Текст книги "Император Вечерних Звезд (ЛП)"

Автор книги: Лаура Таласса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 20
Начало выплаты

Май, семь лет назад

Сердце неустанно колотится о грудную клетку с той самой ночи.

В тысячный раз я пытаюсь материализоваться в комнате Калли. И в тысячный раз ударяюсь о магическую стену, которая отфутболивает меня обратно в квартиру в Дублине, которую ныне снимаю.

Боги, что натворила моя магия?

Пробую иной подход, появляясь на окраинах городка Пил. Я двигаюсь, словно тень посреди города, приближаясь к школе-пансиону, где живет моя пара.

Академия Пил, школа Калли, находится на самом краю городка, окруженная с трех сторон прибрежными обрывистыми скалами и буйными водами. Она связана с остальным Пилом только единственной извилистой дорожкой.

Я улавливаю ее издалека, где прибрежный туман собирается между зданиями. Чем ближе я подхожу, тем больше за какие-то скудные секунды растет моя надежда.

Что бы ни забрала магия, вероятно, я смогу перехитрить ее.

Я ступаю на эту узкую, витую дорожку и направляюсь к территории кампуса. Я делаю где-то пятьсот шагов до Академии Пил, когда предательская магия останавливает меня. Мои ступни не могут двинуться вперед. Когда пытаюсь взлететь, то магия сгущает плотность воздуха вокруг кампуса. Когда растворяюсь в ночи, становясь с ней единым целым, тьма также не позволяет мне подойти ближе.

Я появляюсь обратно на земле и яростно замахиваюсь кулаками на невидимый барьер, снова и снова, пока не появляется ощущение, что кожа будто стерлась напрочь, оголив кости. Возможно, я сам себя калечу – ведь борюсь с собственной магией.

Злой и пораженный, я неохотно возвращаюсь в квартиру и провожу руками по волосам.

Черт, черт, черт.

Я только сейчас по-настоящему начинаю понимать, когда в тот момент сила возросла, чтобы принять последние слова Калли: магия заключила сделку с сиреной при условии, что мы оба выплатим свою долю как часть долга.

Я закрываю глаза и снова слышу эти последние слова.

От пламени к пеплу, от восхода до заката, до конца дней наших жизней, будь всегда моим, Десмонд Флинн. Ее голос похож на призрака в комнате.

Я стараюсь как-то закрепить ее слова. Они – единственное, что у меня осталось от нее.

Я тяжело втягиваю воздух. Они – все, что у меня осталось.

Внезапно я отчаянно хочу прикоснуться к каждому смешному сувениру, который Калли упрашивала купить для меня. Отчаянно желаю увидеть ее лицо на каждых своих рисунках. Я начинаю ходить по квартире, собирая предметы, полученные от нее. Рюмка из Вегаса, шелк Бейрута, кивающий кот из Тасиро, лампа из Марракеша, берет из Парижа – список все продолжается и продолжается.

Я раскладываю их вокруг себя; каждый является талисманом, который как-то может защитить меня от ужасной правды: магия отымела нас обоих.

Будет ли Калли любить меня, когда ее магическая доля будет выплачена? Сможет ли в конечном итоге понять, что тогда произошло?

Мне нужно, чтобы она поняла. В противном случае…

Вырисовывается неопределенное будущее.

Ты – идиот, Десмонд. Если бы ты был чем-то большим, чем куском дерьма, если бы рассказал ей раньше о своих чувствах, то ничего бы не произошло.

А что бы я ей сказал? Что она начертана мне судьбой? Что у Калли действительно не было выбора в данной ситуации, потому что она – моя?

Я не собирался взваливать груз и объяснения такого рода на девочку-подростка. Особенно на ту, которая только-только избежала плохого оскорбления отчима.

Я тяжко усаживаюсь на кровать.

О чем магия думала? Я дал Калли эти бусины, чтобы только быть ближе к ней на какие-то годы, а не для того, чтобы держать дистанцию.

Если бы я только понимал условия выплаты. Но так же, как и легкие могут дышать, а сердце биться, когда вы о них и не вспоминаете, также и магия действует без моего осознанного решения.

Не совсем так; сердце и легкие выполняют лишь свои необходимые функции. Вот и по какой-то причине магия почувствовала, что ей надо принять эту сделку.

А я-то думал, что у меня в запасе много времени.

Глава 21
Другой мужчина

Три года назад

Каждый день я пытаюсь.

И каждый день проигрываю.

Я закидываюсь шотами текилы, одним за другим; просачиваясь вниз, алкоголь обжигает все горло. Мне даже не нужен лайм или соль. Я просто хочу почувствовать укус текилы… ожег боли.

В кармане лежит фото, весящее будто тонну, на которое я не могу взглянуть снова и от которого не могу избавиться.

Я смаковал почти каждую информацию, которую узнавал о Калли с тех пор, как мы были порознь. Какой теперь она стала стервой и какой находчивой может быть. Калли могла бы использовать голос, чтобы стать певицей, или тело, чтобы стать моделью, но вместо этого она приложила все свои умения и дух, чтобы стать частным сыщиком.

Я наслаждался почти любой информацией, которую получал… кроме одной.

Это личико, о котором я мечтаю, с этими улыбающимися глазками, притягательными устами. И прямо сейчас все это лицезреет другой мужчина, целующий те самые губы, и всему этому у меня есть доказательство в кармане.

Горячая волна ревности затмевает меня.

Черт бы его. Я не могу выкинуть фото из головы, хотя смотрел на него более часа назад. Двое голубков, крепко обнимающихся у квартиры парня. Желчь оседает на задней стенке горла.

Вместо него должен быть я.

Я не хотел знать остального, что случилось между этими двумя, но все же узнал об этом. Как они вошли внутрь, как она не выходила оттуда до раннего утра, ускользая из квартиры, как какой-то злодей с места преступления с неопрятной одеждой и взъерошенными волосами.

Я прошу у официанта еще один шот. Когда он дает мне рюмку, и я делаю глоток, текила ощущается на вкус, как вода.

Как долго я ждал свою пару, и как быстро ее выхватили у меня прямо из рук.

На долю секунды я жалею себя.

Я – беспомощный ублюдок, как и думали все феи в то время. И моя человеческая пара, которую высмеял отец, которую я отрицал десятилетиями, теперь наслаждается другим мужчиной, пока я сижу тут, заливаю сожаления смертным варевом.

Жалость быстро исчезает, как и возникла. Ее заменяет гнев, темный, тлеющий гнев.

Мне нужно кому-нибудь вмазать.

Я кидаю несколько двадцаток на стол и выхожу из бара, просматривая список клиентов и выискивая самых подлых ублюдков, которые никогда не планировали возвращать мне долг без драки. Когда я буду избивать их, буду представлять другое лицо, другого мужчину.

Что угодно, чтобы унять боль и избавиться от злости.

Вероятно, я даже оставлю визитную карточку, как хлебные крошки, которую Полития может добавить к чрезмерно толстому досье на меня. Может, это привлечет внимание Калли. Мне никогда не узнать заранее.

Несмотря на все это, наступает время напомнить людям, почему стоит бояться Торговца.

Часть III
Пока не исчезнет тьма

Глава 22
Воссоединение

Менее года назад

Я выхожу на заднее крыльцо дома на острове Каталина. Солнце садится за Тихим океаном, освещая небо огнем.

Через сотни миль моря, которое простирается от моей собственности, можно едва различить вдали холмы Малибу.

От них в груди отдается болью.

Она где-то там; так близко, что я чувствую, что могу дотянуться до нее рукой, но и так далеко, отчего теряю надежду, что больше никогда не почувствую вновь ее кожу.

Я проявляю крылья, затем широко раскрываю их. Они впитывают последние умирающие лучи солнца.

Затем сгибаю колени и с сильным толчком вздымаю в небо.

Каждый вечер, как и всегда делаю, я лечу к отдаленным берегам Калифорнии, к дому Калли. Это стало неким ритуалом – пытаться посмотреть, насколько близко смогу подобраться к ней, прежде чем магия остановит меня.

Уже идет седьмой год. Калли больше не подросток. Теперь она может легально покупать выпивку, сигареты и играть в азартные игры. Я пропустил целый этап в ее жизни, и эта потеря выжигает во мне дыру. Сколько еще всего мне предстоит пропустить? Будет ли она сломлена и хрупка, когда смогу вновь обнять ее? Ее жизнь, словно песок в песочных часах – сыпется вниз, все больше приближая ее к смерти. От этого меня бросает в панику.

Я продолжаю лететь, наблюдая, как облака превращаются из бледно-оранжевого в ватный сладко-розовый цвет, а затем и в пыльно-лиловый. В конченом счете все цвета смешиваются на фоне одного темно-синего вечернего неба.

Когда приближаюсь к иллюзорной границе досягаемости, я вновь ожесточаюсь и готовлюсь к неприятному. Малибу находится достаточно близко, чтобы я мог различить здания, которые точками усеивают землю. Достаточно близко, чтобы ясно видеть, чего лишен.

Я не останавливаюсь и лечу вперед, ожидая момента, когда магия насильно остановит меня. И чувствую ее несколько секунд, прежде чем достигнуть магической границы. Как и всегда, я толкаюсь в нее, борясь с собственной силой.

Только в этот раз все по-другому.

Стена слабее и оказывает сопротивления намного меньше, когда я ударяю в нее кулаком. Она содрогается, отчего мое волнение становится похоже на рябь в озере.

Этого никогда не произойдет.

Воодушевленный, я ударяю еще раз. Она не поддается.

Да ладно.

Собирая всю свою силу в кулак, я ударяю вновь, очень сильно. И на этот раз стена детонирует словно бомба.

Стена взрывается, ударяя меня в грудь и откидывая назад. Пока я лечу кубарем по небу, чувствую, что семилетний долг Калли окончательно – наконец-то – выплачен.

Сполна.

Бездыханно я выравниваюсь и потираю грудь, ощущая, как остатки магии возвращаются в меня.

Милостивые боги, все закончилось.

Ожиданию конец.

Менее года назад

Я пролетаю оставшийся путь к пляжному дому Калли с бешеными ударами сердца.

Наконец-то мне удастся увидеть ее, почувствовать, вдохнуть! Не будет больше никаких мужчин и долгих, одиноких ночей.

Я беззвучно приземляюсь у нее, убирая крылья. Что-то есть в воздухе и в моих костях – магия сочится прямо из самого сердца Земли.

Тысячу раз я представлял, как возвращаюсь к ней, как сейчас, и каждую секунду полета, что привел меня сюда, ощущал агонию, будто все происходит не по-настоящему. Естественно, что после стольких лет ожиданий это еще не конец.

Я провожу пальцами по старинному терракотовому горшку с вываливающимся из него суккулентом, который стоит во внутреннем дворике. Ее дом, ее вещи… я могу касаться их! Магия прежде этого не позволяла. Мне приходилось довольствоваться обрывками информации до сегодняшнего момента. Для такого мужчины как я секретность почти убила меня.

Я вижу дом Калли в первый раз. Внутри темно, и никого нет. Осознание того, что мне придется ждать еще дольше, чтобы увидеть ее снова, приводит в бешенство. Теперь, когда долги выплачены, у меня не остается места для терпения.

Я всегда могу найти ее, но рвение будет лишним, потому что, когда дело дойдет до переутверждения пары, против меня будет работать все – особенно ее обвинения в том, что я оставил ее на целых семь лет.

Раздвижная стеклянная дверь щелкает в замке и тихо открывается, после чего я захожу внутрь.

Запах Калли сразу же ударяет в ноздри и чуть не опускает меня на колени. Как я жил без него столько лет?

Ботинки шаркают о засыпанный полом песок. Я шмыгаю его мыском; на нем прорисовываются наполовину видные следы ступней.

Калли. Моя сирена. Не может держаться далеко от океана.

В комнате слышны тяжелые шаги, когда я прохожу через гостиную. Затем поднимаю пустую бутылку вина и читаю марку. Эрмитаж. Я едва не свищу. Дорогое удовольствие.

Я достаточно слышал о Калли, чтобы знать, что она пьет не только вино. Виски – другое ее предпочтение алкоголя, и, если информация верна, – а она почти всегда верна – Калли наслаждается выпивкой намного чаще нормы.

Я кладу бутылку обратно и иду на кухню, проводя пальцами по кафельной потрескавшейся столешнице. Мой взгляд поднимается от стертых деревянных полов до блеклых шкафов. Калли потратила прилично денежек на покупку дома в Малибу и до сих пор, судя по тому, как он выглядит, даже ничего в нем не изменила.

Я подхожу к пробковой доске рядом с холодильником, на которой прикреплены несколько записок. Большинство с номерами, а одна со смеющимся нарисованным членом и подписью «Темпер» в уголке.

Уходя с кухни, я направляюсь в коридор. На стенах нет тех обычных фото, что есть у большинства людей. Ни одного семейного портрета – неудивительно, – но нет даже фото с друзьями.

Почему?

Но больше всего с тревогой я отмечаю то, что безделушки, которые мы собирали по всему миру и которые давно занимали всю ее комнату в общежитии, отсутствуют.

А теперь вопрос: их нет, потому что Калли все еще злится на меня или потому что ей все равно?

Хоть бы не равнодушие. Я могу ужиться с чем угодно, но не с ним.

Единственное, что висит на стенах, это некоторые акварели кораллов и резная деревянная рыба; вседоступное дерьмо, которое можно купить в любом магазине.

Я прохожу в ее гостевую ванную, затем в другую комнату, которая выглядит либо как гостевая, либо как обычное место для хранения вещей. Заплатив тьме немного волшебством, я жду, позволяя им сплетничать о доме и его собственнике.

…пьет в тяжкое время…

…отчаянные вечеринки…

…говорит во сне о потерянной любви…

…несколько мужчин оставались на ночь…

Обжигающая волна ревности омывает меня от последних слов. И вот я, мужчина, который известен своими навыками в постели среди женщин в Потустороннем мире, теперь разорвался надвое от того, что со стороны столкнулся с подобной ситуацией.

Больше ни одна мужская особь, кроме меня, не согреет ее постель.

Кстати говоря… впереди показывается спальня Калли. Даже от одного вида двери, крылья начинают трепетать. Я захожу внутрь и с любопытством осматриваю внутреннюю обстановку. Везде, куда ни гляну, вижу кусочек моря: стены, исписанные морскими пейзажами; спиральная раковина, лежащая на прикроватной тумбочке; вазы, наполненные морскими стеклышками – так как она не может жить в море, Калли принесла его сюда. Тут даже стоит морской запах соли и водорослей.

Я прохожу по комнате, скользя пальцами по переплетам романов, что стоят в беленых книжных полках.

Только когда я подхожу к стулу, вижу то, что Калли не принадлежит. Я подбираю раздражающий кусок ткани, который был перекинут через спинку стула, и подношу к носу.

Вдыхая запах, я корчу лицо и сжимаю ткань в кулаке еще сильнее.

Пес. А именно оборотень.

Моя внутренняя тьма пятнает ревность.

Ее… любовник.

На кратчайший момент я забываюсь.

С того, что я на нее собрал, Калли встречается с охотником Политии за головами. Во-первых, я не поверил этому. Каллипсо Лиллис, женщина, которая когда-то сторонилась власти, теперь встречается с одним из ее работников?

Мне не стоило так удивляться. Сирены немного фаталистичны. За их плечами лежит длинная история того, как они ввязывались в неприятности из-за тысячелетнего старинного проклятия, наложенного на их вид. И хоть это самое проклятие и было снято, всегда будет некая сущность в моей паре, которая будет навлекать на себя неприятности.

Хотя, если судить между мной и охотником, то я буду похуже.

Мне требуется лишь немного магии, чтобы сжечь ткань. За секунды эта раздражающая меня рубашка превращается в не более чем дым и пепел, а затем в пустоту; магия съела все последние следы ее существования.

Надеюсь, Илай насладился Калли, когда имел ее. Теперь, когда мы с ней выплатили свои доли, у меня нет планов отпускать ее снова.

Менее года назад

К тому времени, когда Калли вернулась домой, я уже основательно здесь устроился. Совершил набег на ее кухню и ухмыльнулся, когда нашел секретный тайничок со сладостями, потому что… от кого она их прячет? Затем нахмурился, когда нашел тайничок с полувыпитым алкоголем. Его, должно быть, она прячет от себя, и берет только, когда слишком слаба или сломлена, чтобы сопротивляться.

После того, как подкрепился, я пролистал ее счет по Netflix. Судя по всему, она все еще предпочитает книги киноадаптациям и также смотрит приличное количество комедийных шоу.

Теперь я укладываюсь на кровать и смотрю на луну, которая восходит над Тихим океаном. Ее вид вызывает во мне какую-то старую тоску, одновременно затрагивая ностальгию и притупленную боль. Может из-за того, что луна близка к воде – так близка и одновременно недоступна. Она напоминает мне Никсос и Файриен, богов дня и ночи; родившиеся под несчастливой звездой любовники всегда искали друг друга, всегда были порознь.

Но волнение от того, что я вернулся в ее жизнь, слишком опьяняющая, чтобы опустить мое настроение от восходящей луны. Я купаюсь в тенях, которые проскальзывают через окно Калли, и закрываю глаза в ожидании.

Через какое-то время я слышу, как открывается входная дверь, затем тихие шаги по полу. У сирены заняло много времени, чтобы наконец дойти до спальной комнаты, где я развалился на кровати.

Понадобилась вся концентрация, чтобы держать крылья в узде и пыл в груди.

Калли показывается на пороге с укрытым тенями телом.

Иисус, Иосиф и Мария.

Не может быть.

Ни ее темные волосы, что волнами спадают вниз, ни лицо, которое разбивает мужские сердца и склоняет к ее воле. Взгляд падает на ее плоть, заключенную в очень тонкие трусики.

Видение, которое так давно преследовало меня.

Прежде чем хоть как-то сообразить, позади меня появляются крылья, раскрываясь во всю длину. Сейчас я – подросток, а Калли – недостижимая для меня женщина.

Какой же ироничной бывает судьба.

Крылья раскрывается только на долю момента, но движение ее испугало. Я слышу, как она быстро втягивает воздух, а затем включает свет в комнате.

Черт бы меня побрал; ничто не выглядит так умопомрачительно, как Калли в нижнем белье. Она такая завораживающая в тенях, как мечта в мягком свете комнаты.

Все черты девочки-подростка теперь испарились. Калли-тинейджера заменило существо с ее более женскими изгибами и потрясающим лицом.

Время поразмышлять, Десмонд. Тебе потребуется намного больше, чем огромный пыл, чтобы завоевать сердце пары.

Калли шокировано смотрит на меня. Нет, не с шоком… она ошеломлена. В ее взгляде мелькает неуверенность той самой Калли-подростка.

Вот она, моя девочка.

Я поедаю ее взглядом.

– Вижу, с последней нашей встречи ты сменила предпочтение в нижнем белье.

Помечтаем об этом попозже.

Какое-то время Калли держит паузу; видимо, собирается духом.

– Здравствуй, Десмонд Флинн, – наконец, говорит Калли, специально используя мое полное имя. Вместо этого она могла бы подойти и сжать мои яйца.

Медленная усмешка всплывает на моих губах. Дерзко.

– Я и не догадывался, что сегодня ты решила раскрыть грязные секреты, Каллипсо Лиллис.

Взгляд возвращается к ее плоти. Я не могу отвезти от нее взгляд, совсем.

Возьми. Утверди. Сделай своей.

Калли идет через спальню и берет халат из шкафа.

– Что ты хочешь, Дес? – спрашивает она, затягивая пояс халата. Ее голос звучит раздраженно, устало и одновременно сердито. Этому есть название.

Безразличие.

На какую-то долю секунды я чувствую, как на меня обрушиваются небеса.

Калли отворачивается, но я замечаю, как дрожат ее руки, и меня окутывает облегчение.

Она тоже потрясена моим присутствием. Удача не совсем покинула меня.

Словно хищник, я пользуюсь ее уязвимостью.

Я материализуюсь за ней в мгновенье и наклоняюсь к уху.

– Требовательна, как всегда. – Я улыбаюсь, когда она вскрикивает от неожиданности, поворачиваясь ко мне. – Странная черта твоего характера, учитывая то, сколько ты должна мне.

Магия проскальзывает ко мне в голос, обещая Калли все эти запретные вещи, которые жаждет ее ненасытная сирена.

Я обещаю и дам каждому из вас: тебе и сирене, ночь за ночью, настолько долго, насколько мы дарованы друг другу судьбой.

Этот глубокий, бездонный взгляд изучает мое лицо. Я и забыл, какого это – ощущать его на себе. Семь лет сделали ее глаза грустными и пустынными, но не менее пронзительными.

Калли верит в то, что я оставил ее. Это ясно читается на ее лице, как звездный свет.

В этот момент я подхожу к ней настолько близко, что готов без труда выдать ей всю информацию. Только века сдержанности удерживают мой язык. Правда не купит мне ее любовь. Калли годами обижалась на меня; несколько коротких предложений никак не исправят ситуацию.

Мне нужно заставить ее влюбиться в меня, пытаться и пытаться.

Я беру Калли за руку и отодвигаю рукав халата. Ряд за рядом моих бусин овивают предплечье. От их вида по мне прокатывается инстинктивное удовольствие.

– Мой браслет все так же хорошо смотрится на тебе, ангелочек.

Я могу спросить ее о чем угодно, обо всем, и она обязательно ответит. Могу просить жить со мной, выйти за меня, спать со мной, носить моих детей.

Этого недостаточно. Не совсем. Я хочу ее любви, размышлений, страсти… и хочу получить ее без принуждения. Чистую и только.

Но Калли не знает об этом.

– Калли, ты много задолжала мне.

Ты – моя. Пока ты этого не знаешь, любимая, но так и есть.

Калли смотрит мне в глаза, и я чувствую вес ее осознания. Часть сирены понимает, что это конец… и своего рода начало.

– Ты все-таки пришел потребовать оплаты.