Текст книги "Дело о фальшивых монетах из чистого золота (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

На нижней полке шкафа он заметил большой плоский ящик и, открыв его, увидел там дорогие краски и кисти. Этот набор, пожалуй, подошёл бы и профессиональному живописцу. Впрочем, потом Марк вспомнил портрет Мадлен, нарисованный капитаном на салфетке. Если б не способ его исполнения, то он был бы неплох для быстрого наброска и вполне похож на оригинал.

– Шериф Лакруа рисовал? – спросил Марк, закрыв ящик.

– Да, ваша светлость. Очень хорошо рисовал. Там, в ящике стола его картинки.

Марк сел в кресло перед столом и выдвинул ящик. Достав оттуда большую папку, он открыл её. Эти картины, выполненные на картоне красками и углём, действительно, были неплохи. Там он нашёл два портрета Мадлен, а после и других дам, в том числе баронессы де Вивьер и Лючии. Здесь же были зарисовки городских улиц, натюрморт с жареным гусём и яблоками, изображение взлохмаченного кота с пойманной мышью и шарж на пухленького щекастого человечка в тёмной мантии.

Отложив папку, Марк достал снизу бумаги. Перебрав их, он убедился, что это записки от каких-то дам, снова счета и несколько писем от мужчин, судя по содержанию, его бывших сослуживцев.

В другом ящике лежала деревянная коробка с гусиными перьями, огнивом, маленьким ножом и щипцами для снятия нагара. В глубине он обнаружил маленькую шкатулку, в которой лежали несколько драгоценных перстней, ожерелье с крыльями святой Лурдес и серебряные пряжки для перчаток.

– Это всё? – Марк с удивлением взглянул на стоявшего рядом слугу. – Больше никаких бумаг?

– Они пропали, ваша светлость, – с мрачным видом пояснил Пулен. – Здесь было несколько папок, но их больше нет.

– Когда они пропали?

– После смерти господина. Ночью меня вызвали в магистрат на допрос и продержали там несколько часов, а когда я вернулся, в квартире всё было перевёрнуто вверх дном, а те папки пропали. Я спросил о них господина де Вивьера, подумал, что может это он устроил здесь обыск и забрал их, но он сказал, что это кто-то другой и обещал разобраться.

– Ты знаешь, что было в тех папках?

Слуга мотнул головой.

– Гаспар, – позвал Марк и, когда великан появился на пороге, распорядился: – Поговори с хозяйкой и соседями. Узнай, кто ночью, когда убили шерифа, обыскивал его квартиру.

Тот кивнул и ушёл выполнять поручение, а Марк снова осмотрел стол и неожиданно увидел на краю под бюваром толстую книгу. Достав её, он с удивлением осмотрел кожаную обложку, на которой золотым тиснением было написано: «Феликс Крепо. О порядке вещей и природе человека». Это был не так давно напечатанный философский трактат. Марк сам ещё не читал его, хотя слышал о настоятеле храма святого Христофора в Реймсе и его новом учении.

Пролистав плотные страницы, набранные красивым чётким шрифтом, он заметил на полях какие-то рисунки. Часть их была сделана пером, но некоторые тонко прорисованы красками. В основном это были забавные картинки с разными животными и людьми, вплетённые в орнамент монограммы и миниатюрные женские головки. Марк какое-то время рассматривал их, а заодно искал, нет ли где каких-либо надписей.

Книга была новой, и вряд ли кто-то владел ею до капитана Лакруа, по крайней мере, так долго, чтоб успеть так расписать её. К тому же сам капитан обладал немалым талантом к рисованию, а значит, эти рисунки, которые принято называть маргиналиями, нарисовал он сам.

– Откуда у него эта книга? – спросил Марк, взглянув на Пулена.

– Он привёз её из Сен-Марко.

– А что не так с этой книгой? – тут же заинтересовался Лионель.

– Ничего, – пожал плечами Марк. – Я слышал о том, что её издали, и хотел заказать для своей библиотеки, но не успел. Вы не увлекаетесь новой философией? Нет? Жаль, потому что Феликс Крепо – один из самых необычных философов нашего времени. Я заберу эту книгу и почитаю на досуге. Что там, Демаре? – крикнул он. – Есть что-нибудь интересное?

– Ничего, ваша светлость, – сообщил тот, заглянув в кабинет. – Всё прибрано, вещи в порядке. Никаких тайников мы не нашли.

Вскоре после этого вернулся Гаспар и доложил:

– Я поговорил с хозяйкой. Той ночью явились сыщики из полиции магистрата, сообщили о смерти шерифа и увели Пулена с собой. Вскоре после этого явились другие, сунули ей под нос какую-то бумагу и сказали, что у них приказ обыскать квартиру шерифа и изъять документы.

– Чей приказ?

– Она не может сказать. То ли не поняла, то ли не расслышала, а может, они и не сказали. Лиц тоже не помнит, возле двери было темно, а они надвинули шляпы на глаза. Протопали наверх и открыли дверь ключом. Она не решилась подняться. Соседка, девица, что живёт здесь с матерью, сказала, что они слышали шаги нескольких мужчин и шум в комнатах шерифа, словно кто-то двигал мебель, но выйти побоялись. Стряпчего дома нет, старый секретарь магистрата сказал, что принял сонный отвар и крепко спал, ничего не слышал. Учитель тоже что-то слышал, но он в этот час проверял работы учеников и не стал отвлекаться. А портной снизу сказал, что той ночью у него никого не было дома, он с женой и детьми навещал родителей, которые живут в Лемелене. Скорее всего, так и есть, потому что их салон закрыт, и они все вместе разбирают дорожные сундуки.

– Значит, какие-то неизвестные явились с неким приказом и забрали все бумаги? – уточнил Марк и вопросительно взглянул на Лионеля.

– Это не наши люди, ваше сиятельство! – прижав руку к груди, воскликнул тот. – Я понятия не имею, кто бы это мог быть! И почему он держал какие-то важные бумаги в доме? В магистрате у него есть сейф и, если он хотел что-то скрыть…

– Мы уже не узнаем о мотивах его действий, – перебил Марк и поднялся. – Пулен, пойдёшь с нами, я хочу допросить тебя, а потом решим, что с тобой делать.

Взяв со стола книгу, он направился к выходу.

Уже стемнело. Марк молча шёл по улице, прислушиваясь к суетливой болтовне де Вивьера, который доказывал, что он не приказывал обыскивать квартиру шерифа, сетовал на неосторожность покойного, хранившего важные документы дома, и беспокоился, что они опаздывают к обеду. Этот молодой человек уже порядком ему надоел, и он раздумывал, как бы от него избавиться под благовидным предлогом. Он понял, что Пулен ничего не хочет говорить при нём, и, скорее всего, документы в тех пропавших папках были связаны с тайным расследованием Лакруа, которое он вёл по поручению графа Раймунда. А это было расследование незаконной деятельности прево Пуату барона де Вивьера, и то, что бумаги пропали, было на руку, прежде всего, ему.

Дальше мысли Марка перескочили на Пьера Мелансона. Этот хрупкий изнеженный мальчик вряд ли смог бы убить капитана Лакруа, даже если б напал на него неожиданно в тёмном переулке. К тому же той же ночью квартира убитого была обыскана и пропали важные документы. Кто той ночью мог знать о смерти шерифа, кроме того, кто его убил, а также полиции магистрата, подчиняющейся прево? Похоже, с убийством Лакруа тоже всё непросто, и его придётся расследовать заново. Хорошо, что злоупотреблениями де Вивьера теперь займутся королевские ревизоры, ведь сиятельному графу де Лорму ещё придётся разбираться с фальшивыми марками из настоящего золота.

Когда они вернулись в замок, Лионель начал настойчиво приглашать Марка в столовую, но тот отказался, велев подать ему обед в покои. Когда тот огорчённый удалился, Марк поманил к себе Пулена.

– Он ушёл. Что теперь скажешь?

– Хозяин по приказу, сами знаете кого, расследовал деятельность прево, – пугливо осмотревшись, сообщил слуга. – В тех папках были записи бесед со свидетелями, расчёты и доносы. Там были списки: кто, когда, за что и сколько ему давал. По сути, здесь никто не назначается на должность без взятки. При любом нарушении можно откупиться. Всё это было в тех бумагах. Хозяин иногда говорил мне об этом, но я не так чтоб очень умён, потому особо и не вникал. А забрали те папки люди прево, больше некому.

– Кто убил капитана Лакруа, ты знаешь?

– Знал бы, сам прибил! – проворчал парень. – Я с малолетства при нём! Он подобрал меня на улице, где я возле трактира собирал милостыню. Он был добр ко мне. Не знаю, как теперь жить…

– Хочешь вернуться с нами в Сен-Марко? – предложил Марк. – Я помогу тебе найти там место.

– Хочу, конечно!

– Ладно, иди, найди моего капитана Ламбера. Пока будешь служить при моём отряде, а там посмотрим.

И счастливый Пулен низко поклонился и ушёл. Марк же поднялся в свои комнаты и застал там двух лакеев, которые накрывали на стол в гостиной, а на скамье возле окна сидели его оруженосцы. Проигнорировав их обиженные взгляды, он сел за стол и, положив рядом книгу настоятеля Крепо, принялся за еду.

Закончив, он взглянул на хмурого Эдама.

– Где Хуан?

– Я не видел его, – ворчливо отозвался юноша и, воспользовавшись возможностью, высказал свои обиды: – Почему вы ушли без нас, и не оставили никаких распоряжений? Мы что, должны сидеть здесь как привязанные?

– Конечно, – кивнул он. – Сидеть и ждать. Это укрепит ваше смирение и научит терпению. Если совсем нечем заняться, прочтите эту книгу! К ночи я жду от вас подробный пересказ!

И поднявшись, он вышел в коридор. Едва дверь закрылась, он услышал возмущённый вопль Шарля: «Да он издевается!» и, усмехнувшись, направился к лестнице.

Спустившись в нижний зал, он увидел там своих сыщиков, дружески беседующих с Дювалем. Тот, едва увидев его, взмолился:

– Заберите меня отсюда, ваша светлость! Я приехал с капитаном Лакруа, чтоб помогать ему в расследовании, но теперь его нет! Я не верю этому молодому де Вивьеру! Он какой-то скользкий, да к тому же смерть шерифа была ему на руку.

– Ты помогал Лакруа в расследовании деятельности прево?

– Отчасти, – закивал Дюваль. – Но он был немного странный, всё старался держать в своих руках. Он давал мне поручения, я их выполнял и докладывал ему. Он всё записывал, но никогда ничего не говорил об этом.

– Что это были за поручения?

– С кем-то встретиться, за кем-то проследить, кого-то расспросить. Я порой даже толком не знал, относится ли это поручение к его миссии или имеет отношение к тем расследованиям, которые он забирал у местной полиции. Он вообще был страшно горд собой и считал себя очень умным. Возможно, он таким и был, но теперь будет нелегко разобраться во всём этом.

– Хорошо, будешь работать с моими сыщиками. Ты уже неплохо знаешь город и порядки здесь, и твоя помощь будет полезна. А пока проводи меня туда, где я смогу допросить Мелансона, и найди кого-то, кто будет вести протокол.

– Если хотите, я сам могу! Я по молодости работал в полиции обычным клерком.

– Отлично.

– Может, вызвать палача? – с готовностью уточнил он.

– Нет, в этом нет необходимости, – проворчал Марк.

Дюваль проводил его в заднюю часть замка, где в тёмном угрюмом каземате с узким окошком забранным решёткой стояли пыточные станки и крепкий деревянный стул для допрашиваемого. Осмотревшись, Марк одобрительно кивнул, поскольку всё здесь напоминало ему привычную обстановку камеры для допросов с Серой башне. Он сел в кресло за столом, а Дюваль устроился с бумагой и перьями за маленьким столиком у стены.

Вскоре тюремщики привели Пьера Мелансона, и он показался Марку ещё более хрупким из-за надетых на его руки и ноги цепей. Его усадили на стул, и он испуганно осмотрелся, но, похоже, отсутствие палачей его немного успокоило.

– Я ни в чём не виноват, ваша милость.

– Ваше сиятельство, – строго поправил Дюваль, но Марк остановил его.

– Моё имя граф де Лорм, – представился он. – Я комиссар Тайной полиции короля Сен-Марко. Теперь я буду расследовать дело об убийстве шерифа Лакруа. Назовите ваше имя.

– Я Пьер Мелансон, из Лемелена, младший сын коменданта крепости капитана Мелансона.

– Сколько вам лет?

– Семнадцать.

– Когда вы прибыли в Пуатье?

– Год назад.

– Это вы убили шерифа Лакруа?

– Нет! – возмущённо воскликнул юноша.

– Тогда зачем сбежали из-под стражи?

– Да чтоб самому расследовать всё и очистить себя от подозрений! Потому я и бродил возле «Синего вепря», спрашивал, не видел ли кто убийцу! Послушайте, ваше сиятельство, у меня не было другого выхода! Да, меня схватили возле тела Лакруа, я ссорился с ним, но я его не убивал! А они притащили меня сюда и предъявили обвинения. Этот молодой де Вивьер всегда прикидывался моим другом, а теперь просто обвинил в убийстве и даже не слушал, что я ему говорил! Никто здесь и не собирался искать настоящего убийцу! Они просто сказали, что это был я, и заперли меня в камере!

– Хорошо, расскажите всё с самого начала. Почему вы ссорились с шерифом?

Юноша какое-то время смущённо молчал, но потом, видимо, решил быть честным до конца.

– Это из-за Клементины… вернее, баронессы де Вивьер. Понимаете, когда я приехал сюда, я был очень несчастен и одинок. Все рыцари здесь – люди суровые, многие побывали на войне, и они относились ко мне с некоторым пренебрежением. Мне кажется из-за того, что я в семнадцать лет уже получил рыцарское звание, которого, по их мнению, не заслужил. Мне было здесь нелегко, и единственным человеком, кто проявил обо мне заботу, была она. Поверьте, она не дала мне ни единого повода, но я влюбился в неё всем сердцем и в глубине души поклялся вечно служить ей, ничего не требуя взамен. А потом я услышал, что говорит о ней Лакруа…

– Что же это было? – спросил Марк.

– Подлая ложь! Я не поверил ни единому слову, и даже вызвал его на дуэль! Но он заявил, что не принимает вызовы от пушистых котят, потому что если он меня убьёт, то его сочтут слишком жестоким. И щёлкнул меня по носу. При всех! Да, я действительно его ненавидел! Но и не думал убивать. Я попросил некоторых молодых сослуживцев помочь мне с фехтованием и усиленно занимался. Я думал, что однажды ему не удастся так просто отказаться от моего вызова.

– Что произошло той ночью?

– Я вернулся в свою комнату и нашёл на столе записку, в которой говорилось, что этой ночью баронесса де Вивьер встречается с шерифом Лакруа в гостинице «Синий вепрь». Я не помню, что со мной было, но очнулся уже на улице. Я бежал туда, немного заплутал, но всё-таки вышел на улицу Орильер. Уже было довольно темно. Я видел впереди вывеску гостиницы, но тут услышал стон в переулке и быстрые шаги. Я хотел пройти мимо, но снова услышал стон. Я пошёл туда и едва не споткнулся о тело. Было уже довольно темно. Я с трудом разглядел, что это шериф Лакруа. Я присел рядом, ещё не понимая, что случилось, подумал, что, может, он споткнулся в темноте. Но тут почувствовал под рукой что-то мокрое. Он был весь в крови. Я уже хотел позвать на помощь, но увидел огни. В переулок вбежали стражники с факелами и окружили меня. Вот тогда они и сказали, что я убил его, и никто уже не слушал мои возражения. Даже эту записку, которую нашли при мне, будто бы подделал я сам.

– А как вам удалось сбежать из камеры? – спросил Марк.

– Кто-то отпер дверь, – ответил Пьер. – Я услышал, как в замке повернулся ключ и пошёл проверить. Дверь открылась. В коридоре никого не было. Я даже подумал, что, может, это она решила спасти меня. По коридорам я вышел к задней двери за казармами. Обычно там стоит караул, но той ночью никого не было. Вот я и ушёл.

– Значит, кто-то просто выпустил вас? – задумчиво уточнил Марк. – И вы не знаете, кто, но думаете, что это баронесса?

– Нет, конечно, это не она! – запротестовал юноша. – Это я так подумал, но зачем ей это? Если ей сказали, что это я подделал ту записку… Наверно, она сердится.

– Ладно, – немного подумав, произнёс Марк. – На сегодня хватит. Отправляйтесь в камеру. Если у меня возникнут к вам вопросы, я вас вызову.

Покорно кивнув, Мелансон ушёл с тюремщиками, волоча свои кандалы. Марк обернулся к Дювалю.

– Что ты об этом думаешь?

– Похоже, он не врёт, – ответил тот. – Я, ещё только увидев его возле гостиницы этим утром, засомневался. Он такой тоненький, как девчонка! В руках никакой силы! Как же он мог справиться с капитаном Лакруа? Ведь наш шериф был ещё тот дуэлянт!

– Вот и я о том же! Иди к младшему де Вивьеру и забери у него улики по делу: орудие преступления, одежду и оружие убитого и те записки. Всё, что у него есть. После этого принесёшь всё в мертвецкую. Я хочу осмотреть труп жертвы.

Прежде чем отправиться в скорбную обитель, куда доставили тело шерифа Лакруа, Марк вызвал к себе Гаспара и велел принести сундучок с инструментами для осмотра. Он сам не раз присутствовал при вскрытиях, и хотя не умел производить их сам, уже знал, как проводить осмотр тела и о чём говорят те или иные признаки.

Вместе со своим подручным он спустился в тёмный холодный подвал, где на деревянных высоких лавках лежали покрытые грязными пеленами тела. Сумрачный служитель проводил их туда, где лежало тело шерифа, и Марк поспешно достал из сундучка ароматическое масло и намазал им ноздри, чтоб этот резкий запах хоть немного перебил трупное зловоние.

Он только собирался откинуть пелену, когда услышал возбуждённый голос Лионеля де Вивьера.

– Я слышал, вы уже допросили этого маленького убийцу! – воскликнул он, подойдя, и поставил на старый массивный стол у стены деревянный сундук. – Здесь всё: кинжалы Мелансона и шерифа, одежда, которую сняли с убитого, его плащ со следами крови. Там были ещё мечи, но они в магистрате. Я не стал их забирать, потому что раны точно нанесены не ими.

– Зачем вы явились сами? – уточнил Марк. – Осмотр тела несколько дней пролежавшего в гробу – не большое удовольствие.

– Но ведь я замещаю шерифа! Это мой долг, и удовольствие здесь ни при чём! К тому же, если честно, я уже понял, что допускаю слишком много ошибок! Мне не хватает опыта! Позвольте мне учиться у вас! Я готов следовать за вами днём и ночью!

– Это излишне, – пробормотал Марк и всё-таки снял с тела покров.

Покойник был одет в новый камзол с позументом и блестящие, хорошо начищенные сапоги. Марк молча с помощью Гаспара принялся раздевать его. Лионель отошёл в сторону, прижимая к носу белоснежный платок.

Сняв камзол, рубашку и нижнюю сорочку с трупа, Марк велел Гаспару ближе поднести свечу и принялся осматривать четыре раны на груди и животе. Потом он отошёл к столу, где стоял сундук с уликами. Открыв его, он вытащил оттуда два кинжала. Осмотрев их, он вопросительно взглянул на де Вивьера.

– Квилон принадлежит Мелансону, а дага – Лакруа.

Марк снова вернулся к трупу, положил кинжалы ему на грудь и поманил к себе Лионеля.

– Поясните, господин де Вивьер, как можно этими клинками нанести такие раны?

– Ну… – тот нехотя приблизился и посмотрел на труп. – А в чём дело?

– Ширина обоих клинков больше, чем длина раны. К тому же, по ранам видно, что клинок, которым они нанесены, не только был уже, но и имел ромбовидное сечение. Однако и у квилона, и у даги, клинки плоские. Вы не сравнили оружие с полученными ранами?

– Нет, мне это не пришло в голову. Мелансона застали на месте преступления, его руки были в крови… И там не было другого оружия! Мечом такую рану нанести тоже нельзя! Что же это значит?

– Скорее всего, вы схватили и обвинили не того. Настоящий убийца скрылся вместе с орудием убийства.

– А может, он выбросил другой кинжал, а потом искал его там, когда сбежал?

– Обвинение в убийстве – слишком серьёзная вещь, чтоб строить его на предположениях. Вы осмотрели место преступления?

– Нет, но, кажется, это сделал Дюваль.

– Он опытный сыщик, – кивнул Марк. – Он нашёл там что-то?

– Насколько мне известно, нет.

– Нет, не нашёл, – из темноты появился Дюваль и боязливо взглянул на де Вивьера. – Я обыскал там всё, когда тело шерифа унесли. Даже залез в водосток и обшарил дно, весь перемазался в грязи. Там ничего не было.

– Но было же темно! – немного нервно воскликнул Лионель.

– Я заставил сторожа светить мне фонарём. Нож бы я точно не проглядел.

– Понятно, – Марк открыл свой сундучок и достал оттуда связку тонких деревянных лучинок.

Вернувшись к телу шерифа, он начал осторожно вставлять их в раны. Вскоре из груди покойника торчали четыре палочки.

– Что скажете, господин де Вивьер? – спросил он.

– О чём? – спросил тот, с недоумением следивший за его действиями.

– Что можно сказать по этим ранам о преступнике?

– Позвольте? – Дюваль подошёл ближе и, ободрённый взглядом Марка, произнёс: – Раны нанесены беспорядочно, только одна, вот эта, является смертельной. Однако, она глубокая, это значит, убийца был силён и неопытен. Он не смог сразу убить его, и до этого вынужден был нанести три удара.

– Да, видимо, сначала он ударил в живот, но не задел важные органы. При этом он держал нож клинком вперёд и вверх. Потом, не меняя хвата, он ударил жертву в грудь. Этот удар оказался скользящим, потому что клинок наткнулся на ребро. К тому же само положение ножа в руке крайне неудобно для такого удара, что подтверждает, что у него нет опыта в подобных делах. В третий раз клинок по этой же причине прошёл мимо сердца, видите этот наклон? А вот эта рана оказалась смертельной! Удар прямой, очень сильный, клинок сразу достиг сердца. Полагаю, что она была нанесена, когда шериф упал навзничь, а преступник изменил хват, направив клинок вниз. При этом я думаю, что вначале жертва могла сопротивляться, а значит, убийца действительно очень силён, если смог повалить шерифа на землю. И примерно одного с ним роста, а ведь Лакруа был довольно высок.

– Наверно, вы правы, – задумчиво кивнул Лионель. – И что всё это значит?

– Что Мелансон говорит правду. Он слышал стоны, значит, в тот момент шериф был уже тяжело ранен, но ещё жив. Когда он вошёл и склонился над ним, он уже был мёртв. Полагаю, он на мгновения разминулся с преступником или спугнул его.

– Выходит, мы снова не знаем, кто убийца, и всё придётся начинать сначала?

– Именно так, – Марк задумчиво взглянул на тело, а потом осторожно пошевелил палочку, обозначившую смертельный удар в сердце. – Мне кажется, там что-то есть. Гаспар, подай мне длинный пинцет.

Он протянул ему руку, и сыщик поспешно вложил в неё длинный пинцет. Достав палочку, Марк ввёл зазубренные на концах бранши в раневой канал и какое-то время продвигал его в глубину, а потом, пошевелив, так же осторожно извлёк и бросил зажатый ими предмет в подставленную Гаспаром медную чашку.

– Это кончик кинжала? – оживился де Вивьер, с нетерпением глядя, как сыщик промывает его водой из кувшина. – Но как кинжал или нож мог сломаться в ране? Разве такоебывает? Постойте! Это же не металл, это какая-то стекляшка!

Марк молчал, глядя на маленький полупрозрачный треугольник под слоем воды. Потом снова взял его пинцетом и поднёс к пламени свечи, которое теперь было хорошо видно сквозь него.

– Что за безумие? – воскликнул Лионель. – Кому пришло в голову засовывать в рану стекло?

– Мы узнаем об этом, когда поймаем убийцу! – встрепенувшись, произнёс Марк. – Я думаю, здесь мы закончили, и нашему бедному другу пора вернуться в могилу. Распорядитесь, де Вивьер!

И бросив осколок обратно в чашку, он направился к выходу из подвала, но вдруг замер и обернулся.

– А скажите, не встречал ли кто-то в Пуатье чёрного призрака с железным лицом? Или, может, человека в чёрном плаще с капюшоном и железной маске?

– Нет, – ответил удивлённый Лионель.

– Может, были странные убийства, когда преступник оставлял на груди жертв какие-то записки или надписи? – он взглянул на Дюваля.

– Ничего такого, – мотнул головой тот.

– Это хорошо, – пробормотал Марк и направился к лестнице наверх, а за ним, прихватив сундучок с инструментами, поспешил Гаспар.

Марк сразу же поднялся на второй этаж жилой части замка и направился к двери покоев, предоставленных Джин Хо, но лиса там не оказалось.

– Где носит этого блохастого! – с досадой пробормотал он и, вернувшись в коридор, увидел Гаспара, который нерешительно топтался рядом. – Хочешь что-то сказать?

– Вы ведь о чём-то подумали, когда увидели эту стекляшку? – спросил сыщик. – Я заметил ваше беспокойство, но вы ничего не сказали де Вивьеру.

– Я сам не уверен, старина… – пробормотал Марк и, поманив его за собой, направился в свои покои.

Камин в гостиной был растоплен, возле него с книгой тихонько сидели оруженосцы, но Марк, не обратив на них внимания, сразу же прошёл в кабинет, освещаемый свечами в бронзовом шандале. Сев за стол, он бросил задумчивый взгляд на стопку бумаг. Гаспар тем временем достал из сундучка осколок и положил его на чистый лист бумаги перед Марком. Тот осторожно взял его и поднёс к пламени свечи.

– Помнишь, я упоминал о своей поездке в Лурдес, когда нам удалось уничтожить Орден Чёрного зеркала? Так вот, они как раз убивали своих жертв кинжалами из обсидиана, и нередко кончики клинков оставались в ранах, потому что это очень острый, но и очень хрупкий материал.

– Неужели кто-то из них уцелел? – забеспокоился сыщик.

– Это вполне возможно. Ведь кто-то в тот момент мог находиться вне крепости, уехал по делам или на задание. Я не исключаю такую возможность. Но всё остальное не сходится. Видишь ли, Орден Чёрного зеркала – это сообщество наёмных убийц, то есть его члены умеют убивать, а наш преступник крайне неумелый. У них был особый почерк: они перерезали жертвам горло, а здесь беспорядочные удары и последний – в сердце. Так что я полагаю, что это просто совпадение. И всё же такой кинжал – очень большая редкость, – он задумался. – Поговори с местными. Может, де Вивьер не всё знает, а Дюваль прибыл сюда с шерифом не так давно.

– Я расспрошу, – с готовностью кивнул великан.

– Теперь иди. Я хочу подумать.

Гаспар ушёл, а Марк завернул осколок в лист бумаги и спрятал в ящик стола. Выйдя в гостиную, он взглянул на оруженосцев.

– Ну что, как вам книга?

– Она нудная! – обиженно сообщил Шарль.

– А я нахожу её занимательной, – возразил Эдам.

– Отлично. Отправляйтесь на ужин, потом до ночи можете быть свободны, но не ввязывайтесь в истории.

– Мы вам точно не нужны? – заботливо спросил Эдам, поспешно встав. – И мы можем выйти в город?

– Постарайтесь не заблудиться, – проворчал Марк и, забрав у него книгу, вернулся в кабинет.

Сев за стол, он положил её перед собой. Она была совсем новой и, судя по всему, довольно дорогой. Ещё увидев её на столе шерифа Лакруа, он подумал, что она тут не случайно. На полках в книжном шкафу стояли растрёпанные брошюрки со стихами и зачитанные едва не до дыр рыцарские романы, и, видимо, именно такую литературу предпочитал этот ловелас и дуэлянт. Философский трактат выглядел там чуждо, однако, он держал его под рукой. Достав из сейфа привезённые из Сен-Марко шифрованные донесения шерифа, Марк какое-то время сверял их с книгой и вскоре убедился, что именно её он использовал для шифрования. Однако этим дело явно не ограничивалось. Его смущало, что шериф уделял этому труду довольно много внимания, и даже разрисовал многие страницы своими маргиналиями. Была ли это просто шалость, или он пытался спрятать в этих забавных картинках какое-то послание. Ведь он не мог не понимать, что, если с ним что-то случится, прево тут же постарается уничтожить все доказательства своих злоупотреблений, которые ему удалось собрать.

Раздумывая над этим, Марк неторопливо перелистывал страницы, разглядывая картинки. Вскоре он заметил, что некоторые из них прорисованы особенно тщательно, Лакруа сидел над ними долго, выписывая тонкой кистью мельчайшие детали своих миниатюр.

Неожиданно его рука замерла. Эта страница заканчивала очередную главу, и половина её была пуста, а Лакруа разместил там занимательный рисунок. Он изображал большого льва, похожего на геральдические изображения, даже в графской короне, при этом грива у льва была чёрная, а глаза светлые, к тому же на нём был синий наряд, отделанный позументом. Этот лев занёс свою мощную лапу с загнутыми когтями над встрёпанным красным петухом, на ногах у которого были настоящие шпоры. При этом петух держал крылом маленький меч, который казался игрушечным и жалким.

Марк невольно усмехнулся, вспомнив свою единственную встречу с Лакруа. Этот лев в графской короне на чёрной гриве – это он? И, кажется, тогда он как раз был в синем бархатном камзоле с серебряным галуном. И назвал Лакруа бойцовым петухом. Наверно, именно под впечатлением о той встрече шериф нарисовал эту картинку. Потом Марк заметил что-то похожее на маленькие цифры на красном гребешке и, поспешно достав из стола лупу, постарался рассмотреть их. Это было число 13.

Открыв книгу на тринадцатой странице, он прочёл: «Святой Бенедикт, будучи сыном знатного дворянина из Нанта, юношей был отправлен на учёбу в университет города Лейдена, но, не закончив обучение, покинул город вместе с группой благочестивых людей, сбежав от городской суеты, и поселился в Беарне, местечке в горах, расположенном неподалёку от озера Лондра. Известно, что в это время ему было около 20 лет». Прочитав до конца жизнеописание этого праведного мужа, Марк так и не нашёл ни одной зацепки, которая могла бы привязать эту историю к рисунку. Тогда он вернулся к нему и отсчитал тринадцать строк на той же странице.

– «Его пустая гордыня была побеждена благородной гордостью, после чего он поклялся впредь соблюдать сдержанность и вести себя подобающим образом», – прочёл он и удовлетворённо кивнул. – Вот это уже другое дело. Будем надеяться, что это ключ к остальным подсказкам.

Пролистав немного дальше, он увидел следующий, тщательно выписанный рисунок: всё тот же петух со шпорами стоял перед сжавшимся испуганным зайцем в коричневой курточке. Отыскав число 18, он пробежал глазами восемнадцатую строку: «Желание скрыть правду из страха перед справедливым возмездием подобно попытке укрыться от дождя в колодце, ибо тайное всегда станет явным, а за любые прегрешения последует наказание».

– Занятно, – пробормотал он.

И продолжив поиск, увидел рисунок, чем-то похожий на первый, только здесь большому красному петуху противостоял котёнок с пушистой светлой шёрсткой и забавной мордочкой, который задиристо махал на него маленькими лапками с крохотными коготками. «Забавно и трогательно выглядят попытки молодого поколения доказать что-то людям умудрённым и опытным, и, если они не приводят к недопустимой дерзости, стоит счесть их вполне простительными». Этот комментарий заставил его улыбнуться, он вспомнил перепуганного Пьера Мелансона, который, тем не менее, отчаянно пытался защищаться в столь опасной для него ситуации.

Через несколько страниц он нашёл уже целую сценку, тщательно выписанную тонкой кистью. Там был маленький домик, дверь которого изнутри открывал тот самый заяц в коричневой куртке. Перед ним стояла странная фигура в чёрном плаще, которая показалась Марку очень зловещей. И в то же время из-за куста позади неё выглядывал красный петух. «Погрязнув во лжи, он оказался на краю пропасти, рискуя не только сверзнуться туда самому, но и угрожая тем же близким ему людям», – прочёл он и снова задумчиво посмотрел на зайца. В его позе и прижатых ушах чувствовался страх, но голова была наклонена покорно, словно он смирился с тем, чего боялся больше всего. В то же время, петух, который следил за происходящим из укрытия, наводил на мысль, что это сам Лакруа, изображавший себя в таком образе, стал свидетелем реальной сцены, которая сильно его встревожила. Но кто скрывался под видом зайца и почему он был так важен? И что это за странная чёрная фигура, которая, судя по всему, и у шерифа вызывала суеверный ужас?