Текст книги "Кровь с молоком или неоплаченный долг (СИ)"

Автор книги: Лариса Крутько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Командир гарнизона удивленно смотрел на стоящего перед ним одного из своих солдат. Гюнтер Штольц был уверен, что знает каждого из своих людей хорошо, но оказывается он ошибался. На всякий случай он недоверчиво переспросил:

–Я как-то плохо тебя понял, что ты предлагаешь мне сделать?Ну-ка повтори еще раз, да погромче!

Худой нескладный парень с торчащими в разные стороны волосами мышиного цвета, не чувствуя никакого подвоха в просьбе своего капитана, послушно повторил:

–Вы должны обязательно сообщить о находящемся в замке нелюде в Святую инквизицию. Ведь все, кто здесь находится, подвергают опасности свои жизни и свои души.

Он слегка смущался, но был уверен в своей правоте. Но капитан только тихо спросил:

–Ты похоже парень образованный, напомни мне, что случилось в конце концов с Иудой?Я что-то подзабыл на старости лет...

Тот обиженно возразил:

–Сообщить куда следует о вампире, чтобы защитить всех находящихся здесь – долг честного христианина, а вовсе не предательство!

Но капитан неожиданно вышел из себя:

–Поговори мне еще тут. Если язык подвешен, иди в философы или богословы, а пока ты солдат, и будешь делать то, что прикажут. Ну ка, быстро на плац, все давно тренируются, пока ты языком чешешь!А если еще заговоришь об этом, и для тебя найдется осина!

Выйдя из небольшой комнатки с низким потолком и зарешеченными окнами, служившей ему личным кабинетом, Гюнтер столкнулся с Рюгом и Римаром. Они возвращались от лекаря. Старый Хасан нервно оглядывался на вампира, который, казалось, не замечал этого и с мальчишеским любопытством изучал убранство комнаты, где все напоминало восточную сказку. Осмотрев Римара, он заявил, что повязки можно снять, но еще пару дней необходимо пить лекарства. Счастливый Римар бросился обнимать лекаря, к нему тут же присоединился и Рюг, чем едва не довел старика до обморока.

Поздоровавшись с капитаном стражи, друзья заметили, что его настроение совсем не такое радостное, как у них. Они осторожно поинтересовались, не случилось ли чего. Расстроенный Гюнтер тут же поделился с ними своим возмущением:

–Совсем житья не стало от этой инквизиции. Старый черт епископ Альбрехт, да простит меня Господь, но другое слово просто не приходит на ум, превратил всех здесь в трусливых скотов. Нацарапать донос на ближнего своего и отправить, куда следует, стало в порядке вещей. На главной площади уже лет десять стоит ящик для письменных сообщений. И в нем никогда не бывает пусто!Все обвиняют всех, сосед пишет донос на соседа, брат на брата, а то и муж на жену. Странно , что городишко еще не опустел!

–А этот Альбрехт, он давно здесь в епископах?-Рюдигер неожиданно проявил интерес к его рассказу.

–Сразу видно, что вы чужестранцы!Его имя здесь известно каждому. Он уже лет двадцать

Возглавляет орден. Они обосновались здесь в Лангдорфе, подальше от королевских проверяющих и творят, что хотят. В последнее время старый святоша заметно сдал, всюду

Совал нос Георг Мейер, которого Альбрехт готовил себе в преемники. Тот еще мерзавец!

Гюнтер с отвращением вспомнил неожиданный визит сюда в Раунштаг господинаМейера и еще пары дознавателей. С показным равнодушием они дотошно опрашивали всех от последнего конюха до посудомойки, не замечена ли молодая вдова маркграфа в каком-нибудь богопротивном занятии, не читает ли чего по ночам, часто ли бывает в церкви?

–Мы получили некое сообщение, которое необходимо проверить. Так что не взыщите,

Госпожа, долг превыше всего!

Когда же наконец им было самое время убраться, Георг Мейер поинтересовался, не хотела бы госпожа Оливия фон Марингер пожертвовать небольшую сумму денег, чтобы поддержать их в опасной борьбе с врагами церкви и государства. Оливия с трудом сдерживала гнев, смуглые щеки пылали от возмущения. Ее изящно унизили и оскорбили, а теперь еще и денег требуют. Сейчас она прикажет своим людям вышвырнуть этих обнаглевших святош за ворота...Она взглянула на капитана стражи, но тот отрицательно покачал головой. У него самого чесались руки выставить из замка Георга Мейера и его подручных, причем сделать это лично, добавив для скорости хорошего пинка. Но сейчас важнее всего, чтобы они оставили госпожу в покое.

К счастью, больше старший дознаватель и его люди в Раунштаге не появлялись.

–Видно ему захотелось прикючений, и он отправился на войну. -продолжил рассказ капитан стражи. -Ведь он считал себя опытным бойцом, и был уверен, что только подтвердит свою славу непобедимого борца с нечистью. Вот только он оказался на деле не таким уж умелым, потому что вернулся из Алдании без правой руки.

Побыв в Лангдорфе немного, он собрал отряд из самых опытных бойцов ордена и опять отправился в вашу страну с каким-то секретным поручением Альбрехта, где и сгинул окончательно. Не то чтобы я сильно любил алданцев, я и сам немало воевал с ними, но тому, кто оттяпал Мейеру руку, я бы охотно сказал спасибо.

Римар и Рюг переглянулись, но ничего не сказали.

Оливия стояла в самой высокой башне Раунштага. Внизу, словно муравьи, суетились люди. Весна уже набрала полную силу и вступила в свои права. На лежащих за замком полях заканчивали сев крестьяне, с юга вернулись птицы. Дальше за полями темнел лес, в каждом уголке которого кипела жизнь, порой незаметная для людских глаз. Под теплым ласковым солнцем и на полянах, покрытых нежной светло-зеленой травой, и в глухой непролазной чаще совершалось таинство зарождения новой жизни. Птицы и звери были во власти весеннего безумия. Люди не слишком отставали от своих неразумных собратьев.

Вечером во дворе замка можно было наткнуться на какую-нибудь влюбленную парочку. На следующий день многие служанки зевали и отвечали невпопад, солдаты пропускали удары, нарядные камзолы слуг были застегнуты вкривь и вкось. Обычно Оливия глядела на все это сквозь пальцы, но в этот раз ее все раздражало. Кажется, она сама того не понимая, тоже заразилась весенней лихорадкой.

Ее мучала непонятная тоска и тревога. Вечерами она как можно дольше не ложилась спать, внезапно возненавидев свою роскошную, но пустую кровать. Когда же ей удавалось заснуть, то сны снились такие, что только за них можно было угодить на костер!

Ей было всего двадцать лет, и до сих пор она полагала, что все происходящее между мужчиной и женщиной в темноте супружеской спальни – это не слишком приятная, хотя и неизбежная обязанностьЭто можно вытерпеть, но мечтать об этом. . Однако то, что творилось в ее снах, вовсе не было неприятным.

Очнувшись от ночных видений, она со стыдом вспоминала горячие поцелуи и сильные мужские руки, склоняющееся над ней лицо то ли ангела, то ли демона с синими глазами. Вот и сейчас, вспомнив вчерашний сон, она ощутила, как жаркий румянец заливает смуглые щеки. Да что же с ней творится, неужели она влюбилась в своего странного спасителя? Он чужестранец, правда Готхейм только что заключил с Алданией вынужденный мир.

И он сильно отличается от обычных людей, достаточно вспомнить, что помогло ему исцелиться. Гизела упорно твердит, что он опасен, что расплата за любовь такого, как он, для человеческой женщины-ее кровь, и возможно даже жизнь!Но может быть, это того стоит. Кроме того, по словам Римара жена его друга-вовсе не вампирша...

Мысли о женщине, которая где-то далеко также не спит ночами и, уложив непослушных малышей, смотрит в темное окно, сходя с ума от беспокойства за мужа, слегка охладили Оливию. Она вдруг вспомнила, с какой нежной тревогой Рюдигер говорил о о своей любимой, и ей стало невыносимо грустно. Вздохнув, она отвернулась от окна и поспешила прочь из башни.

Глава 16

                                                    Женское коварство

Мрачное здание главного управления Святой инквизиции располагалось на краю города за высоким каменным забором. Здесь было основное здание, где вновь прибывших вписывали в специальную книгу и, тщательно обыскав, передавали дознавателям, а если нужно, то и палачам. Надо сказать, такая необходимость возникала почти всегда. Новоиспеченные ведьмы и еретики весьма упорно стояли на своем, отказываясь признаваться в своих богопротивных деяниях, и работы у мастеров пыток было немало.

Работа дознавателей требовала немало упорства и изобретательности, а также грамотности и аккуратности. Все результаты допроса тщательно фиксировались на бумаге и складывались в довольно пухлые папки. Когда наконец вина была доказана, преступник получал по заслугам, то его личное дело отправлялось в архив, находящейся в подвале здания.

Большинство тех, кто трудился здесь на благо церкви и государства, были монахами ордена Святого Доминика и жили в соседнем трехэтажном здании. Кроме дознавателей, писарей, пыточных дел мастеров, у инквизиции были и свои солдаты. Все они были неплохо подготовлены, владели всеми видами известного оружия и имели в своем арсенале стрелы и мечи, покрытые серебром. Но последнее время это дорогостоящее оружие пылилось без дела. В Готхейме похоже не осталось ни одного вампира и оборотня.

Кроме архива, здесь было и подземное хранилище огромного количества разных необычных артефактов, которые обладали весьма необычными свойствами. Волшебные амулеты, магические книги, хрустальные шары гадалок и загадочные кристаллы, все это хранилось за дубовой обитой железом дверью в подвалах основного здания, а ключ был находился у епископа.

Кроме тюрьмы и казармы здесь еще была и алхимическая лаборатория. Лучшие ученые ордена и некоторые из узников, сведущие в науках, пытались превратить медь в золото или найти секрет вечной жизни. Впрочем, поговаривали, что особо талантливые узники работали на епископа Альбрехта в его личной резиденции.

 Сидящий в высоком кресле невысокий худой старичок в черной монашеской одежде казался еще меньше. Он уныло перебирал бумаги. Ну ничего нового, все доносы – сплошная ложь, написанная из зависти или личной неприязни. Похоже, их борьба за души соотечественников завершилась полной победой. Не осталось больше в стране ни настоящих чародеев, ни отвратительных выродков, вампиров и оборотней. Прямо хоть объявляй о закрытии Святой инквизиции...И из Алдании их вежливо попросили!

Тамошние нелюди были непохожи на своих готхеймских сородичей, превратившихся в жалкие и запуганные создания, последним пристанищем которых были подвалы заброшенных домов или катакомбы под городом.

В Алдании все было иначе. Многие из этих выродков гордились своим знатным происхождением, с раннего детства обучались владению оружием. Правители сознательно делали на них ставку, как на грозную силу в борьбе с внешними врагами. Встретить вампира или оборотня в приличном обществе или даже при королевском дворе, да что там говорить, в церкви, было обычном делом!

Епископ с отвращением скривился, как будто отведал чего-то кислого. Безбожные еретики!Впрочем, он возлагал на войну с Алданией большие надежды. Эта загадочная страна была просто полна таинственных мест и древних артефактов, как рождественский мешок Святого Николая. Загадочные порталы, ведущие в иные миры, заброшенные подземелья, полные необычных предметов, странные звери в лесах и огромные урожаи в крестьянских огородах.

Как жаль, что молодость осталась в прошлом, как впрочем и здоровье. Проклятый ревматизм, заработанный в сырых каменных казематах и подвалах инквизиции, где он проводил немало времени на допросах, теперь жестоко мучил Альбрехта. Если бы не болезнь, он сам бы отправился в Алданию на поиски таинственного источника силы. А так пришлось послать Георга, который был дорог ему, как сын. Мало того, что он до сих пор не нашел себе достойного преемника, но даже не знает, где сложил голову Мейер, и кто виноват в его смерти. Впрочем, он знает, кто лишил его приемного сына правой руки. Барон Рюдигер фон Шлотерштайн. С Алданией заключен мир, но это не значит, что со временем он не сможет отомстить!

Нет, все же жаль, что ни во всем Готхейме, ни здесь в Лангдорфе, совсем не осталось вампиров. Их слишком старались уничтожить, что было несомненно правильным, но надо было постараться сначала разгадать тайну их способности заживлять раны чуть ли не на глазах и сопротивляться болезням. Где теперь найдешь подходящий объект для изучения?

Внезапно он пробежал глазами по листку, который держал в руке, и чуть не вскрикнул от удивления: «Довожу до вашего сведения, что в замке Раунштаг, принадлежащем маркграфине Оливии фон Мерингер, находятся двое алданцев, граф Римар Забельский и барон Рюдигер фон Шлотерштайн. Последний из этих господ является вампиром, и это представляет серьезную опасность для всех остальных. Поскольку наша госпожа относится к этому со странным легкомыслием, я взял на себя смелость сообщить об этом!»

Епископ Альбрехт громко рассмеялся. Удача наконец улыбнулась ему. Господь не отвернулся от него, раз привел этого нелюдя прямо ему в руки. Он приказал сейчас же позвать к нему командира особой группы. Входившие в эту группу сто человек, хотя и дали монашеские обеты, но были пожалуй самыми опасными и умелыми воинами среди солдат Инквизиции. Среди готхеймцев о них ходили легенды. Говорили, что настои особых трав помогают им видеть в темноте и не чувствовать боли, что их исскуство владения оружием так велико, что в проливной дождь, упражняясь со шпагой, они способны отбить все капли и даже не замочить рукава. Что многие из них носят ожерелья из вампирских клыков, как талисманы, и гордятся таким страшным украшением.

Они гордо называли себя Господними Псами и выполняли самые трудные и опасные поручения Верховного Инквизитора. Внимательно выслушав епископа, командир Псов Господа слегка удивился. Его людям было вполне по силам справиться с одним единственным нелюдем, если уж он так необходим Верховному Инквизитору живым. Но господин епископ просил пока только наблюдать и ставить его обо всем в известность.

–Видишь ли Бруно, мы не можем просто придти и схватить его. Ведь он чужестранец, а с Алданией у нас уже три дня, как заключен мир!-глава инквизиции с трудом подавил желание плюнуть прямо на разложенные на столе бумаги. -Ты привык к тому, что твои противники отвратительные создания, жалкие выродки, убивать их кажется тебе совершенно правильным, к тому их исчезновения никто особо и не заметит. А наш знакомый принадлежит к знатному роду, известному в Алдании, и если слуги инквизиции на глазах у всех после заключения мира похитят его, то не избежать громкого скандала... Так что твоя задача пока только собрать как можно сведений о гостях маркграфини и их ближайших планах. А теперь иди и подумай, как выполнить это задание!

Верховный инквизитор с трудом дождался, когда командир особого отряда покинет его. Кости ломило так, будто его только что сняли с дыбы. Он поскорее открыл ящик стола и, достав небольшую бутылочку темного стекла, сделал из нее несколько глотков. Настойка из семян мака снимала на время боль и помогала уснуть. Правда после нее часто снились кошмары, но они уже стали настолько привычными, что епископ не обращал на них внимания.

Избавившийся наконец от повязок Римар горел желанием проверить свои силы. Вытащив друга чуть ли не силой во двор замка, он принялся упражняться с ним в фехтовании. Недавно проснувшийся вампир недовольно щурил глаза от яркого майского солнышка, но исполнял все прихоти выздоровевшего друга. Они не пошли на плац, что бы не отвлекать солдат гарнизона от привычных занятий, а расположились неподалеку от хозяйственных построек. Здесь во всю кипела работа. Работники таскали на кухню из кладовой тяжелые корзины с овощами, кувшины с маслом и уксусом и копченые окорока.

Засмотревшийся на гвардейцев мальчишка запнулся и уронил корзину с яйцами, тут же получив от наблюдавшей за ними могучей дамы в белом чепце и таком же переднике хорошую затрещину.

Другие носили в пекарню мешки с мукой и таскали воду из находящегося прямо во дворе колодца, прямо у него расположились три молоденькие служанки, стиравшие белье в больших корытах при помощи темного мыла с резким запахом. Рядом с одной из прачек бегала маленькая девочка со светлыми волосами, время от времени мать отвлекалась от работы и подзывала ребенка к себе, следя, что бы та не убегала слишком далеко.

–Рюдигер, прекрати двигаться, как сонная муха, я уже вполне здоров, и хочу настоящего боя. -рассерженный Римар отбросил со лба прядь черных волос, отросших за время болезни.

–Ты напрасно злишься, я просто хочу, чтобы ты проработал все приемы. Но если ты настаиваешь, то можно и побыстрее!-клинок вампира замелькал с удвоенною скоростью. Римар еле успевал отбивать удары, лицо его стало злым и сосредоточенным, но пощады он не просил. Наконец Рюдигер опустил клинок:

–Может пока достаточно?Давай хотя бы передохнем немного, -ты действительно почти здоров, и кстати техника твоя стала намного лучше!

Они присели на каменных ступенях кладовой . Над ее крыльцом был железный навес, который сейчас укрывал их от жаркого, почти летнего солнца. Разбуженный Римаром сутра пораньше, Рюдигер прикрыл глаза, не в силах сопротивляться желанию немного подремать. За эти две недели он успел отвыкнуть от армейской дисциплины и спал, сколько душе угодно.

Сквозь сладкую дрему он неожиданно почувствовал, что чьи-то маленькие пальчики теребят его за рукав.

–Ульрика, папа хочет спать, -пробормотал он, не открывая глаз. Стоп, он же не дома. Пересилив себя, он открыл глаза и увидел рядом с собой светловолосую малышку одной из служанок. Девочке было не больше двух лет. Одетая в выцветшее голубое платьице, она доверчиво улыбалась и протягивала ему желтый одуванчик. Эти вездесущие цветы не только окрасили желтым луга за стенами замка, но пробивались сквозь утоптанную землю и во дворе . Он осторожно взял цветок из маленьких пальчиков и поднял глаза на друга. Тот вертел в руках желтый цветок и как-то странно улыбался, глаза были мокрыми. Белокурая малышка здорово напоминала ему Эльвиру.

Мать девочки в очередной раз подняла голову от работы и увидев дочку рядом с алданцами, чуть не уронив корыто, бросилась к ним. Схватив ребенка на руки, женщина поглядела ни них взглядом раненой волчицы:

–Ее отец погиб в вашей безбожной Алдании, а вам все мало! Не смейте подходить к моей девочке!

Они в молчании проводили женщину долгими взглядами.

Наконец Римар хрипло произнес:

–Пора домой!

–Тогда за дело!-Рюдигер протянул ему оружие. Вскочив на ноги, они снова принялись драться, их клинки ударялись друг о друга с такой силой, что звон разносился по всему двору. Хозяйка замка, совершающая утренний обход своих владений в компании ключницы, удивленно подошла посмотреть на их сражение. Засмотревшись на яростную схватку двух лучших друзей, она с испугом воскликнула:

–Да вы что поубивать друг друга решили?

Мужчины опустили клинки и повернулись к ней, красные и растрепанные, но веселые:

–Это всего лишь тренировка, учебный бой! Никогда нельзя расслабляться!

Оливия на минуту задумалась и вдруг выпалила:

–А мне можно попробовать?Господа, дайте даме несколько уроков!

Римар с трудом сдержал улыбку, но Рюдигер утвердительно кивнул:

–Почему бы и нет. Это не так уж и сложно, было бы желание!-он протянул Оливии фальшион, который та бойко схватила. Вспомнив про ключницу, которая глядела на все это с явным неодобрением, она важно ей кивнула:

–На сегодня все Берта, ты можешь идти!

Благообразная седая дама в темно-коричневом платье поспешила к замку, бормоча под нос что-то про поведение, неподобающее для порядочной женщины.

Подражая фехтовальщикам, красавица встала в стойку, выставив руку с клинком вперед. Рюдигер показал, как должны быть расположены пальцы на рукоятке, посоветовал выпрямить спину и принять более устойчивую позу. Слушая его советы, она опустила глаза, чувствуя, как горят щеки. Но тут же расправив плечи, попыталась атаковать Римара. Тот покосился на друга:

–Что так сразу и в бой?

Тот не возражал:

–Так намного быстрее все запоминается. Ну, начали!

Оливия, любившая яркие цвета, которые надо сказать, очень ей шли, была в красном шелковом платье. Длинный подол слегка мешал ей, поэтому она придерживала его рукой и смело атаковала Римара, стараясь переставлять ноги так, как только что показал вампир.

Вскоре граф Забельский поднял клинок вверх.

–Я прошу пощады. Рюдигер, смени меня, ведь это твоя затея!

Оливия обрадовалась перемене партнера, но вскоре была разочарована. Удары посыпались на нее со всех сторон. Барон вскоре понял, что слегка увлекся, и остановился. С трудом отдышавшись, молодая женщина одернула платье и растроенно вздохнула. Подол дорогого шелкового платья был беспощадно разрезан чуть ли не до пояса. Она возмущенно сунула фальшион растерянному Рюдигеру и, придерживая одной рукой разрез, чуть не бегом покинула друзей.

Римар похлопал друга по плечу:

–На что только не пойдет женщина, чтобы добиться внимания нужного мужчины! Ну скажи правду, неужели все ее усилия напрасны? Когда ты смотрел, как она машет твоим фальшионом в этом умопомрачительном платье, неужели ты ничего не чувствовал?

Рюдигер удивленно обернулся к другу:

–А что я должен был чувствовать?

Римар постарался выразиться поделикатнее:

–Ну скажем, что очень соскучился по жене!

Барон фон Шлотерштайн слегка покраснел:

–Признаться, я никогда не думал так о госпоже фон Мерингер. Скорее она напоминает мне Анну, совсем еще ребенок. Ты прав в одном, если бы на ее месте была Лизхен, я бы несомненно проиграл!В костюме для фехтования она выглядит бесподобно!

Римар проворчал себе под нос:

–Она у тебя во всем выглядит бесподобно, хотя на мой вкус несколько грубовата. Дама из благородного сословия должна бы вести себя поскромнее. -тут он спохватился, не обидел ли друга, и поспешил добавить, – но она одна из самых красивых женщин, каких я знаю, после Элины конечно!

Но Рюдигер и не думал обижаться:

–Это правда, она частенько говорит то , что думает. И никогда не отступает ни перед кем!-

–Вот-вот, прет напролом, в этом вы с ней удивительно похожи, -съехидничал Римар. -

Женщина должна быть мягкой и уступчивой, нежной и изящной. Такую хочется оберегать и защищать, а твоя Лизавета сама кого хочешь защитит, а то и отколотит, если посчитает нужным!-он вдруг осекся, что это с ним , наговорил лучшему другу ни с того, ни с сего такого, за что можно и вызов схлопотать.

Но вампир только улыбнулся:

–Я-то ведь знаю, что она, как никто другой на свете, нуждается в моей любви и защите,

Меня не обманешь!Кстати, хрупкие и слабые создания очень хорошо умеют добиваться своих целей с помощью слез и обмороков!-теперь уже он ехидно посмотрел на Римара.

Тот растерянно прислонился к кирпичной стене кладовой. А парень из Темнолесья вовсе не так прост, как кажется!Он произнес извиняющимся тоном:

–Может простишь мне, все что я наговорил!Просто я дико соскучился по дому, вечером, как закрою глаза, тут же вижу жену и дочку!

–Я не в обиде, у каждого свои понятия о женской красоте!-барон принял извинения, но все же не удержался от едкого замечания, -Кому-то нравятся здоровые и крепкие, а кто-то предпочитает тоненьких и слабых, которые с трудом двери открывают. Ну это дело вкуса,

Лишь бы поскорее вернуться домой и обнять наших красавиц! Кстати, представь только, нас наверно считают погибшими. Вдруг они поторопились сообщить об этом нашим семьям!

Римар нетерпеливо перебил его:

–Завтра же едем к своим!Я здоров, и больше нет смысла испытывать гостеприимство наших хозяев!

Гюнтер Штольц согласно кивнул, услышав о желании алданцев покинуть Раунштаг. Их присутствие совсем не мешало ему, более того он испытывал некоторую симпатию к молодым людям. Но его тревожила Оливия, которая кажется решила, что наконец встретила мужчину, достойного ее любви, и просто преследовала барона фон Шлотерштайна. То, что он был вампиром, о которых в Готхейме рассказывали разные небылицы, только усиливало ее интерес к гостю. Кроме того, несмотря на перемирие, он боялся, что у его гостей могут быть проблемы с инквизицей. Епископ Альбрехт вряд ли прислушается к королевскому указу, слишком уж привык ощущать себя полновластным хозяином здесь в Лангдорфе.

–Подожите пару дней, вернется наш управляющий из поездки по дальним деревням, и я смогу выделить вам людей для охраны. Пожалуйста, не спорьте, это совершенно необходимая мера. Армия Валенберга в трех днях пути, в Тауберге, я буду спокоен, зная, что вы доехали без проблем!

Время уже давно перевалило за полночь, все в замке Раунштаг крепко спали. Даже часовые на стенах дремали, опираясь на алебарды, не в силах бороться с желанием закрыть глаза.

Пожалуй только Рюдигер никак не мог уснуть. Вообще-то для него это было совершенно нормальным, но первое время после сражения с оборотнем он чувствовал себя неважно и совсем как обычный человек засыпал, как только стемнеет. Когда солнце уже вовсю светило в небе, он с трудом выбирался из липкой паутины кошмаров. За все время его пребывания здесь еще не одна ночь не обошлась без тревожных, а иногда откровенно жутких видений.

В своих снах он бродил по темным подземельям с низкими потолками, ищя выход и с ужасом понимая, что его нет. Женская фигура в старинном наряде возникала ниоткуда и манила его за собой, он открывал тяжелые проржавевшие двери и натыкался на жуткую улыбку прикованного к стене скелета. С ужасом понимая, что выхода нет, и он останется навсегда в этих сырых и мрачных коридорах, он прислонялся спиной к пахнущей плесенью стене . . и просыпался.

Рюдигер старался избавиться от неприятных ощущений с помощью горячей молитвы и никому об этом не рассказывал. Жаловаться на ночные кошмары словно перепуганной женщине было по его мнению недостойно барона фон Шлотерштайна.

Сейчас он думал о том, что проведя две недели в Лангдорфе, он так ничего и не узнал о таинственном кубке, хранителем которого оказывается была его семья. Похоже вдвоем с Римаром они ничего не смогут сделать. Но надо хотя бы взглянуть, что представляет из себя Управление Святой Инквизиции, неужели эта крепость настолько неприступна?

Вдруг он услышал чьи-то легкие шаги в глубине коридора, дверь приоткрылась...и ни кого. В темной комнате вдруг наступила странная тишина. Рюдигер замер, просто не в силах пошевелиться от внезапно навалившего на него страха, не дающего даже вздохнуть.

Однажды с ним уже было что-то подобное. В далеком детстве в Куличках, проснувшись глубокой ночью, также скованный непонятным ужасом, он увидел у своей кровати маленькое мохнатое существо размером чуть больше кошки. Строго взглянув на него большими блестящими глазами, нечто погрозило ему мохнатым пальцем и скрылось за печкой.

На следующий день забежавшая к ним в поисках Лизы бабка Настя прислушалась к восторженному рассказу мальчишки и пояснила:

–Так тебе сам хозяин показался, домовой!Надо было не глазеть, а спрашивать!

–Что спрашивать?-хором спросили Рюг и Лиза, на минуту забыв о пирогах с печенкой.

–К худу или к добру?Хозяин так просто не показывается, -авторитетно заявила Настасья, а тетушка Крина согласно кивнула.

Заглянувший в дом из мастерской Иоганн недовольно нахмурился:

–Что вы парню голову забиваете, мало ли что во сне привидится!

–Домового уважать надобно, иначе обидится хозяин и перестанет помогать!-тетушка Крина слегка повысила голос, но бывший солдат только отмахнулся:

–Все это глупости, бабьи сказки!

Он вышел за дверь и тут же вернулся назад.

–Куда второй сапог подевался, ума не приложу. Ну если это проделки вашего дружка

лопоухого, я его точно без хвоста оставлю!

–Да причем тут Васька?-возмутился Рюдигер, он был не совсем уверен в невиновности приятеля, но считал своим долгом отвести от него любые подозрения.

Крина, хитро улыбаясь, посмотрела на мужа:

–Ну теперь проси у домового прощения, сказать надо»Домовой, домовой, поиграй да

Отдай!» и найдет он твою пропажу.

Однако Иоганн не думал сдаваться:

–Ничего не поделаешь, схожу в чулан за новыми!

Настасья забыла о ждавших ее дома неотложных делах и присела на лавку у стены, с интересом ожидая, чем закончится эта история.

Резко хлопнула дверь, затем с треском откинулась крышка сундука, послышались приглушенные проклятия, затем из чулана появился Иоганн Кранц. В руках он держал совершенно новый, приятно пахнувший кожей и дегтем, сапог очень большого размера, но только один. Он растерянно посмотрел по сторонам:

–Не видно там ни черта, надо бы свечку зажечь!

–Полно притворяться, тебе как раз все прекрасно видно. Проси у домового прощения или ходи босиком!

–Любишь ты меня дураком выставить, -сердито буркнул бывший наемник, но тетушка Крина только вздохнула:

–Прости, хозяин, моего мужа неразумного. Дожил до седых волос, а не знает ни обычаев, ни вежливого обращения. Батюшка домовой, поиграй, да отдай, помоги найти потерю!

Рюдигер не утерпел и заглянул за дверь – оба сапога были на месте, пораженный, он молча поставил их перед крестным на деревянный пол. В чулане на дне сундука спокойно полеживал сапог из другой пары. Убедившись в могуществе домашнего духа, Рюдигер еще долго пытался еще раз увидеть его и задать заветный вопрос, но больше никто его по ночам не пугал.

Теперь также он испытывал непонятный страх, хотя ему давно уже было не восемь лет. Он хорошо видел в темноте, и в отличие от большинства людей мог точно сказать, что в двух шагах от кровати вовсе не притаилось ужасное чудовище, а всего лишь стоит небольшой столик красного дерева. Что на большом кресле вовсе не сидит жуткий монстр, а просто лежит небрежно сложенная одежда. Здесь все было также, как и при дневном свете, но страх и ощущение присутствия чего-то необъяснимого не покидали его.

Вдруг он почувствовал, как на кровать рядом с ним опустилось что-то тяжелое. Из сгустившегося белого тумана вдруг образовалась тонкая женская фигура. Призрачная девушка горько плакала, закрыв лицо руками, худенькие плечи вздрагивали. В комнате заметно похолодало и запахло затхлой сыростью, словно в подвале. Рюдигер всегда был уверен, что привидения невесомые бестелесные создания, но обиженный призрак уселся ему прямо на ноги. Рюгу показалось, что на него опустили тяжелую каменную плиту.

Некоторое время он мужественно терпел это неудобство, не решаясь потревожить горько рыдающую девицу, но в конце концов не выдержал и осторожно кашлянул. Призрак еще раз судорожно всхлипнул и, отняв руки от лица, повернулся к нему. Взглянув поближе на непонятное создание, Рюдигер почуствовал ужас и одновременно подступающую к горлу тошноту.

На когда-то миловидном девичьем лице совершенно не было носа, только жуткая дырка, по краям которой белели кости, губ также не было, существо жутко скалилось голыми зубами. Похоже, над лицом бедняжки потрудились крысы. Из черных блестящих лишенных зрачков глаз на него посмотрела сама тьма, и он поспешил отвести взгляд. Тонкие руки, покрытые трупными пятнами, вдруг протянулись к его горлу и с силой сдавили его. Сбросив охватившее его оцепенение, Рюдигер принялся отдирать от своей шеи ледяные пальцы, в сердцах воскликнув: