Текст книги "Фатальная встреча (СИ)"

Автор книги: Лаванда Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Ты предложишь мне что-нибудь, или затолкать твою иронию тебе в зад?

– Ну, у нас на подходе новая волна, – пожимая плечами, спокойно отвечает молодой глава рода. – Можно использовать ритуал, пригласив её. Ведь Вэл не знает всех тонкостей, а когда поймёт, будет поздно. Если ты постараешься, используя излучение модуля, которое он испускает при рождении мужской особи – возможно, тебе удастся опустить свой фитиль в мою кузину, но, если нет – она возненавидит тебя ещё сильнее.

Глава 20

– Валери, ты пойдёшь со мной на пришествие? – Анна смотрит на меня с таким выражением, будто раньше я давала ей клятвенное обещание и теперь она ждёт от меня его исполнения.

– Что это ещё такое, какой-то шудровский молебен?

– Нет, это самое трогательное, волнующее и загадочное таинство – рождение новой волны. Сегодня должны рожать Хизер и Эммили. И все шудры, достигшие цикла созревания, но пока ещё не состоящие в паре присутствуют на этом таинстве. Пожалуйста, давай пойдём вместе.

– Погоди, и что созревшие шудры делаю в момент рождения, морально поддерживают рожениц всей толпой? – недоверчиво уточняю я. Что-то мне не очень хочется созерцать этот волнующий до обморочного состояния процесс. – Я как-то видела ролик в интернете, как женщина рожает, мне чуть дурно не стало!

– Но ведь это рождение шудр! Прикосновение к нашей цивилизации! Модуль в этот момент источает особую энергию, на Земле несравнимую ни с чем, и её можно прочувствовать, пропустить через себя, поймав блаженство.

– Коллективный кайф транс? Ты, правда, считаешь, что мне нужно это почувствовать?

Анна энергично кивает, и я, соглашаясь, киваю в ответ.

Мы снова отправляемся в горы к модулю. Оказывается там, есть особо оборудованное помещение, где это таинство и случается.

– Это же пещера, чёрт возьми! – вырывается у меня, войдя вовнутрь. – Только и того, что здесь есть электричество и пара гинекологических кресел из роддома! Разве тут не должны присутствовать врачи?

– Модуль сам контролирует процесс. Остаётся только принять ребёнка, – терпеливо поясняет Анна, улыбаясь появившейся Хизер, которую почти незаметно из-за её огромного живота.

– О, Валери, как хорошо, что ты тоже будешь со мной! – обняться с Хизер у нас не получается, разве что только если зайти со спины. – Пойдём, Вэл, поможешь мне лечь и настроиться. Модуль не даёт прочувствовать всю болезненность этого процесса, но всё же некоторые неприятные моменты могут возникнуть.

– А где твой муж? Разве ему не положено быть рядом во время рождения? Любовно держать тебя за руку и бледнеть?

– Кэвин подойдет позже, – грустно поджимая губы, Хизер опирается на мою руку. – Не у всех пар возникает любовь, но мы должны продолжать наш род.

– То есть трахаться он смог, а проявить внимание и сострадание к рожающей жене, нет? – всё, Кэвин тоже попадает в мой «чёрный» список. Моему возмущению нет предела! – В таком случае, нужно было чтобы модуль заставлял мужчин чувствовать муки родов!

– У тебя будет всё иначе Вэл, твой муж будет любовно держать тебя за руку, когда ты будешь рожать своего ребёнка. Невозможно сильно – вот как он будет тебя любить!

Я чуть не грохаюсь со смеху, если бы не это её серьёзное лицо.

– Ты мать никак сбрендила? У тебя предродовые глюки? Я не собираюсь замуж! Разве что это будет необыкновенный человеческий мужчина!

– Нет, это будет шудр. Ты же знаешь – мой дар ясновидение.

– Ага, только сейчас он малость помутнел от предстоящего. Давай сейчас ты успокоишься, подышишь, – сама начинаю шумно сопеть. – Кого ты хочешь, мальчика или девочку?

– Валери я оракул, я знаю, что в моей утробе два мальчика. Близнецы. А у тебя родится дочка.

– Не-не-не, опять ты за своё, Хизер! Лучше бы ты мне подсказала выигрышные номера лотереи. Я не выйду замуж за шудру, разве что мне полностью сотрут память! – и тут меня прошибает холодный пот от ужасающей догадки. – Хизер, так и будет да? Скажи, мне!

– Никто твою память не тронет, просто однажды для тебя всё изменится. О господи, кажется, начинается, – протяжно выдыхает Хизер. – Как хорошо!

Я удивленно кошусь на неё. «Хорошо?» Но она действительно начинает стонать, словно получает удовольствие, и я в недоумении отхожу в сторону, где я оставила Анну, с пренеприятнейшим огорчением замечая, что компания-то выросла. И среди них Грант! Ещё один, гадство, созревший!

Они все стоят, прижавшись к стене напротив, прилипнув к ней, как мухи. Анна тянет ко мне руку, и я становлюсь рядышком, радуясь, что подальше от Гранта. Довольно странное таинство, тоже попахивающее извращением, что-то шудры в этом плане начинают меня смущать, и моя собственная наследственность из-за них тоже.

Извивающаяся на столе обнаженная стонущая Хизер, рядом с ней её муж, готовый принимать детей и мы, напротив, льнущие к каменной стене. Круче стало, когда в пещере потух свет, а от стены, у которой мы толпились, начало исходить необычное свечение, пронизывающее тело, туманящее разум.

Со мной что-то происходит, да и с другими тоже. Девушки начинают прижиматься к парням, угождая им ласками. У меня возникает та же потребность, только я ещё соображаю, что в трезвом уме я бы ни к кому из них не прижалась. А оно всё накрывает и накрывает. Отбиваясь от Анны, Грант отделяется от стены и подходит ко мне, без раздумий вдавливая меня в камень своим поцелуем. Ох … как же эта сволочь классно целуется! А я почему-то не могу ему противиться. Чувствую его желание, его эрекцию, давящую мне в живот, и где-то там, в глубине ко мне пробивается какая-то мысль.

– Я хочу, чтобы ты была со мной, Вэл, – шепчет он. – Ты нужна мне. Мы займемся любовью и всё забудем.

«Я ему не верю, ему нельзя верить, это же Грант, а значит игра!»

– Извини.

Я обычно никогда не извиняюсь перед парнями, которым собираюсь заехать между ног. Наверное, на меня так модуль положительно повлиял, но в остальном, я делаю как обычно. Сильным ударом колена в пах. Мой разум снова включается. И пока Грант, согнувшись рычит от боли, я успеваю выскочить из пещеры.

Чёртова темень! Бегу ничего не видя под ногами, спотыкаюсь, ещё и без куртки! Всё мне кажется, что Грант кинулся меня догонять, может так оно и есть, но моё сердце так колотиться, что я только это буханье и слышу. Падаю. Чего и следовало было ожидать. Меня поднимают чьи-то руки, и я ещё не успев принять вертикальное положение, уже начинаю яростно отбиваться.

– Тише, Вэл, это я, – узнаю голос Джейка и цепляюсь за него, позволяя ему себя поставить. – Господи, Валери, что с тобой случилось?

– Грант … он хотел со мной… это пришествие и … дурацкое излучение, – бормочу, а сама пытаюсь всматриваться в его лицо. И как же мне приятно, что он обнимает меня. Боже, он ведь правда обнимает!

– Я вообще в ужасе, что ты снова вернулась в Сентхолл! Тебе нельзя сюда приезжать, однажды они тебя просто не отпустят и заставят делать то, что им нужно. А у них есть способы, Вэл! Почему ты не хочешь послушать меня? – очень нежно, вообще-то таким чувственным тоном в моей жизни со мной разговаривал только Джейк.

– Хочу, теперь хочу. Я знаю, что мне нужно убираться, и желательно прямо сейчас. Ты поможешь?

– А ты пообещаешь мне, что никогда-никогда не вернёшься, даже если твой отец будет на смертном одре? – обнимая ладонями моё лицо, шепчет Джейк. – Просто больше всего на свете, я хочу, чтобы ты была счастлива подальше отсюда! Даже если при этом я тебя больше никогда уже не увижу!

– Даю слово. Я не вернусь. И мы никогда с тобой не встретимся, потому что нам нельзя, – срывающимся от слёз голосом шепчу я, закусывая до боли губу, чтобы не разреветься. Я надеялась на это, … на его поцелуй.

И Джейк целует так пламенно, с таким искренним чувством и отчаяньем, как, наверное, целуют в последний раз. Он снимает с себя свою куртку и свитер, напяливая это на меня сверху.

– Я приму свою гуманоидную форму, и отнесу тебя за границу поля, так будет быстрее и безопаснее. Не бойся, всё будет хорошо. Там мы уже не сможем поговорить, я буду обращён за чертой. …Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?

– Конечно, … я тоже всегда, … всегда буду любить тебя, Джейк.

Он меняется, и это не позволяет мне разреветься. Подхватывает меня и поднимает в небо. Через время опускает далеко за действием поля модуля, неподалёку от заправочной станции. И не оставляя мне больше времени для прощания, бледное, похожее на летучую мышь существо разворачивается и исчезает. Неужели я больше его не увижу? В эту минуту мне хочется умереть как никогда в жизни. Но я дала ему слово, а значит, я никогда не вернусь!

Она дала ему слово. Он почувствовал, что теперь она осознает его правоту и сама больше не хочет возвращаться. Джейк был уверен, что так будет лучше для неё. Так его любимая сможет прожить нормальную жизнь, соответствующую этому земному миру. Как бы он хотел быть уверенным на все сто, что она будет счастлива! Он бы многое для этого отдал, но у него больше ничего нет. Как нет желания жить без неё, без возможности быть рядом. Даже если бы Валери оставалась в Сентхолле – они не смогли бы быть вместе, ему бы пришлось видеть её с другим, а это гораздо хуже мучительной смерти. Он больше не хочет влачить это бессмысленное существование в вечном противостоянии с шудрами, замкнутом в поле модуля. Джейк Грегор знал безболезненный способ уйти из этой жизни. Стоит только лишь войти в модуль. …

Перед Грантом не осталось ни одного целого стакана, вместо этого лежала гора стеклянной крошки, а его руки были сплошь изрезаны осколками.

– Грант у нас проблемы! – требовательно и резко прокричал Эммин с порога.

– А мне по фигу, насрать, клал я на всё, ясно?! – процедил Грант, пребывая в самом отвратительном расположении духа. – Она сбежала, и парит помог ей! Её любимый Джейк, сукин сын, снова влез в мои дела, и это у него теперь будут очень большие проблемы! Я отловлю его и убью, как и обещал!

– Уже нет. Он лишил тебя этого удовольствия и покончил собой. Грант, Джейк Грегор только что убил себя, войдя в модуль.

Порывисто обернувшись, Грант уставился на Эммина в полном недоумении, замечая рядом с ним ещё и Дарена.

– Но зачем он это сделал?

– Потому что не смог жить без любимой девушки. Мы все это отрицали и не могли принять, но парит испытывал к моей Валери искреннее чувство. Его убила невозможность их любви, – ответил ему Дарен. – И, если Валери узнает об этом – у нас будет ещё один суицид. Насколько я успел узнать свою дочь, она умрет от придуманного чувства вины. А мы не сможем это скрыть, потому что как только она вернётся – париты набросятся на неё из мести!

– Если она вернётся, – пробормотал Грант, снова отворачиваясь от них. – Может ведь, и нет. Оракулы не могут дать нам чёткого наброска будущего, оно меняется ежесекундно зависимо от выбора каждого из нас. Я знаю Дарен, после всего случившегося ты не одобряешь меня. Возможно, я действительно виноват перед ней. Но ты ведь не станешь отрицать тот факт, что даже если Вэл вернется, даже если мы сможем защитить её от паритов, узнав о такой смерти своего ненаглядного Джейка – она ещё сильнее тронется мозгами. Поэтому лучше бы она не возвращалась! Иначе я сам её убью за то, что она меня мучает!

***

– Ну, решайся, Вэл! – Клод смотрит на меня, играя бровями, как он обычно любит это делать. – Весна, теплынь, займёшься тем, что тебе нравится, поколесим по стране. Будет весело. Больших денег не обещаю, это всё-таки тур по маленьким городам. Зато, можно вспомнить старое! Нам ведь было хорошо, что мешает повторить?

Он уговаривает меня уже полдня. Клод Уэст, когда-то мы встречались, мало того, он был первым, кто положил начало моему сексуальному опыту. Тогда мы расстались почти друзьями. И вот теперь спустя четыре года, он появляется снова, предлагая мне отправиться в турне с их группой. Клод бас гитарист в одной мало известной роковой группе под названием «Банжи». Не могу сказать, что мне полностью нравится их творчество, так некоторые песни, но путешествие в веселой компании звучит заманчиво. Оторваться как следует это то, что мне как раз сейчас необходимо. Их бывшая солистка забеременела, временно сойдя с дистанции, и Клод решил вспомнить обо мне, заявившись в два часа ночи.

– Хорошо, бродяга, я поеду с вами, чёрт с тобой. Но возвращать прошлое или нет – решать буду я! И если кто-то из твоих парней будет ко мне клеиться, я ведь и зашибить могу, ты меня знаешь!

– Мне ли не знать, куколка! – хохочет Клод, тряся длинными волосами.

Один малоприметный городок за другим, причём все они почему-то похожи между собой. Парни увлекаются травкой и любят крепко выпить после концерта. Потом, как правило, заваливаются спать, подцепив местных девиц не отягощенного поведения. Клод после очередной неудачной попытки подкатить ко мне, наконец, сдаётся, бросаясь в объятья то одной, то другой пышногрудой тётке. По отношению ко мне ребята из группы ещё соблюдают кодекс чести, хотя думаю, побаиваются, потому как им лично пришлось наблюдать как я сама отделала одного слишком уж настырного «поклонника».

Безбашенно отрываться, как я надеялась, у меня не выходит, срабатывает стоп-кран, словно в меня вложили программу по самосохранению и моральной устойчивости. Мне нравится шутить, петь, я могу немного выпить пива, но не более. Внутри постоянно натянутая струна, звенящая, острая, вибрирующая. С тех пор, как я узнала правду, моя суть не отпускает меня. Я не могу забыть. Меня настойчиво тянет к шудрам. Мне больно без них уже даже физически.

– Город Мелвуд, – бормочу, разглядывая карту. – Население две тысячи человек. Ого! По сравнению с предыдущим просто мегаполис! Говорила, же нужно было ехать по другой дороге, я на этих колдобинах уже всю задницу себе отбила!

– Ну, хоть так уважила свою задницу, – намекая, язвит Клод. – Ты случайно не собралась записываться в монахини, а то я уже начинаю за тебя переживать?

– Если бы некоторые парни не были такими козлами, в мире было бы меньше монахинь! – огрызаюсь, а он иронично лыбится.

– Значит, и от козлов есть польза, кто бы тогда молился за наши грехи?

Качаю головой, вот и не поспоришь ведь, выкрутил.

На объявленный концерт в Мелвуде собралось человек двести – двести пятьдесят. Для группы «Банжи» это уже полный зал. На автомате пою заученные до дыр песни, в которых много смысла и мало слов. Двигаюсь по сцене, зрительно контактирую с публикой, взаимодействую с музыкантами.

… Но интерес, который я вижу в глазах зрителей, вовсе к музыке отношения не имеет, они её даже не слушают. Они следят за мной. Хищно. С холодным беспощадным блеском. Прислушиваюсь к своей интуиции и … снова внутренне впадаю в шоковое состояние. Не могу, … просто не могу поверить! Это уже какое-то безумие! Может, я спятила и мне мерещится?!!

Но чтоб я провалилась – это париты!!!

Моя вторая половина гуманоида абсолютно в этом уверена. С перепугу я научилась их отличать от людей! Но это ведь за тысячи миль от Сентхолла! Откуда они здесь в человеческих шкурах?! И я не чувствую шудр, но зато хорошо ощущаю, что париты видят во мне врага, и что они уже смакуют мою смерть. Их много. … Все, кто пришел на концерт!

Такое не приснится в кошмарах, со мной такое почему-то всё время случается наяву! Мой инстинкт подсказывает мне одно – бежать! Спасаться! Пока звучит проигрыш, тихонечко исчезаю за импровизированными кулисами, спрыгиваю на землю и мчусь со всех ног!

За мной бросилось бежать несколько десятков. Они гонят меня, как зверя! Чувствую собственную панику, а ещё их способности, блокирую пытающихся напасть и отбиваюсь их же собственными. Пламя, ультразвук, силовое поле. Им не нравится, что я огрызаюсь. У меня то появляется сверхскорость, то я прыгаю по стенам в стиле лучших спецэффектов человека-паука.

Человек во мне отошел на второй план. Сейчас я шудра, и я пытаюсь спасти свою шкуру, ища укрытие. Одновременно с этим, мои инстинкты ощупывают пространство в поисках моего вида. Единственное место, где могут укрыться шудры – под землей. По пути мне попадается люк городской канализации. И вот я уже внизу среди смрада и сырости, бегу, отдавшись рефлексам. Дергаю ручку овальной двери в тоннеле сбоку, заскакиваю, захлопывая её за собой, оказываясь в полной темноте. Чувствую с облегчением, погоня отстала, из последних сил прижимаюсь лбом к холодному металлу.

– Проклятье, … я в полном дерьме! – тихо выдыхаю в пустоту.

– Трудно не согласиться, – отвечает мне пустота.

Глава 21

Шарахаясь, оборачиваюсь, одновременно со вспыхнувшим тусклым светом. В небольшом глухом помещении насосной, столпившись, на меня с подозрением смотрит человек десять. Грязные, в рваной давно не стираной одежде, заросшие. В основном дети. Среди них два парня на вид старше меня и девушка где-то примерно моего возраста. Сначала приходит мысль, что это просто бездомные. А потом ощущаю…

– Мама родная вы шудры! – пораженно сползаю вниз на подкосившихся ногах. – И это что всё?

– А ты кто на хрен такая? – враждебно шипит девушка, выступая вперед, будто пытаясь заслонить от меня детей.

– Меня зовут Валери, можно Вэл. И я гибрид. Полукровка. Моя мать человек, отец шудр. … Значит, модулей было несколько, – обалдев, бормочу я как полоумная. – Ох-ре-неть! Вы ведь тоже ссыльные с Орфея да?

– Так, сначала! – трясет головой один из парней, подходя ко мне ближе, но его тут же накрывает растягивающееся люминесцентное поле энергетического щита. Один из детей защищает этого парня. От меня.

– Человеческие гены не совместимы с ДНК шудр! Как такое может быть, ты хочешь, чтобы мы в это поверили?

– Да, вам повезло, вы видите перед собой уникальный экземпляр. Мой отец и весь его клан тоже поначалу диву давались, а потом привыкли. Сейчас у меня начнётся бессвязный непроизвольный выброс потока слов, но это от шока. … Это просто нереально и так неожиданно! Вот тебе и повеселилась, поколесив по стране! … Моя семья живёт в Сентхолле, вот уже как двести лет шудры и париты укрываются там, размножаясь в равном количестве. Они тоже враждуют, но вот только у них постоянная и стабильная ничья. И никто из них не подозревает, что на земле есть ещё такие же, только в другом месте. А когда я сегодня увидела этих обращенных питбулей – решила, что у меня съехала крыша, пока они не начали лязгать зубами и загонять меня сюда своими сверхъестественными фокусами. Да их же там до чёртиков! Как?!! – на моём лице одни огромные глаза, а перед лицом жестикулирующие руки, мечущиеся в глухонемом припадке.

– Да уж, их тьма сколько. И какие у тебя способности Вэл? Потому что без них ты бы от паритов живой не ушла.

– Попадать во всякие дерьмовые ситуации – вот мой дар!

– Ну, это мало поможет, – недоверчиво усмехается говоривший со мной парень. – А если серьёзно?

– Я эмпат. Могу перенимать на себя любые другие способности, кроме ясновидения, находясь рядом и блокировать других. Штук семь могу застопорить. Так вы расскажите мне, как отсюда выбраться и почему так случилось, что вы живёте в канализации?

– Не с разбегу, крошка. Сначала мы узнаем всё о тебе. Как ты заметила нас мало, и после долгих лет войны, которую мы проиграли, мы вынуждены жить как крысы и это сделало нас жутко недоверчивыми. Что могло помешать нашим врагам, подослать нам девчонку, пахнущую шудрой, но не настолько чтобы это не вызвало сомнений? Какой-то гибрид, проскользнувший мимо тысячной толпы паритов! Согласись, как-то маловероятно. А вдруг ты ходячая бомба? Так что или мы тебя убьём прямо сейчас или ты развернешься для меня. Я психокинетик, мою способность нельзя блокировать. Я узнаю информацию тремя способами: через кровь – это порез, через слюну – это поцелуй, и через выделения слизистой – это секс.

– Иди ты в задницу! – не выдерживаю я, тут у человека истерика, а он со своими проверками.

– Туда он тоже может, – криво усмехается девушка. – Но поверь, лучше тебе согласиться на поцелуй – быстро и безболезненно. Затем Лесли решит, стоит тебе доверять или нет.

– Как же я не люблю тех, кто ковыряется у меня в мозгах! – стону и тихонечко бьюсь головой о стену. – Ладно, воевать с вами в данной ситуации бессмысленно. Но ты увидишь много такого…

– Не беспокойся, считай, что я твой исповедник, все тайны останутся со мной. И знай, меня мало чем ещё можно удивить, или напугать, так что расслабься, – подойдя, Лесли протягивает мне руку, помогая подняться на ноги. Обхватывает моё лицо и присасывается ко мне губами. Я не отвечаю. Это ведь не тот поцелуй, коим он должен быть, а всего лишь считывание информации. Чувствую себя флэшкой. В голове всё затуманивается, мне трудно дышать, я тоже что-то такое ощущаю: страх, отчаянье, много боли, ужас смерти, лица, крики. Но его собственную информацию я воспринять не могу, слишком всё размыто. У психокинетиков очень сложный дар, его опасно перенимать, можно однажды не вернуться обратно в своё сознание.

Наконец, Лесли отпускает меня, долго молча смотрит мне в глаза, недоуменно качая головой. Отходит в сторону, садится и задумчиво трёт подбородок.

– И? – требует констатации девушка, да и все остальные тоже смотрят на него вопросительно.

– Она не враг, и она действительно наполовину шудр.

– Но что-то не так? – взволнованно уточняет его подруга, бросая взгляды, то на меня, то на Лесли.

– Мне нужно подумать Ванда!

Подхожу и сажусь рядом с ним. Теперь этот незнакомый мне парень знает меня лучше, чем я себя, он прочёл меня от начала до конца, и я знаю, что его беспокоит во мне.

– Тебя смутил Джейк?

– Да. Видишь ли, для нас это особенно неприемлемо, после всех зверств, что мы пережили. Париты жестоко истребили нас как вид, – тихо отвечает он так, чтобы слышала только я. – Но я видел, в вашей ситуации всё иначе. Мне просто нужно это переварить. И опять же, я увидел это твоими глазами, но чувствую-то я по-своему. Не дрейфь, мы примем тебя к себе. … Ладно, давай знакомиться. Я как ты уже поняла – Лесли, это моя девушка Ванда, – после Лесли озвучивает мне имена всех детей, самому младшему из которых всего четыре года. Последним он кивает на самого старшего шудру из всех. – Это Патрик.

Я киваю и неожиданно для себя замечаю, что у Патрика нет кистей обеих рук.

– Его пытали париты, – отвечает на мой немой вопрос Лесли. – У Пата способность проходила через пальцы – электика. Вот они ему руки и отрубили. Он выжил просто чудом. Последние несколько десятков из нас так и погибли – сначала их истязали пытками, затем добивали. Кровожадные твари. … Эти дети последние шудры Мелвуда. Сидим тихо. Раз в несколько дней делаем вылазки за едой, но в основном успеваем дойти только до мусорных баков. Хищники не дремлют, в последнее время они ожесточили контроль. Так что, как тебе выбраться из города, Вэл, я не знаю! Тебе вообще повезло, что жива осталась. Но на второй шанс рассчитывать не стоит.

– Как же так, – всё ещё не могу прийти в себя. – Вас что, было меньше изначально или у паритов другой набор способностей, более воинственный? Как они одержали победу?

Глядят на меня, неопределенно пожимая плечами.

– Когда я родился, – снова заговаривает Лесли. – Нас уже было вдвое меньше. Затем истребление развернулось полным ходом. Война – это стратегия и доля везения. Где-то наш глава просчитался, а у паритов во власти изначально встали твари, которые жили лишь одной целью – уничтожить шудр. Вот так мы и существуем, ожидая своего часа, даже дети не верят, что они когда-то вырастут. Я бы давно уже вышел к паритам, чтобы принять смерть в последней схватке, но из-за детей, мы всё ещё пытаемся жить. Если бы они просто убивали, а так… Не хочется, чтобы малышей замучили до смерти. Когда опасность будет неминуемой – мы сами их убьём, быстро и безболезненно и они это знают. Я живу ради Ванды, Ванда ради меня. Патрик вот – ради сына, и все мы ради друг друга.

– У тебя есть сын? – ловлю взгляд Патрика, высокого худощавого темноволосого с голубыми, но очень печальными глазами. Он кивает мне на самого младшего. Дани. – Привет, малыш, – но тот в ответ только пытается вымученно улыбнуться.

– Он у нас не говорит, хотя всё понимает. Это ребёнок щит, – поясняет мне Пат.

– Он родился немым?

– Нет, перестал говорить года два назад, наверное, потому что увидел слишком много зверств для своего возраста. Его мать убили у него на глазах, – сжимая челюсти, выдавливает Патрик, сдерживая свою боль, послав мне проникновенный взгляд.

Они все здесь словно загнанные изможденные звери – без надежды, без сил, без дома. На них нельзя смотреть и не чувствовать, как сердце обливается кровью. Мне хочется реветь, оплакивать эти ещё живые души, заживо себя похоронившие. Так не должно быть! Это неправильно! Дети не должны так ужасно страдать!

– У меня есть только одна идея, – спустя долгую паузу, произношу я. – Просить помощи в Сентхолле.

– Тебе может и да, ты одна из них. Шудры держатся колониями, но мы для них чужие, между нами нет единой связи, хоть мы и одного вида. Твоему отцу, да и вашему главе рода Ледмеров на тебя не плевать, но ради нас они рисковать не станут. Я бы не стал. – Возражает Лесли в ответ на мои слова. – Тем более, за пределами поля нашего модуля, даже в Сентхолле – мы уже не сможем принять человеческий облик, и нам снова придется прятаться.

– Зато вас никто не будет пытаться убить!

– А ещё сложнее докричаться до этого Сентхолла, – смотрит на меня Пат, своими умными грустными глазами. – Если у тебя даже есть телефон, париты не дадут тебе времени на разговоры. В этом районе плохая связь, и чтобы поймать антенну придется лезть повыше, а это всё равно, что на ладонь к паритам.

– Тогда мне нужны люди и интернет.

– Нет Вэл, люди Мелвуда тоже охотятся на нас, они посвященные паритами, от них помощи не дождёшься.

– Тогда возвращаемся к телефону. Я понимаю, что вы меня предостерегаете, но я сделаю это, чего бы мне это ни стоило. Иногда я бываю чертовски упрямой, а временами просто злой.

– Если так, то лучше идти прямо сейчас пока темно. Мы с Вандой пойдём с тобой.

– Нет Лесли, ты не обижайся, но одна я привлеку меньше внимания.

– Ты не поняла, это не обсуждается, глава этой маленькой колонии я. И я сам решаю, куда и когда мне идти. Поэтому мы идём прикрывать твою задницу крошка, раз уж ты у нас в гостях, а на обратном пути попытаем счастья захватить чего-нибудь съестного.

Выбираясь на поверхность, мы остаёмся теми же загнанными крысами, осторожно крадучись темными переулками. Силой взгляда, Ванда забрасывает меня на пожарную лестницу здания, и я как можно незаметней, забираюсь на крышу, прячась в тени от лунного света. «Только бы он взял трубку! Только бы взял!» Если у меня сядет телефон, где я потом его заряжу?! Я чуть не поседела, пока ждала ответа.

– Валери?

– Слава богу, папа! Спаси меня! У меня нет времени, слушай внимательно! Я в Северной Дакоте, в городке Мелвуд. Совершенно случайно наткнулась на орду паритов, их около тысячи, и они все мечтают меня убить! Такой же модуль, но здесь шудры проиграли свою войну. Их осталось всего десять, трое взрослых и семеро детей, они голодают и ждут своей смерти в канализации, папа! Это какой-то ужас, я не хочу так погибнуть! Нас загнали и не дают выбраться, это какие-то кровожадные звери, а не париты. Если можешь, пришли посвященных людей, с оружием, с транспортом. Помоги нам, прошу тебя. Боже, мне так страшно!

– Я сделаю всё, что возможно, Вэл! – голос отца собран и до жути напряжен. – Постарайся остаться живой и держи при себе телефон, по нему мы тебя вычислим… – тут я слышу сигнал Лесли, спешно отключаюсь и прыгаю. Ванда ловит меня, люблю телекинетиков, и мы бежим. Рассредоточились. Мне следовало возвратиться в канализацию, как велел перед этим Лесли, но я продолжаю следовать за Вандой, потому что я тоже сама решаю, куда и когда мне идти. И не зря! Вся обрушившаяся на неё свора летит впечатываясь в забор – это делает Ванда, я лишь блокирую способности паритов.

– Я могу убить их всех, – быстро бросаю я, мельком окидывая взглядом, сыплющих в нас оскорблениями паритов. – У одного из них способность поднимать температуру жидкости. А ведь кровь – это тоже жидкость. Мы можем их просто вскипятить.

– Ты даже не представляешь, как бы я этого хотела, – шипит Ванда с явным разочарованием. – Но, если мы оставим трупы – они возьмут человеческое оружие и выкурят нас из канализации. Пока им просто нравиться охотиться и забавляться с остатками нашего вида, они играют. Но за смерть своих они порвут наших детей на куски. Пойдём!

Лесли с Вандой удаётся раздобыть каких-то объедков. Я отказываюсь от своей доли, не то, что я не могу есть полу гнилые яблоки и покрытые плесенью сухари, просто мне кусок в горло не полезет, даже если бы мне предложили сейчас кусок шоколадного торта. Невозможно представить, как на фоне благополучия внешнего мира, со всеми этими кондитерскими, ресторанами, центрами развлечений – живые существа могли существовать в таких страшных условиях геноцида. Своей травлей париты искалечили их психически. Разве дети себя так ведут? Сидят по углам, тихо сгорбившись, ни болтовни, ни улыбок, в глазах застывший взгляд смертников. Я смотрю на них, и мне хочется кричать, понимаю, что плачу, когда Патрик своей культяпкой вытирает мне щёку.

– Они не поймут твоих слёз, дети приняли свою судьбу, они состарились, не успев вырасти, – тихо шепчет он мне, гладя по голове спящего сына.

– Дани успел увидеть нормальную жизнь, кровать, дом, игрушки?

Патрик с озлобленным сожалением качает в ответ головой:

– Он вырос в яме. Его пугает смех и громкие голоса. Дани не знает, что такое сказки и мультфильмы. А я корю себя, что люблю его недостаточно сильно, потому что мне не хватает духу забрать его жизнь! – столько боли в его глазах невозможно постигнуть. Это настолько глубоко трогает мою душу! Глубже, чем смерть моей мамы или расставание с любимым человеком. Теперь я понимаю, что есть боль гораздо страшнее, и хуже этого уже ничего не может быть – когда для родителя акт любви и милосердия, это собственноручно убить своего ребёнка.

Я сжимаю его плечо, а потом, поддавшись порыву, обнимаю.

– Ты очень стойкий и сильный, и ты очень любишь своего кроху. Я чувствую, что у тебя огромная душа, и, несмотря на боль и ужас – большое сердце, – шепчу, и я действительно ощущаю, что он необыкновенный шудр.

Так бывает в минуты тяжести, когда не видно выхода. Я знаю, так случалось во время войн, когда встретившиеся на поле смерти во время затишья парень и девушка отдавались страсти, почти ничего не зная друг о друге, просто почувствовав единство в порыве. Когда нет будущего, а есть только «сейчас». И не важно, что на нём грязные лохмотья, что он порос густой щетиной, я этого не замечаю. Мы уходим вглубь подземных тоннелей, прижимаясь друг к другу. Патрик ловит мои губы. Истосковавшийся по ласке, стараясь покрыть поцелуями каждый сантиметр моей кожи. Он очень нежен со мной, и я отдаюсь ему полностью, своё тело, распахивая душу. Вспышка этой любви похожа на падающую звезду. Мы занимаемся любовью, ещё и ещё. Я никогда не узнаю прикосновения его пальцев, но его горячие губы повсюду. Я прижимаю к себе его голову и кричу от страсти, и вижу в его глазах на секунду мелькнувшее счастье.