Текст книги "Энциклопедия заблуждений. Третий рейх"
Автор книги: Лариса Лихачева
Соавторы: Мария Соловей
Жанры:
Военная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
Питались нацистские преступники так же, как и заключенные других немецких тюрем. Хотя бывшие союзники закупали продукты по своему усмотрению. Советское подразделение фашистов не баловало – никаких деликатесов, – но и режим, и рацион выдерживало очень строго. Американцы же в свое дежурство кормили заключенных почти также, как служащих и гостей в офицерской столовой. Они привозили свежие помидоры даже зимой, закупали молоко в Дании. Осужденные Нюрнбергским трибуналом преступники буквально жировали на тюремных харчах. В одном из писем к матери Шпеер писал: «К сожалению, у меня начинает появляться брюшко… и снова передо мной встал старый вопрос о весе». Врачи, наблюдавшие заключенных, были единодушны в том, что в таких условиях те могут дожить до 100 лет.
Ограничения в контактах для изолированных от общества нацистов также были не очень суровыми. Каждую неделю узники имели право отправлять и получать по одному письму, содержащему не более 1300 слов. Писать при этом следовало на немецком языке, разборчиво, без сокращений, цифр и стенографических знаков. Содержание писем ограничивалось личными вопросами. Кроме того, заключенным ежемесячно предоставлялось получасовое свидание с близкими.
Ширах и Шпеер очень дорожили этими свиданиями. Что же касается Гесса, то, к удивлению персонала, более чем за 20 лет он ни разу не пригласил приехать в «Шпандау» ни жену, ни сына. Гесс объяснял это так: «Я считаю недостойным встречаться с кем бы то ни было в подобных обстоятельствах». В первый раз о встрече с семьей он попросил в 1969 году, когда серьезно заболел и опасался смерти. После выздоровления Гесс уже не отказывался от свиданий с родственниками.
Он ни в чем не раскаивался, продолжал боготворить Гитлера и пребывание в тюрьме подчинил одной цели: даже после смерти остаться в памяти поколений таким же, каким был в годы Третьего рейха. В качестве примера можно привести письмо Гесса жене. Из него цензор по долгу службы вырезал следующие слова: «Если бы мне пришлось начать жизнь сначала, я бы все повторил». Об этом же он 9 марта 1972 года говорил М. Неручевой: «О своей деятельности думаю то же самое, что и раньше. При мне не было концлагерей, все осложнения произошли после моего отлета в Англию. Однако должен заметить, что они были и есть и в других странах, в том числе и в СССР…. Что касается расовой политики и геноцида – тут мы были совершенно правы, и это подтверждают нынешние беспорядки в США. Мы не хотели, чтобы подобное было в Германии. Немцы – нордическая раса, и допускать смешение немцев и евреев, представителей другой расы, мы не могли. Наша политика была правильной. Этих взглядов я придерживаюсь и сейчас».
Во время другой встречи с М. Неручевой, 25 июля 1973 года, он заявил: «Я и раньше ничего не имел против русских, но всегда считал и придерживаюсь этого мнения и поныне: советская система является злом, которое надо уничтожить. Будучи одним из руководителей Рейха, я полагал, что Советский Союз представляет угрозу моей стране. Именно поэтому мы решили нанести превентивный удар, а если и имели место зверства немцев в России, то это неизбежно в любой войне…»
Несмотря на то что Рудольф Гесс так и не встал на путь истинный, оставшись в душе фашистом, с годами отношение к нему становилось все мягче и мягче.
Петр Липейко, который с 1985 по 1987 год служил в подразделении, охранявшем «Шпандау», достаточно подробно описал условия содержания нацистского преступника в этот период. И, надо сказать, не в каждом санатории так заботятся о здоровье отдыхающих, как в тюрьме беспокоились о нацистском преступнике Рудольфе Гессе.
Помещение, в котором он содержался, камерой можно назвать лишь с большой натяжкой. Оно состояло из пяти (!) комнат, среди которых были спальня, комната отдыха, библиотека, где имелось множество книг по астрологии – последнему увлечению наци № 2. Он читал четыре ведущие немецкие газеты, слушал радио, смотрел большой японский телевизор. Заключенный имел право на две двухчасовые прогулки в сутки по внутреннему саду размером не меньше чем футбольное поле.
Гесс вел себя высокомерно, а порой и вызывающе. Он был весьма недружелюбен по отношению к охране: откровенно недолюбливал англичан, вообще не разговаривал с русскими, игнорировал американцев. Более-менее терпимо он относился только к французам и иногда даже общался с ними. Также старый фашист требовал от младших по званию караульных отдавать честь. Англичане вполне серьезно соблюдали субординацию, американцы все обращали в шутку, русские, понятное дело, нациста не жаловали.
П. Липейко так описал свою первую встречу с Рудольфом Гессом: «Он шел мне навстречу по узкой тропинке, и кому-то из нас надо было уступить дорогу. Тут на меня нашла даже некоторая злость: почему я, офицер армии страны-победительницы, должен это сделать? Мы остановились, и я увидел из-под мохнатых бровей не по годам внимательный и властный взгляд. Несколько мгновений Гесс изучал новичка, потом медленно сошел с тропы. Интересно, что после этой «дуэли» он стал со мной здороваться, хотя русских старый нацист никогда не приветствовал».
Обслуживали Гесса два личных повара – афганец и югослав. Пища была изысканная, но особых гастрономических пристрастий узник не выражал. Правда, по праздникам – на Рождество, в день рождения – он начинал капризничать: то ему елку не с такими иголками привезли, то подавай редкий сорт винограда. И американское подразделение, которое почему-то считало необходимым изо всех сил ублажать арестанта, порой гоняло самолет по всей Европе.
Фашистскому преступнику не отказали даже тогда, когда он попросил установить в здании тюрьмы лифт. Гесс объяснял это тем, что ему, старику, трудно ежедневно преодолевать лестницу высотой около 1,5 м, возвращаясь после прогулки в свои «апартаменты». Чтобы именитый узник не чувствовал себя обиженным, лифт немедленно смонтировали…
А гулять заключенный очень любил. Специально для него в саду был построен маленький домик. Внутри находилось несколько стульев, стол и лампа с абажуром, чтобы престарелый Гесс мог почитать газеты, которые ему регулярно доставляли постоянно менявшиеся коменданты тюрьмы.
Наци № 2 очень заботился о своем здоровье. Он регулярно ложился на обследование в госпиталь, расположенный в английской зоне Западного Берлина. В подвале «Шпандау» сгнил заказанный для узника гроб, а Рудольф Гесс все жил, и жил, и собирался жить дальше. Когда в 1984 году в ФРГ широко отметили его 90-летний юбилей, вполне серьезно прозвучал девиз «Вперед, к столетию!». Впрочем, учитывая описанные выше условия содержания именитого узника, создавалось впечатление. что весь персонал тюрьмы мечтал о том, чтобы продлить его жизнь.
За здоровьем Гесса следили медицинские специалисты четырех стран-победительниц, прикрепленные к «Шпандау». На крайний случай был разработан план под названием «Парадокс». Он предусматривал экстренные меры, в том числе и реанимационные, если заключенному станет плохо – возраст-то был очень солидный.
Подполковник Ф. В. Козликов рассказал, что медицинские осмотры заключенного проводились международным консилиумом врачей не реже чем раз в месяц. Председательствовали по очереди медики каждой из стран-победительниц. Вначале рассматривался протокол предыдущего осмотра Гесса. Примечательно, что в этом документе упоминалась не фамилия узника, а его номер: заключенный № 7. Затем Рудольф стоя зачитывал заранее подготовленный текст. В нем он сообщал врачам о своем самочувствии и высказывал жалобы и пожелания относительно лечения. Все эти вопросы тут же обсуждались, и принимались необходимые решения. После этого проводилось собственно медицинское обследование заключенного.
Регулярные осмотры, корректировка назначений, сбалансированное питание – классическая кардиологическая диета – все это было призвано обеспечить Рудольфу Гессу мафусаилов век. И следует сказать, что для 93-летнего старца он обладал неплохим здоровьем. У него были артрит, паховая грыжа и остеохондроз, но никаких болезней, опасных для жизни, у нацистского преступника не диагностировали. Кстати, это подтвердило и вскрытие. Английский профессор Камерон, которому было около шестидесяти лет, тогда философски заметил: «Мои внутренние органы, пожалуй, выглядят похуже».
Таким образом, высказывания Гесса-младшего о том, что «большую часть жизни отец провел в жестоких, нечеловеческих условиях заключения, но его дух и разум остались несломленными», справедливы только наполовину. То. что Рудольф Гесс остался несломленным и ничуть не раскаялся. очевидно. А вот в отношении бесчеловечности условий тюремного содержания можно поспорить…
Гесс. Кто помог ему умереть?
– Сынок, хватит приставать к папе. И вообще, он не для того повесился…Черный юмор
Во многих справочниках и энциклопедиях статьи о Рудольфе Гессе заканчиваются лаконичной фразой: «Суд приговорил его к пожизненному заключению в берлинской тюрьме «Шпандау», где он и скончался». Благодаря этому у читателей складывается мнение, что осужденный нацистский преступник тихо умер в своей постели от старости и болезней.
На самом же деле смерть Гесса, несмотря на его преклонный возраст – 93 года! – была вызвана отнюдь не естественными причинами. Согласно официальной версии, он покончил жизнь самоубийством. Но многочисленные нестыковки фактов и свидетельств ставят под сомнение этот вывод. Категорически не согласен с мнением о добровольном уходе из жизни отца и Гесс-младший. Таким образом, есть все основания полагать, что утверждение о самоубийстве наци № 2 – это тоже заблуждение, которое усиленно навязывается как единственно возможное объяснение произошедшего.
Итак, что же случилось в тюрьме «Шпандау» 17 августа 1987 года? В этот день все было, как всегда. Гесс пообедай и попросил конвоиров разрешить ему подышать свежим воздухом в саду. Темнокожий сержант Джордан проводил заключенного к домику, но сам туда не вошел, хотя оставлять нацистского преступника одного категорически запрещалось. В 15.00 в тюрьме объявили тревогу: именитый узник был найден повешенным на электрошнуре в садовом домике.
В августе Гесса охраняли американцы, поэтому разбираться с «инцидентом» пришлось им. Официальная версия не заставила себя ждать. Тогдашний начальник тюрьмы уже через несколько часов после случившегося заявил журналистам: «Гесс, как обычно, во время прогулки в сопровождении надзирателя направился к садовому домику. В это время надзирателя неожиданно позвали к телефону, и он побежал в здание тюрьмы. Когда через несколько минут он вернулся в домик, то обнаружил Гесса бездыханным, с электрическим шнуром, обмотанным вокруг шеи. Были проведены реанимационные мероприятия, Гесса доставили в британский военный госпиталь. После повторной попытки оживить узника в 16.10 было объявлено о его смерти». Найденная в кармане покойного предсмертная записка была представлена руководством тюрьмы как подтверждение официального заключения о самоубийстве нацистского преступника.
Однако эта версия вызвала возражения со стороны многих людей, и прежде всего – сына Рудольфа Гесса Вольфа-Рюдигера, который заявил, что его отец был слишком слаб для того, чтобы совершить самоубийство: «Чашку кофе он держал двумя руками, потому что, держа одной, его проливал». Из-за сильнейшего остеохондроза он не мог застегнуть пуговицы, а шнурки на ботинках ему завязывал санитар Мелахои. Как же старый и немощный человек смог оторвать крепкий шнур, завязать на нем узлы, а потом еще надеть петлю на шею?
Одним словом, Вольф-Рюдигер утверждал, что «отцу помогли умереть», и обвинил в этом английские спецслужбы. Причиной убийства, по его мнению, якобы послужило согласие Горбачева на освобождение престарелого заключенного в связи с визитом в Москву президента ФРГ в ноябре 1987 года. До этого США. Франция и Англия по меньшей мере дважды в год обращались к советским властям с предложением помиловать из гуманных соображений последнего заключенного «Шпандау». Москва упрямо и категорически отвергала подобное предложение. Особенную настойчивость проявляли англичане, потому что предвидели реакцию Кремля. И когда Горбачев будто бы изменил свою точку зрения, они не на шутку встревожились – мало ли что Гесс может поведать миру!
Дело в том, что, пока наци № 2 был в тюрьме, ему строго запрещалось что-либо говорить или писать о предпринятой им в мае 1941 года миссии мира. Его переписка и свидания с родственниками и адвокатами контролировались тюремной администрацией.
Вольф-Рюдигер полагал, что за месяц до начала вторжения в СССР его отец вез в Лондон предложения по решению «еврейского вопроса» в Германии путем расселения. Но против этого был кто-то могущественный в британском правительстве, поскольку даже на Нюрнбергском процессе Гессу не позволили рассказать о своей миссии в Англии. Развивая данную гипотезу, Гесс-младший заявил, что во время Кэмп-Дэвидской встречи Д. Картера, М. Бегина и А. Садата в 1978 году президент США и глава Израиля якобы подписали секретный протокол о том, что Гесс из «Шпандау» не должен выйти живым. Реализовывать же принятое решение в 1987 году пришлось английским спецслужбам.
Кстати, косвенно подозрения сына Гесса подтвердил и П. Липейко, который с 1985 по 1987 годы служил в подразделении. охранявшем тюрьму «Шпандау»: «Что-то в этом было не так. Я не раз бывал в этом домике и уверен, что 93-летний Гесс не мог забраться под потолок, чтобы сорвать кабель. На мысли о другой причине его кончины наводят следующие обстоятельства. За несколько дней до смерти наци № 2 в очередной раз прошел обследование в английском госпитале, где сделал сенсационное заявление о том. что вскоре он озвучит данные, от которых содрогнется весь мир.
Давайте прикинем, о чем мог рассказать старый нацист, отстраненный от большой политики с 1941 года? Скорее всего, о своей последней секретной акции – полете в Англию к вхожему в правительственные круги влиятельному родственнику Уинстона Черчилля. Кто знает: если бы Гесс успел сделать свое заявление, не узнал ли бы мир о тайном немецко-британском пакте, наподобие того, что заключали Молотов и Риббентроп? Старая добрая Англия не пережила бы такого позора. Но секрет Гесса ушел с ним в могилу».
Несмотря на кажущуюся убедительность утверждений сторонников Вольфа-Рюдигера, смерть нацистского преступника вызвала немало других толкований. Например, подполковник М. Неручева, которая в течение нескольких лет работала в тюрьме «Шпандау» переводчиком и цензором, не согласилась с предположением о готовности Горбачева освободить Гесса. Однако она не поверила и в версию о самоубийстве. По ее мнению, серьезные основания не верить в добровольный уход из жизни знаменитого узника «Шпандау» дает ряд фактов. Так, в день смерти Гесса к нему не допускали Абдуллу Мелахои, санитара-тунисца, который опекал узника. Только через полчаса тот с трудом прорвался к садовому домику и увидел своего подопечного, лежавшего на полу без признаков жизни. В помещении находились американский надзиратель и двое военных в американской форме. Их присутствие было грубейшим нарушением устава. Мелахои стал делать Гессу искусственное дыхание, но аптечка тунисца оказалась взломанной, а кислородный баллончик – пустым, хотя накануне санитар его проверял. Инструменты приехавшего английского врача тоже оказались в нерабочем состоянии. Когда тело Гесса привезли в госпиталь, незнакомцы исчезли, а Мелахои посоветовали держать язык за зубами.
В 1988 году корреспондент «Московских новостей» А. Сосновский, расследующий сомнительные обстоятельства смерти Рудольфа Гесса, сумел разыскать этого много видевшего санитара. Встречу им организовал бывший комендант «Шпандау» Юджин Бирт. Абдулла Мелахои, согласившийся на беседу только в многолюдном месте, видимо, все еще опасался разглашать подробности гибели наци № 2. Однако корреспонденту удалось выяснить любопытные детали. Санитар рассказал следующее: «В тот день я был дома. Мне позвонили и передали условный сигнал.
Неразбериха началась уже у ворот тюрьмы. Вначале меня просто не хотели пускать, хотя все меня знали, и я имел право на вход в любое время суток. Я вбежал в домик и, распахнув дверь, увидел, что надлежащим Гессом стоит Джордан. Его манипуляции были какими-то странными, но это не был массаж сердца. Я оттолкнул его – Гесс уже не дышал, вокруг его шеи была обернута какая-то веревка. Я сорвал веревку, начал делать искусственное дыхание и кричать, чтобы мне кто-нибудь помог. Джордан орал, что «старая свинья уже мертва», мне мешали какие-то совершенно незнакомые военные… Все было бесполезно». Опроверг Мелахои и заявление, сделанное для прессы руководством тюрьмы, о том, что Рудольф Гесс повесился на шнуре от электролампы. Он твердо заявил А. Сосновскому: «Это ложь: шнур от лампы торчал в розетке, и я заявил об этом под присягой. Если на шее Гесса и был шнур, то его принес кто-то извне».
Так что всевозможных натяжек, нестыковок и просто откровенной лжи в официальной версии гибели наци № 2 предостаточно. И это постоянно подогревает энтузиазм тех, кто пытается доказать, что именитого узника «Шпандау» убили.
Много вопросов возникло и по поводу так называемой предсмертной записки. Сын Рудольфа Гесса с самого начала обратил внимание на ее странный текст, никак не связанный с последними событиями: «Просьба к администрации тюрьмы переслать это домой. Написано за несколько минут до моей смерти. Я благодарю вас всех, мои дорогие, за все хорошее, что вы для меня сделали. Скажите Фрайберг (служащая канцелярии Гесса. – Прим. авт.), что я, к моему великому сожалению, начиная с Нюрнбергского процесса был вынужден вести себя так, будто я ее не знаю. Мне ничего другого не оставалось… Я был рад снова увидеть ее. И получил ее фотографии и всех вас. Ваш дед (Euer Grosser)». Вольф-Рюдигер подтвердил, что узнал почерк отца, однако отметил, что описанные в этом якобы предсмертном письме события происходили много лет назад: «Отец пишет там, что письмо составлено за несколько минут до смерти, благодарит меня за свежие фотофафии. А дальше он извиняется за свое поведение перед госпожой Фрайбург, своей секретаршей. Но все это уже было! И было очень давно!»
Кроме того, Гесс-младший указал на ряд других неточностей. Во-первых, если бы его отец запланировал самоубийство, он сказал бы не: «Написано за пару минут до смерти», а «Перед тем. как я добровольно уйду из жизни» или как-то подобным образом. Во-вторых, подпись «Ваш дед (Euer Grosser)» Гесс не употреблял с 70-х годов – он тогда начал подписываться просто «Ваш (der Euer)». В-третьих, упоминание о Фрайбург и ни слова о внуках навело Вольфа-Рюдигера на мысль о том, что записка, по всей видимости, была написана лет 20 назад, накануне Рождества 1969 года. Именно тогда, в первую встречу с сыном в британском военном госпитале, Гесс попросил жену Ильзе передать привет фрау Фрайбург и выразить искреннее сожаление о том, что более двадцати лет так скверно обращался с ней. И наконец, после 1969 года члены семьи регулярно навещали узника, поэтому у него были их фотографии, которые, кстати, близкие приносили с собой, а не посылали по почте.
Следует также вспомнить и о том, что в ночь с 28 на 29 ноября 1969 года Гесс думал, что умирает, и сделал ряд распоряжений. Кроме всего прочего, по мнению Вольфа-Рюдигера, где-то в период с 1969 по 1971 год он написал эту записку. Однако тюремное начальство почему-то оставило ее у себя, вместо того чтобы отправить жене Ильзе. Теперь же, спустя почти 20 лет, это давнее послание постарались выдать за предсмертное.
Подозрения Гесса-младшего подтвердил Юджин Бирд, который был комендантом тюрьмы «Шпандау» в 1966–1972 годах. Он сказал: «Предсмертное письмо было написано в 1971 году, и я видел его собственными глазами. Гесс был уверен, что через пару дней умрет, и после того, как у него побывал сын, он позвал меня, попросил бумагу и карандаш. Не спрашивайте меня, где письмо находилось все эти годы, – я тоже не знаю. Но появилось оно вновь только после смерти Гесса».
Очень странным выглядел и отказ руководства тюрьмы выдать родственникам вещи покойного, в том числе его записные книжки. На требование адвоката семьи, предъявленное на второй день после гибели Гесса, последовал ответ, что все вещи узника уничтожены. Как оказалось, через несколько часов после констатации смерти наци № 2 по приказу британского коменданта в Западном Берлине был разрушен и сожжен садовый домик, в котором обнаружили тело Гесса. При пожаре сгорели все вещественные доказательства, которые могли бы пролить свет на эту запутанную историю. Спустя неделю перестала существовать и сама тюрьма «Шпандау» – ее снесли, чтобы не напоминала больше о загадках прошлого.
Укрепившись в подозрениях относительно насильственной смерти отца, Гесс-младший решил провести повторное вскрытие его тела с участием немецких патологоанатомов. Уверенности ему придавало мнение адвоката заключенного № 7 доктора Зейдля, прекрасно осведомленного о физическом состоянии Рудольфа Гесса. Впервые услышав заявление четырех держав (подписанное, правда, лишь тремя из них, поскольку советская сторона поддержать его отказалась), Зейдль объявил невероятным, чтобы 93-летний старик совершил самоубийство, и пригрозил Британии и Соединенным Штатам судебной тяжбой с целью получить удовлетворительное заключение о смерти наци № 2.
Повторное вскрытие провели профессора В. Шпанн и В. Эйзенменгер в присутствии адвоката Гесса в Институте судебной медицины Мюнхенского университета. Их выводы не подтвердили заключение комиссии стран-победительниц о том, что узник «Шпандау» ушел в мир иной добровольно. Немецким специалистам удалось увидеть на теле Гесса следы, однозначно свидетельствующие о том, что его дважды душили. Профессора несколько раз подчеркнули, что отметки, обнаруженные на трупе, «скорее типичны для удушения, чем повешения».
Давая официальный ответ, Шпанн и Эйзенменгер проявили максимум осторожности, однако отметили, что не знают, почему возможность удушения в первом посмертном заключении не рассматривалась. Далее они заявили: «Более того, мы придерживаемся мнения, что после наших наблюдений сделать однозначный и окончательный вывод о повешении, не обсудив другие возможности приложения силы к шее, несправедливо».
Медики стран-победительниц, проводившие первое вскрытие, не изъявили желания искать истину, поэтому отвечать на вопросы журналистов вынуждены были немецкие патологоанатомы. Профессор Вольфганг Шпанн, ведущий патологоанатом Института судебной медицины, заявил: «При повешении странгуляционная полоса неминуемо уходит вверх в том месте, где веревка или кабель поднимаются к точке своего крепления. На посмертных фотографиях Гесса хорошо видны следы на шее – они проходят параллельно. Могу сказать совершенно определенно: это не было самоубийством». Таким образом, он подтвердил предположение Гесса-младшего о том, что его отец умер насильственной смертью.
Поэтому Вольф-Рюдигер, британский хирург Хью Томас, а также ряд журналистов продолжали расследование. Результатом стали книги «Смерть Рудольфа Гесса?», «История двух убийств» и «Убийство Рудольфа Гесса. Таинственная смерть моего отца в Шпандау». В них главным заказчиком убийства Гесса называется правительство Великобритании.
Исследователь П. Пэдфилд в книге «Секретная миссия Рудольфа Гесса» так характеризует версию Вольфа-Рюдигера: «Главным подозреваемым в политическом убийстве он считает правительство Маргарет Тэтчер… Исполнителями были два агента САС (Британских специальных воздушных служб), прибывшие в «Шпандау» в ночь с 15 на 16 августа, то есть накануне смерти Гесса. Речь идет о двух незнакомцах в форме армии США, которых в понедельник днем увидел Мелахои у летнего домика; их видимая попытка запустить сердце Гесса на самом деле имела намерение прикончить его. Эту информацию Вольф-Рюдигер получил от южноафриканского юриста, имеющего контакты с западными разведывательными службами. Тот узнал об этом в 8 утра 18 августа, во вторник, – то есть на следующее после «самоубийства» утро. В свою очередь, его источником информации был офицер израильской разведывательной службы, с которым его связывали личные и профессиональные отношения на протяжении четырех лет. По словам юриста, убийство Гесса было спланировано МИ-5 по приказу Министерства внутренних дел Великобритании. Убийцы прибыли из 22-го полка САС, Брэдбери Лайнз, Херфордшир; разведывательные службы США, Франции и Израиля также были посвящены в план; команда приступить к его осуществлению поступила от ЦРУ в понедельник утром».
В 1988 году в ответ на неутихающие слухи вокруг загадочной смерти Гесса по заданию прокурора Великобритании суперинтендант Г. Джонс провел новое расследование обстоятельств гибели наци № 2. В докладе он указал на то, что были уничтожены некоторые вещественные доказательства, и настаивал на проведении более широкого расследования. Однако оно не было начато.
Поскольку власти Великобритании так откровенно не хотят разбираться в обстоятельствах смерти наци № 2, версия о его самоубийстве представляется все более и более сомнительной. А их отказ обнародовать до 2017 года секретные документы о полете Рудольфа Гесса в Англию и вовсе насторожил общественность. Значит, им есть что скрывать.
Гитлерюгенд. Всегда готовы
Партия сказала: «Надо!»
Комсомол ответил: «Сбегаем!»Парафраз лозунга советской молодежи
Существует заблуждение, что Гитлерюгенд (Hitlerjugend – «Гитлеровская молодежь») как самая массовая организация немецкой молодежи появилась только после прихода Гитлера к власти. Дескать, тоталитарная доктрина нацизма, превратившаяся в государственную политику, настойчиво диктовала необходимость распространения этой идеологии среди самых юных граждан Третьего рейха. Тогда-то и появился Союз гитлеровской молодежи. Прекрасным подтверждением данного заблуждения служит статистика, в соответствии с которой еще в 1932 году миллионы юных немцев были членами самых разнообразных организаций и прекрасно обходились без нацизма. В частности, исследователи говорят, что в спортивных обществах к 1932 году состояло более 2 миллионов молодых людей. Католические молодежные союзы объединяли почти 1 миллион юных жителей Германии, евангелические союзы – почти 600 тысяч человек, а профсоюзы – 400 тысяч. Гитлерюгенд же в это время в своих рядах насчитывал всего 20 тысяч делающих взносы членов организации и 30 тысяч – не делающих. На самом деле это не совсем так. Официальная статистика не учитывает, что не все члены Гитлерюгенда имели фиксированное членство. Кроме того, никто не мешал молодому спортсмену, католику или евангелисту попутно исповедовать идеи национал-социализма.
В рамках этого же заблуждения стоит рассмотреть еще два бытующих мнения: фашисты до прихода к власти не работали с молодежью, а та, в свою очередь, в юные пионеры будущего фюрера и не стремилась.
Что касается первого утверждения, то вопреки господствующим в обыденном сознании представлениям о том, что пока взрослые дяди боролись за торжество нацизма-гитлеризма, им было вовсе не до общения с подрастающим поколением, нацисты никогда не забывали о необходимости готовить для себя не просто смену, но и активных участников борьбы за возрождение Германии.
Отношение фашистов к молодежной политике можно проиллюстрировать знаменитыми словами Гитлера: «Необычайно активная, властная, жестокая молодежь – вот что я оставлю после себя. В наших рыцарских замках мы вырастим молодежь, перед которой содрогнется мир… Молодежь должна быть равнодушна к боли. В ней не должно быть ни слабости, ни нежности. Я хочу видеть в ее взоре блеск хищного зверя…» Правда, мало кто помнит, что эту «педагогическую поэму» наци № 1 озвучил еще в 1920 году, за 13 лет до прихода к власти.
Это является прекрасным доказательством тому, что фашисты с самого начала борьбы за власть делали ставку на молодых. Кстати, именно в нацистской партии доля молодого поколения была больше, чем в других политических силах Германии. Так, в 1931 году люди, не достигшие 30 лет, составляли 70 % берлинских штурмовиков и 40 % членов партии Гитлера. Для сравнения: доля людей того же возраста у социал-демократов была в 2 раза меньше. Если в рейхстаге, например, от Социал-демократической партии Германии (СДПГ) депутатов моложе сорока лет насчитывалось всего 10 %, то во фракции НСДАП они составляли почти 60 %. Стремление Гитлера опереться на молодежь выразилось и в формировании состава руководителей нацистского движения по возрастному критерию. Так, Геббельс стан гаулейтером Берлина всего в 26 лет, а Бальдуру фон Шираху в момент его назначения на пост имперского руководителя немецкой молодежи было 25 лет. Гиммлеру же должность рейхсфюрера СС досталась в неполные 28 лет.
Второе утверждение, рассматриваемое в рамках данного заблуждения, гласит, что немецкая молодежь в большинстве своем была насильно записана в ряды юных гитлеровцев. Тот, кто знаком с историей советской пионерии, помнит, что для получения на торжественной линейке красного галстука советскому мальчику или девочке необходимо было выполнить единственное условие – достичь 10-летнего возраста. Желание самого ребенка в расчет не принималось. Однако в фашистской Германии ситуация развивалась совершенно по иному сценарию. Не сбрасывая со счетов, что старшие товарищи активно агитировали за вступление в Гитлерюгенд и использовали при этом административный ресурс, желающих добровольно записаться в юные гитлеровцы было более чем достаточно. Западногерманский историк И. Фест в связи с этим отмечает: «… самым знаменательным был успех НСДАП у молодежи. Как никакая другая политическая партия, она сумела воспользоваться и ожиданиями самого молодого поколения, и широко распространенными надеждами на него. Понятно, что поколение 18–30-летних, чье честолюбие и жажда деятельности не могли реализоваться в обстановке массовой безработицы, переживаю кризис крайне болезненно. Будучи радикальными и в то же время склонными к бегству от действительности, эти молодые люди представляли собой огромный агрессивный потенциал».
Пожалуй, ни в одной другой стране конфликт между «отцами и детьми» не достиг такой остроты, как в преднацистской Германии. Молодежь презирала «отцов», проигравших войну и согласившихся на унизительные условия Версальского мира, родительский дом, учителей, признанные авторитеты, «все еще отчаянно тоскующие по старым буржуазным порядкам, из которых молодежь давно уже выросла». Помните, как у Владимира Высоцкого: «Все – от нас до почти годовалых – толковищу вели до «кровянки», а в подвалах и полуподвалах ребятишкам хотелось под танки». Поэтому когда немецкой молодежи предложили выйти на баррикады, те с удовольствием согласились. Молодые люди искали дисциплины и жертвенности. Кроме того, их влекла романтика движения, которое постоянно балансировало на грани законности, а особо желающим позволялось перейти ее. Для них НСДАП была не столько партией, сколько боевым сообществом, требовавшим пожертвовать всем и противопоставлявшим гнилому распадающемуся миру пафос воинственного нового строя. Особенно активно потянулись к нацистам студенты, которым претила атмосфера консерватизма, господствующая в университетах Веймарской республики.
