Текст книги "Фатальная встреча (СИ)"

Автор книги: Лаванда Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Лаванда Риз
Фатальная встреча

Глава 1

Когда же я в первый раз ощутила, что потерялась в этой реальности?

Вот так пугающе безвыходно и запутанно?

Скорее всего, в тот момент, … когда нашла тело своей матери.

Именно тогда, я впервые и почувствовала этот потрясший меня провал. Время словно замерло, глядя на меня своими остекленевшими пустыми глазами.

Мама просто не проснулась.

Вернее, заснуть и не проснуться, как оказалось – было её желанием. И этот её поступок жестоко … очень сильно ранил меня, потому что я никак не могла понять зачем?

Почему мама убила себя?! Что её к этому подтолкнуло?

Возникшее у меня при этом чувство вины было просто невыносимым, я гнала его от себя, чтоб не начать лезть на стены от этой потерянности, но оно подкрадывалось снова, сдавливая в тиски, делая своей жертвой. Мне казалось, что я упустила что-то очень важное, не заметив состояния матери, возможно, не уделив ей должного внимания, и что хуже, я боялась, что уже не смогу себя простить за это и никогда не получу ответа на вопрос, зачем моя мама так поступила с нами обеими.

Покончив с собой, мама оставила мне веер неразгаданных загадок, кучу счетов и безвкусного тряпья, маленькую квартирку в Бостоне и своих надоедливых и мягко говоря, не совсем уравновешенных подруг.

Хотя, нужно отдать им должное, я была им весьма признательна, за то, что они взяли на себя организацию похорон, избавив меня от всего этого кошмара. С меня хватило и ощущения окоченевшей маминой руки в моей ладони, которое не покидало меня даже спустя неделю после погребения.

Я продолжала чувствовать этот немой холод и пустоту, иногда старалась не дышать, потому что тогда мне начинало казаться, что каким-то образом так я словно приближаюсь к маме.

За эти семь дней, я пропустила через себя мегабайты мыслей. В них было и копание в себе, и обвинение всего и вся, но, пожалуй, больше всего было сожаления. Сожаления о недосказанности, недоплаканности, недосмеянности, о множестве часов, которые мы могли бы провести вместе. Мы никогда не говорили друг другу вслух слов о своих чувствах, но я постоянно ощущала на себе её материнскую беззаветную любовь. Это был тот оригинальный родительский подход самотёка на равных. Мы были подругами, причём в какой-то момент, я стала старшей подругой, к мнению которой Алексис, моя мама, всегда серьёзно прислушивалась. Мама никогда меня не шлепала и не корила, ни в детстве, и тем более, когда я уже стала взрослой девочкой, хотя её подруги наперебой твердили ей, что она безалаберная мать, что дочь необходимо держать в ежовых рукавицах и контролировать ещё похлеще, чем парней. Но Алексис, слушая их, лишь качала головой, загадочно улыбаясь.

«Мамочка, почему же ты это сделала?»

С этой мыслью я засыпаю и просыпаюсь вот уже который день, не находя себе места. Я даже не могу для себя точно определить, плохо ли мне, потому что это очень обширное понятие, и у каждого эта шкала ощущений своя. Сложно описать, подобрать слова, способные выразить это состояние – всё оборвалось: время, смысл, самоощущение. Я не помню, когда я принимала в последний раз пищу на этой неделе, выходила ли на воздух, общалась ли с людьми? Я просто лежала, и думала, глядя в потолок, упершись своим внутренним взглядом в неизвестность, а глазами в пятнышко на карнизе.

Щелкнул замок, открылась и затворилась входная дверь. Судя по манере шаркать ногами это Белла, одна из когорты материных подруг, пришла удостовериться в моих процессах жизнедеятельности.

– Вэл, пора уже взять себя в руки! Ты меня слышишь? Ну-ка, красотка, поднимайся! Давай наведем здесь порядок, и прекратим это угнетающее безразличие к самой себе, – голос Белы, немного отвлекает от моего гипнотического падения в мысленный водоворот, но вот подчиняться этому тону мне совершенно не хочется. Не на ту нарвались! Я всегда делаю что хочу, и когда хочу!

– Вставай несносная девчонка, пока я не стащила тебя за ногу! У нас есть дела и важный разговор!

– К чему теперь эти разговоры?! Что изменится? Копайся лучше в своей темной душонке, Белла. И кстати, я тебя не звала!

– Фу, как грубо, – она снисходительно хмыкает, давно уже привыкшая к такому моему заносчивому поведению. – Если я чёрная, то вовсе не обязательно очернять и мою душу тоже. Она если не светлая, то, по крайней мере, хотя бы цветная.

– Вы были с ней близки, – порывисто сажусь в кровати, ухватившись своим цепким взглядом за любым проявлением эмоций Беллы. – Почему она это сделала? Я хочу понять, черт возьми! Зачем ей понадобилось себя убивать?

Лицо Беллы тут же вытянулось и застыло в траурной маске. Но где-то в глубине её взгляда, я замечаю, что эта тайна никогда не выйдет наружу.

– Что, не скажешь африканская ведьма? Я так и знала! Но я имею право знать, почему мама наложила на себя руки!

– Для меня это такое же чудовищное потрясение, для всех нас кто её знал, – скорбно выдыхает Белла, в тоже время интригующе поднимая свои выщипанные брови. – Но у меня есть другая новость, которая отвлечет тебя от случившейся трагедии. Я нашла твоего отца!

Услышать об отце, для меня равносильно, что услышать о всплывшей посреди океана Атлантиде, то есть, оба события для меня были связаны между собой свой нереальностью. Нет, я, конечно, понимала, что родилась не от святого духа, но тема отца поднималась лишь раз, и тогда мама объявила мне, что она воспользовалась услугами донора, и моего биологического отца она никогда даже в глаза не видела. Тогда я, будучи двенадцатилетним подростком, с трудом, конечно, но всё же пережила тот факт, что меня зачали в пробирке, а не как всех нормальных детей. Потом я убедила себя, что я особенная в самом замечательном понимании этого слова. На этом все вопросы о папочке отпали и больше мы не возвращались к этой теме. Другие представители сильного пола, способные заменить мне отца в нашей семье почему-то не появлялись. Алексис объясняла это тем, что с мужчинами слишком тяжело, а вот без них свободно и спокойно. И я не спорила, меня вполне даже устраивала окружавшая меня вседозволенность со стороны матери. Не нужно было считаться с каким-то посторонним мужиком и перед кем-то отчитываться. Я самостоятельно, без вмешательства взрослых набивала себе шишки и зализывала душевные раны, повзрослев в итоге рано и рано начав зарабатывать себе на карманные расходы, обнаружив у себя способность к пению. Не то чтобы я жила музыкой, просто мне нравилось солировать, сжимая в руке микрофон, так же как нравилось кататься на роликах, изучать искусство икебаны и джиу-джитсу, печь всякие вкусности и плавать брасом. Да, вот такая я разносторонняя, увлекающаяся, очень энергичная девушка, без лишней скромности верящая в свою уникальность. «Юла» так называла меня мама, видевшая свою повзрослевшую дочь с каждым днём всё реже и реже…

– И что с того? – отвечая на реплику Беллы об отце, равнодушно пожимаю плечами. – С чего ты взяла, что теперь мне нужен папочка? Я уже давно совершеннолетняя, и чужому дяденьке донору в моей жизни места нет. Надеюсь, ты не успела шокировать беднягу?

– Валери, – Белла вздыхает всем своим большим телом, словно собираясь сообщить мне нечто важное и сокровенное. – Он не донор. Твоя мать никогда не пользовалась подобными услугами, но ей пришлось соврать тебе, чтобы не вдаваться в болезненные подробности.

– Та-а-а-а-к, вот это уже новость! Сказать, что я в шоке, значит не сказать ничего! И что вы ещё от меня скрывали?! Давай выкладывай, раз уже затронула эти подробности! – от потрясения я начинаю качать головой, как тот китайский болванчик, не представляя к чему мне сейчас внутренне готовиться.

– Алексис встречалась с ним какое-то время, когда она гостила у друзей в Сентхолле, это маленький городок в Мичигане. Дарен – так зовут твоего отца, – начинает колоться Белла, перекладывая разбросанные вещи, словно это её успокаивает. – Твоя мама была влюблена в него смертельно и отчаянно. Отношения разорвал он, неожиданно исчезнув из её жизни. Алексис всё ждала, надеялась, но …

– Так это из-за него? – шепчу я, из-за возникших жутких предположений, уже заочно ненавидя этого своего незнакомого отца.

– Не думаю, столько лет прошло. Возможно, Алексис просто устала. Как-то она обмолвилась, что её жизнь закончилась тогда, когда Дарен пропал. Она не хотела, чтобы ты узнала правду такой, не хотела выглядеть в твоих глазах брошенной женщиной все эти годы, хранившей верность своему прошлому, она ненавидела жалость. Потом ты стала самостоятельной, взрослой, … вот она и не удержалась. Эта любовь выжгла её ещё тогда, но всех тонких подробностей мы так и не узнали, она многое скрывала и от меня. Хотя ты знаешь мою настойчивость, я могу кого угодно заставить построиться и рассчитаться с равнением на меня, но не в случае с твоей матерью. Зато, я разыскала твоего блудного отца. Правда, он не поверил мне, что у него уже есть взрослая дочь, отказался слушать меня наотрез. Но не тут-то было! Я на судебных процессах собаку съела, я вынудила его провести тесты, чтобы доказать или опровергнуть его отцовство!

– Боже, Белла! Никому и ничего я доказывать не собираюсь! Пусть бродит, где блудил и раньше, мне-то какое дело?! Какие ещё судебные процессы? – я тут же машу на неё руками, всем своим видом выражая возмущение.

– А разве тебе самой не интересно взглянуть на того, кого так любила твоя мать? – это запрещённый приём, и Белла прекрасно об этом знает. Любопытство, вернее даже пытливость всегда была неотъемлемой частью моей сложной натуры.

– Возможно, мне бы хотелось посмотреть в глаза этому человеку, но напрашиваться ему в дочери я уж точно не собираюсь! – говорю и важно задираю подбородок.

– Ну конечно, такое «сокровище» как ты ещё нужно заслужить, – ухмыляется Белла, – Тогда тебе придется поехать к нему, потому что мистер Дарен Ледмер настаивает на проведении тестов в клинике, которой он доверяет. Поедешь? – и коварная женщина, уже держит в руках извлеченную с полки дорожную сумку.

Да, я еду! Всегда принимаю решения быстро и спонтанно. Наверное, в этой ситуации я согласилась на подобную авантюру, в большей степени, чтобы развеяться от преследовавших меня тоски и ноющих мыслей.

Хотя обычно я предпочитаю поездам самолёты, но в этот раз мне приходится тащиться в вагоне поезда, так как это был единственный способ добраться в дыру под названием Сентхолл.

Знаю, что меня должны были встретить, Белла об этом предварительно договорилась, хотя я понятия не имею, как Белла описала меня «возможному отцу» с её-то фантазией, но судя по реакции человека, только что шагнувшего мне навстречу, увиденное им ему не очень понравилось. Темноволосый седеющий импозантный мужчина, одетый в строгий деловой костюм, выглядит одновременно растерянным и потрясенным, глядя на меня в упор. Он высокий, и несмотря на то, что ему примерно уже где-то за пятьдесят тело у него довольно крепкое и подтянутое.

«Да уж, вероятно, именно перспектива отцовства вызвала в нём такой ступор, а не мой внешний вид. А мне нравится моя дерзкая небрежность в причёске и в стиле одежды, и по моему мнению, это никогда не было чрезмерно, а на чужие вкусы мне плевать, мистер!

Подумаешь, лимонные штаны, зелёный пиджак, шарфик в красный горох, растрепанные рыжие волосы и пирсинг в левой брови! Я себе такой очень даже нравлюсь! И нечего меня так пристально и категорично разглядывать! Я же не скривилась при виде твоей козлиной бородки!»

– Ты Валери? – строго спрашивает он, нахмурившись.

Я молча, согласно киваю в ответ, тоже в свою очередь, на всякий случай, окидывая его снисходительным оценивающим взглядом. Пусть не думает, что я горю желанием обзавестись папочкой.

– Меня зовут Дарен Ледмер. Я договорился о приёме, нас уже ждут в клинике.

Голос у него приятный глубокий, но я ведь совершенно на него не похожа! Кто, взглянув на нас скажет, что это отец и дочь? Да и близко не стояли! Нужно прекращать этот цирк. Вернусь, и устрою Белле хорошенькую взбучку! И тут меня вдруг подмывает, вынося из меня поток слов:

– Никаких «здравствуй», «как добралась?». Не нужно так напрягаться, мистер Ледмер, для меня это не принципиально. Я хотела лишь увидеть человека, который разбил сердце моей матери. Кстати, могли бы и выразить соболезнование, если она хоть что-то для вас значила, – взволнованно бросаю ему в глаза. – Я уже не нуждаюсь в отце, как в таковом! – и только я делаю движение, чтобы повернуться и демонстративно уйти прочь, как вдруг мне в плечо впиваются его цепкие пальцы.

– Прости, Валери, но нам придётся разобраться с этим раз и навсегда. Пожалуйста, это не займёт много времени, – четко и по слогам выдавливает мистер «возможно отец», вглядываясь в меня своими темно-карими глазами. Этот взгляд пронимает насквозь, и чёрт возьми что, заставляет подчиниться! «Финдец, мне не нравится моё состояние. Я вообще не люблю быть зависимой! И откуда тогда эта покорность?»

– Ладно. Надеюсь, мистер Ледмер вам повезёт, и тревога окажется ложной, – недовольно бубню я, потирая плечо.

Дерек кажется таким встревоженным и натянутым, словно для него самого решается вопрос жизни и смерти. Сначала, как только мы сели в машину, меня это забавляло, теперь начинает пугать. За эти двадцать минут езды до клиники, он не произнес ни звука. Мне даже начинает казаться, что, если я ткну в него пальцем – он завопит от ужаса. Представляю себе мысленно эту картину, и не могу сдержаться от улыбки, тем самым вызывая недоумение на его лице. «Вот мужик ты попал, жил себе спокойно, горя не знал, а тут дочурка свалилась на голову откуда ни возьмись! Точно, глядя на твоё лицо, я теперь понимаю, как выглядит «полный облом». Интересно, он что думает, что я стану требовать, чтобы он внёс меня в своё завещание или что я стану просить у него денег?»

– Добрый день, я доктор, Лоран Кенз, – доктор, который собирается взять у меня кровь для анализа, расплывается в любезной улыбке, и тоже на мой взгляд как-то уж слишком пристально меня рассматривает.

Это уже начинает меня раздражать! Ощущаю себя чудовищной помехой в чьей-то размеренной жизни. Я даже не представляла, что как потенциальная дочь, могу вызывать такую реакцию!

– Не волнуйся, Валери, это не больно. Если ты боишься вида крови, просто отвернись, – бормочет Лоран, готовя шприц.

– Да не боюсь я, с чего вы взяли! По-моему, это вы все чего-то боитесь. Я просто хочу побыстрее с этим закончить. Когда будут готовы результаты? – нервно дергаю я плечами, стараясь не смотреть на бедного мистера Ледмера. На бедняге лица нет. «Пожалуйста, пусть он не будет моим отцом, ему ведь этого так не хочется, да и мне, в принципе, по барабану!»

– В течение часа, это экспресс тест, – доктор само очарование, бережно сжимает пробирку с моей кровью… Маньяк!

В ожидании ответа я отправляюсь куда-нибудь перекусить. Поразительно, Дарен ну хотя бы из вежливости, даже не собирался составить мне компанию, потому что он буквально приклеился к доктору, испуганно глядя на пробирку с кровью. Фух, столько эмоций и так мало слов!

Немного пошатавшись по незнакомому городу, обнаруживаю себя перед небольшим кафе. Понимаю, как же сильно я хочу домой, к своей любимой чашечке и местечку у окна на кухне. Но голод, всё-таки побеждает в моих сиюминутных приоритетах. Если я не поем, в довершение ужасного дня для мистера Ледмера – я его ещё и покусаю.

– Мне омлет и чашечку двойного эспрессо пожалуйста, – бросаю официанту, усаживаясь, за барную стойку.

Я никогда не сажусь в кафе за столик, когда прихожу одна, для меня лично это уж как-то слишком подчёркивает одиночество. Другое дело, когда ты приходишь с кем-то, тогда компания за стойкой тебе уже ни к чему, и показывать, что ты забежала только чтобы проглотить кофе тоже не надо, а отмахиваться от кретинов, которые воображают, что девушка, сидящая у стойки обязательно легкая добыча – для меня было уже делом привычным.

Меня давно не удивляло, что я привлекаю к себе внимание, и обычно я игнорирую подобные взгляды или поползновения познакомиться, но в этот раз, мне почему-то самой хочется посмотреть на присевшего рядом со мной парня, повернувшего голову в мою сторону. Тянет как к магниту, сейчас шею себе сверну.

– Ух ты! – тут же улыбается он, когда я всё-таки окидываю его взглядом. При этом на его щеках появляются эти обворожительные ямочки, которые мне всегда так нравились. По определению, такие люди для меня почему-то сразу же становятся милыми, а этот парень оказывается ещё и симпатичным. И от этой его светлой располагающей улыбки в кафе как-то даже сразу становится уютнее.

Так иногда бывает, не успеет человек ещё и рта раскрыть, а ты уже чувствуешь себя в его присутствии ужасно некомфортно, но бывает и наоборот – чей-то взгляд, или комплимент, способен вдохнуть в тебя легкость и самоуверенность, если не сказать больше.

– Нечасто встречаются такие экземпляры, – потому как он смотрит в мои глаза, я догадываюсь, что он имеет в виду необычность моих глаз.

Дело в том, что я появилась на свет с глазами разного цвета, один глаз у меня был светло-карий, другой зелёный. Я – то к этому привыкла, а вот люди находили это очень редким и необычным явлением.

– Да уж, спасибо природе, что хоть в остальном она оставила мне правильную симметрию, – говорю, отпивая кофе, и кошусь на парня. Хочется заулыбаться как дуре, но я сдерживаюсь.

– Говорят, такие люди зачастую наделены необычными способностями, – с легкой иронией, продолжает разговор улыбчивый парень. В отличие от меня он выглядит очень искренним и непринужденным.

– А как же, перед тобой потомственная колдунья! – с ответной иронией поддакиваю ему я, наконец, улыбнувшись, – Вот, скитаюсь по миру, в попытке найти убежище, где уже перестали сжигать ведьм на кострах.

– Тогда тебе повезло, это как раз то самое место, – кивает он, начиная пристально в меня всматриваться, словно выискивая на моём биополе номер регистрационного свидетельства. – Надолго к нам, или может быть, прислушаешься и останешься насовсем?

– Не могу сказать, – небрежно пожимаю плечами, невольно засмотревшись в эти лучисто-серые глаза. – Могу исчезнуть через час, а могу и задержаться.

– Ну, если вдруг передумаешь исчезать, – говорит парень, поднимаясь, – Приходи сегодня вечером в клуб «Пантеон», я там работаю ди-джеем. Скажешь, что ты к Джейку и тебя пропустят бесплатно.

«И это всё?» Мысленно поражаюсь с тяжелым вздохом. «Жаль, стандартная ситуация, избитая сцена знакомства, с заведомо известными для меня фразами и исходом. Парень, конечно, показался мне милым, но видимо и этот эпизод останется для меня позади, как только за ним закроется дверь. Даже не спросил, как меня зовут! Не побегу я за тобой в ваш клуб!»

***

– Чтобы определить твоя ли это дочь или нет, мне вовсе не обязательно проводить общепринятые сложные тесты. Достаточно примешать к её крови изотоп стронция и по возникающей при этом реакции можно будет сказать обычная это девушка или она принадлежит шудрам, – протянул Лоран, размешивая на стёклышке каплю крови с примесью какого-то порошка. – Ну-ка посмотрим. … Святой грааль!

Склонившись, Дарен увидел вспенившуюся позеленевшую смесь.

– О, боги, она …не человек! Значит, она всё-таки принадлежит моему народу, – потрясенно прошептал он, багровея, серея и бледнея. – Но этого не может быть! Ни у нас, ни у паритов никогда ещё не рождалось детей от земных женщин. Как такое возможно?!

– Значит, это стало возможным. Вы живете здесь уже несколько сотен лет. Допустим, ваши гены начали мутировать и теперь, возможно, они стали совместимыми с человеческими.

– Как узнать, сколько в ней моих генов? Сколько в ней от шудры, а сколько от человека? – подавленный Дарен, вскинул растерянный взгляд на доктора. – Лоран, я должен знать может ли она обратиться и развить способности. … Это просто немыслимо. …

– На это мне понадобиться больше времени. Дай мне пару дней, и я скажу тебе, на что способна твоя дочь. Она твоя, смирись Дарен. У тебя есть родная дочь. Стоит тебя поздравлять? Потому что штучка ещё та!

– Мне ещё трудно в это поверить, – пробормотал Дарен, стирая выступивший на лбу пот, – Поэтому я хочу попросить тебя, держать пока всё это втайне. Я должен подготовить свой клан к новости. Сообщить главе рода.

– Конечно, – кивнул Лоран, снова склонившись над микроскопом.

Одной из особенностей Дарена – был талант ищейки. Он мог быстро и безошибочно найти кого угодно и где угодно. Поэтому отдавшись своему чутью, он очень скоро отыскал девушку.