Текст книги "Эвтаназия? Эвтелия! Счастливая жизнь — благая смерть"

Автор книги: Ласло Бито

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Мозг животного – разум человека

Человек отличается от всех прочих живых существ прежде всего (во всяком случае, на первый взгляд) формой тела и своими способностями. Но не это возвышает его над животными. Ведь если смотреть только на внешнее отличие, то нам впору признать свою ущербность по сравнению с другими живыми тварями: при нашей обнаженности – голом кожном покрове без шерсти или перьев – мы страдаем от капризов погоды, из-за отсутствия крыльев прикованы к земле, за неимением жабер полностью зависим от воздуха, мы совершенно беззащитны, потому что у нас нет когтей и клыков. У орла зрение, бесспорно, острее нашего, у летучей мыши лучше слух. У собаки совершеннее обоняние, у кошки легче поступь, и возможно, у слонов надежнее память. На все эти развившиеся в совершенстве качества и способности отдельных видов (их можно назвать и функциями) работает значительная часть их мозга. Так, у собаки гораздо большая по сравнению с человеком часть мозга занята анализом обонятельных раздражителей (в результате чего, как я предполагаю, складывается трехмерный «пахучий образ», облегчающий ориентацию), в то время как большая доля нашего мозга занимается обработкой визуальных раздражителей, чтобы из двухмерного изображения, спроецированного на сетчатку, составился трехмерный виртуальный образ.

В мозгу человека наиболее развито серое вещество, неокортекс, ассоциируемое с интеллектуальными функциями; именно оно, ну и конечно же дар речи прежде всего отделяют нас от других млекопитающих, возвышая над ними. Разумеется, для владения речью необходимо было развитие в гортани и в полости рта сложнейших звукообразовательных органов: голосовых связок, в высшей степени подвижного языка и губ.

Более сложная и развитая, чем у всех прочих живых существ, коммуникативная способность – речь – является общей отличительной чертой людей. Кроме того, существуют индивиды, способности которых иногда достигают высшего предела возможностей человека или животных. Балетный танцовщик блещет легкостью и совершенством движений, для фехтовальщика характерны быстрота и точность, для штангиста – способность наращивать силу и умение концентрировать ее, актер отличается невероятной памятью при заучивании ролей, богатством мимики и интонаций, певец – необычайным владением голосовыми связками и дыханием. Этот ряд можно продолжить.

* * *

Приведенные выше примеры свидетельствуют о том, на какие свершения способна подвигнуть нас сила воли, насколько помогает она человеку почти в полной мере возобладать над ментальными функциями, а тем самым и над всеми мышцами тела. Но, как мы видели, есть и серьезные ограничения: человек за редкими исключениями не способен по своей воле остановить сердцебиение, а дыхание может удерживать лишь до тех пор, пока нехватка кислорода или избыток углекислоты не угрожают мозгу необратимыми повреждениями.

Попытаемся представить себе тело человека в виде этакого «навороченного» автомобиля, а мозг – его всесильным водителем. Но у этой машины нет останавливающего ее ключа от замка зажигания. И не по воле Создателя. Просто эволюция как непрерывный процесс созидания до сих пор не удосужилась изготовить такой ключ. Ведь в ходе биологической эволюции подвергались отбору и закреплялись лишь те способности, которые еще миллионы лет назад обеспечивали виду возможности выживания и размножения.

Ключ для остановки мотора и не мог быть создан, поскольку в биологической системе животного мира не только укрепление, но и сохранение запчастей конструкции – клеток, тканей и органов – требует постоянной затраты энергии. Поэтому спустя минуты после остановки дыхания и кровообращения нехватка кислорода приводит к необратимым последствиям (в особенности для нервной системы и мозга, потребляющих массу энергии даже при работе «на холостом ходу»). И если бы даже случайно, в результате мутации возник нервный узел – ключ, останавливающий дыхание или кровообращение, – у него не было бы шансов пройти отбор и закрепиться в процессе эволюции.

«Свобода воли» – красиво звучащее понятие, дар Божий, но воля гнездится в мозгу, а значит, у нее, как и у мозга в целом, есть биологически обусловленные ограничения. Биологические, нормальные и патологические, ненормальные связи. Но поскольку мозг человека действует не так, как создаваемые нами механизмы и конструкции, эти ограничения не обозначают абсолютных пределов, потому и говорят: чего очень хочешь, того и достигнешь. Простой пример: волевым усилием можно поднять десяти килограммовую штангу, а при напряженных, регулярных тренировках (и в зависимости от генетических данных) не исключено превышение результата в два, три, а то и в десять раз. Но ни в коем случае не стократно. Иными словами, исполнению нашей воли ставят ограничение физические возможности организма.

Бывает, после инсульта даже крайним напряжением воли человеку невмоготу пошевелить рукой: вызванная болезнью ущербность препятствует осуществлению воли. И все же именно в такие моменты проявляется истинная сила человеческой воли и веры и становится очевидным отличие мозга от самых совершенных достижений техники. Ведь при должном упорстве человек способен в известной степени (если не целиком) восстановить ту функцию, которая ранее направлялась поврежденным или полностью погибшим участком мозга. Это возможно прежде всего потому, что в отличие от робота, запрограммированного на выполнение конкретного, ограниченного круга задач, наш мозг характеризуется определенной гибкостью: в случае необходимости его участки могут брать на себя изначально не свойственные им функции.

На основе этих и других подобных наблюдений некоторые ученые пришли к выводу, что человек использует лишь незначительную часть своего мозга. Результат такого рода заблуждений не замедлил сказаться: путем удаления все больших и больших частей центральной доли мозга пытались лечить психические заболевания, в частности шизофрению. И заблуждения, и варварский способ «терапии» сохранялись в течение десятилетий, поскольку не было соответствующих приборов, фиксирующих деятельность различных участков мозга, а тем, кто стремился отличиться на этом «целительском» поприще, вряд ли было выгодно разрабатывать новую методику, умаляя тем самым собственные заслуги.

Наблюдение больных с разрывом коммуникационного канала между двумя полушариями мозга, так называемого коркового тела (corpus callosum) в результате мозговых травм или хирургических вмешательств также давало материал для интереснейших экспериментов. Например, таким пациентам завязывали глаза, а затем поочередно вкладывали в левую руку различные предметы, предлагая ощупать их и запомнить названия. По истечении некоторого времени пациенты, взяв предметы в левую руку, тотчас же узнавали их, но оказывались бессильны повторить эти действия, работая правой рукой. Иными словами, складывалась ситуация, когда левая рука действительно не знала, что делает правая.

Можно бы привести сотни любопытнейших примеров, подтверждающих комплексную целостность мозга. Но существует одно явление, которое особенно ярко подчеркивает его обособленность от тела – так полновластный правитель отделяет себя от подвластного ему плебса. Это так называемая заградительная система «мозг – кровь».

Эгоизм и самозащита мозга

Как уже упоминалось, мозг связан с телом не только проходящими сквозь черепную коробку нервными волокнами, но и кровеносными сосудами. Это кажется вполне естественным: ведь мозгу, как и любым тканям тела, необходимы питательные вещества и он должен избавляться от ядовитых отходов клеточного обмена веществ. Вблизи каждой клетки мышц и внутренних органов проходит капилляр, сквозь «пористые» стенки которого из различных органов тела в кровь поступают питательные вещества, а из легких – кислород. Через те же самые капилляры подлежащие удалению побочные продукты жизнедеятельности организма попадают в кровеносную систему.

Задача кажется простой проблемой поставок. Она и была бы простой, если бы необходимые питательные вещества предоставлялись организму извне постоянно и в одном и том же неизменном составе, подобно тому, как бензонасос подает мотору автомобиля всегда одно и то же горючее, с одними и теми же добавками. Стоит только залить в бак другое топливо – пусть оно всего лишь на один-два процента отличается по своему составу от того, к которому приспособлен двигатель, – и тот начинает барахлить, покуда не заглохнет.

Ну а как поступает человек? Сегодня вечером он заливает свой «бак» коньяком, назавтра – вином или пивом. По утрам добавляет кофе, днем – кока-колу. Не говоря уж о более плотном «горючем»: яичнице, тушеных овощах и свиной отбивной или, в облегченном варианте, салате и фруктах. При таком разнообразном меню автомобиль сразу же вышел бы из строя, а вот человеческий организм благополучно функционирует, более того, процветает благодаря «смене корма»: для него чем разнообразнее, тем лучше. Случится человеку пропустить завтрак или обед, организму тоже не беда. Даже если целую неделю пробавляться одним фруктовым соком – и то выдержит.

Несмотря на такого рода перепады, уровень большинства питательных и минеральных веществ в крови остается постоянным все двадцать четыре часа в сутки, а сама кровь циркулирует по всему телу, доходя вплоть до кончиков мизинцев. Общеизвестно, что точнейшие, строго контролируемые механизмы регулируют, например, уровень сахара в крови – отчасти с помощью инсулина, в случае необходимости поступающего в кровь из поджелудочной железы. Редко встречается компонент, уровень которого в крови даже при самых крайних обстоятельствах снизился бы наполовину или подскочил вдвое. Поэтому мы чувствуем себя вполне хорошо, даже если ощущаем легкий голод или усталость. Мышцы без труда переносят колебания в доступе питательных веществ или гораздо менее значительные изменения локальной концентрации столь важных для организма ионов калия, натрия и других.

Иное дело мозг. Он не доверяет телу регулирование химического состава крови, предоставляя тому определять, что именно и в какой концентрации должно поступать в его чувствительные нервные клетки. Мозг более придирчив и тщательно заботится о своем питании. Оно и неудивительно: ведь, к примеру, большая часть тех аминокислот, которые служат стройматериалом для соединительных тканей, мышц и кожного покрова, в мозге входит в молекулы, выполняющие коммуникативные функции между нервными клетками, – важную информационно-передаточную (transmitter) или информационно-модифицирующую, тормозящую (inhibitor) функцию. Можно сформулировать и так: мозг до такой степени узко специализирован на обработке, передаче и сохранении информации, что использует для этой цели почти все имеющиеся в его распоряжении химические вещества. Однако концентрация их – вследствие нерегулярности нашего питания – могла бы подвергаться колебаниям, что, в свою очередь, влияло бы на деятельность нервных клеток. Этому препятствует своеобразная заградительная система в мозге, отделяющая мозговые клетки от крови капиллярных сосудов. Последние менее пористы, чем капилляры, снабжающие кровью менее капризные мышцы, а потому не пропускают пассивно большинство химических веществ сквозь стенки тесно прилегающих друг к другу клеток эндотелия. В то же время они активно и в необходимых количествах «перекачивают» из крови в мозг все требующиеся ему вещества, а также удаляют из него отходы обмена веществ нервных клеток. Таким образом мозг получает необходимые ему вещества даже в том случае, если уровень их в кровеносной системе тела ниже нормального. Иными словами, мозг заботится о собственном благополучии, как истинный самодержец, пусть даже в ущерб обслуживающему его телу.

Конечно, с точки зрения эволюции дело обстоит иначе. В процессе эволюционного отбора из примитивных клеточных образований с коммуникативной функцией неизбежно должен был развиться мозговой комплекс с неисчислимым количеством нервных клеток и безграничными возможностями контактов – система, неизмеримо превосходящая сложнейшее устройство современных, а возможно, и будущих компьютеров. Именно поэтому нелепо сравнивать деятельность человеческого мозга с компьютером.

Следует отметить, что люди всегда стремились постичь и каким-то образом смоделировать свою мыслительную деятельность. Даже в ту пору, когда предки наши не подозревали, что мыслительные процессы осуществляются в мозге. Даже в ту пору, когда мозг – в силу его консистенции – полагали связанным с полостью носа. Но и позднейшие представления немногим больше соответствовали действительности. Каждая эпоха сопоставляла деятельность нервной системы человека с вершиной своих технических достижений. Древние римляне сравнивали ее с символом собственной цивилизации, то есть с водопроводной системой; по их представлениям, животворный дух, spiritus, циркулирует по телу подобно воде, поступающей в акведук. Впоследствии деятельность мозга сравнивали с движением цепляющихся друг за друга зубчатых колесиков, с работой часового механизма и телефонного коммутатора, а теперь вот – компьютера. Между тем по сравнению с мозгом компьютер всего лишь чуть менее примитивен, нежели телефонный коммутатор. Хотя бы потому, что мозг способен спроектировать компьютер, зато не существует такого компьютера, которому оказалось бы под силу спроектировать человеческий мозг.

А ведь человеку удалось создать не только компьютеры, но и тысячу и одно чудо электроники, химии, медицины и молекулярной генетики. Равно как и боевое оружие, и средства массового уничтожения – к сожалению! Изощренность человеческого ума привела к тому, что мы способны истребить собственный род или же с помощью генных технологий изуродовать свою суть. Все эти обстоятельства необходимо принимать во внимание при оценке возможностей, потенциально заложенных в эволюции мозга.

Впрочем, пора вернуться к вопросу, поставленному в начале главы, а именно: следует ли считать божественным ограничением свободы воли человека тот факт, что мозг наш не способен остановить деятельность сердца и дыхание, что мы не способны положить конец собственной жизни посредством одной лишь силы воли?

Во-первых, нельзя с уверенностью утверждать, будто бы мы здесь совершенно бессильны. Многие убеждены – и я в том числе, – что воля к жизни способна воздействовать даже на смертельное заболевание. Точно так же само желание уйти из жизни может негативно повлиять на исход не столь уж серьезной болезни. В Новом Завете отражено приятие смерти, отказ от борьбы за жизнь. К примеру, в Евангелии от Луки старец Симеон обращается к Богу со словами: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром» (Лк. 2:29). Если Симеон обладал верой, сдвигающей горы, если был убежден, что, как только глаза его узрят Мессию, Господь отпустит его, то отчего бы не предположить, что он ушел из жизни усилием своей воли? Ведь евангелист не упоминает, когда именно – согласно устным преданиям или другим источникам – упокоился Симеон: минуты, часы, дни или недели спустя после мольбы его об отпущении. Иными словами: умер ли Симеон, постепенно отказавшись от борьбы за жизнь (подобно тому, как и ныне поступают многие), или же его сила воли (питаемая глубокой верою) позволила ему умереть без всякой посторонней помощи, по собственному решению, и в этом он мог бы послужить примером человеку будущего.

Но как бы там ни обстояло дело в случае с Симеоном, а нашей воли пока хватает лишь на то, чтобы просить помощи в облегчении ухода из жизни. Однако возможно, что дальнейшее естественное развитие мозга, а также сознательное совершенствование его функций и силы воли – для этого уже существуют испытанные, хотя и не во всех случаях успешные методики – приведут к исключительным результатам, когда столетия, тысячелетия спустя люди окажутся способны путем одной лишь концентрации воли уйти из жизни. Допустим, погрузиться в глубокую медитацию, которая незаметно перейдет в вечный сон.

О возможностях и условиях достижения легкой смерти, о необходимых для этого институтах и возникновении новых профессий речь пойдет в последнем разделе книги.

На основании вышеизложенного мы пока что можем лишь прийти к выводу, что наше духовное и душевное развитие, а вместе с ним и правовая система в своем совершенствовании не поспевали за медициной и биотехнологией, и стало быть, нам все в меньшей степени приходится рассчитывать на естественную легкую смерть. В наши дни пока еще ничтожно мало число людей, способных уйти из жизни усилием собственной воли. Следовательно, нам, нашим детям и внукам необходима будет психологическая и фармакологическая помощь, чтобы на закате дней мы могли проститься с жизнью и с остающимися жить, не теряя человеческого достоинства, с наименьшим ущербом для психики и чувства любви к ближним. Чтобы человек уходил из жизни, причиняя как можно меньше забот и страданий родным и близким, умеряя тем самым их скорбь.

Где рождаются откровения?

У людей любознательных в наше время есть возможность оценить неописуемо сложное, комплексное устройство мозга, его ассоциативные способности и – как следствие – неисчерпаемую безграничность мышления. Например, теперь мы понимаем, что внутренние голоса, побуждающие нас к тому или иному действию, поступку – равно как и предостерегающие от него, – суть продукты мозговой деятельности. Что не только голоса, которые слышатся или чудятся нам в моменты тяжких, одиноких раздумий, но и эмоциональные реакции, влияющие на выбор в пользу «добра» или «зла» и за благое решение вознаграждающие нас чувством удовлетворения, а за противоположный выбор карающие горечью, – все это результаты деятельности мозга. И само ощущение счастья есть не что иное, как деликатес, приготовленный на химической кухне мозга.

Покуда нам не известны были функции и способности мозга и безграничные возможности разума, даже самые мудрые из наших предков не могли предположить, что возникающие у них вопросы и поразительные ответы, информационные понятия, озарения, а также содержащие их легенды и притчи – сплошь производные нашего собственного ума.

Все метафорические толкования непостижимых явлений и событий, собственные мысли, выходящие за пределы повседневного опыта, в древности воспринимались пребывающими в неведении людьми только лишь как наитие свыше, как Божественное откровение. Понятие подсознания, разумеется, было им недоступно.

Не собираюсь доказывать кому бы то ни было, что Божественного откровения не существовало и не существует сейчас; речь идет лишь о том, что мозг человека, разум его несколько тысячелетий, а может, и десятки тысяч лет назад действовал точно так же, как сегодня. Значит, подобно тому, как сегодня у нас зарождаются поразительные мысли, точно так же и у предков наших могли возникать необычайные истории и притчи, происхождение коих они (по неведению) с полной уверенностью приписывали неким высшим силам.

Более того, можно допустить, что мысли, которые невозможно было осознанно соотнести с их первоисточником, возникали у наших предков чаще, чем у нас. Ведь в нынешнее время мысли человека все в большей степени базируются на фундаменте накопленных знаний и связанной с ними рутиной логического рассуждения; при этом все меньше простора остается для нового, оригинального и необычного хода мысли.

Иными словами: с расширением мира, познанного вплоть до деталей, все более сужается находящийся за его пределами мир трансцендентный. Но поскольку о трансцендентном мы априори не знаем абсолютно ничего, то и предыдущее утверждение лишается своей категоричности. Хотя здесь следует все же отметить, что по мере того, как пращуры наши осваивали все более отдаленные от своей пещеры территории, все дальше и дальше отодвигалась граница непознанного и необъяснимого. Чем большее пространство охвачено нашим знанием, тем протяженнее его граница с непознанным. Она расширяется и поныне, когда благодаря обсерваториям, размещенным на вершинах гор и даже в космосе пределы «познанного» мира уже не исчислить и световыми годами. Но и в рамках знакомого нам, изученного мира встречается бесконечное множество явлений, которым нет однозначного объяснения.

Точно так же столкнулись мы с лежащими за пределами нашего разумения, с необъясненными прежде явлениями в период открытия внутреннего мира клеток и атомов. Но это всего лишь физический мир, бескрайность которого не может идти в сравнение с духовной вселенной, лишь малая доля которой – осознанная часть собственного внутреннего мира – и то едва-едва освоена человеком. «Вселенная мысли» настолько безгранична, что способна вобрать в себя весь познанный физический мир. И – помимо сущего множество воображаемых миров. Мы в состоянии представить себе их Создателей точно так же, как сам акт творения, причем в различных его вариантах: в каждой культуре присутствует своя версия сотворения мира. Что же тогда говорить о беспредельности подсознания и всей сложности человеческого мышления?

Считать ли Божественным откровением мир вокруг нас или же то, что проистекает из безграничного мира внутри самого человека, – для меня существенной разницы нет.