Текст книги "Император Вечерних Звезд (ЛП)"
Автор книги: Лаура Таласса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Глава 23
Пока не исчезнет тьма
Менее года назад
Охотник за головами больше не угроза. Это более чем очевидно, когда он видит мои крылья и осознает, что они значат.
До Калли начинает понемногу доходить. Наверняка у нее есть версия происходящего. После противостояния с Илаем, Калли запирается в своей комнате с обеспокоенным выражением лица.
Тело практически трясет от нужды воссоединиться с ней. Прямо как в ночь танцев я теряю контроль. Фейские инстинкты вытесняют разум.
Но дверь в комнату Калли все-таки открывается, и тут вылетает она.
– Это правда? – спрашивает Калли требовательным голосом.
Я смотрю на нее, все еще отвлеченный мыслями.
– Что именно?
– На счет крыльев? – говорит она. – Правда, что ты демонстрируешь их другим, как знак не прикасаться ко мне? Что я принадлежу тебе?
Я замираю. Она слишком близка к правде… Калли упустила один знак, но, боги, сирена близка.
Сердце подпрыгивает.
Моя пара. Заяви права.
Магия начинает изливаться из меня, затемняя комнату. За все эти года самоотрицания я на грани полного раскрытия.
– Правда, – говорит Калли шокировано.
Я подхожу к гневной сирене.
Сделай своей.
– Сволочь, – выплевывает она. – И когда же ты собирался сказать мне?
Если я признаюсь, то не отпущу вновь.
Готова ли Калли?
Черт подери, готов ли я…
Калли тычет пальцем мне в грудь.
– Ты. Собирался?
Я смотрю вниз на ее палец; моя хорошая сторона ускользает из-за вызова Калли. Потаенные импульсы прорываются наружу.
На моем лице всплывает улыбка, когда ступаю ближе к сирене и прикасаюсь своей грудью к ее.
– Уверена, что хочешь знать мои секреты, ангелочек? – спрашиваю я. – Они обойдутся тебе гораздо больше, чем бусины, опутавшие твое запястье.
– Дес, я просто хочу услышать ответ.
Возьми… заяви права… сделай своей.
Я приподнимаю ее локон.
– Что я могу сказать? Фейри бывают очень ревнивыми и эгоистичными любовниками.
…понимание…
– Ты должен был сказать мне.
Когда? В старшей школе, когда она была еще слишком мала? Или когда мне наконец-то удалось вернуться к ней после семи лет одиночества? Тогда бы я с удовольствием снял бы с себя этот якорь.
– А может, я горжусь своими крыльями, – признаюсь я, отпуская ее волосы. – И мне нравится, как ты и другие на них смотрите. Может, я испытываю то, что никогда прежде не переживал.
Я медленно и осторожно раскрываю крылья. Моя магия всепоглощающа. Если бы я полностью сдался сейчас, она бы заполнила всю комнату тьмой и высвободила бы все виды феромонов, к которым сирена будет особенно восприимчива. Но я хочу, чтобы Калли хотела меня по своей воле.
– Может, – продолжаю я, – не стал говорить, думая, что ты не ответишь взаимностью. Калли, я знаю, как нести смерть, как быть справедливым. Но не знаю, что делать с тобой. С нами. С этим.
Я так долго был безжалостным Торговцем и суровым Королем Ночи; мне не приходилось практиковаться быть простым влюбленным мужчиной. Боюсь, что все испорчу.
– С этим?
Калли заставляет все объяснить ей. Мое сердце со всей дури колотится о грудную клетку. Когда дело доходит до Калли, я хочу выдать ей все свои секреты, но ее реакция также развязывает на мне узлы.
Я провожу пальцем вдоль ее ключицы.
– Я был не полностью честен с тобой, – произношу я осторожно.
Звучит не совсем шокирующе.
– Ты задала мне вопрос, – продолжаю я, – почему сейчас? Меня не было семь лет, Калли. Так почему я вернулся?
Сирена хмурится.
– Тебе понадобилась моя помощь, – утверждает она.
Конечно, она видит все через мутную завесу.
– Ложь, которая стала правдой, – произношу я.
Собери кусочки воедино, Калли. Они ведь прямо перед тобой.
Но, конечно же, не соберет. Сирена не может. Я целовал ее в губы и между бедер – полностью обустроил ее в своем доме – и она все еще ничего не видит. Потому что даже после семи лет Калли осталась все еще той одинокой девочкой, которая не верит, что может влюбиться и быть любимой.
Я нежно трогаю ее щеку.
– Калли.
Разве сирена не видит, что постоянно опускает меня на колени? Утром, вечером и ночью она всегда таится в каждом ударе моего сердца. Ее сладкий голос поет в моих венах. Зовет меня сквозь миры. Все в ней – мое, и все во мне – ее. Навсегда.
Я до конца расправляю крылья, кончики которых едва касаются стен гостиной.
Боги, как же хорошо, наконец, раскрыть их после стольких лет борьбы.
– Фейри не показывают крылья своим нареченным.
Я дотрагиваюсь до ее шеи, нежно гладя по коже. Меня все еще удивляет, что могу быть рядом с ней, что еще раз могу коснуться ее. Калли – не единственная, кто думал, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Они показывают их своим родственным душам.
Калли замирает.
Семь лет боли, семь лет пробуждений с той же чертовой болью, которая никогда не уходила. Возможно, сегодня мне удастся утихомирить эти мучения раз и навсегда.
– Ты лжешь, – выдыхает сирена с недоверчивостью в голосе.
Я знаю это чувство. Будто она не может вынести веры, потому что, вероятно, будет сломлена из-за этого. Нет, это покалечит ее. Покалечит, и Калли уже никогда не будет прежней. Оно уже искалечило меня.
– Нет, ангелочек, не лгу.
Калли пытается уловить понимание на моем лице.
– Так, ты говоришь?..
– Что влюблен в тебя? С тех с самых пор, когда ты еще была упрямым и невероятно храбрым подростком? Что ты – моя вторая половинка, а я – твоя? Боги, спасите меня, да, именно это я и говорю.
Калли немного отшатывается назад, раскрыв глаза и рот, и рукой касается груди в области сердца.
Она должна чувствовать правильность ситуации. Так же, как и река течет вниз по течению, как ночь следует за днем и как солнце встает на Востоке и садится на Западе. Нам суждено было быть вместе.
Калли снова смотрит на меня.
– Но ты ушел.
– Ушел, – соглашаюсь я. – Но никогда не хотел держаться вдали от тебя.
– Тогда почему держался?
Сейчас у нее такой же обеспокоенный взгляд, как и в первую нашу встречу; только теперь в ее глазах мои проступки, а не отчима.
Я провожу рукой по волосам, чувствуя себя самой худшей парой в мире.
– Ты была чертовски юной, – объясняю я. Не хотел тогда ее ранить. – И над тобой издевались. А мое сердце выбрало тебя. Я почувствовал это в первую же ночь, но не хотел верить, пока чувство не выросло, и его стало трудно игнорировать.
Как объяснить нашу связь? Она вне логики обоих миров и существующих магий.
Будто кто-то собрал в бутылку ее сущность и дал мне выпить. Она до сих пор бурлит у меня под кожей. Ее признание столь инстинктивно и чисто, что нет слов описать его. Оно не поддается чувствам… даже магии.
– Я не мог держаться от тебя подальше и сопротивляться желанию, но не хотел давить. Особенно сразу после того, как ты избавилась от человека, который брал и брал. Не хотел заставлять тебя думать, что мужчины все такие.
Калли не отрываясь смотрит на меня, и постепенно из глаз начинают литься слезы.
Все же секреты раскрываются. Часть меня ожидала этого. Что я не ожидал, так это ее высвобождения.
Я стираю слезы Калли. Мне стоило рассказать все намного раньше.
– Так что я позволил тебе играть в собственную игру, покупать одно одолжение за другим до тех пор, пока больше не смог принимать их. Нет, моя пара мне ничего не должна.
Когда я начал чувствовать неправильность ситуации? Я не могу вспомнить даты, только чувство… будто клеймо, прижатое прямо под самой кожей, и начинаю чувствовать, как стыд сжигает меня изнутри.
– Но у моей магии собственный разум… как у твоей сирены, я не всегда могу ее контролировать. Она решила, чем больше ты мне должна, тем дольше я смогу гарантировать, что ты будешь в моей жизни. Конечно, эта стратегия резко оборвалась в тот момент, когда ты произнесла последнее желание.
И вот все мои продуманные планы канули в Лету. Я саботирован собственной магией.
– Твое последнее желание, – продолжает он, – было не по силам для нас. Ты хотела меня, я влюбился в тебя и это неправильно. Я знал, что неправильно. Не тогда, когда тебе шестнадцать. Но я могу быть терпеливым. Ради моей маленькой сирены, ради второй половинки, я мог.
Я уже ждал ее веками. Если потребовалось бы, я мог бы подождать и еще больше столетий. В теории. Я говорил себе это каждый раз, когда приближался слишком близко, но после приходилось улетать. Дистанция была в ее же интересах; я был достаточно силен, чтобы выдержать эту сладкую агонию.
Гребаная ложь.
Я не был достаточно силен. После танца с Калли, я пытался уйти перед ее последним желанием, и мог бы продержаться вдали от нее неделю или две, но сомневаюсь, что месяц.
Моя магия, как оказалось, намного, намного сильнее, чем когда-либо была моя воля.
– Но то желание…, – вспоминаю я тот роковой вечер, – я стал его узником.
– Какое желание? – спрашивает она, выглядя потерянной.
Которое держало меня подальше от тебя. За все это время она так и не поняла.
– Твое последнее желание. В ночь танцев: «От пламени к пеплу, от восхода до заката, до конца дней нашей жизни, будь всегда моим, Десмонд Флинн».
Эти слова будто выжигали меня. Калли, может, и никогда не узнает, сколько одиноких ночей я бубнил их себе. Или что я рисовал ее взгляд тысячу раз, когда она сказала мне их, и пытался схватить и перехватить все, что в ней было и чего она хотела на тот момент.
У нее пылают щеки.
– Ты этого не исполнил.
Я немного наклоняю голову.
– Ты уверена?
Краснота исчезает с щек. Калли выглядит, будто кто-то облил ее ледяной водой.
– Ты… ты исполнил?
– Да.
Что бы я ни отдал, чтобы все вернуть. Как повернулись бы наши жизнь, не случись все это. Мне стоит надеяться, что магия знала чего-то, что не знал я; что это была наилучшая дорога к воссоединению.
Взгляд Калли падает на браслет.
– Но бусины так и не появились…
– Они бы не появились, так как ты уже расплатилась. Мы оба. – Черт бы побрал мою магию за это.
Калли медленно поднимает взгляд ко мне.
– Что ты имеешь в виду? – У нее перехватывает дыхание.
– Для услуги, которую ты запросила, требуется крутая плата, – продолжаю я. – Думаешь, моя магия позволила бы вот так легко купить себе пару? Такое одолжение требует хлебнуть немало страданий и долгих лет ожидания, а если быть точным – семь долгих лет.
Семь лет, которые наконец-то, к счастью, закончились.
– Каждый день после твоего последнего желания, я отчаянно пытался приблизиться к тебе. – С невыносимой агонией. – И каждый раз меня отталкивала собственная магия, которая повернулась против меня самого.
Калли начинает трясти, и видно, что чувство горечи в ней исчезает. Глядя из-под нее, сирена выглядит все той же невинной девочкой, как и тогда. Хотя, возможно, «невинная» не правильное слово. Скорее «надеющаяся».
– Но однажды, – говорю я, – магия ослабла. Как и тысячу раз до этого, я попытался подойти к тебе, и магия меня не остановила.
– Наконец, после долгих семи лет моей жизни, я смог вернуться к любимой, моей родственной душе. К милой сирене, которая полюбила мою тьму, мои сделки и мою компанию в то время, когда я был никем и ничем, просто Десмондом Флинном. Женщине, которая взяла судьбу в свои руки и произнесла тот древний обет, объявляя себя моей.
На нее начинает снисходить понимание. Все реально. Мы реальны.
Все те вечера, когда Калли наблюдала за моими уходами, были иллюзиями. Потому что правда в том, что я искал ее в мирах, отчаянно выжидая веками. Находил ее тысячу раз во снах и умирал тысячу раз, когда просыпался.
Моя любовь, моя душа. Моя королева.
– Калли, я люблю тебя. Полюбил с первой встречи. И буду любить до тех пор, пока не погаснет последняя звезда на небе. Буду любить тебя, пока не исчезнет тьма.
– Ты любишь меня, – пытается она произнести слова.
– Я люблю тебя, Каллипсо Лиллис. – Я люблю тебя. Люблю. Люблю.
Наконец мы оба разделяем эту красивую, жесткую правду. И все, что теперь хочу, это упасть в ее мир и никогда не возвращаться. Моя сладкая выплата.
Несколько секунд Калли разглядывает меня; единственное ее движение – это вдохи и выдохи.
И затем она улыбается.
Ах, боги! Кому нужно солнце, когда Калли так улыбается? Она может даже затмить существование самой грусти.
– И ты… хочешь быть со мной? – спрашивает сирена.
Она до сих пор не улавливает.
Я притягиваю ее к себе, смотря вниз на нее широко раскрытыми с надеждой глазами.
– Калли, возможно это станет излишней откровенностью, но у меня такое чувство, что ты этого хочешь…
Она улыбается еще шире.
– Да.
Вот я и рассказываю всю правду, которая должна быть сейчас весьма болезненной. Потому что я – сентиментальный дебил, а она – моя пара.
– Я хочу просыпаться с тобой каждое утро, ангелочек, и я хочу жениться на тебе, затем завести с тобой много-много детишек. Если, конечно, ты согласишься.
Я ужасно хочу такого будущего, хочу, чтобы она желала его.
Пожалуйста, Калли, захоти его. Захоти меня.
Она молчит, отчего секунды становятся мучительными.
– Я буду твоей, если ты будешь моим, – наконец говорит Калли.
Чувствую, что моя улыбка раскалывает лицо почти пополам, пока крылья раскрываются позади во всю длину.
Возьми. Заяви права. Сделай своей.
Ничего, ничего не чувствовалось так прекрасно, как этот момент.
Вот, что значит быть любимым. Как Вселенная формируется из Хаоса. Это прозрачнее, чем воздух, и намного опьяняюще, чем магия. Это все.
– Я всегда буду твоим, ангелочек. – Даже если она не захочет меня, коварную задницу, я всегда буду ее.
Я беру Калли за щечки.
Есть очень древний обет на моей земле, который произносили возлюбленные под звездами со времен, которые едва могут вспомнить. Семь лет они выедали меня изнутри, и теперь я могу высвободить их.
– Даже когда горы падут, и вырастут вновь, когда солнце потухнет пред очами, когда море окутает землю холодною волною и затмит небо – ты всегда будешь моей. И когда звезды упадут с небес, и ночь накроет землю темной пеленою, до скончания тьмы – я всегда буду твоим.
Глава 24
Царь Клыков и Когтей
Менее года назад
Когда я просыпаюсь на следующее утро, Калли нет – сирены не могут просто взять и испариться. Они зачаровывают и обманывают, но они не исчезают, особенно та, которая магически связанна жить под моей крышей.
После ночи могла ли Калли убежать от меня, как я когда-то покидал ее? Одной мысли достаточно, чтобы поднять меня с кровати.
Она любит тебя, дурак. Калли бы не ушла.
Я иду по дому на острове Каталина, но нигде не вижу признаков сирены. Я проверяю входную дверь – та заперта изнутри. У Калли есть ключ, но сейчас он лежит на приставном столике у входа.
Тогда задняя дверь.
Подойдя к ней, вижу, что дверь отворена, и выдыхаю с облегчением.
Калли вышла, чтобы побыть поближе к воде, конечно же.
Но когда я вышел наружу, то не увидел ее. Возникло напряжение. Я зашагал во двор, останавливаясь у столика. На нем стоит полная чашка кофе. Я поднимаю кружку.
Холодное.
Это одна из тех вещей, которая кричит, что что-то не так. Калли бы не отказалась от кофеина утром. И не оставила бы кофе не выпитым.
Напряжение переходит в другое чувство. Будто кто-то сжимает и выворачивает мое брюхо.
Я питаю тени магией, что находятся во дворе. Они знают, что произошло. Несколькими секундами позже сила бумерангом отлетает в меня; сами тени остаются полностью безмолвными. Земные тени любят поболтать. Единственный раз, когда они были тихими, был…
Боги всех миров.
Нет. Невозможно. Она смертна, а у Похитителя Душ своеобразный вкус. Он бы не пришел сюда и не забрал ее.
Но если… тот забрал ее, тогда это моя вина. Я втянул ее в это, не представляя, что этим привлек внимание монстра, на которого охочусь.
Надо было думать раньше, Десмонд. Монстры всегда замечают все тебе дорогое.
Секундой позже я проваливаюсь в тени.
Нужно найти ее. Я повторяю предложение снова и снова, когда начинаю искать.
Весь день и всю ночь я обыскиваю миры в поиске ее. Землю, Потусторонний мир – она могла быть где угодно.
Задача бы была в разы проще, если бы наша связь была полной. Но, так как это не так, так как Калли – человек, а я – фейри, не могу найти ее из-за нашей шаткой связи.
Вместо нее я ищу иной старомодный путь, собирая долги за информацию. Я взмаливаюсь к теням обоих миров, разыскивая хотя бы самую крошечную информацию, которую мне только могут дать. Но тьма безмолвна, из-за чего мне хочется что-нибудь разрушить.
Пусть тени ничего и не говорят мне, если помешаюсь достаточно сильно и долго, они задрожат от страха. Такую же нервирующую реакцию я ощущал каждый раз, когда пытался вытащить ответы в отношении Похитителя Душ.
Я много раз задумывался о том, что способствовало страху в ночи. Теперь же, я слишком поглощен собственной магией, чтобы углубляться в суть вопроса.
Похититель Душ забрал Калли. Магия уже прекрасно дала это понять.
Мысли возвращаются к тем женщинам-воинам, заключенным в стеклянные гробы с младенцами на груди. Ранее я испытывал к ним сожаление и страх. Но они не были моими любимыми, семьей или друзьями.
Теперь-то в голове всплывают всевозможные ужасные объяснения того, каким образом женщины впали в спячку… и откуда у них ребенок.
Ярость горит внутри сквозь страх. Я разорву Потусторонний мир надвое, прежде чем это случится с Калли.
Менее года назад
Через несколько дней восполненные долги и шепот теней так ничего и не сообщают мне.
Я проношусь по двору и устраиваюсь глубоко в темницах. Затем сажусь на табурет и поочередно стучу пальцами по подбородку.
Забудь о том, что ты знаешь Похитителя Душ, Десмонд, какие необычные события произошли с Калли? Монстры любят оставлять за собой следы. Я должен узнать.
Разорванный матрац; сны, которые, как очевидно, не были просто снами. Затем были видения, которые показали ей проснувшиеся дети из гробов… с клетками и рогатыми существами.
Это все, что у меня есть.
Этого должно быть достаточно.
Начну с рогатых зверей. Есть много рогатых фей в Потустороннем мире, но только одни имеют отличительную черту…
Карнон Калифус, Властелин Зверей, Король Диких Сердец, Король Фауны… и Безумный Король.
У него, возможно, хватает силы и безумия, чтобы соответствовать описанию.
Дерьмо, но можно ли реально предполагать, что Король Фауны стоит за исчезновениями?
Те, кого коснулась Лисса3, способны на многое. Вопрос в том, мог ли Карнон быть способен на зло, совершаемое Похитителем Душ?
Конечно, один бы из его подданных проболтался о чем-нибудь. Если бы он действительно был бы виновен, кто-то бы заметил что-нибудь ненормальное до сего момента.
Но нельзя игнорировать эту возможность. Это лучшая идея, что у меня есть. Во имя Калли, я должен предполагать наихудшее в отношении Карнона. Но что, если я ошибаюсь… я не только не приближусь к ней, но и навлеку ненужную войну. Вот что бывает, когда атакуешь королей.
Да хоть война ради Калли, если нужно, но найди ее!
Быстро, как ночь, я покидаю темницы Сомнии и направляюсь в Царство Фауны. Будучи королем конкурирующего королевства, я обязан оповестить о своем присутствии на территории другого правителя, но даже не удосуживаюсь.
Если я прав и Карнон стоит за всем, тогда и его солдаты замешаны в похищениях. Никто не сможет удержать такой большой секрет от всех.
Я воссоединяюсь с ночным небом, пересекая Царство Фауны. Я больше не мужчина, не тело с конечностями и лицом. Я едва лишь считаюсь вещью. Немного более чем разумная тьма.
Здесь тени намного тише. Я чувствую это как никогда раньше. Старая магия, сильная. Та, что не упомянута в книгах. Вероятно, проблема не в том, что тени не хотят делиться секретами; может, они просто не могут.
Если Карнон умеет обращаться с таким типом магии, тогда я его весьма недооценивал.
Прежде чем направиться в столицу Фауны, я прочищаю, как могу, земли, в поисках хоть каких-либо следов Калли. Но тщетно.
Как я и думал.
Есть шанс, что ее просто нет в Царстве Фауны, но также есть возможность, что она находится на защищенной территории дворца, где стража не подпустит меня ко входу.
У всех королевств есть некоторые местечки, которые заговорены против меня и других правителей. Таким образом, иные короли и королевы не могут просто так заявиться и разузнать самые охраняемые секреты.
Я растворяюсь во тьме за дворцовыми территориями Карнона и выжидаю. Тут все до боли выглядит почти нормально. Охрана наворачивает круги по периметру; элита Фауны ходит туда-сюда. Я следую за несколькими к их домам, выжидая, как кто-нибудь ускользнет, но нет.
Ты ошибался, Десмонд. Ее здесь нет.
Калли может быть и в другом королевстве… в другом мире и терпит неведомую мне жестокость.
Я собираюсь уходить, как вдруг странная магия доносится до меня через тьму. Она так слаба, что я едва чувствую ее. С ней приходит желание материализоваться в реальном мире. Неохотно я делаю это на дереве с подветренной стороны дворца.
И снова поток магии достигает меня, уже концентрируясь на моем сердце. Я вздыхаю с дрожью, прижимая руку к груди.
Боги, я чувствую ее.
Свою пару!
Существо Калли есть песня; я представлял, как сирены могли петь, взывая к непостоянным мужчинам. Только мелодия резонирует внутри меня, взывая меня к ней.
Секундой позже я осознаю, что не должен чувствовать ее. Наша магия несовместима. Слабая связь между нами сильно барабанит по эфиру, что я даже чувствую страдания. Безмерное горе.
Мир вокруг меня тускнеет.
Взгляд устремляется во дворец, где я могу неясно ее ощущать.
Сузив взгляд и широко расправив крылья, я сразу же взмываю в небо, следуя за слабой связью с Калли. Тьма также дает о себе знать, собираясь на окраинах дворцовых территорий и приглушая волшебные огни, пока те не становятся лишь воспоминанием.
Я приближаюсь к невидимому барьеру, который препятствует мне войти во дворец Фауны. Его не видно, но можно почувствовать купол, образованный над королевскими территориями в идеальных пропорциях.
Должен добраться до нее.
Замахиваясь, я начинаю колотить по барьеру, который разделяет меня с ней.
БУМ! БУМ! БУМ! Звуки ударов пульсируют в ночи.
У солдатов не занимает много времени, чтобы среагировать. Где-то между плотными тенями, что извиваются на окрестностях дворца, и акустическими последовательными ударами, они в курсе, что кто-то пытается пробраться во дворец.
Но они меня не видят, так как я скрыт во тьме.
Я ударяю по магическому барьеру снова и снова, вкладывая в удары всю силу.
БУМ-БУМ-БУМ!
Нужно добраться до нее.
БУМ-БУМ!
Инстинктивная нужда превращает меня в безумца.
Теперь, когда я могу чуять сущность Калли, ее призыв становится ужаснее с каждой нотой.
Я вкладывают все силы в удары, едва осознавая, что все костяшки разодраны, отчего кровь размазывается по куполу и капает на землю.
Наконец-то солдаты начинают исполнять свои обязанности, появляясь впереди. Они подбегают ко мне по другую сторону барьера с опущенным оружием. Все дерьмо в том, что вещи с моей стороны попасть на их сторону не могут, а вот с их стороны на мою могут – к примеру, стрелы. Солдаты натягивают тетиву и отпускают стрелы. Одна, вторая, третья, четвертая свистят подле меня. Чем ближе наступают, тем больше ночной воздух наполняется тихими надвигающимися шагами.
Я ахаю, когда стрела врезается мне в плечо. Затем другая прилетает в бок.
Должно было ожидать, что большинство солдатов накинется на меня.
Но я не прекращаю своих действий. Под кулаками я чувствую, как купол начинает трещать. Я ударяю по нему снова и снова.
Наконец-то купол начинает трескаться и распадаться на кусочки, из-за чего защитная магия искрами пробегается по защитной оболочке.
Я внутри! И почти вою своим животным триумфом.
Я растворяюсь во тьме прямо тогда, когда в меня направляется шквал стрел. Те, что были во мне, безвредно для плоти упали на землю.
В такой форме существования сложно сфокусироваться на связи с Калли; сейчас более чем когда-либо наша магия не имеет никаких общих струн. Но я почти достаточно близок к ее существу.
Я воплощаюсь в реальность за тронным залом Карнона. Эта часть территорий дворца уже однажды противостояла мне.
Черт подери, я приду за ней.
Внутри зала я слышу крики Калли. Во мне что-то трескается.
Что за неведомая агония! Ощущения, будто кто-то сдирает плоть с моих костей.
Это сделал Карнон.
Тьма собирается вокруг меня, растворяя во мне все мысли о свете.
Есть во мне спокойствие, которое оттачивалось всю жизнь. Все летит к чертям – любовь, ненависть, мечты и страхи. Все, что осталось во мне, – это безмятежность.
Я собираю магию воедино и бросаюсь ею в огромные двойные двери, которые преграждают мне путь.
БУМ!
Они дрожат от моей силы, но все еще держатся.
И снова.
БУМ!
Я слышу, как трескается дерево и корежится металл.
И снова.
БУМ!
Воздух передо мной рябит.
И снова.
БУМ!
С громким треском заклинание рассеивается, и двери c треском резко раскрываются, вылетая из петель, и звучат словно гром, когда ударяются о пол.
Перед собой в тронном зале я вижу кошмарную сцену. Мертвые лозы растягиваются вдоль стен и потолка, овивая также трон из костей. Старые листья укрывают пол, словно ковер.
И среди всего стоит Карнон с бешеным и яростным взглядом, а его ноги…
Я не сразу развидел измученное тело посреди зала. Это слабое, окровавленное существо не может быть человеком.
Но затем я слышу связь и чую ее запах.
Моя любимая.
Моя Калли.
Мне приходится еле сдерживаться, чтобы не упасть на колени. Я не могу остановить возникшую внутри агонию, которая не касается голосовых связок.
Нет.
Чтобы защитить, тьма овивается вокруг Калли.
– Твоя пара все-таки нашла тебя, – говорит Карнон, возвышаясь над Калли. – Долго его не было.
В мгновение ока я уже нахожусь рядом с Калли и теперь уже падаю на колени. Ее сердцебиение слабое и нитевидное. Я задыхаюсь собственным дыханием, когда осматриваю ее всю. Чтобы с ней ни случилось, она лишь едва избежала этого.
Моя рука дрожит, когда я провожу ею над Калли. Так много крови. Мне страшно прикасаться к ней.
А затем я замечаю перья; сотни окровавленных, темных, как ночь, перьев, которые прорастают из пары… крыльев. Они торчат из-за спины моей пары. Теперь мне хочется коснуться ее, дабы почувствовать, что они настоящие.
Так и есть. Влажные перья едва дрожат под моей ладонью.
Тени этого места начинают сгущаться подле меня.
Я скармливаю им немного магии.
…мы видели…
…ужасное-преужасное зрелище…
…проросли из ее спины…
…Король Фауны тому виной…
Я чувствую, как ярость – моя сладкая, никуда не девшаяся ярость, начинает собираться в кучу.
– Прости меня, ангелочек, – произношу я шатким голосом. – За все. Он заплатит.
– Скажи мне, как теперь тебе твоя пара? – спрашивает Король Фауны. – Она стала лучше, нет?
Я медленно убираю руки с Калли и поднимаю взгляд на безумного, рогатого короля.
И встаю.
– Ты в курсе, что, атаковав короля в его же дворце, ты нарушаешь наисвященный закон радушия, – насмехается Карнон, при этом пятясь назад.
Я иду к нему, пока тьма щипает меня за пятки. Долгие годы я жил с воспоминаниями о матери, потерянной и безжизненной, мертвой в руках другого короля. И обо мне, беспомощном, который не мог прекратить все это.
– Никогда не думал, что опустишься до раба, – продолжает Карнон. – Но слабость притягивает слабость.
Я не мог спасти маму и не мог предотвратить случившееся с любимой, но я всегда был хорош в отмщении.
Моя магия все растет и растет…
Разорвать. Убить. Инстинкты кричат во мне.
– Хотя я весьма насладился ее криками…
Разорвать… убить.
Карнон издает разочарованный стон и затем от нетерпения кидается в меня силой магии. Его фантомные когти кромсают мою одежду и разрезают кожу.
– Нет, – слабо стонет Калли.
Теплая кровь капает из ран, хотя я едва ощущаю ее.
Разорвать. Убить.
Моя сила растет, зудя в венах. Лицо безжизненной матери и слабое, окровавленное личико Калли возникают у меня перед глазами.
Ярость скручивается внутри живота. Она растет под кожей и наполняет воздух, обращая свет во тьму, заполняя пространство тенями.
В глазах Карнона я вижу вспышку страха, и Король Фауны начинает пятиться назад.
Да, я пугаю даже монстров.
Под конец они всегда пугаются, каждая из моих жертв. Не потому что я равнодушный или наслаждаюсь кровавым спортом, а потому что они осознают, что за моей сущностью стоит одна единственная правда…
Я был создан убивать.
Комната темнеет, пока не остается ни света, ничего, кроме извечной пустоты предков.
– Думаешь, я не могу видеть во тьме? – насмехается Карнон.
Я улыбаюсь, и сама пустота тешется со мной.
– Я и есть тьма.
Сила вырывается из меня, волною накрывая комнату и уничтожая все на своем пути. Она испаряет Короля Фауны и стены дворца. Сила сносит мебель, разбивает вдребезги окна, разносит крышу. За пределами дворца любая фея Фауны, попавшаяся под сеть тьмы, взрывается словно переспелый фрукт, когда тьма начинает пожирать их.
Магия сталкивается с другой стеной и без труда рассеивает ее заклинание, позволяя теням ворваться внутрь. В мгновение я узнаю об огромной подземной тюрьме, которая находится под дворцом вместе с заключенными в ней женщинами. Тьма прекрасно справляется со своей работой, измельчая одного тюремщика за другим.
Весь замысел перестает существовать в считанные секунды.
Я наклоняю голову вперед, когда магия возвращается обратно в меня. Единственные, кто пережил мою месть, – это Калли и заключенные женщины. Остальные распались на атомы и пыль.
Я поднимаю голову и смотрю на окровавленную любимую.
– Короля Фауны больше нет.
