Текст книги "Дело о фальшивых монетах из чистого золота (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Владелец железной маски

Вернувшись в замок прево, Марк приказал своему секретарю подготовить четыре письма комендантам гарнизонов Робишо, Фобера, Лавини и Лемелена. В них он своей властью королевского комиссара требовал от них оказать полное содействие его посланцам, включая предоставление им крова, информации, людей и помощь в выполнении их миссии. Подписывая эти послания, написанные чётким официальным почерком Монсо, и взглянув на красные восковые печати, прикреплённые к ним, Марк вдруг впервые оценил наличие у него столь звучного чина. Как бы смотрелась его подпись на этих бумагах без него? И не отнеслись бы с пренебрежением суровые коменданты, привыкшие к обособленной жизни в глуши и общению с дикарями и каторжниками, к требованиям какого-то безвестного чиновника, пусть даже графа?

Он ещё раз проинструктировал своих сыщиков и вручил им письма, после чего они отправились на конюшню, и вскоре он увидел выезжающих из боковых ворот замка четырёх всадников.

– Что будем делать дальше? – спросил Джин Хо, сидевший у камина. – Сыщиков ты отправил по делам, а мы с тобой остались один на один с нашим расследованием.

– Давай подумаем, что мы имеем, – проговорил Марк, подойдя к столу, на котором лежала железная маска и обсидиановый кинжал. – Итак, начнём с того, что внимательный и дотошный старый казначей вдруг обнаружил среди поступающего в казну города золота фальшивые монеты. Он обратился к шерифу Лакруа и тот отнёсся к его подозрениям со всем вниманием. Вместе они установили, что больше всего золотых монет поступило от ростовщика Монжо. Лакруа встретился с ним, но не добился признания и стал следить за его домом. По меньшей мере, однажды он стал свидетелем того, как к Монжо явился человек в чёрном плаще…

– То, что это был призрак, лишь твоё предположение, – заметил Джин Хо. – На рисунке не видно маску.

– Верно, но в его изображении чувствуется что-то тревожное и даже страшное. К тому же заяц на обеих рисунках показан жалким и напуганным.

– Однако это не помешало ему убить художника.

– Верно, Лакруа его недооценил, и всё же не думаю, что тот убил его из мести или просто, чтоб остановить расследование. Скорее, это был страх. Видишь ли, первые удары шерифу были нанесены, когда преступник держал кинжал, выставив клинок вперёд и вверх. Это присуще нерешительным, напуганным людям. Лишь последний удар был нанесён сверху вниз, но тогда шериф уже лежал на земле и истекал кровью. Причём даже то, что Монжо не выбросил окровавленную куртку, а пытался отстирать её, говорит о том, что он не продумал всё до конца. Возможно, его заставили пойти на это преступление. До этого он жил спокойно, обирая бедноту и мелких торговцев, постепенно накапливая в своём сундуке серебро. Однако потом ему предложили более выгодное дело: завести богатых клиентов. Для этого некто давал ему крупные суммы золотом, а он, пропустив их через руки должников, возвращал их своему неизвестному благодетелю, оставляя навар себе. Знал ли он, что те монеты, которые ему дают, фальшивые? Без сомнения! Ведь он должен был различать их, чтоб возвращать настоящие. Эти тайные махинации приносят ему немалую прибыль, он, кажется, ничем не рискует. Он даже не побоялся оплатить пошлину такими монетами! И вдруг появляется этот шериф, и становится ясно, что он что-то знает. Монжо юлит, врёт и уходит от прямых ответов, но вскоре замечает слежку. На этой улице недостаточно спрятаться в кустах, чтоб тебя не заметили. И Монжо приходит в ужас, возможно, его тайный партнёр, узнав об этом, ещё больше его накручивает и подбивает избавиться от шерифа, а вместе с ним и от опасности.

– Ты уверен, что в этом замешан его поставщик фальшивых монет?

– У него точно был сообщник, который подсказал ему, как выманить шерифа из замка и отвести от себя подозрение. Я уверен, что Монжо понятия не имел, кто такой Мелансон, просто ему сказали, что делать. Он написал записки, возможно, под диктовку, и его сообщник в замке сделал так, чтоб и Лакруа, и Мелансон своевременно их получили. Но убивать шерифа Монжо пришлось самому, и для того, чтоб на него не подумали, он воспользовался переданным ему кинжалом.

– Тебе не кажется, что это уже излишне? – нахмурился лис. – Убивать обсидиановым кинжалом и тут же пытаться подставить этого мальчишку?

– Никто не знал, что кинжал сломается в ране, – пожал плечами Марк. – Возможно, это была дополнительная предосторожность его сообщника. Если б не прокатило с Мелансоном, а сыщики вышли на Монжо, то спрятанный им в доме кинжал лишь подтвердил бы его вину, а сообщник остался бы в стороне.

– Имеет смысл, – согласился Джин Хо. – Выходит, когда ты отпустил Мелансона, то сообщник понял, что арест Монжо – дело времени, и убил его, попытавшись представить всё как самоубийство и подкинув ему на всякий случай плащ и маску. Тогда и убийство казначея приписали бы ему.

– Именно так, разом сбросить с себя оба преступления и оборвать концы.

– Разумно. Вот только как в эту историю вписывается смерть казначея?

– У меня две версии и обе они выводят на одного человека, – признался Марк. – Во-первых, заинтересовавшись Монжо, шериф поручил выяснить всё о нём не своему доверенному человеку Дювалю, который был занят другим делом, а местному сыщику Рони. И тот знал о том, что шериф допрашивал ростовщика и даже следил за ним. А во-вторых, на самого Шапю меня вывел рисунок в книге, после чего я и решил с ним встретиться, но не успел. Человек, которому Рони мог рассказать об интересе Лакруа к Монжо и который видел тот рисунок, это Лионель де Вивьер. Он выглядит слегка наивным и не очень умным, но его сестра в порыве откровенности предостерегла меня, сказав, что он плут.

– Но это не он повесил Монжо, – возразил лис.

– Почему ты в этом так уверен? – насторожился Марк.

Лис постучал по своему носу.

– Ни в доме ростовщика, ни на этом плаще я не почувствовал его запах. Там был другой человек, который пах не так, как Монжо, но это был не сын прево. Если только у того есть своя маска и свой плащ.

– Подожди, ты уверен в том, что говоришь?

– Ты шутишь что ли? – обиделся лис. – Я могу выследить зайца в лесу по вчерашнему следу! А уж унюхать какого-то солдафона для меня вообще не вопрос!

– Почему ты назвал его солдафоном? – уточнил Марк.

– Ну, судя по запаху, он молод, но не слишком чистоплотен. К тому же пахнет грубой кожей, той, из которой шьют военные куртки.

– Военные куртки из кожи носят рыцари и офицеры. Их в замке должно быть не так много. Если я предъявлю тебе их, ты скажешь, кто это был?

– Конечно! Но добывать доказательства его виновности ты будешь сам!

– Мне б знать, кто это, а дальше я придумаю, что делать! – Марк бросил взгляд на маску. – Но сперва я поговорю с молодым де Вивьером. Может, мы и обойдёмся без того, чтоб выстраивать всех офицеров на плацу!

– Ты не забыл про обед? – сердито поинтересовался Джин Хо. – Это отличная возможность поболтать с ним в неформальной обстановке, а заодно покормить оголодавшего лисика!

В этот раз прево в замке не оказалось, дамы пожелали обедать у себя, потому Марк приказал слугам накрыть стол в своей гостиной и пригласить Лионеля де Вивьера. Тот явился вскоре, горя воодушевлением.

– Я выяснил его имя! – воскликнул он с порога. – Его видели в трактире «Серебряная лилия», а потом в гостинице «Дубовый лист». Он поселился там вчера, назвавшись Теофилем Готье, странствующим проповедником. Никогда не доверял этим болтунам! Все они мошенники, а этот и вовсе обманывает честных торговцев!

– Вы оставили в гостинице засаду?

– Да, он будто бы отправился гулять по городу, но скоро явится, потому что оставил там свой дорожный сундук.

– И что в сундуке? – заинтересовался лис.

– Ничего интересного, одежда и книги.

– Надеюсь, скоро вы его поймаете, – кивнул Марк. – Садитесь.

– А как ваше расследование? – поинтересовался молодой человек, окинув взглядом стол. – Вы нашли убийцу казначея Шапю?

– Да, это некто Монжо, ростовщик.

– Он признался?

– Нет, он повесился. Вернее сказать, его повесили, но в его доме я нашёл некоторые улики.

– И какие же?

Марк пожал плечами и принялся за еду, а лис изобразил на лице загадочное выражение и наполнил свой кубок.

– Это тайна следствия! – со значением заявил он.

– Но я ведь исполняю обязанности шерифа, – забеспокоился Лионель. – Вы мне не доверяете?

– А я должен? – уточнил Марк. – Я сказал, что хочу увидеться с казначеем, и той же ночью его убили. Кому вы сказали о моём намерении встретиться с ним?

– Никому!

– Значит, это была ваша сестра?

– Лючия? После того, как она чуть не сбежала из дома, отец не разрешает ей выходить из замка и переписываться с кем-либо в городе! Да и зачем ей говорить кому-то об этом?

– Но согласитесь, это не выглядит обычной случайностью!

– Вы правы, – Лионель задумался и огорчённо покачал головой. – Но я, правда, никому не говорил об этом, даже отцу! Может, это всё-таки случайность?

– Вы знали ростовщика Монжо?

– Да, – после некоторого колебания признал Лионель. – Когда я вернулся в Пуатье из похода, то не сразу помирился с отцом. Мне не хватало денег и пришлось занимать у него. Но потом я расплатился и уже давно не встречался с ним!

– О каком походе вы говорите?

– Я… – он смутился и бросил настороженный взгляд на лиса, который с улыбкой смотрел на него. – Ну, если честно, я приврал, что отправился в поход вместе с королём Ричардом. Я говорю всем так, потому что многие вернулись с войны и моя ложь выглядит убедительно. Но вас обмануть сложно. Вы же были там и наверняка помните всех участвовавших в походе командиров и многие подробности о самой кампании, которые мне неизвестны.

– Так где же вы были? – спросил Марк. – Вы хотите, чтоб я доверял вам, а сами так много скрываете!

– Если мой отец узнает…

– Я служу не вашему отцу! – перебил он.

– Ладно, – с досадой проговорил Лионель. – Мне стыдно в этом признаваться, хотя отец не верит моим рассказам и явно о чём-то подобном подозревает. Но одно дело подозревать и совсем другое – знать точно. Я действительно сбежал из дома и отправился на войну! Но я ехал один, потому что боялся, что подчинённые отцу командиры вернут меня в Пуатье. И однажды на постоялом дворе в городке под названием Белтур я ввязался в игру с шулерами. Я проиграл всё, даже коня и доспехи! Я понял, что меня обманули, и хотел вернуть своё имущество, устроил сцену и напал на них. Но в суде никто не стал меня слушать, потому что я побоялся назвать своё настоящее имя. Более того, меня обвинили в нападении и повреждении имущества, – я, и правда, сломал там пару столов и побил посуду, – и приговорили к пяти месяцам тюрьмы. Мне было очень обидно и стыдно, но что я мог поделать? В камере со мной сидел мошенник по имени Кнут. Может, это была кличка, я не знаю, его все так звали, и я тоже. Он выслушал меня с сочувствием и предложил вступить в его шайку. Ему приглянулась моя внешность. Он считал, что если меня приодеть, то веры мне будет больше, чем его подручным. Я согласился, мне же нужно было как-то жить. После освобождения я познакомился с его приятелями, и мы вместе начали колесить по городам, добирались до самого Магдебурга. Я заманивал простофиль внешностью и манерами, а мои сообщники их обирали. Видите, я вполне искренен с вами! Тем временем война закончилась, и рыцари потянулись домой. Я часто с горечью слушал их рассказы о горном походе и походе на луар. Они говорили и о вас, ваше сиятельство! Только очень хорошее!

– Я польщён, – кивнул Марк. – Продолжайте.

– Да что там продолжать! Мне всё это надоело, я понял, что от моей рыцарской чести ничего не осталось, устал от того, что мы прячемся от властей, как мыши, и бежим, как зайцы. И я уже знал о войне достаточно, чтоб поддержать разговор об этих походах. У меня снова был конь, были доспехи и деньги. В общем, в какой-то момент я бросил своих приятелей и вернулся в Пуатье. Первое время было трудно, ведь все хотели знать, где я служил и под чьим командованием. Я выкручивался, как мог, но потом эта тема ушла из разговоров, и я постарался поскорее забыть о своём позоре. Странствуя по чужим землям, я осознал, что моя настоящая жизнь здесь, в Пуатье. Я хотел стать если не опорой отцу, то хотя бы надёжным помощником. И с тех пор как вернулся, и он принял меня обратно, я веду честный образ жизни и помогаю ему. И никто здесь не может упрекнуть меня в нарушении закона и рыцарского кодекса.

– Вот и отлично, – одобрил Марк. – Но, полагаю, с таким бурным прошлым вы не надеетесь, что я привлеку вас к участию в расследовании, которое проводит тайная полиция короля? Впрочем, помочь вы нам можете.

– Я сделаю всё, чтоб доказать мою преданность королю! И, надеюсь, что однажды и вы дадите мне ещё один шанс!

– Возможно, – уклончиво ответил Марк и, поднявшись, вышел в кабинет, а вернувшись, положил на стол найденную в доме Монжо железную маску. – Что вы можете сказать об этом?

– Откуда она у вас? – Лионель удивлённо взглянул на Марка. – Это – сокровище Антуана Брандона. Он привёз её из похода! Он, и правда, был там, но не участвовал в сражениях, однако, купил эту маску у какого-то старьёвщика и уверяет, что она сделана из забрала старинного рыцарского шлема. Он даже пытался пройти в ней на пир в День шутов, но его не пустили.

– Кто этот Брандон?

– Он сын прежнего коменданта замка. Тот давно умер, но он служит здесь до сих пор. Мы с ним дружны, иногда пьём вместе.

– Может, он упоминал, что знаком с ростовщиком Монжо?

– Это он порекомендовал мне обратиться к нему, когда я сидел без гроша в кармане. Он и сам иногда занимает у него деньги.

– И он знаком с Мелансоном?

– Конечно! Пьер находится у него в подчинении!

– А шерифа он знал?

– Ну, тот же старый вояка! – усмехнулся Лионель. – Он любил заходить в казармы, чтоб поболтать с теми, кто побывал на войне.

– Вот как, – Марк задумчиво взглянул на маску. – Где он сейчас?

– Наверно, в казарме или проверяет караулы. Он лейтенант замковой охраны, и замещает капитана Робуа в его отсутствие. Он на хорошем счету и добрый малый!

– Конечно, – улыбнулся Марк. – Что ж, давайте закончим нашу трапезу и вернёмся к своим делам!

Сразу после обеда он вызвал к себе капитана Робуа и расспросил его о Брандоне. Тот был высокого мнения о своём заместителе, и единственное, что ставил ему в вину, – это страсть к азартным играм.

– Этот паршивец часто проигрывается, влезает в долги и занимает, у кого может. Потом, получив жалование, раздаёт его и снова оказывается без гроша в кармане. Я говорил ему: «Антуан, не дело рыцаря связываться с шулерами», и он каждый раз клянётся, что оставит эту пагубную привычку. Но всё равно берётся за старое! А что, – забеспокоился капитан, – он натворил что-то?

– Сперва скажите, где находился ваш лейтенант с момента наступления темноты и до светлого утра?

Капитан задумался.

– Этой ночью он был в казарме, потом проверял ночные караулы. А вот предыдущей у него был выходной. Он ушёл из казармы вскоре после наступления темноты и вернулся лишь утром.

– Сказал, где был?

– Нет, да я и не спрашивал. Молодому мужчине всегда есть чем заняться в нашем городе ночью. Здесь много девиц лёгкого поведения, да и некоторые скучающие дамы не против пригласить приятного кавалера на поздний ужин. Надеюсь, он не ходил снова в притон? – Робуа нахмурился. – Или ввязался во что-то похуже?

– Боюсь, что так, – кивнул Марк. – Я прошу вас взять его под стражу и доставить в подвал в камеру для допросов.

– Всё так серьёзно?

– Надеюсь, что я ошибаюсь.

– Я сделаю, как вы говорите, – озабоченно кивнул капитан и удалился.

Прежде чем спуститься в камеру для допросов, Марк сел за стол и пролистал учётную книгу Монжо. Он нашёл там имя Брандона и оно повторялось не раз. Тот брал крупные суммы, но возвращал только проценты, которые набегали стремительно. К последней записи его долг составлял больше пятисот марок серебром. Открыв папку, он перебрал хранившиеся там расписки, но не нашёл ни одной. Это была та папка, которая хранилась на столе в конторе, но и в другой, спрятанной в тайнике, его расписок не оказалось.

– Занятно, – пробормотал он, взглянув на лиса, с любопытством наблюдавшего за выражением его лица. – Кажется, я нашёл ещё одно доказательство его вины, но оно мне не слишком нравится. Идём, поговорим с ним?

После этого, взяв с собой учётную книгу, плащ, найденный под кроватью Монжо, и маску, Марк отправился на допрос. Джин Хо с явным удовольствием составил ему компанию.

Антуан Брандон, молодой рыцарь в тёмной куртке, украшенной бронзовыми заклёпками, уже сидел на стуле перед столом и нервно озирался по сторонам. Он был высоким, широкоплечим с приятным открытым лицом и подстриженными под шлем каштановыми волосами.

Войдя, Марк сел за стол и, взглянув на лейтенанта исподлобья, раскрыл книгу и принялся листать её. Лис остановился в полумраке камеры и, прислонившись к стене, скрестил руки на груди. Вскоре появился тюремный клерк и, на ходу поклонившись сиятельному графу, уселся за свой столик. Он разложил бумагу, перья, чернильницу и приготовился вести протокол.

Оторвавшись от книги, Марк взглянул на лиса. Тот улыбнулся немного азартно и кивнул, подтвердив, что именно этот человек оставил свой запах в доме Монжо.

– Что ж, начнём, – проговорил Марк, взглянув на арестованного. – Вас зовут Антуан Брандон, вам 24 года, вы родились в Пуатье в семье коменданта замка прево Алоиса Брандона?

– Именно так, – поспешно кивнул тот. – Но зачем меня привели сюда, ваше сиятельство? Я не знаю за собой никакой вины!

– Правда? Скажите для начала, как вы провели свой последний выходной, который пришёлся на недавнюю первую тёмную ночь? Учтите, врать не стоит, я всё проверю. Итак?

– Я зашёл поужинать в трактир «Белая утка», потом пошёл в заведение госпожи Мелиссы и провёл там время до утра, после чего вернулся в казарму.

– Когда вы вышли из «Белой утки»?

– Я пришёл рано и засиделся до первой стражи.

– А когда пришли к госпоже Мелиссе?

– Не помню, наверно, что-то около полуночи.

– Трактир находится так далеко от её заведения? Вы шли почти два часа.

– Осмелюсь доложить, – пискнул из своего угла клерк, – там идти не больше получаса.

– Это так? – Марк взглянул на встревоженного рыцаря.

– Да, но… Я много выпил и не спешил. Мне хотелось проветрить голову. Я прошёл до рыночной площади, оттуда по кузнечной улице до конюшен, а потом решил пойти к Мелиссе.

– Вы не встретили по пути знакомых? Может, заговорили с кем-то или зашли в лавку?

– Нет, я никого не встретил. И лавки в это время уже закрылись. Я просто шёл и никого не видел.

– Может, патруль городской стражи? Вас вспомнит капрал или сержант, которые отсалютовали вам при встрече? Или из своей будки выглянул сторож, чтоб посмотреть, кто идёт в такой поздний час?

– Нет, не было ничего такого!

– То есть вы не можете подтвердить, что в это время гуляли по городу?

– Нет, а я должен?

– Да, потому что я подозреваю вас в тяжком преступлении, совершённом в это время.

– Это смешно! Я благородный человек и не стал бы!..

– Вы знакомы с неким Монжо? – перебил его Марк.

– Нет! Вернее, знаком, конечно… Но при чём тут?..

– Почему вы так поспешно начали отрицать ваше знакомство?

– Потому что он ростовщик, и знакомство с ним может бросить на меня тень, – с досадой пояснил Брандон. – Да, я знаком с ним. И часто обращался к нему, брал деньги в долг, но всё выплатил! Я давно не видел его!

– Когда вы встречались с ним последний раз?

– Может, месяц назад…

– А в его книге записано, что вы вернули ему часть долга в день святого Вульфрана, то есть десять дней назад.

– Возможно, я не помню, – отвёл глаза Брандон.

– Значит, вы вернули ему не весь долг, а только часть?

– Да, но он согласился подождать ещё. Я не был у него той ночью!

– А я сказал, что вы были там? – Марк с удивлением взглянул на него. – Нет, я пока этого не говорил. Как велик ваш долг перед ним сейчас?

– Пятьсот серебряных марок, – хмуро взглянув на книгу, признал Брандон.

– Это очень большая сумма. Вы не покроете её даже годовым жалованием. Как же вы собираетесь её отдавать? Не боитесь, что он подаст на вас в суд? Представьте, что вас тогда ждёт? Лейтенант замковой охраны, благородный рыцарь и вдруг – долговая тюрьма. Такой позор трудно вынести! От вас отвернутся даже ваши близкие друзья.

– С чего бы им отворачиваться? – пробормотал тот, и в его взгляде появилось непонимание.

– Потому что тогда все узнают, что вы азартный игрок и к тому же связались с ростовщиком, накопив такой огромный долг. Представьте, что он наговорит о вас в суде?

– Разве он не умер? – воскликнул Брандон и тут же смолк, прикусив язык.

– А он умер? – уточнил Марк.

– Ну, я слышал…

– От кого?

– Не помню, кто-то говорил сегодня в казарме, что…

– Вам лучше вспомнить, потому что он действительно умер. Его убили, а потом всё представили так, словно он повесился. Но достаточно беглого осмотра тела, чтоб понять, что это убийство. Той ночью на улице видели человека в чёрном плаще и железной маске. Вот в этой. Узнаёте?

Марк развернул чёрный плащ и показал ему маску.

– Нет, я…

– Её уже опознали, как ту самую, что вы привезли из похода, а потом попытались явиться в ней на пир в честь Дня шутов.

– Ах, да! – попытался улыбнуться Брандон. – Я вспомнил. Это действительно моя маска, но я отдал её в залог Монжо. Это было давно, и я забыл о ней.

– Вот эту маску? Она же ничего не стоит!

– Я сказал, что она дорога мне, как семейная реликвия, и я её обязательно выкуплю.

– И он поверил? Я видел много ростовщиков, но таких наивных не встречал. Они не берут в залог ничего, что не смогли бы продать с выгодой. Давайте я расскажу вам, как всё было. Ваш долг перед Монжо вырос до таких размеров, что вы уже бессильны были погасить его. А он давил на вас, грозил судом и позором. И вы решили его убить. Вы вышли из трактира «Белая утка» после первой стражи и направились на улицу Голубки. По пути вы надели эту маску, чтоб вас никто не смог узнать. Придя, вы задушили Монжо и подвесили его на балку, чтоб всё выглядело так, будто он повесился сам. Но потом вы подумали, вдруг вас кто-то видел и сможет опознать по этой маске, если её у вас найдут. И вы спрятали её под кроватью на втором этаже.

– Это неправда! – воскликнул Брандон.

– Вернее, это не вся правда, – спокойно поправил Марк, – потому что перед уходом вы ещё забрали из папки на столе свои расписки, но забыли, что все расчёты Монжо записывает в учётную книгу. Таково требование закона. Вы ещё могли бы отрицать совершение этого убийства, если б ваши расписки остались у него, но их нет. А записи в книге есть. Кстати, туда он записывал и те предметы, которые получал от должников в залог. Никакого упоминания о маске там нет.

Он смотрел на рыцаря, который напряжённо о чём-то думал, видимо, пытаясь найти оправдание этой странности.

– Ладно, подумайте пока, – Марк поднялся. – А мы тем временем обыщем вашу комнату, – он заметил, как вздрогнул Брандон и бросил на него отчаянный взгляд. – Значит, там что-то есть? Ничего не хотите сказать?

Рыцарь опустил голову и отвернулся. Кивнув Джин Хо, Марк вышел из камеры для допросов и по длинному коридору направился в сторону казарм. Планировка замка чем-то напоминала королевский замок в Сен-Марко, и потому он уже неплохо ориентировался здесь.

Ему сразу указали комнату лейтенанта и без дополнительных вопросов открыли замок на двери. Осмотревшись там, Марк отметил, что у Брандона нет лишних вещей, и всё лежит на своём месте. Он жил почти аскетично, лишь несколько предметов роскоши оживляли обстановку: запылённый стеклянный кувшин с двумя парными кубками, позолоченный письменный прибор и картина – идиллический пейзаж с развалинами замка на склоне горы. Лис тем временем сразу взялся за дело. Было видно, что он любит совать свой чуткий нос во все углы, и Марк не стал ему мешать. Он подошёл к узкому столу у окна и начал перебирать книги. Здесь был сборник героических баллад, два рыцарских романа и «Хроники царствования короля Анри Золотое копьё», без которых не обходилась ни одна рыцарская библиотека, как бы мала она ни была. В тетрадках были ежедневные записи смены караулов, напоминания о храмовых праздниках, переписанные откуда-то слова песен и стихи.

– Нашёл! – крикнул лис и, обернувшись, Марк едва успел поймать тяжёлый серый мешочек, как раз такой, какие он видел в сундуке Монжо.

В нём звякнули монеты и, распустив тесёмку, он высыпал на стол звонкое серебро.

– Он взял это из конторы ростовщика, – произнёс он. – Наверняка тот не каждый раз открывал свой сундук, чтоб выдать кому-то заём, и часть денег хранил на столе или в ящике.

– Он ещё и вор, – пробормотал кумихо, перерывая его постель на узкой жёсткой койке. – А вот и расписки! В его комнате нет даже печурки. Возле очага в общем зале казармы и на кухне всё время кто-то есть. Он надеялся, что уничтожит их после, но не успел.

С довольным видом он подал пачку расписок Марку и тот, перебрав их, кивнул:

– Что ж, ловушка захлопнулась. Давай посмотрим, нет ли здесь ещё чего-нибудь такого?

– Думаешь найти обрезок верёвки, на которой он повесил ростовщика, пятна нефти, которой он поджёг дом казначея и парочку обсидиановых кинжалов? – скептически усмехнулся лис.

– А вдруг?

– Ладно, давай искать!

Но больше они ничего не нашли. В комнате Брандона, кроме украденного кошелька, не было вообще ничего ценного, даже обычных драгоценностей, которые должны были достаться ему от отца. К тому же здесь не было никаких писем и записок, он не вёл дневник и хранившиеся в ящике стола документы ограничивались его именной грамотой и приказами о назначении на должности в армии и в гарнизоне замка.

Вернувшись в камеру для допросов, Марк сразу же выложил на стол свои трофеи: пачку расписок и кошелёк с серебром. Брандон, следивший за каждым его движением, побледнел и прикусил губу.

– Будете и дальше запираться? – сурово спросил Марк. – Мало того, что вы играли в притонах, убили ростовщика и ограбили его, так ещё и не находите в себе смелости признать свои ошибки? Думаете, промолчав, вы избежите ответственности? Доказательств более чем достаточно! Лишь признание и раскаяние в содеянном поможет вам сохранить остатки чести.

– Хорошо, – вздохнул Брандон и как-то сразу успокоился. – Это верно. Я играл в притоне и не мог остановиться. Я проиграл всё, что было у меня ценного, и влез в долги. Мои товарищи, которые первое время готовы были выручить меня деньгами, постепенно начали мне отказывать, и мне пришлось обратиться к ростовщику. Сперва я брал небольшие суммы и не на таких уж грабительских условиях, но потом увязал всё больше. Он увеличивал процент с займа, а потом считал проценты на проценты. Мой долг рос. Какое-то время я мог сдерживать аппетиты этого кровопийцы, потому что Лионель де Вивьер, сжалившись надо мной, давал мне деньги на оплату процентов, но недавно и он отказал. Я продал отцовский перстень с гербом, последнее, что у меня оставалось, и после этого мне стало как-то всё равно. Мне показалось, что с этим перстнем я утратил свою честь и свою жизнь. А Монжо всё также требовал возврата долга и грозил мне судом. И тогда я решился. Взял на конюшне моток верёвки, маску и на остатки денег решил попировать напоследок. Я сидел в «Белой утке», пил на последние деньги самое дорогое вино и ел утиный паштет с орехами, потом услышал колотушку проходившего по улице сторожа, который объявил первую стражу, и сказал себе: «Пора!» Я пошёл на улицу Голубки не спеша, но не потому что набирался решимости. Я хотел, чтоб стало ещё темнее и живущий там сброд расползся по своим лачугам. Подойдя, я надел маску. Мне хотелось, чтоб меня кто-нибудь увидел и перепугался до смерти! Но у дверей Монжо я снял её, иначе этот трус не впустил бы меня. Он и без того был насторожен и всё ворчал, что я пришёл слишком поздно. Я сказал, что принёс часть денег, и он поплёлся в свой закуток. Тогда я и накинул верёвку на его шею. Это было совсем несложно, задушить его. Потом я подвинул табуретку от стены и повесил его на стропиле. Было темно и мне пришлось зажечь свечу на столе, чтоб найти в папке свои расписки. В поисках огнива я открыл ящик стола и увидел этот кошелёк. «Почему бы и нет?» – подумал я. Моя жизнь всё равно была кончена. Я взял расписки и кошелёк. Я даже не вспомнил об учётной книге, иначе, забрал бы и её. Хотя, тогда никто точно не поверил бы, что этот негодяй повесился сам! Уже подойдя к двери, я вспомнил о маске. Я подумал, что если кто-то действительно видел меня в ней, то уносить её опасно. Я решил спрятать её в доме, чтоб подумали, что это Монжо ходил в ней по улице, глядишь, решат, что он свихнулся, потому и повесился. И я поднялся на второй этаж, зашёл в спальню и сунул плащ и маску под кровать.

– Не боялись, что вас увидят и запомнят, когда вы будете уходить?

– Нет. Там очень темно, нет фонарей. К тому же я забрал плащ Монжо и, уходя, накинул капюшон, а потом выкинул его в канаву. У меня теперь были деньги, и я отправился к Мелиссе, выбрал самую красивую и цветущую девицу, заказал самое дорогое вино и провёл чудесную ночь. А утром вернулся в замок.

– То есть, вы надеялись, что вас не поймают?

– Если честно, мне уже было всё равно. Знаете, почему я решил убить его, этого грязного ростовщика? Не только для того, чтоб избавиться от долга! Я хотел отомстить ему за свой страх, за унижение, за поруганную честь! И за свою жизнь, которую он загубил! Как он смел так обращаться со мной? Я дворянин! Я рыцарь! Я служил королю и был его верным воином! А он ругал меня, как нищего бродягу! Моя жизнь всё равно закончена. Я всё решил! Но я не мог допустить, чтоб он пережил меня!

– Что вы хотите этим сказать? – насторожился Марк.

Брандон пожал плечами.

– Всплывёт это всё или нет, но моя честь перед лицом богов, моих славных предков и моего отца уничтожена. Я сам виноват в этом и должен оплатить этот долг жизнью. Правда, я надеялся, что умру не на плахе. Никто не станет поднимать шум, если меня уже не будет в живых, верно? Но я надеялся, что об этом не узнают до моей смерти, а может быть, и дольше. И тогда хотя бы в глазах моих друзей я останусь рыцарем.

– Что ж, вам не повезло, – проговорил Марк. – Вы предстанете перед судом и выслушаете приговор.

– Я приму его со смирением, коль гордости у меня уже не осталось.

Марк кивнул тюремщикам, и они, подойдя, подняли Брандона на ноги и увели.

– Почему ты не спросил, не он ли убил казначея? – поинтересовался Джин Хо, появившись из сумрака.

– Он честно рассказал, что делал, – ответил Марк, собирая разложенные на столе улики. – Его признание подтверждается доказательствами. Ему незачем было убивать старика. Конечно, чтоб убедиться, нужно побывать в «Белой утке» и у этой Мелиссы, выяснить, когда он вышел из трактира и появился у неё. Если всё подтвердится, то можно будет закрыть это дело.