Текст книги "Мю Цефея. Только для взрослых"

Автор книги: Лариса Бортникова

Соавторы: Татьяна Леванова,Эльдар Сафин,Александра Давыдова,Максим Тихомиров,Максим Черепанов,Яков Будницкий,Ольга Цветкова,Татьяна Аксёнова,Ринат Газизов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Сладкий мед для кукушонка (Тёма Крапивников)

Летающая тарелка металась по околоземной орбите, как подраненная птица. Люди хозяйски ощупывали ее радарами, гоняли патрулями истребителей, но гостья – вжух! – раз за разом меняла курс и изящно уходила от первого контакта. Долго кружила над Тихим океаном, проскользнула над заснеженной Сибирью, уверенно нацелилась на большое скопление тепла, света и жизни, начала снижаться, выпустила изящные то ли посадочные ноги, то ли излучатели лучей смерти.

Тут-то над Москвой и зажегся красочный фейерверк из десятка воздушных ядерных взрывов в полмегатонны каждый. Развернутая то ли при позднем Союзе, то ли при раннем Путине система А-135, противоракетная оборона столицы, должна была на лету сбивать американские боеголовки – как дробью уток в сезон охоты! – а вышло так, что надежно отпугнула визитеров из далекого космоса. Те ускорились и с перепугу рванули аж в другое полушарие, нашли себе местечко помягче в Центральном парке и осторожно приземлились.

Говорят, что при первом контакте были и пострадавшие. Безумные мамашки кочевали с Fox News на CNN, заламывали руки и рассказывали байки о колясочках с младенцами, которых коварно похитили злобные пришельцы. Перестали, когда поняли: ведущие – что сладкоголосые демократы, что грубоватые республиканцы – затыкают им рот и высмеивают мерзкий земной шовинизм. В конце концов, как можно обвинять пришельцев в преступлениях, если они, напротив, доверились землянам так, как никто другой в истории контактов цивилизаций?

Когда тарелка приземлилась, к ней первым делом рванул Майкл Гандаму, бесстрашный государственный секретарь США. Со свитой из самых крепких морских пехотинцев, конечно же. Но вот незадача: пришельцы постояли на лужайке от силы минут десять, а потом тарелка вновь замигала огоньками, величаво поднялась в небо и умчалась куда-то в сторону созвездия Лебедя. После себя она оставила только колыбельку из инопланетного сплава, в которой дергал ручками и истошно плакал зеленокожий и сероглазый младенец.

К счастью, молоко самки человека подошло. В этом смысле пришельцам дико повезло с точкой первого контакта. В нетолерантной России никто бы не решился совать сиську живой женщины в рот существа с другой планеты. В США все вышло просто: морпех, качая младенчика на руках, удачно вспомнил о сестре-роженице, госсекретарь кинул идею президенту в личку твиттера, тот мгновенно одобрил решение, а конгресс уже был просто поставлен перед фактом. О том, что земной белок может быть смертельно опасен для существа с другой планеты, никто и не подумал. Просто повезло.

Когда ребенок окреп и начал ползать, президент США впервые принес его на заседание Генеральной Ассамблеи ООН и гордо показал делегатам.

– Мы решили назвать его… – тут он закашлялся и исподтишка глянул на экран мессенджера, – решили назвать его Момотаро. Будем воспитывать как сына нашей великой нации!

– Но это же достояние всей Земли! – ожидаемо возмутились французы. – Мы тоже хотим привить гостю из далекого космоса немножко нашей уникальной культуры.

– Спасибо за то, что помните нашу национальную легенду, – внезапно похвалили японцы. – Если понадобятся игрушки для младенчика, то обращайтесь!

– И, кстати, что там с люлькой из инопланетного сплава? – мрачно спросили китайцы. – Мы бы с удовольствием взглянули.

Только делегат из России молчал. В кулуарах шушукались, что над Москвой до сих пор кружит радиоактивный пепел и – что самое смешное – русские изгадили себе столицу абсолютно зря.

– Майкл, а почему Момотаро? – спросил потом президент США у госсекретаря. – В чем смысл?

– Это намек на то, что он вырастет, уничтожит всех тоталитарных монстров и принесет нам их сокровища, – объяснил Майкл. – Ну, мне такие сказки бабушка по материнской линии рассказывала.

Президент США улыбнулся, показал большой палец и начал строчить очередной твит.

Следующие двадцать лет прошли скучно.

Президент, обожающий соцсети, тихо и мирно умер в собственной постели. Зато Майкл Гандаму выиграл выборы четыре раза подряд и готовился к пятому – конституционные ограничения ему, как и в свое время Рузвельту, охотно сняли. Кто же захочет отправить в отставку человека, который сделал Америку полноправным партнером межзвездной цивилизации?

Конечно, раздавались голоса о том, что от партнерства не так уж много толка. Дескать, анализ люльки мало что дал: ну, сделана она из сплава лютеция с никелем – и что? Оба металла и так хорошо знакомы ученым. Момотаро рос как здоровый человеческий ребенок: жрал кашку, просил сиську, бегал по комнате с пластмассовыми F-22, в семь лет увлекся видеоиграми и аниме. Шоу о госте из космоса били все рекорды, на продакт-плейсменте американское государство неплохо зарабатывало, хотя и не отбивало все расходы. Но Момотаро ничего не знал о цивилизации, которая его породила.

Зато недоросль из космоса хотел знать как можно больше о Земле и каждый день приносил дикие открытия.

С одного из них и начинается наша история.

– Мэри, а зачем мы полезли на этот, как его, Мадагаскар? – спросил как-то раз Момотаро у блондинки, свесившей ножки с пирса Санта-Моники и кидающей крошки от бургера визгливым чайкам.

Девушка обернулась, кокетливо улыбнулась и пожала плечами.

– Им правит жестокий диктатор, опирающийся на штыки русских наемников. Мы обязаны были вмешаться и спасти несчастных мадагаскарцев! Или мадагаскарян? Так, пожалуй, мимимишнее.

Момотаро внимательно оглядел Мэри с головы до ног. Скучные синие джинсы, потрепанные серые конверсы, коричневая кожаная курточка, под которой топорщится кобура «глока», немодное в этом сезоне каре, ни грамма косметики – и внезапно живые, смешливые глаза; не девушка, а избитый интернет-мем с новым (не факт, что всегда удачным) панчлайном.

– А почему из всех агентов ЦРУ меня сопровождаешь именно ты? – продолжил допрос пришелец. – По какому принципу тебя выбрали?

– Закончила Вест-Пойнт с отличием, проявила себя на Барбадосе и в спецотряде Trollhunters. А еще я женщина и прошла по гендерной квоте. А что?

– Мэри, мне кажется, ты не говоришь мне всю правду, – отвернулся Момотаро и нервно закусил палец. – Вернее, в твоих словах словно есть подтекст, смысл которого от меня ускользает.

Девушка расхохоталась.

– Давай так! Я прямо и честно отвечаю на один твой вопрос, а ты – на один мой. Договорились?

Момотаро кивнул:

– Так что там, на Мадагаскаре?

– На острове находится крупнейшее в мире месторождение эвксенита. Это радиоактивный метамиктный рентгеноморфный минерал класса оксидов. Из него получают лютеций.

– Теперь все совершенно ясно! Так дело вовсе не в страданиях народа? – удивленно взмахнул ресницами Момотаро. – Никогда бы не подумал!

– Мой черед! – перебила его Мэри. – Почему тебя смутило, что именно я в этот прекрасный день охраняю тебя от врагов внешних и внутренних?

– Мне кажется, я влюблен, – пробормотал Момотаро. – Но не уверен. Просто это весьма похоже на то чувство, которое описывается в фильме, который мы с тобой смотрели вчера, и я начал думать…

– Не думай, – улыбнулась Мэри. – Давай лучше целоваться.

Момотаро немедленно заткнулся и застыл истуканом.

– А потом съедим того лобстера в ресторанчике на Оушен-драйв. Его там жарят во фритюре в солено-перцовой обсыпке – пальчики оближешь. Столик я уже забронировала! – бойко продолжила Мэри.

Момотаро истово закивал, а потом опасливо – как дикого котика – погладил девушку пальчиком по тыльной стороне ладони. Его, конечно, никто не укусил в ответ.

Вот только дорога обратно по пирсу затянулась: то Момотаро глазел на бородатого рыбака, ловко вытягивающего мелкую макрель, то Мэри портила аппетит сладкой ватой, а потом они все же решились забраться на старинное колесо обозрения, с которого открывался обалденный вид на залив Санта-Моники и далекий пляж Малибу. Поэтому на ужин в ресторане они безбожно опоздали, а вот аккуратно заложенная бомба в шесть килограммов

тротилового эквивалента взорвалась точно в намеченный срок и совершенно напрасно.

– Чертовы террористы, такой нарратив испортили, – прошипела Мэри и пробурчала что-то неразборчивое в рацию. – Момо, держись за мной и ничего не бойся. Я запросила срочную эвакуацию.

Туристы в страхе разбежались, забыв сфоткать очень даже впечатляющий по композиции пожар. Вдалеке тоскливо завыли полицейские сирены. Даже мирно спящие на скамейках бомжи проснулись, покидали поклажу в тележки и, не оглядываясь, звонко потопали куда-то вдаль.

– Что я им сделал? – грустно прошептал пришелец. – Я ведь у вас вообще ничего не делаю. Только гуляю, ем, улыбаюсь и все.

– Религиозные психи! – пояснила Мэри, осторожно выглядывая из-за скамейки. – Считают тебя то ли антихристом, то ли демоном. Извини. Такие люди в Америке встречаются, но они не типичны для человечества в целом.

– Я верю тебе, Мэри, – робко положил ей руку на плечо пришелец. – Тебе я верю.

Когда они добрались до затонированной наглухо машины и плюхнулись на мягкие сиденья, первым делом все же взяли и поцеловались.

Момотаро смотрел много сериалов, поэтому более-менее представлял себе, как это делают нормальные люди. К счастью, он был вполне антропоморфен: разве что высоковат – почти два метра, зеленокож, да еще огромные глазищи с хорошо развитым эпикантусом делали его похожим на героя манги. Настолько, что на Голливудском бульваре туристы иногда принимали его не за всемирно известного пришельца, а за рядового косплеера зентреди и делали селфи не просто так, а после акта дарения одного мятого доллара.

Тем временем черный лимузин, избегая хайвеев, по широкой дуге обогнул центральный Лос-Анджелес, промчался по окраине Пасадены и только после этого рванул на широкое шоссе до Лас-Вегаса.

– Почему не вертолет? – недовольно спросила Мэри. – Так было бы быстрее.

– Есть ориентировка на террористов с ПЗРК, – пробурчал безымянный водитель. – Так что все птички крепко сидят на ветках. На лимо вы неотличимы от любых двух других молодых идиотов, которые насмотрелись кино и сняли по акции номер в отеле на Лас-Вегас-Стрипе.

– В «Экскалибуре» сейчас хорошо, виски-колу наливают бесплатно, – мечтательно протянула Мэри. – И стриптизеры ходят взад-вперед, роскошными мечами покачивают. Прямо титановыми.

На этот раз даже Момотаро постеснялся спросить, о чем вообще речь.

Выжженную на солнце траву сменил песок, среди редких кустиков замелькали разлапистые кактусы в человеческий рост. «Не забудьте воду», «Ближайшая заправка – через 35 миль», – грозно предупреждали баннеры на въезде в пустыню Мохаве.

– А еще бойтесь змей в траве, – весело добавила Мэри от себя. – Также не опрокидывайте на себя горячий кофе в «Старбаксе».

Водитель чуть прибавил обороты кондиционера, на бутылках с газировкой выступили капельки конденсата, но Момотаро пить и есть почему-то совершенно не хотелось. Зато Мэри открыла дверцу холодильника, взяла заветренный бутерброд с черной икрой и запихала его в рот целиком:

– А? Что? Контора платит!

– Что там за поселение? – вдруг спросил Момотаро, тыча пальцем в россыпь домиков слева от шоссе. – Кто живет в таких неподходящих температурных условиях?

– Жили, – поправила Мэри. – Это город-призрак Калико. Привет из прошлого – когда американские мужчины честно копали руду в шахтах, американские женщины честно варили им маисовую кашу, а вокруг скакали индейцы с луками и томагавками и играли с шерифом в казаки-разбойники.

– Больше не живут?

– Нет, зато можно за деньги поработать на шахтах понарошку под оцифрованный вой койотов, а на выходе взять в подарок предмет народного промысла индейцев с «Алиэкспресса». В этом и смысл экономики постмодерна: фейк-доллары платятся за фейк-реальность, потому что настоящая – это слишком сложно, а двадцатый век – такой двадцатый.

– А в чем мой смысл? – прищурился Момотаро – И на это у тебя ответ есть?

– Легко! Только у нас есть еще пара часов до базы, поэтому прости немного за лонгрид-ток. Ты очень милый, но немного не вписываешься в нарратив. То есть идеологически ведешь себя правильно и яростно демонстрируешь торжество показушной диверсити: вместо сохранения собственной идентичности охотно принимаешь чужой – то есть наш, американский – культурный код, оставаясь при этом открыто зеленокожим и формально алиеном на нелегальном положении. Но практически от тебя еще ожидается визионерство, движение вперед к прогрессу. Грубо говоря, алиен из предположительно более развитой демократической цивилизации должен нам рассказывать, как сделать автомобили летающими и кто зимой победит на «Супербоуле». А этого нет.

Момотаро помолчал немного.

– А если без лонгрид-тока? Ироничная Мэри мне нравилась больше.

– Постироничная! Когда-нибудь бывал на Базе-51? Там реально классно, все эти мифы о пришельцах словно оживают. Я тебе экскурсию проведу! Сразу… – начала Мэри, но ее резко оборвал водитель:

– Не нравятся мне эти строительные работы впереди. Пристегнитесь.

Люди в желтых жилетах вдруг сорвали тент с грузовика, припаркованного на обочине. Из кузова, весело жужжа роторами, поднимался рой беспилотников, разворачивая сенсоры в боевое положение и раскручивая диски легких пулеметов.

– Ракета! Ракета! – занудно завопила аудиосистема лимузина, водитель дернул ручной тормоз и ловко развернулся через удачно подвернувшуюся дырку в отбойнике.

Тут-то и рванула заботливо заложенная террористами мина.

В 2019 году на этом история бы и завершилась, но опыт боевых действий в Секейском краю научил американский автопром тщательнее подходить к бронированию техники и подсматривать решения у русских. Вовремя сработавшая активная защита на днище подбросила лимузин в воздух, прочные ремни зафиксировали водителя, Момотаро и Мэри в креслах, крыша отъехала в сторону, и катапульта выстрелила людьми прямо в зенит.

Вверх герои летели, конечно, очень быстро и в стыдноватых позах, но, как только опешившая гравитация вновь сказала героям «привет, лапочки», Мэри успела прийти в себя, выхватить пистолет и, падая вниз, подстрелить – бах! бах! – завозившихся с пультами террористов. Оставшись без операторов, дроны растерянно опустили пулеметы, беспорядочно закружили над шоссе, а потом мрачно развернулись и рванули прочь от людей в сторону, кажется, Долины смерти. Зато кресла превратились в элегантные ракетные ранцы и приземлили героев прямо на раскаленный асфальт. Даже сайдкик-водитель выжил.

– Опять религиозные фанатики? – со знающим видом покачал головой Момотаро.

– Повезло, что дроны не автономные. Точно не русские. Больше похоже на работу криворуких французских националистов. Но обвинят, конечно, Мадагаскар.

Мэри тормознула первый попавшийся белоснежный джип – ни грамма пыли! – махнула корочкой перед красной рожей гражданского мужика и ткнула пальцем – выметайся, мол! На колени, мол! Скажи спасибо, что не застрелила за неподчинение, мол! Реднек, конечно, покорно отдал ключи и встал на обочине с телефоном, пытаясь набрать хоть кого-то знакомого. Жаль, он был вне зоны действия сети, а аккумулятор быстро сел.

– Давайте, кстати, послушаем радио. Прославились мы на всю страну или еще нет? – улыбнулась Мэри.

– С полуночи США объявляет полное эмбарго на ввоз нефти на Мадагаскар, – грозно объявил ведущий в прямом эфире. – Шестой флот США выходит на позиции. Мужчины и женщины в форме готовы заблокировать любое морское или воздушное судно, направляющееся на помощь режиму генерала Мандингу.

– Когда-то так начинался Перл-Харбор, – вздохнула Мэри. – Хорошо, что у Мандингу нет авианосцев.

– Так им и надо, красным ублюдкам. Эти комми нам еще за Венесуэлу ответят, – буркнул водитель.

– Советского Союза нет уже сорок лет, но инерция у хорошего, нажористого дискурса – как у толстой жопы афроамериканской мамочки в гетто, – парировала Мэри. – Потому что и то и другое – темная материя, ха-ха. Does it rings any bells?

Водитель промолчал и только крепче взялся за руль.

После границы с Невадой джип вырулил на пыльную грунтовую дорогу и трясся по ней аккурат до ржавой таблички «Здесь живут драконы», размашисто разрисованной граффити.

– Нам сюда! – весело объявила Мэри.

– Но Google Maps показывает, что до Базы-51 еще километров сто, – удивился Момотаро. – Мы сейчас буквально посредине нигде.

– Та инсталляция – жалкая фальшивка для цепких глаз русских спутников и примитивных дурачков-уфологов, – объяснила Мэри, улыбаясь почему-то прямо в дупло здоровенного зеленого кактуса. – Настоящая база сильно западнее и целиком спрятана под землей.

Дупло в кактусе вдруг замигало красным, а полоска иссушенного дерна сдвинулась в сторону, обнажая спуск в подземный туннель. Навернув десяток кругов по спирали вниз, джип припарковался в огромном ангаре, где чего только не было!

– Это крейсер… то есть высотный гиперзвуковой бомбардировщик «Аврора», с которого начались легенды об НЛО! А это макет тарелки из Розвелла, которым ребята Гувера троллили русских и выбивали бюджет из конгресса! А вот первый прототип излучателя HAARP, которым мы гоняли ураганы по Атлантике, но вечно попадали по Флориде! Металлолом, если честно, – объяснила Мэри. – Списали, как только поняли, что история – она все, закончилась. Фукуяма все четко расписал. Остались только срачи в соцсетях.

– Зачем мы здесь? – тихо спросил Момотаро. – Я уже совершенно ничего не понимаю. Еще утром я был на берегу океана, разглядывал гребешки на волнах, жил нормальной человеческой жизнью, а теперь… это?

– Теперь мы будем жить здесь! Вернее, ты живешь на минус шестом, ищи дверь номер шестьдесят восемь, – объяснила Мэри и подмигнула. – Если что, я прямо за стенкой!

Утром мрачный неразговорчивый офицер проводил Момотаро в бескрайнюю лабораторию, в центре которой на небольшом постаменте лежала начищенная до блеска люлька. Вокруг бессмысленно суетились люди в белых халатах.

Но перед утром была еще ночь.

– Тебя не смущает, что у меня восемь пальцев на руке?

– Восемь куда лучше, чем четыре! Слушай, нам вообще повезло, что ты гуманоид. Ты ведь наверняка смотрел наше кино про пришельцев?

– Да. Люди думают, что инопланетяне делятся на три категории. Если есть руки и ноги, то могут быть легко интегрированы в американское общество. Если выглядят неприятно и похожи на зверей или насекомых – инфернальная угроза, можно только уничтожать. Нейтральный вариант – непознаваемые существа, вроде разумного океана или колонии грибов. Их рекомендуется обходить стороной и обносить стеной. Хорошо, что я не океан!

– Только не зазнавайся, – улыбнулась Мэри. – Ты знаешь, что по земным меркам твой ДНК ближе всего к птичьему? Хотя почему-то крыльев тебе не завезли. Так, давай проверим, что завезли.

– Мне кажется, что ничего.

Мэри завозилась под одеялом и разочарованно выдохнула:

– И вправду. Ну ладно, раз сегодня не твой день, давай включим телевизор.

– Я не уверен, что порно поможет.

– Да черт с ним, с порно, мы будем смотреть мой любимый мультик Genlock! Это, правда, уже шестой сезон… Но я все объясню! Короче, вот эти роботы-насекомые – это зловещий Союз, а вот эти гуманоидные роботы – это храбрые солдаты армии СМИ. То есть США.

– Так, я понимаю, что на Америку в очередной раз напала Россия, но что именно русским нужно? Почему история в ваших триллерах всегда фокусируется на персонажах, но не разъясняет контекст и мотивацию? – спросил Момотаро, когда серия закончилась.

– Контекст очевиден: Россия и США – не столько враги, сколько конкуренты, поэтому неважно, какая у сторон мотивация. В игре с нулевой суммой правы только свои. Но говорить так прямо нельзя, это секрет Полишинеля.

– Но почему США просто не уничтожат Россию? – вскочил с кровати голый Момотаро и сжал кулаки. – Я двадцать лет слушаю по ящику байки про великую Америку и гадкую Россию. Скиньте на них сто тысяч «Томагавков», и дело с концом. Что не так с этой стратегией?

– Все дело в том, что Россия десять лет назад приняла на вооружение самоходный подземный дрон с ядерным двигателем. Он способен пробуриться через земную кору прямо до мантийного плюма в Йеллоустоуне и вскрыть его, как банку с протухшими огурцами. Дрон они по безденежью построили только один, зато и защиты от него никакой.

– А почему тогда Россия не уничтожит США?

– Потому что униженная и побежденная Америка вспомнит о модернистских корнях и переродится как мощная ревизионистская держава, сильная и счастливая – но злопамятная. Так что уничтожение Америки в ее нынешнем виде – это только на поверхности поражение Америки, а на самом деле – ее стратегическая победа для всех нормальных американцев. Ладно, давай спать.

– Хорошо, – пробормотал Момотаро, переваривая информацию. – Давай.

Наутро в лаборатории первым делом Момотаро усадили в кресло и развернули перед ним экран ноутбука, по старинке оснащенного скайпом.

На экране появился сильно постаревший, но все еще вполне по-президентски грозный Майкл Гандаму.

– Так. Момотаро, – прочеканил имя по слогам лидер свободного мира.

– Да, господин президент, – с опаской ответил Момотаро.

– Ты знаешь, что за все эти годы мы потратили на тебя тридцать семь миллиардов долларов? – насупил брови Майкл. – Больше полутора миллиардов в год!

– Но… – растерялся Момотаро, – я не вполне понимаю…

– И эта чертова война, – продолжил президент. – Я устал от нее. Я хочу вернуть наших ребят домой, к женам, мужьям и детишкам. Поэтому мне нужно решение. Сейчас.

– Какое решение? Я ничего не понимаю…

– Или ты прямо сейчас изображаешь нам что-то… Хоть что-то!.. Или я отдаю тебя на опыты ребятам доктора Стирлинга, и будь что будет! Понял? Мне нужно чудо! Сокровище! Которое я смогу продать избирателям! У тебя есть месяц!

Связь оборвалась.

Мэри обняла растерянного пришельца.

– Может быть, ты попробуешь? – участливо спросила она.

– Но я ничего не знаю! Я умею верстать сайты в HTML ручками, немного знаю китайский и классно смешиваю мохито, но инопланетные супертехнологии – не мое совсем. Я обычный земной американский парень, только зеленый и с лишними пальцами!

– Земные птенцы тоже не знают ничего о юге, но как вырастают – исправно летают на зимовку, – резонно возразила Мэри. – Просто попробуй довериться инстинктам. А я помогу. У нас есть целый месяц!

Лаборатория на Базе-51 раскинулась на десять тысяч квадратных метров, и чего там только не было: высокоточные станки, химические реактивы, аэродинамические трубы. Пользуйся чем угодно – хода не было только в западное крыло, где шли биологические эксперименты. Вот только Момотаро не представлял себе, с чего начинать, тупо пялился на люльку и листал на ноутбуке список доступного оборудования в поисках сколь-нибудь знакомых слов.

День проходил за днем абсолютно бездарно, но в конце второй недели внезапно помогла камера сенсорной депривации, изолирующая человека от любых ощущений.

Правда, с парой креативных модификаций.

Во-первых, в соленую жидкость с плотностью, равной плотности тела человека – или гуманоида! – Момотаро погрузился вместе с Мэри.

Во-вторых, они взяли с собой ящик настоящего пролетарского пива Pabst Blue Ribbon.

Открывать зубами бутылку, когда плаваешь в полной темноте и невесомости, – занятие не для слабонервных. Но когда делаешь это вместе, неловко сталкиваясь руками и ногами, – ощущения совершенно волшебные. А первый глоток напитка, который ты в буквальном смысле слова добыл, сражаясь с темным бестелесным ничем, – совсем не то же, что дежурная пинта в модном баре Марины дель Рей.

– Сколько у меня пальцев? – спросил Момотаро, прикончив вторую бутылку и размахивая руками, как Майкл Джексон из виар-аттракциона.

– Десять? Тринадцать? – всхлипнула Мэри, давясь от смеха. – Да какая тут разница? Здесь понятий реального мира не существует! Я чувствую себя как утробе матери. Или в яйце под горячей жопкой курицы.

И вдруг пришелец впервые в жизни ощутил, как сердце разгоняет волну желания от груди, редко используемая часть тела откликается на зов, робко касается партнерши и застывает в ее руках камнем.

– Неплохо, – оценила Мэри на ощупь и встретилась с этой частью так же нежно, как свежая тушка птицы киви с зубами одичавшей комнатной собачки.

– Тебе не больно? – забеспокоился Момотаро после пары фрикций. – Я все делаю правильно?

Любители порно знают, что бурный секс с любимой овчаркой выглядит классной идеей только в тексте. Буквы убаюкивают и обманывают, фокусируют внимание на боли и наслаждении (в любом порядке), на радости от подчинения животным инстинктам, но на видео никаким монтажом не вырежешь простой факт: член существа другого вида всегда выглядит абсолютно омерзительно.

К счастью, в камере сенсорной депривации Мэри не видела ровным счетом ничего, зато на ощупь определила другую особенность Момотаро.

– Слушай, он словно лижет меня изнутри, – пробормотала Мэри. – Вытащи ненадолго, я хочу понять, как это вообще возможно.

Ошалевший Момо подался назад, блаженство замкнуло синапсы в мозгу пришельца коротким замыканием, а в сознании вдруг замелькали странные двойные и тройные спирали.

Мэри вывернулась, ощупала член пришельца снизу доверху – пять ладоней! – осторожно погладила кончик и хмыкнула.

– Слушай, а у тебя из уретры растет язычок. Шершавый! Пахнет мной!

– Может быть, продолжим? – взмолился Момотаро. На его теле выступили бисеринки пота, пришелец мелко-мелко дрожал, мохнатые яйца впервые в жизни стали горячими и отчетливо распухли.

Мэри поймала проплывающую мимо полную бутылку «Пабста», сорвала крышечку зубами, сделала большой глоток, обтерла губы ладонью, уперлась руками в перила и разрешила:

– Ну, поехали! Только не пытайся вставить его целиком. На четверть шишечки вполне достаточно. Засунешь – двигайся медленно и больше работай язычком.

Осьминоги-аргонавты из Тихого океана во время секса отстреливают член – и он потом одинокой спермоторпедой плавает по морю в поисках готовых к совокуплению самочек. Момотаро, к счастью, позаимствовал у головоногих только способ передвижения. Когда стенки влагалища сжали его каменный член особенно настойчиво, пришелец выстрелил в девушку всем, что сумел накопить, и вылетел из нее на мощной реактивной струе – да так, что врезался в противоположную стенку и больно ударился головой.

Тут-то в его сознании и промелькнул странный набор цифр.

– 28.71.99.170! Записывай скорее! – крикнул он громко и тут же поплыл к двери камеры сенсорной депривации. – Пока не забыл!

– Что это? – удивилась Мэри. – Не IP-адрес же. Ну серьезно.

Всю правду раскрыл довольно скалящийся доктор Стирлинг в белом халате.

– 28 и 71 – это, очевидно, никель и лютеций. Математика и физика – два языка, которые никак не зависят ни от культуры, ни от цивилизации, ни от планеты. Число протонов в ядре химического элемента – это вам не курс доллара к евро! Моя версия подтверждается очень просто – сплавом, из которого была изготовлена люлька. Это, если угодно, вторая координата кода по методу расшифровки Лю Цысиня, – объяснил научный директор Базы-51.

– А другие два числа? – спросила Мэри.

– Дальше работает математика на уровне тупых задачек из фейсбука. Ведь 99 – это 71 плюс 28, а 170 – это 99 плюс 71. Я думаю, это намек на то, как проще всего получать новые, более сложные химические элементы. Серьезно, мы это уже умеем делать. Просто берем два элемента попроще, сталкиваем их атомы в циклотроне и надеемся на то, что получится что-то более сложное новое и проживет достаточно долго для регистрации приборами.

– И что это значит?

– Это значит, что нам нужно взять лютеций и эйнштейний – элемент номер 99 – и получить элемент под номером 170, о котором мы абсолютно ничего не знаем. Но для соплеменников Момотаро он отчего-то очень важен. На нем код заканчивается. Современная наука только-только подобралась к элементу-122, но ничто не мешает попробовать сделать прыжок веры и провести эксперимент сразу с номером 170. Сильно подозреваю, что мы наткнемся на остров стабильности периодической таблицы. То есть элемент-170 окажется достаточно долгоживущим, чтобы его можно было использовать как невероятно эффективное топливо!

– Для летающих тарелок!

– Да, для космических кораблей. Возможно, даже межзвездных! Еще есть вопросы?

Мэри огляделась вокруг, прошептала доктору Стирлингу что-то совершенно на ушко, и он немедленно – и громко – ответил:

– Этот биологический орган используется для забора образцов ДНК. Но к задаче, поставленной президентом, это не относится! Фокусируйтесь на работе!

Так Момотаро получил в полное распоряжение настоящий циклотрон, вагон лютеция, мисочку эйнштейния (все, что смогла произвести лаборатория в Ливерморе) и высокомотивированного доктора Стирлинга. Обычно поиск новых элементов длится годами, но ученый быстро понял: Момотаро может интуитивно выставлять правильные настройки на приборах и получать на выходе аккуратные стабильные атомы. А Нобелевская премия все равно достанется научному директору! Профит!

– Это просто магия какая-то! – восклицал Стирлинг, изучая пробы элемента-170, который решил назвать гринманиумом. – Генетическая память и гормонально-магнитный резонанс творят чудеса.

Тем временем пришелец работал в лаборатории по двенадцать часов в день и вел себя даже не столько как ученый, сколько как писатель в состоянии потока. Он без устали придумывал магнитные ловушки для гринманиума и просчитывал ребра жесткости из лютеция, рисовал карандашом в блокнотах блок-схемы логических сопроцессоров и настаивал на том, чтобы лично втыкать каждый кабель-папу в розетку-маму. Момотаро понятия не имел, откуда что берется, но после каждого сеанса в депривационной камере в нем поднималось все, что было способно подняться. Глаза боялись, мозг плавал в прострации, а руки – руки делали!

И месяца не прошло, как из трех тонн лютеция и каннибализированных запчастей с «Авроры» простой американский алиен Момотаро собрал нечто, перед чем любой уважающий себя уфолог пал бы ниц. Это было похоже на НЛО, пахло как НЛО и разве что только не летало, как НЛО, – сначала топливную камеру надо было заполнить гринманиумом доверху.

Однако по вечерам Момотаро смотрел исключительно новости. Вот разгоряченный генерал Мандингу дает интервью RT рядом с поваленным крестом белоснежного дворца Яволоха. В углу кадра веселые чернокожие призывники, отложив автоматы в сторону, брызгают друг в друга водичкой из фонтана.

– Даже в худшие дни французской колонизации оккупанты не трогали наше национальное достояние!

А вот CNN дает слово диссиденту с Мадагаскара, который пострадал еще при режиме Марка Равалумананы.

– Нам нужны справедливый суд, честные выборы и достойные пенсии!

А вот корреспондент Anna News на разбомбленной площади в Антананариву: обожженные стволы пальм, разбросанная брусчатка и небрежно прикрытые брезентом тела – мужские, женские, детские.