Текст книги "Человек без надежды (СИ)"

Автор книги: Лариса Куролесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Сев в седло и запустив двигатель, „главный мертвец“ ковчега на минуту задумался. Он хотел найти того, кто убил его людей. Но Габриэль привык мыслить рационально и понимал, что в одиночку не справится. Ему нужны были союзники, на которых он мог бы положиться. Кто? „Мертвецы“? Дольер мог бы задействовать своих людей, но, пожалуй, не выделил бы из них никого, кроме Маккинана. Они годны для любой работы, но сначала им нужно дать задачу, а Габриэль не мог отправить ребят просто „разыскивать подрывника“. Кроме того, чем больше людей узнает об истинной подоплеке случившегося в „ДиЭм“, тем быстрее эта информация просочится к тем, для кого она не предназначена. „Мертвецы“ – обычные люди, они так же любят посидеть вечерами за кружкой пивка и посплетничать о том, как население дурит служба безопасности и как неэффективно действует правительство. Разумеется, они готовы в любой момент отдать жизни за „Одиннадцать“ и любому смутьяну, посмевшему при них праздно поругать командора, без паузы врежут по физиономии, однако сами порой бывают слишком болтливы. Их отношение к правительству в чем‑то напоминало близкородственные связи внутри крепкой семьи: сами космопилоты могли проявлять недовольство „родителями“, но от других не потерпели бы ничего подобного. Это делало их помощь довольно… специфической. Габриэль не хотел бы использовать своих людей вслепую, но, кажется, придется, если у него возникнет нужда в поддержке.

Кто еще мог бы ему помочь? Войцеховская? Во – первых, он сомневался в том, что Микаэла вообще захочет с ним сотрудничать. Во – вторых, она слишком предана законам „Одиннадцати“ и лично командору Кройчету. Железная Микки определенно не позволит Дольеру расправиться с обидчиком так, как он хочет. Кроме того, у нее сейчас проблем хватает и без бывшего начальника, путающегося под ногами. Нет, обращаться к Микаэле он не станет. Если бы она сама обратилась к Габриэлю за помощью, он бы постарался сделать все, что в его силах. Но Войцеховская, конечно, справится и без помощи „главного мертвеца“, тем более она по – прежнему искренне полагает, что он ее недолюбливает. Впрочем, он старательно поддерживал ее в этом заблуждении. Склад ума и характер Железной Микки сделал бы ее прекрасным другом, а Дольер по – прежнему не позволял себе подобных отношений. Хватало ему и выстроенных перед прощанием мальчишек и девчонок, уходящих в космос! А терять друзей почти так же болезненно, как и терять любимых…

В отличие от Микаэлы Бриан Маккинан без труда стал отличным напарником, и Габриэль надеялся, что когда‑нибудь их отношения выйдут за рамки служебных и станут скорее дружескими. Кроме того, парень оказался достаточно проницателен и, как ни странно, обладал навыками „природного“ психолога. Сколько бы „главный мертвец“ ни старался отстраниться от космопилота, Бриан без колебаний нарушал его внутреннее пространство, а любое недовольство воспринимал со спокойствием толстокожего носорога. Хотел Габриэль или не хотел, но парень уже стал его другом. Однако сейчас он в клинике, и можно рассчитывать лишь на его память и светлую голову, а Дольеру требовалось нечто большее. И, кажется, он знал, где найти помощь.

„Сильвер“ приподнялся и направился к выезду с парковки, быстро набирая скорость, и вышедший прогуляться на улицу из больницы парень в халате санитара поспешно отскочил в сторону, чтобы не оказаться на дороге у Габриэля. Дольер активировал правительственные полосы на „сильвере“, и поток приостановился, давая ему беспрепятственно выехать на трассу. Легко лавируя между магнитомобилями, лидер Центра летной подготовки набрал скорость и помчался к подъему на другой уровень. Поскольку правительственные полосы по – прежнему были активированы, его снова пропустили.

Он направлялся к самому высокому, седьмому уровню. Чем выше, тем меньше магнитомобилей встречалось на трассе. Население предпочитало передвигаться пониже, оставляя верхние уровни для скоростных средств и правительственных кортежей. Именно так легче всего было добраться в тот сектор, куда направлялся Габриэль Дольер. Через некоторое время он снова спустился на нижние уровни и влился в моток „магниток“ – впрочем, здесь их было гораздо меньше. Самый фешенебельный квартал Города Два не пользовался большой популярностью у обычных граждан – здесь жилье не предоставляло правительство, оставляя горожанам право на него заработать. Каждому давалось по потребностям, а кто хотел большего, тот должен был потрудиться.

Обычно жители Городов проживали в стандартных, достаточно комфортных квартирах, выделявшихся властями в соответствии с нуждами граждан. На каждого полагалась комната, во всех квартирах, где спален было больше одной, имелась отдельная кухня, а где больше двух – соответствующее количество санузлов. Роскошь в виде гостиной, кладовок и прочих излишних помещений правительством не предоставлялась, чтобы заполучить их, нужно было обладать приличным состоянием или окладом. Пространство „Одиннадцати“ ценилось дороже всего, поскольку перенаселение ковчега было бы фатальным для всех его обитателей. Отсюда и жесткий контроль за рождаемостью, и весьма ограниченные квоты на воспроизводство. Непопулярные меры, на которые правительство и население „Одиннадцати“ согласились, чтобы выжить. Всем хочется будущего для собственных детей, пока не оказывается, что они никому не нужны…

Серебристо – синий „сильвер“, получивший координаты конечной точки путешествия, притормозив, опустился на приятно зашуршавшую гравиевую дорожку. Перед симпатичным одноэтажным домиком был разбит небольшой садик – еще один признак вопиющей роскоши, которую могли позволить себе немногие. Несколько модифицированных плодовых деревьев, клумба с ярко – рыжими цветами, зеленые кусты вместо изгороди, отделяющей жилье от дублирующей трассу дорожки, – за все это, очевидно, выложено небольшое состояние.

Габриэль спустился на землю, заглушив мотор, и огляделся. Он никогда здесь не бывал, хотя дом командора, куда его неоднократно приглашали, находился буквально в двух кварталах от этого очаровательного местечка, застроенного милыми домиками. Дольер тоже мог бы позволить себе поселиться здесь и разбить небольшой сад, только зачем ему это? У него не было ни семьи, с которой можно было бы пить чай на террасе, ни друзей, которых он хотел бы пригласить погостить на пару дней. „Главному мертвецу“ „Одиннадцати“ хватало скромной квартиры – студии поблизости от тренировочных помещений. Это было эффективно, удобно и вполне устраивало Дольера.

Он поднялся на аккуратное крылечко и нажал на кнопку импульсного звонка, спрятанного за световой панелью. Человек, живший в этом доме, мог просто выставить Габриэля и отказаться с ним разговаривать. Его могло не оказаться дома – поговаривали, что он часто путешествует инкогнито. В конце концов, он мог и не открыть дверь, его многолетняя репутация затворника вполне это позволяла. Поскольку изнутри не слышалось никаких звуков, Дольер снова нажал на кнопку звонка. Габриэлю был нужен этот человек, и он не собирался уходить, пока не убедится, что дома и в самом деле никого нет. Если же он там, то ему так или иначе придется поговорить с „главным мертвецом“!

После того, как он в третий раз позвонил, за дверью, наконец, послышался звук шагов. Они приблизились и затихли, как будто стоящий внутри колебался, стоит ли открывать или вообще давать понять, что он дома.

– Кто там? – голос прозвучал так, словно его обладатель только что проснулся.

– Габриэль Дольер.

Старомодная металлическая ручка двери („привет“ из прошлого тысячелетия, истинное свидетельство достатка владельцев дома) медленно повернулась, и створка неторопливо поехала в сторону. Стоящий в темном коридоре человек слегка сощурился от яркого дневного света, как будто действительно только что проснулся или окна в его доме плотно занавешены. Он был не слишком высок, однако хорошо сложен и, очевидно, с молодости хорошо следил за собой. Оливковые глаза недоверчиво смерили фигуру Дольера с головы до ног. Совершенно седые длинные волосы мужчины с первого взгляда делали его похожим на старика, хотя при ближайшем рассмотрении было видно, что ему около тридцати пяти – лицо его по – прежнему принадлежало довольно молодому мужчине.

– Привет, Леннокс, – лидер Центра летной подготовки выглядел неуверенно – он по – прежнему не знал, впустят ли его в дом или предложат удалиться.

– Привет, Габриэль, – вздохнул человек – легенда, Леннокс Норте. – Входи.

Прихожая в домике, где Дольер ни разу не был, оказалась светлой и просторной, и Габриэль по знаку Норте повесил плащ на крючок для одежды.

– Не разувайся, – Леннокс махнул рукой. – Завтра утром придет женщина, которая здесь убирает, не стоит лишать ее хорошего повода поворчать.

Немного поколебавшись, не зная, стоит ли считать реплику шуткой, Габриэль пошел следом за хозяином. Буквально через несколько шагов он оказался в большой гостиной, из которой поднималась широкая лестница на второй этаж. Норте махнул рукой в сторону одного из кресел, а сам направился к старомодному бару. Дольер, испытывавший необъяснимую слабость к красивой мебели, ощутил укол ревнивой зависти, пока Леннокс наливал янтарную жидкость в два хрустальных (не пластиковых и не из обычного модифицированного стекла!) бокала – еще один символ роскоши.

– Надеюсь, твои вкусы не изменились, – скорее утвердительно, нежели вопросительно проговорил Норте, протягивая выпивку Габриэлю.

– Нет, – „главный мертвец“ с благодарностью принял бокал и вдохнул аромат напитка. – Виски?

– Лучший, который можно найти на „Одиннадцати“, к тому же семнадцатилетней выдержки, – равнодушно произнес Леннокс, присаживаясь в кресло напротив гостя. – Говорят, экологи подсчитали, что именно семнадцать лет – оптимальный срок для виски из материалов, вызревающих на ковчеге.

Габриэль слегка пригубил янтарную жидкость и покатал ее на языке. Норте, сидящий напротив, казалось, совершенно не удивился визиту бывшего руководителя. Он выглядел так, словно вообще утратил способность удивляться. Наверное, именно это и должно было произойти с вернувшимся „мертвецом“.

Хозяин не торопился начинать разговор, баюкая в ладони собственный бокал. Он даже не смотрел на гостя, предпочитая любоваться тусклым дневным светом в высоких окнах, портьеры на которых только что раздвинул с помощью специальной автоматической программы. Казалось, он мог просидеть так сколько угодно долго, и тишина в гостиной его ничуть не смущала. Леннокс Норте впустил гостя в дом, но не собирался подпускать к себе ближе. Он просто ждал, когда Дольер скажет, зачем явился к бывшему подчиненному, которого когда‑то выпустил в космос.

Гость тоже не спешил, осматриваясь. В доме Леннокса было уютно, и Габриэль невольно прикинул, сколько виртов нужно потратить, чтобы поселиться в таком чудесном уголке. После возвращения Норте получил весьма приличное пособие, но, как вскоре оказалось, он в нем не очень‑то и нуждался. Мало того, что он стал героем „Одиннадцати“, многочисленные викомпании готовы были разорвать его на куски, лишь бы он выступил у них. Кроме того, одно из ридер – издательств купило у него права на все, что он напишет хоть когда‑нибудь. Норте оказался не слишком плодотворен, но единственный его труд разошелся такими безумными тиражами, что и сам Леннокс, и его потомки на несколько поколений вперед будут обеспечены не только всем необходимым, но и любой мыслимой и немыслимой роскошью.

Однако Норте был по – настоящему равнодушен к собственному богатству. Даже этот дом стал скорее данью всеобщему поклонению и поводом жить уединенно, а не свидетельством истинного стремления к такому существованию. Вернувшись из экспедиции, Леннокс сделался затворником, и порой окружающим казалось, что, побывав в открытом космосе, он неожиданно уверился в отсутствии необходимости общаться с другими людьми. Иногда его видели в других Городах или еще где‑то, но все это было скорее слухами, почти мифами, которые теперь окружали Норте.

– Как поживаешь, Ленни? – Габриэль снова пригубил напиток из бокала.

– Вполне удовлетворительно, – бывший „мертвец“ приподнял брови, сохранившие свой естественный каштановый цвет и казавшиеся еще темнее по контрасту с абсолютно седыми волосами.

– Я слышал, что ты перестал посещать психолога, – вздохнул Дольер.

– Систематически – больше пяти лет назад, Габриэль, – по лицу Леннокса скользнула тень улыбки. – Иногда заглядываю к нему как к другу… Неужели тебе доложили только сейчас?

– Нет, но раньше я был слишком занят, чтобы… навестить тебя, – извиняющимся тоном произнес Габриэль. – Прости, пожалуйста.

– Ничего страшного, – с прежним равнодушием отозвался Норте, разглядывая содержимое своего бокала на свет. – Я редко принимаю гостей, но тем не менее рад, что теперь у тебя нашлось время.

Это было похоже на насмешку, но Дольер решил пропустить ее мимо ушей. Разумеется, он плохой руководитель, раз за пять лет не выкроил ни минуты из своего графика, чтобы узнать, как живет бывший подопечный. У Леннокса были причины полагать, что правительство просто использовало его, а затем оставило за ненадобностью. Габриэль почувствовал в глубине души поднимающееся раздражение на самого себя. Сглотнув, он поставил бокал на подлокотник – сейчас больше, чем спиртное, ему нужна была ясная голова.

– Ты слышал о том, что случилось в „ДиЭм“? – Дольер слегка подался вперед.

– Если ты о той байке, которую на скорую руку состряпала служба безопасности, то да, я в курсе, – Леннокс кивнул. – Неисправная электропроводка уничтожает сотню людей – отличный повод для параноиков дружно завопить о том, что нам пора перейти на какой‑нибудь другой вид энергии.

– Ты не веришь в правдивость официальной версии? – Габриэль поерзал в кресле.

– А ты бы поверил? – насмешливо переспросил Норте. – Хотя я понимаю, что для тебя и Большого Совета Железная Микки и несгибаемый Кройчет, наверное, приготовили какое‑то другое „кушанье“.

– Полегче, космопилот, когда говоришь о командоре! – проворчал Дольер.

– Уже давно не космопилот, Габриэль, – по лицу Леннокса снова скользнула мимолетная улыбка. – Я оставил правительственную службу и никакой нежной благодарности к командору и его компании не испытываю, хотя после определенного момента руководство ковчега стало обо мне очень хорошо заботиться. Но неужели ты пришел навестить меня, чтобы поболтать о командоре?

– Не о нем, а о „ДиЭм“, – признался Дольер. – Ты прав, официальная версия ничего общего с истиной не имеет.

– Его взорвали, правда? – Норте поставил свой бокал на низкий столик рядом со своим креслом. – Мне довелось повидать взрывы… скажем так, неэлектрической природы, так что я хорошо знаю, что это такое.

Габриэль облегченно вздохнул. С Ленни ему не нужно было нарушать должностные инструкции – Норте и без того все понял. Именно за это он в свое время и ценил молодого космопилота – тот обладал острым умом и способностью быстро и эффективно делать верные выводы. Еще в период обучения он считался незаменимым, особенно учитывая то, что парень искренне стремился навстречу подвигам. Ему, конечно, не хватало жизнерадостности Бриана, но во всем остальном он ничуть не уступал Маккинану. Как раз поэтому Габриэль Дольер и пришел в дом отшельника Леннокса Норте.

– Я хочу найти того, кто это сделал, раньше службы безопасности, – произнес лидер Центра летной подготовки „Одиннадцати“.

– Не стану задавать глупый вопрос, зачем тебе это нужно, – медленно произнес Норте, внимательно глядя на своего бывшего шефа. – Я был бы идиотом, если бы не понял. Поэтому ты здесь?

– Да, – Габриэль сложил руки на груди. – Мне нужна твоя помощь, Ленни! Я не могу обратиться к Микаэле, а мальчишки… они слишком молоды, пока еще ненадежны. Кроме того, я боюсь, что, если задействовать их, это станет первым шагом к панике на ковчеге. Поэтому я здесь. Согласен: свинство с моей стороны вот так запросто явиться к тебе и чего‑то ожидать, но мне… Пожалуй, мне больше не к кому идти. Ты поможешь?

Напряженно сидящий в кресле Леннокс неожиданно поднялся и подошел к окну. Несколько секунд он молча смотрел на собственный сад. Что это могло означать? Габриэль не знал, стоит ли воспринять это как отказ и требование немедленно удалиться. Он уже почти отчаялся услышать что‑то в ответ, когда Норте неторопливо повернулся.

– Да, Габриэль, – проговорил он, и на этот раз в его улыбке было нечто зловещее, как будто он и сам был не против поквитаться с неизвестным взрывником. – Я помогу.

Глава 7

Понедельник, 19 августа, 243 год от Исхода (33 год Седьмого Поколения)

– Вы уверены, что хотите забрать его, мэм? – сотрудник службы безопасности, в ведении которой находилась государственная парковка, с сомнением покосился на забинтованную правую руку Сильвер. – Ничего не хочу сказать, но в вашем состоянии ездить на нем может быть немного… неразумно. Может, лучше подождать, пока вы выздоровеете и восстановитесь?

– Не беспокойтесь, я просто перегоню аппарат на собственную парковку, – девушка поерзала на неудобном стуле для посетителей. – Мне так будет спокойнее.

– Если хотите, я могу оформить бесплатную доставку с помощью эвакуационного магнитомобиля, – мужчина лет шестидесяти сочувственно покачал головой. – После того, как вы сохранили жизнь в таком жутком несчастном случае, рисковать не стоит! Подумайте о своих родителях и друзьях, о тех, кто вами дорожит!

– Спасибо большое за заботу, – твердо произнесла Сильвер, – но я вовсе не собираюсь просто так гонять по верхним шоссейным уровням, держась одной рукой! Выдайте мне, пожалуйста, моего "летуна" или дайте письменный отказ!

Тяжело вздохнув, мужчина махнул рукой и, явно отчаявшись воззвать к разуму явно тяжело пострадавшей девицы, принялся оформлять необходимые документы через портативное считывающее устройство. К счастью, это не заняло слишком много времени, и вскоре Сильвер Фокс уже получила на собственный чип разрешение на выезд с государственной парковки.

На небольшом "военном совете" они втроем с Каролем и Дороти решили, что нужно обелить имя Дэнни, а для этого необходима свобода передвижения. Но Стейну пока был прописан постельный режим, так что ему отводилась роль "координатора на местности". Когда дамы уезжали, он уже принялся составлять список своих друзей, которые могли бы обладать хоть какими‑то нужными сведениями. Дороти собиралась взять в аренду магнитомобиль или "сильвер", но для начала ей бы не помешало остановиться в гостинице или начать подыскивать квартиру, так что получалось, что единственным относительно "мобильным" человеком из них троих была Силь.

Нужно было забирать со стоянки "сильвер". Девушка чувствовала себя вполне в силах вести аппарат (тем более, что специальный компьютер, говорящий голосом отца, мог справиться с управлением и без ее помощи, а также удержать Сильвер на любом вираже с помощью специальных фиксаторов), но боялась увидеть его. Вдруг он оказался как‑то поврежден при взрыве? Вдруг что‑то случилось с бортовым компьютером ее серебристого красавца? Это любой другой "сильвер" можно было отремонтировать, просто переставив программное обеспечение. Но дочь Александра Фокса не хотела, чтобы подарок отца стал "говорить" с ней чужим компьютерным голосом! Впрочем, теперь, учитывая все обстоятельства, Сильвер уже мало что могла сделать.

Она вызвала уже знакомого таксиста, и по дороге на парковку они завезли Дороти в ближайшую гостиницу. Несмотря на то, что она порывалась составить Силь компанию, выглядела вдова Дэнни очень усталой. Дороти собиралась связываться еще с какими‑то своими знакомыми в Городе, но Сильвер удалось убедить ее, что это вполне может подождать еще сутки. В конце концов, нужно было сначала выяснить, какая компания обслуживала электропроводку в "ДиЭм" и пообщаться со специалистами. После некоторого колебания гостья согласилась с разумными доводами.

Сама же Силь тоже собиралась кое‑что предпринять по этому поводу, но пока не была уверена, что получится, поэтому не стала заранее обнадеживать Дороти и Кароля. Пожары на "Одиннадцати" были вообще огромной редкостью (на памяти Сильвер не случилось ни одного), а электричество, вырабатываемое в искусственных условиях, считалось одним из наиболее безопасных видов энергии. Объяснения, которые давали происходящему официальные службы, включая самого командора Кройчета, скорее напускали тумана, нежели проясняли ситуацию. И Сильвер собиралась задействовать некоторые личные связи, чтобы получить нужную информацию.

Она быстро нашла на стоянке своего красавца – "летуна". Внешне он не пострадал, и девушка вздохнула с облегчением. А когда бортовой компьютер через встроенные в шлем наушники заговорил с ней с детства знакомым баритоном, она некоторое время тяжело дышала от нахлынувших чувств. Первым ее порывом было рассказать отцу о том, что случилось. И Сильвер уже даже открыла рот, прежде чем поняла, что компьютер все равно не сможет ничем ей помочь. Он ведь был не Александром Фоксом, а всего лишь оригинальной программой для "сильвера", в которую оказался встроен голос изобретателя.

Усаживаясь в седло, девушка некоторое время размышляла, какой маршрут задать аппарату. Обхватившие ее страховочные ремни жестко зафиксировали Сильвер, даря желанную безопасность и уверенность в том, что она не упадет, даже если будет держаться всего одной рукой. Легко приподняв аппарат, она выехала со стоянки и остановилась немного поодаль. Вздохнув, девушка активировала портативный коммуникатор, тут же встроившийся в работу "сильвера" и замерцавший перед ней полупрозрачным экранчиком.

– Лисенок, ты пытаешься позвонить в закрытую сеть, – с легким укором заметил голос бортового компьютера, пока комм мерцал ярким оранжевым цветом.

– В закрытую сеть, но на номер, к которому у меня есть доступ, – извиняющимся голосом пробормотала девушка.

– Вызов принят, – констатировал компьютер.

– Доктор Керми, – невозмутимо представился собеседник. – Здравствуй, Сильвер! Что случилось?

– Дядя Шандар, здравствуйте! Мне нужна ваша помощь, – призналась девушка.

– Хорошо, приезжай ко мне на работу, – спокойно предложил лидер Исследовательского центра "Одиннадцати". – Я закажу тебе пропуск.

– Можно прямо сейчас? – недоверчиво уточнила Сильвер.

– Конечно, дорогая, – не меняя тона, согласился Шандар Керми. – В любое время, когда тебе удобно. Жду.

Попрощавшись и выключив коммуникатор, девушка задала своему "сильверу" нужный маршрут, и он плавно въехал в поток магнитомобилей, лавирующих на шоссе.

В направлении Исследовательского центра, расположенного в правительственном секторе, ехали немногие, поэтому Сильвер добралась без задержек. Оставив своего верного "летуна" на внутренней площадке для парковки, девушка направилась к зданию – одной из самых известных на "Одиннадцати" "многоэтажек". Обычно дома насчитывали не более пяти этажей, однако исследователям требовалось проводить и некоторые изыскания "на высоте", поэтому центр возвышался над окрестностями стройной башней, верхушка которой исчезала где‑то между верхними уровнями шоссе.

– Добро пожаловать, госпожа Фокс, – вежливо поприветствовал Сильвер женский голос из компьютера бюро пропусков, когда она протянула руку с чипом для считывания. – В данный момент доктор Керми находится в лаборатории тринадцать – семнадцать. Он должен освободиться через четырнадцать минут. Вы можете подняться туда или подождать его в кабинете – доступ разрешен.

Немного поколебавшись, Силь все‑таки решила не тревожить старого друга отца прямо в лаборатории и поднялась на третий этаж. Достаточно было поднести к непрозрачной световой панели левую руку с чипом, как внутренний замок тихо щелкнул, и скрытая дверь отъехала в сторону, пропуская девушку в святая святых Исследовательского центра – кабинет его руководителя, одного из заместителей командора. На протяжении последних двадцати лет его занимал доктор Шандар Керми, считавшийся одним из наиболее выдающихся ученых современности, бывший однокашник отца Сильвер – Александра Фокса.

Устроившись на мягком сиденье, обитом приятной наощупь тканью, и не отклонив предложение о чашке чая, предложенного роботизированным автоматом, девушка осмотрелась. Когда‑то она была частой гостьей здесь, но теперь уже давно не заходила в Исследовательский центр. В последний раз она была в этом кабинете еще вместе с отцом, когда они приходили в гости к доктору Керми. Кабинет носил на себе ярко выраженный отпечаток человека, который в нем работал. На столе, как обычно, легкий бардак из огромного количества бумаг, чисто условно разложенного по трем внушительным стопкам. На двух стенах дипломы, на третьей – с десяток голографических экранов, на которых чередовались фотографии или картины. Неизменной среди них была только центральная иллюстрация – изумительной красоты храм, словно вышедший из сказки, земной Тадж – Махал. Вокруг него экспозиция все время менялась: с фотографий смотрели родные и друзья доктора Керми, детские рисунки его сыновей и дочери, репродукции картин. Четвертой стены не было вовсе – панорамное окно выходило прямо во двор, а тонкость и "незаметность" современного стекла создавала впечатление того, что дерево, ветки которого покачивались в полуметре от кабинета, в ветреную погоду вполне может "зайти" в гости к его обитателю.

В кабинете также располагалось несколько удобных диванчиков, на одном из которых обосновалась Сильвер. Она знала, что при желании можно с помощью специальной кнопки выдвинуть из стены столик. Шандар Керми любил комфорт и обожал принимать гостей даже на работе. За нижней панелью одной из стен с дипломами скрывался мини – бар, в который, например, в свое время был личный доступ у Александра Фокса. Его дочь с трудом подавила озорное желание проверить, откроется ли панель от ее чипа, но все же удержалась.

Ожидая хозяина, Силь глотнула чаю, потом поднялась и прогулялась по темно – бежевому ворсистому ковру. В последний раз они были здесь с отцом пять лет назад, когда папа пытался осторожно выяснить, что интересует в жизни восемнадцатилетнего "ребенка". Шандар Керми тогда показал Сильвер множество лабораторий, но ни одна ее не заинтересовала. Тогда "Серебряной камелии" еще не было, и она не знала, чем занять себя после школы. Отец крайне деликатно показывал ей "изнанку" науки, но так и не заинтересовал. Вспоминая тот их визит, девушка всегда испытывала легкую ностальгию. Тогда папа был еще здоров, ему не успели поставить страшный диагноз, который унес его жизнь спустя всего два года… Это были по – настоящему светлые дни.

На одном из голографических экранов сменилась фотография – и Сильвер созвучно своим мыслям увидела собственное изображение вместе с отцом, мамой и дядей Шандаром вместе с семьей. Улыбающиеся лица, счастливые взгляды – кажется, они тогда выезжали в один из городских парков на пикник. Мама всю дорогу ворчала, что ее отрывают от важных дел, папа, как водится, ей не перечил, а шестнадцатилетняя Сильвер подпрыгивала от нетерпения. Нараян, младший сын дяди Шандара, собирался показать ей двоих месячных кроликов, родившихся в его лаборатории. Пикник удался на славу, и как раз тем вечером и была сделана та фотография. Здесь были улыбающийся Александр Фокс, его супруга – писательница, повернувшаяся вполоборота, сияющая от счастья Силь, дядя Шандар и тетя Джая стояли, обнявшись, серьезный Арджун поддерживал под руку сестру Мадху, а Нараян, конечно же, демонстрировал белозубую улыбку и пару кроликов. Остановившись перед экраном, девушка некоторое время разглядывала саму себя. Тогда ей казалось, что счастье никогда не закончится…

– О, дорогая, ты уже здесь! – шагнув через порог, доктор Керми, казалось, даже удивился, застав в своем кабинете Сильвер. – Здравствуй, девочка! Давненько ты уже не заходила ко мне в гости!

Этот среднего роста смуглый и темноволосый человек, род которого, несмотря на несколько столетий, проведенные его предками на "Одиннадцати", по – прежнему хранил ярко выраженные черты земных индийцев. В семействе Керми так же, как и на Земле, праздновали национальные праздники, и несколько раз Сильвер видела дядю Шандара и тетю Джаю в очень забавных национальных костюмах. Их трое детей – два сына и дочь – пока не столь ревностно следовали традициям, однако все понимали, что им надлежит сохранить свою особенность и передать затем собственным отпрыскам.

– Дядя Шандар! – Силь без колебаний шагнула навстречу старому другу семьи, и доктор Керми заключил ее в теплые объятия. – Как я рада вас видеть!

От него даже пахло привычно: какими‑то невероятными "рабочими" смесями, сквозь которые пробивался остро – пряный аромат приправ, ассоциировавшийся у Сильвер с тетей Джаей. У девушки защекотало в носу, и на секунду ей показалось, что, обернувшись, она увидит отца, стоящего у нее за спиной. Наконец, она слегка отстранилась и со вздохом сделала шаг назад.

– Ну и почему же ты к нам не заходишь, лапочка? – с напускной суровостью поинтересовался Шандар Керми, покачивая головой, разглядывая Сильвер. – Джая вся извелась, звала – звала тебя в гости, а ты все равно так ни разу и не приехала! Или что, ты теперь стала совсем взрослой и больше не нуждаешься в старых друзьях?

– Простите, дядя Шандар, – искренне извинилась девушка. – Я… Мне нужно было некоторое время побыть одной. Мне было тяжело…

– Вот как раз в таких случаях человек и нуждается в тех, кто может его поддержать, – наставительно произнес доктор Керми, провожая гостью к диванчику. – Что ты пьешь? Чай из автомата? Оставь – сейчас я заварю тебе настоящий!

Повинуясь его движению, открылась одна из стенных ниш, где обнаружились стеклянная емкость с ароматным чаем, чайничек и несколько невысоких чашечек. Лидер Исследовательского центра тут же увлеченно занялся процессом заваривания напитка, не оставляя, впрочем, без внимания и девушку.

– Ну, рассказывай, как ты живешь, чем занимаешься, – ловкие пальцы Шандара открыли баночку с чаем, и по кабинету разлился прекрасный тонкий аромат.

Ни секунды не задумываясь, Сильвер тут же принялась "отчитываться". Прежде она думала, что встреча с кем‑нибудь из друзей отца причинит ей боль, но неожиданно для нее оказалось, что это совсем не так. Напротив, у нее возникло ощущение, что она после долгого путешествия вернулась домой. Оказывается, ей очень не хватало именно возможности выговориться.

– Очень, очень жаль, что ты в последнее время так от нас отдалилась, – покачал головой доктор Керми, протягивая ей чашечку чая с поднимающимся над ним ароматным парком. – Мы все с удовольствием бы послушали твою группу и твои песни. Надеюсь, у нас еще будет такая возможность. И, конечно, Джая мне голову откусит, если узнает, что ты приходила в гости, а я не зазвал тебя к нам! Давай‑ка определимся со временем – как насчет твоего визита в следующую субботу? К нам как раз приедут Арджун и Мадху – у нас будет что‑то вроде семейного обеда.