Текст книги "Энциклопедия заблуждений. Третий рейх"
Автор книги: Лариса Лихачева
Соавторы: Мария Соловей
Жанры:
Военная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Весной 1942 года рейхсфюрер СС Гиммлер лично распорядился создать целую базу таких данных. В качестве лабораторных животных решили использовать заключенных. «Пациентов» щедро «угощали» соленой водой и наблюдали за их самочувствием. Эти эксперименты проводились также в концлагере «Дахау». Запертые в бараке светилами медицины участники этих изуверских опытов длительное время не получали питьевой воды. Жажду они могли утолять лишь подсоленной жидкостью. Но в концлагерях были вещи, которых заключенные боялись больше расстрела. Многие подопытные даже под страхом смерти отказывались пить отвратительную на вкус жидкость, всеми правдами и неправдами изыскивая спасительную влагу – пресную воду. Чистоту эксперимента не обеспечила даже группа добровольцев, которым пообещали освобождение в случае выполнения всех «рекомендаций» врачей. Около 40 человек закрыли в особом бараке и заставляли пить морскую воду в строго определенное время и под присмотром надзирателей. Когда на пятые сутки никто из членов «экспериментальной группы» не умер, немцы очень удивились, ведь общеизвестно, что уже через сутки «соляной диеты» у человека должны отказать почки. В бараке провели обыск, и подозрения нацистов подтвердились: в углу была обнаружена канистра с пресной водой, употребление которой спасало от верной смерти подопытных, но сводило на нет все наблюдения. Симулянтов, естественно, расстреляли.
Другая группа эсэсовцев в белых халатах работала над созданием специальных таблеток, которые при растворении в морской воде якобы связывали минеральные соли и делали воду безопасной для организма человека. Понятно, что предположения врачей о чудодейственной силе таких препаратов тоже проверялись на заключенных. Судя по тому, что «опреснительная» таблетка так и не была использована для спасения летчиков, проведенные эксперименты не принесли желаемого результата. Об этом же свидетельствует и стопроцентная смертность участников тестирования.
Этими и многими другими антигуманными исследованиями руководил доктор Зигмунд Рашер. До тех пор, пока сам не оказался заключенным концлагеря. И не из-за того, что большинство его экспериментов провалилось. Он пострадал из-за любви к своей семье. В 1943 году медик пошел на то, что в Третьем рейхе принято было называть расовым преступлением: выдумал беременность жены, а затем предъявил общественности «наследника». За попытку внедрить в «расово чистое» арийское общество ребенка непонятного происхождения супруги Рашер были арестованы и брошены в концлагерь. Послужить своему «фатерлянду», теперь уже в качестве подопытного, доктор не успел: когда союзные войска приблизились к концентрационным лагерям, Гиммлер издал приказ о ликвидации слишком много знавших супругов. Приказ был исполнен.
Но дело Зигмунда Рашера жило и процветало. Начиная с 1943 года эстафету подхватил доктор СС Йозеф Менгеле, прозванный заключенными Ангелом смерти.
Так что не стоит заблуждаться: к стыду для мировой медицины, люди в белых халатах были частыми гостями лагерей смерти…
Л
«Лебенсборн». Была ли семья ячейкой нацистского общества?
Чтобы завоевать мир, мы должны произвести немецкую кровь… Солдаты СС должны довести количество детей в своих семьях как минимум до четырех, с тем расчетом, что, если двое из них погибнут в боях, оставшиеся в живых будут нести оружие.Из далеко идущих планов главы СС Генриха Гиммлера
Принято считать, что одним из основных постулатов, насаждаемых нацистами немецкому обществу, был культ семьи. И действительно, речи фюрера и его помощников, а также пропагандистские плакаты ратовали за безупречный моральный облик граждан гитлеровской Германии. Всем арийцам, утверждал Гиммлер, необходимо иметь крепкие семьи и как можно больше детей, чтобы через пару десятков лет было кому повелевать «жизненным пространством», завоеванным Рейхом. Даже фашистские руководители, такие как Геббельс и Борман, старались соответствовать этому эталону. Но на самом деле в верхах ситуация с планированием семьи была не такой уж пасторальной. Нацистские бонзы, так рьяно защищавшие семейные ценности, приветствовали и диаметрально противоположную модель личной жизни: случайные половые связи, многоженство, незаконнорожденных детей.
С самого начала властвования Гитлер всячески поощрял рождение маленьких немцев. При этом наличие у будущих родителей штампа в паспорте, по его мнению, было совершенно необязательным. Гражданам Рейха всячески внушалось, что единственная их обязанность – дать как можно больше жизнеспособного потомства. Особенно актуальными эти призывы стали с началом войны, когда мужское население Германии таяло буквально на глазах. О том, что каждый «истинный ариец» должен «осчастливить» своим семенем максимально возможное количество «чистокровных» немецких женщин, нацистские вожди не стеснялись говорить с самых высоких трибун. Особенно усердствовал в деле полового воспитания вверенных ему солдат рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Выступая перед эсэсовцами, он открыто призывал их… изменять женам! Дескать, если у законной супруги и так четверо детей, почему бы доблестному воину не обратить внимание на других женщин, которые тоже могут родить ребенка? Само собой, женщины эти должны быть здоровыми и иметь внешние признаки «истинных ариек». Правда, энтузиазм Гиммлера разделяли не все. Например, идея «свободной любви по-фашистски» очень не нравилась родителям беременных от эсэсовцев незамужних девиц. Да и общественное мнение по старинке продолжало порицать женщин, «нагулявших» детей вне брака. Все это. конечно же, препятствовало воплощению в жизнь колоссальных демографических планов Гитлера.
Но Генрих Гиммлер нашел способ справиться и с этой проблемой. С 1936 года под патронатом рейхсфюрера СС начали создаваться специализированные учреждения, вошедшие в историю под названием «Лебенсборн» («источник жизни»). Сначала в эти дома, построенные в лесной глуши и скрытые от посторонних глаз, были вселены незамужние беременные женщины, в том числе выгнанные из дому. Но перед этим потенциальные участницы проекта должны были доказать, что они не имеют наследственных заболеваний и являются «расово полноценными», а также предоставить удовлетворительную родословную не менее чем двух поколений предков. Кроме того, биологическому отцу будущего младенца тоже предписываюсь соответствовать определенным критериям: не иметь примеси еврейской крови, быть голубоглазым блондином: больше всего ценился отец-эсэсовец. После того как «приемная комиссия» одобряла кандидатуру матери «истинного арийца», женщина полностью переходила под опеку государства, в «Лебенсборн», где о ней заботились вышколенные медсестры и акушерки. Любопытно, что обитательницы таких родильных домов числились не пациентками, а… членами нацистской партии! После родов мать продолжала свою «службу» до тех пор, пока ребенок не передавался для усыновления в специально выбранную для него семью. Избавившись от бремени и малыша, женщина могла отправляться на все четыре стороны, будучи полностью уверенной, что ее маленький грязный секрет никто не узнает. Все происходившее в стенах «Лебенсборна» снабжалось грифом «совершенно секретно». Так что даже в официальных документах периода властвования Гитлера не было практически никаких сведений о рожденных здесь детях.
Но на этом функции таких специализированных учреждений не заканчивались. Гиммлер решил превратить эти временные приюты для незамужних арийских матерей в «инкубаторы» для «конвейерного производства» младенцев, принадлежащих к «расе господ». В результате в «Лебенсборн» стали принимать уже не случайно «залетевших» немок, а молодых здоровых девушек, соответствующих «истинно арийскому» идеалу и желающих поставить себя на службу Германии. Но не каждая из них удостаивалась столь высокой чести – более половины претенденток получили отказ в связи с расовой «профнепригодностью». Периодически в гости к обитательницам «Лебенсборна» заглядывали офицеры вермахта и СС, готовые исполнить свой гражданский долг – сделать ребеночка своим случайным белокурым подругам. Родившихся младенцев персонал родильных домов ласково называл детьми фюрера или подарками Гитлеру.
С началом Второй мировой войны вождь Третьего рейха стал требовать все больше таких «подарков», чтобы восполнить потери немецкой армии. Дома «Лебенсборна» неизменно появлялись во всех оккупированных странах. Лучше всего они прижились в Норвегии. Нацисты были весьма неравнодушны к норвежкам, в жилах которых текла кровь викингов. Поэтому после установления господства в Норвегии в 1940 году командиры вермахта всячески подталкивали своих солдат и офицеров к любовным связям с местными жительницами. В итоге тысячи норвежек вынуждены были оставлять плоды такой любви в домах «Лебенсборна».
Не останавливался при этом процесс «штамповки» будущих повелителей мира и в самой Германии. Служившие на передовой эсэсовцы периодически получали краткосрочные целевые отпуска для посещения таких специализированных учреждений. При этом их вкусы во внимание не принимались: прибывший в «Лебенсборн» солдат-«производитель» должен был провести ночь с той женщиной, которая, по мнению медперсонала, в данный момент больше остальных была готова к зачатию.
Но было бы заблуждением думать, что на этом руководство Третьего рейха успокоилось. Несмотря на то что «работу» по максимально быстрому воспроизводству младенцев нацисты поставили, что называется, на поток, она все равно ограничивалась естественными биологическими рамками: женщина не могла рожать чаще раза в год. А Гиммлеру хотелось, чтобы количество белокурых и голубоглазых детей в Третьем рейхе увеличивалось быстрее. Для этого рейхсфюрер СС предложил… забирать из покоренных стран Центральной и Восточной Европы подходящих по внешним параметрам детей в возрасте не более двух лет! «Мне неинтересны детали о том, русские они или чехи, если эти люди могут дать достойное пополнение нашей крови. Если надо, мы выкрадем их детей и воспитаем в нашей стране», – сказал Гиммлер в 1943 году во время одного из инспекционных визитов в находящуюся под властью нацистов Польшу. В результате с оккупированных восточных территорий было вывезено не менее 250 тысяч детей.
Похищенных славянских детей доставляли в Германию, где проверяли по сорока семи параметрам, 40 из которых касались формы и размеров черепа! Если малыши соответствовали «арийскому эталону», нацисты «великодушно» забывали о том, что эти маленькие чехи, поляки или сербы относятся к числу «славянских недочеловеков». Подходящих «по экстерьеру» младенцев привозили в дома «Лебенсборна», где воспитывали как немцев.
Таким образом, для одних новорожденных детей подобные центры становились местом их появления на свет, а для других – приютом. Но воспитывали и тех и других одинаково – как будущую элиту нацистского общества. Гитлер так говорил об этой элите: «У нас вырастет молодежь, от которой мир содрогнется. Я хочу воспитать жестокую, властную и свирепую молодежь».
Развивать в детях все эти качества начинали с самого рождения. Чего только стоит жуткий обряд «крещения» младенцев – их омывали в купели с кровью узников концентрационных лагерей! Конечно, двенадцати лет существования Третьего рейха не хватило для того, чтобы мир увидел, кто вырос из 50 тысяч малолетних обитателей «Лебенсборна». Но плоды нацистской педагогики все равно дали о себе знать. Как пишет французский историк Жак Деларю, интеллектуальный уровень большинства освобожденных из «Лебенсборна» детей был значительно ниже среднего, а примерно четверть несостоявшихся «властителей мира» и вовсе оказались слабоумными. Фашистские наставники при воспитании будущих «господ» совершенно не задумывались о том, что идеологические постулаты и с детства насаждаемая жестокость не могут заменить родительского внимания и любви.
Но на этом проблемы у детей, которые имели несчастье пройти через «Лебенсборны», не заканчивались. Судьбы большинства из них сложились трагически. После окончания войны многим воспитанникам центров, изобретенных Гиммлером, пришлось расти в атмосфере презрения и постоянного стыда по поводу своего «инкубаторского» происхождения, а также с унизительным клеймом «нацистского отродья». Их никто не хотел усыновлять. Многие семьи, в годы войны взявшие на воспитание таких детей, предпочли от них отказаться, дабы скрыть свою причастность к социальному эксперименту нацистов под названием «Лебенсборн».
Хуже всего пришлось обитателям таких учреждений в Норвегии. Как пишет журналист Л. Александрова в статье «Дети нацизма», в послевоенное время им пришлось испытать на себе весь гнев соотечественников: «Многие матери и дети подверглись унижениям и побоям, сотни детей оказались насильно загнаны в специальные интернаты. Около 14 тысяч женщин, уличенных в связях с солдатами вермахта, были отправлены полицией в лагеря для интернированных. Главврач крупнейшей психиатрической больницы Норвегии заявил, что женщины, переспавшие с немецкими солдатами, являются «умственно отсталыми», и следовательно, 80 % их потомства тоже необходимо считать таковым». А ведь за всеми этими цифрами и заявлениями стоят искалеченные человеческие жизни.
Так, гражданину Норвегии Паулю Хансену до самой старости пришлось платить за грехи родителей. Являясь плодом короткого романа норвежской уборщицы с офицером люфтваффе, он был оставлен матерью сразу после рождения. С окончанием войны жизнь мальчика превратилась в кошмар: ему пришлось пройти сначала через детскую колонию для невостребованных лебенсборновских детей, а затем и через психиатрическую лечебницу. Выйти на свободу Паулю удалось только в 22 года. Он устроился работать на завод и обзавелся крошечной квартиркой. Свое свободное время Хансен посвятил поиску биологических родителей. Это было нелегко, ведь все связанные с «Лебенсборном» файлы были строго засекречены. Но все же Паулю удалось разыскать мать. Долгожданная встреча с ней состоялась в 1965 году. Хансен, никогда не знавший материнской ласки, попытался было рассказать ей о своих мытарствах в психиатрических клиниках, но в ответ услышал: «Ну и что? Ты был не один такой». Больше Пауль никогда не встречался с ней.
Такие же истории происходили со многими детьми из «Лебенсборна» в Норвегии, Германии и некоторых других странах. Несколько лет назад воспитанники таких центров решили объединиться и попробовать совместными усилиями защитить свои права. Больше всего в этом деле преуспели наиболее угнетаемые – норвежцы, предъявившие правительству многомиллионный иск о возмещении ущерба, нанесенного им в течение десятилетий жестокого обращения. В итоге правительство Норвегии принесло официальные извинения и распорядилось приравнять «лебенсборновцев» к категории жертвы войны. Но воспитанники гиммлеровских «инкубаторов» по-прежнему стыдятся своего происхождения. Этот стыд и есть то горькое наследие, которое нацисты оставили тем, кто, по их мнению, должен был войти в число будущих «властителей мира».
Так что не стоит заблуждаться: нацисты не считали такой «буржуазный пережиток» как семью неотъемлемой частью создаваемого ими нового общества. И вместо культа семьи существовал лишь культ плодовитости. Именно поставленное на конвейер рождение «истинных арийцев» должно было обеспечить чистоту и многочисленность немецкой расы. Хотя вполне возможно, что сегодня под личиной старого добропорядочного бюргера, так сказать «истинного арийца», скрывается бывший сын Норвегии, Черногории, Польши или Украины.
Любовницы Третьего рейха. Каким был моральный облик нацистских бонз?
Истинный ариец. Характер – нордический, выдержанный. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения. Безукоризненно выполняет служебный долг. Беспощаден к врагам Рейха. В связях, порочащих его, замечен не был…Информация к размышлению
Характеристику «в порочащих связях замечен не был» знает каждый, кто хотя бы раз в жизни видел бессмертный фильм «Семнадцать мгновений весны». Наверное, именно поэтому сложилось мнение, что руководители Третьего рейха и впрямь направляли весь свой душевный пыл исключительно на благо Великой Германии. Но это заблуждение. Как раз в любовных интрижках ничто человеческое нацистам не было чуждо. При этом многие нацистские бонзы отнюдь не стеснялись своих похождений на стороне.
Одним из главных «ходоков» Третьего рейха был примерный семьянин, отец шестерых детей Йозеф Геббельс. Его супруга Магда олицетворяла собой идеал немецкой женщины. Эта красивая и образованная сторонница идей национал-социалистической партии, любимица фюрера разделяла взгляды и убеждения мужа во всем. Семейство Геббельсов было символом обновленного немецкого общества и примером для молодоженов. Однако все это отнюдь не мешало министру пропаганды иметь множество любовниц. По долгу службы он, кроме всего прочего, курировал немецкие эстраду, театр и кинематограф, поэтому ему практически ежедневно приходилось иметь дело с актрисами, танцовщицами, певицами и прочими молодыми и красивыми служительницами искусства. Некоторым из них всесильный рейхсминистр с удовольствием предлагал свои помощь и покровительство, и, естественно, большинство попавших в поле зрения Геббельса дам принимали это предложение. Множество кинозвезд и кинозвездочек прокладывали свой путь к успеху через спальню министра пропаганды. Впрочем, геббельсовские маленькие шалости никого особо не беспокоили. Фюрер смотрел на череду краткосрочных любовных приключений рейхсминистра сквозь пальцы, Магда тоже не слишком переживала из-за хронической неверности своего супруга, резонно рассуждая, что из семьи он все равно никуда не денется.
Однако одна связь Геббельса выделялась на фоне ничего не значащих интрижек. Речь идет о бурном романе министра пропаганды и воистину роковой для него женщины – чешской актрисы Лиды Бааровой. В 30-е годы не-арийка Баарова сделала в фашистской Германии поистине умопомрачительную карьеру. В 1934 году она получила предложение от ведущей немецкой киностудии заключить контракт на несколько лет. Ее первой картиной стала «Баркарола», а партнером – знаменитый герой-любовник немецкого кино Густав Фрелих, который согревал постель обаятельной чешки не только на экране. Служебный роман постепенно перерос в более серьезные отношения: Фрелих купил дом в Берлине и снял виллу на острове Шванненвердер с теннисным кортом, бассейном и причалом на берегу озера. Лида поселилась вместе с ним.
Но, по иронии судьбы, именно в этом уединенном месте и произошла ее первая встреча с министром пропаганды Германии. Как оказалось, Геббельс со своей большой семьей жил по соседству. Узнав, что рядом с ним поселились его «подшефные» – ведущие актеры немецкого кино, – он предложил Лиде и Густаву дружить домами. Рейхсминистр заходил к ним в гости, давал советы по садоводству и оформлению комнат, а как-то даже пригласил актерскую чету на совместную прогулку на яхте. Лида с радостью согласилась, увидев в этом отличную возможность завоевать расположение одного из руководителей Третьего рейха, что впоследствии могло принести профессиональные дивиденды. Фрелих был не в восторге от предстоящей морской прогулки, но отказаться не решился, поскольку прекрасно понимал, что это губительно отразится на карьере обоих. Дальше история развивалась по классическому сценарию. Густав Фрелих намеревался жениться на Бааровой, но вначале ему следовало развестись. Поэтому он на две недели уехал в Баварию. Лида осталась в его берлинском доме одна…
На следующий же день после отъезда Фрелиха ей позвонил Геббельс. Он настоял, чтобы актриса села в свою машину, доехала до названного им места на автостраде, а затем… пересела в его «хорьх». Причину столь неожиданного предложения министр объяснил тем, что он давно хотел показать ей свой дом на озере Крумме Ланке. Нетрудно угадать, чем завершилась их встреча в уютной загородной резиденции рейхсминистра. После этого тайные свидания стали регулярными. При этом Геббельс вел себя, как влюбленный мальчишка: он возил Лиду кормить ланей, учил ее стрелять из лука, с большим вдохновением и мастерством играл ей на рояле.
Фрелих, между тем, находился в отъезде значительно дольше, чем предполагалось, а вернувшись, оказался настолько занят в театре и кино, что долгое время даже не подозревал о происходящем между его любовницей и министром пропаганды. Закончилась история этого любовного треугольника почти как в анекдоте: «без пяти минут муж» Густав неожиданно вернулся домой и застал у себя во дворе машину Геббельса, а рядом – застывшую в объятиях парочку.
Итак, замуж за Густава Фрелиха Лида Баарова так и не вышла. Но вряд ли чешская актриса об этом жалела. Под чутким руководством Геббельса ее карьера стремительно взлетела ввысь. Популярность и востребованность Бааровой были настолько велики, что актриса даже отказалась от очень заманчивого предложения сниматься в Голливуде. Она опасалась, что не сумеет добиться-за океаном такого признания, которое уже получила в Германии.
Но слава ушла так же быстро, как и пришла. Как-то среди ночи в квартире Бааровой раздался телефонный звонок. Звонил Геббельс. Оказалось, в минуту душевной слабости он все рассказал жене! Однако Магда отреагировала весьма неожиданно: вместо того чтобы устроить скандал с битьем посуды об голову неверного мужа, она изъявила желание… встретиться с разлучницей и поговорить с ней по душам. Рейсминистр был почти в истерике, он умолял Лиду выполнить просьбу жены. Баарова не посмела отказаться и явилась на встречу с Магдой. И вновь фрау Геббельс повела себя необычным для подобной ситуации образом: она не стала устраивать сцену ревности, а просто попросила Лиду быть Йозефу хорошей и верной любовницей. Злые языки утверждали. что Магда даже пыталась склонить актрису к «любви втроем».
Но в конце концов она поступила типичным для обманутой женщины образом: пошла на прием к Гитлеру и пожаловалась ему на непозволительные отношения рейхсминистра и актрисы. При этом, будучи женщиной умной, Магда очень правильно расставила акценты: негоже одному из высших руководителей Рейха крутить роман с не-арийкой! Фюрер не мог не согласиться с этими доводами и, вызвав на следующий же день Геббельса, строго-настрого запретил ему встречаться с «грязной чешкой».
Последующие события не заставили себя долго ждать. Сначала у Бааровой отобрали новую роль. В травлю не замедлил вступить Гиммлер со своими расовыми теориями и заботой о госбезопасности. Наконец, актрисе недвусмысленно дали понять, что немецкий народ больше не желает видеть ее на экране… Лидия Баарова бежала сначала в Чехию, а затем – в Италию. В 1944 году за связь с Геббельсом она была арестована американцами, но вскоре выпушена на свободу. На родину актриса вернулась в начале 90-х годов, после развала соцлагеря. Здесь она и доживала свой век в забвении и одиночестве…
Примечательно, что Геббельс для спасения девушки своей мечты палец о палец не ударил. От сердечных ран его излечил прежний ритм жизни и… «курирование» молоденьких актрис и певичек. Но теперь – исключительно арийского происхождения.
Грешил «порочащими связями» и глава СС Генрих Гиммлер. Правда, он не был столь неразборчив в любовных похождениях, как некоторые другие нацистские руководители. Его многочисленные биографы сходятся в том, что главный эсэсовец Третьего рейха являлся крайне заурядной личностью. Внешность, манера держаться, жизненный путь – все в Генрихе Гиммлере было серым, скучным и неприметным. Даже в личной жизни рейхсфюрера не нашлось места для роковых страстей и ярких эмоций. У него были нелюбимая супруга Марго, секретарши и машинистки, с которыми шеф СС крутил будничные служебные романы, и постоянная любовница, ставшая Гиммлеру фактически второй женой.
Сегодня мало кто вспомнит, как звали возлюбленную рейхсфюрера. В историю эта женщина вошла под прозвищем Хезхен, что в переводе с немецкого означает «зайчонок». Она родила Гиммлеру двоих «зайчат» – мальчика и девочку, опекуном которых официально стал глава СС. Их связь длилась долго, до самого краха Третьего рейха, и все это время Генрих жил. как говорится, на два дома. Кстати, по свидетельствам историков, Гиммлер проявлял к своему Зайчонку неслыханную щедрость. Правда, не за свой собственный счет, а за государственный. Так, однажды он задумал подарить Хезхен загородную виллу. Стоило это удовольствие недешево, поэтому глава СС обратился за помощью к главному казначею Третьего рейха – Мартину Борману. Это была распространенная практика: если кому-то из нацистских бонз нужны были деньги, Борман выдавал нуждающимся в средствах товарищам по партии ссуды из кассы НСДАП по первому требованию. Естественно, потом никто из них долги не возвращал. Так, когда Гиммлер пришел к Борману с просьбой «одолжить» ему 200 000 марок на оборудование «гнездышка» для Хезхен, партийный кассир не отказал коллеге. Наверное, из мужской солидарности.
Еще одним человеком с сомнительным моральным обликом был шеф Главного управления имперской безопасности Рейнхард Гейдрих. Еще в «дофашистский» период своей жизни он «прославился» тем, что обесчестил дочь своего командира, за что и был с позором изгнан из армии. Кроме всего прочего, известный французский исследователь Третьего рейха Жак Деларю утверждает, что Гейдрих – сексуальный маньяк с садистскими наклонностями. В поисках удовольствий Рейхард вместе со своими наиболее близкими друзьями любил совершать ночные экспедиции по злачным местам Берлина. Даже занимая очень высокие посты, он не отказывался от таких прогулок, которые начинались обходом фешенебельных ночных заведений, а заканчивались посещением все тех же злачных мест, где один из главных палачей Рейха находил проституток, готовых удовлетворить любые его извращенные фантазии. А став главой гестапо и СД, Гейдрих сам стал содержателем дома свиданий для состоятельных господ – «Салона Китти». Правда, сделал он это не для души, а исключительно для «пользы дела» – для сбора ценных сведений и компромата на элиту Третьего рейха и иностранных дипломатов.
Достойное место в череде морально неустойчивых руководителей гитлеровской Германии занимает и глава люфтваффе рейхсмаршал Герман Геринг. С его именем связано немало амурных историй. Самая безобидная и даже по-своему романтичная лав-стори приключилась с Герингом в 1925 году в СССР. Он в числе наиболее перспективных немецких пилотов проходил обучение в советском летном училище. Полк, в котором будущий рейсхмаршал набирался летного опыта, был расположен в городе Липецке. Там молодой и пока еще стройный офицер Геринг познакомился с местной жительницей Надей Горячовой. Девушка была белокурой и голубоглазой, одним словом, классическая немецкая Гретхен. Несколько месяцев Герман и Надя были любовниками. Затем молодой человек вернулся в Германию, но продолжал писать своей возлюбленной полные страсти письма, в которых обещал забрать ее к себе в Берлин. При этом Геринга вовсе не смущало наличие на родине больной туберкулезом законной жены Карен.
Кстати, по одной из гипотез, в годы Великой Отечественной войны роман молодого немецкого летчика и советской девушки получил неожиданное продолжение. В период с 1941 по 1943 год самолеты люфтваффе совершили сотни вылетов для нанесения ударов по районам Центральной России. Щадили только Липецк, хотя он был центром военной промышленности. Некоторые историки склонны считать, что такой «гуманизм» в отношении отдельно взятого города исходил лично от Геринга, который опасался за жизнь девушки, которую когда-то любил. А вот жители Липецка категорически против такой версии. Как бы там ни было, предосторожность рейхсмаршала оказалась излишней. В первые же дни войны Надежда Горячова была арестована (изъятые у нее письма Геринга фактически подписали девушке приговор) и отправлена в лагерь для «врагов народа». В 1948 году, через месяц после освобождения, она умерла.
Пожалуй, эта трогательная история была единственным «светлым пятном» в любовной биографии Геринга. По утверждению приближенных к нему людей, рейхсмаршал никогда не отличался хорошим вкусом в выборе женщин. Даже возглавив немецкую авиацию, он нередко выбирал себе в пассии дам, которых можно характеризовать словами из песни Владимира Высоцкого: «Она ж хрипит, она же грязная, и глаз косит, и ноги разные». Однажды Геринг появился в кругу близких друзей с совершенно безобразной особой, которая пила, как сапожник и ругалась, как матрос. Позже выяснилось, что вдобавок ко всем прочим своим «добродетелям» она была больна сифилисом… Такое вот «облико морале» (точнее, «аморале») было у одного из высших военных чинов Третьего рейха Германа Геринга.
Так что не стоит верить официальным характеристикам, согласно которым нацистские бонзы «в порочащих связях замечены не были». Еще как были…
М
«Майн кампф». Кто был автором главного бестселлера Третьего рейха?
Обычно по поводу нашего обобществленного литературного хозяйства к нам обращаются с вопросами вполне законными, но весьма однообразными: «Как это вы пишите вдвоем?»…
– Как мы пишем вдвоем? Да так и пишем вдвоем. Как братья Гонкуры. Эдмона бегает по редакциям, а Жюль стережет рукопись, чтобы не украли знакомые…Илья Ильф, Евгений Петров «Золотой теленок»
Готов поспорить: первого встречного дебила за два месяца я сделаю знаменитым писателем, его будут узнавать на улицах, критики о нем станут писать статьи, а вы будете гордиться знакомством с ним!Юрий Поляков «Козленок в молоке»
Каждый школьник знает, что книга под названием «Майн кампф» принадлежит перу Адольфа Гитлера. Но при детальном рассмотрении даже эта аксиома оказывается заблуждением. По справедливости, «Майн кампф» должна была бы выйти в соавторстве фюрера с Рудольфом Гессом. Итак, каким же образом наци № 2 попал в число создателей бессмертного гитлеровского труда?
Дело в том, что заместителя Гитлера по НСДАП можно по праву считать одним из самых ранних последователей основателя Третьего рейха. Если у большинства членов фашистской партии «стаж» дружбы с фюрером отсчитывался в лучшей случае от Мюнхенского путча 1923 года, то Гесс, по некоторым сведениям, был знаком с ефрейтором Гитлером с Первой мировой. После окончания войны Гитлер и Гесс стали практически неразлучны. Адольф сосватал Рудольфу его будущую жену Ильзу. В последующие несколько лет молодые влюбленные назначали друг другу романтические свидания… в пивной, где выступал с пламенными речами никому пока еще не известный Адольф Гитлер. Супруга Гесса так вспоминает одно из рандеву: «Это была самая что ни на есть жуткая пивнушка, какими бонны пугают маленьких непослушных девочек. Накурено так, что щиплет глаза; повсюду грязные кружки со следами пены, злые лица, хриплые голоса. Я робко спросила Рудольфа, что мы здесь будем делать. «Слушать», – резко бросил он. Рудольф указал мне на очередного оратора, я, разогнав платочком дым перед собой, добросовестно всмотрелась, но ничего не поняла. Стоял некто худенький, с мокрым лбом и странно неподвижными серо-голубыми глазами… Под конец, выкрикнув что-то два раза подряд, он смолк, а пивная поднялась на дыбы. Все орали, гремели стульями, в воздух вздымались кружки, развешивая по плечам кружевную пену. Я стояла, открыв рот… Рудольф тяжело дышал, уставившись в пол. Потом он резко взял меня за руку и вывел на улицу. Внезапно он остановился и посмотрел мне в глаза. «Ты поняла?» – был его вопрос. Я ничего не поняла и не знала, что ответить, но сердцем у гадала: если отвечу не так, могу потерять любимого. «Он говорил о Германии?» – спросила я. Рудольф просиял. «Да, он говорил о Германии! О нашем позоре. О предателях. О величии. О нашей чести». Мы снова зашагали по темной улице. Я точно знаю: именно эта ночь нас соединила».
