Текст книги "Измена. Я тебя разлюбил (СИ)"

Автор книги: Лада Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 32

– Даш, да что случилось-то? – подруга смотрела на меня большими глазами.

Понятное дело, ей хотелось бы понимать, что происходит. Но я не могла отыскать нужных слов. Внутри всё горело и бурлило от гнева. Но это ещё полбеды. Во мне теперь ещё и клокотали сомнения.

Каким бы возмутительным балаганом в итоге ни обернулся визит Добровольского, я слишком хорошо его знала, чтобы записывать в паникёры. Если он откуда-то раздобыл информацию, то к ней как минимум стоило прислушаться. На пустом месте он шум никогда не поднимал.

Само собой, я не идиотка и мы с Мариной без его ценных инсайдов понимали, что нынешняя активность вокруг приюта началась неспроста, но чтобы всё оказалось настолько циничным… Чтобы меня и моё дело попытались использовать настолько нагло…

Наверное, за столько лет стоило бы привыкнуть к особенностям мировоззрения тех людей, которые в виду своего высокого статуса считали себя выше всех остальных, но это не так-то просто, как кажется, особенно если ты стараешься по возможности держаться от этого мира подальше и не мимикрировать.

– Добровольский приезжал, – я попыталась привести в порядок растрепавшуюся причёску, он ничего не выходило. Руки до сих пор подрагивали от нервного напряжения.

– Он хочет до белого каления тебя довести? – проворчала подруга.

– Он со мной кое-какими соображениями поделился, – проговорила я с ехидцей, но на самом деле всё же чувствовала шаткость своего положения.

У меня не было аргументов против. Ничего, кроме нежелания верить этому изменщику и самодуру на слово.

– Он утверждает, что нас облагодетельствовали исключительно потому, что это отличная возможность копнуть под него.

Я опустила кое-какие подробности нашего общения с Соколовым. Не хотелось всё сваливать в одну кучу. Но и без того становилось понятно, что такое внимание к нам неспроста.

Марина, выслушав, тоже не спешила сходу отвергнуть эту теорию.

– Думаешь, он не врёт? Думаешь, тут реально какая-то многоходовка разыгрывается?

– Мне просто нечего на его доводы возразить, – я потёрла шею, чувствуя, как ноют напряжённые мышцы. – И представь, он имеет наглость требовать от меня, чтобы я такие контакты обрубала. А как мы можем, прости господи, разобраться, кто из них явился в наш приют по зову сердца, а кто собирается под него копать? Господи, я от этого развода тысячу раз поседею ещё до того, как фактически разведусь!

– Н-да-а-а, – протянула Марина. – На святых мощах при входе их клясться не заставишь.

– Если бы это было самой большой загвоздкой, – фыркнула я. – Такие люди, как Добровольский и Соколов, без проблем на чём хочешь тебе присягнут, но всё сделают только так, как выгодно им.

– И как ты с ним только жила, – пробормотала Марина. – Хотя… можешь не объяснять. Этот твой Добровольский – харизматичный зверюга. Этим гад и берёт.

– Так, не будем идти в эту степь, – попросила я. – А то ты сейчас договоришься до того, что надумаешь его оправдать.

– Ну он хотя бы нас предупредил.

– Он нам без пяти минут угрожал! – всплеснула руками я. – До угрозы прикрыть наш приют всего шаг оставался.

– Ну, не такой же он изверг… – с сомнением протянула подруга.

Я лишь вздохнула – без толку спорить. Нужно думать, как выкручиваться из этой неожиданной ловушки. И Соколов. Что делать-то с Соколовым? Настрого запретить ему тут появляться? Мало того, что я не хотела прогибаться под требования Добровольского, я ещё и проверить легитимность его обвинений никак не могла.

– Не было печали, – пробормотала я.

Но кто бы знал, что и это ещё, что называется, не вечер. Потому что вечером, вернувшись в пустую квартиру и смыв с себя в душе всю тяжесть сегодняшнего дня, я с удивлением услышала звонок домофона.

Окошко камеры демонстрировало мне удивительную картину – моего ответа дожидались Вероника и Павел.

Как бы я ни крепилась, как бы ни пыталась вызвать в себе равнодушие к такому визиту, а сердце заколотилось о рёбра гулко и тяжело.

В голову ту же полезли всякие мысли вплоть до истерично-панических. А вдруг что-нибудь произошло? Явиться ко мне на порог после всего, что случилось, их могли заставить только какие-то из ряда вон выходящие обстоятельства.

В итоге довольно быстро уговорив себя, что делаю это исключительно дабы не сжигать последние оставшиеся нервы, я позволила им войти.

И вот, спустя пару минут мои взрослые дети с видом провинившихся школьников стояли на пороге моей холостяцкой квартиры.

– Вам не идёт этот вид, – проговорила я, разглядывая их с видом царицы, в чьи владенья незаконно вторглись какие-то оборванцы. – Искренности в нём ни на грош. Вы уж будьте добры, не оскорбляйте меня заверениями, будто примчались сюда после рабочего дня, чтобы бухнуться мне в ноги и просить моего прощения. Потому что я не поверю. Не тратьте ни моё, ни своё время.

– Мам, – в нетипичном для неё приступе отваги Вероника, видимо, решила, вызвать весь огонь моего гнева на себя. – Пожалуйста, сначала выслушай нас. Хорошо?

Так я ведь уже выслушала. Много нового для себя узнала. Что ещё они собирались мне сообщить?

Но ничего из этого я не сказала. Лишь сжала губы и молча ждала дальнейших пояснений. И пусть потом не обвиняют меня в жестокосердии и бездушии. Вот, пожалуйста, я даю им возможность высказаться.

– Мы приехали, потому что отец нас послал.

Глава 33

– Мы приехали, потому что отец нас послал.

От этой фразы несло такой откровенной двузначностью, что я на какое-то время буквально зависла, пытаясь сообразить, о чём конкретно шла речь.

– Послал? Послал по матушке, послал сюда или всё вместе?

Дети переглянулись, и Павел состроил кислую мину:

– Второй вариант, но ощущается как третий.

Просто семейка юмористов у нас. Жаль только, что от такого юмора сейчас скорее плакать хотелось, но уж никак не смеяться.

– Тогда не понимаю, зачем он вас сюда послал? Вы что, теперь его эмиссары? У него вся прислуга закончилась?

Я-то ожидала, что обсуждать условия развода и всю сопутствующую дребедень со мной как минимум на одном из этапов будет орда его неуёмных помощников. Там же у него целый штат обученных специалистов!

– Там бред какой-то, – словно через силу выговорил сын. – Но вообще мы не должны тебе этого говорить.

Вечер переставал быть томным. Я от такого поворота в разговоре даже невольно потуже пояс халата затянула, словно подсознательно готовилась ринуться в бой. У меня сколько их за последнее время было? Уже и не сосчитать. И самое печальное, что я уже находила определённый комфорт в этом напряжённом состоянии – ощущение расслабленности уже казалось мне чем-то нереальным и неестественным.

– Так это ещё и тайная интервенция? – не удержалась я от иронии. – И зачем же вы тогда мне всё выдаёте?

– Как зачем? – тихо. Почти застенчиво спросила дочь. – Ты же… наша мама.

– О, мне очень приятно, что вы пока ещё не забыли об этом незначительном факте.

Дети решили проигнорировать мой сарказм.

– Отец, короче, о чём-то там своём переживает и попросил нас…

– Попросил? – неожиданно перебила его Вероника. – Да он считай нас к стенке припёр. Он нас заставил!

Самое время было доставать метафорический попкорн. А я уж думала, ничто меня больше в нашей ситуации не удивит. Очень даже зря, как выясняется.

– Он заставил вас приехать ко мне. То есть это не добровольное покаяние. Поправьте меня, если я чего-то не понимаю.

– Мам, – Вероника заломила руки, – мы бы к тебе всё равно приехали. Но ясно же, что ты злишься на нас. Ты нас не сможешь простить. Я думала… я хотела Пашке предложить приехать к тебе на день рождения.

– Через три месяца. С лишним, – уточнила я, решив скидок не делать. – То есть вы бы с братом выжидали три месяца... Ну, наверное, и на том спасибо. Могла бы и до смерти своей не дождаться.

– Мам, пожалуйста! – взмолился Павел. – Нам и так нелегко. Нас буквально зажали между молотом и наковальней.

– Никто вас не зажимал, – сурово возразила я. – Никто вас не зажимал. Вы себя сами зажали. Я понимаю, что никто такого выслушивать не желает, но давайте напомню, что я вам говорила, когда отец раздавал вам должности в собственной фирме. Я просила вас не торопиться. Я просила вас эти места честным трудом заслужить. Что вы мне сказали? Можете не отвечать. Я сама прекрасно помню. Вам тоже вспомнить не мешало бы. Так вот если бы вы поступили честно, сейчас не стояли бы передо мной как два выгнанных на мороз щенка. Самим-то не стыдно?

– А то, что нам стыдно, хоть что-нибудь изменит? – Вероника смотрела нам меня с тоской в глазах. – Мы же всё равно теперь, получается, для отца виноватые, и для тебя.

– И что вы с этим намерены делать? – я сложила руки на груди. – Оплакивать своё неудобное положение?

– Мы не оплакиваем, – мрачно отозвался Павел. – Мы к тебе приехали. Решили всё рассказать.

– Ну, я вас слушаю. Ваш отец отправил вас ко мне. Втайне. Зачем?

– Хочет, чтобы мы шпионили за тобой.

И всё. И весь мой запал вмиг оказался похоронен под волной изумления.

– Я… не ослышалась?

Обе головы почти синхронно мотнулись туда-сюда.

– Нет, у него… он, видимо, хочет понять, какие у тебя планы на развод. Что ты у него отсудить собираешься и, может, к каким адвокатам пойдёшь… Что-то типа того. Но он пока не конкретизировал, какая ему нужна информация. Вообще просил за настроением твоим проследить. Чтобы понять, к чему готовиться.

Я уставилась в пространство и поморгала, припоминая недавнюю безобразную сцену в приюте. Добровольский никогда бы так себя не повёл. Да он и пальцем бы не пошевелил, не то что приехать, если бы не видел никакой для себя угрозы…

Он всерьёз полагает, что наезжающие в наш приют клиенты собираются ему навредить через меня?.. Потому что это слишком уж идеально вписывалось в общую картину, которую дополняла информация от детей.

И это уже не проблема на мою несчастную голову, а какие-то… какие-то интриги Мадридского двора! Я ведь так надеялась отползти в тень, с головой уйти в работу и ничего этого не касаться.

Но сначала ко мне приехала его высокомерная любовница, потом он сам явился с претензиями, от которых впору было ошалеть, а тут ещё и детки примчались – с не менее шокирующими новостями.

А ведь Марина совсем недавно шутила, мол, вот увидишь, развестись с Добровольским – тот ещё квест. Я отмахнулась, самонадеянно посчитав, что она слишком много значения придаёт моей персоне в жизни почти бывшего мужа. А оказалось, не так всё и просто. Из дополнения к влиятельному мужу я превращалась в потенциальный рычаг давления на него, что он как раз очень хорошо понимал. И только я об этом не догадалась, пока меня носом в это не ткнули.

– Так… ну и что же вы тогда топчетесь на пороге? – я подняла на них строгий взгляд. – Проходите. Из прихожей следить за моим настроением не слишком удобно. Нечего потом будет отцу доложить.

Глава 34

– Я бы на вашем месте делала ставки, – пробормотала я, следя за тем, как Вероника и Павел с нетипичной для них жадностью поглощают моё рагу.

Соскучились по домашней пище, болезные.

Материнской заботы ничто не могло заменить, в чём бы эта забота ни заключалась. И сейчас я не без досады отмечала, что с удовольствием наблюдаю за тем, как два молодых дельца в дорогущих костюмах уплетают всё, что стоит на столе.

Полагаю, свою роль играло ещё и то, что я не погнала их с порога, не захлопнула дверь у них перед носом. Вот аппетит сразу же разыгрался.

Но я привыкла не действовать, руководствуясь только инстинктом или мимолётной эмоцией. Во-первых, я знала, как обманчивы и далеки от истины могут быть мгновенные реакции. А во-вторых, не стоило с ходу отмахиваться от потенциального козыря – дети явились с повинной, пошли против авторитета отца, придавленные грузом вины за то, что буквально от меня отказались в пользу тех выгод, которые дарило им их положение. Вот верно же говорят, нет худа без добра…

– Какие ставки? – Пашка оторвался от тарелки и потянулся за куском хлеба.

– Ну, например, сбрендил ваш отец или нет, – меланхолично предложила я.

– Мам, да у него наверняка на уме что-то… что-то конкретное, – вставила Вероника. – Ты же его знаешь. Не было никогда такого, чтобы он просто так что-нибудь делал. Мы потому и… мы не вытерпели и пришли к тебе. Мы просто боимся, что он задумал что-нибудь сумасшедшее.

Я вспомнила его горящий гневом взгляд и издевательский тон, когда он застал Соколова в приюте. Да он готов был в глотку ему вцепиться!

– Он что-нибудь… он при вас выказывал какие-нибудь опасения? Что-нибудь упоминал о причинах такой идиотской просьбы?

– Да ничего он конкретного не говорил, – поморщился сын. – Мы считаем, что он сдурел, да и всё.

– Мы думаем, его вся эта ситуация тоже выбила из колеи, – добавила Вероника. – Ну, он делает вид, что ему на всё наплевать, но на самом деле это не так. Он просто никому не позволяет заглянуть, что у него на самом деле творится в душе.

– Ну, мне это и не интересно, – я поднялась из-за стола и отправилась ставить чайник. – Но я благодарна вам за то, что вы пришли и всё мне рассказали. Обещаю, что ничего никому о ваше визите не выдам. Даже больше того, можете вашем отцу что-нибудь передать. Не знаю, какой информации он от вас ждёт, но расскажите, что я с ума от горя не сошла, работаю и строю планы на новую жизнь. Ах да, и жду его адвокатов, чтобы начать наконец бракоразводный процесс. А то для человека, с такой решительностью заявившего, что собирается стать свободным человеком, он что-то непозволительно долго тянет.

Дети переглянулись, и Пашка снова подал голос:

– Ма, кстати, а что насчёт адвокатов? Ты уже решила, кто будет представлять твои интересы?

Я оторвалась от чайника и, слегка прищурившись, кивнула.

– Возможно. Есть у меня на примете человек, который с удовольствием мне в этом поможет.

***

– Мне до сих пор неудобно за прошлый визит, – в обращённом на меня взгляде Соколова читалось искренне беспокойство.

Но я отмахнулась и как бы между прочим поправила волосы, привлекая его внимание к своей правой руке, с безымянного пальца которой давно исчезло обручальное кольцо.

– Брось, Егор. Это совершенно лишнее. Тем более что тут вообще нет никакой твоей вины.

Соколов посмотрел на меня долгим взглядом, и я уже готова была проклясть этих юристов, через железобетонный фасад которых ещё попробуй пробейся. Некоторых представителей этой профессии в моём окружении можно было запросто ставить в один ряд с профессиональными игроками в покер.

– Знаешь, я бы на твоём месте не был так в этом уверен.

Я изобразила удивление, но в душе что-то ёкнуло. Нет, чёртов параноик Добровольский не мог оказаться прав.

– Что ты имеешь в виду?

Соколов вздохнул, с какой-то непонятной тоской рассматривая вольеры питомцев. Сегодня он готовился забрать домой выбранного им с таким тщанием щенка.

– Моя вина есть и она, возможно, даже больше, чем ты себе представляешь. Когда по столице поползли слухи о вашем возможном разводе… многие, если хочешь знать, проявили к этим новостям не слишком-то здоровый интерес.

– Вот как… – пробормотала я, не желая прерывать поток его откровенности. – Ну, наши «великосветские помещики» не чужды обычных человеческих слабостей. Все любят обсуждать слухи, особенно когда они касаются таких вещей…

Мой манёвр дал свои плоды – Соколов поспешил развеять мои «заблуждения».

– Да если бы всё было исключительно в желании косточки перемыть. Нет, Дарья, тут ситуация куда сложнее и запутаннее.

– Хм, – я изобразила задумчивость, пожевав нижнюю губу. – Не просветишь? Меня такие новости не могут не настораживать. Я-то... знаешь, с тех самых пор живу в своём пузыре. Нигде не появляюсь. И до меня никакой информации не доходит.

Всё. Теперь Соколов будет считать себя чуть ли не единственным источником поступающей ко мне информации. Ну давай же, завоёвывай моё доверие. Повышай степень своей значимости в моих глазах.

– Я расскажу, – Соколов сделал вид, что ему это решение далось нелегко. – Только ты должна понимать, что меня эта ситуация не радует, если не сказать откровенно печалит. Я не читаю, что это нормальное положение дел.

– Уровень моей тревоги только что превысил норму, – подстегнула я.

– Дарья, мне... мне жаль, но если обрисовать ситуацию кратко, то тебя считают едва ли не самым главным трофеем сезона. Развод с Добровольским – событие, и сейчас тебе отведена в этом событии главная роль.

Глава 35

– Ты реально хочешь сходить на разведку?

Почему-то я исподволь ожидала, что моё объявление подруга воспримет с азартом. Марина вообще любила всякие авантюры и часто спасала меня от перманентно засасывавшей рутины своей тягой ко всякого рода приключениям, но вот почему-то на этот раз её мои планы не вдохновляли.

– А у тебя, смотрю, этот план никакого энтузиазма не вызывает, – хмыкнула я.

Подруга вытянула губы в трубочку и легонько постучала по ним карандашом.

– Даш, да дело не в этом. Просто ты же сама уже понимаешь, что тут всё непросто. Лишние доказательств собираешься отыскать?

– Лишние? Да я бы их лишними не назвала.

– Ты понимаешь, о чём я. Но помнишь реакцию Добровольского? Ты же сама сказала, он тебе практически угрожал, если ты продолжишь общение с Соколовым.

– Ага, а потом моих же собственных детей ко мне подослал. Чтобы проконтролировать, – продолжила я за неё, чувствуя, как внутри уже привычно поднимается злость. – И я должна смиренно выполнять его требования? По струнке ходить? Марин, да он меня со своими притязаниями и после развода не оставит! Я не спорю, может, у меня и появятся какие-то серьёзные возможности ему противостоять, но ты знаешь Добровольского. Его это лишь раззадорит. И тогда начнётся настоящая война. Она будет тянуть из меня нервы и силы, она будет моё время сжирать, а я мира ищу!

– И для этого соглашаешься на свидание с Соколовым.

– Да я просто хочу разобраться, что на самом деле тут происходит. Серьёзно, я предложу ему открытый диалог, без уловок. Мол, давай начистоту. Озвучь мне свои предложения и ожидания, а я тебе озвучу свои. И поострим, получится ли у нас договориться.

– И с чего ты решила, что Соколов пойдёт тебе навстречу?

– Ну, если предположить, что он реально ищет от меня какой-бы то ни было взаимности, то почему нет? Он же ожидает, что мы станем сообщниками. Он предполагает, что между мной и Добровольским бушует вражда. Так почему бы ему не рискнуть?

– А твои выгоды? – Марина подалась вперёд, отложив карандаш. – Просто обстановку разведать и надеяться, что Соколов не примется наводить тень на плетень?

Я закусила губу, гадая, насколько искренним будет желание, которое я собиралась озвучить.

– Это программа минимум. Но после выходки Добровольского с детьми… я подумала, а почему бы не воспользоваться услугами его адвокатов?

И вот тут глаза Марины наконец вспыхнули.

– Ох, Добровольская… и не говори мне потом, что ничего за все эти годы брака от своего муженька не нахваталась.

– Не понимаю, о чём ты, – притворилась я. – Я никаких коварных схем не составляю.

– Так и муж твой не составляет! – разумно указала Марина. – В том-то и дело, что он обычно прёт напролом, и у него всё получается, потому что успел за эти годы нажить и влияние, и состояние. Но ты играешь с огнём, я тебе честно скажу. Не переоценивай Соколова. Я понимаю твоё желание надавить Добровольскому на больную мозоль, но помни – в гневе он страшен.

Я вспомнила его разъярённые монологи в этом самом кабинете, когда он ворвался в приют прямо посреди визита сюда Соколова. Я не стала признаваться в этом даже Марине, но меня его гнев тогда странным образом подзадорил и заставил злорадствовать.

Нечасто мне удавалось искренне его разъярить, притом что я даже цели себе подобной не ставила. Но вот уже и он не мог заявить, что этот разрыв ему даётся легко.

Единственное, что тревожило, это публичность процесса и, чего уж греха таить, чужие попытки на него повлиять или за счёт него поживиться.

Всё-таки, как ни противно мне это было признать, видимо, Добровольский поднимал шум не на пустом месте.

– Марин, я понимаю, что ты мне желаешь добра. Но не забывай, я достаточно прожила с этим человеком, чтобы как минимум учитывать риски.

– Ага. Только Добровольский до разрыва и после разрыва – это два разных Добровольских. Это ты тоже учитывай, – невесело хмыкнула подруга. – Я всячески приветствую твою смелость, но это переживать за тебя мне не мешает.

Я вздохнула.

– Кто не рискует, Марин…

– Да поняла я, – отмахнулась она. – Поняла.

И от того, что она признала за мной право на попытку, я даже испытала прилив уверенности в себе. Был он, правда, не особенно долговечным. Но отступать было некуда, когда на приглашение Соколова я ответила согласием.

Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть – рассудила я и отправилась на встречу, которую про себя категорически отказалась называть свиданием.

– Приятно удивлён, – сообщил мне Соколов, пока мы занимали свои места за столиком одного из престижнейших ресторанов столицы. – Был почти уверен, что ты в последний момент передумаешь.

– С моей стороны это было бы не очень-то честно, – улыбнулась я, отмечая про себя, что тема честности сегодня будет как никогда актуальна. – Как поживает после переезда наш четвероногий бандит?

– Будешь рада узнать, что ему пока всё очень нравится. Я даже удивлён, что он так быстро и так легко адаптировался.

– Не зря ты так долго присматривался и выбирал, – проговорила я, про себя понадеявшись, что он не распознает намёка в моих словах.

Чёртов Добровольский с его замечаниями о том, что Соколов слишком долго выбирал питомца, так и лезли мне в голову.

– Я во всём предпочитаю серьёзный и взвешенный подход, – отозвался Соколов и послал мне полный значения взгляд. – И пока что он полностью себя оправдывает.