Текст книги "Публичное разоблачение"

Автор книги: Лаура Ван Вормер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 37

Домоправительница Касси Кохран живет, как я полагаю, в одном из самых красивых зданий Вест-Сайда, на углу Риверсайд-драйв и Девяносто первой улицы. Пока консьерж звонил ей, чтобы сообщить о моем приходе, я задалась вопросом, сколько Розанна Ди Сантос платит за. жилье. Если средняя цена односпальной квартиры в Манхэттене в среднем тысяча долларов в месяц, то я не могла даже вообразить, сколько стоит жилье в таком месте, как это.

Розанна сама открыла дверь (хотя сейчас я была почти уверена, что у нее самой есть домработница), и так как я представляла ее себе постарше и более грузной, очень удивилась, увидев перед собой невысокую опрятную итальянку с длинными волосами, большими карими глазами и умело наложенной косметикой. На ней модные джинсы и просторная футболка с портретом Леонардо Ди Каприо.

– О Господи, да вы же выглядите совсем как одна из них, – сказала она, с любопытством разглядывая меня и пропуская в дверь. – Вы действительно репортер или работаете на миссис Кей?

– Простите?

Она посмотрела на мой полотняный костюм и туфли на высоких каблуках.

– Вы такая же, как они. Хорошо одеты.

– Это комплимент?

– Да. Если быть откровенной.

Розанна провела меня через большую прихожую в просторную гостиную с потрясающим видом на реку Гудзон и Риверсайд-парк.

– Присаживайтесь. Что вам предложить?

Пока Розанна ходила, чтобы принести стакан воды, я огляделась. Много картин. На секретере большая фотография Розанны, пожилой женщины и мальчика-подростка. В комнату тихо вошла кошка и потерлась о мою ногу.

– Это Мисси, – сказала Розанна, входя в гостиную.

– Кошка или леди на фотографии?

– Ха! А вы самоуверенно-развязны. Настоящий репортер. – Она протянула мне стакан. – Кошку зовут Мисси, и она принадлежит миссис Эмме Голдблюм. Это ее квартира. Она передала ее мне в субаренду. А это, – сказала она, указывая на мальчика на фотографии, – мой сын Джейсон. Я вдова, – добавила она, – так же, как и миссис Голдблюм. Мы решили жить вместе. Здесь чудесно.

Я тоже так думала, глядя на вид из окна. С другой стороны, женщина на фотографии выглядела на все восемьдесят, и я подумала, что иметь в квартире кого-то помоложе очень удобно. Я знала, что Розанна работает исключительно на Касси и Джексона, и задалась вопросом, не является ли она ее бывшей клиенткой.

Мы приступили к разговору, и через час стало ясно, что Розанна целовала землю, по которой ступала нога Касси. Розанна сказала, что ради собственного сына не хочет вдаваться в подробности смерти мужа за исключением того, что она была внезапной и ужасной и что, если бы не Касси, Розанна потеряла бы и контроль над сыном.

Я покачала головой, потому что для меня ее слова не несли никакой смысловой нагрузки. Выключив диктофон, я положила на стол блокнот и ручку и сказала:

– Просто для информации, а не для записи, не могли бы вы уточнить?

– Мой муж принимал наркотики, – сказала Розанна. – Он был ветераном вьетнамской войны, – добавила она, словно это служило извинением. – На некоторое время я отдала сына приемным родителям, потому что не хотела, чтобы он видел отца в таком состоянии, а когда отец умер от передозировки, приемные родители пытались оставить его на постоянное попечение. Миссис Кей и миссис Джи помогли мне выиграть дело.

– Понимаю, – сказала я и снова включила диктофон. – Если не возражаете, Розанна, мне хотелось бы, чтобы вы рассказали, как Касси помогла вашей семье снова стать на ноги после фатального исхода с вашим мужем.

Розанна улыбнулась, хотя в ее глазах светилась затаенная боль.

– Хорошо. Что еще хотите знать?

– Мне интересно, что Касси сказала вам относительно этого интервью.

– Она сказала, что я могу говорить все, что захочу.

– Все?

– Она сказала, что если что-нибудь сорвется с языка и это будет ужасным, она меня не расстреляет.

– А что может сорваться?

– Ну, не знаю. Возможно, какая-нибудь глупость о мистере Кей. Джексон не делал ничего такого, что могло бы представлять для вас интерес. Конечно, у него были трагические события, но они ничто по сравнению с тем, что вытворял мистер Кей.

– А что такого делал Джексон?

– Однажды принес домой детеныша оцелота, – ответила она. – Дело в том, что миссис Кей хотелось иметь кошку, но она не знала какую. Потом он как-то повез ее не в ту сторону. Она сказала, что хочет поехать туда, где растет виноград, а он подумал, что она сказала в Финляндию, и повез ее туда на годовщину свадьбы. Это было забавно.

Она рассказала многое о Джексоне и его детях, о сыне Касси, о том, как все дети приезжали домой на каникулы, что делали, как относились к мачехе или отчиму соответственно. Когда я попыталась снова вернуться к разговору о Майкле Кохране, лицо Розанны стало непроницаемым.

– О, с мистером Кей все в порядке. Вы, наверное, знаете, что у него были проблемы с алкоголем.

Мне пришло в голову, что у Розанны и Касси много общего в отношении к их бракам.

– Но потом он бросил пить, и это было прекрасно, – добавила она.

– Но после этого он ушел, – подчеркнула я.

– После этого он ушел. – Согласившись со мной, Розанна кивнула. А затем, словно делая мне одолжение, рассказала историю о том, как Майкл, напившись, выбросил в окно телевизор. – Никто тогда не пострадал, – сказала она, – поэтому сейчас это кажется смешным.

Мне стало интересно, найдет ли она смешным то, что Майкл Кохран снова стал пить. И что от Майкла я узнала, что муж Розанны наркоман и что жили они в односпальной квартире гостиничного дома, где делили ванную и кухню со множеством соседей. Ничего из этого в очерк, конечно, не войдет. Просто мне хотелось удостовериться в этом.

– Майкл Кохран говорит, что одной из причин, побудившей его пройти курс реабилитации… – начала я, делая вид, что просматриваю в блокноте старые записи.

– Ба, да у вас почерк, как у миссис Кей, – сказала она. – Она всегда оставляла мне записки, которые я не могла прочесть.

Я улыбнулась.

– Во всяком случае, Майкл Кохран говорит, что одной из основных причин, побудивших его пройти курс реабилитации, было то, что Касси наконец выгнала его.

– Это правда, – кивнула Розанна.

– И что впервые она не позволила ему вернуться домой.

– Для нее это было легко, – снова кивнув, сказала она.

– А он был уволен, и ему не надо было ходить на работу.

– Нет, это не так. – Она покачала головой. – Мне кажется он поехал на Запад, где-то скитался. Миссис Кей очень о нем беспокоилась, но ей дали хороший совет, и она решила не отступать и не разрешать ему вернуться назад, пока он не захочет получить помощь.

– И поэтому он поехал в Хазлтон в Миннесоте?

– Миссис Кей очень рассердилась тогда.

– Почему же она не вернула его? – спросила я, чувствуя, как сильно забилось мое сердце от того, что задаю подлый вопрос.

Пожав плечами, Розанна задумалась.

– Ее друзья, думаю.

Она почувствовала себя очень неуютно, и мне стало интересно, знала ли она, чем в то время занималась ее работодательница.

– Кто, к примеру? – спросила я, нацелив ручку на бумагу.

– Гм, мистер Сэм Уайатт. Он живет вниз по улице. Он ей давно друг. Он и миссис Уоринг знали, что происходит с мистером Кей, и оказали ей большую поддержку. Он и миссис Кей большие друзья. Она помогла ему, когда на «Электроника Интернэшнл» разразился скандал. Возможно, вы это помните.

– Все это случилось именно в то время? – спросила я, готовясь записывать.

– Думаю, да, – с отсутствующим видом сказала Розанна. – Я точно не знаю, так как меня тогда там не было. Это случилось сразу после смерти моего мужа.

– Кто-нибудь еще помог тогда Касси выстоять в борьбе с алкоголизмом Майкла? – спросила я.

– Не знаю. Возможно, вам следует спросить ее.

– Генри был тогда в лагере, – продолжила я. – И мне кажется, именно в то время она познакомилась с Александрой Уоринг.

– Ах да. – Розанна колебалась. – Она была рядом. Знаете, мистер Кей был тем человеком, который нанял ее, перевез в Нью-Йорк из Канзас-Сити и сделал большой звездой.

– Правильно, – подтвердила я. – И с тех пор они с Касси стали подругами.

– Мистер и миссис Кей тогда были в Вашингтоне.

– Это было позже, – сказала я.

– Да, вспомнила, позже годом или двумя.

– Но когда Александра работала здесь, в Нью-Йорке, она и Касси были друзьями?

– Да.

– Возможно, она тоже оказывала Касси поддержку. Во всяком случае, она знала о пьянстве Майкла из первых рук, ведь так? Потому что его уволили с канала.

– Не знаю.

– Был ли еще кто-нибудь рядом с ней? – весело спросила я. – Кроме Сэма Уайатта и Александры Уоринг?

– Я действительно не помню. – Розанна пожала плечами. – Вам лучше спросить у миссис Кей.

– Сэм Уайатт и Александра Уоринг, – прочитала я свои записи. – Хорошо, спасибо. Я увижусь с Александрой сегодня днем и спрошу ее об этом.

Розанна в ответ промолчала, ожидая следующего вопроса.

– Думаю, этого достаточно, – сказала я, выключая диктофон.

– Достаточно? – удивилась она. – Вы не хотите узнать что-то еще?

– Что-то вроде того, – сказала я, перевернув страницу блокнота и цитируя из него: – что «миссис Кей добрейшая, умнейшая и самая щедрая из всех людей на земле»?

– Она именно такая. – Розанна улыбнулась, слегка покраснев.

– Знаю, – сказала я, вставая. – Спасибо, что подтвердили это.

И я покинула квартиру Розанны, зная, что мне предстоит интервью с бывшей любовницей Касси.

Глава 38

Александра Уоринг что-то читала за столом, когда я вошла в ее кабинет. Она подняла взгляд, улыбнулась, встала и обошла стол, чтобы пожать мне руку.

– Как дела? – спросила она. – Я слышала, они поймали стрелка, причастного к убийству Мейерза.

– Предполагаю, вы знаете больше меня, – смущенно заявила я, с трудом заставляя себя смотреть на нее. Она была такой дружелюбной, что я страдала от чувства вины перед ней.

– Здесь, должно быть, замешана мафия, вам не кажется? – спросила она, жестом указывая мне сесть на банкетку. Сама села в кресло напротив. – Кто еще мог направить русского головореза из Куинса застрелить лонг-айлендского консультанта по токсическим веществам в Каслфорд?

– Это одному Богу известно, – ответила я, вынимая диктофон. Перед моим мысленным взором промелькнул кусок бетона, оставленный у меня на пороге. Я взглянула на Александру, и она показалась мне обескураженной моим ответом, и только тогда я поняла, как легкомысленно, должно быть, он прозвучал. – Извините, я хотела сказать…

«Она очаровательна. Эти глаза, улыбка, ее элегантность. Власть. Я вижу, что притягивало к ней Касси».

– Вы правы, наверное, убийца решил, что будет гораздо лучше совершить преступление где-то еще, а не на Лонг-Айленде, где люди сразу догадались бы, что это как-то связано с его бизнесом.

– Значит, вы тоже думаете, что это мафия?

– Или что-то в этом роде.

– Как продвигается очерк?

– Хорошо, – ответила я. – Люди проявляют понимание.

– Прекрасно.

Начало было высокопарным, и в этом была моя вина. Уж очень разные мысли лезли мне в голову.

– Мне нравится ваш кабинет, – сказала я, когда диктофон был уже включен. – В нем много растений.

– Спасибо. Хотя не все это любят. Некоторые говорят, что я развела здесь сырость и что это влияет на систему вентиляции. – Она рассмеялась.

– Поэтому в вашем кабинете, – сказала я, – всегда свежий воздух.

Она сидела, скрестив ноги. Голубая шелковая блузка на ней оттеняла ее глаза, и мне с трудом удавалось сосредоточиться.

Итак, почему бы нам не начать с того, как вы познакомились с Касси? – Я надеялась, голос не выдаст меня: я страшно нервничала.

На меня так много свалилось: Верити, дневник, «ДБС» «Экепектейшнз» – все сразу.

– Бывший муж Касси, Майкл Кохран, – с легкостью вступила Александра, – пригласил меня работать здесь, в Нью-Йорке. Он искал новую телеведущую и увидел мои записи из Канзас-Сити.

– Сколько лет вам было?

– Двадцать семь.

– Значит, Касси было сорок… – Она не воспользовалась намеком, поэтому я закончила: – Сорок один.

– Почему это так важно? – полюбопытствовала она.

– Просто пытаюсь выстроить временную линию.

Она изучающе смотрела на меня и решила согласиться с этим.

– Во всяком случае, вскоре после того, как я приехала, Кохраны устроили вечеринку в своем доме. Там мы впервые и встретились.

– И стали друзьями? Все трое?

– Думаю, да. Я работала на Майкла. Пожалуй, спустя какое-то время мы стали друзьями.

Я сделала запись в блокноте.

– Сегодня утром я разговаривала с Розанной Ди Сантос, – сказала я, глядя на нее, – и она сказала, что в то трудное для Касси время, когда она наконец сказала Майклу, что он может не возвращаться домой, пока не обратится за помощью, вы стали ее лучшей подругой.

Наши взгляды скрестились, и я поняла, что она что-то заподозрила.

– Было именно так, как вы сказали, – ответила Александра. – Это было трудное время. Так как я работала с Майклом, мне случалось бывать у них.

– Он был уволен из «ВВКК».

Она кивнула.

– Я очень беспокоилась за него.

– Вы пытались поговорить с ним, когда он, ну, скажем, кутил?

– Однажды он позвонил мне на работу… – Она нахмурилась. – Неужели это действительно важно? Я серьезно думаю, что про Касси лучше поделиться другой информацией.

– Я имела в виду, помогали ли вы Касси уговорить его обратиться за помощью.

Помолчав, она ответила:

– Бесспорно, я думаю, вам следует поговорить об этом лично с Касси.

Она успешно осадила меня, и я стала просматривать свои записи, пытаясь перегруппироваться. Я сглотнула, не зная, что предпринять дальше.

– Если бы у вас было пять слов, чтобы описать Касси, что бы вы сказали?

Она немного расслабилась, откинулась в кресле, Посмотрела на потолок, затем снова на меня.

– Адаптивная.

Я записала и посмотрела на нее.

– Находчивая. Любящая, добрая и нежная, – закончила она.

Кивнув, я все записала.

– «Добрая» и «нежная» – этими эпитетами награждают ее почти все.

– Не без основания.

– Она располагает к себе, – сказала я. – К ней лояльны даже те, кого она уволила.

– О? – Брови Александры поползли вверх.

– На прошлой неделе я разговаривала с Гленном Мортимером, – сказала я, ссылаясь на бывшего политического аналитика «ДБС».

– Ах, с ним.

– У вас есть какие-нибудь комментарии по этому поводу?

– Нет, – последовал ответ.

– Он много говорил о вас.

– Не сомневаюсь.

Мы помолчали.

– Он все еще высокого мнения о Касси, – сказала я. От Александры не последовало ответа. – Я также разговаривала с Бонни Керк.

– Угу, – промычала Александра.

– На самом деле она больше говорила о вас, чем о Касси.

– Не сомневаюсь, так как именно я ее уволила.

– Ну, гм… – Я начала заикаться, пытаясь сформулировать вопрос. – Неужели вам не любопытно, что она говорила о вас?

– Нет.

Итак, что дальше?

– Она была очень сердита, – закинула я удочку.

Александра кивнула, словно подтверждая, что она и в этом не сомневалась.

– Гм, – прочистила я горло.

– Что вы хотите спросить меня, Салли? – Ведущая «Новостей» придвинулась ко мне.

– Относительно комментария, который она сделала. – Мое лицо пылало.

– И вы хотите рассказать мне, что она сказала. Даже если мне неинтересно это слушать?

О Господи, надо подойти к этому разговору с какой-то другой стороны. Все это так ужасно.

– Это был очень интересный комментарий.

– И какое это имеет отношение к очерку о Касси?

Она начала что-то подозревать.

– Ну, – начала я, – если то, что сказала Бонни Керк о вашем образе жизни, правда, то мне интересно узнать, какую роль сыграла – или продолжает играть – Касси во всей этой истории.

Выражение лица телеведущей было непроницаемым, но я знала, что задела ее.

– В сущности, – сказала Александра, тщательно подбирая слова, – вы спрашиваете меня: нельзя ли придать пикантности статье о Касси за мой счет?

О Господи, мне хотелось умереть.

– Что, если Верити не удалось раздобыть что-то грязное о Касси, и она посоветовала вам обратиться ко мне?

– Нет, – честно призналась я, решительно замотав головой.

Александра глубоко вздохнула. Наклонившись вперед, она поставила локоть на колено и подперла подбородок.

– Если существует живой пример добродетели и чистоты, так это Касси Кохран. В этом вы можете процитировать меня. Что же касается моей личной жизни – и я рада, что диктофон работает, – то должна предупредить вас, Салли, что у меня есть средства защитить ее. – Она распрямила спину. Похоже, она мне угрожает. – Но, – продолжила Александра уже нормальным голосом, – вы должны знать, что знают другие: я не замужем. Я выйду замуж только тогда, когда захочу иметь детей.

– А Джорджиана Гамильтон-Эрис?

– Она моя самая лучшая подруга.

Мне был невыносим ее взгляд. Я просто кивнула, делая записи. Мне надо убираться восвояси. Или по крайней мере сменить тему разговора. Я с улыбкой посмотрела на нее.

– Скажите мне о том плохом, которое Касси когда-либо причинила вам.

Мои слова не захватили ее врасплох. Лицо Александры расплылось в улыбке, и она пустилась в длинный рассказ, который уходил корнями в то время, когда она пыталась создать программу новостей. Она мыслила ее в одном формате, а Касси – в другом, и Касси сдалась, предоставив Александре осуществить ее идеи, хотя знала, что они не сработают.

– Но почему?

– Потому что я не хотела ее слушать. А Касси не хотела отказать мне. В то время они возлагали на меня большие надежды. Они выпускали меня в эфир.

– И что случилось?

– Мой формат провалился.

Напряжение постепенно спало.

– Это было самое худшее, что когда-либо сделала для меня Касси: позволила мне действовать самостоятельно.

Я смеялась, делая пометки. Умирать мне больше не хотелось.

– На самом деле это пошло мне на пользу, – продолжила Александра. – К тому времени, когда я пришла работать на «ДБС», мне было тридцать лет. Я боялась до смерти, но думала, что все могу делать сама. И этот провал доказал, что не могу, что я должна научиться работать в команде. И в результате мы общими усилиями создали преуспевающий новостной отдел.

– Что вы вкладываете в понятие «преуспевающий»?

– Если со мной что-то случится, выживет ли наш отдел будет ли он по-прежнему интересовать телезрителей? Ответ – решительное «да, будет». Не надо недооценивать то, что может произойти на национальном телевидении. Вы, наверное, помните тот эпизод, когда в меня стреляли и я оказалась в госпитале, потом мое выздоровление. Все это привлекло еще больше людей к нашему каналу. Им было любопытно знать, что со мной. Все узнали меня, потому что эпизод с выстрелом много раз показывали разные каналы страны.

Это правда. Эпизод был драматичным. Вся страна с ужасом наблюдала, как молодая репортерша канала, которая вела репортаж от стен конгресса, оказалась жертвой выстрела.

Мы продолжали обсуждать историю «ДБС», и Александра со счастливым видом перечисляла мне каждый шаг проделанного пути: как Джексон советовался с ней, как Касси постепенно продвигалась по службе, пока не стала во главе канала. Она говорила не умолкая почти сорок минут.

Она отказалась, однако, говорить о том времени, когда Джессика пила.

– Нет, – решительно заявила она, – это не мое дело. – Она даже не хотела обсуждать то, что Джессика сама рассказала мне, заявив: – Вам придется довольствоваться тем, что она сказала.

Разговор подходил к концу, когда в кабинет вошел ее секретарь Тревор и сообщил, что ей пора идти на совещание. Я стала собирать вещи. Меня беспокоило то, что Александра продолжала сидеть, наблюдая за мной.

– Могу себе представить, как хорошо вам оплатят этот очерк, – сказала она.

– Для меня определенно да, – ответила я, вынимая из диктофона кассету.

– И наверняка Верити сделает вам другие предложения.

– Не знаю. – Я встала. – Я очень ценю, что вы уделили мне столько времени.

Она продолжала сидеть.

– Присядьте на минутку, Салли, – сказала она.

Начиная нервничать, я села.

Скрестив руки на груди, она с минуту смотрела на меня.

– Вы изменились. – Молчание! – Изменились меньше чем за две недели.

Что я могла сказать на это? Я молча сидела, чувствуя, как мое лицо снова начинает гореть.

– Не позволяйте, чтобы это задание вас изменило, – сказала она почти шепотом. – Статья того не стоит. Я знаю, как манят деньги, но они затягивают, а вам надо отстаивать свою индивидуальность. – Она встала и развела руками. – Но кто я такая, чтобы учить вас, как вам распоряжаться своей жизнью? Желаю удачи!

Еду в Каслфорд, и моя голова забита всякими мыслями. Знаю твердо одно: я не должна встречаться со Спенсером, пока не выстрою весь очерк. Я позвонила ему на автоответчик, зная, что его нет дома.

– Привет! Я обещала встретиться с тобой, чтобы поговорить, но мне нужно несколько дней, чтобы сосредоточиться на работе. Думаю, ты, как никто, поймешь меня. Поэтому отключаю все телефоны. Не принимай это на свой счет. Если случится что-нибудь экстраординарное, можешь связаться со мной через мою мать. – И я оставила ее номер.

Это было самое лучшее, что я могла сделать.

Я забрала у матери Скотти и узнала, что Маку понадобится день-два, прежде чем его коллега выяснит, что представляет собой кусок бетона.

– Я в порядке, – успокоила я мать. – Отключаю все телефоны и приступаю к работе.

Реакция матери последовала незамедлительно. Ее глаза заблестели, а лицо озарилось улыбкой.

– Действительно напишешь? Превосходную статью?

Не знаю, насколько превосходную, но собираюсь серьезно поработать.

Я писала, переписывала, исправляла и начинала снова. Работала по пятнадцать часов в сутки и в четверг утром знала, что действительно написала нечто потрясающее для «Экспектейшнз», Касси повезло, что очерк о ней поручили мне. Мне придется убедить Верити поверить в ту женщину, портрет которой я написала. Мне следует встретиться с Касси лицом к лицу и рассказать, что знаю о ее короткой связи с другой женщиной, и дать ей возможность прокомментировать этот факт.

Это лучшее, что могу сделать.

Одетая в шорты и топик, так как было жарко, я сидела, перечитывая рукопись, когда услышала легкий стук в окно.

Это была мать, и она плакала.