сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Она одаривает меня полусердитым взглядом, но потом уголки ее губ приподнимаются. Мне все понятно.
— Хорошо. Итак, нам нужно сделать немного панировки, — говорю я, глядя на муку.
— Ох… — этот звук вырывается у нее с несколько разочарованной интонацией. Я прерываюсь и смотрю на нее. На ее лице появляется такая полуулыбка, словно она только что услышала откровение.
— Дай-ка угадаю. Ты их не панировала?
Она закрывает глаза и морщит носик. Я с хохотом откидываю голову назад. Мы готовим сэндвичи, но больше смеемся. Это длится не более пятнадцати минут, но мука везде. Даже у нее на лбу. Ничего не могу поделать — мне все сейчас очень нравится. Хочу, чтобы это продолжалось бесконечно. И уже понимаю, что буду скучать, когда все закончится. Я откусываю от сэндвича с грибами и смотрю на нее. Она сидит на стойке, болтает ногами и жует. Я могу смотреть на нее дни напролет — эта мысль так ненавистна и так приятна.
— Господи, Рэм! — всплеснув руками, Кристен входит в кухню. Мы вздрагиваем от ее пронзительного вопля. Я выпрямляюсь. Эшли спрыгивает со стойки и, едва коснувшись ногами пола, теряет равновесие. Заметив, что она вот-вот упадет, я отбрасываю сэндвич и подхватываю ее рукой за талию. На мгновение она замирает и смотрит мне в глаза. И я вижу мою Эшли. А она, клянусь, видит меня.
— Ладно… хорошо… — заикается Кристен. Ее голос звучит так, будто она извиняется за то, что чему-то помешала. — Скоро на смену заступит Карен. Просто сделайте так, чтобы здесь все выглядело хотя бы наполовину приличнее.
Я не оборачиваюсь, потому что уже знаю, что Кристен ушла. Вместо этого, убедившись, что Эшли твердо стоит на ногах, отступаю на шаг назад. Она одергивает футболку и поправляет несколько выбившихся прядей волос.
— Спасибо, — шепчет она.
Я только киваю. Кажется, я просто не могу подобрать нормальных слов. Она смотрит на меня, а я на нее. Между нами все еще что-то есть. Я чувствую это. Но через мгновение она отводит взгляд, прочищает горло и хватает пакет с мукой, подтверждая тем самым, что момент упущен. А я просто стою и в душе вздыхаю о том, что ощущалось вечностью, прежде чем поднять свой сэндвич с пола.
***
Мы прибираемся и вытираем стойку, а потом я провожаю ее до машины.
— Эй, — говорю я, — ты ведь пришлешь мне книгу, когда она будет закончена, правда?
Она бросает на меня странный взгляд, значения которого я не понял. Не знаю: то ли сочувственный, то ли печальный, то ли все вместе.
— Конечно, — говорит она, кивая. Затем поворачивается и садится в машину.
— Эй, — снова говорю я, привлекая ее внимание. Жду, когда она повернется ко мне лицом. — Если бы все было по-другому, мы были бы вместе?
На ее лбу образуются маленькие морщинки. Могу сказать, что она задумалась.
— Ты имеешь в виду, если бы я жила в сказке, ты жил бы в сказке — мы оба жили бы в сказке, были бы мы вместе?
Я медленно киваю.
— Да. Вроде того.
Я замечаю ее улыбку, прежде чем она качает головой.
— Да, думаю, мы смогли бы, — она останавливается на мгновение, прежде чем сказать следующую фразу. — Если там живут долго и счастливо, у нас был бы шанс, но…
Она не договорила, но это и неважно. Я и так знаю, чем все закончится. Делаю глубокий вдох и склоняю голову, прекрасно понимая, что у нас никогда не будет «долго и счастливо».
— Рэм?
— Да?
Она сжимает губы и смотрит вдаль, словно хочет что-то сказать.
— Не имеет значения, — говорит она, тряхнув головой.
— Ты уверена?
Скажи что-нибудь, Эшли. Пожалуйста, скажи что-нибудь.
Знаю, что ни черта не могу изменить между нами, поэтому не понимаю, зачем сам себя мучаю. Но ничего не могу с собой поделать: хочу, чтобы она поверила в нас, даже если мы все испортили, даже если все это всего лишь обман.
— Да, — говорит она, глядя на меня своими прекрасными глазами. — Это неважно.
— Ладно, — нехотя шепчу я.
Она заводит машину, и я протягиваю ей чай, слегка хлопаю по капоту и отступаю назад.
— Ну, береги себя, Эш.
— Ты тоже, Рэм.
С этими словами она медленно выруливает со стоянки. Я наблюдаю за ее машиной, пока она не исчезает из виду примерно в полумиле дальше по дороге. В итоге она ушла — ушла так же быстро, как и пришла. А я просто остался с воспоминаниями о тех нескольких моментах в кухне небольшого старенького бара — сладостными, прекрасными воспоминаниями, навсегда запечатлевшими то время, где мы — это почти снова мы.
Глава 17
Прошлое — полтора года назад
Рэм
— Привет, мистер Катц.
Я снимаю кепку, стоя перед его плитой. А затем поворачиваюсь к плите Оуэна.
— Привет, дружище, — говорю я, замечая что-то скрытое за редкой травой. Очередная открытка. Я наклоняюсь и поднимаю ее. На этот раз почтовая открытка с острова Фиджи. Переворачиваю ее. Как обычно, на обороте ничего. Пустые четыре строчки для адреса получателя. Снова переворачиваю открытку. Здесь фото острова, покрытого пальмами и окруженного бирюзовыми водами. Я вглядываюсь в картинку, пытаясь представить себя там. Это выглядит так экзотично и так отличается от того, к чему я привык. Даже цвета отличаются от тех, что я когда-либо видел в реальной жизни. Черт, это место словно с другой планеты — даже представить не могу себя где-то в похожих краях. Я поставил открытку на надгробие и занял свое место на маленьком стульчике.
— Итак, должно быть, ты уже знаешь. Или нет. Я не знаю, что тебе видно оттуда.
Я снимаю кепку, провожу рукой по волосам и, по привычке, сжимаю ее так, чтобы края соприкоснулись.
— Я встретил девушку.
После этого я спокойно сижу и представляю себе, что Оуэн сказал бы дальше.
— Мужик, я знаю, о чем ты думаешь: от девчонок одни проблемы. Девчонки этого не стоят.
Я одергиваю джинсы, натягивая ткань вниз к ботинкам.
— Я понял, я услышал тебя, но эта девушка другая. Я имею в виду, что она прекрасна. И она, конечно же, чертовски умнее меня. А это должно кое-что значить.
Я смеюсь и кладу кепку на колени.
— И она, на самом деле, кажется намного добрее всех, кто здесь живет. Я имею в виду, про нее действительно можно сказать, что она заботится о людях. Ты знаешь, как много здесь людей. Они видят что-то изо дня в день, и это становится частью их жизни. Ни один не задумывается о том, чтобы взять и изменить все это. Но она — да. Черт, вчера она купила «Безумный сон» — это еда в закусочной Нэнси. «Просто так», — сказала она. И знаю, что это звучит безумно, но в ее глазах есть какая-то история, и я хочу ее узнать. Я хочу знать о ней все.
Я смотрю в небо, расписанное темно-синими с белым узорами, а потом на дерево передо мной.
— Эта девушка, — говорю я, качая головой, — она просто… Она городская. А я, ну, знаешь, почти деревенский. Но она не может спокойно переносить час пик. В то же время, она может несколько часов просидеть на качелях перед домом, наблюдая за закатом солнца. И, кстати, мужик, она сексуальна. Господи, я могу продолжать все это рассказывать дни напролет.
Я перестаю смеяться.
— Но я не буду изводить тебя этим. Просто, похоже, я пытаюсь сказать: в ней так много всего и сразу, и в этом ее неповторимость… и красота.
На этом слове я останавливаюсь, совершенно не заботясь о том, что прямо сейчас Оуэн будет надо мной смеяться всего лишь за произнесенное слово «красота».
— Знаешь, я просто не был готов к ней. Я не заметил, когда она появилась. Но, думаю, это неважно, не так ли? Она здесь, я здесь, и мне радостно быть здесь с ней.
Я бездумно поднимаю с земли камень и обвожу пальцем его края.
— Плюс, ты не можешь высказывать мне много дерьма. Я все знаю о твоей девушке. Может, вы и смогли скрыть тот факт, что были влюблены, когда ты был жив, но сейчас, и можешь быть чертовски уверен, это не очень здорово получается.
Я улыбаюсь и позволяю камню выскользнуть из моих рук.
— Ты, наверное, уже знаешь об этом, если можешь видеть здесь нас всех, выставляющих себя дураками, но Джек думает, что это Кристен. Ну, понимаешь, оставляет открытки. И, черт возьми, я думаю, что это очень может быть. Я бы спросил ее, но в душе не хочу портить твой секрет. Поэтому вот, что я скажу тебе, приятель. Я просто не буду спрашивать.
Несколько минут я просто молчу и слушаю звук проезжающего грузового поезда. Он ревет и лязгает, затем гудит, а потом снова наступает тишина.
— Но… — продолжаю я, — с другой стороны, было бы неплохо однажды узнать, кто она. Ну, если ты сам захочешь рассказать мне, — добавляю я.
Мой взгляд медленно скользит по надгробному камню, на котором высечено его имя — Оуэн Катц. И я сижу, думая о нем, об Эшли, желая, чтобы эти двое могли бы встретиться.
— Думаю, она понравилась бы тебе. Она элегантна, воспитана, и все такое, но в ней есть какой-то дух свободы. Думаю, ты сравнил бы ее с Кейт Миддлтон и Кейт Хадсон вместе взятыми — если ты можешь такое вообразить.
Я позволяю пространству вокруг нас наполниться тишиной. Так тихо, что я могу услышать, как прыгает белка на соседнем дереве. Это кладбище действительно небольшое. Я ни разу никого здесь не встречал. Но знаю, что люди приходят сюда. Рядом с могилой Оуэна стоят две банки пива — значит, Джек снова был здесь. И, конечно, открытки. Я смеюсь про себя. Думаю, можно было бы установить слежку. Тогда я узнал бы, кто их оставляет. Но, в то же время, что-то мне подсказывает — Оуэн даст мне знак, когда захочет, чтобы я узнал это… и ни минутой раньше.
Через какое-то время, пока я сижу и думаю, слышится первая цикада, затянувшая свой вечерний плач, напоминая мне, что уже поздно.
— Ну что же, приятель. Думаю, мне пора сматываться, — говорю я, поднимаясь со стульчика. — До встречи.
Встаю и смотрю в последний раз на открытку. Знаю, что, когда приду в следующий раз, на том же месте будет лежать еще одна. Интересно, куда он отправится в следующий раз. Париж? Сидней? Неаполь?
Я оставляю табурет рядом с могилой Оуэна и натягиваю кепку на голову. Потом приподнимаю ее за козырек перед могилой мистера Катца и неспешно направляюсь к старым железным воротам, охраняющим вход на маленькое кладбище.
Глава 18
Настоящее
Рэм
Выйдя из грузовика, я направляюсь к почтовому ящику. Рабочий день был не то что трудным, а просто долгим. Когда имеешь дело с компьютерами, и компьютеры решают позлить тебя, то это добавляет веселья в атмосферу рабочего дня. В ящике я обнаруживаю пару конвертов — старая почта — и небольшой сверток. Я хватаю все, но в первую очередь рассматриваю сверток. Обратного адреса нет. Есть только мой, написанный по центру на лицевой стороне черным маркером. Я сую конверты под мышку и иду по дороге, попутно пытаясь разорвать одной рукой упаковку, но ничего не получается. В итоге, достаю брелок и ключом от дома разрезаю ленту. Получилось.
Стягиваю ленту и открываю, наконец-то, одну из сторон коробки. Заглядываю внутрь и обнаруживаю книгу. Мои ноги тут же замирают на вымощенной маленькими белыми камешками дорожке, и мое сердце близко к тому, чтобы сделать то же самое. На обложке книги указано имя — но не просто имя. Ее имя. Эшли Уэскотт. Большим жирным шрифтом. А под именем — название. «Это сто́ит». В течение секунды я разглядываю обложку. На ней изображены парень и девушка. Она на качелях. Он как бы подталкивает ее. Открываю обложку и, наконец-то, чувствую, как на моих губах появляется улыбка. Вау! Она это сделала. Я смотрю на первую страницу, и тут же взгляд останавливается при виде знакомого почерка:
Рэм,
это стоило?
Это стоило? Я перелистываю страницу, чтобы посмотреть, написано ли что-нибудь на обратной стороне этой или на следующей. Это стоило? Стоило что?
Больше ничего. Только вопрос. Я закрываю книгу и снова смотрю на обложку. Имя ее, все правильно. Переворачиваю и замечаю фото на обороте книги. А еще там написано, что она живет в Лэйквэй, имеет собаку по кличке Тигр и работает над новым романом. На фото она выглядит так же, как и во время нашей последней встречи. И так же красива, как и в тот день, когда я впервые ее увидел.
Итак, сосредоточимся. Она сделала это. Написала книгу — настоящую книгу. Довольно странно ощущать гордость за нее, но я горжусь. Скольжу взглядом по оборотной стороне обложки. Там говорится, что эта книга о девочке, которая влюбилась в мальчика, и о мальчике, который разбил ей сердце.
Я дочитываю все слова, и потом до меня постепенно доходит.
О, черт!
Глава 19
Прошлое — полтора года назад
Эшли
— Ты уверена, что эта дорога ведет к большому городу? — спрашивает Рэм, глядя в окно.
Последние сорок пять минут мы едем по Айове. И все это время вокруг нет ничего, кроме полей.
— Терпение, мой дорогой, — говорю я, поймав на мгновение его взгляд. Он так мило смотрится на пассажирском сиденье моей машины. Кажется, он не знает, чем себя занять, когда перед ним нет руля. Первые полчаса поездки он чинил мой бардачок. Около года назад я сунула туда инструкцию по эксплуатации автомобиля, и случилось так, что она там застряла. В течение года я не могла открыть дверцу. Но сегодня это изменилось — в день, когда Рэмингтон Джуд просидел на пассажирском сиденье моей машины более пяти минут.
Следующим объектом он выбрал боковое зеркало. Видимо, оно находилось не в том положении. Он что-то рассуждал об углах, а затем просил смотреть в него каждые две секунды.
Последним объектом стало его сиденье. Скорее всего, сейчас оно идеально по высоте и углу наклона. И теперь, как я понимаю, ему больше нечем себя занять.
— Знаешь, — говорю я, возвращая его внимание. — Я никогда раньше не приводила в дом молодого человека.
Он отрывает взгляд от окна, чтобы взглянуть на меня.
— Совсем никогда?
Я качаю головой.
— Совсем никогда.
— Проклятье.
— Что? — спрашиваю я.
— Ну, теперь твои родители будут ожидать этакого идеального парня лет тридцати, работающего в «Майкрософт» и водящего «Порше» или что-то в этом роде.
— Что? — я начинаю смеяться. — Почему они будут этого ждать?
— Не знаю. Я бы ожидал именно такого. И я чертовски уверен, что не ожидал бы какого-то деревенского мальчишку из Авы штат Миссури, водящего пикап.
— Тогда ты плохо меня знаешь, Рэмингтон Джуд. Потому что я предпочитаю мальчишку из Авы, водящего пикап, парню, который, вероятно, слишком злоупотребляет гелем для волос.
Он смотрит на меня и улыбается.
— Эшли Уэскотт, ты слишком хороша для меня.
— Я знаю, — говорю я с широкой улыбкой на лице.
— P.S., я не пользуюсь гелем для волос.
Я смотрю на него — его лицо абсолютно серьезное.
— Я знаю, за это ты мне и нравишься.
Он протягивает руку и отрывает мои пальцы от рулевого колеса.
— Не могу дождаться встречи с твоей семьей, — говорит он, целуя мои пальцы, а потом сжимает мою руку в своей.
— Они полюбят тебя, — обещаю я. — И твой гель для волос.
Он просто дарит мне довольную ухмылку, а потом снова смотрит в окно. И все, о чем я могу думать: как мне могло настолько повезти, что я встретила такого мужчину?
***
На въезде в Омаху движение на дороге уплотняется — несколько километров мы тащимся бампер к бамперу — но потом все приходит в норму. Мы съезжаем с дороги, и могу сказать, что Рэм начинает нервничать. Он волнуется. У него тот взгляд, который появляется перед началом игры, или когда я соглашаюсь на что-то, вроде похода за грибами. Точно могу сказать, что он взволнован, и это делает меня счастливой.
— Кстати, моя младшая сестра Лана приехала домой на выходные, чтобы познакомиться с тобой, — говорю я. — Она учится в университете Небраски и немного увлечена хиппи — это просто, чтобы ты был в курсе.
— Чем?
— Хиппи. Ну, ты знаешь? Мама считает, что у нее просто такой период, но я так не думаю.
— Ох… не думаю, что когда-нибудь встречался с настоящими хиппи, — говорит он, выглядя немного испуганным. Я вижу выражение его лица и смеюсь. У него это выглядит так мило.
— Не волнуйся, — говорю я. — Она любит всех.
— Ладно, — шепчет он. Сделанный им глубокий вздох не остается незамеченным.
— Серьезно, — говорю я, — тебе не о чем беспокоиться. О, и я упоминала, что мой отец — бывший морской пехотинец?
— Что? — почти выкрикивает он.
— Шутка, — говорю я.
— Черт, девочка, — бормочет он, опустив голову. — Ты пытаешься меня убить, я знаю это.
Я просто смеюсь и выхожу из машины. Встретив его с пассажирской стороны, я беру его за руку. Он тут же смотрит вниз на наши руки.
— Думаешь, мы должны держаться за руки? — спрашивает он.
— Рэм!
— Ну, я не знаю! Я все еще не убежден, что твой отец не является кем-то большим и важным, и совсем не уверен, кого больше мне следует бояться: его или твою сестру.
Стараясь подавить смех, я целую его в щеку.
— Вот кого ты действительно должен бояться, так это мою маму, — шепчу я ему в ухо.
Он дарит мне испуганный взгляд, и это абсолютная умора — адский испуг безо всякой причины.
Мы входим внутрь, и я ставлю свою сумку на пол рядом с кучей обуви. И тут же сладкий запах корицы заполняет мои ноздри. Я дома.
Дом моих родителей пропитан запахом корицы с тех пор, как однажды моя сестра упомянула при маме, что он улучшает работу мозга. Это было почти три года назад. Теперь, почувствовав запах корицы, я не могу не думать о доме.
