Текст книги "Император Вечерних Звезд (ЛП)"

Автор книги: Лаура Таласса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Лениво мужчина переводит взгляд с женщин на нас.

– Что это еще? – спрашивает он, изучая меня.

– Гермио, – говорит Вейл, опустив голову, – я нашел тебе нового рекрута.

Я раздраженно сужаю взгляд на Вейла.

– Я еще ни на что не соглашался, – говорю, переводя взгляд с него на Гермио.

Мужчина в бассейне приподнимает бровь.

– Где ты его откопал? – спрашивает он Вейла.

– В таверне «Мертвый Дракон». Тратил свои последние медаки.

Теперь взгляд падает на Вейла. Как долго он наблюдал за мной там?

– М-м-м…, – Гермио сжимает губы, осматривая меня, – я «за». Дай ему форму и как следуй-ка поработай над ним. Хочу его взять уже на следующее дело.

Как следуй-ка поработай? Они говорят так, будто меня здесь вообще нет.

…Здесь происходит очень много плохих вещей…

Рука Вейла обхватывает мою выше локтя, чтобы оттащить в сторону. Его касание собственническое, словно я уже нахожусь у них в подчинении.

Я не буду чьими-то планами, и, тем более, не в их гребаном строю.

Я отмахиваюсь от руки фейри.

– Не заинтересован, – произношу я.

Человеческие женщины трутся вокруг Гермио и начинают гладить его волосы. Он наклоняет голову назад и закрывает глаза.

– Вейл не объяснил тебе условия пребывания здесь?

Я смотрю на ничего не выражающее лицо Вейла, но ничего не говорю.

Смертная дева смотрят на меня из светящейся воды с пустым взглядом, за которым ничего нет – ни страха, ни любви, ни ненависти. Она – пустой сосуд, лишенный желаний и мечтаний.

Такой беспокоящий меня вид, что я вытягиваю из себя немного магии и кормлю ею тьму, платя за вопросы теням.

…украдена с Земли…

…продана как рабыня…

…его счастье было построено на жизнях подменышей…

От их ответов мне становится плохо.

Конечно же, я знал, что смертные переправлялись сюда, но о том, как это происходит, даже подумать не мог. Теперь, после скорой гибели мамы, вид этих порабощенных, не обладающих магией женщин напоминает мне о детстве, которое я терпел.

Магия сочится сквозь меня, призывая потерять контроль. Моя жизнь до сегодняшнего момента была разрушена таким же мужчиной, как Гермио, который использует силу, чтобы раздавить всех, кто находится под ним.

Почему сильные всегда причиняют боль слабым?

Взгляд Вейла прикован ко мне, поглощая мою реакцию. Я должен отключить эмоции.

– Тот, кого сюда пригласили, – говорит Гермио, – либо уходит отсюда как брат, либо вообще не уходит.

Магия в комнате возрастает, и внезапно я чувствую на себе множество глаз фей по всей комнате и касание враждебной магии на спине. Мне угрожают в помещении, полном беззаконных фейри.

Злость и боль соприкасаются между собой внутри меня.

Никогда больше не буду слабым.

Одаривая Гермио и женщин последним беглым взглядом, я поворачиваюсь и направляюсь обратно к проходу, ведущему к выходу. По обе стороны от меня бездейственно наблюдают фейри.

Двери впереди меня с грохотом закрываются, тяжелые деревянные балки опускаются и блокируют их. Я останавливаюсь и смотрю через плечо на Гермио.

– Разблокируй двери.

Уголок его рта приподнимается.

– Мальчик без гроша из… дай угадаю, – его глаза еще раз пробегаются по мне, – Арестиса – судя по твоему ужасному виду – думает, что может противостоять мне?

Многие фейри в комнате выходят из бассейна, взволнованно дергая крыльями. Злость и тревога пробуждаются под кожей. Сила начинает течь из меня, и тусклая комната сразу же погружается во мрак.

…Да-а-а-а…

Гермио наклоняет голову.

– А это еще что? Нищий бедняга принес с собой немного магии. – И затем цокает языком. – Твое убийство будет весьма напрасным.

Магия доходит до одного из мерцающих огоньков над нами. Пульсирующий светом, он тут же затухает под тьмой, когда его проглатывают тени.

…Больше…

Еще один горячий подсвечник потухает.

Гермио машет рукой, и его люди воспринимают это за сигнал. Они направляются ко мне с магией, играющей на их коже.

– Не убивайте его сразу, – говорит Гермио, приподнимая уголок рта вверх, когда еще раз осматривает меня. – Так как он глуп и юн, я позволю ему пересмотреть свое предложение – после того, как он усвоит урок, конечно же.

Руки начинают дрожать, когда фейри ближе подступают ко мне. Некоторые из них это замечают и одаривают меня зловещей ухмылкой.

Они думают, что я их боюсь. Глупцы. Я боюсь своих собственных возможностей. Мама учила меня контролировать магию, а не владеть ею. Все, что я знаю, она либо подведет меня, либо снесет приличную часть Барбоса. Это как подбрасывание монеты.

Один из фейри Гермио хватает меня за руку.

Слишком поздно беспокоиться. Я закрываю глаза, наклоняя голову назад, и высвобождаю магию.

Это самая простая вещь в мире. Нет, это мягко сказано. Она расслабляет после того, как ты так долго держишься. Я почти вздыхаю, когда моя магия отпускает меня.

Сладкое облегчение.

Фейри, что держит меня за руку, становится первым, кого ударяет сила. У него не хватает времени закричать, когда тени обрушиваются на него. Они утаскивают его от меня и пригвождают к полу, прежде чем поглотить. Моя магия не останавливается, двигаясь волной на оставшихся фейри, стоящих вокруг меня. У нескольких хватает времени вскрикнуть, прежде чем тени поглощают и их. Какая-то отдаленная часть меня чувствует, как ломаются их кости, как распадаются их тела, как их магия разливается во тьму.

Несколько фейри достаточно храбры, чтобы ринуться на меня своей магией, и по ее мощи могу сказать, что они запускают в меня все, что имеют. Но она тщетно растворяется напротив стены моей собственной.

Мужчины и женщины, которые до сих пор находились в воде, – по-видимому те, кто был здесь в виде развлечений, а не мышц – теперь вылетают из воды, направляясь в конец комнаты к Гермио с голыми, мерцающими от воды телами.

Не рабов, – взмаливаюсь я к своей магии.

К моему удивлению, она делает то, что прошу, расходясь между смертными, в то время как поглощает все остальное.

Тьма тушит все волшебные огни и поглощает свечение, исходящее из бассейнов. В одно мгновение Вейл с ужасом наблюдает за всем, а затем нет больше Вейла – только волшебная пыль и магический след.

Тени, наконец, доходят до Гермио. Лидер Братства не выглядит уже таким царственным, когда карабкается из бассейна, поворачиваясь тогда, когда моя магия врезается в его.

На самом деле, я впечатлен, когда его силы останавливают тени на секунду. Ее не достаточно, чтобы превзойти мои, но достаточно, чтобы впечатлить какую-нибудь важную фигуру. Гермио кидает в меня волну за волной магии, которая становится все слабее с последующим броском.

Я направляюсь к нему, облаченный в свои же тени. Он припадает к земле, одетый, в чем мать родила.

– Прошу, нет, – умоляет Гермио.

Тьма желает его; она практически пускает слюни от такой сильной плоти. Под его кожей есть магия, которую моя так и жаждет коснуться, попробовать, поглотить.

Тени сходятся над Гермио со всех сторон, поглощая его. Он начинает кричать – высоким, почти женским визгом, – и затем он преждевременно обрывается.

Тьма жадна, разрывая фейри в считанные секунды. Ей недостаточно, даже близко недостаточно, чтобы насытить аппетит.

Тени зондируют выходы и не готовы остановиться. Они просачиваются в каждую трещину и щель, которую только могут найти.

Это уже слишком, сила потоками льется из меня. Моя сдержанность нахлестывает на мою собственную темную магию, и я не могу ее высвободить так, как тогда в Арестисе; она не позволяет мне.

…Больше, больше, больше…

…Позволь нам жить…

– Нет, – шепчу я, начиная потеть, пока борюсь с тем, чтобы вернуть магию обратно. Тьма сносит закрытые двери с петель. Где-то недалеко я слышу шокированные крики.

– Нет, – говорю я снова с дрожащим телом от напряжения. – Остановись.

Тени сносят другую скрытую дверь в комнате.

По щеке стекает струйка пота.

– Остановись.

Тьма проскальзывает в ближайшие комнаты, и крики начинают нарастать. Если я не остановлю все сейчас, то не буду фейри, что управляет магией – я буду магией, что владеет фейри.

Контролируй себя, Десмонд!

– Остановись! – воплю я.

Вздымающаяся волнами тьма застывает. Затем разом стремится в мое тело, врезаясь в меня, словно зверь.

Я падаю на колени, задыхаясь от магии.

К тому времени, когда восстанавливаю дыхание, тьма исчезает. Все, что осталось от тех, кто был в купальне, это сверкающие кучки пыли, где фейри ранее стояли, и нетронутые смертные. Рабы медленно поднимают головы, рассматривая меня и дрожа телом.

Несколько фей выбегают из ближайших комнат. Когда они видят меня, сразу останавливаются, пожирая меня глазами. Если они хотят убить меня, то не уверен, что тогда бы смог остановить их. Но они не пытаются. Вместо этого один за другим сгибают колени и склоняют головы.

Я смотрю на них немного с удивлением и страхом.

…Они уважают власть…

И внезапно бессильный мальчик Арестиса больше не бессилен.

Глава 4
Смертная пара

252 года назад

Я пристально разглядываю свою первую татуировку под яркими, красочными огнями барбоского паба. Взор ангела опускается по моей руке, на ее лице застыло нечто среднее между печалью и безмятежностью.

В этот момент мое настроение вторит ее. Я потираю глаза.

– Так ты теперь официально стал братом? – Глэдия, барменша, что работает здесь, подает мне пиво, оглядывая чернильный рисунок.

Я уже официально являюсь им как два года, но набивание тату сродни женитьбы на организации. Эта помеченная кожа теперь является свидетельством моей привязанности, что бы ни случилось.

И я сам не уверен, что чувствую насчет этого.

Все дальше, чем когда-либо от своей мести…

– Где твои братья? – спрашивает девушка за стойкой.

Встряхивают одного из должностных лиц короля.

Я подаюсь вперед.

– Я могу рассказать тебе, – мои глаза падают на губы Глэдии, – но это будет стоить тебе.

Ее взгляд загорается.

– С радостью заплачу…

Час спустя я натягиваю штаны обратно. Под нами слышны приглушенные звуки в баре.

Глэдия укладывает голову на подушку.

– Так скоро уходишь, Юриен?

Прошло уже два года с тех пор, когда я взял себе вымышленное имя – один из лучших способов избежать отца, – но иногда я забываю, что являюсь Юриеном Нова, а не Десмондом Флинном.

Глэдия тянется ко мне, но я лишь отталкиваю ее прикосновения.

– Мне нужно идти.

«Нужно» может быть и не тем правильным словом, но женщины, с которыми сплю, не любят правду. К примеру, что Глэдия – не больше чем теплое тело. Или то, что я не буду думать о ней вновь, пока не увижу в следующий раз.

Я уже не являюсь ублюдком по рождению, а, скорее, ублюдком на деле.

– Ты пахнешь элем и сексом, – говорит Малаки, когда я вхожу в наш штаб этим же вечером. А затем смотрит на рукава и присвистывает. – Ты сделал тату. – Это не совсем звучит, как обвинение, но таковым быть может – просто мы планировали набить ее вместе.

В конечном счете, как и во всем остальном в своей жизни, мне пришлось действовать одному.

Федрон врывается в комнату, заостряя на меня взгляд.

– Во имя всех королевств, где тебя носило? – говорит он. – Ты нужен был мне час назад. – Его нос морщится. – Ты пахнешь женщиной, – вопит Федрон. – Вот чем ты занимался, пока тебя ждали твои братья? Смачивал член?

– Мне нужно было время на раздумья.

– Глубоко впихивая яйца в девку? – возмущается Федрон. – Если ты опять трахнешь жену какого-нибудь господина, клянусь богам, я не буду вытаскивать твою задницу и позволю им отрубить тебе голову.

Я не совсем уверен, что буду против.

Когда его слова не вызывают у меня никакой реакции, фейри вздыхает.

– Тащите задницы в Мемнос. Нам нужно переправить груз с проклятой водой в ближайшие десять часов, чтобы закрыть сделку.

Пятнадцать минут спустя, после того, как я ополоснулся, мы с Малаки вышли на улицу.

– Тебе не нужно было ждать меня, – говорю я ему с хрипотцой.

– Мне нужно было позволить тебе ввязаться в еще одну передрягу?

Я ухмыляюсь.

Мы оба молчим целую минуту. Затем…

– Почему ты миришься с дерьмом Федрона? – спрашивает Малаки.

– Он же босс, – отвечаю я беззаботно.

– Только потому, что ты не занял место Гермио той ночью? – осторожно интересуется Малаки.

Той ночью.

Тени, крики, пыль от фейри – все, что от них осталось.

Я убираю воспоминания в сторону и смотрю на друга, смотрю ему в глаза. Малаки потребовалось два года, чтобы, наконец, поднять эту тему.

– Ты думаешь, что стоило мне, – утверждаю я.

Друг скептически смотрит на меня.

– Конечно, я так думаю. Без обид, Юриен, но зачем тогда ты здесь? Ты убил предыдущего лидера Братства. Фейри делают так, только чтобы утвердить себя… или закончить все. Но ты не желаешь ни того, ни другого. Вместо этого ты просто отдал должность Федрону и стал еще одним мальчиком на побегушках. Зачем?

Потому что не желал сразу становиться выше всех, когда был на самом дне – мне просто хотелось быть одним из них.

– А почему нет? – отвечаю я вопросом.

Малаки качает головой.

– Если бы у меня был шанс стать лидером, то я бы взялся за него.

– Я получил то, что хотел.

– Прекратив торговлю рабами на Барбосе? Ты мог это сделать, будучи лидером – и ты понимаешь, что все, сделанное тобой, дает фору нашим соперникам, – возмущается друг. – Помни, что я могу залезть им в головы, когда те спят.

Я угрюмо посмотрел вперед нас.

– Залезал ли ты в мою?

Если да, то тогда Малаки узнал каждый мой чертов секрет. Сны порой любят затрагивать мои секреты.

Он отшатывается назад.

– Ты знаешь, что нет. – Малаки будто ранен моим вопросом.

Я трясу головой.

– Если бы ты заглянул, то понял бы. – Если мне приходилось выживать в королевстве отца, то нужна была анонимность. Это значит никаких лидерских должностей, великодушных поступков. Все, что было необходимо, это оставаться в тенях и планировать месть.

– Что с тобой сегодня стряслось? – спрашивает Малаки, изучая мое лицо.

Я смотрю на него. Каждый, кто знает меня, понимает, что не люблю делиться о себе.

Я увожу взгляд в сторону.

– Сегодня годовщина смерти моей матери.

Неловкая тишина, а затем Малаки выдает:

– Черт. Соболезную. Я не знал.

Я все еще не поворачиваюсь к нему.

– Извинения ни к чему.

И на этом я вздымаю в небо с зачарованными крыльями, которые выглядят желтовато-серыми, как у моли.

Некоторое время спустя, после того, как мы переправили несколько ящиков с проклятыми водами Мемноса на Землю и вернулись обратно, у нас с Малаки выдается шанс на еще один разговор.

Мы петляем по улицам Мемноса, дебри которого давят на нас со всех сторон. Темная жидкость скользит по дороге, сделанной из булыжника. Я чувствую на себе взгляды множества созданий, которые прячутся за тьмой.

– Не хочешь остаться на немного? – говорит Малаки. Это его старые излюбленные места. Он жил на Филлии, сестре-острове Мемноса, но из того, что он рассказывал мне, Малаки провел здесь большую часть времени, резвясь с монстрами. Мы можем направиться к Филлии, – продолжает он, – где женщины меняют лица, а рекам из эля нет конца.

Я не прям в настроении, чтобы задерживаться, и не тот, кто заинтересован в эле и женщинах – несмотря на предыдущий распорядок дня.

Малаки толкает меня локтем.

– Ну же, Юриен. Ты не в том состоянии, чтобы быть одному.

Он прав. Была б моя воля, я бы только и сидел в темноте, размышляя над тем, какими способами убить отца.

Низкий смешок исходит из густой листвы слева от меня.

– Малаки Фантазия. – Создание выходит из темноты, – сколько лет, сколько зим.

Я смотрю на какого-то чертенка с заостренным носом, подбородком и с несколькими рядами острых зубов, что заполняют его рот.

– Приятель, – здоровается Малаки, подходя к созданию с улыбкой на лице, и оба пожимают друг другу руки. – Я думал, ты переехал на Землю.

– Так и есть. – Черт, или кем бы он ни был, смотрит на меня. – Ведьма изгнала меня обратно, когда я сожрал ее знакомого. – После сказанного он ковыряется в зубах.

Малаки качает головой.

– Как повезло… – Пока они разговаривают, я блуждаю по дороге, входя в густую поросль, которая прилегает к тропе. Здесь, в дикой местности, скрыто то, что пугает даже фейри.

Но мне глубоко наплевать.

Я двигаюсь все дальше вглубь леса. Темные пикси светятся темно-малиновыми и фиолетовыми цветами; они сидят на ветвях, наблюдая за мной. Я слышу, как скользит чешуя по мертвым листьям и вой зверей, которых лучше не трогать.

Я слышал столько предостерегающих сказок о том, чтобы держаться от лесов Мемноса подальше, но прямо сейчас они не пугают меня.

Оттуда, где я стою, звезды, скрытые плотной листвой, которая жадно питается тьмой, почти невидимы. Я могу почти притвориться, что навес надо мной – это сводчатый потолок моего пещерного дома. А призрачные крики банши и призраков, которые могу себе представить, – усталые вздохи моей матери.

– Она была очень храброй, пряча тебя таким образом.

Я резко оборачиваюсь.

Среди скрученных деревьев стоит красивая женщина, ее серебряные волосы спиралью ниспадают к талии.

– Твоя мама, – добавляет она.

Я хмурю брови, немного откланиваясь назад. Не по-умному доверять тому, что обитает в лесах Мемноса. Особенно тем, кто ужасно красив.

Она ухмыляется и направляется ко мне сквозь заросли.

– Кто ты? – интересуюсь я, рассматривая ее.

Она цокает языком.

– Десмонд Флинн, ты же знаешь лучше всех, что если хочешь ответы, то нужно сперва заплатить.

Откуда она знает мое настоящее имя?

…Женщина знает многое…

Она протягивает руки, чтобы обхватить мои щеки. Я смотрю на нее не уверенный, должен ли повернуться и уйти или же задержаться и услышать то, что она должна сказать.

Но женщина не дает мне выбора.

Я чувствую крошечный укол боли, когда один из ее острых ногтей режет кожу на скуле. Я отталкиваю ее руку, когда она прижимает большой палец к порезу.

И затем смеется; смех звучит словно колокольчики, когда отстраняется от меня. Она растирает ее пальцами и после пробует на язык.

– М-м-м, – мычит женщина, резко закрыв глаза. – Как необычно.

Я вдыхаю ее магию.

Она – какая-то прорицательница.

Женщина открывает глаза.

– Вероятно, я должна звать тебя Десмондом Никсом, наследником трона Царства Ночи, сыном, который должен был умереть.

Инстинктивно рука тянется к кинжалу у моей талии.

Ее губы изгибаются.

– Мне не стоило этого знать? – Она подносит палец к устам, стуча по ним дважды. – Ладно, Юриен Нова, бастард шлюхи, ты никто из ниоткуда, который ничего не делает со своей жизнью и которому предначертана рабыня. Это то, что ты хотел услышать?

Предначертана… рабыня?

Нет. Во имя богов, нет.

– Ты лжешь, – произношу я.

Женщина-фея вздергивает головой.

– Насчет чего? Что твоя мать была шлюхой? Или того, что ты – бастард?

– У меня нет пары. – Фея она или кто-либо еще.

– А, это. – Ее взгляд пробегается по мне, после чего она улыбается. – Я думала, ты обрадуешься услышать, что у тебя есть пара. Знаешь ли, не всем фейри предоставляется такая возможность.

Желудок опускается от данной возможности. Могут ли люди быть предначертаны фейри?

Она наверняка врет.

Женщина изучает меня, и на ее лице довольство лишь растет.

– Значит, могучему Десмонду Флинну нормально, что он освобождает рабов, но не женится на одной из них? – Она опять цокает. – Ужасно лицемерно для мужчины, которого растили бессильным и без гроша в кармане.

На задней стенке горла чувствуется желчь.

– Врешь, – повторяюсь я хриплым голосом.

Женщина одаривает меня жалостливым взглядом.

– Ох, мой повелитель, с чего бы мне?

То, что говорит эта женщина, безумие.

– Я – не повелитель, – отвечаю, сглатывая.

Я даже никогда не спал с рабыней. А взять ее, как свою жену, как родственную душу…

– Точно, – дерзко произносит она, – ты же бастард. Я забываю, что мы все еще притворяемся.

Я наблюдаю за тем, как женщина начинает кружить возле меня. Черт, возможно, что она говорит правду? Она знала обо мне и другие вещи.

Если ее слова правдивы, мне предназначена душевная боль. Даже если не вспоминать слухи о том, какими люди могут быть грубыми и ничтожными, мне придется столкнуться с маленькой продолжительностью их жизней, ведь у них она может начаться и закончиться всего по щелчку пальцев.

– Юриен? – голос Малаки раздается в ночном воздухе.

Я закрываю глаза. Момент, который, как предполагал, не мог стать хуже, все-таки стал.

Я оглядываюсь через плечо. Малаки стоит в нескольких шагах от меня, бросая взгляд на меня и на фею-женщину.

Женщина приподнимает брови.

– У моего повелителя есть друзья? Боже, ты прошел огромный путь от своих скромных начал. Жаль, что он не знает твоего настоящего имени. Трудно сохранять дружбу, когда она построена на лжи.

Малаки ступает вперед.

– Оставь нас, девка.

Но она даже не сдвигается с места, ее веки трепещут.

– Ох, какое будущее тебя ожидает! – восклицает женщина, ее глаза двигаются туда-сюда под веками. И потом они разом открываются. – Я бы рассказала тебе остальную часть, но будет ли вдоволь жить, если уже знаешь, что тебя ожидает в конце?

Она начинает отходить обратно в листву.

– Сын Галлегара Никса, тебе нужно будет больше, чем абсолютная ярость, чтобы убить отца. Присоединяйся к королевской гвардии. Найди в себе мужество. То, что ты ищешь, лежит по другую сторону. Возможно, тогда другой король будет править Царством Ночи.

– Ох, и будь добр к своей паре. Ты и впрямь не заслуживаешь ее.

Прорицательница исчезает за деревьями, и теперь я остался наедине с другом со всем этим беспорядком.

Несколько секунд проходят в тишине.

– Галлегар Никс… твой отец? – наконец говорит Малаки.

Должен ли я бежать? Убить близкого друга… своего брата? Как только мысль проносится в голове, я чувствую, как меня омывает стыд. Я – не мой отец, который убивает врагов тот момент, когда чувствует угрозу.

Ложь всегда срабатывает. Я собираю по кусочкам оправдание. Ложь уже горечью ощущается во рту, хотя я даже ничего не произнес.

Я встречаюсь с Малаки взглядом, и просто… не могу. Не сегодня, в годовщину смерти матери. Во мне не осталось желания бороться с этим. Мне даже еще не два десятилетия, а я уже чувствую себя уставшим, как древние.

Вместо того, чтобы ответить ему, я раскрываю свои крылья, рассеивая чары, что раньше окутывали их, и расправляю когтистые наконечники так далеко, насколько могу, отчего жилистая плоть задевает ближайшие деревья.

Малаки отшатывается назад, взгляд не сходит с моих крыльев, которые наследуются лишь по королевской родословной.

– Ты избежал Очищения? – спрашивает он, когда смотрит мне в глаза.

Пока что.

– Мы с мамой жили, скрываясь, – поясняю я. – Отец не знал о моем существовании, пока два года назад не нашел нас, перед тем как я вступил в Братство.

Глаза Малаки горят пониманием. Галлегар приходит, мать умирает, сын бежит. Довольно легко собрать все воедино.

– Ты выжил в схватке с Королем Теней? – спрашивает он изумленно.

Я увлажняю сухие губы и киваю.

Малаки ругается:

– Эта информация может убить тебя… и даже меня.

Или же она может сделать его богатым… очень, очень богатым. И моих братьев… единственная вещь, которую они любят больше своих товарищей – это деньги.

Малаки потирает лицо загорелой рукой.

– Боги. – Он тянется назад за своим кинжалом.

Моя сила пробуждается, когда я смотрю на лезвие друга. Вот почему мама учила меня держать секреты за зубами.

Но, вместо того, чтобы атаковать меня, Малаки прижимает другу руку к кинжалу и разрезает ладонь. Запах крови тут же заполняет воздух. Дикие земли Мемноса, кажется, затихают.

Сжимая окровавленную руку, Малаки позволяет жидкости капнуть на землю, а затем напряженно смотрит на меня.

– Клянусь Бессмертными Богами, что твой секрет не покинет моих уст до тех пор, пока не попросишь.

Воздух мерцает от магии, и затем взрывается, всасываясь в рану Малаки и связывая его клятвой.

Мне нужно несколько секунд, чтобы обрести голос.

– Зачем ты сделал это? – наконец спрашиваю я шокировано.

Он вытаскивает платок из кармана и прижимает к ране.

– Кроме того, что ты – мой друг? – переспрашивает он, как будто этого должно быть достаточно. Затем Малаки смотрит мне в глаза. – Ты когда-нибудь думал, что являешься не единственным, кто хочет смерти Короля Ночи? – Он запихивает платок в карман брюк. – Король-тиран не только тебе портит жизнь.

Я смотрю на Малаки в ответ, недоумевая, что сделал отец, чтобы насолить моему другу.

– Юриен – какое бы ни было твое имя – я не собираюсь сдавать тебя королю, – уточняет он. – Я хочу, чтобы ты воплотил слова этой женщины в реальность и убил Короля Ночи… и желаю в этом помочь.