Текст книги "Император Вечерних Звезд (ЛП)"
Автор книги: Лаура Таласса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Ты будешь там учиться, и никому не будешь рассказывать о том, что убила гребаного Хью Андерса. – Эта работа станет погибелью моего существования. Из всех живущих именно Хью, мать его, Андерс.
– Если, конечно, – добавляю я, – не хочешь, чтобы я оставил тебя с этим беспорядком. – Навряд ли это произойдет.
– Нет… прошу, не надо!
Ее отчаяние, как удар по животу. Я не знаю, что делать со странным чувством, которое путает меня.
И я все еще не могу решить, ловушка ли это, или все по-настоящему.
– Я разберусь с телом и органами власти. Если кто-нибудь спросит, у него случился сердечный приступ.
Мой взгляд задерживается на девушке, и понимаю, что не хочу покидать ее. Вся покрытая кровью она дрожит, отчего мне хочется стереть страх из ее глаз.
Я отталкиваю мысль. Щелчок пальцев, и тело Хью Андерса поднимается в воздух.
– Ты должна кое-что знать.
– А? – Ее взгляд не отрывается от мужчины, которого убила, и я вижу, как ее смелость ускользает. Последнее, что мне нужно, это ее полная сломленность.
– Посмотри на меня, – командую я.
Ее внимание возвращается ко мне, и, наконец, вижу, как она берет себя в руки.
– Есть вероятность, что моя магия со временем сотрется. Я, может, и силен, но миленькое проклятье, висящее над всеми сиренами, может перечеркнуть мои силы.
Не секрет, что неудача следует за сиренами, и это означает, что мои старания, несомненно, будут стерты, а также, что еще больше магии и времени будут потрачены без возврата долга.
Вот что значит грузиться помимо работы.
– И что произойдет, если это случиться? – спрашивает девушка.
Я ухмыляюсь. Сирена, которая не знает, как обманывать людей – что-то новенькое.
– Тогда тебе лучше начать использовать свои женские хитрости, ангелочек, – говорит я, осматривая ее. – Они тебе понадобятся.
Май, восемь лет назад
Я воплощаюсь в пустой квартире в миле от дома девчонки. Теперь, когда, наконец, один, я перестаю бороться с инстинктом.
Крылья мгновенно вырываются из-за моей спины.
Я практически задыхаюсь от собственного шока.
Эта девушка… она была – есть – может быть – моей парой.
Нет. Из-за стольких причин, нет.
Но ее голос, лицо, прикосновение… и то, как отреагировали крылья, как откликнулось все тело.
Нет.
Но моя магия пульсирует как никогда раньше.
Я сжимаю виски, закрывая глаза, чтобы подумать. Но все летит к херам – я не могу думать, когда все еще отчетливо вижу в голове ее лицо и эти темные манящие глаза.
Она убила отчима. Кожу покалывает. Ее настоящее вторит моему прошлому, и оно вызывает все эмоции, с которыми я ни черта не хочу иметь дела. Все происходит, словно кто-то поднес зеркало к моему лицу и показал мой беспокойный подростковый взгляд.
И еще…
Она прелестна. Само совершенство.
Но девушка не может быть моей. Она – сирена, е-мае, и предназначена для того, чтобы околдовывать таких дебилов, как я. И это без учета возможности, что кто-то может использовать ее против меня.
Я потираю грудь, где сердце все еще бешено колотится.
Но она может быть твоей. Эта возможность – все для тебя.
Я пытаюсь выкинуть лицо девушки из головы, но оно не исчезает. У нее такие же черные волосы, как и у моей мамы, и тот же измученный взгляд, что был у меня.
Я оглядываюсь через плечо примерно в ту сторону, где оставил ее. Не смотря на то, кто или что она, девушка слишком юна для меня, чтобы ютиться рядом. Я закончу эту сделку, и на этом будет конец – пока что.
Теперь, когда я знаю, где она и где будет ближайшие два года, я буду тайно следить за ней издалека. Когда сирена станет старше, я вновь к ней приду. А пока что буду держать дистанцию.
Пробегаюсь рукой по волосам. Кожа ощущается наэлектризованной, а сердце, надежно устойчивое сердце рвется наружу, будто воспринимает все как в первый раз.
С каждой пройденной секундой я убеждаюсь, что она и вовсе не была ловушкой.
И после всего этого времени я, возможно, наконец-то нашел свою пару.
Глава 14
Строгое наказание
Май, восемь лет назад
Я направляюсь к Джорджу Мэйхью, моему давнему клиенту и одному из лучших здесь некромантов. Чувак зависим от пыльцы пикси, и в мгновение услужит мне за дополнительную дозу. К несчастью для него, к счастью для меня.
Я материализуюсь в его гостиной. Секундой позже появляется обескровленный труп Хью Андерса и падает на кофейный столик, сминая уже почти закончившуюся коробку пиццы и опрокидывая пиво.
– Твою мать! – дергается Джордж на диване, откидывая в сторону игровой котроллер. – Эй, какого черта, мужик? – говорит он, увидев меня.
– Воскреси его, – командую я, кивая на тело.
– Чувак, ты испортил мой ужин.
Будто мне не плевать.
Я оглядываю место. Квартира Джорджа пахнет как питомник из-за грызунов, которых он разводит. Некромантия, по сути, – это магия крови. Она забирает живую кровь, чтобы вернуть то, что умерло, а Джордж, как большинство некромантов, не любит резать себя из-за работы, когда при этом может порезать другое маленькое пушистое существо.
– Ты хочешь еще одну дозу пыльцы? – спрашиваю я. – Воскреси его.
Он упрямо смотрит на меня.
– Я звал тебя неделями, а ты меня игнорил. Почему я должен помогать тебе сейчас?
– Ладно, – говорю я и щелкаю пальцами, поднимая тело в воздух. – Найду другого некроманта.
Джордж быстро приподнимается.
– Стой-стой-стой. – И вытирает жирные руки о футболку.
Шикарный парень.
– Сколько грамм? – спрашивает он с жадным блеском в глазах.
– Достаточно, – отвечаю я.
Джордж проводит языком по нижней губе, притворяясь, что типа обдумывает сделку. Наконец он кивает:
– По рукам.
Я указываю на тело.
– Тогда готовься.
Джордж встает, переключая внимание на труп. Из наркомана он перевоплощается в профессионала. Он кружит вокруг Андерса с наклоненной головой, пока изучает мертвеца.
– Холеный ублюдок, – комментирует Джордж. – Что он сделал, чтобы так уделаться?
Я игнорирую вопрос некроманта.
Когда он понимает, что я не собираюсь отвечать ему, то поднимает ладони.
– Ладненько, мужик, без вопросов. – И возвращается к делу. – Пиво?
Я сердито смотрю на него. Мы оба знаем, что Джордж испытывает мое терпение.
Он трясет головой.
– Просто пытаюсь быть вежливым.
Некромант опускается на колени, хватая руку Андерса.
– Все еще теплый, – говорит парень себе и сгибает конечность мертвеца. – И трупное окоченение не началось – еще свеженький. Упрощает дело.
Он встает, выключая телевизор с игрой, которую я прервал. Затем направляется к установленной системе для развлечений, открывая шкаф рядом с теликом. Оттуда Джордж вытаскивает маленькие мешочки различных трав, несколько свеч и пачку спичек. Располагая свечки на полу вокруг кофейного столика, он зажигает их одну за другой.
После всего некромант выключает остальной свет в комнате и идет в спальню, возвращаясь оттуда с волосатым тарантулом на ладони.
Я складываю руки и опираюсь на стену, лениво наблюдая за некромантом с кипящей в жилах кровью. Это происходило с ней… годами. Моя пара была жертвой, а я даже понятия не имел. Я сжимаю челюсть, делая гнев холодным и твердым.
Все еще держа паука, Джордж начинает рассыпать травы по телу, читая вслух заклинание. Наконец он протягивает тарантула, вынимая из кармана нож, и разрезает его.
Обычно некроманты нуждаются в большей крови, но, так как Хью Андерс умер недавно, требуется только искра волшебства, чтобы вернуть дух в его тело, поэтому в жертву принесен паук.
Моментом позже я чувствую жар магии Джорджа, распространяющийся по комнате, когда он превращает кровь существа в силу. Огонь свечей вокруг Джорджа начинает трепетать. Затем все разом потухают.
Во тьме я слышу вздох, затем звуки тяжелого дыхания.
После в комнате раздается голос Джорджа.
– Согласно уставам Семи Соглашений Некромантии, я обязан сообщить тебе, что…
Я машу рукой, заглушая голос некроманта. Джордж хватается за горло и смотрит на меня.
Я подхожу к Хью, клацая ботинками по полу.
– Ты не знаешь, кто я, – говорю, подходя к мужчине. – Не знаешь, где ты, но точно не в аду. – И медленно наклоняюсь перед ним, но в темноте он не может меня видеть. – К сожалению для тебя, к тому времени, когда я закончу с тобой, ты будешь умолять меня вернуть тебя обратно.
Я поднимаю руку и бью провидца в лицо. Его голова откидывается назад и возвращается обратно с безэмоциональным лицом.
Джордж пятится назад в шоке, издавая хриплый звук, что должен быть криком. Для человека, который убивает насекомых и маленьких грызунов, у него, конечно же, нет аппетита к жестокости.
Я взваливаю уже не мертвый труп на плечо.
– Что ты делаешь? – шепчет мне губами Джордж. Я приносил ему множество тел в прошлом, но почти всегда это были люди, которых меня просили воскресить. Некромант никогда не видел меня, издевающегося над телом.
Я киваю головой, и десять пакетиков с пыльцой пикси появляются в воздухе, падая на кофейный столик.
– Приятно с тобой иметь дело.
Затем мы с Хью уходим.
Май, восемь лет назад
В мире монстров еще есть грань между хорошим и злым. Даже самые испорченные из нас имеют кодекс этики, книгу правил, которая позволяет им выживать. Мужчина в моих руках, возможно, решил сжечь свою книжку.
Правила просты: трахаешься с невинными подростками, попадаешь в черный список.
Мысль о том, что он сделал с моей парой… порождает во мне желание распотрошить его тело и размельчить кости, но я сдерживаюсь.
Потому что приготовил для него кое-что поинтереснее.
Как только Хью просыпается, он начинает мне немного сопротивляться, но это бесполезно. Может, у него и есть дар предвидения, но собственную жизнь такие люди видеть не могут. У него не было никакого чертова представления, что однажды я к нему наведаюсь.
Этот идиот, должно быть, узнал будущее от другого провидца – все такие людишки так делают – но, по моим догадкам, это было давно. Когда кто-то получает предсказание, это дает им шанс на изменение будущего. Хью, возможно, воспользовался им, и это дало свой эффект – решение привело его сюда.
Я роняю Хью, чтобы снова ударить его, а затем кладу обратно на плечо. Направляюсь в Мемнос, через леса к середине острова. Существа визжат и воют от запаха засохшей крови Андерса. Глубоко в Земле Кошмаров находятся Катакомбы Мемноса, а в их сердце – Яма, куда все падает в бездну. Существа, что живут там, даже мою кровь заставляют свертываться.
Когда дохожу до Ямы, кидаю бессознательного ублюдка к краю и жду. Это не занимает слишком долго. Похитители приходят первыми. Эти тошнотворные, гуманоидные существа являются привратниками места.
– Человек, – говорит один из них, закатывая губу. Смертные просто не имеют такой же жизненной силы или магической способности, что и феи – по крайней мере, многие. Из-за этого они быстро с ними наигрываются, что приносит меньше веселья.
Я ничего не могу сделать с его смертностью, но:
– Он провидец, – уточняю я.
Они переоценивают мужчину, наклоняя головы то туда, то сюда. Из гигантской, зияющей пасти Ямы начинают появляться различные монстры, некоторые даже издают громкие вопли, другие – низкие и стонущие. Даже слышны несколько навязчивых хихиканий. Все звуки отдаются эхом от стены Ямы, прежде чем пропасть глубоко в бездне.
– Ох, мы оторвемся на нем.
Этого я и хотел.
Я отхожу, когда существа начинают вылезать из тьмы, приближаясь к Хью Андерсу, который приходит в сознание. Существа уже начинают наступать друг на друга; место становится похожим на безумие.
Провидец моргает и открывает глаза, осматриваясь в смятении.
– Я вернусь через день. За исключением смерти, он ваш.
У мужчины вскоре должен случиться сердечный приступ.
Глаза Хью широко раскрываются и становятся напуганными, когда тот осматривает множество призрачных существа, приближающихся к нему. Ему не нужно видеть будущее, чтобы знать, что ему п*зда.
Я отворачиваюсь от него.
Последнее, что слышу, это крики Андерса, из-за чего улыбка не сходит с моих уст.
Глава 15
Настоящая любовь
Ноябрь, восемь лет назад
– Торговец, я хотела бы…
Мне даже не нужно дослушивать предложение, взывающее ко мне откуда-то издалека, чтобы понять, чье оно.
Сладкий, струнный голос Калли сразу греет мою кровь и возбуждает силу.
Моя пара нуждается во мне.
Я наклоняюсь ближе к последнему клиенту, скользкому офицеру Политии, который все еще пытается вести себя храбро, несмотря на то, что решил проигнорить нашу сделку.
– У тебя два дня, чтобы получить эти файлы на Ллевелин Бейнс, как мы и первоначально договорились, – говорю я ему. – Используй их с умом.
И затем исчезаю.
Моментом позже материализуюсь у Калли в комнате. Я немного ненавижу себя за то, что сердце колотится, как у чертовой маленькой школьницы, когда нахожусь рядом с любимой.
С родственной душой. Это осознание все еще выбивает воздух из легких.
Она калачиком свернулась на кровати, лежа спиной ко мне. Со своего места я вижу, как Калли крутит браслет из бусин на запястье. Вид всех этих услуг, что она мне задолжала, услуги, которые заставляют меня появляться в ее жизни на достаточно долгое время, сеет во мне как вину, так и облегчение. Калли не должна была ими пользоваться, но я все равно наслаждаюсь тем фактом, что она уже связана со мной, хоть и долгами.
Комната немного… дурно пахнет, и из того, что вижу по Калли, она выглядит… слишком красной и вялой.
– Что случилось, ангелочек? – интересуюсь я, делая голос немного грубее, чем хотелось бы. Посмотрите на меня, прыгаю тут, как нянька. Эта девушка сведет меня в могилу.
– Я больна.
Болезнь? Сердце немного набирает темп. Фейри могут страдать от недугов, но они почти все магического происхождения. Хрупкие люди отличаются в этом. Их окружающая среда может причинять им физические страдания… убивать их.
Чем больше смотрю на ее тело, чем больше очевидно, что Калли как раз больна. Тело дрожит под одеялом, а на прикроватной тумбочке стоит крошечная бутылочка ибупрофена с пустым стаканом. И кажется, это лишь частично помогает ей.
На улице дождь бьет по окнам, затуманивая дворы кампуса Академии Пил.
Я подхожу к кровати и, наклоняясь вниз, прижимаю тыльной стороной ладони к ее потному лбу. Калли до ужаса горячая.
Это нормально для людей, – говорю я себе. Но не смотря на это, в голове всплывают другие зимы, которые видел на Земле, когда люди подцепляли лихорадки.
Калли посмотрела вверх на меня, выглядя ужасно утомленной.
– Рада, что ты пришел, – выдыхает она.
Будто я бы не пришел. Даже свора адовых псов не помешает мне. Но ей необязательно это знать.
Калли облизывает засохшие губы. Ей нужна вода. Я заполняю стакан секундой позже.
– Спасибо, – говорит она слабо. Затем усаживается, что по всем движениям видно, как ей хреново.
Вода, кажется, также бесполезна, как и ибупрофен.
Я могу дать ей лиловое вино. Всего-то нужно притвориться, что это магическое снадобье. Она выпьет его, и фактически ей станет лучше. На этом наша связь полностью восстановится.
Я не знал, что, когда впервые встретил ее, наша конфликтующая магия не давала мне почувствовать ее, как родственную душу. Наша связь не полноценна, пока несовместимы наши силы. Один глоток лилового вина позаботился бы об этом; все встало бы на свои круги.
Ты – эгоистичный ублюдок, потому что так можешь украсть у нее шанс на нормальную жизнь.
Меня пронзает ужасное чувство разочарования. Мне приходится просто наблюдать за происходящим.
Калли делает глоток воды.
Я хмурю брови.
– Выпей еще.
Калли сердито смотрит на меня.
– Тебе не нужно быть начальником, меня будет достаточно.
Ах, опять за свое. Я мог бы прожить на этом. Ее настроение обуздывает мои худшие беспокойства и поддерживает неуверенное сердце.
– Ты ела? – спрашиваю я, оглядывая ее.
Она качает головой.
– Столовая слишком далеко. – Калли слишком больна, чтобы идти куда-то, да еще и в дождь.
Я снова хмурюсь. Никто не подумал, чтобы принести ей еды или воды? Вспышка гнева и чувство защиты разбухают во мне.
Охраняй свою пару.
К черту все, сегодня я буду этой нянькой-наседкой.
– Что бы ты хотела? – спрашиваю ее, также ожидая ответа, что у нее нет аппетита.
– Суп, – говорит Калли.
Сердце немного разрывается от ее ответа. Значит, она была голодна, но слишком больна, чтобы добыть себе что-нибудь поесть.
Это очень серьезно.
Другими словами можно сказать, что я, возможно, самая дерьмовая пара в мире. Даже не могу позаботиться о сирене, пока та не позовет меня.
Борясь с чувствами, я убираю волосы Калли с лица.
– Скоро буду.
И исчезаю из ее комнаты, направляясь в лапшичную лавку в другом конце мира. Там делаю более-менее хорошие супы… если вы любите заливать всякое дерьмо водой.
Видимо, это любят больные девушки.
Калли съедает рамен за пять минут.
– Спасибо, Дес, – благодарит она, как заканчивает, ставя пустую тарелку на вынос на прикроватную тумбочку и ложась обратно. – За суп и за то, что остался со мной.
Я киваю, пытаюсь не показывать, что эта ситуация как-то волнует меня.
– Мне придется скоро уйти.
Ложь.
– Можешь остаться со мной? – спрашивает Калли.
Она имеет в виду оставшийся вечер. Это ее желание – чтобы я сидел рядом с ней все это время.
Что-то новое. Я привык к предложениям фейри навеселе, а не больных девушек-подростков, которые даже глаза не могут держать открытыми.
И боги, как хочется сказать «да». Хочется откинуть этот фарс и быть честным с ней, но факт остается фактом – она подросток, а я нет.
Я качаю головой.
– Прошу.
Перестань просить у меня сделки, хочется сказать мне ей. Я не могу противиться им. Не буду. Потому что жажду ее слишком сильно.
Калли протягивает руку и переплетает пальцы с моими.
Я хмурюсь, глядя на наши руки.
Я даже не могу едва поцеловать ее костяшки, не открыв ящик Пандоры, с которым я пока не хочу иметь дела. Так что неохотно я убираю руку Калли обратно.
– Нет, ангелочек.
После чего в ее глазах иссыхает и умирает надежда.
Ублюдок, у твоей пары больше никого нет.
Почему все, что я делаю для этой девушки, делает меня чертовски противоречивым? Для нас не существует золотой середины, либо все, либо ничего, и, чем больше я приближаюсь к линии, что разделяет нас, тем хуже для нас обоих.
Калли поудобнее устраивается на кровати, отчего чувствую, что она практически отталкивается от меня. Я чуть ли не воплю на себя в отчаянии.
Использую магию, чтобы нагреть комнату для ее удобства; это лучшее, что я могу сделать. Минутой позже она перестает дрожать, и еще чуть позже ее дыхание выравнивается.
Больная девушка крепко спит – это означает, что мне нужно идти.
Но вместо этого я сажусь на пол рядом с кроватью, опираясь спиной о край матраца.
Что бы я не отдал, чтобы лечь рядом с ней! Даже сейчас представляю, как скольжу к ней под одеяло и укрываю ее своим телом. Правда, это стоило бы мне теплового удара из-за температуры ее тела.
Да к черту приличия и того, кто их придумал. Думаю, что сейчас нам обоим до лампочки.
Используя магию, я зову к себе разноцветные карандаши Калли и лист бумаги, и затем начинаю рисовать, изливая свое отчаяние в рисунок. Картинка обретает черты здоровой Калли – так, как я хочу, чтобы она выглядела.
Я уйду, как только закончу, – обещаю я себе.
Не по чистой случайности портрет занимает у меня больше нужного. Дорисовав его, я по воздуху несу портрет на компьютерный стол.
Осторожно я ползу ближе к Калли, кладя руку ей на лоб во второй раз за вечер. У нее все еще жар.
Не могу уйти сейчас. До тех пор, пока не убежусь, что ей становится лучше, а не хуже.
Поэтому, используя немного магии, я делаюсь невидимым. Если она проснется, то увидит пустую комнату. Но я все еще буду тут.
Каждый раз, кода вода в стакане заканчивается, я заполняю его снова. Каждый раз, когда Калли спихивает одеяло, я понижаю температуру в комнате, и, когда она начинает дрожать, нагреваю вновь. И постоянно слежу, чтобы рядом с ней стояла тарелка горячего бульона.
Где-то посреди глубокой ночи, когда мне стоило бы уйти, меня впервые ударило в голову…
Я люблю ее. Эти слова просто возникают у меня в голове.
Я люблю ее.
Это не какое-то порождение нашей связующей магии, запиханное мне в горло. Это даже не роман. Это любовь до тех пор, пока кожа не иссохнет на костях. Любовь до и после этого. Она не похотлива, эгоистична или мила. Это то, что задерживает меня быть с Калли, когда должен вместо этого собирать долги или править королевством, потому что не могу вынести мысли, что она больна и одна. Любовь заставляла меня избегать ее комнаты каждый раз, когда Калли подходит ко мне слишком близко, потому что эмоции сильнее меня – сильнее самой ночи – и я хочу для нее того, что мое существо не может дать, например шанса быть нормальным подростком.
Это любовь ее сердца и разума поверх внешности.
Я уже давно знаю, что влюблен в нее, но никогда не признавал этого до настоящего момента. Даже не осознавал, что эти три слова, которыми бросаются люди, созданы, чтобы объяснить эту глубокую и бесконечную эмоцию.
Милостивые боги, я люблю ее.
