Текст книги "Измена. Я тебя разлюбил (СИ)"

Автор книги: Лада Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 28

– Не отвлекаю? – низкий, полный затаённой угрозы голос мужа заставил меня вздрогнуть всем телом. – У вас тут, смотрю, такая интимная атмосфера.

Его появление было до того неожиданным, что первые несколько мгновений я испытывала странное ощущение, будто попала в какой-то вакуум между мирами.

Реальность казалась мне нереальной.

Обернувшись почти синхронно с отпрянувшим от меня Соколовым, я уставилась на Добровольского. А тот выглядел так, словно после очень долгой охоты выследил наконец донимавшего его своей неуязвимостью зверя.

Вопросы громоздились в моей голове, не позволяя сосредоточиться на каком-то одном.

– К-какого чёрта ты тут забыл? – спросила я слишком тихо, чтобы голос прозвучал по-настоящему требовательно.

Но из моих лёгких словно откачали весь воздух.

Добровольский цокнул зыком и покачал головой.

– Дарья, не забывайся.

– Это ты мне говоришь? Я…

И тут меня что-то дёрнуло. Я бросила короткий взгляд на Соколова:

– Егор, ты хоть что-нибудь понимаешь?

Соколов мерился взглядами с моим мужем и даже не сразу меня услышал.

Ситуация становилась ещё страннее и непонятнее.

– Сколько лет, сколько зим, Добровольский, – протянул он с ленцой.

Прежде у меня не было повода задумываться о том, когда они в последний раз виделись. Да и с чего меня это вообще должно волновать? Но сейчас от одних только взглядов, которыми они обменялись, меня продрал по коже мороз.

Муж не спеши с ответной любезностью. Смерил Соколова взглядом и ответил почти в тон:

– И не говори. А я тут совершено случайно узнал, что ты в приют к супруге моей заглянул. Дай думаю, и я визит нанесу. Пообщаемся.

– Что происходит? – встряла я, переводя взгляд с одного на другого. – Объясните. Немедленно!

Все мои сомнения, тревожные мысли и размышления тут же выплеснулись наружу. Ведь даже Марина уже не могла отрицать, что в последнее время наш приют будто попал под прицел. И всё началось с визита Маргариты Клюевой. С тех пор сюда уже несколько раз приезжал кто-нибудь при деньгах и расхваливал наш приют, присматривал себе питомца или предлагал нам какую-то помощь. Сначала мы решили, что где-нибудь случайно завирусились, но запрошенная нами проверка интернет-пространства ничего не дала. Ни в чьих соцсетях мы не мелькали. Ни на каких форумах нас не обсуждали…

Визит Соколова тоже никакой ясности не внёс – он уверял, что увидел рекламу нашего приюта на билборде. Даже адрес точный назвал.

Ну и что, я должна была выставить его за порог из-за своих пока ничем не подкрепившихся подозрений?

С тех пор он, правда, регулярно к нам наезжал, и Марина уже в открытую меня уверяла, что он приезжает не столько в приют, сколько ко мне. Но я посчитала такое умозаключение глупостью – я до сих пор была замужем. Мы с Добровольским о нашем грядущем разводе не объявляли. Да и с чего бы такой не пойми откуда взявшийся интерес…

– А что, Егор ничего тебе не объяснил? – на мой вопрос муж приподнял брови в явно фальшивом удивлении. – Ну как же так, Соколов? Ай-яй-яй…

– Выйдем? – отозвался тот, и от интонации в его заледеневшем голосе мне сделалось не по себе.

– Никто никуда не выйдет, пока вы не объяснитесь, – потребовала я. – Вы хоть понимаете, как это выглядит со стороны?

– Действительно, – хмыкну Добровольский. – Ты, Соколов, об этом подумал?

– Как выглядит со стороны моё желание питомца себе завести? – отозвался тот. – Теряюсь в догадках, что же тут криминального. Или, может, у тебя, Добровольский, есть какие-то причины или право мне претензии предъявлять?

– За то, что ты уже почти прописался в приюте моей жены?

Ну всё. Это уже даже для Добровольского слишком.

– Игорь, прекрати ломать комедию, – ледяным голосом отозвалась я. – Оставь свои замашки собственника. Мы, конечно, официальных анонсов не делали, но я уверена, все уже обо всём давно слышали.

Нужно было быть очень наивной, чтобы верить в отсутствие слухов. Такие вещи, как развод магната Добровольского, как шило в мешке – если его и можно было утаить, то очень ненадолго.

– Вот как? – прищурился муж. – Ты не сама ли проявила инициативу?

– Что?..

– Ну а что? Мы вроде как соглашение о неразглашении не подписывали.

– Добровольский, твои попытки устроить публичную порку – напрасная трата времени, – уверенно подал голос Соколов. – О том, что вы разводитесь, уже все давно знают. Я только понять не могу, а что в этом такого секретного? И почему тебя чужая осведомлённость так сильно заботит?

Эти вопросы явно ему не понравились. Но в ответ супруг лишь раздул ноздри, явно посчитав ниже своего достоинства давать объяснения.

Вместо этого с демонстративной медлительностью перевёл взгляд на меня и неестественно ровным голосом предложил:

– Поговорим. Во избежание будущих непониманий.

– Нам не о чем говорить, – мотнула я головой. – Присылай своих адвокатов и…

– Дарья, – оборвал он меня, заставив посмотреть ему прямо в глаза. – Я вижу, что ты либо намеренно изображаешь непонимание, либо действительно не в курсе того, что происходит. Второй вариант особенно меня печалит, потому что твой гость наверняка знает куда больше, чем ты.

Я ненавидела мужа. Я ни верить ему не могла, ни слушать его не хотела, но что-то внутри надёжно зацепилось за его слова. Зацепилось и потянуло, не позволяя мне соскочить с этого крючка. Я чуяла, что там действительно что-то есть, какая-то скрытая правда. Ну или как минимум информация, которая даст пищу для размышлений.

– Чтоб тебя, – пробормотала я себе под нос. – Егор, прошу прощения. Пришлю к тебе нашу помощницу. Я на минуту.

Глава 29

– Выметайся отсюда! – рыкнула я, стило нам с Добровольским покинуть помещение и оказаться в коротком коридорчике-перемычке.

У меня не было ровным счётом никакого желания вести с ним диалог. Я уже давно настроилась на то, чтобы общаться с мужем исключительно по тем вопросам, которые касались непосредственно нашего с ним развода. Всё остальное – прошлое. А я с прошлым дел иметь не хотела. Хотя бы уже ради того, чтобы сохранять работоспособность и оставаться в себе.

– Для того чтобы вытолкать меня отсюда, тебе понадобится нечто большее, чем командный голос, – проскрежетал муж.

Не считаясь с моим настроем, он безо всяких усилий подцепил меня за локоть и потащил по направлению к нашему с Мариной кабинету. Подруги на месте сегодня не было – она уехала проинспектировать поставку нам в приют премиальных кормов. Если она тут и появится, то только под вечер. Все остальные занимались своими делами – в этой части здания лишних глаз и ушей сейчас не сыскать.

Я попыталась вырваться, но то, с какой силой и решительностью муж тянул меня за собой, без труда выдавало его собственное состояние.

И я волей-неволей на него отвлеклась. А ему-то какая вожжа под хвост попала? Какое ему, прости господи, дело до того, кто посещает наш приют?

Такая эмоциональность выглядела как минимум странно, если не сказать – подозрительно.

Решив поберечь свои силы, я приберегла весь свой гнев до того момента, как мы оказались с ним в кабинете.

– Ты совсем одурел? – я развернулась и, не дожидаясь, пока он прикроет за собой дверь кабинета, надвинулась на него с кулаками.

Позорная невоздержанность, но я и сама не представляла, сколько гнева во мне скопилось с тех пор, как мы с Добровольским в последний раз виделись.

И я ведь полагала, что сумела свои бушующие эмоции угомонить, сумела справиться с их разрушительной силой.

А вылилось всё в то, что сейчас я изо всей силы лупила его в грудь, не жалея своих судорожно сжатых кулаков.

Но что ещё удивительнее, какое-то время Добровольский даже толком не сопротивлялся.

Лишь спустя несколько долгих мгновений он одним уверенным движением перехватил меня за запястья и встряхнул. Не сильно, но этого вполне хватило, чтобы заставить меня слегка опомниться и на мгновение перестать дёргаться в попытках снова до него дотянуться.

– Эй, вернись в себя! – прикрикнул он. – Если ты меня сейчас пришьёшь, твоих проблем это никак не решит.

– Ошибаешься! – оскалилась я. – Мне тут же полегчает!

Наши лица вдруг оказались до обидного близко. Я попыталась отстраниться, но ничего не получилось.

– Вот, значит, как? – усмехнулся муж, рассматривая моё лицо. – Крови моей хочешь? По-настоящему?

– Очень!

– Ну давай, – его голос внезапно упал едва не до шёпота. – Укуси. Дотянешься?

– С-с-сволочь! Извращенец! – я снова задёргалась. – Ненавижу тебя! Ненавижу!

В его глазах я сейчас читала почти удовольствие. В голову полезли воспоминания о нашей ссоре, когда он заявил, что его заводит моя агрессия. Я же понимала, что он намеренно говорил подобные вещи. Чтобы спровоцировать, ещё сильнее вывести меня из себя. Но мало умом понимать, нужно ещё и уметь с этим бороться.

Добровольский выводил меня из себя с такой опасной лёгкостью, что это вполне могло грозить реальным членовредительством.

– А что тебя так расстроило? – он продолжал без особых усилий удерживать мои запястья в своей стальной хватке. – То, что я прервал ваше с Соколовым воркование?

– Какое тебе до этого дело? С кем я общаюсь, вообще тебя не касается!

Муж сделал вид, что призадумался.

– В целом и общем ты, конечно, права. Но есть нюансы. И эти нюансы могут сильно повлиять на категоричность твоего утверждения. Дарья, скажи мне, ты глупая?

– Ч-что? – я даже дёргаться перестала, мгновенно ощутив, как сильно напряжено моё тело.

– Это довольно простой и вроде бы несложный вопрос. Ну, хорошо. Ты сейчас так разъярена, что не в состоянии мыслить здраво, поэтому позволь, я дам ответ за тебя. Нет, ты не глупая. Выдыхай. Ты у меня очень умная и рассудительная женщина. Более того, проницательная. И не наивная. И раз всё так, то какого же чёрта ты так радушно Соколова тут привечаешь?

– Что ты несёшь? – скривилась я, абсолютно не понимая, куда он клонит. – Что ты пристал к Соколову?

– Или, – со значением продолжил Добровольский. – Или я вынужден допустить вероятность того, что ты как раз в курсе всего, что вокруг тебя происходит.

И тут его глаза сверкнули мрачным огнём, отчего, хоть мне и стыдно было в этом признаться, меня мороз продрал по коже.

– А, может, тут как раз ничему и удивляться не стоит, м? Может, ты как раз поощряешь все эти хороводы вокруг твоего приюта?

– Какие ещё хороводы?.. Какие хороводы? Соколов выбирает щенка! – рявкнула я.

– М-м-м, – кивнул Добровольский. – А не подскажешь, который день он его уже подбирает? Или у вас тут в приюте для него какая-то особая адаптационная программа действует?

Мне хотелось орать от бессилия и холодящего чувства, наваливавшегося на меня с неотвратимостью снежной лавины понимания, что вот тут и встретились наши с Мариной подозрения и какая-то информация, которое владел мой пока ещё муж.

Значит, эта активность вокруг приюта действительно неспроста. И что хуже всего, подтвердить её собирался ненавистный мне сейчас Добровольский!

Глава 30

– Ты несёшь какую-то ересь, – закрылась я. – Это всё не более чем совпадения и…

– Значит, будешь всё отрицать до последнего, – кивнул Добровольский.

К сожалению, я ничего не могла поделать с тем, что он чувствовал себя хозяином положения. В целом это было его состоянием по умолчанию, но сейчас в нём чувствовалась особенная уверенность в своей правоте. А это могло значить только одно – у моего мужа была на руках подтверждавшая его слова информация. Просто он, как опытный и давний игрок, не торопился ею со мною делиться.

– Если ты пришёл сюда кичиться тем, что разбираешься в ситуации лучше меня, а я такая наивная и глупая дурочка, то уволь! – рявкнула я, мечтая где-то набраться такой силы, чтобы вытолкать его отсюда взашей.

Но в том и беда, что Добровольский слишком хорош понимал – деваться мне некуда, и противопоставить ему я при всём своём желании ничего не могу. Поэтому мне придётся ждать, когда он сам соизволит информацией со мной поделиться.

Но, кажется, муж действительно допускал вероятность того, что я могла понимать реальное положение дел. И лишь когда увидел мою искреннюю реакцию, отступил и сбросил всё своё самодовольство.

– Ну ты даёшь, Добровольская.

– Не называй меня так! – рявкнула я. – Не смей меня так называть!

– Ну, ты можешь сколько угодно орать, что открестилась от этой фамилии, но пока по паспорту ты Добровольская, придётся терпеть, – отрезал супруг. – Твой любезный визитёр Соколов – хитрая задница. И проныра, конечно. Что с них, юристов, взять-то. Он решил первым тебя обаять. Вот пытаюсь понять, насколько хорошо это у него получилось.

Я заморгала, силясь сообразить:

– Какого чёрта тебя беспокоит, получилось у него или нет? Я – свободная женщина…

– …с большим потенциалом, – закончил за меня предложение муж. – С таким многообещающим, что к тебе в приют уже очередь выстраивается. А все вы тут, видимо, уверовали в какое-то чудо. Будто вам сам боженька рекламу дал, и сюда со всего города богатая клиентура стала съезжаться. Согласись, Дарья, сложно не отметить такую активность почти сразу после того, как слухи о нашем разводе по городу расползлись.

Я настолько изумилась последней фразе, что на миг всё остальное перед ней умудрилось померкнуть.

– Как это… расползлись?

– А вот это мне видимо, ещё предстоит выяснить, – с досадой на свою неосведомлённость заявил супруг. – Я не знаю, у кого такой длинный язык. Но с другой стороны, Мишин был прав – не каждый день Добровольский разводится.

– Я… всё равно не понимаю. И что теперь? Даже если в городе и узнали. Что с того? При чём тут наш приют и его внезапная популярность?

– Даш, проснись! – тоном человека, уставшего ждать, пока до меня дойдёт очевидная истина, отозвался муж. – Ты теперь очень ценный и очень полезный актив. Почему тебе так сложно это понять?

– Ты... рехнулся?

Мне хотелось подобрать какое-то более жёсткое слово, но от изумления ничего в голову больше не лезло, даже, что примечательно, откровенно обсценная лексика.

– Да я, представь себе, сам об открывшейся на тебя охоте до какого-то момента даже не подозревал, – с искренней озабоченностью отозвался супруг. – Пока меня на этот счёт любезно не просветили. Ты – цель и жертва для таких, как Соколов. Он тебе, кстати, ещё не предлагал услуги своей юридической фирмы?

Я смотрела на него в состоянии, близком к прострации. Потому что да, вообще-то он предлагал. Ненавязчиво и как бы между прочим, но в одном из разговоров этот вопрос поднимался.

Соколов ни на чём не настаивал, но дал понять, что будет более чем рад предложить мне любую помощь.

– Эти жадные сволочи попытаются влезть в наш бракоразводный процесс даже таким – самым топорным и наглым образом. Ты понимаешь? Понимаешь ведь? Они попытаются отгрызть от меня кусок побольше через тебя, твоими руками.

Я смутно представляла себе, насколько такая затея осуществима. Я ни черта не смыслила в мире больших денег. Я никогда не совала нос в дела мужа и не пыталась притвориться, что мне его мир финансовых воротил интересен. Он меня пугал и подавлял, и лезть в него у меня никакого желания никогда не было.

Может быть, зря. Может быть, стоило хоть немного разбираться в том, как эти люди жили и чем дышали. Для меня же и посещать всякие светские рауты вместе с мужем казалось пределом, за который я не переступала.

Тогда не стоило и удивляться, что итогом стал вот этот грязный, полный хаоса и приковавший к себе непрошенное внимание развод. Он толком ещё не начался, а мы уже барахтались по уши в дурно пахших последствиях своего расставания.

– Даже если предположить, что кто-то взялся бы за подобную авантюру, – медленно проговорила я, пытаясь по-новому взглянуть на всё, что мне говорил Соколов. – Даже если предположить… то мне какое до этого дело? Ты предлагаешь мне о тебе печалиться? О том, что тебя хотят обобрать?

– А ты, выходит, была бы не против стать слепым орудием в чужих руках? При том что совершено непонятно, как в будущем с этим орудием обойдутся.

– А это уже ты пытаешься заботу ко мне проявить, – хмыкнула я. – Не стоит, Добровольский. С этим я сама разберусь.

– Не получится, – оскалился он. – Мне не нужны под боком такие проблемы. Поэтому…

И он задумчиво уставился на дверь моего кабинета.

– Давай так. Я выношу тебе первое предупреждение. Если увижу тут Соколова ещё раз, если узнаю, что он продолжает тут крутиться, я приму меры. Я не позволю ему лезть в наш развод.

Я уставилась на него.

– Это полный бред! Ты ничего всё равно сделать не сможешь. Я вижусь с кем хочу и когда хочу!

– То есть Соколова тебе, если что, жалко не будет? – невинным тоном уточнил муж. – Окей. Я это учту.

Глава 31

– Ты – напыщенная, самовлюбленная, охренев-вшая сволочь! – голос жены ломался и дёргался. – Только посмей мне угрожать!

– Да боже упаси, – Игорь наблюдал за тем, как на её щеках играет краска и почему-то не мог оторвать от неё взгляд.

Такой темперамент действительно был для него едва ли не самым большим открытием за последнее время. Его Дарья никогда не проявляла таких ярких эмоций. Она всегда и везде старалась вести себя очень сдержанно, очень спокойно. Он знал и любил её именно такой. Покладистой, мирной и совершенно лишённой конфликтности.

Но вот такая Дарья… такая Дарья была ему незнакома. И он ничего не мог с собой поделать, он ощущал азарт. Азарт, чтоб тебя, в то время как он должен был ощущать в первую очередь вполне обоснованное беспокойство и не любоваться её неприкрытым праведным гневом, а решать, что делать с целой стаей шакалов, которая обязательно попытается поживиться за его счёт!

А уж она попытается – в этом он ни секунды не сомневался.

Любая возможность ослабить его, пусть даже самая ничтожная, будет использована. А его супруга наверняка будет только рада в этом помочь.

– Боже упаси? – прищурилась она и раздула свои изящные ноздри. – А чем ты сейчас занимаешься? Ты продолжаешь ставить мне условия даже сейчас! Это вот настолько ты охренел!

– А вот тут ты права, – Добровольский кивнул. – Я действительно охренел, когда понял, какие мутные схемы закручиваются вокруг моего развалившегося брака. Согласись, любой адекватный человек, который печётся о нажитом, как минимум полюбопытствует насчёт того нездорового интереса, который питают окружающие к обстоятельствам его личной жизни. А Соколов – один и таких. Можно сказать, первопроходец…

– Всё! – громыхнула Дарья. – Всё, хватит с меня этого бреда! Мне плевать, что там и кто замышляет. Ты понимаешь это? Мне, Добровольский, плевать! Даже если им в итоге удастся ободрать тебя как липку, я, поверь, ни слезинки не пролью!

Он прекрасно понимал, что и так уже исчерпал все запасы её безграничного терпения и гостеприимства. Но ситуация-то всё равно не отпускала. И почему-то сейчас ему начинало казаться, что дело даже не столько в корыстных причинах.

Его каким-то образом задевало, что вокруг жены начинали кружиться стервятники?

Да нет же. Нет. Просто вот эта её реакция… Дарья горела и каким-то образом зажигала его.

Озвучь он ей свои ощущения прямо, и она снова извращенцем его обзовёт.

А кто не извращенец? Ну вот кто, покопавшись в тёмных закоулках своей души, сможет сказать, что его не посещали странные, может быть, даже ненормальные мысли? Кто заявит, что нет, не посещали, тот соврёт

– Пошёл прочь, Добровольский, – голос жены заставил его вернуться в реальность. – Пошёл прочь! Ты и так достаточно крови мне сегодня попортил! Выметайся! Немедленно!

За голосом последовал ощутимый тычок прямо в солнечное сплетение.

Ну вот, она ещё и драться с ним лезет. Дотянул-таки. Выпросил.

– Надеюсь, ты понимаешь, что своей агрессией ничего не добьёшься, – напомнил он, но всё-таки отступил на шаг назад, добровольно уступая её напору. – Ничего не добьёшься, кроме моего одобрения.

На её шокированный взгляд он с удовольствием пояснил.

– Гнев тебе очень идёт. Я даже не представлял, что настолько.

И вознаграждение не заставило себя ждать. С шумом втянув в себя воздух, Дарья так отпихнула его к двери, что он едва равновесие не потерял.

Твою-то мать, а в ней скрывалась настоящая львица. И вот сейчас он над такой характеристикой даже иронизировать бы не стал.

– Дикая кошка, – пробормотал он безо всякой злости, одёрнул пиджак и взялся за ручку двери. – Я не обещаю, что это последняя наша встреча. И все мои слова в силе. Ты, Дарья, можешь беситься сколько угодно, но я не позволю никому из этой компании новоявленных женихов заглядываться на то, что моё и то, что пока ещё моё.

Да, последнюю фразу он ввернул совершено намерено.

И когда закрывал за собой дверь с той стороны, совершено отчётливо слышал стук чего-то, прилетевшего в дверное полотно.

Ещё какое-то время в нём жил этот странный кураж, охвативший его во время пламенного общения с женой. Он стоило влезть в салон авто – пустой и безмолвный, – и его накрыло.

Такая возня вокруг его будущего развода – это вообще-то не шутки, сколько бы он не ухмылялся, пока объяснял это Дарье. И даже если никакого особого вреда эти обстоятельства не причинят – такая активность была тревожным звоночком.

– Ну, попытайтесь, – прорычал он, заводя двигатель. – Возможно, мне это даже на пользу пойдёт. Вспомним старые добрые времена и повоюем.

План был простой – стряхнуть с себя остаточные ощущения от встречи с Соколовым и женой, забыть об этом, на время выбросить из головы и расслабиться.

Для этого у него была Маргарита. И уж она-то умела делать так, что из головы вообще всё вылетало.

Но вернувшись в квартиру, он обнаружил её, увлечённо игравшую со своим новым приобретением – приютским щенком – и не стал разлучать эту парочку. На ходу бросив, что отправится в душ, а потом на время займётся делами, он не услышал от неё ни слова возражения, и это его даже не опечалило.

Добровольский вдруг осознал, что ему действительно нужно побыть одному.

Ну а эту перемену в своём поведении расценивать как? Это тоже тревожный звоночек?..