Текст книги "Мю Цефея. Только для взрослых"

Автор книги: Лариса Бортникова

Соавторы: Татьяна Леванова,Эльдар Сафин,Александра Давыдова,Максим Тихомиров,Максим Черепанов,Яков Будницкий,Ольга Цветкова,Татьяна Аксёнова,Ринат Газизов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Запустим оргдрайв вместе! (Константин Говорун)

Взаимная любовь одномерна, измены с третьим лишним плоски, и только хорошая свинг-пати создает объем.

Космический корабль с химическим двигателем летит быстро, но недалеко. Ионник может домчать до другой звезды, но за сто тысяч лет. Однако стоит сложить трехмерное пространство, как лист бумаги, порвать его, как дрянной презерватив, а потом разложить обратно – ты перескакиваешь в другую систему так же быстро и бесповоротно, как пациент психолога из одной зоны комфорта в другую.

Квантовые физики годами учились ломать метрику пространства, но настоящий межзвездный двигатель создали мы – геометры отношений.

Люди летали в космос десятилетиями, но только в 2025 году решились заняться в невесомости сексом. Первопроходцами стала пара американских астронавтов Габриэль и Майкл. У них ничего не получилось (размерность пространства – как градус; ее надо повышать, а не понижать). Но стоило мужу Майкла в уюте техасского ранчо что-то заподозрить, а русскому космонавту Чехову однажды утром застать коллег в туалете модуля «Звезда», как яркая точка МКС в земном небе мигнула и попросту исчезла.

Что случилось с экипажем, так до сих пор никто не знает (доктор Миллер считает, что, оставшись втроем, они не смогли сформировать связи сложнее треугольника и навсегда застряли у чужой звезды), но, угробив два десятка собак и людей-добровольцев, мы построили двигатели, работающие на объемно-резонансной геометрии Ильина и Ямпольского (оргдрайв).

Так исследование космоса окончательно перешло от физиков к лирикам. Пока инженеры монтируют на кораблях туалеты, команда из сценаристов телесериалов работает над подбором экипажа. Ведь нельзя просто взять и использовать сложившийся свинг-квартет; заставить четырех чужих друг другу людей перетрахаться – тоже не вариант. Люди (и не только) должны прийти к отношениям естественно и обязательно выстроить их как можно сложнее.

Я всего лишь студент МАИ, и для дипломной работы никто не доверит мне настоящий межзвездный корабль. Поэтому пока провожу наземные испытания новой модификации двигателя с числом N = 20. Профессор Миллер считает, что в двадцатимерном пространстве можно не только с легкостью переносить массу в пределах нашей Галактики, но и дотянуться аж до Магелланова Облака.

Чтобы проверить его гипотезу о матричной модели связей, пожалуйста, приходите на мою вечеринку, которая состоится в пятницу в 19:00. Родители – на даче, пакеты с вином – уже едут, компания намечается отличная. Будем смотреть «Матрицу» и все вместе заниматься геометрией до самого утра.

Спасибо тебе (Эльдар Сафин)

Слушай, он перешил мне чип, чтобы я мог видеть в темноте. Это фича спецслужб, то есть официалка – ну и мне экономия на электричестве.

– Даров, чу!

Я его и не узнал бы, но точно так же выражалась моя сестренка, и я по ассоциации вытащил из памяти хакера.

– Привет! Есть что интересного?

– Е! Маньячко нью!

Ты знаешь, я далек от прошивок, ему пришлось объяснять. Прикинь, маньяков перед освобождением из дурки или тюрьмы теперь прошивают! И их интересуют не дети или животные, а перебор четок или чесание пуза.

Но то старая прошивка, а новую можно настроить на комплекс действий. И завязать оргазм на результат. Например, чистишь рыбу, возбуждаясь, дочистил – бац! – кончил. Если рыба большая – оргазм ярче, а для мелюзги – поплоше.

А у меня с год никого не было, онанизм унизителен, ну и решился я привязать возбуждение к работе.

Прошивка заняла четыре часа – зафиксировали процесс в нескольких вариантах. Денег ушло немало, а в первые дни после прошивки удовольствия не было никакого – хуже того, во время работы, и без того муторной, меня начало тошнить.

Вадик уверил, что это норма, мол, прошивка адаптивная, нейросетка в чипе подстраивается под изменения, «маньячко» у кого-то сразу запускается, а у кого-то через неделю.

Я ему не поверил, но деваться было уже некуда – ну, ты в курсе.

А на следующий день, ваяя очередной интерактивный гипертекст о пользе профилактики ротовой полости, я почувствовал – вот оно!

От правильных оборотов я ощущал нарастающий подъем, а поставив последнюю точку – потрясающей силы оргазм.

Но – без физического утомления, только чистое удовольствие.

Тут же написал следующий гипертекст, сделав его ярче прежнего.

И еще один. Отправил их заказчику, а на следующее утро он написал:

«R, мы вынуждены отказаться от ваших услуг. Ваши гипертексты слишком эмоциональные».

Я выпросил еще попытку, но писать тускло и по ТЗ уже не мог, и мне закрыли гипертекстовый редактор.

Мне перестали платить, но остановиться я не мог. Я пытался писать стихи и повести, притчи и новеллы, но мой оргазм оказался настроен на гипертексты – и все это было лишь «жалким подобием левой руки».

Вадик перепрошивать меня отказался: «Чу, так не робит, у нейросетки отката не будет. Попробуй лайтово переобучить ее, смени парадигму».

И теперь от гипертекста у меня лишь обращение к читателю в тексте. Да, да, к тебе.

И, дописывая, я хочу сказать – не гордись собой, мой невольный соучастник нейросетевого секса!

Приближающийся к нам оргазм – лишь тень утерянного мною гипертекстового.

О-о-ох…

И все равно – спасибо тебе.

Мексиканец (Александр Придатко)

Машина Мексиканца была так себе, день выдался еще похуже, а дороги после Козельска и вовсе стало не видно.

Димас осторожно обернулся, посмотрел в клетку, надежно присобаченную к днищу буса. Поежился, чувствуя странное, ставшее почти привычным жжение и зуд. Тягу, перетряхивавшую нутро. Мысленно посочувствовал бабам, которые увидели бы этот самый груз, пусть даже изрядно помятый и изнуренный.

– Это ты просто ее не видел, – хрипло сказал Вилли, лихорадочно петляя меж провалов в дорожном покрытии. – Там такое… такая…

Димас молча гладил приклад, глядя только вперед, в унылый сентябрь и дождь. Знал, что Вилли прав: опоздай они, сумей нынешний Адам привлечь достаточное количество женщин, и Ева становилась необязательной, критическая масса переходила на качественно иную ступень…

Стеклянистую выжженную Сахару и поныне всё никак не мог занести песок.

– Не понимаю их, – сказал он неожиданно для себя. – Чего вот не жить, а?

Где-то на западе рдела облачная прядь, но солнце всё никак не показывалось. Димас досадливо почесал в паху, на сей раз даже не покосившись на груз. Странная фиговина, украшавшая Адама, безжалостно намекала на нечто утраченное, недостающее, немыслимое – и по-своему бесценное.

«Плевать, – сказал себе Димас, – на все эти глюки. Вот довезем, сдадим в сад, отдохнем с недельку – и в новую охоту! Разве это – не лучшая жизнь?!»

– В баньку бы, – поддакнул Вилли. – Хоть на пару дней забыть о них к едрене фене…

– Забудешь тут, – спокойно сказал Димас. – Как же!

К счастью, путь по плотине оказался чист, и к приемнику успели вовремя, засветло. Пару раз Димас уже почти собрался пальнуть по обочине, заподозрив недобрые намерения у сосредоточенных и хмурых прохожих… и оба раза обошлось. Груз дышал тяжело: в процессе поимки парню досталось по первое число, – но помирать вроде не собирался.

В очереди оказались седьмыми, Вилли ругнулся было, почти и не удивленно, но ангелы работали прытко, деловито, не затягивая процедуру, и не прошло и часа, как старший наряда подозвал машину Мексиканца поближе к пропускнику, вертя жезлом зловеще и стильно. Димас с силой ущипнул переносицу, почем зря костеря груз. Никогда прежде ему и в голову не пришло бы заглядываться на ангелов.

Адама ловко выдернули из клетки и уволокли внутрь, в сторону просвинцованного хранилища.

– Может, новую колымагу прикупим? – спросил Димас, пересчитывая деньги.

– Потом когда-нибудь, – махнул рукой Мексиканец. – Этих хватит на всё.

Статьи

10 фантастических фильмов «про это» (Сергей Игнатьев)

Эротические и фантастические мотивы со страшной силой питают кинематограф еще с тех пор, когда он был немым и черно-белым. В ту легендарную пору мотивы эти успешно объединялись, синтезировались, накладываясь друг на друга до степени смешения, вроде как дрожащие носфератовские тени падают на кружевной пеньюар невинной жертвы, а солнце одинаково весело бликует на чешуе плотоядного человекоящера и на загорелой коже незадачливой купальщицы.

Развиваясь год от года, эти заигрывании чистого, так сказать, фантазерства с «фантазиями про это» уходили все дальше в пародийную, смеховую-низовую нишу, ввиду специфики подачи стараясь как можно скорее скатиться в полнейшую похабщину. Была (и будет во веки веков) и обратная ситуация – экскурс в глухие фрейдистские дебри, на территорию замороченного психологического артхауса.

И то и другое, конечно, сильно сокращало аудиторию подобных фильмов.

С приходом рейтинговой системы ограничений MPAA произошло окончательное размежевание жанров. Спору нет, корсет и свечи неуместны в интерьере фотонного звездолета, но «желание странного» и тяга к разрыву шаблонов породили, в свою очередь, массу спекуляций и неожиданных трактовок.

Погодите с рапторами, а что там реально происходит между доктором Грантом и доктором Сэттлер? Эй, а как обставлена спальня мамы и папы Аддамс? Кстати, является ли разъем Матрицы эрогенной зоной? Как будет на квенье «засос»? В конце концов, занимаются ли сексом эвоки?! Покажите нам это немедленно! Нет, нет, лучше не надо…

В эпоху, когда яойные фанфики по Гарри Поттеру по количеству читателей и лайков чуть ли не опережают оригинал, на закате эры постмодернизма эротика с фантастикой снова идут на контакт, протягивают друг к другу – каждый со своей стороны баррикад – кто клешню, бластер и щупальце, кто обтянутую сетчатым чулком ногу, косматое розовое боа и жокейский хлыстик.

Специальный корреспондент «Мю Цефея» бесстрашно пролез через эту жанровую границу и попытался составить список наименее очевидных картин, в то же время наиболее ярко данную границу характеризующих.

Следует отметить, что как раз по причинам «очевидности» в подборку не вошли работы таких титанов, как, например, Кроненберг или Линч, вся фильмография которых – завораживающий симбиоз сексуального и мистического. В общем, как говаривал в неофициальном переводе один из отрицательных персонажей франшизы «Горец»: «Приступим к делу, тигренок!»

1. «Голод» (Тони Скотт, 1983)

К середине 80-х повсеместное сексуальное раскрепощение и стремительные стилевые метаморфозы подарили нам целую плеяду поп-звезд, которые и сейчас, после смены нескольких поколений и постиронического вскрытия собственной эпохи, продолжают считаться эталоном вкуса и безупречными ролевыми моделями. Британец Тонни Скотт сумел зазвать в свою картину сразу троих: Катрин Денев, Дэвида Боуи и Сьюзен Сарандон. Получился гимн воинствующего эстетизма, герои которого – утомленные совершенством виолончельных симфоний и пыльного ар-деко европейские вампиры – приезжают в Нью-Йорк, чтоб сполна насытиться его молодой и глупой кровью, но поколение хайтека и глэм-рока оказывается им во всех смыслах не по зубам. Вообще-то сперва Скотт хотел делать экранизацию «Интервью с вампиром», но студия буквально навязала ему Уитли Стрибера, чрезвычайно киногеничного фантаста, собственная жизнь которого – своего рода роман (последователь Гурджиева и Успенского, он всю карьеру твердит о своих контактах с Иным Разумом и собственных похищениях пришельцами). Как и его старший брат Ридли, Скотт-младший – постановщик великий, но неровный. После «Голода» он снял много рекламы, очень странных и очень культовых картин, провальных блокбастеров и дикого треша. В 2012-м году 68-летний режиссер покончил с собой, сбросившись с лос-анджелесского моста. Его «Голод» – далеко не самый популярный «вампирский» фильм, особенно после беспрецедентного «сумеречного» медийного бума. Но, безусловно, это самый значительный из шедевров мирового киноискусства, героями которого являются упыри. И уж точно – самый сексуальный!

2. «Секс-миссия, или Новые амазонки» (Юлиуш Махульский, 1983)

Это второй фильм заслуженного хулигана и озорника польского экрана, автора незабываемых «Ва-банка» и «Дежавю», его первое обращение к фантастике. В дальнейшем будут не менее прекрасные жанровые эксперименты – например, «Кингсайз» 1987-го (про приключения маленьких человечков в интерьерах польских хрущевок, вызывающих невольные ассоциации с творчеством художника Яцека Йерки) или «Колыбельная» 2010-го (про польский аналог «Семейки Аддамсов» – клан Макаревичей, обитающий в глухой мазурской деревне). «Секс-миссия» – сатирическая постапокалиптическая антиутопия. В начале девяностых двое недотеп, плут-волокита (Штур) и заучка-билог (Лукашевич) погружаются в гибернацию. А просыпаются в 2044-м году, в гигантском бункере, где живут только женщины, которые размножаются партеногенезом и принимают пилюли для подавления эмоций. Кроме невероятного количества сексистских шуток и просто шуток про секс, по части которых Махульский всегда был мастером, это очень смелая попытка скрестить типичную гендерную комедию с отвязным сайфаем. А еще это очень ностальгическая и трогательная жанровая деконструкция, где взгляд отдыхает на ретрофутуристических ботфортах, комбезах в обтяжку и сварочных масках. Впрочем, величайший отечественный кинокритик Денис Горелов в своей рецензии копнул еще глубже, находя истинные причины этой безотчетной зрительской симпатии: общество женщин Махульского с его звучными лозунгами и утомительными собраниями – это наш СССР, каким его видят бывшие товарищи по Восточному блоку. О том, какие дремучие инстинкты и сексуальные девиации скрываются в этой ехидной рефлексии братьев-славян на тему Старшего Брата (Сестры?!), страшно даже думать.

3. «Геи-ни**еры из далекого космоса» (Мортен Линдберг, 1992)

Безусловно, подборка про фантастическую эротику в кино была бы неполной, не окажись в ней хотя бы одного образца дистиллированного треша (которые, в общем, и составляют значительную часть подобных жанровых гибридов). Фильм, шокирующий уже на уровне названия, был снят в свободолюбивой Дании, и это совершенно безжалостный стеб – как над космической фантастикой, так и над специфическим жанром «блэксплотейшн» (выражаясь языком семидесятых – «кино для черных»). Он повествует о вторжении на Землю аборигенов планеты Анус, начинается как черно-белый, заканчивается как цветной, а главных героев тут зовут Капитан Член, Рукожоп, Д. Илдо и сержант Бритые Яйца. И хотя Линдберг снял, строго говоря, даже не фильм, а короткометражку (всего 26 минут), но значение ее для жанра трудно переоценить. Про «такое» еще никто не шутил вот так! В наши дни, когда в оскаровских номинациях не протолкнуться от Очень Серьезных фильмов, порицающих расизм и гомофобию, а профсоюз кинокритиков соревнуется с профсоюзом сценаристов в политкорректности высказываний, невольно тянет сравнить, и даже холодок по коже от крамольной мысли: какой из методов медийной борьбы с социальными язвами эпохи эффективней: вот этот отмороженно-базарно-трешевый? Или, так сказать, кабинетно-ковролиновый, с галстуком и серьезной миной, и «Боже упаси ляпнуть что-то лишнее»? Вы точно не видели ничего подобного, потому что никто такого не снимал и уже, видимо, никогда не снимет (потому что рискует остаться без работы и профсоюзной поддержки).

4. «Зубы» (Митчелл Лихтенштейн, 2007)

«Vagina dentata» – старейший архетип, отголоски которого попали даже в творчество Джорджа Лукаса (вспомним печальную судьбу Бобы Фетта). В середине нулевых за этот порядком потускневший от частого употребления миф взялся дебютант Митчелл Лихтенштейн (между прочим, сын мегапопулярного художника Роя Лихтенштейна, знаковой для поп-арта фигуры, сподвижника Энди Уорхола и пр.). Хитроумно заявленный в прокат как чернушная фэнтези-комедия про школьницу с нетипичной аномалией половых органов, на деле у режиссера получился убедительный роман воспитания и драма из разряда «легко ли быть молодым?». Можно предположить, что не один любитель угарных молодежных комедий подавился попкорном с пивасом на просмотре, поведясь на экстравагантные слоганы и хорошенькое личико исполнительницы главной роли Джессики Вейкслер. За этот фильм она была награждена на фестивале «Сандэнс», и ей правда было что играть. Ведь на самом деле эта история, конечно, не про зубы в пизде, а про невероятную хрупкость доверия и про то, как ужасно вообще взрослеть и открывать в себе сексуальность в окружении таких же, как ты, напуганных подростков, доведенных до кипения гормонами. И, главное, про то, что «Нет» означает именно «Нет», а не какое-то специальное распаляющее кокетство и предварительные игрища. Хочется верить, что целевая аудитория, которой не довелось посмотреть этот замечательный фильм, позднее узнала обо всем, о чем надо, из соцсетевого флешмоба «ЯНеБоюсьСказать».

5. «Вопль» (Роб Эпштейн, 2010)

Санденсовский номинант и лауреат Берлинского фестиваля, экранизация культовой поэмы американского битника Аллена Гинзберга. Поэт прославился своим разнузданным образом жизни, сочетавшим психонавтические трипы с многочисленными сексуальными экспериментами. Посвященный ему фильм сочетает проникнутые атмосферой ретроностальгии биографические вставки (где появляются все знаковые фигуры тусовки: Керуак, Кэссиди, Орловски и др.) с сюрреалистическими анимационными кусками, которые придумал и нарисовал Эрик Друкер. Позднее из них даже собрали отдельный графический роман. Кажется, вся бешеная энергетика, вся бесшабашность и кипучая сексуальность гинзберговской поэзии уместились в этой яркой и чрезмерной (в том самом «де-садовском» смысле «чрезмерности») друкеровской графике. Ну как забыть хотя бы блуждания лирического героя в лесу, составленном из живых и очень напряженных пенисов?! Исполнитель главной роли Джеймс Франко так проникся на площадке атмосферой битничества, что прямо во время съемок взялся за давно вынашиваемый авторский проект – экранизацию биографии другой иконы американской контркультурной литературы – великого Чарльза Буковски. Увы, начавшиеся следом за этим споры из-за авторских прав на роман «Хлеб с ветчиной» и последовавшая за ними судебная тяжба так до сих пор и не закончились – десятый год пошел! И хотя какой-то отснятый материал в итоге вроде уже есть, существуют серьезные опасения, что, когда Франко снова разрешат снимать, выбранный на роль молодого Хэнка артист Джош Пек уже приблизится к возрасту Хэнка, когда его самого наконец заметили читатели и критики. И это будет какое-то уже совсем другое кино.

6. «Побудь в моей шкуре» (Джонатан Глэйзер, 2013)

Экранизация одноименного романа голландско-австралийского писателя Мишеля Фейбера, вышедшего в 2000-м. Осуществивший ее британец Глэйзер – непростой режиссер и вообще замороченный парень, вышедший из ТВ-мейнстрима (например, снимал очень успешную рекламу для марок пива «Гиннес» и «Стелла Артуа»), «клипмейкер года» (1997) по мнению MTV, но уже тогда сильно выделявшийся своим особым авторским взглядом. «Побудь в моей шкуре» выглядит глэйзеровским «опус магнум» и личным жанровым манифестом. Это, кажется, единственный фильм, где общемировой секс-символ Скарлетт Йоханссон появляется полностью обнаженной, но, если уж по-честному, это не то чтобы как-то волнует или возбуждает, а скорее, очень пугает и гипнотизирует. Мрачные предместья Глазго, так похожего на любой отечественный пригород, минимум реплик, общая сюрреалистически-хоррорная интонация… Это история про космическую пришелицу, которая под видом провинциальной лохушки разъезжает в белом минивэне по проселочным дорогам, цепляя случайных мужиков. Согласно книге, они предназначаются в пищу соплеменникам главной героини, но в фильме, хотя этого не показывают, все выглядит еще страшнее. С каждым новым сданным в переработку человечком пришелица постепенно проникается к своим жертвам чем-то вроде сочувствия, что грозит страшными последствиями уже ей самой. Это очень тревожная и пасмурная, местами отсылающая к Кубрику, а местами очень напоминающая Дэвида Линча на пике формы (один из персонажей напрямую отсылает к его «оскаровскому» триумфу, а перевалочная база пришельцев изрядно смахивает на Черный Вигвам) картина. При этом невероятно удачный выбор актрисы на главную роль накладывает на фильм отпечаток странной притягательности, совершенно непристойного плотского магнетизма. Ударяет прямо куда-то в подсознание, в самые глубины зрительского темного начала. «Побудь в моей шкуре», мощный прорыв в «авторском» кино, произвел настоящий фурор на Венецианском фестивале и был очень тепло встречен критиками, но большинство тех, кто его посмотрел, кажется, привел в суеверный ужас. И трудно их за это осуждать!

7. «Антипорно» (Сион Соно, 2016)

Ну, тут уже даже на уровне названия, вы чувствуете, да? Японец Сион Соно – режиссер, поэт и писатель, даже на родине имеющий статус главного кинопровокатора десятых годов. Его история – про юную художницу-писательницу-медийную-суперстар Киоко (невероятная Ами Томитэ), которая живет в лишенной мебели элитной квартире, стены которой окрашены в кислотные цвета, а унитаз стоит прям вот на глазах у всех, и даже в общении с собственным ассистентом она не может обойтись без БДСМ-арсенала. Но после долгожданного прихода глянцевых журналистов (есть повод – у Киоко день рождения) история оборачивается не только падением героини в пучины собственных страхов, безумия, сюрреалистических отсылок и унизительных тайн, годами скрытых от себя самой, но и вроде как приговором нескольким поколениям любителей аниме, яоя, тентаклей, васаби и саке… Ну, то есть всем нам?! Прикол в том, что аморальность нынешних молодых порицает парень, снявший годом раньше социальный хоррор «Догонялки со смертью». И там при всей социальности, жути и саспенсе самый важный акцент все-таки делался на том, как порхают на ветру юбочки старшеклассниц, открывая край кружевных трусишек, и как ненавязчиво поправляют гольфы, ну и вообще, короче, всякое такое… Это самое, короче… Дядь, слушай, ну хоть ты не учи нас?! Мы как бы знаем, как внимательно надо обращаться со своими фетишами, спасибо. Мы-то в курсе, нас научила этому группа «Пикник».

8. «Хот бот» (Майкл Полиш, 2016)

Рецензент с давних пор питает слабость к творчеству дуэта братьев-близнецов, мастеров авторского кино Майкла и Марка Полишей (как их отличать? Майкл – скорее режиссер, он сейчас женат на супермодели Кейт Босуорт, Марк – скорее сценарист и актер второго плана, поэтому мы мало что знаем про его жену). Парни не знают полумер и снимают либо очень крутые фильмы, либо ужасные. Среди их героев – сиамские близнецы (исполняют сами авторы), падшие ангелы, проститутки, маньяки-убийцы, фермеры-астронавты, гламурные фотографы, баптистские проповедники, торговцы навозом и один всемирно знаменитый писатель-битник (Керуак) … С 2016 года к этой блистательной плеяде присоединился секс-робот… Этот фильм по меркам Полишей скорее из плохих, но это настолько плохой фильм, что прямо даже очень хороший. Сюжет его, мягко говоря, незамысловат. Это история похождений сбежавшего от спецслужб говорящего эротического автоматона, имеющего вид обворожительной блондинки (ну, конечно!). В лучших традициях подобных фильмов беглянку берут под опеку непопулярные школьники-задроты. Это такой особый жанр кино, ведущий свою генеалогию еще от ТВ-похождений дельфина Флиппера, «дети спасают зверушку», причем в роли зверушки зачастую весьма неожиданные персонажи – вроде как снежный человек в «Гарри и Хендерсонах» или русский подводник Миша в незабываемый «Русских», новейший пример – отличная Одиннадцатая из «Очень странных дел». Короче говоря, это начало Большой Дружбы… Что говорить, тут прекрасен даже официальный постер, выполненный в жанре «фотошопа на уроках информатики» – с лицом очень красивой артистки Синтии Киршнер, которое будто бы небрежно приделали к чьей-то другой женской фигуре, но зато у этой второй чулки с подвязками! Если честно, не очень понятно, зачем Полиши снова и снова пробуют себя на ниве «Би-мувиз», но посмотреть, как чудят большие художники, – это уже как минимум любопытно.

9. «Нина навсегда» (Бен Блейн, Крис Блейн, 2015)

Снова в нашей эрофантастической подборке британцы, и опять – братский дуэт! Бен и Крис Блейны. Кто эти ребята? О них мы знаем мало, но хочется верить, что мы о них еще услышим. Одна из самых пронзительных, ярких, сексуальных картин в нашем списке! Катастрофически не оцененная зрителями, «Нина» – это вроде как хоррор-комедия про Бывшую-Зомби, погибшую в автокатастрофе, про девушку, которую нельзя забыть (бенефис доселе неизвестной Фионы О’Шоннеси), которая снова и снова не дает покоя своему парню (а он-то живой! Ему-то жить хочется, ох!). Вот ведь пошлость, правда? Но финальный твист, как мы немного догадывались, вывернет всё наизнанку и «на раз» уберет целую плеяду классических блокбастеров про взаимоотношения мертвых с живыми. Из повседневного абсурда, из потустороннего порядка, из хаоса, угара и слез, хохота и шепота, оргазмических судорог, из бутылочных осколков в коже, из кровищи на простынях, из невыносимой горечи утраты, из ревности и злобы, через случайно найденные вещи Этих Чертовых Бывших, через непорванные фотографии, через несожженные письма, из недоуменного взгляда чужих родителей, из поминальных молитв и неумолкающих снов, из криков «почему я-то еще жив?» рождается на живой нерв сотканное – новое, очень сильное, никем никогда не виданное. Мало кем признанное… Убойное совершенно кино.

10. Возврат (Шон Эллис, 2006)

Завершить подборку по устоявшейся традиции хотелось бы фильмом, по заслугам оцененным и критиками, и зрителями, и сетевыми обозревателями (ну а вдруг кто-то еще не видел?). Ну и без затей, «из любимого», как говорится, от души… В 2004-м Эллис, английский подиумный фотограф, снял короткий метр по мотивам собственного богатого профессионального опыта и по мотивам одного из самых волнительных фантдопов в истории: «Что, если время остановится, все заморозятся, и я останусь один и смогу делать что угодно?» За короткометражкой, имевшей колоссальный успех, почти сразу последовал полный метр – про студента худинститута (Шон Биггерстаф, чувак из сборной Гриффиндора по квиддичу) с разбитым сердцем и хронической бессонницей, который, устроившись работать в лондонский аналог «Пятерочки» или «Дикси», останавливает время по щелчку, чтоб среди замерших пылинок и заморозившихся брызг расплесканного кофе раздевать припозднившихся посетительниц – но не для какого-то разврата, а исключительно чтоб пополнить свой скетчбук новыми набросками. Возьмись за эту историю какой-нибудь заслуженный кинопошляк рангом повыше, вовсе непонятно, что из этого могло бы выйти, но у дебютанта Эллиса получилась четкая и ясная, как карандашные наброски героя, история не перверта-вуайериста, а настоящего художника, погрязшего в одиночестве. И находящего в итоге выход из этого одиночества самым парадоксальным образом (Эмилия Фокс, талантливая актриса классической школы). Читатели, заставший журнал «Трамвай» образца 1991 года, при просмотре наверняка безотчетно вспомнят миниатюру Тима Собакина «Морская фигура, на месте замри». Для всех остальных зрителей это прекрасная возможность порефлексировать о влиянии времени на нашу жизнь, о потерянных и найденных отношениях, о состоянии безвременья – когда ты ощущаешь себя как пресловутый крайтоновский комар в янтаре. Ну и, конечно, о том, как найти выходы из этого состояния.