Текст книги "Человек без надежды (СИ)"

Автор книги: Лариса Куролесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

– Договорились, – Мика почти не колебалась. – Если в результате расследования выяснится, что он вообще никак не причастен к взрыву, я лично выступлю по всем ви – каналам с опровержением версии о халатности с электропроводкой…

Она пока понятия не имела, каким образом ей удастся сдержать это обещание. Отрицать "электрические" проблемы "ДиЭм" – значит, выдвигать какую‑то другую версию случившегося, а к этому она пока была не готова. Кроме того, Микаэла не была уверена, что ей нравится мысль об участии в расследовании Кароля Стейна. Она и так имела достаточно оснований, чтобы установить за ним слежку. Зато Дороти удовлетворенно кивнула: похоже, бывшая адвокатесса членам группы "Серебряная камелия" доверяла больше, чем официальным властям.

– Как мы собираемся действовать дальше? – поинтересовалась Монтего.

О, "мы" – это уже хорошо. Это значит, что бывший сотрудник опять стал ощущать себя частью команды. Микаэла с трудом удержалась от довольной улыбки. Служба безопасности тщательно подбирала людей, и, судя по послужному списку, Дороти слыла отличным аналитиком.

– У меня уже есть сведения по контактам Беверли Кларк, – своей частью информации Мика делиться не любила, но сейчас особого выбора у нее не было. – Пока она – наша единственная крепкая зацепка. Будем работать с окружением – вычленять из него всех, кто так или иначе мог бы оказаться причастен к взрыву.

– А если ее смерть не имеет отношения к взрыву в "ДиЭм"? – поинтересовалась Дороти.

– Преднамеренное убийство на моем ковчеге? – на слове "моем" собеседница удивленно приподняла брови, однако Микаэла не обратила на это внимания. – Сразу вслед за взрывом крупного клуба? Если госпожу Кларк прикончил кто‑то другой, ему лучше бы бежать куда‑нибудь подальше, прежде чем его найдет служба безопасности.

– Согласна, это выглядит невероятно, – Дороти пожала плечами. – Я бы сказала, что Беверли погибла, потому что оказалась слишком глубоко затянута в историю со взрывом. И значит – надо искать человека, через которого она была связана с нашим… затейником.

– Первый этап – общение с родственниками, – вздохнула Микаэла. – У нее остались родители…

Дороти посмотрела на нее с сочувствием. Кому захочется взять на себя труд сообщить пожилым людям о смерти их дочери? У Войцеховской не так уж часто возникала необходимость приносить подобные известия, но по давно заведенному обычаю она никогда не передоверяла ее кому‑нибудь из своих людей. Ее работа – конечно, не праздник, однако высокое положение предполагает и большую ответственность. Так что "повесить" неприятные процедуры на подчиненных – не вариант. Единственным исключением можно было считать взрыв в "ДиЭм" – новости в любом случае перегнали любые личные сообщения, а лидер службы безопасности физически не могла известить всех родственников пострадавших. Зато теперь Мике предстояло лично сообщить Кларкам о том, что их дочь, к сожалению, ушла из жизни.

– Ее родственники здесь, в Городе Два? – у Дороти под левым глазом едва заметно заплясал нерв – вероятно, еще слишком свежи были воспоминания о том, как ее саму "известили" о смерти мужа. – Если хочешь совет, прихвати с собой на встречу психолога.

– С ними придется общаться по коммуникатору, – вздохнула Микаэла. – Беверли Кларк родом из Города Шесть, ее родители по – прежнему там и проживают.

– В любом случае, врачебная помощь не повредит, – заметила Дороти.

– Кстати о врачебной помощи, следующим номером после родителей у меня в списке собеседников значится психолог, у которого в последнее время наблюдалась Беверли, – поспешила уйти от неприятной темы Войцеховская.

– Так я и думала, что эта куча лекарств не просто собрана по сердобольным друзьям! – Монтего отложила вилку и взялась за свой кофе. – Выходит, наша убитая наблюдалась у доктора? И как долго, если не секрет?

– С того момента, как потеряла сначала жениха, а потом – ребенка от него, – откинувшись на спинку удобного стула, Микаэла на всякий случай кинула взгляд на свой магнитомобиль, чтобы убедиться, что ее никто не вызывает.

– Ребенок в конце Поколения? – Дороти на мгновение замешкалась. – От "мертвеца", я полагаю? И отец, разумеется, не вернулся, иначе шуму было бы, как во время возвращения Норте…

Мика поймала себя на мысли о том, что эта женщина нравится ей все больше и больше. Она вообще‑то довольно тяжело сходилась с людьми, особенно если они были урожденными горожанами. Но Дороти Монтего не просто умела думать – она, похоже, размышляла точно так же, как и Микаэла! Несмотря на то, что они были знакомы всего ничего, Войцеховская невольно чувствовала что‑то вроде внутреннего родства с вдовой злополучного владельца "ДиЭм".

– Молодая женщина за короткий срок переехала из привычного окружения, потеряла сначала любимого мужчину, а затем – и ребенка от него, – задумчиво продолжала Дороти, вертя в руках кофейную ложечку. – Безусловно, это повод для депрессии. Не сомневаюсь, что Беверли Кларк в действительности задумывалась о самоубийстве… Но как давно она наблюдалась у врача?

– В течение последних семи месяцев, – Мика сложила ладони "домиком".

– И больше полугода планировала собственную смерть? – Монтего поморщилась. – Что‑то верится с трудом. У этой девушки должны быть стальные нервы. Да и доктор – вероятно, просто слепец. Разве не предполагается, что профессиональный психолог должен как раз не допустить такого исхода, с каким мы имеем дело сейчас?

– По – моему, мы уже договорились, что Беверли приняла лекарства не по собственной воле, – заметила Микаэла. – Но, судя по всему, психолога она посещала исправно, так что пообщаться с ним будет полезно.

– Да, теоретически доктор такого профиля должен замечать, что происходит с его пациентами, – согласилась Дороти. – За карьеру психолога, чьи пациенты вот так запросто горстями едят выписанные им же таблетки, лично я и вирта не дам.

– Верно, он должен был заметить, или же сам должен быть причастен к пресловутому взрыву, – добавила Мика. – Думаю, если не родители, то доктор в курсе некоторых контактов своей пациентки.

– Чем лично я могу тебе помочь? – деловито поинтересовалась Монтего.

– Во – первых, присматривай за девочкой и… вашим другом – звукорежиссером, – допив кофе, Микаэла отставила в сторону чашку и нажала на кнопку выдачи счета. – Во – вторых, мне может понадобиться свежий, незамыленный взгляд на ситуацию. В – третьих…

Вероятно, она бы еще многое перечислила, однако в этот момент Дороти прервала ее, активируя свой коммуникатор. Пульсирующая оранжевая лампочка означала входящий вызов, а частота мерцания – что собеседник заказал его как экстренный и неотложный. Замигавший экран вывел надпись "С. Ф." – и вдова Дэнни Монтего тревожно нахмурилась, прежде чем активировать коммуникатор.

– Я слушаю, Сильвер, – Дороти осторожно покосилась в сторону своей собеседницы и, как будто решившись, слегка развернула к ней комм – экран, на котором появилось встревоженное лицо девушки.

Где‑то позади нее быстро пробежала молодая женщина в рабочем врачебном халате, и Сильвер нервно обернулась, как будто опасалась, что их разговор могут подслушать.

– Дороти, я знаю, что это прозвучит довольно глупо, но ты не могла бы сейчас приехать сюда, в клинику? – голос Силь слегка дрогнул. – Адрес я скину прямо на коммуникатор.

– Что случилось? – женщины за столиком переглянулись.

– Дело в том, что доктор, к которому меня направили для реабилитации, как оказалось, знаком с Беверли Кларк, – вполголоса проговорила девушка.

– Как зовут вашего врача, госпожа Фокс? – решительно вклинилась в разговор Войцеховская.

– Рудольф Эсстен, доктор психологии, – послушно ответила Сильвер, казалось, ничуть не удивившаяся тому, что Микаэла находится где‑то рядом с Дороти.

– Он находится где‑то поблизости? – тоже понизив голос, поинтересовалась Мика. – Постарайся не поднимать с ним тему госпожи Кларк и вообще держись от него подальше, пока мы не приедем. Как лидер службы безопасности я могу сделать официальный запрос на беседу с ним…

– В том‑то все и дело! – воскликнула девушка и тут же понизила голос, еще раз беспокойно оглянувшись. – Он… пропал. У нас как раз был сеанс, когда у него запищал вызов на коммуникаторе, он извинился, сказал, что вернется буквально через несколько минут, и вышел из кабинета в свою приватную зону… Я ждала его около часа, а потом в кабинет постучала его помощница, которая хотела напомнить, что у доктора Эсстена еще множество пациентов на сегодня. Мы вместе с ней посмотрели в приватной зоне, но его там не оказалось. Ни его, ни человека, к которому он выходил… Они, видимо, покинули клинику через запасной выход, но никто не может понять, что именно случилось. Его помощники просто в панике! И я… я тоже не понимаю, что происходит, но тут все слегка психуют и паникуют, так что мне тоже… страшновато…

Дороти быстро посмотрела на Войцеховскую, и та кивнула, словно отвечая на незаданный вопрос.

– Кинь мне адрес и оставайся на месте, мы сейчас приедем, – распорядилась бывшая адвокатесса службы безопасности.

Экран коммуникатора на мгновение погас, а потом запульсировал активированным сообщением – Сильвер, как и собиралась, прислала координаты клиники доктора Эсстена. Пока Дороти расплачивалась за завтрак, Микаэла быстро перекинула адрес на собственный коммуникатор и ввела его в память магнитомобиля. Замигавшие лампочки на его блестящем боку ясно свидетельствовали о том, что "умное" средство передвижения уже вовсю разрабатывает кратчайший маршрут к точке назначения. Еще двадцать секунд – и Мика с Дороти сидели в "магнитке".

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – вполголоса поинтересовалась Войцеховская, когда служебный мобиль понесся над шоссе по специальной выделенной полосе для городских служб.

– Сначала кто‑то убил Беверли Кларк, а потом исчез доктор, который выписывал ей лекарства, использованные для "самоубийства", – Дороти пожала плечами. – Здесь может быть два варианта: либо он замешан в смерти пациентки, либо лично знает убийцу и может без труда его вычислить и указать на него службе безопасности. В первом случае он сбежал сам, во втором – его похитили и, возможно, уже заставили замолчать навсегда. У меня такое чувство, что кто‑то нас обгоняет и переигрывает…

Микаэла хмыкнула, снимая магнитомобиль с "автопилота". Она умела водить его гораздо быстрее, чем допускал компьютер, а до клиники доктора Эсстена нужно было добраться поскорей. У нее тоже уже возникло ощущение, что некто неприятным образом оказался на шаг впереди нее. Это чувство она не любила почти так же, как любой беспорядок, а может быть – даже и больше.

Глава 9

Вторник, 20 августа, 243 год от Исхода (33 год Седьмого Поколения)

Рука нещадно зудела, но Сильвер уже убедилась на собственном опыте, что, если попытаться почесать ладонь, будет ужасно неприятно и болезненно. Вот странность: она не чувствовала этого тревожного зуда ни во время перевязки, ни когда сидела в удобном кресле в кабинете доктора Эсстена. Почему‑то противное ощущение появилось именно сейчас, когда стало понятно, что психолог, похоже, исчез в неизвестном направлении. Скорее всего поврежденная ладонь чешется не от ожога, а от волнения – Силь, кажется, что‑то читала о подобном эффекте.

Наверное, стоит попросить у девушки – помощницы доктора – что‑нибудь успокоительное. Но каждый раз, когда она попадалась Сильвер на глаза, бедняжке приходилось либо отбиваться от рассерженных посетителей, дожидающихся приема у доктора, либо отвечать на звонки по служебному коммуникатору. Последние полчаса ассистентка доктора Эсстена выглядела так, словно вот – вот расплачется. Немного подумав, Силь решила, что рука у нее не так уж и чешется. Да и вряд ли девушка предложит ей что‑нибудь по – настоящему действенное: ведь рядом нет квалифицированного психолога, который дал бы ей доступ в аптеку клиники.

Из того, какую панику вызвало неожиданное исчезновение Рудольфа Эсстена, можно было легко понять, что раньше ни в чем подобном почтенный доктор психологии замечен не был. У него был назначен прием, и теперь его несчастной помощнице приходилось не только отвечать на коммуникационные сигналы, но и самой связываться с пациентами, чтобы отменять назначенные встречи. Те в свою очередь хотели переназначить время приема, что приводило несчастную ассистентку в состояние, близкое к помешательству. Она понятия не имела, куда пропал доктор и когда он вернется. К ее недоумению отчасти примешивался и испуг – Сильвер рассказала, что кто‑то вызвал психолога в приватную зону, и девушка явно опасалась, что это мог быть один из малоадекватных пациентов.

С момента, когда они обнаружили отсутствие психолога, в частной клинике психологии доктора Эсстена, похоже, начали репетировать конец света. Пациенты и их родственники наперебой вносили свой вклад в создание шума, суматохи и сутолоки. Ассистентка владельца клиники отбивалась от посетителей, которые, казалось, готовы были растерзать ее на мелкие кусочки. То и дело сигналили коммуникаторы, добавляя в атмосферу элемент бессмысленной суеты. Сильвер, скорчившись в одном из кресел приемной, почти с суеверным ужасом наблюдала за происходящим.

Она бы давно сбежала из этого сумасшедшего дома, если бы сразу не позвонила Дороти. Та, как оказалось, по – прежнему беседовала с Железной Микки, и по их распоряжению Силь осталась дожидаться в клинике. Почему‑то с того самого момента, как доктор исчез, она не сомневалась, что он каким‑то образом замешан в их доморощенное "расследование".

Утром, направляясь на перевязку, а затем – в клинику доктора Эсстена, Сильвер ломала голову, каким образом службе безопасности удалось их опередить. Ведь они с Каролем и Дороти были уверены, что Беверли Кларк – их личная находка, гениально вычисленная возможная участница заговора против Дэнни и клуба "ДиЭм". Точнее, сама Силь в этом сомневалась – но, пожалуй, ровно до того момента, когда у квартиры "последней любви" Монтего их встретили представители службы безопасности и лично Железная Микки, которая наверняка без восторга отнесется к тому, что кто‑то пытается перебежать ей дорогу.

Благополучно скрывшись с места происшествия, Сильвер испытывала, с одной стороны, мучительную неловкость перед Дороти (не нужно было бросать ее там одну!), а с другой – плохо скрываемое облегчение. Если Беверли действительно была причастна к взрыву, а потом умерла, это могло означать, что люди, стоящие за ней, не склонны останавливаться перед чем бы то ни было. И Силь совсем не хотелось оказаться у них на пути. Воспоминания о горячем аду, от которого ее спас только вовремя рухнувший занавес, были еще слишком свежи. Накануне, когда они с Каролем пытались "вычислять" преступника, все казалось скорее игрой, чем реальностью. Утром, когда она узнала о смерти Беверли Кларк, все перестало быть таким уж увлекательным. Затем, когда из собственной клиники исчез Рудольф Эсстен, который, как оказалось, был знаком с погибшей, Сильвер стало по – настоящему страшно. И как ее угораздило оказаться в эпицентре столь драматических событий? Может, дядя Шандар был прав, говоря, что ей лучше держаться от всего этого как можно дальше?..

– Что здесь происходит? – властный голос госпожи Войцеховской с легкостью перекрыл шум и крики в приемной клиники доктора Эсстена, и все присутствующие невольно повернулись к ней.

Железная Микки, чеканным шагом прошествовавшая по коридору, даже без поддержки отряда службы безопасности производила впечатление человека, который буквально родился, чтобы командовать. Поэтому и неудивительно, что в приемной повисла тишина, нарушаемая только судорожным дыханием ассистентки доктора. Микаэла Войцеховская дошла до регистрационной стойки, и посетители благоговейно расступились перед ней. Резко развернувшись, она обвела собравшихся суровым взглядом стальных глаз. Державшаяся за ее спиной Дороти Монтего даже не пыталась повторить этот маневр, очевидно, осознавая неуместность такой попытки.

– Служба безопасности, – безлично представилась Войцеховская. – Посторонних просьба немедленно покинуть помещение.

– Но послушайте!.. – вяло возмутился кто‑то из посетителей.

Микаэла повернулась к нему, и он тут же смущенно замолчал под ее взглядом.

– Пожалуйста, покиньте помещение, – твердо повторила Войцеховская. – Позже с вами свяжутся и уточнят все вопросы, которые вы не успели обсудить.

Остальные пациенты доктора Эсстена возражать ей не решились, цепочкой потянувшись к выходу. Сильвер попыталась было вылезти из кресла, но Микаэла жестом ее остановила. Дождавшись, пока за последним из возмущенных посетителей психолога закроется дверь, Войцеховская повернулась к бледной ассистентке.

– Левое запястье, пожалуйста, – в ответ девушка безропотно протянула руку, и портативный считыватель тут же выдал руководителю службы безопасности всю необходимую информацию. – Добрый день, госпожа Траннер. Вы можете закрыть дверь со своего пульта? Очень хорошо. Пожалуйста, вывесите электронное объявление о том, что клиника временно закрыта. Меня зовут Микаэла Войцеховская…

Пока нервно подрагивающая ассистентка "колдовала" за пультом, а затем дрожащим голосом отвечала на вопросы Железной Микки, Дороти направилась к Сильвер и уселась в соседнее кресло.

– Ты как? – заботливо спросила она.

– Вроде бы неплохо, – Силь неуверенно пожала плечами. – Я просто не понимаю, что происходит… У меня уже начинает появляться чувство, что я каким‑то невероятным образом притягиваю к себе неприятности. Может, мне пора закрыться где‑нибудь подальше от людей и вести затворнический образ жизни, чтобы никого больше не затронуть даже случайно?..

– Ну вот уж глупости! – фыркнула Дороти. – Просто несчастливое стечение обстоятельств, что этот доктор оказался лечащим врачом Беверли Кларк. Вероятно, господин Эсстен действительно создал себе хорошую репутацию, раз он настолько востребован. Такое могло случиться с кем угодно.

– Но случилось со мной, – апатично заметила Сильвер. – Вот Ульяну, например, направили к другому психологу.

– А она проживает на твоем же уровне и где‑то поблизости? – осведомилась Дороти.

– Нет, довольно далеко, – признала девушка.

– И чему ты тогда удивляешься? – Монтего покачала головой. – Для вас обеих выбрали наиболее удобные адреса. Брось эти глупости про якобы "притяжение неприятностей"! Лучше расскажи, что произошло… Хотя нет, стоит дождаться Микаэлы, чтобы тебе два раза не повторять. Может, ты пока сообщишь своему лечащему врачу, что в силу обстоятельств тебе необходим другой психолог?

– Пожалуй, чуть попозже, – Сильвер, забывшись, снова почесала забинтованную руку и скривилась от неприятного ощущения. – Пока у меня в голове все мысли разбегаются. Я и с тобой связалась каким‑то чудом!

Дороти Монтего вздохнула и, сложив руки на груди, принялась наблюдать, как Микаэла быстро допрашивает ассистентку доктора. Нельзя было не признать, что Войцеховская – прекрасный профессионал: ей удалось не только успокоить трясущуюся девушку, но и в кратчайшие сроки заставить ее собраться и отвечать на нужные вопросы. Та уже, видимо, поделилась сведениями о том, что с доктором Эсстеном ситуация "растворился в воздухе" происходит впервые, а теперь напряженно размышляла вслух на тему, где бы он мог находиться.

– Профессор разведен и живет один… – тоненьким голоском вещала девушка, ободренная улыбкой Микаэлы. – Отсюда он обычно уезжает прямо домой. Но сейчас я не уверена, что он уехал, – его "сильвер" припаркован у служебного входа, как обычно.

– Какие выходы, кроме парадных, имеются в клинике? – доброжелательно уточнила Войцеховская.

– Только из приватной зоны – мы называем это служебным входом, – с готовностью ответила ее собеседница.

– Очень хорошо, госпожа Траннер, – личный коммуникатор лидера службы безопасности подмигивал зеленым огоньком – на него шла запись. – Кто еще, кроме доктора, имеет привычку пользоваться служебным входом?

– Обычно через него приходит только доктор Эсстен, но иногда он принимал в приватной зоне и некоторых клиентов, которые тоже не хотели идти через парадный вход, – призналась девушка. – Разумеется, только по предварительной договоренности и с соблюдением всех правил!

– Госпожа Траннер, я далека от идеи обвинить доктора в уклонении от уплаты налогов или еще чем‑то противозаконном, – понизив голос, поделилась Микаэла. – Просто обстоятельства таковы, что мне нужно было сегодня пообщаться с господином Эсстеном по поводу одной из его пациенток, а он так несвоевременно исчез.

– Я… я понятия не имею, что случилось! – глаза ассистентки наполнились слезами. – Он должен был вести прием до самого вечера, на сегодня даже обед заказан прямо в приватную зону! Я работаю у доктора Эсстена больше трех лет, и он еще ни разу так не исчезал!

– Вы пробовали связаться с ним по коммуникатору? – поинтересовалась Войцеховская.

– Он заблокирован, – всхлипнула девушка. – Доктор Эсстен никогда – никогда его не блокировал – он пациентам говорил, что ему можно звонить в любое время дня и ночи!

– С вашего позволения мы… с коллегой, – Микаэла сделала широкий жест в сторону кресел, где устроились Дороти и Сильвер, – осмотрим кабинет доктора и приватную зону.

– Вы найдете профессора Эсстена? – заморгала ассистентка.

– Служба безопасности уже работает над этим – он объявлен в розыск, – обнадеживающе произнесла Войцеховская. – Откройте, пожалуйста, двери и позаботьтесь о том, чтобы нас не беспокоил никто, кроме сотрудников службы безопасности.

Девушка беспрекословно подчинилась, и Микаэла, приглашающе махнув рукой Дороти, направилась к кабинету.

– Пойдем, – вдова Дэнни подхватила Сильвер под руку.

Когда за ними с мягким щелчком закрылась дверь кабинета профессора психологии Рудольфа Эсстена, Дороти и Микаэла тут же повернулись к девушке.

– Сначала я хотела бы узнать, что случилось, – произнесла Войцеховская. – Госпожа Фокс, сегодня ваш первый визит в клинику?

– Меня лучше по имени, если вы не против, – Сильвер устало опустилась на мягкий диванчик. – Впервые я была здесь позавчера, а сегодня уже третий мой визит. Доктор назначил на утро, потому что у него весь день расписан, и иначе нам пришлось бы отложить сеанс.

Она осмотрелась, стараясь приглядываться ко всем деталям обстановки, которую толком разглядела лишь вчера – накануне, в день сразу после взрыва, ей было не до того. Обе слушательницы ее не торопили. Еще накануне сама атмосфера в кабинете доктора Эсстена произвела на Сильвер большое впечатление. Здесь буквально все дышало спокойствием и умиротворением, в углу была зажжена аромалампа, распространявшая по комнате приятный лавандовый запах. Несколько ниш, утопленных в массивных колоннах по углам, представляли собой мини – охладители, в них стояли стаканы с готовыми соками и холодным чаем, на подносе, угнездившемся на низком чайном столике, в вазочке красовались конфеты и печенье. В высоту и ширину дальней стены, лишенной окна, стоял шикарный аквариум, в котором плавали целые стайки небольших рыбок.

На стенах, оформленных в светло – коричневых тонах, мерцали голограммы дипломов и фотографий. Похоже, доктор Эсстен очень гордился знакомством со многими известными людьми. Рядом с ним на разных изображениях стояли мэр Города Два, несколько известных ученых, какой‑то мужчина в костюме космопилота, миловидная женщина, в которой Сильвер с некоторым трудом узнала супругу командора Кройчета… Портретная "галерея" произвела впечатление даже на Микаэлу Войцеховскую – осматриваясь, она задержала взгляд на нескольких голограммах и, кажется, даже хмыкнула.

Живое воображение позволило девушке с легкостью вернуться на несколько часов назад, когда она в третий раз перешагнула порог этого кабинета, явившись на прием к доктору Эсстену…

– Добрый день, Сильвер! – тепло поприветствовал ее невысокий, полноватый, начинающий лысеть мужчина средних лет. – Как вы спали – надеюсь, хорошо?

– Не очень, – призналась девушка.

С момента взрыва она засыпала с трудом и, кажется, видела незапоминающиеся кошмары. К счастью, когда Силь открывала глаза, ночные ужасы тут же забывались – она не могла бы припомнить ни одного эпизода из снов.

– Ну ничего, это мы поправим, – тут же нашелся доктор Эсстен. – Присаживайтесь и давайте поговорим.

Сильвер прекрасно отдавала себе отчет, что выход из шокового состояния будет для нее болезненным и, наверное, долгим, тем более что доктор рекомендовал работать также и в семье, а привлечение к реабилитации Вероники представлялось крайне затруднительным. Но девушка надеялась, что, когда Камилла придет в себя, ей поможет семья Лесновых. Пока она не хотела затруднять Зинаиду Мироновну. Утром после перевязки Силь заходила к Камилле, но состояние той было пока без изменений – она так и не пришла в себя. В палате у подруги в кресле крепко спал ее брат Сережка, и Сильвер не стала его будить. Но, наверное, Лесновы – больше ее семья, чем великая писательница Суздальцева. А может, еще дядя Шандар и тетя Джая помогут…

– Как ваша матушка смотрит на то, что вы ходите на психологическую реабилитацию? – заботливо осведомился доктор Эсстен, не подозревая, как его вопрос перекликается с мыслями пациентки. – Если она хочет, то может как‑нибудь сопровождать вас на прием, я с удовольствием с ней пообщаюсь и все объясню. Наверное, она бы хотела оказать вам поддержку в такой трудный момент.

– Она слишком занята, чтобы еще и обо мне беспокоиться, – почему‑то каждый раз, говоря что‑нибудь стандартно – пустое о маме, Сильвер испытывала что‑то вроде смущения. – С тех пор как папа умер, мы не слишком тесно общаемся.

По правде говоря, они не слишком‑то общались и раньше. В детстве Силь была скорее раздражающим фактором для матери, поэтому ее воспитание целиком и полностью взял на себя отец, обожавший малышку. Если бы он не ушел из жизни так рано, сейчас ей было бы с кем поделиться. Сильвер почувствовала, как в носу защипало, и сделала несколько вдохов – ей по – прежнему было больно вспоминать о том, что Александра Фокса больше нет.

– Вам следовало бы обратиться за помощью еще тогда, – мягко заметил доктор. – Каким бы сильным ни был человек, он порой не может справиться со своей бедой в одиночку. Моя профессия – оказаться рядом, чтобы людям было проще пережить трудные моменты жизни.

– Наверное, вы многим помогли, – голос Силь предательски дрогнул.

– Без преувеличения могу сказать, что это так, – улыбнулся Рудольф Эсстен. – Поверьте, у меня были очень сложные случаи – гораздо тяжелее вашего. Вот взять хотя бы молодую женщину, которая ходит ко мне на прием уже больше полугода. Она собиралась стать женой "мертвеца", но не успела до очередной экспедиции. Однако они жили вместе, и она оказалась беременна – разумеется, Центр репродукции не посмел отказать ей в праве родить ребенка, поскольку у нее были на руках все необходимые документы, где жених официально признал свое отцовство. Сначала она была счастлива, что ей позволят сохранить частичку любимого мужчины… А потом – несчастный случай, выкидыш… Представьте себе, как тяжело ей пришлось! Первые месяцы пациентка ходила ко мне, словно тень, постоянно говорила о том, что не хочет жить. Мне пришлось вытаскивать ее из самого глубокого болота депрессии – порой цинично и даже жестко, но в конце концов я своего добился. А ведь она действительно могла погибнуть – молодая и красивая женщина, лишившаяся практически всех стимулов к существованию! Теперь же реабилитация почти закончена, она уже и приняла решение отказаться от лекарств. Надеюсь, что Беверли еще найдет свое счастье, и я весьма доволен этим случаем в своей практике…

– Беверли? Беверли Кларк? – сорвалось с языка у Силь, прежде чем она успела удивиться. – Она тоже ходила к вам на прием?

Поняв, что только что выдал имя пациента – вопиющим образом нарушил врачебную этику, доктор Эсстен изменился в лице. В его глазах появилось беспокойство, и он недовольно пожал плечами и ответил с излишней резкостью:

– Это всего лишь пример, у той женщины совсем другое имя, – врал он неумело, так что у него не только щеки, но и уши смешно покраснели. – Я просто хотел сказать, что вы можете не волноваться, Сильвер, мы с вами вместе справимся со всеми бедами, – доктор, пытаясь взять ситуацию в свои руки, ободряюще похлопал ее по правому запястью над повязкой.

Она очень надеялась, что так и будет. Но накануне и днем раньше ей было довольно трудно рассказывать постороннему человеку, что случилось в "ДиЭм". Они договорились, что Силь продолжит проговаривать свои воспоминания на следующем сеансе, а остаток времени она слушала успокаивающую музыку и смотрела пейзажи на голографическом экране витранслятора. При мысли о том, что ей придется еще раз вернуться в кошмар и рассказать его полностью, у Сильвер внутри все переворачивалось. Но она понимала, что нужно через это пройти, хотя и изо всех сил старалась оттянуть момент неприятного разговора. Однако психотерапевт больше не предлагал посмотреть "расслабляющих" картинок. Он, видимо, считал, что ее реабилитация должна продвигаться быстрее.

– Ну что ж, давайте начнем, – предложил доктор Эсстен. – Садитесь поудобнее и расслабьтесь. Рассказывайте, не торопясь. Начните с того, что вам проще и удобнее всего вспомнить…

Он говорил мерно и спокойно, и постепенно девушка почувствовала, что его голос убаюкивает, почти как приятная негромкая музыка, звучащая из встроенных в стены динамиков. Сильвер поерзала на диванчике и уже собиралась начать "утро воспоминаний", когда вдруг на коммуникаторе доктора запульсировал сигнал вызова. Профессор Эсстен недовольно поморщился, но, когда перед ним всплыло сообщение, тем не менее его прочитал.

– Прошу прощения, Сильвер, я выйду буквально на минутку, – в его улыбке мелькнуло извинение. – Вы пока соберитесь с мыслями и подышите поглубже – это должно вам помочь. Если хотите холодного чаю или сока, то возьмите себе стаканчик.

– Х – хорошо, – растерялась девушка.

Она не знала, что и думать, когда доктор неожиданно направился к неприметной двери, ведущей из кабинета не в приемную, а куда‑то еще. Панель отъехала в сторону, и за ней показалось пространство еще одной комнаты: длинный удобный диван, большой навесной витранслятор на дальней стене, чуть правее – огромный полупрозрачный пластиковый купол, отгораживавший часть пространства. Приватная зона у профессора была более аскетичной, нежели сам кабинет, однако выглядела при этом очень мило. Прежде чем дверная панель закрылась за доктором Эсстеном, Сильвер уловила движение где‑то сбоку от проема – кажется, какой‑то человек шагнул навстречу психологу.