Текст книги "Поставь на меня (ЛП)"
Автор книги: Лайла Монро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
32 Джейк
Чем ты занимаешься, когда девушка, от которой ты без ума, трахается с другим? Лично я – пью виски и смотрю боевики, но не важно, сколько раз Вин Дизель водит быструю машину и бьет кого-то во имя семьи, рана в моей груди не проходит.
Лиззи. И придурок Тодд. Я не могу в это поверить, но она сама сообщила.
Мать твою.
– Замах, батта-батта, замах! – кричит Хэнк, прижимая ладонь ко рту. Сегодня мы проводим день на игре – наш постоянный день, но мне наплевать на игру. Не помню, чтобы мне было так плохо, даже когда Изабель ушла от меня. И даже вид Хэнка, кричащего на поле «Синяя полоса» и флиртующего с блондинкой официанткой, которая принесла ему пиво, не улучшает моего состояния.
Кто-нибудь дайте мне по голове, чтобы я вырубился прямо сейчас.
– Какой счет? – Брюнетка в обтягивающей белой футболке наклоняется с заднего сиденья ко мне.
– Ты мне скажи, – рассеянно отвечаю я.
– Я не очень следила за игрой, – говорит она, бросая на меня страстный взгляд. – Я хочу сходить за пивом. Не хочешь присоединиться ко мне?
Я смотрю на ее полные губы, похожие на две пухлые подушки, умоляющие о поцелуе, на ее грудь в обтягивающей футболке. Начинаю подниматься, потом уныло опускаюсь на сиденье. Я могу думать сейчас только о голубых глазах Лиззи, как она смотрит на меня поверх очков, сводящие меня с ума. Как она запрокидывает голову и смеется каждой клеточкой своего тела…
– Лучше, пересижу здесь, – говорю я ей. – Прости.
– Как хочешь, – отвечает она, пожимая плечами и бросая на меня взгляд, словно я клинически ненормальный, прежде чем подняться по ступенькам.
– Не в твоем вкусе? – удивленно спрашивает Хэнк. – Что с тобой сегодня? Ты хандришь с того самого момента, как забрал меня.
Мимо проходит продавец с хот догами, и я невольно вспоминаю, как Лиззи с явным удовольствием поглощала хот-дог на бульваре Санта-Моника в Лос-Анджелесе, не говоря уже о том, как она сморщила нос, когда я предложил добавить кетчуп.
– Эта девчонка, наверное, даже хот-доги не ест, – бормочу я, ни к кому не обращаясь.
Хэнк смотрит на меня, как на человека не в своем уме, что, вероятно, так и есть, пока я тут тоскую по какой-то девушке, которая ясно дала понять, что не хочет меня.
– Ничего, – вздыхаю я, допивая остатки пива. – Просто думал, как приятно встречаться с женщиной, которая предпочитает есть.
– Ты имеешь в виду кого-то конкретного, я так понимаю? Может Лиззи? – добавляет он.
– Дело не только в том, что она ест… Она ест горчицу в хот-догах, Хэнк. Горчицу. Я имею в виду, она абсолютно непреклонна в этом, и не только в этом, она прочитала мне целую лекцию о моей рабской преданности кетчупу. У нее есть свое мнение почти обо всем, и мне это нравится. Я имею в виду, есть с ней хот-доги – это все равно что смотреть шоу Энтони Бурдена.
– Кто такой Энтони? – спрашивает Хэнк.
– Не важно, – говорю я, вспоминая, что отношение Хэнка к поп-культуре уперлось в кирпичную стену еще при Никсоне. Мой дед все еще думает, что Розмари Клуни – знаменита, а не Джордж Клуни, и все же он каким-то образом умудряется знать порядок отбивания «Метса» спереди назад. Иди разберись.
– Значит, она любит горчицу? Ну и что? К чему ты клонишь, Джейк? Что она милая? – Хэнк смеется, хлопая меня по колену. – Хорошие женщины всегда такие, знаешь ли.
– Дело не только в горчице. – Я пытаюсь объяснить, почему не могу выбросить ее из головы. – Как она обложила мой «Астон-Мартин», потому что он не идет ни в какое сравнение, по ее мнению, с «Триумфом», который, если ты помнишь, является смехотворным нишевым автомобилем в классическом фильме, о котором практически никто никогда не слышал. За исключением Лиззи, потому что она энциклопедия всего этого дерьма.
– Значит, ты влюблен в нее.
Я хмурюсь.
– Нет, – отвечаю ему, хотя мне кажется странным произносить это слово.
Хэнк ухмыляется.
– Знаешь, что я сделал бы на твоем месте?
– Догадываюсь, – отвечаю я пресыщенным тоном, потому что знаю, что ничего нового я от него не услышу. – Что в море водятся и другие рыбы, и что таких девушек, как Лиззи, пруд пруди, я должен просто играть на поле. Так?
– Ты уже сидишь на поле, вернее на стадионе, прости за каламбур. – Он тычет костлявым пальцем мне в грудь, его золотое обручальное кольцо поблескивает на солнце. Как я раньше не замечал, что он до сих пор его носит?
– Ты идешь к этой девушке и говоришь ей, что любишь ее, потому что, несмотря на то, что ты сам себе еще в этом не признался, я вижу, что это так, любишь. Ты пойдешь к Лиззи с ее хот-догами с горчицей… даже за чертовым «Триумфом», и покажешь ей, что у тебя серьезные намерения. Если ты знаешь, что для тебя хорошо, ты перестанешь быть дураком и сделаешь все возможное, чтобы вернуть эту девушку.
Я удивленно смотрю на него. Может у него начался старческий маразм?
– Мне казалось, что ты не веришь в настоящую любовь и родственные души, если уж на то пошло.
– Значит, все эти годы ты заблуждался. – Хэнк смотрит на меня. – Бетти – твоя бабушка, была лучшим, что со мной случилось в этой жизни. Эта женщина подарила мне самые счастливые тридцать лет моей жизни, но я понял это слишком поздно. Найти партнера, настоящего партнера, важнее, чем твоя глупая гордость.
– Но… ты никогда не ходил на второе свидание! – Протестую я.
– Потому что знаю, что никогда больше не найду любви, подобной той, что была у меня с твоей бабушкой, дважды так не может повезти, я даже не собираюсь пытаться. Но ты? Ты даже не пытаешься! И если ты позволил этой девчонке уйти, Джейк, то ты еще больший дурак, чем я думал. – Хэнк сердито смотрит на меня.
Я сижу на сиденье, пытаясь осмыслить его странную речь.
– И что с того, что ты прав? – упрямо спрашиваю я. – Даже если предположить, что Лиззи захочет быть со мной?
В последний раз, когда я ее видел, дал понять, что она дешевая шлюха, оставив посреди танцпола. Я знаю Лиззи, и даже если я смогу забыть тот факт, что она трахалась с Тоддом, знаю, что после всего, через что она прошла, назад пути нет.
– Дай леди то, что она хочет, – говорит Хэнк, как будто это так очевидно. – По моему опыту, это всегда срабатывает.
– Я не знаю, что она хочет, – отвечаю я.
– Разберись, – говорит Хэнк. – А теперь ты позволишь старику наслаждаться игрой, не видя твоего хмурого выражения лица?
Он снова поворачивается, сосредоточившись на игре, я же думаю только о Лиззи. Черт, одно воспоминание о ее пораженном выражении лица на открытии выставки наполняет меня чувством вины и стыда. Она была права, я не имею на нее никаких прав, и она свободна спать с кем хочет. Даже с Тоддом.
Как бы мне ни хотелось нанять наемного убийцу, чтобы избавиться от этого Тодда, чтобы он умер медленной и мучительной смертью, но…
Черт побери. Она предположила, что меня интересует только секс, что я собственно и подтвердил, обрушив на нее свое мнение. По сути сам себе вырыл могилу, так что, черт возьми, что мне теперь делать, как убедить ее, что она мне нравится?
Возможно, я понятия не имею, чего она на самом деле хочет, но одно я знаю наверняка – мне придется напрячься, сделать какой-то огромный жест, похожий, как делают в фильмах, которые ей так нравятся. Мне нужно придумать что-то такое, что поразило бы ее, показало бы, как много она на самом деле значит для меня, заставив забыть тот факт, что она скорее всего ненавидит меня в данный момент.
Я просто надеюсь, что еще не слишком поздно.
33 Лиззи
– Ты по-прежнему любишь меня, не так ли, Китти?
Кот только моргает своими знойными зелеными глазами, потом зевает, идет к дальнему концу пожарной лестницы и садится в лужу своего шелковистого белого меха. Он устраивается поудобнее, чтобы спокойно облизать лапы, глядя мимо меня, будто меня и нет.
Отлично. Даже животные считают меня сейчас ужасной.
– Я облажалась, – шепчу я коту, сидящему на подоконнике. – Я оттолкнула лучшего парня, которого когда-либо знала, так что я заслужила то, что получила, верно?
Кот снова моргает и мурлычет так громко, что его, наверное, можно услышать на улице шестью этажами ниже. Я закутываюсь в халат и вздыхаю, делая глоток уже остывшего жасминового чая, который заварила полчаса назад и тут же забыла о нем. Я слышу шум, доносившейся с улицы, проходивших мимо людей, крики и смех пар, которые хорошо проводят время, отчего чувствую себя еще более хуже, чем уже есть. Прошла неделя после открытия, но рваная зияющая рана в моей груди никуда не делась. Во всяком случае, теперь, когда у меня было время подумать о том, что произошло, и о том, как много я потеряла, мне стало еще больнее.
«Хватит себя жалеть, – строго приказываю я себе. – В конце концов, до появления Джейка Уэстона у тебя все шло прекрасно. Верно?»
– У меня все еще есть моя карьера, моя квартира, – перечисляю я, когда кот снова открывает глаза, с сомнением поглядывая на меня. – Выставка – настоящий хит! Даже Морган теперь стала меня уважать. Не похоже, что все так плохо, как раньше, – говорю я, пытаясь убедить себя и кота тоже, а также чувака через дорогу, который в настоящее время убивает саксофон, даже весеннюю ночь, которая становится холоднее с каждой секундой. Но по дрожи моего голоса, становится ясно, что обмануть мне никого не удастся.
Ничего не было лучше раньше, потому что раньше не было Джейка.
Конечно. Теперь я вернусь к «Тиндеру», плохим свиданиям… и мужчинам, которые не заставят мое сердце замирать, всего лишь войдя в комнату… или исчезнуть мои трусики одним своим взглядом… или заставить меня адски кончить только его очень умелыми пальцами и языком.
Меня захлестывает волна сожаления, я снова поддаюсь грусти, которая преследует меня повсюду, похлопывая по плечу каждый раз, когда мне удается на пять минут забыть, что я натворила.
Ну, почему я ему не доверяла?
Почему я сделала столь поспешные выводы?
Возможно, в данную минуту я была бы с ним, голая, вместо того, чтобы готовиться в одиночестве ко сну.
Внезапно в переулке раздается грохот.
– Китти? – кричу я, высовываясь, пытаясь проверить, не разбился ли бедный кот насмерть.
Сначала я ничего не вижу в темноте. Затем вспыхивают фары, ослепляя. Там внизу кто-то есть.
– Эй?
– Лиззи, это я!
В шоке я чуть не выпала из окна.
Джейк. В моем переулке, и у него есть…
– Это магнитофон? – кричу я вниз.
Он ухмыляется, освещенный светом фар.
– Знаю, что восьмидесятые слишком современны для тебя, но я решил, что так надо. – Он нажимает на кнопку, и песня «В твоих глазах» начинает играть, этим сказано все.
Смех пузырится в груди, полный радости и чистого облегчения.
– Он здесь.
Он вернулся.
Я не потеряла его. Так ведь?
– Что ты там делаешь? – кричу вниз.
– Просто выслушай меня! – кричит он, а потом, прежде чем я успеваю его остановить, выключает магнитофон и бросается вверх по пожарной лестнице.
– Джейк! – кричу я, и сердце мое подпрыгивает от страха. – Этой лестнице лет сто.
– Все будет хорошо, – настаивает он, поднимаясь ступенька за ступенькой, пока не оказывается на платформе у моего окна. – Видишь? Все хорошо.
Платформа зловеще скрепит, я хватаю Джейка и втаскиваю его внутрь, прежде чем мы оба успеваем броситься навстречу своей гибели.
Внутри у меня перехватывает дыхание. Я не могу поверить, что он вернулся и пел мне серенаду под моим окном.
– Послушай, – начинаю я, – нам нужно поговорить.
– Я знаю, – останавливает меня Джейк. – В тот вечер на открытии я перешел все границы.
– Нет! – Протестую я. – Это была я! Я должна была больше доверять тебе, просто беспокоилась, что ты со мной ради приза. Я боялась, что как только я буду с тобой, ты больше не захочешь иметь со мной дел.
– Я всегда буду хотеть тебя, Лиззи.
Я ошеломленно поднимаю глаза и вижу его рядом.
– Я серьезно, – настаивает он. – Меня не волнует, что случилось с Тоддом. Ты права, это не мое дело. Я просто хочу быть с тобой.
– Тебя не волнует, что я спала с ним? – Я вглядываюсь в его лицо, не в силах переварить услышанное. – Почему тебя это не волнует?
– Волнует, конечно, – говорит он, и уголки его губ подергиваются в улыбке. – Я запланировал дюжину тщательно продуманных сценариев мести ему. Но сейчас это не имеет значения. Я понимаю, почему тебе просто необходимо было это сделать, чтобы покончить с забастовкой. Все, что произошло, осталось в прошлом. Я хочу иметь будущее с тобой, Лиззи. Наше будущее.
Он притягивает меня в свои объятия, прижимается губами к моим, и, черт возьми, все остальное не имеет значения. Он хочет меня!
Я отдаюсь ощущению его губ, твердых, горячих и таких приятных, что я не хочу, чтобы наш поцелуй кончался. И несмотря на то, что я уже подталкиваю его к своей кровати и снимаю халат, знаю, что должна ему кое в чем признаться, хотя очень, очень не хочу этого делать прямо сейчас.
– Джейк. – Я глубоко вздыхаю. – Так как мы выкладываем все карты на стол…
– … на кровать, если быть точным. – Он ухмыляется.
– Нет! То есть да, пожалуйста, но я должна тебе кое-что сказать.
– Это может подождать? – Он целует меня в шею, погружая язык в ложбинку между ключицами, и, боже, это действительно плохой момент признаний.
– Я не спала с Тоддом. – Резко «срываю пластырь» с раны.
Он вскидывает голову.
– Что? Но ты сказала…
– Я солгала. – Сама вздрагиваю от своих слов. – Прости, но я была так обижена и рассержена, как услышала твой разговор с Диланом.
– Ты решила меня проверить.
– Ну, возможно, – сглатываю я. – Но послушай, ты же уже здесь! И только что сказал, что все это в прошлом! – Я нервно замолкаю. – Ты можешь простить меня?
– За то, что не спала с Тоддом? – Джейк усмехается. – Думаю, что могу.
Он внезапно подхватывает меня и бросает на кровать. Мы падаем вместе, и я тянусь к нему, изголодавшаяся по этому твердому телу, прижимающемуся ко мне, где ему самое место.
И внутри меня. Наконец-то!
– Подожди, – выдыхает Джейк, отстраняясь. – Чуть не забыл. У меня есть кое-что для тебя.
Мои руки скользят ниже, прослеживая твердый контур его члена через штаны.
Джейк подавляет стон.
– И это тоже.
Он отрывается от меня и идет за своим пиджаком, валяющемся на полу. Достает бархатную, большую и плоскую коробочку.
– Я тебе кое-что принес. Собирался подарить его тебе после открытия… Вот.
Улыбка на его лице – чистое, мальчишеское торжество, и я медленно открываю коробочку, понятия не имея, что внутри.
– Срань господня!
Джейк смеется.
– Тебе нравится?
– Но… как? – я разинула рот, совершенно не находя слов, потому что уютно устроившись на бархате, сейчас видела перед собой единственную часть шоу, которую он не смог тогда достать, печально известное ожерелье из «Принеси мне звезды». Бриллианты сверкают замысловатыми рядами.
– Ты сказал… Ты не… – заикаюсь я, не веря. Это ожерелье украшало шею одной из самых известных звезд в кино. Это породило теории заговора и многолетнюю охоту. Это история причем с большой буквы.
– Хочешь примерить?
Не успеваю я опомниться, как он застегивает его на моей шее, где оно холодно блестит на фоне моего потрепанного синего махрового халата.
– О боже, – говорю я, когда наконец снова могу говорить. – Как ты его нашел?
– Никогда не проси волшебника раскрыть свои секреты, – говорит он с усмешкой.
Я протягиваю руку, ощущая тяжесть камней под пальцами, и вдруг кое-что приходит мне в голову.
– Подожди… Были сделаны два ожерелья – фальшивое и с настоящими бриллиантами… Это ведь бутафорское, верно?
Джейк снова притягивает меня к себе.
– Кто сказал? – Он улыбается, обводя контуры драгоценных камней на моей коже. Наклоняется ближе и покусывает мочку моего уха. – Хочу видеть тебя в нем голой.
Он стягивает с меня халат, и я лежу перед ним только со сказочной исторической бижутерией. Либо это, либо с умопомрачительным количеством бриллиантов на шее. Но все это не имеет значения, особенно когда Джейк смотрит на меня так, словно я – центр всего его мира.
– Боже, ты прекрасна, – шепчет он, сокращая расстояние между нами. Я снимаю с него рубашку и брюки, и он оказывается голым. Черт, как долго я этого ждала? Попробовать на вкус контуры его тела и почувствовать, как его руки собственнически пробегают по каждому дюйму моего? Я в раю, полностью потерявшись в этом моменте, пока он лижет и поддразнивает мою грудь, одной рукой проходясь между бедер, чтобы погладить влажную киску. Я прижимаюсь к нему, извиваясь от желания. Желание полностью овладевает мной, словно одно его прикосновение может заставить взорваться.
Я дотрагиваюсь до его члена и сжимаю его в кулаке, наслаждаясь его твердостью. Это все для меня. Джейк стонет, целуя, но я отстраняясь.
– Нет, – выдыхаю я. – Ты мне нужен. Трахни меня. Прямо сейчас.
Его глаза вспыхивают похотью, и черт, это так жарко, что я не могу ждать ни секунды. Я наощупь тянусь к тумбочке, аллилуйя, нахожу в ящике презерватив. Раскатываю его, он возвышается надо мной, опираясь на предплечья. Целует жестко и глубоко, будто не может насытиться, но, когда входит, все происходит медленно. Боже, так медленно, что я чувствую, как он заполняет меня дюйм за дюймом.
О. Мой. Бог.
Джейк замирает на мгновение, просто глядя мне в лицо, но я не могу перестать изгибаться вокруг него, похоже на какое-то освобождение. Он стонет мне в рот, отодвигаясь, а затем делает жесткий рывок вперед. Я стону, подтягивая колени к груди, чтобы он мог заполнить каждый дюйм внутри меня, еще глубже. Так чертовски глубоко.
Он снова делает рывок, я выгибаюсь, встречая его движения. Хватаю его за спину, он утыкается лицом мне в шею, трахая со всей сдерживаемой страстью, которую мы столько времени не могли утолить. Он меняет положение, и его член под новым углом врывается снова, ударяясь о мой клитор при каждом толчке, почти до конца.
Черт возьми, это же моя точка G?
– Отлично! – кричу я. – О боже, не останавливайся. Ни в коем случае, черт побери, не останавливайся!
Но Джейк внезапно меняет темп, замедляясь к более длинным, неторопливым толчкам. Я двигаюсь ему навстречу, пытаясь вернуть тот жесткий, быстрый ритм, но он хватает меня за запястья и прижимает мои руки к кровати.
– Не так быстро, – говорит он с блеском в глазах, и черт, это выглядит так сексуально. Мне нравится чувствовать, как он руководит мной.
Он снова входит, медленно, так сладко, что я чувствую его всюду. У меня вырывается то ли стон, то ли плач.
– Совершенно верно, детка. Трахай все. Каждый чертовый дюйм.
Я вздрагиваю. Грязные разговорчики? Боже, как я люблю этого парня.
Я люблю его.
О.
Джейк снова трахает меня с бесконечной нежностью, и я не могу остановить прилив удовольствия, дикое покалывание начинается с пальцев ног и распространяется, как звездная пыль, по всему телу.
– Джейк, – выдыхаю я, и вижу по его глазам, что он едва сдерживается.
– Лиззи. – Он наклоняется и целует меня, мокрую от пота, мы оба катаемся на этой невероятной волне, пока она не захватывает, поглощая нас, я с криком кончаю. Удовольствие захлестывает все тело, чувствую, как Джейк взрывается внутри меня со сдавленным стоном, скрежеща зубами, когда я теряю свой рассудок, как долго я этого ждала, чувствуя блаженство в эту минуту.
Черт возьми.
Это невероятно.
Когда я смогу все повторить?
Джейк падает на меня.
– Стоило ждать? – спрашивает он, тяжело дыша.
Я смеюсь.
– Не плохо, для начала. Но ты знаешь же, что говорят о практике…
– … она только улучшает совершенство? – Джейк скатывается с меня, притягивая к себе. – Просто чтобы ты знала, – шепчет он мне на ухо, – я люблю тебя, Лиззи Райан.
Мое сердце распахивается. Я поворачиваюсь к нему лицом, улыбаясь так широко, что мне хочется, чтобы этот момент никогда не кончался.
– Просто чтобы ты знал, я люблю тебя, Джейк Уэстон.
Джейк улыбается мне в ответ, протягивая руку, дотрагиваясь до ожерелья, которое каким-то образом, удивительным образом, осталось на мне на протяжении всего этого эпического секса.
– Оно очень тебе идет.
– Мммм… – Зеваю я, глаза уже готовы закрыться. Он хихикает, обнимая, и я начинаю погружаться в счастливый сон. Но что-то в моих мыслях не дает мне покоя, что-то, что я должна вспомнить именно в эту минуту.
Награда.
Срань господня!
Мои глаза тут же распахиваются.
– О боже, – взвизгиваю я. – Твой член только что заработал нам пятьдесят тысяч долларов. Мы теперь богаты!
34 Три месяца спустя
– Нам нужно еще выпить! – восклицает Делла, стуча рукой по стойке бара, чтобы привлечь внимание Зака. – О, бармен! – восклицает она мелодичным голосом. – Разве ты не знаешь, что первое правило этикета дайв-бара – никогда не пренебрегать своими клиентами?
Зак возвращается и наклоняется, целуя ее.
– И что ты сделаешь? – спрашивает он с дерзкой ухмылкой. – Напишешь на мой бар ужасную рецензию на «Йелп» или что-нибудь в этом роде?
– Возможно, – мурлычет Делла, наклоняясь для очередного поцелуя. – Медленное обслуживание, грубый персонал, но бармен чертовски хорош в постели.
И подумать только, я беспокоилась о них ранее.
Но после того, как мы с Джейком объявили, что забастовка окончена, Зак тоже сдался, к огромному облегчению Деллы. Кроме того, она определенно стала больше ценить Зака сейчас. Так что все хорошо, что хорошо кончается, как сказал бы Шекспир.
Я просто рада снова стать той Лиззи, а не призом «Дэппера». Ладно, Лиззи с горячим парнем, замечательными друзьями, работой, которую люблю, с почти погашенными студенческими кредитами, но тем не менее все той же Лиззи. Я все еще смотрю старые фильмы в своем потрепанном халате и плачу в конце, но теперь, потому что знаю, что была права, не теряла надежды – действительно можно найти все, что показывают в старых фильмах, в реальной жизни. Любовь, романтику, не говоря уже о том, что можно иметь самый горячий секс на планете с парнем, от которого я без ума. Парень, который трахает меня у стены просто так, и который появляется с бутылкой шампанского как-то вечером во вторник без всякой на то причины.
И самое главное, парень, который действительно заботится и переживает за меня.
Потому что именно этого каждый из нас хочет найти в жизни. Кто-то видит нас в лучшем свете и любит нас в худшие моменты. Это может быть чертовски слащаво, но есть причина, по которой классика остается классикой, она вечна.
Любовь никогда не выйдет из моды.
– Время для тоста! – объявляет Майлз, притягивая Татьяну к себе на колени. Она улыбается и гладит его по волосам, как котенок, а не как дикая горная львица, на которую тогда жаловался Майлз. Думаю, что та поездка, которую они предприняли в прошлом месяце на Мальдивы без ребенка, сделала свое дело, потому что они не держали свои руки при себе с того момента, как вошли в бар. – За конец забастовки!
– За то, чтобы Лиззи трахалась! – кричит Делла.
– Ну, спасибо.
– Или как насчет того, чтобы выпить за настоящую причину этой встречи, – поправляет их Джейк. – Выпьем за мою великолепную, талантливую подругу, которая заканчивает свою первую неделю на посту нового главного куратора «Метрополитена»!
Мы все радостно кричим. Морган удивила нас всех, уволившись в прошлом месяце. Она пришла в один прекрасный день, сказала, что со всеми нами покончено, и переехала в Париж со своим женихом. Я не думала, что у меня есть хоть какая-то надежда на такое серьезное повышение, но, наверное, все были настолько в восторге от потрясающих голливудских обзоров выставки, потому что после серии нервных собеседований, мне неделю назад объявили, что я получила ее должность.
– Ты это заслужила, – говорит Джейк, наклоняясь, чтобы поцеловать меня. – Кто знает? Может вы найдете место в бюджете, чтобы нанять меня для другого проекта. Но предупреждаю, я не из дешевых.
– Это не то, что я слышала, – перебивает Делла, и он бросает в нее орешек.
Я смеюсь, уютно устроившись в его объятиях, и внезапно чувствую волну любви, слишком большую, чтобы сдерживаться.
Ладно, не только привязанность. Я была чертовски возбуждена с той ночи, когда мы переспали, и на сегодняшний день мое возбуждение им, а его возбуждение мной никуда не испарилось.
– Пойдем, – я тяну Джейка за руку. – Мы сейчас вернемся!
– Лучше вам снять комнату! – говорит Зак мне вслед. – На самом деле, у тебя есть комната, стоит только подняться наверх!
Я слышу, как Делла успокаивает его, пока веду Джейка в задний коридор. Толкаю дверь и тащу его внутрь.
– Куда ты меня привела? – спрашивает он в тусклом свете маленькой комнатки.
– В кладовку. А теперь расстегивай брюки.
Джейк хихикает.
– Да, мэм, – он расстегивает ремень и прижимает меня к стене. Черт возьми, но так хорошо его ощущать внутри. Он трется о мой клитор, я стону, покусывая его за плечо.
– Мы когда-нибудь закончим наверстывать упущенное? – спрашивает он, раздвигая шире мне бедра и входя.
– Нет. – Я задыхаюсь, принимая его как можно глубже. – Никогда.
– Для меня это звучит как счастливый конец.
Так оно и есть.
