Текст книги "Человек без надежды (СИ)"

Автор книги: Лариса Куролесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Она успела не только собраться с мыслями, но и выпить два стакана томатного сока, а доктор Эсстен все не возвращался. Сильвер бродила по кабинету, разглядывая голографические изображения и любуясь рыбками в аквариуме. Одна запись расслабляющей музыки закончилась, началась другая, с тягучими нежными нотами… Силь прочитала все надписи на дипломах, вооружилась еще одним стаканом сока и, скинув туфли, с ногами забралась на диванчик. Она чувствовала себя так, словно неожиданно оказалась в пещере сокровищ, а ее хозяин куда‑то отлучился.

Интересно, что происходит в приватной зоне доктора Эсстена? Сильвер не сомневалась, что его вызвал какой‑то пациент, которому понадобилась срочная консультация. Девушка не заблуждалась на предмет того, что ее стресс – "самое страшное в жизни". Вполне возможно, что профессор работает также и с родителями, потерявшими детей в том же "ДиЭм", или, скажем, с женщинами, которым специалисты Центра репродукции отказали в праве родить ребенка. Силь понимала, что кто‑то может нуждаться в помощи еще больше, чем она.

Но профессора все не было и не было. Пациентка терпеливо ждала его ровно до того момента, когда после звона больших старинных настенных часов в дверь не постучала ассистентка доктора Эсстена. Не дожидаясь ответа, она осторожно отодвинула непрозрачную панель и заглянула в кабинет.

– Профессор, пришел господин Брайгер, вы назначили ему на это время, – пробормотала она в сторону кресла, в котором обычно сидел доктор Эсстен. – Ой!

– Он вышел в приватную зону и попросил его подождать, – опережая вопросы, быстро сказала Сильвер. – Почти сразу после того, как начался наш сеанс. Его уже очень долго нет – может быть, там какой‑то трудный случай…

Ассистентка недовольно хмыкнула и, прошествовав к проходу в приватную зону, решительно постучала в панель. Но оттуда не донеслось ни звука. Набрав на настенном замке какую‑то комбинацию, помощница профессора Эсстена осторожно открыла дверь. Сильвер, спрыгнув с дивана, последовала за ассистенткой и с любопытством заглянула ей через плечо. Приватная зона была пуста. Доктора там не оказалось…

– Сразу после этого ты стала звонить мне? – уточнила Дороти, когда Сильвер закончила рассказывать.

– Нет, не сразу, – призналась та. – Сначала мы с ассистенткой профессора его искали, посмотрели в приватной зоне и на выходе из нее. А потом стали приходить другие посетители, и начался кошмар. Наверное, я бы просто уехала, если бы не его оговорка про Беверли Кларк. Несмотря на то, что он старался сделать вид, что говорил совсем не о ней, я уверена, что на самом деле именно она была той самой пациенткой, про которую рассказывал доктор Эсстен! Ведь если бы это было не так, он бы совсем по – другому отреагировал на мое предположение. Извините, я, наверное, сумбурно говорю, но у меня мысли путаются… В общем, когда доктор пропал, я и позвонила тебе, Дороти. Согласись, это странно: Беверли умерла – и профессор Эсстен, у которого она наблюдалась, тут же пропал неизвестно куда!

– Вы совершенно правильно сделали, Сильвер, – отметила Микаэла, которая во время рассказа девушки ходила по кабинету. – Дороти, осмотрим приватную зону, пока группа не прибыла. Только трогать там ничего нельзя.

Бывшая адвокатесса хмыкнула, как если бы хотела сказать, что она как‑нибудь и без посторонних советов сообразит ничего не трогать там, где еще не побывала группа экспертов службы безопасности. Все трое направились в приватную зону, дверная панель которой уже была отодвинута – ее открыла ассистентка с пульта приемной. Поскольку Сильвер никто не велел оставаться в кабинете, она осторожно последовала за Дороти и Микаэлой, поминутно ожидая, что или одна, или другая вот – вот отошлют ее прочь. Однако, оказавшись в "задней" комнате, они, казалось, и думать забыли о том, что их сопровождает Силь.

Приватная зона, в которой профессор Эсстен, видимо, отдыхал от посетителей и обедал, была разделена на несколько секторов – для себя Сильвер назвала их "кухонным", "спальным" и "умывальным". В первом присутствовала небольшая утопленная в стене ниша, оборудованная небольшим разогревателем для еды, рядом с которым на совсем небольшом расстоянии красовался охладитель. Раздвижной столик казался совсем маленьким, но Силь знала, что он может раскладываться до приличных размеров, – у нее в дома стоял точно такой же. В "спальном" секторе располагались диван и два кресла, на стене напротив висела большая панель витранслятора. "Умывальный" отгораживался от остального пространства полупрозрачной панелью, за которой угадывались очертания душевой кабины и прочих необходимых гигиенических приспособлений. Похоже, при желании профессор Эсстен мог не только заночевать на работе, но и поселиться здесь на месяц – другой.

– Сдается мне, доктор покинул это место не совсем по своей воле, – задумчиво произнесла Микаэла Войцеховская, остановившись рядом со "спальной" зоной.

Проследив за направлением ее взгляда, Силь вздрогнула. По светлому ворсистому покрытию пола тянулись две продольные борозды, а рядом с ними краснели капли, ведущие прямо к двери – вероятно, тому самому "служебному входу". Они с ассистенткой, к счастью, этого не заметили – убедившись, что доктора в помещении нет, направились на дальнейшие поиски, а если бы обратили внимание на кровь, то Железная Микки и Дороти застали бы их, наверное, в истерике.

– Не пугайся так, Сильвер, – Дороти кинула на девушку заботливый взгляд. – Если бы произошло что‑то страшное, крови точно было бы больше. Доктор наверняка жив и здоров, разве что ему нос разбили.

– И, кто бы его тут ни ждал, он решил, что профессору Эсстену лучше находиться вместе с ним, – Железная Микки еще раз медленно обошла комнату, и ее строгий взгляд, казалось, ничего не упустил. – Послушайте, Сильвер, вы действительно видели кого‑то в этой комнате? Нам понадобится как можно более подробное описание.

Дороти повернулась к девушке, и на ее лице мелькнула тревога. Силь вдруг почувствовала озноб и засунула руки в карманы штанов, чтобы они не дрожали.

– Я… Мне показалось, что здесь кто‑то был, сидел вон там, – девушка кивнула на одно из кресел. – Но в проем это место почти не видно, а дверь закрылась очень быстро. Я только успела заметить, что кто‑то встал и двинулся навстречу доктору. На самом деле я даже не знаю, мужчина это или женщина…

Она невольно задумалась, стараясь воспроизвести в памяти эту сцену. Вот профессор Эсстен шагает через порог, и панель начинает закрываться за его спиной. Навстречу ему скользит неясная тень, и глаза Сильвер автоматически отмечают мысок обуви и неуловимое движение рукой. Рукав кажется смутно знакомым, словно она много раз видела нечто подобное, но не может вспомнить, где именно и при каких обстоятельствах. Силь снова и снова прокручивала в памяти эту сцену, но никак не могла зацепиться за мысль, вертящуюся в голове. Она действительно не была уверена, мужчина ли ожидал доктора Эсстена или женщина! То движение было настолько на грани уловимости, что оставалось лишь удивляться, что она вообще хоть что‑то заметила!

Дороти и Микаэла терпеливо ждали, чем еще больше смущали девушку. Она изо всех сил старалась сообразить, как помочь, но у нее не получалось. Сильвер судорожно цеплялась за воспоминания, она даже закрыла глаза, чтобы полнее представить себе закрывающуюся дверь, мелькнувший в проеме носок ботинка и рукав какой‑то очень знакомой неяркой одежды. Униформа?..

– Разрешите, мэм? – не дожидаясь позволения, в кабинет доктора Эсстена ввалилось несколько сотрудников службы безопасности, и один из них, с лейтенантскими нашивками на форме, едва осмотревшись, шагнул к приватной зоне.

Скользнув по Сильвер сожалеющим взглядом, Микаэла Войцеховская повернулась к своим людям и принялась быстро отдавать приказы. Дороти подошла к девушке и осторожно подхватила ее под руку.

– Я не могу понять… – пробормотала Силь. – Что‑то крутится в голове, но я не могу поймать мысль…

– Не напрягайся ты так, – сочувственно посоветовала Дороти. – Кто бы тут ни был, его обязательно найдут. Служба безопасности уже начала рейды, профессора Эсстена ищут. Вряд ли его в бесчувственном состоянии утащили отсюда далеко.

Сильвер постаралась выдавить из себя улыбку, но у нее это плохо получилось. Служба безопасности взялась за работу, прибывший эксперт принялся ворчать, что некоторые несознательные личности чуть ли не все следы затоптали, и Дороти с Силь с разрешения Микаэлы уехали из клиники.

Несмотря на то, что день не подобрался еще и к середине, Сильвер чувствовала себя совершенно вымотанной. Она собиралась после визита к психологу еще раз заехать в больницу к Камилле, а потом навестить Ульяну, но поняла, что попросту не в силах сделать ни того, ни другого. Она отвезла Дороти в ее гостиницу и направилась домой. Когда компьютер через наушники, встроенные в шлем, голосом отца пожелал ей удачного дня, Сильвер едва удержалась, чтобы не начать ему жаловаться. Порой ей казалось, что индивидуально для нее сконструированный аппарат будет отвечать ей знакомым голосом, как папа…

– Только и не хватает еще прямо сейчас начать разговаривать со своим шлемом! – ворчливо произнесла девушка сама себе, пока "сильвер" парковался на придомовой территории. – Тогда следующим номером мне придется идти уже не к психологу, а к психиатру!

– Удачного дня, Лисенок! – пожелал голос отца из компьютера.

– Куда уж удачней! – вздохнула она, неловко придерживая локтем больной руки багажный ящик, чтобы убрать туда шлем.

Домашних дел вполне хватало, чтобы весь остаток дня Силь чувствовала себя занятой. Госпожа Суздальцева уборкой, стиркой и прочими бытовыми вопросами не занималась, полагая, что для всего этого имеются "специально обученные люди". После смерти отца она категорически заявила дочери, что им необходимо нанять какую‑нибудь клининговую службу или домработницу – второе даже лучше, поскольку она еще и еду будет готовить. Но Сильвер не любила впускать в дом посторонних даже на время, поэтому взяла все необходимые заботы на себя.

Первым делом, поднявшись в квартиру, она выпустила на свободу из комнаты рыжего Василия, а потом занялась делами. На кухне ее ждал небольшой бардак – свидетельство того, что великая писательница уже позавтракала. Загрузив грязную посуду в мойку со стерилизатором, Сильвер взялась за приготовление обеда и ужина, неловко действуя одной рукой. Хорошо еще, что папа в свое время настоял на том, чтобы их кухня была оборудована всей необходимой техникой – дали бы волю Веронике, целыми днями питались бы в кафе и ресторанах! Александр Фокс любил домашнюю кухню, умел готовить и научил этому единственную дочь.

Как и всегда при воспоминании об отце, к горлу подкатил комок. Сильвер сглотнула. Говорят, что время лечит, но за три года она так и не научилась думать об Александре Фоксе как о покойнике. Иногда ей казалось, что она живет в каком‑то иллюзорном мире, как будто во сне. Стоит проснуться, открыть глаза – и она услышит папин голос, а потом и увидит его на кухне напевающим что‑нибудь лирическое. Но один день сменял другой, жизнь текла своим чередом, мама писала новые жуткие произведения, Силь – песни, группа "Серебряная камелия" выступала в "Мертвеце" – в общем, ничего не менялось. Нереальность слишком затянулась, чтобы в конце концов оказаться сном…

Рыжая лапка осторожно потрогала лодыжку Сильвер мягкими розовыми подушечками без когтей – и она вздрогнула, приходя в себя от невеселых мыслей. Васька, сидевший рядом с ее ногой, требовательно мяукнул: у тебя там еда, небось? а ну давай, поднимай меня наверх! Улыбнувшись, девушка подхватила его под пушистый животик и поставила на стол. Котенок тут же принялся обнюхивать упаковки зеленой фасоли и цветной капусты, из которых Силь собиралась приготовить гарнир к обеду. Убедившись, что ничем вкусным от пакетиков не пахнет, Васька недовольно фыркнул и укоризненно посмотрел на хозяйку: ну и зачем, спрашивается, держать в доме еду, которую не ест кот? какой в этом смысл?

– А мне эти штуки нравятся! – заявила Сильвер и показала котенку язык.

Он тяжело вздохнул и уселся на столе напротив хозяйки, внимательно наблюдая, как она неторопливо нарезает овощи. Василия, казалось, завораживал сам процесс движения – в какой‑то момент Силь даже показалось, что он "охотится" на ее руку, настолько пристальным сделался взгляд янтарных глаз.

– Теперь это чудовище будет сидеть на моей кухне? – недовольный голос Вероники Суздальцевой раздался от дверей так внезапно, что Сильвер от неожиданности выпустила нож, который, выскользнув из ладони, загремел по полу.

– На нашей кухне, мама, – с нажимом произнесла девушка, наклоняясь за "беглецом". – Я уже сказала: если мы с котом тебе мешаем, то можем переехать. Тогда это действительно будет твоя кухня, и на ней никто сидеть не станет!

– Ты же знаешь, что тогда мне придется платить за лишнюю площадь! – возмущенно заметила Вероника, проходя мимо дочери и даже не порываясь ей помочь. – Где у нас кофе?

– Там же, где и всегда, – кинув нож в мойку – стерилизатор, Силь взяла с подставки другой. – Посмотри в ящике с бакалеей. И, кстати, если мы с котом уедем, ты тоже можешь переехать в какую‑нибудь студию поудобнее.

– Я ненавижу все эти объединенные пространства, где и спальня, и кухня находятся в одном блоке! – фыркнула писательница. – Хорошо еще, что пока не додумались выставлять санузел в тот же объем, ничем его не отгораживая.

– Есть очень уютные квартиры для одиноких людей или семейных пар, – заметила Сильвер, перемешивая салат.

– Тебе прекрасно известно, что я привыкла жить в комфорте! – капризным тоном произнесла Вероника, просыпая на пол немного чая и не обращая на это ни малейшего внимания. – Кроме того, мне понадобится целый штат прислуги, а я и управляться с ней не умею! Если бы твой отец не умер, он бы ни за что не позволил, чтобы я жила одна!

Сильвер отставила в сторону миску и оперлась здоровой ладонью о стол, старательно сдерживая порыв душевно выговориться. Мама на удивление легко пережила саму смерть отца, зато искренне страдала по поводу того, что в его отсутствие некому обеспечивать ей привычный комфорт. Само собой разумелось, что взять на себя эту миссию обязана Силь, и до сих пор ей не приходило в голову как‑то сопротивляться. Три года она старательно поддерживала видимость обычной семьи, и только близкие друзья знали, кто у них с мамой "старший".

Но в последнее время ее все чаще начинало раздражать поведение не столько родственницы, сколько, пожалуй, "соседки". Наверное, она и раньше была не в восторге от того, что мама настолько откровенно сидит у нее на шее, но после смерти отца Силь надо было о ком‑нибудь заботиться, чтобы не сойти с ума от потери. День за днем она выполняла какую‑то рутинную работу, старалась создавать в доме уют, к которому ее приучил папа, готовила и убирала. Камилла и Кароль в два голоса ругали ее, говоря, что она так до конца жизни и останется удобной штатной "золушкой" для капризной и эгоистичной Вероники. Теперь Сильвер и сама понимала, что ее это не устроит. И даже вечное "отец бы не позволил" из маминых уст теперь звучало фальшиво и неприятно, как будто великая писательница вооружилась хлыстом, которым собиралась подгонять дочь в нужном направлении.

– Он умер, – ровным тоном произнесла Силь. – Папы больше нет. И я думаю, что нам с Васькой действительно надо съехать, чтобы не мешать тебе!

– Ты!.. Ты!.. – глаза госпожи Суздальцевой наполнились искренними слезами – когда речь шла о ее личных удобствах, она не играла. – Ты придумала это специально, чтобы мне досадить! Ты не можешь бросить меня, я же совершенно не умею обходиться без посторонней помощи!

– Папа оставил нам обеим достаточно средств, чтобы ты могла без нее не обходиться, – отрезала Сильвер. – Если хочешь, я помогу за свой счет нанять кого‑нибудь, чтобы тебе помогали с готовкой и уборкой.

– Какая чудовищная неблагодарность! – Вероника закричала так громко, что испуганный котенок пулей шмыгнул со стола и рванул в "свою" комнату. – Я воспитала тебя и столько в тебя вложила, а теперь ты не хочешь даже мне помочь! Разве я так многого прошу?! Подумаешь – приготовить пару обедов и ужинов! Или тебя раздражает, когда я прошу заехать и забрать мои фильмы? Разве это трудно?! Тебе прекрасно известно, что я почти не выхожу из дома, и вообще все эти бытовые нужды меня раздражают, от них меня покидает вдохновение!

– Ничего, оно потом возвращается! – огрызнулась девушка. – Не зря же ты покупаешь все эти визгливо – тошнотворные фильмы, многие из которых были сняты еще на Земле!

– У тебя нет сердца! – писательница бессильно опустилась на одну из табуреток, сердито сверкнув взглядом на дочь. – Разве ты не понимаешь, что, если ты не будешь жить рядом, я буду все время беспокоиться, как ты и что с тобой? Силь, девочка моя, ты ведь еще совсем ребенок!

Сильвер повернулась к Веронике, и под ее взглядом заботливая родительница неуютно поерзала и потупилась. Поняла, наверное, что сейчас хватила через край. По большому счету ей было наплевать на то, как и с кем дочь проводит время. Силь сомневалась, что, не свяжись с ней медсестра из больницы, Вероника вообще бы осознала, где "ее девочка". Новостей она не смотрела и не слушала, так что трагедия в "ДиЭм", вероятно, просто прошла бы мимо писательницы Суздальцевой, никак ее не затронув. Интересно, если бы Сильвер погибла при взрыве и никто бы не связался с Вероникой, сколько времени прошло бы до того момента, как она поняла, что дочери уже давно нет дома? День, два, неделя? Пока в холодильнике не закончилась бы еда, а в ящиках – чистая посуда, вряд ли отсутствие Силь обеспокоило бы маму.

– Мне уже двадцать три, и я по закону "Одиннадцати" имею полное право на жилье, отделенное от родителей, – отчеканила девушка. – Сегодня же вечером подам соответствующий запрос в службу распределения ресурсов и с помощью муниципалитета начну подыскивать себе что‑нибудь подходящее. Если хочешь, могу составить требования и для тебя – только тебе придется выбираться из дома, чтобы осматривать варианты. Или ты все‑таки предпочитаешь остаться здесь, доплачивая за лишнюю площадь?

– Это какое‑то безумие! – простонала Вероника – в такие моменты, отчаянно фальшивя, она становилась похожей на героинь своих романов, которые трогательно и ненатурально страдали, демонстрируя это перед каждой репликой. – Ты совершенно отбилась от рук! Если бы твой отец был жив, он ни за что не допустил бы, чтобы ты уехала из родного дома!

Если бы Александр Фокс был жив, ей бы, вероятно, и в голову не пришло уехать… Сильвер прямо посмотрела в глаза матери. Отбилась от рук? Возможно. А может быть, Кароль и Камилла правы, и ей давно уже пора сменить обстановку, отпустить душу покойника и жить собственной жизнью, не цепляясь за прошлое. Отец бы обязательно одобрил ее – он вообще любил, когда дочь делала "взрослые" поступки.

– Мама, это мое решение, – строго произнесла Силь. – Ты остаешься или тоже переезжаешь?

На породистом лице Вероники Суздальцевой было отчетливо видно, как в душе ее привычка к комфорту сражается с жадностью. С деньгами она всегда расставалась неохотно, однако ради себя, любимой, готова была на жертвы. Сильвер поймала себя на мысли, что готова лично оплачивать матери пользование излишней площадью, – лишь бы самой не жить рядом с ней.

– Раз ты решила поступить со мной так жестоко, – всхлипнула Вероника, показательно содрогаясь, – мне не остается ничего другого, кроме как остаться здесь одной. Я не предам память твоего отца, а ему нравилась эта квартира! Ты уедешь – и я целыми днями буду бродить по пустому дому и оплакивать нашу семью! Мы ведь были так счастливы – ты, я и папа!..

– Хорошо, так и поступим, – чувствуя себя бесчувственным бревном, Сильвер отвернулась к столу. – Ты остаешься, а я уезжаю.

– Ладно, – слабым голосом произнесла Вероника. – В таком случае, если твоя комнате тебе не нужна, ты не станешь возражать, если я оборудую в ней салон?

– Салон? – недоуменно переспросила Сильвер. – Это который светский?

– Ну не парикмахерский же! – "умирающий" тон слегка ожил. – В свое время все мало – мальски крупные писатели собирались в салонах, а держать такой у себя дома считалось очень модным.

– Сколько веков назад? – усмехнулась девушка.

– Какая разница?! – Вероника махнула рукой. – Тебе ведь больше не нужна будет твоя комната!

– Конечно, нет, – Силь достала из холодильника и кинула в размораживатель две порционные упаковки грибов. – Делай, что хочешь.

Трагически – надрывно вздохнув и вытерев салфеткой глаза, Вероника грациозно поднялась со стула и направилась к выходу с кухни. Впрочем, напоследок она обернулась в дверях, чтобы подарить дочери еще один укоризненный взгляд, на который Сильвер уже с чистой совестью не обратила никакого внимания. Светский салон в бывшей ее комнате – отличная мысль!

– Разумеется, я по – прежнему считаю, что это очень глупо, недальновидно и даже в какой‑то мере жестоко с твоей стороны, – сурово произнесла новоявленная обладательница свободной жилплощади. – В последнее время я не понимаю, что с тобой происходит. У меня такое впечатление, что мы с Александром слишком избаловали тебя! Но ты единственная дочь, нам это было позволительно… Я и не подозревала, что ты вырастешь не милой и ласковой девочкой, какой была в детстве, а бездушным ходячим мертвецом, не желающим считаться ни с кем, кроме себя! Кстати, я сегодня обедать не буду – может быть, поужинаю позже, а пока у меня нет аппетита… Надеюсь, хотя бы от этого тебе станет стыдно!

Высказавшись напоследок, Вероника с достоинством выплыла из кухни. Вероятно, если бы она обернулась, реакция Сильвер ее бы порадовала. Девушка застывшим взглядом уставилась ей в спину, как будто видела впервые. В голове у Силь от финальной реплики словно что‑то щелкнуло. Бездушным ходячим мертвецом… Мертвецом!

Так – так, где‑то на личном чипе у нее записан прямой номер комма главы службы безопасности – Микаэла оставила его еще в тот вечер, когда опрашивала Сильвер в больнице. Быстро активировав коммуникатор и отыскав нужную комбинацию, девушка послала сигнал вызова.

– Добрый день, госпожа Войцеховская! – чуть не закричала она в комм, когда на экране появилось усталое лицо Железной Микки. – Это Сильвер Фокс. Простите, что беспокою…

– Никакого беспокойства, Сильвер, – ответила та. – Уверена, что вы не стали бы связываться без повода. Что случилось?

– Я кое‑что вспомнила, хотя не знаю, как вам это поможет в поисках доктора Эсстена, – смущенно забормотала Силь. – Тот человек, который встретил его в приватной зоне… Я видела только его рукав и не могла понять, что в нем такого знакомого. Но теперь я совершенно уверена! Он был одет в летную униформу!

– Что?! – словно ушам своим не веря, переспросила Микаэла.

– Я видела, что на том человеке, который вызвал доктора Эсстена в приватную зону, была форма космопилота летного подразделения номер три, – твердо произнесла Сильвер. – Я по – прежнему не уверена, был ли это мужчина или женщина, но могу сказать точно – это "мертвец"!