Текст книги "Измена. Я тебя разлюбил (СИ)"

Автор книги: Лада Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 40

– Я предупредил. Развлекайся.

Бросив эти последние слова, Добровольский развернулся и пошагал к выходу.

Только позже он, возможно, сумеет признаться себе, для чего на самом деле затевал этот визит.

Он мог потребовать видео или фотографии для подтверждения – и всякая необходимость в поездке тут же отпала бы. Это верно, но… Но он хотел увидеть всё своими глазами. Он хотел прочувствовать атмосферу и понять, насколько серьёзно настроена Дарья.

И делает ли она это из мести ему или… или там реальные чувства.

В любом случае это значило, что он терял контроль. А ещё действительность больше не стелилась ему под ноги так, как он того хотел. И никто уже не вёл себя так, как он того ожидал. И никто не пытался подстроиться под его видение мира.

И с менявшимися правилами игры приходилось считаться. Но не мириться, конечно. Добровольский совсем не из тех, кто стал бы мириться с чем-либо, чего он не принимал и не хотел принимать.

Ну и предупреждение. От такой возможности он ни за что бы не отказался. И никому бы эту миссию не поручил. Дарья должна была услышать это от него. Пусть теперь знает, с кем спуталась.

Вырулив на проспект, он набрал Рамеева.

– Продолжайте присматривать за Соколовым. Но осторожно, он почти наверняка будет подозревать, что его прощупывают.

– Принято.

Добровольский всё-таки поколебался, прежде чем добавить:

– И за Дарьей.

– К ней тоже слежку приставить? Ваша супруга под подозрением?

Грубовато звучало. И если бы он сейчас не был так разозлён и раздосадован, то наверняка усмехнулся бы, представив, какой скандал ему закатила бы Дарья, узнав, что он приставил к ней человека.

– Окстись, Рамеев. Нет, мне просто нужно знать, что она... что у неё всё в порядке. Тут может в ближайшее время случиться поворотным момент, и я хочу быть уверен, что для неё никаких последствий не будет.

Он, конечно, сейчас почти наверняка выдавал желаемое за действительное, но всё-таки предугадать, как она себя поведёт после того, что он ей сообщил, Добровольский не мог. Поэтому лучше подстраховаться.

– Понял. Будет сделано, Игорь Александрович. Что-нибудь ещё?

– Повысьте оперативность докладов, – сухо распорядился он напоследок. – Возможно, в ближайшее время уровень событийности усилится. Будьте начеку.

– Всегда начеку.

– Рад это слышать. Отбой.

И вроде бы после этого разговора следовало хоть немного расслабиться. Но пока не получалось.

Он добрался домой, втайне надеясь, что на остаток вечера закроется у себя в кабинете. За последнее время это стало его традиционным времяпрепровождением. Но к его удивлению, Маргарита на этот вечер имела совсем иные планы.

– А щенка куда дела? – Игорь невольно пошарил взглядом по углам, когда Марго выпорхнула ему навстречу и едва не повисла у него на шее. Кажется, настроение у неё было настолько хорошее, что она даже не стала припомнить ему их недавний не самый тёплый разговор.

В конце концов он расквитался со всеми своими делами, приехал и теперь был в её распоряжении.

– Никуда. Он спит, – она приникла тёплыми губами к его шее. – А у нас есть время хоть немного наверстать. Что-то мы в последнее время совсем с тобой не видимся, Добровольский.

Идеальная возможность отвлечься. Да не просто отвлечься, а ещё и провести время с максимальной пользой и удовольствием. Прежде он ни за что бы от такой удачной возможности не отказался.

Всего-то и нужно – на время заглушить все мысли в своей голове и отдаться на волю инстинктов.

Но когда её губы добрались до его сжатый губ, он… отстранился.

– Слушай, я ценю твоё рвение, – он попытался аккуратно расцепить пальцы, обхватившие его шею. – И твоё желание уделить мне своё драгоценное время, но я что-то слишком задолбался сегодня. Никакого настроения нет.

Маргарита резко отстранилась от него и сейчас заглядывала ему в глаза с удивлением и недоверием.

– Добровольский, я… не пойму, ты меня отшиваешь?

Как насчёт ещё одного конфликта? Так сказать, на десерт.

– Так, а могу я надеяться, что ты не станешь себя на пустом месте накручивать? – проворчал он, когда её руки безвольно сползли с его шеи.

Маргарита прищурилась и запахнула свой шёлковый халат, скрывая под ним всё то, что собиралась ему с такой щедростью предложить.

– Знаешь, что ты сейчас делаешь?

– Пытаюсь объяснить, что устал?

– Превращаешь меня в свою ненаглядную супругу, от которой ты после «тяжёлого» рабочего дня» наверняка такими же отговорками отбивался!

Добровольский выругался про себя. Вот к такому приветствую он совсем не готовился. Кажется, успел привыкнуть к тому, что в последнее время Маргарита и сама не проявляла особого рвения к плотским утехам.

– Сбавим градус, – приказал он, стряхнув с плеч пальто. – Тебе не напомнить, что в последнее время ты сама никакими другими делами не горела, кроме беззаветной любви к своему четвероногому другу? Я тебя хоть словом за это попрекнул?

– Так ты, судя по всему, и рад был, что я к тебе не приставала! – сверкнула глазами Марго. – Не пытайся спихнуть всю ответственность за меня.

– Вот теперь ты точно напоминаешь мне сварливую жену, встречающую мужа с работы. А вместо ужина вот тебе в рожу целая охапка наварившихся в моей башке подозрений, – он даже не попытался сгладить углы. – И к слову, я сейчас о гипотетической супруге говорю. Дашка никогда мне подобных претензий не предъявляла.

– Ах, так я ей ещё и проигрываю! – вскинулась Маргарита.

Добровольский ожёг её предупреждающим взглядом:

– Не задавай вопросов, ответы на которые не хочешь услышать.

Глава 41

– Не скрою, вечер у нас выдался странный, – спутник накинул мне на плечи пальто, и я отметила, что его пальцы дольше положенного задержались на моих плечах.

Соколов иронизировал, но я-то всё подмечала: и его попытки исподволь выведать у меня, о чём же мы с Добровольским общались, и лёгкую нетерпеливость в расспросах, и взгляды, которые он на меня бросал, когда думал, что я их не замечаю.

Но всё-таки делать далеко идущие выводы лишь на основе таких наблюдений было бы странно. В конце концов не брать в расчёт Добровольского просто нельзя, как бы я ни относилась к собственному пока ещё мужу. Он – сила, с которой в лобовом столкновении справиться могли очень немногие. И я не стала бы утверждать, что Соколов входил в достаточно тяжёлую весовую категорию, чтобы тягаться с ним на равных.

Ну и ложка дёгтя в виде сказанного им на прощание, конечно, не могла не сказаться. Хотела я того или нет, а весь оставшийся вечер прокручивала в голове возможные варианты вопросов, но так и не решилась лезть в личную жизнь собеседника и вызнавать у Соколова подробности его развода.

– Да уж, – я смущённо поправила лацканы. – Извини. С Добровольским никогда не знаешь, чего ожидать.

Соколов галантно подставил мне локоть, и я положила руку на сгиб его руки, отметив, что ощущение было слегка непривычным. Мой муж был выше и крупнее Соколова, и мне даже пришлось напомнить себе, что от странных ощущений давно пора отвыкать.

– Прошу тебя, не извиняйся, – Соколов отмахнулся. – Может, пройдёмся?

А я-то уже потеряла надежу на то, что смогу что-то выведать о его личной жизни. Хотя не скрою, чувствовала я себя при этом очень неуютно. Но сказанное Добровольским грызло меня и заставляло раз за разом мысленно возвращаться к нашей перепалке. А это очень сильно меня отвлекало и выматывало. Приходилось постоянно напоминать себе о том, что это по большому счёту не моё дело. Мне с Соколовым детей не крестить. Так почему же меня гложет вся эта канитель?

Ответ был один, и я как могла его избегала, но он, к сожалению, лежал на поверхности. Мой муж никогда мне в открытую не лгал, не сочинял, не придумывал. Скрывать и недоговаривать мог, и ситуация с его изменами это лишь подтверждала. Но всякие слухи и сплетни пересказывать – совсем не в его стиле.

На предложение Соколова я ответила согласием, и теперь мы неспешно брели вдоль проспекта. Какое-то время молчали, и я не находила это молчание напряжённым или неловким. В целом мне с Соколовым было комфортно. Хотя я и допускала, что это скорее всего потому, что я никаких особенно трепетных чувств к нему не испытывала. Пресловутые бабочки в моём животе не порхали. Да и связанные с информацией от Добровольского мысли постоянно меня отвлекали.

– Не припомню уже, когда я в последний раз вот так просто гуляла по городу, – созналась я.

– Иногда полезно остановить эту безумную гонку и отыскать время на простую прогулку. Мне всё-таки кажется, это важно – отыскивать в вечной суете время для простых радостей жизни.

– Ну, если компания для этого подыскивается подходящая, – рискнула я сделать первый шажок. – Наверное вы часто вот так с Полиной гуляли.

Упоминание имени жены заставило Соколова отреагировать – я даже через пальто почувствовала, как напряглись у меня под пальцами мышцы.

– Это было очень давно, – отозвался он сухо. – Было дело.

Я закусила нижнюю губу, пытаясь сориентироваться.

Из брошенных Добровольским слов я ведь только и поняла, что Соколов своей бывшей жене отомстил. Но за что? И кто может поручиться, что она получила не по заслугам? Я же не знаю, в чём состояла вина его бывшей.

Чёрт, не стоило влезать в эту идиотскую авантюру. Но Добровольский умело надавил на моё неведение и эмоции. Выкарабкивайся теперь как хочешь.

– Извини, если за больное задела. Не сразу сообразила, что это слишком уж личное.

– Брось. Глупости, – отозвался Соколов. – Ничего такого. Мы с Полиной… у нас непростой был развод. Наверное, ещё и потому тебя хорошо понимаю и сочувствую. Искренне. Это в любом случае неприятная ситуация, а когда она ещё сопровождается, скажем так, осложнениями…

Я не успела язык прикусить.

– Но это ведь напрямую от нас и зависит, – отозвалась я. – Мы же сами всё и осложняем. Ставим друг другу палки в колёса.

К моему облегчению, Соколов не проявил никакой подозрительности. Возможно, потому что для него самого тема развода до сих пор вызывала слишком свежие болезненные воспоминания.

– Ты не представляешь, как ты права. Про палки в колёса очень правильно сказано.

К сожалению, дальше он эту тему развивать не стал, но почему-то я не сомневалась, что по мнению Соколова, палки в колёса вставляли ему. Значит, считал свою бывшую жену виноватой.

Я не имела права настаивать, как бы внутри ни зудело от желания выведать подробности и закрыть для себя этот вопрос.

В конце концов мне было важно понять, могу ли я доверять этому человеку. Слова Добровольского о мстительности поколебали мою железную решимость принимать предложение Соколова. А я-то уже рассчитывала на то, что он мне сможет помочь…

Правда, события последующих нескольких дней выбили из меня желание скрупулёзно анализировать и примериваться.

Как оказалось, к услугам Соколова мне пришлось прибегнуть куда раньше, чем я могла ожидать.

Глава 42

– Н-не понимаю, – я смотрела на помощницу Инну, словно надеялась, что она вот-вот признается в розыгрыше. – А какие у них могут быть претензии к нам?

Помощница растерянно моргала в ответ.

– Да я же и не знаю, Дарья Павловна. Я понятия не имею. Они мне только сказали, что требуется проверка и что они через несколько дней к нам приедут и всё-всё-всё тщательно перепроверят, потому что поступили какие-то жалобы.

– Какие? От кого?

– Я… я так поняла, анонимные.

– Суть жалоб в чём? Они что-нибудь упоминали?

– Сказали, условия содержания или что-то такое.

Я попыталась успокоиться.

– Так, ну это полнейшая ерунда. С этим у нас всегда был полный порядок. Никаких нареканий за семь лет работы. Ни одного.

Но вот и с проверками до сих пор тоже никаких накладок не возникало, да и не припомню я, чтобы на нас хоть раз жалобы какие-нибудь поступали

Горький комок подкатил к самому горлу. В мыслях мелькнуло, что вероятной причиной мог быть очевидный факт – приют был организован и открыт на деньги Игоря Добровольского. Кто бы посмел хоть слово пикнуть? Если бы такие сумасшедшие отыскались, они без особого промедления ощутили бы на себе силу ответной реакции.

Но времена изменились. Все знали о том, что мы с Добровольским разводимся, а потому я и мой приют автоматически в глазах общественности лишались высочайшей опеки.

Выходит, теперь мы лёгкая мишень для каких-то пока мне неизвестных недоброжелателей?..

Господи, вот только этого мне сейчас ещё и не хватало.

Примчавшаяся спустя полчаса Марина хлопала глазами примерно так же, как это делала я, когда Инна передала мне новости о недавнем звонке.

– Это шутка какая-то? До апреля вроде бы ещё далеко, – пробормотала она.

– Зато теперь ни у кого не возникнет сомнений, что вокруг нашего приюта действительно творится какая-то ненормальщина, – пробормотала я упавшим голосом. – Марин, припомни, мы же никому в последнее время дорогу не перебегали?

– А кто хоть пожаловался? – нахмурила брови Марина. – С кем дело имеем? Какой-нибудь городской сумасшедший или общественники? У кого там много свободного времени, что ему больше нечем заняться?

– Знать бы, – я развела руками. – Но какая нам разница? У нас всё в порядке. Пусть проверяют.

– Даш, ты ж понимаешь, что жалоба прилетела не с потолка, – Марина понизила голос. – Нам нужно быть готовым к любой гадости. Тут ведь даже не общественники какие-нибудь примчатся. Это всё-таки серьёзнее. Это прокуратура.

Да, приходилось признать, раньше всё было проще. В прошлой жизни я, озадаченная, вечером вернулась бы домой, а Игорь бы поинтересовался, что у меня стряслось. Я бы ему, само собой, рассказала, а назавтра проблема уже была бы решена.

Но мы справимся и без протекции Добровольского.

– Марин, давай панику раньше времени не разгонять, – предложила я примирительно. – Мы пока даже не знаем подробностей.

– Ага, но Инна упомянула, что нас ещё и попросили подготовить документацию по приюту. Ждём целую делегацию, не иначе. И спрашивается, с какой радости?

– На основании поступившей жалобы, – напомнила я. – Имеют полное право.

И где-то на задворках сознания всё-таки поскреблось полупридушенное сожаление – как легко было бы решить этот вопрос, просто набрав Добровольского.

Я вздохнула и приказала себе закопать поглубже эти малодушные размышления.

При этом вселенная как будто решила устроить мне проверку на стойкость – после обеда мне позвонила дочь и вытащила из меня признание, потому что не могла не обратить внимания на мой явно безрадостный голос.

– Проверка? – удивилась она. – Ошибка, наверное, какая-нибудь… На ваш приют вообще когда-нибудь жалобы разве были?

– Всё когда-нибудь бывает в первый раз, – вздохнула я и вовремя спохватилась. – Только отцу не смей ничего рассказывать, слышишь?

– Не буду, – промямлила дочь, и мне пришлось понадеяться, что она своё слово сдержит.

Ну а к вечеру позвонил Соколов. Честно сказать, за весь день, загруженная своими мыслями, я о нём даже не вспоминала.

– У тебя всё в порядке? – спросил он, едва мы обменялись приветствиями.

Да что же это такое? Я совсем разучилась свои эмоции скрывать?

Отпираться не было смысла, и я в двух словах объяснила причину своего упаднического настроения.

– Надо же, неприятность какая, – пробормотал Соколов. – Слушай, я ни в коем случае не сомневаюсь, что ты опытная владелица и сама бы справилась с этой проблемой, но зачем тянуть всё на себе, когда есть кто-то, кто готов с радостью помочь?

Я растерянно заморгала и поймала вопросительный взгляд Марины, оторвавшей голову от бумаг.

– Это… это лишнее. Правда. Да я и не думаю, что там что-то серьёзное. Чья-то кляуза под надуманным предлогом. У нас всё в порядке и по факту, и по документам.

– Дарья, прокурорские проверки – это не шутка. К чему рисковать?

Я раскрыла рот и тут же его закрыла.

– Егор, спасибо большое за предложенную помощь. Давай я чуть позже тебя наберу, – пробормотала я, слегка выбитая из колеи его последними словами.

Соколову ничего не оставалось, кроме как согласиться. А я завершила звонок и на какое-то время погрузилась в задумчивость.

– Что там? – попыталась выведать Марина.

– Соколов помощь мне предложил, – пробормотала я, думая о своём.

– О, так надо было соглашаться!

Может, подруга и права. Но я всё пыталась понять, как Соколов понял, что проверкой нам грозилась именно прокуратура.

Понимаю, инициаторов таких мероприятий не так уж и много – Соколов мог просто предположить очевидное, но что если за его осведомлённостью крылось нечто большее?..

Глава 43

– Просто не представляю, кто мог прокуратуру на нас натравить, – пробормотала я, бросая на своего спасителя застенчивые взгляды.

Но если я полагалась на свои топорные методы добывания информации, то надеялась зря. Если Соколов и располагал какой-либо эксклюзивной информацией, то не собирался ею делиться.

Нет, всё-таки мои тогдашние сомнения и подозрения, скорее всего, абсолютно беспочвенны – он предположил очевидное.

– Жалобу подали анонимно. Но переживать больше не о чем, всё улажено.

– Спасибо тебе огромное. Ещё раз. Со всей это личной кутерьмой мне вот только проблем с приютом не хватало, – пробормотала я, стараясь скрыть досаду оттого, что никакой информацией разжиться так и не удалось.

В конце концов это не Соколова вина.

– Всегда рад помочь, – он дольше обычного задержал на мне взгляд, явно собираясь что-то добавить. – Не хочу быть навязчивым, но не лишним будет напомнить, что и в твоём близящемся разводе я по-прежнему готов буду оказать любую посильную помощь. Мои лучшие юристы к твоим услугам.

– Да, конечно. Я помню. Мне бы дыхание перевести после сегодняшнего, – отшутилась я, пытаясь понять, почему до сих пор испытываю такую неловкость. Я ведь, кажется, уже и сама расценивала эту идею как очень даже перспективную.

– Не тороплю, – усмехнулся Соколов. – А вот твой Добровольский – может. Уверен, что оценка имущества и прочие подготовительные процессы уже походят к своему логическому завершению, и скоро вы с Добровольским сядете-таки за стол переговоров. Подготовку нужно было начать ещё вчера.

А вот это уже ощущалось как прессинг, хотя я понимала, что Соколов всего лишь озвучивает прописную истину.

– Понимаю, что сейчас у тебя голова забита другим, но давай увидимся на днях после работы, и я мог бы дать тебе предварительную консультацию. Ну или мы могли бы просто поужинать.

Он улыбнулся, и я не стала отбрыкиваться от его предложения.

– Я смотрю, у вас всё серьё-о-озно, – протянула Марина, когда я вернулась в наш кабинет. – Рыцарь на белом коне получил хоть какую-нибудь награду? Знаешь, ему уже за бесстрашие следовало бы грамоту выписать. Тень Добровольского так и нависает над вами.

– Да ничего подобного, – отмахнулась я. – Добровольский, чтобы ты знала, недавно умыл руки.

Я не рассказывала Марине о той безобразной встрече в ресторане. Не хотелось даже мысленно к ней возвращаться. Но теперь вот пришлось.

После моего краткого рассказа подруга присвистнула.

– Ну, во-первых, а-та-та тебе за то, что сразу не рассказала, – пожурила она. – А во-вторых… хм. Ты пыталась выведать правду у Соколова?

– Слишком личное. Он не делится. Но теперь понимаешь, почему я не бросилась сразу ему наяривать, когда проблемы с приютом возникли? Я понимаю, что мы с Игорем сейчас по разные стороны баррикад, но я не припомню за мужем откровенных сказок или сплетен о ком-то. Он может быть хоть трижды сволочью, но не разносчиком сплетен. Для него это – фу.

– Н-да. Согласна, – задумчиво кивнула Марина. – Это дело бабское скорее. Слушай, ну а с другой стороны, правды может быть две. Мы его супругу не знали и понятия не имеем, по каким причинам они развелись. Выброси из головы. Сегодня-то он реально помог. Если бы не Соколов, эта проверка нам всю плешь проела бы. А он буквально за несколько часов всё разрулил.

И потребовала за это вполне приемлемую плату – всего-то ещё один ужин.

– Как же я не люблю эти тайны-загадки и недосказанности, – вздохнула я, по-прежнему чувствуя себя не в своей тарелке.

– Понимаю. Но альтернативы-то пока особенно нет, – развела руками подруга. – Вот, может, сходишь с ним поужинать и что-нибудь разузнаешь.

И я уже смирилась с таким положением вещей, когда жизнь, которая и без того любила меня в последнее время «радовать» неожиданными поворотами, в который раз удивила.

– Мам, – позвонившая тем же вечером дочь решила огорошить меня собственными открытиями. – Как дела у приюта? Что-то решилось?

– Всё решилось и решилось благополучно, – я присела на край пока ещё заправленной постели. – Спасибо, что позвонила и интересуешься.

– Я рада слышать. Это хорошо. Очень хорошо, – протараторила она, и я поняла, что вопрос был задан скорей для приличия, а позвонила Вероника на самом деле потому, что торопится поделиться со мной какой-то важной информацией. – Только скажи, тебе случайно не Соколов помогал?

А вот это было уже странновато.

– Соколов. А что? Откуда ты знаешь?

Вероника замялась.

– Да я тут… я отцовскими связями воспользовалась и кое-что разузнала.

– Ты рассказала отцу?!

– Да нет, нет! Говорю же, связями воспользовалась, и всё. Ну, знаешь, хоть какая-то польза оттого, что мы с Пашкой работаем у отца.

Я сжала губы, не спеша ей возражать. Как ни крути, а Вероника права. Она ведь искренне стремилась помочь, почти наверняка движимая чувством вины за их с братом недавнее предательство. Сначала об отцовской затее со шпионажем рассказала, теперь ещё это…

– И что ты узнала?

– Кто подал жалобу на приют?

– Жалоба была анонимной. А ты... тебе удалось узнать?

Я услышала, как дочь медленно выдохнула.

– Ну, как бы… и да, и нет.

– Загадочно.

– Уф-ф… Ма, в общем, согласно моим источникам, эту анонимную жалобу подал кто-то из окружения Соколова.