается резкий стук в дверь.
– Вы ошиблись, – кричу я, не поднимая головы. Среди наших коллег никто никогда не стучится, значит это опять доставка или почтальон ошибся дверью. – Доставка осуществляется в конце коридора.
Но тут дверь распахивается, и в комнату входит парень. Не просто какой-нибудь парень, а потрясающе красивый мужчина, выглядевший так, словно он вышел из кадра фильма Богарта. У него точеный волевой подбородок, он одет в темный, узкого покроя костюм, отлично сидящий на широких плечах.
Здравствуй, любимый.
– Эм, привет. – Я моргаю. Неужели этот парень свернул не туда из 1952 года и оказался прямо в моем офисе? Можно как-то закрыть этот портал и не отправлять его обратно?
Я краснею, внезапно пожалев, что у меня не нашлось времени хотя бы принять душ сегодня утром. Дезодорант скрывает многие пороки, но в данный момент я отдала бы все, чтобы быть посвежевшей и яркой, вдыхая нежный аромат летнего ночного бриза. Я прочищаю горло. – Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Сомневаюсь. – Он входит в комнату так, словно она принадлежит ему. Внезапно он встает перед моим столом и протягивает руку для рукопожатия, его голубые глаза сверкают. – Я здесь для того, чтобы спасти вашу маленькую выставку.
– Маленькую выставку?! – Повторяю я, напрягаясь. Понятно, он пронес свой шовинизм середины прошлого века через все потоки времени. – Это главное шоу летнего сезона. И она не нуждается в спасении – ни в вашем, никого-либо другого. И вообще, кто вы такой? – Спрашиваю я, стиснув зубы.
Он смотрит на меня так, будто я давно должна была догадаться.
– Я – Джейк Уэстон, – говорит он.
Стойте, Джейк?
«Снисходительный» Джейк. Тот самый «Ну, скорее всего…» Джейк. Проклятие-моего-почтового ящика, Джейк?
Это он?
Черт. И с таким великолепным лицом.
– Привет, – отвечаю я уже более спокойно. Он по-прежнему держит протянутую руку, я, скрепя сердцем, пожимаю ее. – Меня зовут Лиззи.
Его рукопожатие холодное и твердое, но от прикосновения его ладони к моей начинает покалывать в затылке. Я снова пристально всматриваюсь в него. Где-то я его видела, возникает у меня какое-то тайное подозрение, которое подсказывает, что где-то и когда-то мы уже встречались…
Срань господня!
Все воспоминания нахлынули на меня разом. Виски, холодный зимний воздух и возгласы в канун Нового года. Я знаю этого парня.
Очень хорошо знаю.
– Рад познакомиться, – говорит он, его лицо выглядит дружелюбно, но бесстрастно, а тон настолько беспечен, что кажется почти скучающим. Я недоверчиво пялюсь на него, слегка приоткрыв рот. Неужели мое лицо невозможно запомнить? Ну, и все остальное во мне, если уж на то пошло?
О боже, я просто не могу в это поверить. Я смотрю на него с недоверием, горло внезапно сжимается и становится горячим.
Он даже не помнит меня.
Он не помнит того факта, что, когда я видела этого мужчину, сейчас стоящего передо мной и называющего себя Джейком Уэстоном, он был в отключке… и его голова находилась между моих ног.
3 Канун нового года: 3 года ранее
– Давай еще по одной!
Я едва слышу голос Деллы из-за грохочущей музыки из динамиков над головой, взрывающейся «Back That Azz Up». Беру еще одну рюмку с текилой и опрокидываю ее, потянувшись, слизываю немного соли с тыльной стороны ладони Деллы, прежде чем она сует мне дольку лайма, отбрасывая свои вьющиеся светлые волосы с плеч. Мы пьем уже около двух часов, все вокруг начинает расплываться, желанная перемена при моем разбитом сердца и чрезмерно плаксивом состоянии.
«Алиби» – это наше место, в основном потому, что оно расположено в квартале от квартиры Деллы. Атмосферы, если ее можно так назвать, почти никакой, только несколько шатких столов, разбросанных тут и там, и потертая деревянная барная стойка, тянувшаяся через всю комнату. Но музыка здесь громкая, свет приглушенный, напитки дешевые и крепкие. А это очень важно, когда придурок-адвокат разбил тебе сердце и ты пытаешься утопить свое горе в бочке текилы пока не наступил следующий худший год в твоей жизни.
– К черту Тодда! – Кричит Делла, подавая знак бармену налить еще по одной порции. Делла, помимо того, что она моя лучшая подруга и соучастница во всех подобных вылазках, также является одной из тех волшебных людей, которые всегда могут привлечь внимание бармена. Это сумасшествие, но ей стоит едва кинуть взгляд на парня, как вдруг он оказывается прямо перед ней, аккуратно разливая текилу в наши рюмки, а она благодарно хлопает ему ресницами. Я понятия не имею, как ей это удается, но она притягивает их, как чертовый солнечный луч. Может это как-то связано с тем, что она похожа на младшую сестру Кейт Хадсон – золотистые кудри, большие карие глаза и кожа, на которую грех накладывать косметику. Хорошо, что она использует свои силы во благо, а не во зло.
С большой сексуальной привлекательностью приходит потрясающая ответственность.
– К черту Тодда, и к черту этот год! – Она берет свою только что наполненную рюмку и чокается со мной. – Ты все равно была слишком хороша для него. За твою новую жизнь! – радостно кричит она, прежде чем опрокинуть ее.
Я пытаюсь улыбнуться.
– Тебе совсем не весело! – ругается Делла.
– Весело! – Протестую я. Просто никак не могу забыть лицо Тодда несколько дней назад, когда он виновато ерзал на диване, сообщая, что уходит к своей помощнице Гармони, сказав, что она «более молодая, более амбициозная версия меня».
– Гармони, – повторяю я. – Одного этого музыкального имени достаточно, чтобы выбить меня из колеи. Ну, и того факта, что он даже не мог посмотреть мне в глаза, когда сообщал об этом. Ну и змея. Нет, он не змея. – Я стукаю по стойке бара. – Крыса. Супер-крыса, как выразилась Холли в «Завтраке у Тиффани».
Видите ли, у Холли была теория, что большинство мужчин в мире можно разделить на две категории – крысы и супер-крысы, Тодд явно принадлежал к категории супер-крыс.
Делла кивает.
– Я имею в виду, какой парень уйдет после того, как ты отправила его учиться на юриста, продавая дорогие шпильки в бутике на Мэдисон-авеню?
– Я по столько часов стояла на распухших ногах, а покупатели обращались со мной как со служанкой, нежели как с продавщицей. Как я уже сказала, он – супер крыса. Дело закрыто.
Я делаю глоток текилы.
– Довольно о нем. Как у тебя дела? – Спрашиваю я, поигрывая золотым медальоном в форме сердца на шее.
– Хорошо, – отвечает она, отодвигая рюмку в сторону. – Сегодня днем я закончила ту потрясающую подушку с надписью «Съешь меня».
Делла открыла магазин «Этси» около года назад, продавая узоры для рукоделия с непристойными фразочками, а также вязаные члены в цветах дневного свечения, таких как ярко-розовый и неоново-зеленый. Магазин стал дико популярным, у нее раскупается почти все, прежде чем она придумает что-то новое.
Вроде как моя личная жизнь.
Краем глаза я замечаю, что бармен пристально смотрит на Деллу, практически пуская слюни на барную стойку.
– Он полностью в тебя влюбился, – говорю я, кивая в его сторону, поднимая рюмку и осушая ее так быстро, что вижу звезды перед глазами.
– У него есть шанс, – пожимает она плечами, посасывая дольку лайма. – По крайней мере, сегодня вечером, – говорит она, отбрасывая лайм в сторону и одаривая его широкой улыбкой, как будто хочет съесть живьем, ожидая, когда он подойдет к ней. Что он и делает примерно через минуту: копна светлых волос спадает ему на глаза, бицепсы напрягаются, когда он наклоняется над стойкой бара, чтобы прошептать ей что-то на ухо.
Просто наблюдая за ними, я снова впадаю в депрессию.
Она снова поворачивается ко мне, и в ее глазах появляется лукавый блеск.
– Его зовут Зак, и он говорит, что хочет пригласить меня на завтрак, когда вернется с работы сегодня вечером. Должна ли я позволить ему это сделать?
– Возможно, – со вздохом отвечаю я. Она же моя поддержка. Ну что ж, по крайней мере одна из нас будет трахаться сегодня ночью, понятно, что это буду не я.
Опять.
– Ты не возражаешь, если я пойду и поговорю с ним несколько минут? – Она показывает на заднюю приоткрытую дверь бара, чтобы впустить немного прохладного воздуха. – Ну, просто, чтобы убедиться, что он не серийный убийца или что-то в этом роде. Я бы предпочла не начинать следующий год с того, что проснусь в мусорном контейнере в Квинсе.
– А почему бы и нет? – Великодушно спрашиваю я, поднимая свою рюмку за нее, хотя внутри тихо умираю.
– Я люблю тебя до безумия, – говорит Делла, подмигивая и озорно улыбаясь, слезая с барного стула. – Вернусь в мгновение ока.
– Да, пожалуйста. – Я смотрю ей в спину, бармен перекидывает полотенце через плечо и быстро следует за ней. Похоже, я скорее всего увижу ее где-нибудь в следующий вторник. Она оборачивается и прижимает ладони ко рту, чтобы перекричать музыку.
– Держись подальше от неприятностей!
Я киваю, пытаясь улыбнуться сквозь стиснутые зубы, и показываю ей большой палец. После того, как она исчезает в толпе, я смотрю на свою рюмку, все еще ожидая, что выпью ее, делаю маленький глоток на этот раз вместо того, чтобы сразу опустошить. Судя по тому, как проходит эта ночь, мне придется до дома добираться самой.
Внезапно меня кто-то с силой толкает в спину, я отшатываюсь в сторону, чуть не падая со стула.
– Какого хрена?! – Оборачиваюсь и вижу парня, который расталкивает толпу локтями и совершенно спокойно усаживается на освободившийся барный стул рядом со мной, даже не извинившись и делая вид, что меня не замечает, как не замечая того, что чуть не опрокинул меня со стула.
А еще люди говорят, что мужская манера сидеть, раздвинув ноги в метро – это плохо.
– Прошу прощения? – Снова обращаюсь к нему, но он слишком занят поисками бармена, что даже не замечает.
Я изо всех сил надавливаю локтем ему в грудь.
– Ой! – Он оборачивается.
– Упс, – ухмыляюсь я. – Тебя здесь не было. Здесь занято. Новый год. – Я пожимаю плечами, даже если он и догадывается, что я сделала это нарочно, ничего не говорит. Его голубые глаза устремляются на мою рюмку.
– Ты пьешь текилу? – спрашивает он. – В одиночку? Это просто печально. – Он тянется к моей рюмке и опрокидывает ее одним глотком.
– Во-первых, я не в одиночку. – Выплевываю я. – По крайней мере, так было до того, как моя подруга решила трахнуться с одним из барменов. Во-вторых, ты должен мне купить выпить, и в-третьих… – Я задумалась, что может быть в-третьих. – Ты ведешь себя грубо, – с трудом добавляю я.
Он ухмыляется.
– Тебе следовало бы поблагодарить меня. Я только что спас тебя от дерьмового похмелья.
Я фыркаю.
– Поверь мне, ты уже опоздал на три рюмки.
– Ай-ай. Ну, самое меньшее, что я могу сделать, это снять твое напряжение. – Он кладет руки на стойку бара и машет рукой, требуя обслуживания. Может в любую другую ночь года бармен прибежал бы к нему, но сейчас Новогодняя ночь, и этому парню чертовски не повезло.
– Не задерживай дыхание от натуги, – говорю я ему.
– О, в тебе так мало веры в меня. Ты думаешь, я не могу угостить тебя выпивкой?
Я уже собираюсь снова погрузиться в отчаяние и тоску, но все же снова перевожу на него взгляд.
Он не брился уже несколько дней, его темные волосы нуждаются в стрижке, одет правда так, как одеваются в Бруклине, в черные узкие джинсы и клетчатую рубашку, его голубые глаза сверкают, он улыбается мне с волчьим оскалом…. Хммм.
Горячая штучка? Засчитано.
Самоуверенный? Две галочки.
И так мне продолжать пить в одиночестве или нет? Динь-динь, у нас победитель. Подойдите сюда, леди и джентльмены, Лиззи Райан выиграла приз!
– Ладно, – говорю я, – думаю, ты можешь угостить меня выпивкой. – Я кладу одну ногу на другую, как мне кажется, весьма соблазнительно… и при этом чуть не падаю с барного стула.
Начинаю визжать от неожиданности. Наверное, я намного пьянее, чем мне казалось.
Он протягивает руку, чтобы удержать меня, его хватка сильная и уверенная, как и все в нем.
– Уже влюбилась в меня, что падаешь со стула? – грохочет он, залезая во внутренний карман пальто и доставая серебряную фляжку. Я с удивлением замечаю, что это не современная вещица, а настоящая вещь: серебро потерто и выглядит старинным, из тех времен, когда мужчины пили бурбон со льдом из стеклянных стаканов, а женщины наносили красную помаду только для того, чтобы немного пройтись по магазинам.
Оказывается, у моего похитителя напитков все-таки есть вкус.
Он откручивает крышку и наливает янтарную жидкость в мою рюмку, наполняя ее до краев. Я смотрю, как он подносит фляжку к губам и с трудом глотает, виски льется в горло как вода.
– «Макаллан 25», – говорит он, завинчивая крышку и засовывая фляжку обратно в карман пальто. – Попробуй. Это изменит твою жизнь.
Я не очень разбираюсь в виски, поскольку в основном предпочитаю текилу или джин, но знаю, что «Макаллан-25» стоит неприлично дорого, босс Тодда пил его регулярно, и Тодд упоминал, когда мы еще были вместе, что этот волшебный эликсир продается примерно по две тысячи долларов за бутылку.
Принято, все четыре галочки – горячий, дерзкий, пьяный и богатый.
– Знаешь, между тем, как я отпила текилу, и ты уселся на этот стул, ты должен мне по меньшей мере два извинения… и я до сих пор даже не знаю твоего имени, – говорю я, беря рюмку с виски и пристально вглядываясь в нее.
«А что, если виски отравлен? А что, если в нем подмешено экстази, и я проснусь на улице или, не дай бог, в квартире этого парня голая и привязанная к его кровати, не имея ни малейшего представления, как туда попала?» – с тревогой залепетал мой внутренний голос.
На самом деле, это может быть даже лучше по сравнению с нынешним положением вещей, спасибо большое…
– Зови меня… Джейкоб, – говорит он, снимая пальто и совершенно не обращая внимания, бросая его на пол. – Пей.
Я делаю глубокий вдох и подношу рюмку ко рту. «Да пошло оно все. Он пьет из той же фляжки, наверное, мне ничего не угрожает», успокаиваю я себя. Кроме того, жить без риска не стоит того, чтобы так жить, о чем я, кажется, забыла в последнее время.
Жидкость скользит по горлу гладко, как шелк. Я никогда не верила во всю эту чушь о послевкусии торфяного мха и золы с легким привкусом ванили, но черт возьми, сейчас я стала новообращенной. Делаю еще один глоток и у меня вырывается стон. Если бы я могла искупаться в этом виски, то немедленно наполнила бы ближайшую ванну этим волшебным эликсиром.
Богатым всегда достается все самое лучшее.
– Элизабет, – говорю я ему, ставя рюмку на стойку. Лиззи – девушка, которую бросили и унизили в этом году. Может лучше мне стать Элизабет, хотя бы на одну ночь. Кокеткой, подцепляющей горячих парней в баре, пустившейся в ночь умопомрачительных сексуальных приключений.
Девушка ведь может помечтать, верно, хотя бы одну ночь в году?
– Итак, Элизабет… что ты здесь делаешь, сидя в одиночестве? – спрашивает он с дьявольской улыбкой. – Дай угадаю, тебя бросил парень?
У меня тут же появляется румянец на щеках, протестующие слова готовы сорваться с губ.
– Угу, – бормочу я, – но не сегодня. Он был настолько любезен, что бросил меня целых две недели назад, чтобы я была достаточно несчастна в самый большой праздник года. Он очень внимателен к таким вещам.
– Ага, – смеется он, откупоривая фляжку и снова поднося ее к губам, – похоже, он настоящий чародей.
Он протягивает мне фляжку, я тоже беру ее. Когда наши пальцы соприкасаются, чувствую жар, отозвавшийся прямо между моих ног.
Черт возьми, это очень хороший виски.
– А что насчет тебя? – Спрашиваю я, проводя подушечками пальцев по линии выгравированных букв на боку фляжки, которые не могу разобрать в полумраке бара. – Тоже нищебродствуешь? – Спрашиваю я. – Дай угадаю, восемнадцатилетняя модель-слэш-диджей, которую ты сегодня предполагал трахнуть оказалась занята? Или она тоже тебя бросила?
– Изабель, – произносит он, улыбка исчезает с его лица, он отворачивается от меня, в профиль его лицо настолько классически красивое, что его можно было бы отчеканить на чертовой монете. – И ей не восемнадцать, а двадцать два. Но по любому, ты не так уж далека от истины.
Я бы рассмеялась, если бы он не выглядел таким подавленным. Что за черт, нас двоих бросили.
– Как? – Спрашиваю я, возвращая ему фляжку.
– Ну, – говорит он, вертя фляжку в руках, серебро бликует на свету. – Она ушла от меня к какому-то фотографу-подражателю Терри Ричардсона, с которым познакомилась на съемках в Париже. Разве это не избитый случай?
– Почти да, – улыбаюсь я.
– Посмотри на этих несчастных придурков, – с горечью говорит он, указывая на парочку в углу, прижавшуюся друг к другу, словно собираются обменяться ДНК. Я вижу, как крашеная блондинка засовывает свой язык так глубоко в горло своему парню, что скорее всего поймет, что он съел на ужин. – Они думают, что влюблены друг в друга.
– Дай угадаю. – Я ласково похлопываю его по плечу. – Ты думаешь, что любовь – это всего лишь иллюзия, созданная открытками «Холлмарк» и любовными романами. Ну и ну, оригинально.
– Дай угадаю, а ты думаешь, что родственные души существуют, и настоящая любовь – это судьба, как во всех фильмах с Мэг Райан, которые тебе явно нравятся. (Мег Ра́йан (англ. Meg Ryan; имя при рождении – Ма́ргарет Мэ́ри Э́мили Энни Ха́йра (англ. Margaret Mary Emily Anne Hyra); род. 19 ноября 1961 года, Фэрфилд, Коннектикут, США) – американская актриса и кинопродюсер.)
– Я ненавижу Мэг Райан, – вру я, не желая, чтобы он оказался прав, хотя и ненавижу себя за то, что он во всем прав. – Думаю, нам просто стоит согласиться, что у нас слегка разные взгляды.
Я отворачиваюсь от его дерзкой ухмылки и смотрю на вереницу разноцветных огней, висящих над стойкой бара, снова чувствуя к себе жалость.
– Почему они вытерли о нас ноги и пошли своей дорогой? – Задумчиво спрашиваю я. – Тодд бросил меня, когда я помогала осуществлять его мечту, все это время игнорируя свои собственные, и где я сейчас нахожусь?
– Разговариваешь в баре с красивым незнакомцем.
– А твоя Изабель просто уезжает, будто все, что связано с тобой, не имеет никакого значения, – продолжаю я. Внезапно я начинаю испытывать такое раздражение и гнев. – Потому что они знают, что не будет никаких последствий. Она и он, и эта чертовая Гармони. Они просто уходят и счастливо живут без нас! Держу пари, что они все сейчас находятся на какой-нибудь вечеринке. Танцуют, выпивают и смеются над тем, насколько они лучше нас. Кто-то должен заплатить за причиненный ущерб.
Внезапно, сквозь пьяный туман, я точно осознаю, что мне нужно сейчас сделать. Заторможено слезаю с барного стула.
– С Новым годом, – говорю я Джейкобу, решительно направляясь к двери. Комната чуть-чуть вращается перед глазами, пока я не выхожу на улицу, чувствуя себя снова полностью устойчивой.
Вроде бы.
Где же такси, когда тебе так оно нужно?
Я начинаю идти вперед, надеясь остановить первое попавшееся, но кто-то хватает меня за руку. Кто бы это ни был, ему чертовски не повезло, потому что я прошла лучшие уроки самообороны, которые могла предложить местная Молодёжная Женская Христианская Организация. Я разворачиваюсь в боевой стойке, руки уже подняты, чтобы блокировать удар.
– Я знаю кунг-фу! – Ору во все горло.
Мой преследователь отшатывается назад.
– Вот это да, настоящий Брюс Ли.
– Оооо! – Расслабленно говорю я, опуская руки. – Это ты. – Джейкоб с веселой ухмылкой на лице поглядывает на меня. – Что ты хочешь? Мне нужно кое-куда съездить.
– Удачи тебе с этим! Но как ты собираешься добраться туда без этого. – Он держит покачивающуюся на одном пальце мою сумочку.
– Вот черт. – Я останавливаюсь. – Наверное, я на самом деле пьяна.
– Совсем немного, но, черт возьми, сейчас же новогодняя ночь, верно?
– Точно. – Киваю. – И именно поэтому я должна закончить этот год на своих условиях. Уравновесить чаши весов справедливости. – Я отворачиваюсь от него, выглядывая такси. Слышу, как Джейкоб вздыхает у меня за спиной.
– Неужели я действительно хочу знать, что ты затеяла?
– Нет. Если полиция спросит, ты никогда меня не видел. – Я замечаю желтую вспышку и свищу. Этот звук разносится во всей улице.
– Хорошие легкие. – С удивлением говорит Джейкоб. – Где ты так научилась?
Я пожимаю плечами.
– Мэрилин сказала, просто сложи губы вместе и дуй, детка.
Он выгибает бровь, слишком поздно понимаю, что прозвучало это двусмысленно.
– Приятно было познакомиться, Джейкоб, – отрывисто заявляю я. – Спасибо за выпивку.
Открываю дверцу такси и вваливаюсь внутрь.
– Брод-стрит, триста шестнадцать, – говорю шоферу новый адрес Тодда. Адрес, по которому он велел мне отправить все его вещи, потому что, не дай бог, он сам пошевелит пальцем и приедет за ними. Но прежде чем такси отъезжает, Джейкоб тоже вваливается внутрь ко мне.
– Постой, ты что, хочешь поехать со мной? – Озадаченно спрашивая я, пока за окном мелькают городские огни.
– Я задаю себе тот же вопрос, – вздыхает Джейкоб. – Но мне кажется, что ты собираешься совершить какую-то глупость.
– Эй! – Протестуя восклицаю я.
– Незаконную? – добавляет он.
Я молчу.
– Возможно. Ну, самую малость. Это зависит от твоего определения законности.
Он кивает.
– Хорошо, тебе определенно понадобятся деньги на залог.
– Да будет тебе известно, я не собираюсь попадаться, – раздраженно сообщаю ему. – Мой план мести абсолютно надежен.
– Да что ты?
– Ага, – настаиваю я. – Ну, будет абсолютно надежным, когда я его придумаю. А я придумаю… потому что к моему бывшему ехать целых пятнадцать кварталов.
– Не сомневаюсь. – Он откидывается на спинку. – Давай, ни в чем себе не отказывай. Я пока тихо тут посижу и попытаюсь найти номер своего адвоката…
Я слегка ударяю его по руке.
– Спасибо за вотум доверия, чувак.
– Послушай, – вздыхает он. – Я всецело за твое ррр-ррр-женское решение, слышишь, я реву, но месть?! Ты готова удариться во все тяжкие?! Ты же не пятиклассница.
Я пялюсь на него с раздражением и яростью.
– С каких это пор ты стал таким милым киской?
– Ты это серьезно?! – Джейкоб изумленно смотрит на меня.
«Ладно, ладно, оскорбления по половому признаку – жестоко или что там постоянно говорила мне Делла», мысленно поправляю я себя, а потом говорю вслух:
– Когда это ты успел стать такой чертовой задницей – слюнтяем?
– Я не слюнтяй, – рычит он, явно разозлившись.
– Да что ты?! – Я пристально смотрю на него. – Разве ты не злишься на свою…., как ее там, Изабель, за то, что она была двуличной чертовой сукой?
– Да, злюсь.
– И ты ничего не хочешь с этим сделать?
Джейкоб усмехается.
– Ты никогда не слышала поговорку: «Жить хорошо – это лучшая месть»?
Я невольно фыркаю.
– Извини, но судя по тому, что в новогоднюю ночь ты выпиваешь один, кажется, что ты живешь не слишком уж хорошо.
Джейкоб вздрагивает.
– Это удар ниже пояса.
– Прости. – Я одариваю его самой потрясающей пьяной улыбкой. – Я ведь тоже в той же самой лодке, помнишь? Вот только я не собираюсь сдаваться.
– Не собираешься?! – Он снова бросает на меня волчий взгляд. – И в какую сторону ты предпочитаешь грести?
Здравствуйте, начнем все сначала.
Еще одна волна жара накатывает на меня, но я отказываюсь позволить ей отвлечь от моей благородной мести.
– Я не могу позволить Тодду сделать со мной подобное, ясно? – Говорю я, голос дрожит от всех тех недель, что я проплакала, пытаясь уснуть ночью. – Я не могу позволить ему отбросить нас на обочину, как ненужный мусор, вальсируя с моей жизнью, будто я не имею для него никакого значения, и то, что он вышел из всего этого дерьма ПОБЕДИТЕЛЕМ. Я хочу, чтобы он испытал такую же боль, как и я. Хочу, чтобы он испытывал мучения за то, как обошелся со мной. Неужели ты не чувствуешь всего этого под своими слоями холодной ироничной отстраненности?
– Чувствую, – тихо говорит Джейкоб, смотрит на меня и снова вздыхает. – Хорошо, я помогу тебе, но только на своих условиях. Не обижайся, но ты слишком пьяна, чтобы выстраивать умный план, не нарушая закона.
– Я вовсе не пьяна! – Огрызаюсь я.
– Да, что ты? Сколько пальцев ты видишь перед своими глазами? – Джейкоб решил испытать меня, отчего я закатываю глаза.
– А сколько пальцев у меня на руках? – Спрашиваю я его в ответ. Джейкоб фыркает.
– Однозначно, детский сад.
– Спасибо. – Я улыбаюсь во все тридцать два зуба и смотрю в окно. – Ой, остановитесь… мы уже приехали!
