Текст книги "Публичное разоблачение"
Автор книги: Лаура Ван Вормер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
– Вы ставите меня в неловкое положение, – сказал он вставая. – Хотите «севен ап» или что-нибудь еще? – спросил он, пройдя к бару.
– Спасибо, нет.
Он бросил в стакан лед и сверху аккуратно налил содовую.
– Когда она плакала.
– Простите?
– Когда Касси плакала. Здесь, в моем кабинете. Она сказала, что я свожу ее с ума, и я понял, что влюбился в нее. – Он вернулся к столу и сел. – Это случилось сразу после того, как она запустила в меня газетой «Нью-Йорк тайме» и закричала, что я свожу ее с ума. Затем она расплакалась, и я понял, что это произошло.
– Когда это было?
– В пятницу, перед тем как мы вышли в эфир.
Я сделала запись.
– И она ответила взаимностью?
– Не имею ни малейшего представления. Правда. Никогда не спрашивал ее об этом. Потому что в тот день ничего особенного не случилось за исключением того, что я осознал свое чувство. Это было сравнимо с тем, когда кто-то нажимает на рычаг и подъемный мост падает через ров с водой Вы меня понимаете? Мне кажется, после этого я стал обходиться с ней получше. Во всяком случае, я пытался больше не сводить ее с ума.
Мне стало интересно, как отреагирует Касси, когда я зачитаю ей выдержки из рассказа мужа.
– А когда вы узнали, что Касси отвечает вам взаимностью? Он широко улыбнулся, и его глаза заблестели.
– Мне кажется, вам лучше спросить об этом у Касси. Джентльмен всегда должен считаться с версией леди о развитии событий.
Мне пришлось пропустить ленч, чтобы успеть на назначенную на два часа встречу с Гленном Мортимером, политическим аналитиком, которого тоже уволили из отдела новостей «ДБС». Сейчас он на конкурирующем канале еженедельно ведет утренний эфир. Его офис расположен вблизи Линкольн-центра, и я направилась прямо туда.
Мы обменялись рукопожатиями, и он предупредительно рекомендовал поставить диктофон на его письменный стол. Мы сели, начали беседу, и я украдкой рассматривала его. Он казался вполне приятным.
– Значит, пишете статью о Касси, – проговорил он, усаживаясь за стол, и сплел пальцы рук. – Весьма удивлен. Обычно она отказывается от подобных проектов и старается выдвинуть кого-нибудь другого.
– Вы не первый, кто говорит аналогичное, – заметила я.
– Что сейчас она проталкивает?
– Новую программу, полагаю.
– Это единственная причина, по которой она пошла на это, – заключил он. – И, насколько я знаю Касси, это, возможно, связано со спасением детей, умирающих от голода, или лечением животных.
– Почему вы так думаете?
– В этом вся Касси. Выглядит как богиня, а действует как заботливая мать. Это ее образ жизни: заботиться о людях, их отношениях и прочих вещах. Чем больше народу под ее опекой, тем она счастливее.
«Хорошая будет цитата», – подумала я.
– Некоторые, правда, считают это проблемой, – улыбнулся он.
– Какой проблемой?
– Быть под неусыпным контролем.
– Вас это задевало?
– Нет. Мне Касси нравится. Я бы сказал, что у нее это страсть.
О Господи, такие соглашатели сводят меня с ума. Неудивительно, что он занимается политикой.
Мы перешли к разговору о его роли на «ДБС» в качестве политического комментатора. Он проработал два года, после чего его контракт не возобновили.
– Кто сообщил вам эту новость?
– Мой агент.
– Ой! – воскликнула я.
– Правильно – ой.
– Почему же Касси сама не сказала вам об этом?
– О, она предупреждала, насколько это было возможно. Но вы же знаете, – он пожал плечами, – никто никогда не осмелится прямо сказать нечто подобное. Все предпочитают действовать через агента. Когда подошло время для возобновления контракта, я попытался поговорить с Александрой об изменениях, которые, по моему мнению, были необходимы для моего сектора, но она меня едва слушала. Я и не думал, что меня собираются увольнять, мне казалось, Александра просто не заинтересована в изменениях. В этом она вся. Если она с вами согласна, это как праздник Четвертого июля, все расцвечено яркими красками, но если Александра с вами не согласна, она действует исподтишка, и у вас создается впечатление, что она старается проявить терпимость.
– А что скажете о Касси?
– О, Касси молодец! Она вызвала меня за месяц до переговоров по контракту и, как я сейчас припоминаю, – он потянулся и зевнул, прежде чем продолжить, – пыталась меня остепенить.
– И что же она сказала?
– Что освещение политических событий на других каналах изменилось коренным образом, что у нее такое чувство, что наш отдел подает новости несколько статично и что нам нужна встряска.
– И как вы отреагировали?
– Посчитал это странным, напомнил ей, что они наняли меня – вернее, Александра наняла, – потому что хотели, чтобы новости подавались интеллигентно, без всякой злобы и завываний, как это делает мой преемник теперь.
Должна заметить, что политический комментатор «ДБС» тоже меня удивляет. В то время как другие новостные каналы отличаются честным и справедливым изложением событий, нынешний политический комментатор на «ДБС» просто помешан на теме коррупции бюрократического аппарата в Вашингтоне и не может говорить ни о чем другом.
– Как часто вы встречались с Касси, пока работали на «ДБС»?
– Постоянно. Она любит все держать под контролем. Конечно, она работает в «Новостях» целую вечность, поэтому ей нравится находиться в студии новостей. Мы привыкли думать, что наша студия для нее самая любимая…
– Но?…
– Но дистанцируется на расстояние вытянутой руки из-за Александры. Это владения Уоринг. Она бдит неусыпно. Можете процитировать меня в этом.
– К сожалению, я пишу статью не об Александре, – сказала я,сделав пометку.
– Вы не можете писать об одной, не упомянув другую, – сказал он. – Конечно, у Касси есть свои заслуги, но все знают, что ее успех зависит от успешного руководства Александры и всех ее проблем.
– Какого рода проблем?
– Контроля, как я уже говорил. Она может припереть к стенке любого.
– Насколько я понимаю, ее команда оставалась с ней совсем недолго.
– Намекаете на Уилла Рафферти? – фыркнул он. – Да, вы правы. Посмотрите, на ком он женился – на лучшей подруге Александры. Даже это она взяла под свой контроль.
– Понимаю, – сказала я, делая пометку, – Какие еще у нее проблемы?
– Начнем хотя бы с того, что она распутница.
– Хотите, чтобы это запечатлелось?
– Валяйте. Только напечатает ли это «Экспектейшнз»? Ни за что. Не знаю, что случилось с этим городом, – все это знают, но никто не хочет осудить.
– Думаю, бульварные газеты могут, – сказала я, скрестив ноги. – Но давайте вернемся к Касси. Как думаете, она «успешно управляет» Александрой?
– Если бы знал это, все еще работал бы там.
– Значит, вы точите зуб на Александру, а не на Касси?
– Да ни на кого я не точу зуб!
– Понимаю. По этой причине вы согласились побеседовать со мной? – Я старалась, чтобы мой голос звучал непринужденно. – Хотите поговорить об Александре?
– Нет. Вы сами мне позвонили, если помните. Что вы хотите узнать о Касси? Откровенно говоря, она человек малоинтересный за исключением внешности. – Он задумался. – Думаю, это может быть вам интересно. Она все еще красавица. – Он пожал плечами. – Полагаю интересным и то, что она связала свою жизнь с величайшим бабником Западного полушария.
– Да, это чрезвычайно интересно.
– Джексон сумасброд, как вы знаете, – сообщил он мне как бы по секрету. – По крайней мере первый муж пил и куролесил. А этот просто самодур.
– Самодур? – повторила я, побуждая его к комментарию.
– Ну хорошо, эксцентричный, – поправился он.
– Как думаете, почему Касси вышла за него замуж?
Он уставился на меня так, словно у меня было три глаза.
– Вы спрашиваете, почему президент канала вышла замуж за его владельца?
– Да.
Он решил не обзывать меня глупой, а просто ответил:
– Для надежности.
– Вам не кажется, что она могла получить эту надежность с другим мужчиной? С таким, кто не является, как вы изволили выразиться, «величайшим бабником Западного полушария»?
– По сравнению с ее первым мужем Джексон просто сказка. К тому же, не забывайте, у Джексона на счету в банке пара сотен миллионов, так почему бы не воспользоваться такой возможностью?
Когда я ничего не ответила, он добавил:
– Подумайте хорошенько. Она много лет была замужем за ничтожеством, который пил и всячески унижал ее. Затем он бросил пить, так? И что из этого вышло? Он начал изменять ей направо и налево, а затем и вовсе оставил. Вот и скажите мне… Любой человек не выдержит, если его постоянно унижают. Скажите, что бы вы сделали, если бы Джексон Даренбрук положил на вас глаз?
В ответ я только улыбнулась.
– Вы знали Майкла Кохрана? – спросила я.
– Да, я знал Майкла. Работал на него. На «ВВКК», здесь, в Нью-Йорке.
– Как долго?
– Год. Он был страшный пьяница. Хороший малый, но пьянь. – Он закатил глаза. – Когда вы шли с ним в первый раз, все кончалось хорошо, но он заставлял вас ходить с ним каждый вечер и напивался уже до бесчувствия. Это было ужасно. – Он захихикал. – Так я впервые познакомился с Касси. Она как-то пришла в бар, чтобы забрать его, пока не вызвали полицию. Я помог ей отвезти его домой. В такси он пытался вылезти через окно. Страшная ночь… А на следующий день, клянусь Богом, он не имел ни малейшего представления о том, что вытворял накануне. Ему словно отшибло память. А потом я узнал, что такое повторяется с ним из раза в раз. Зачем что-то помнить, если есть жена, которая обо всем позаботится?
– Вы когда-нибудь встречались с сыном Кохранов?
– Гарри?
– Генри.
– Генри! Да, верно. Он хороший парень. Как-то приходил к нам в офис. Он больше похож на Касси. Хоть в этом ему повезло. Но не в смысле красоты, если вы понимаете, о чем я говорю. Он знал, как управляться с отцом, чего нельзя сказать о Касси.
Мы еще поговорили на эту тему, и я убедилась, что Гленн Мортимер невоздержан на язык. У меня также сложилось впечатление, что ему была предложена прекрасная возможность на «ДБС», но он не сумел ею воспользоваться.
Со всей очевидностью могу заявить, что он дал мне массу интересных тем для размышлений.
Я вернулась в гостиницу, поднялась к себе в номер, заказала бутерброд и бутылку воды и приступила к работе, пока все интервью, взятые за день, были свежи в памяти.
Чувствую себя великолепно, когда есть над чем помозговать.
Глава 30
Спенсер работал до девяти, поэтому в восемь я прекратила работу и погрузилась в ванну. В половине девятого, когда я закончила разгадывание кроссворда в «Таймс», зазвонил телефон. Сейчас, когда я стала светской дамой, привыкшей к комфорту, звонок вызвал у меня раздражение, так как я поняла, что не смогу дотянуться до телефона из ванны. Пришлось вылезать.
– Салли, – услышала я голос Дага. Я была вне себя от удивления.
– Привет, Даг.
– Надеюсь, не помешал тебе. Твоя мать дала мне номер телефона.
– Честно говоря, я принимаю ванну.
Молчание.
– Как дела?
– Хорошо. Сегодня у меня было несколько интересных интервью. – В обычное время я бы непременно пересказал их Дагу, но сейчас во мне все сопротивлялось общению с ним.
Наступила неловкая пауза.
– Хотел узнать только, как у тебя дела.
– Понимаю, – промычала я. – Мне тоже было интересно узнать, что у тебя все в порядке.
– Правда? – В его голосе прозвучала надежда, и мне стало больно.
– Я всегда о тебе беспокоюсь, Даг, – осторожно заметила я. – Странно, что мы оба оказались в нелепой ситуации. Нам так и не удалось выбраться из тупика. Ведь правда?
– Не знаю, что еще предпринять, Сэл. – Он тяжело вздохнул.
– Понимаю.
– Могу я тебя увидеть? На этот уик-энд?
– Конечно, – согласилась я. – Я позвоню тебе, когда определюсь со временем. Договорились?
– Хорошо, – покровительственно согласился он.
– Позвоню, когда приеду домой, – пообещала я.
Я вытерлась и нанесла на тело лосьон. Телефон зазвонил снова, и я схватила трубку.
Это Спенсер.
Выйдя в холл, я сразу наткнулась на кошку Спенсера, блуждающую по коридору. Перекинув сумку через плечо, я взяла ее на руки. Услышав приветствие, я обернулась и увидела Спенсера, спешившего мне навстречу.
– Сила ни к кому не идет на руки. Кроме меня, – сказалон. – Как тебе это удалось?
– Не знаю, – ответила я, целуя кошку в маковку.
– Мы оба влюбились в тебя, – сказал он со вздохом, целуя меня и забирая мою сумку. – Для меня стало таки естественным, когда ты здесь, – сказал он, закрывая за нами дверь. – Мне странно приходить домой, когда тебя нет.
Он выглядел уставшим. Целый день носился с начинающим автором. Он открыл банку с овощным супом, приготовил салат, несколько тостов, накрыл стол, за которым я сидела, и рассказывал, как прошел его день. Затем расспросил, как продвигается работа. Я пробормотала насчет интервью, которые, по моему мнению, прошли отлично, и что передо мной стал вырисовываться реальный портрет Касси.
Спенсер убрал со стола посуду и спросил, не хочу ли я травяного чая.
Я удивленно взглянула на него. Травяной чай. Это один из тех моментов, когда, как бы мы ни полагали, что знаем друг друга, на самом деле выходит, что не совсем.
– Нет, спасибо, – поблагодарила я.
Пока он ставил на плиту чайник, я услышала слабый звонок моего сотового. Извинившись, побежала в спальню, где его оставила.
– Алло?
– Все еще в Нью-Йорке? – спросил Бадди Д'Амико.
– Да. – Я посмотрела на часы. Почти половина одиннадцатого.
– У тебя там есть где-нибудь факс?
– Думаю, есть. – Я побежала к Спенсеру спросить номер факса, который находился на первом этаже. Он назвал номер, и я сообщила его Бадди.
– Ты все еще в офисе? – удивилась я.
– Да. Послушай, Салли, я посылаю тебе тот список. Не говори потом, что я для тебя ничего не сделал.
– Спасибо. – Его слова поставили меня в тупик. – Чем обязана?
– У меня настроение отличное, – ответил Бадди. – Потому что поймал убийцу Тони Мейерза и собираюсь препроводить в тюрьму.
– Ты меня разыгрываешь! Кто он?
– Ты его не знаешь, – весело ответил он. – Увидимся, когда вернешься в город!
Я попыталась дозвониться до Джо Бикса, но его нигде не было. Поэтому я позвонила в редакцию газеты и сообщила им новость, чтобы они смогли напечатать ее в утреннем номере.
Вернувшись в гостиную, я нашла Спенсера развалившимся в кресле, с ногами на кофейном столике и смотрящим по телевизору новости.
– Не возражаешь? – спросил он.
Мы стали узнавать друг друга. Когда вместо дуракаваляния парень включает телевизор, значит, он привык к тебе.
Не спуская глаз с телевизора, Спенсер похлопал рукой на место рядом с собой, приглашая меня сесть.
– Консьерж принесет тебе факс, – сказал он.
– Чудесно. – Я села рядом.
Через пару минут в дверь позвонил консьерж и вручил факс. Пока Спенсер пялился в экран, я просмотрела факс. Для такого городка, как Каслфорд, в котором живут одни католики, странный список. Я усмотрела несколько этнических имен. Вообще говоря, он был похож на телефонную книгу Объединенного Королевства времен правления Генриха VIII. Я знала в этом списке почти все фамилии.
Если бы я была сумасшедшим Питом Сабатино, тоже усмотрела бы заговор масонов.
Я заметила, что большинство людей или уехали из Каслфорда, или ушли в мир иной. И конечно, дети и внуки тех парней – мои сверстники – уже не жили в городке.
На следующей странице список – значительно короче – последних членов ложи; в нем представлены те, кто жил в двадцатом веке. Интересно – один афроамериканец. Все масоны, по всей вероятности, христиане.
Хорошо, к какой бы масонской ложе ни принадлежал мой отец, она или потеряла свою привлекательность в Каслфорде, или распалась на группы, которые в нем больше не процветают. На третьем листе масонские ложи четырех прилегающих городов, которые за последние годы влились в ложу Каслфорда.
– Что это? – спросил Спенсер, когда на экране замелькала реклама.
– Список членов масонской ложи в Каслфорде. Мой отец – масон.
– Правда? Как это случилось?
– Не знаю. Это клуб, где встречаются парни.
– Но только парни-христиане, верно? – Он секунду подумал. – Существует древний ирландский орден для ирландских католиков и орден рыцарей Колумба для итальянских католиков, правильно?
Я пожала плечами.
– И что они делают на этих сборищах?
– Это гражданские группы, подобные «Ротари», «Лосям» и прочим. Среди членов «Ротари» есть и женщины, – заметила я.
– Тогда он подобен «ДАР», – сказал Спенсер, ссылаясь на «Дочерей американской революции».
– Они обмениваются тайными рукопожатиями?
– Думаю, да. Именно поэтому я мечтал вступить туда, когда бью ребенком. Хотел носить кольцо.
– А плащи с капюшонами они носят?
– Это ку-клукс-клан, Салли. – Он поцеловал меня в лоб.
– Ну, я но знаю, – проговорила я. – Мне с трудом верится, что мой отец мог принадлежать к такой группе.
– Твой отец был архитектором! – воскликнул Спенсер. – Масоны первоначально были гильдией каменщиков где-то в Англии. Поэтому, если тебе встретится английская фамилия, Харрингтон, к примеру, – тем более у тебя в роду, архитектор, – значит, это как-то связано с масонством.
Я стала размышлять над этим, а Спенсер вернулся к новостям.
– Я заберусь в постель и просмотрю его, хорошо? – спросила я.
Спенсер кивнул, не отрывая глаз от экрана. Ну конечно, спортивные репортажи.
Еще неделю назад мы срывали одежду друг с друга в прихожей гостиничного номера, хотя знакомы были всего несколько часов; сегодня мы вели себя как давно женатая супружеская пара. Именно об этом я думала, забираясь в постель. Что мне нравилось в квартире Спенсера, так это яркие лампочка.
Я стала перечитывать материалы, приготовленные к завтрашнему дню, и задремала.
Меня разбудил Спенсер. Он погасил свет и забрался под одеяло. Мы лежали каждый на своей половине. Собирались спать.
Что-то во мне встрепенулось, и я улыбнулась. Подкатившись к нему под бок, шепнула:
– Я думала, ты устал до изнеможения.
Спенсер рассмеялся и ответил, что то же самое думал обо мне.
– Ты для меня все, Салли.
И мы занялись любовью.
Глава 31
Когда на следующее утро я вернулась в гостиницу, меня ждало сообщение от Чи-Чи Родригес. Оказалось, Майкл Кохран в городе, и Касси хотела знать, хочу ли я увидеться с ним, пока он здесь. Они могут организовать встречу днем, если у меня есть время. Я позвонила в «Уэст-Энд» и оставила для них сообщение: «Замечательно. Я в гостинице. Дайте мне знать, когда он захочет встретиться со мной».
В половине девятого позвонил Джо Бикс.
– Откуда, черт возьми, ты знаешь, что кого-то арестовали?
– Бадди сказал.
– А почему мне не сказала?
– Джо, я звонила тебе домой и оставила сообщение. Звонила и на работу. Ответа не последовало, что еще я могла сделать?
В трубке слышались голоса, затем Джо сказал:
– Ал хочет поговорить с тобой.
– Салли!
– Привет, Ал.
– Что, черт возьми, все это значит? Ты звонишь и оставляешь две строчки для первой полосы газеты?
– Ал, я ведь не там. Думала, ты будешь благодарен хоть за какую-то информацию об аресте для утреннего выпуска.
– В том-то все и дело, что ты не здесь. Зачем ты заварила всю эту кашу?
– Какую? Что происходит?
– Зачем тебе понадобился список масонской ложи? Ты взяла отпуск, чтобы работать над статьей для журнала. Занимаясь другими вещами, в свою собственную газету ты отправляешь всего две строчки?
Находясь здесь, я что-то упустила. Мне стало ясно, что я принимаю участие в какой-то драме, сценарий которой мне прислать забыли.
– Ты, случайно, не масон, Ал?
– А ты, случайно, не пишешь статью о превосходстве белых?
– Да, о тебе, Ал, о твоем превосходстве. Оставь меня в покое и дай договорить с Джо, пожалуйста.
Джо сказал, что человека, которого арестовали, никто не знает. Он из России и работал на товарном складе в Куинсе. Больше никто ничего не знает.
Ровно в девять пятнадцать я позвонила с помощью кредитной карточки в Чикаго, чтобы поговорить с сыном Касси, Генри Кохраном.
Он с энтузиазмом приветствовал меня, и после предварительной беседы я сказала ему, что наш разговор будет записываться на пленку. Выяснилось, что он сидит в конференц-зале одной из самых больших архитектурных фирм Чикаго. Он сказал, что набирается там опыта, чтобы со временем открыть свою собственную фирму. Что он будет проектировать? Здания. Над чем сейчас работает? К сожалению, сейчас работает над вентиляционной системой для нового универсального магазина, который строится в Эванстоне.
– Вы учились в Северо-Западном, как ваши родители.
– Нет, в Йеле.
– Правда? – Я не могла сдержать своего удивления. – Мой отец учился там. Он тоже был архитектором. – Я немного рассказала ему, чем он занимался, и Генри ответил, что очень надеется, что тоже будет заниматься чем хочет.
– Но у меня есть своего рода обязательства. Я хочу сказать, что на будущий год собираюсь жениться и пока не знаю, смогу ли содержать семью, занимаясь собственными проектами.
Я вспомнила, что сказала моя мать о том, какая жена нужна была моему отцу, чтобы он занимался делом, которое любил. Я не знала этого юношу и потому подавила в себе желание прочитать ему лекцию на тему, как важно жениться на правильной женщине, если хочешь быть удачливым.
Затем вовремя вспомнила о его состоятельной матери, не говоря уже об отчиме.
– Вы рассчитываете попросить семью вложить деньги в вашу собственную фирму?
В ответ Генри рассмеялся, и это мне понравилось.
– Вам действительно хочется знать, почему я не позволю своим богатым родителям поддержать меня?
– Ну, я не знаю. Они могут просто инвестировать ваш бизнес.
– А как же мои амбиции?
– Но вы ведь хотите обзавестись семьей.
– Мне не нужны подачки!
– Но если вы талантливы…
– Тогда у меня будут клиенты, – закончил он за меня. – Вы знаете историю моей матери, знаете историю моего отца. Они сами сделали свою жизнь. Почему же я не могу сделать то же самое?
Настоящий ребенок Касси.
Я спросила, как он оказался в Чикаго.
– Именно здесь мне предложили лучшую работу. К тому же у меня здесь дядя и кузен, которых я все время навещал, поэтому подумал – почему бы нет? А затем я встретил Мари, мою невесту, и вообще я люблю Чикаго. – Он сделал паузу. – Так что вы хотите знать о моей маме?
Не знаю почему, но мне было странно слышать, что кто-то называет Касси мамой, даже после того как я услышала, что она по-матерински относится ко многим. Может, это возрастное? Или дело в красоте? А может, во власти? Поэтому мне так странно, что Касси может быть чьей-то мамой. Такой же, как моя мать или чья-то еще. Это очень важная сторона ее жизни. Мне оставалось надеяться, что Генри будет общительным.
И он был. Когда я попросила его описать мать, он сказал:
– Она самая умная и добрая из всех людей. – И он пустился в долгий рассказ о том, как она всегда помогает соседям или заблудшим душам. Добровольно и безотказно тратит на них свое время, потому что считает, что это будет иметь большое значение для Генри.
– Нельзя сказать, что у мамы было много времени. – Он рассмеялся. – Помню, как однажды папа посчитал, что каждый ее час стоит сто долларов.
– Ваша мать была строгой?
– О да, – ответил он, удивив меня. – Она очень требовательна к распорядку дня и режиму. Я садился за уроки всегда в определенное время. Поэтому и в начальной школе, и в средней ровно в семь я сидел за кухонным столом, а напротив меня всегда сидела мама, занимаясь, как она называла, «своим домашним заданием».
Он рассказал о своем детстве, проведенном на Риверсайд-драйв в Манхэттене, рядом с рекой Гудзон, и уик-эндах в Северном Коннектикуте.
– А по какому адресу находится, квартира в Манхэттене?
– По тому же самому, где сейчас живут мама и Джексон. Риверсайд-драйв, сто шестьдесят два. На Восемьдесят восьмой улице.
Это меня удивило. Обычно вновь женатые пары начинают с нового дома, если могут, и я сказала ему об этом.
Он снова рассмеялся.
– Ну, что-то вроде того. Дело в том, что, когда мама и Джексон решили пожениться, он жил в Нью-Йорке в гостинице; его дом находился южнее. А мама любит Вест-Сайд поэтому они решили, что не будет ничего предосудительного если они поселятся там, где живет мама. Но, конечно, никому из них не хотелось жить там, где мама с папой вместе прожили так долго, поэтому Джексон купил остальную часть этажа – это еще две большие отдельные квартиры. Они превратили эти две квартиры в жилую площадь, а затем сделали своего рода гостевой номер из старой гостевой комнаты, моей комнаты и бывшей комнаты моих родителей. Из бывшей гостиной они сделали столовую. Все это было сложно, но в действительности получилось замечательно. Своего рода городской особняк. Именно то, что им нужно, потому что, вы знаете, у Джексона есть дети, которые приезжали на каникулы, и к тому же у него, кажется, сотня родственников.
Любопытно, как Касси умудрялась совмещать работу, занимавшую массу времени, с воспитанием сына.
– Мама всегда отправляла меня в учебные лагеря. Иногда это был спортивный лагерь, иногда художественный или компьютерный. Когда я был маленьким, она заезжала за мной в школу и отвозила домой. Она платила уборщику, чтобы он позволял мне бегать во дворе, пока собирал мусор или занимался какой-нибудь починкой. А затем она познакомилась с одной леди из нашего дома, у которой был ребенок моего возраста. Мама обратилась к ней за помощью – вы можете. сами спросить ее, но мне кажется, она платила за обучение ее ребенка, – и миссис Стейнберг забирала нас обоих из школы.
Когда Генри упомянул их горничную, Розанну Ди Сантос, которая подменяла Касси в домашних делах, я спросила:
– Вы знаете, где она сейчас?
– Думаю, все еще с мамой. По крайней мере в дневное время. После того как они с Джексоном заняли целый этаж, она стала домоправительницей у мамы. Они заняты своим бизнесом, а Розанна делает работу по дому.
Я сделала для себя пометку. Мне захотелось поговорить с Розанной Ди Сантос, которая работала у Касси более пятнадцати лет.
Генри мог бесконечно рассказывать о матери: как у нее никогда не хватало времени для физзарядки, и потому она оставляла Генри стоять на лестнице их дома и читать ей вслух, пока пробегала вверх-вниз несколько пролетов; как они с Майклом сидели в кабинете, прослушивали записи новостей соответствующих каналов и критиковали их; как каждый месяц в одну из суббот она готовила горы еды и заполняла морозильник, поэтому Генри, когда был маленьким, думал, что вся еда получается из пластиковых пакетов, замороженная; какие волшебные сказки рассказывал ему на ночь отец и какие страсти-мордасти рассказывала мать о жизни.
– Клянусь, она часто рассказывала мне сказки о поездах подземки, которые постоянно убегали. И только став постарше, я понял, что у них была масса проблем с подземкой. Это накрепко засело у нее в голове. Но такова мама. Полетом фантазии она никогда не отличалась.
– Есть ли что-нибудь, что вам хотелось изменить, когда вы повзрослели?
Я задала этот вопрос в надежде, что он расскажет мне о пьянстве отца. Но Генри заставил меня улыбнуться.
– Мне хотелось, чтобы у нас была собака.
– А сейчас она у вас есть?
– Целых две.
Мы поговорили о собаках.
– Генри, есть ли у вашей мамы хоть один недостаток?
– Она пытается делать слишком много, – не колеблясь ответил он. – Поэтому она измучена, находится в стрессовом состоянии.
– Почему вы считаете, что она пытается делать чересчур много? Я хочу сказать, ваша мама очень умная и самодостаточная. Она может себя контролировать.
Он долго обдумывал ответ, и мне показалось, он откажется продолжать разговор.
– Думаю, – наконец медленно начал он, – мама стремится наверстать то, чего не сделал мой дедушка. Она словно пытается прожить две жизни: сделать то, что не удалось ему, потому что он умер таким молодым и не успел выполнить то, что обещал.
Довольно глубокомысленно сформулировал. Двадцать пять лет парню. Я спросила его об отце.
– Мы часто видимся здесь, в Чикаго. Мне нравится его жена.
Когда я спросила его о браке родителей, он ответил, что мне лучше поговорить с родителями.
Я горячо поблагодарила Генри, и мы закончили наше интервью.
Пока я разговаривала с Генри, позвонила Чи-Чи и оставила сообщение, в котором спрашивала, не возражаю ли я против позднего ленча с Майклом Кохраном.
– Мне бы также хотелось поговорить с Розанной Ди Сантос, – сказала я, когда перезвонила ей.
– Хотите узнать что-то личное? – спросила она.
– Статья будет о личности.
В трубке молчание.
– Хотите – верьте, хотите – нет, – сказала Чи-Чи, – но пока вы не сказали мне об этом, мне в голову это не приходило. Мы здесь привыкли думать о масштабах страны и общества, и днем и ночью.
«Хорошая цитата», – подумала я, записывая ее слова.
– Я спрошу, но ничего обещать не могу, – сказала Чи-Чи.
Затем я позвонила Верити. Я обещала, что буду держать ее в курсе дела, и сейчас, когда статья уже вырисовывалась, не могла не позвонить ей. Она сразу сняла трубку.
– Рада, что вы наконец позвонили. Думала, что с вами что-то случилось. Только вчера на вопрос Корбетта, как продвигаются у вас дела, я ответила, что вы выходили в свет со Спенсером, и с тех пор вас не видела и ничего о вас не слышала.
– Все идет нормально, – ответила я, решив не упоминать о Спенсере. Рассказала ей об интервью, которые провела, о том, что сегодня за ленчем встречаюсь с Майклом Кохраном и что, возможно, мне удастся поговорить с домоправительницей Касси, которая служит у нее много лет.
– Когда вы встречаетесь с ее матерью? – спросила Верити.
– О, она этому воспротивилась. Однако согласилась поговорить со мной по телефону. Она наотрез отказывается встречаться с кем-либо, и у нее особая фотография, которую она позволяет использовать.
– Там видно будет. – В трубке послышался смех. – Что она собой представляет?
– Она… О Господи, Верити, она… настоящая ведьма.
– Это интересно. Послушайте, Салли, я рада, что все идет хорошо, но, думаю, нам надо встретиться. Не буду ничего читать, но мне хотелось бы знать, в каком аспекте вы собираетесь все это отобразить.
Все во мне воспротивилось. Это не обычная процедура, а сигнал к тому, что Верити считает меня новичком, который нуждается в руководстве.
– Вы будете в Коннектикуте в этот уик-энд? – спросила она.
– Да.
– Хорошо. Корбетт уезжает в Даллас, так почему бы вам не навестить меня в нашем доме в Литчфилде, скажем, в час дня в воскресенье? Можете приехать?
– Конечно, – ответила я. – Но вы уверены, что не хотите подождать с неделю, пока у меня будет материал, который вы бы прочитали?
– Абсолютно уверена.
– Прекрасно, – сказала я, делая отметку в календаре.
– Так вы не хотите воспользоваться нашим техническим оборудованием? – спросила Верити.
– Пока нет нужды, – ответила я.
Наступила пауза. В трубке послышалось шуршание бумаги. Я представила себе, что Верити, как и большинство редакторов, просматривает почту или сообщения, пока разговаривает со мной.
– Вы так и не сказали мне, как провели вечер со Спенсером, – сказала она.
О Господи, этого я никак не ожидала.
– Очень мило. Пьеса была хорошей, а он – ну, вы и сами знаете – заговорит любого. Я прекрасно провела время.
