Текст книги "Развод. Моя (не) желанная (СИ)"

Автор книги: Лада Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Громов какое-то время хмуро жевал бутерброд и запивал его кофе. О то ли специально теперь тянул с ответом, то ли пытался успокоится, чтобы в очередной раз по привычке мне не нагрубить.

Наконец бутерброд закончился, и он снова поднял на меня взгляд.

– Тогда могу взять тебя с собой на экскурсию.

Моя кружка кофе застыла на полпути ко рту.

Это что за парад планет случился, что Громов излучает подобную щедрость?

И, кажется, изумление во всей своей красноречивости отобразилось у меня на лице, потому что Громов поморщился.

– Слушай, давай ты не будешь смотреть на меня так, будто я в розового слона превратился. Если у тебя нет желания никуда ехать…

– Я этого не говорила, – выпалила я, прежде чем подумала. – Я… ты просто не объяснил, куда меня приглашаешь.

Громов постучал пальцем по ободку своей кружки:

– На завод, который мы восстанавливаем.

– Так… ты же сам сказал, что мне там делать нечего, пока ремонт…

– Два раза предлагать не буду.

С чего это вдруг ему загорелось меня туда отвезти? Ему что, во сне видение какое-нибудь было?

– Хорошо. С удовольствием.

И уже через полчаса мы, выкатив за пределы жилой застройки и миновав узкую лесополосу, оказались на месте.

Громов заглушил мотор, указал подбородком на кирпичные стены предприятия и расчищенную перед ним площадку, по которой сновали рабочие:

– Работы тут ещё непочатый край. Но коммуникации подводить будут параллельно. На объекте сегодня работает с полдюжины предприятий-подрядчиков.

Я кивнула, рассматривая открывшийся передо мной вид. В детстве после школы мы иногда ходили сюда полазать по заброшенным помещениям давно остановившегося завода. Теперь место постепенно оживало.

Никогда бы не подумала, что кто-нибудь из Громовых решится возродить семейное дело по изготовлению охотничьего снаряжения. Впрочем, муж объяснил, что обновлённый бренд будет ориентироваться на спортивную охоту, рыбалку, туристическое оборудование и прочее.

А его консультанты до того хорошо знали своё дело, что у едва восстающего из пепла предприятия уже появились первые заказчики – их вносили в специальный лист ожидания, чьи участники после открытия получат какие-то бонусы в рамках программы доверия.

Я слушала пояснения мужа, слегка приоткрыв рот. Половины сказанного я не понимала, но и то, что удосужилась понять, невольно меня озадачило.

– Что, неинтересно? – понимающе усмехнулся он, откинувшись на сиденье и разглядывая меня с кривой усмешкой.

– Н-нет, – мне пришлось отвести взгляд, – не в этом дело.

– В чём тогда?

И мне впервые не пришло в голову язвить и сыпать колкими замечаниями.

– Просто… не ожидала, что ты так в своём деле разбираешься. Такого Громова я, кажется, совсем не знаю.

Супруг какое-то время молчал, потом едва заметно кивнул, давая понять, что понимает, о чём я, и потянулся к ручке двери:

– Сочту это за комплимент. Пойдём. Покажу тебе мои усилия вблизи.

Глава 41

– Тут ещё многое предстоит сделать, – Громов водил меня из помещения в помещение, и его низкий голос гулко отдавался в пустом просторе громадного здания.

Завалы мусора, впрочем, отсюда давным-давно выгребли, и уже одно это свидетельствовало о больших переменах.

– До того, как предприятие выйдет на полную мощность, времени пройдёт ещё очень много. Часть оборудования заказал из заграницы. Его там только собирают. Но мы будем открываться в несколько этапов. Часть цехов заработает уже в ближайшие месяцы.

Я молча кивнула, невольно подумав, что к тому времени уже вряд ли буду интересоваться всей этой кутерьмой. К тому времени мы с Громовым почти наверняка разведёмся.

– И мы уже формируем предварительный список покупателей.

– Даром времени не теряете, – округлила глаза я.

Громов хмыкнул:

– Ага. Ты же не думала, что я деньги на уплату долга из воздуха доставать буду. Хотя…

Громов прищурился, и на его губах заиграла хитрая усмешка. Она ему очень шла, и я поспешила отвернуться, чтобы не пялиться.

– …формально получается, что из воздуха. Это список клиентов, готовых осуществить предзаказ. Активно формируем предварительную базу заказчиков. И пусть на ощутимый доход выйдем, конечно, нескоро, но это старт. И старт многообещающий.

– То есть повод для оптимизма? – не удержалась я от поддёвки.

Громов скосил на меня взгляд:

– Сомневаешься в моём природном магнетизме и умении повлиять на решение тех, кому мы предложили стать нашими первыми покупателями?

Нарвалась. Вопрос был, конечно, с подвохом.

Захотелось показать ему язык и отправиться поблуждать по рабочим помещениям в одиночестве. Но я поступила по-взрослому.

– В бизнесе я тебе оценку дать не могу. О твоих достижениях я знаю очень немного. Со мной ты своими деловыми успехами делиться не очень спешишь.

В отличие от постельных. Но эту мысль я озвучивать не решилась. Она обязательно подействует как триггер, тут и гадать не приходилось.

– Не подумал бы, что тебе интересны мои деловые успехи, – буркнул Громов.

– Действительно, – я поёжилась от неловкости. – С чего бы…

Мы какое-то время бродили по помещениям в полном молчании.

Громов время от времени здоровался с попадавшимися нам по пути рабочими, охотно делившимися с владельцем здания своими замечаниями по поводу рабочего процесса.

Судя по всему, Громов пользовался непререкаемым авторитетом. Все так и норовили пожать ему руку, о чём-то поговорить.

Видеть всё это было… странно.

Я безнадёжно застряла в прошлом и видела в Громове сына богатых родителей, красавчика-хулигана. По-прежнему. А ведь столько лет прошло. Мы уже давно не дети, даже не подростки.

И теперь он руководит собственным бизнесом, пусть порой и ведёт себя как форменный раздолбай.

Но чем дольше я наблюдала за его общением с другими со стороны, тем больше утверждалась в другом неожиданном открытии – как раздолбай он себя вёл, пожалуй, только со мной.

И за что же это мне, скажите на милость, такая великая честь?..

– Тебе это действительно нравится, – сделала я личное открытие, когда очередной рабочий, отсалютовав Громову каской, отправился по своим делам.

Муж взглянул на меня – в карих глазах таился вопрос:

– А тебе так сложно в это поверить?

– Наверное, – я не видела причин скрывать правду. – Просто, я… мне почему-то представлялось, что ты будешь заниматься чем-то совершено другим.

– Чем, например? – выгнул он бровь.

Я пожала плечами:

– Валяться на тропических пляжах, тискать фигуристых красоток и рассекать на белоснежных яхтах.

К моему удивлению, Громов рассмеялся – искренне и от души.

– Ну ты, Митина… – он отёр уголок глаза и покачал головой. – А неплохо у тебя фантазия работает.

Я пожала плечами, ощущая лёгкое раздражение. Почему-то сейчас я чувствовала себя глупо.

– Если уж на то пошло, одно другому не мешает. Но отдыха у меня в планах пока не предусмотрено.

Мне ни с того ни с сего вспомнился вопрос Лисицына о медовом месяце, но я со злостью отогнала от себя воспоминание. Совершенно идиотские мысли!

– Его, знаешь ли, сложно планировать, пока на мне этот чёртов долг и перспектива после развода лишиться половины имущества.

Он сказал это без злобы и без упрёка. Скорее в шутку. Но у меня промолчать не получилось.

– Об этом, Громов, можешь не переживать.

– О чём?

– О разводе, – нахохлилась я. – Никакой половины имущества я от тебя требовать не собираюсь, понятно?

– Великодушно с твоей стороны, – отозвался он тихо, с какой-то непонятной мне интонацией.

– Тогда ночью я это ляпнула, скорее чтобы тебя позлить, – попыталась я оправдаться.

Но зря это сделала. Кажется, Громова это признание всё-таки зацепило.

Он остановился у самого выхода из будущего цеха, в котором сейчас кроме пола, потолка и стен ничего не было.

Мне пришлось последовать его примеру.

– Чтобы позлить? А напомнить тебе, чем это обернулось?

Чёртов провокатор.

Мои щёки заливал жар, и это злило.

– Тем, что ты меня обслюнявил, – брякнула я в попытке как можно больнее задеть.

Но мне ли не знать, что Громова нельзя задевать.

А уж усомниться в его способностях, любых способностях – это же верный способ нарваться.

– Обслюнявить, – с обманчивым безразличием уточнил он.

Мгновение – и я уже прижимаюсь лопаткам к стене у самого выхода.

Громов нависает надо мной. Его губы кривятся в усмешке, а мне начинает казаться, что он только и ждал какого-нибудь, даже малейшего повода…

– Митина, давай проясним…

– Н-не нужно ничего прояснять, – затараторила я.

– Нужно. У тебя очевидные проблемы с памятью. Из-за них ты вот-вот пустишь по ветру мою репутацию.

– К-какую… какую ещё репутацию?

– Человека, который знает чёткую разницу между «поцеловать» и «обслюнявить».

И он не даёт мне времени на ответ.

Склоняется к моим дрожащим губам.

И я теряю себя от первого же прикосновения…

Глава 42

Сладко. Целовать её было… сладко.

Так, что не оторваться.

Описание, может, куцее и странное. Но другого он себе не придумал.

Не поэт, не мастер на цветастые обороты.

Он вроде как хотел сбить с неё спесь и напомнить, что она откровенно врала, с таким пренебрежением отзываясь о его поцелуе.

Вроде как.

Все поучения благополучно вылетели из башки, стоило их губам соединиться.

Он пытался сопротивляться, но всё же тонул… тонул в ощущениях, которые дарил поцелуй.

Не встречая препятствий, скользнул языком в её рот.

По прижатому к нему гибкому телу дрожь пробежала.

Ох, Митина, что же ты со мной делаешь…

Но стоило их языкам соприкоснуться, и она будто очнулась.

Упёрлась ладонями ему в грудь. Думала, он сдастся без боя. Тут же отступит.

А ведь ещё секунду назад едва не стонала. И колени почти подгибались.

– П-пусти, – отвернулась. – Ты… совсем уже, что ли? Громов!

Он держал её крепко, пережидая захлестнувший его вихрь ощущений.

Митиной пришлось сдаться – и она, пряча от него свои губы, уткнулась лбом ему в грудь.

– Ну так… что? – прохрипел он наконец, тяжело переводя дыхание. – Берёшь свои слова назад или… или будешь настаивать, что я тебя обслюнявил?

Она молчала, и он дожал:

– Видимо, нет. Видимо, стоит всё повторить. Для закрепления.

Митина дёрнулась, замотала головой:

– Н-нет. Не смей! Не смей, Громов!

– Слушай…

Он осёкся и подождал, пока она прекратит брыкаться, с некоторым удивлением осознавая, что не готов её отпускать. Чёрт знает когда ему ещё представится такая возможность. На его взгляд, они подворачивались ему преступно редко.

– Да прекрати ты ёрзать и выслушай!

Она дёрнулась ещё пару раз, но потом всё же затихла. Поняла наконец, что спорить с ним бесполезно.

– Зачем ты сопротивляешься?

Она застыла, потом медленно, очень медленно подняла на него взгляд, и он с необъяснимым удовольствием для себя отметил, как ярко пылали её щёки.

Он хотел бы увидеть, как розовеет вся её кожа – от шеи и ниже. Хотел бы увидеть её настоящую. Такую, какой она могла бы быть только с тем, кому полностью доверяет.

Если бы несколько дней назад его в дверях квартиры в том самом наряде встретила не Илона, а она…

Он сглотнул, в панике пытаясь припомнить, что вообще собирался сказать.

К счастью, она ему с этим, сама того не зная, помогла:

– Со… сопротивляюсь?

– Митина, ты же тоже всё это чувствуешь.

– Я…

– Только не смей мне врать. Добром это не кончится, – он жадно смотрел на её припухшие губы.

Когда это успело случиться-то? Он так и не удосужился припомнить.

Ощущение было такое, что вот эта странная тяга существовала всегда… Просто удовлетворял он её всё время не с теми.

Охренеть, конечно, открытие…

– Н-не понимаю. Я не знаю, что ты там чувствуешь. Отпусти меня, я тебе говорю!

Но своими требованиями она добилась только того, что он лишь теснее прижался к ней, не желая дарить ей не единого шанса сбежать.

– Ты чувствуешь, что нас тянет друг к другу.

Светлый взгляд вспыхнул. Кажется, Митина собиралась всё отрицать до последнего.

– Чушь. Ничего такого я не чувствую! Чувствую, что сейчас задницу себе отморожу, если ты так и будешь меня к этой стене прижимать!

Ох ты ж…

– Виноват, – буркнул он, с готовностью просунул свою ладонь между её упругой пятой точкой и кирпичной кладкой.

Митина беззвучно ахнула от такой наглости. А Яр посчитал, что манёвр стоил того.

– Ты… ты… как ты смеешь?!

– Как я смею… Дай-ка подумать, – он картинно наморщил лоб. – Ах да. Ещё как смею. Ты моя по закону.

– Тв… твоя? – опешила Митина. У неё даже рот от изумления приоткрылся. – Громов, тебе совсем мозги отказали? Что за…

– Мы женаты, если забыла. А я такой терпеливый, что даже супружеский для с тебя спросить не спешу.

О да… этот цирк определённо стоил того, чтобы его затевать. Митина буквально пылала от шока и негодования.

Пришло время это признать. Его заводило, когда заводилась она. И пусть заводилась пока только от злости. Энергия требует выхода так или иначе.

И он придумает способ доказать ей, что есть способ дать ей выход к их обоюдному удовольствию.

Вот только приходилось признать – терпением запастись всё же придётся.

Терпением и терпимостью.

‍Потому что в ответ на его фразу Митина прищурилась и прошипела:

– Как ты к месту о долге заговорил. Вот о нём советую и подумать. Подумать о том, как скорее тут всё наладить и наскрести денег, чтобы рассчитаться с долгами.

– Злобное маленько создание, – хмыкнул Яр, но не успел больше ничего предпринять.

Его телефон зазвонил, и стоило ему от неожиданности ослабить хватку, как девчонка вывернулась и бросилась прочь.

– Детский сад, – пробормотал он и вынул телефон из кармана.

Илона.

Как-то совсем не ко времени.

Но трубку он всё-таки снял. Щеголять перед рабочими в своём «рабочем» состоянии всё же не стоило. Нужно время, чтобы немного остыть.

– Слушаю.

– Привет. Не отвлекаю?

Да как сказать…

– Не отвлекаешь. Что-то случилось?

– Представь себе, да, – протянула Илона. – Я жу-у-утко соскучилась. Приезжай сегодня ко мне. Обещаю, тебя ждут все тридцать три удовольствия.

Его сегодняшний день, помимо этой поездки, не включал в себя больше никаких серьёзных активностей.

Он доставит несговорчивую супругу домой и совершенно свободен.

И его ждут все тридцать три удовольствия от изголодавшейся по нему женщины.

– Заманчиво, – он слышал собственный голос будто издалека. – Но, извини, не смогу. Много дел.

– А когда всё же сможешь? Скажи хотя бы, когда снова приедешь. В прошлый раз ты так спешил, что даже не сообщил, когда тебя теперь ждать.

– Это не телефонный, видимо, разговор, но… Знаешь, возможно, ждать вовсе не стоит.

Глава 43

Я выскочила из здания, плохо соображая, куда вообще мчусь. Холодный ветер слегка остудил мои горевшие щёки, но и только. Потушить бушевавшее внутри пламя ему оказалось бы не под силу.

Зачем он это сделал?

Что он хочет этим всем доказать?

Чего добивался?

Самоуверенный, эгоистичный, твердолобый…

– Далеко собралась? – прилетело мне в спину, и я едва не споткнулась на ровном месте.

Пришлось оглянуться.

Громов шагал следом за мной, на ходу пряча в карман джинсов телефон.

– Митина, серьёзно, куда ты мчишься? Собралась пешком до дома домчаться?

Я проигнорировала насмешку и в отчаянии огляделась, будто всерьёз надеялась обнаружить какую-то альтернативу обратной поездке с Громовым в одном авто.

Но стоило ли говорить, что помимо его громадного чёрного джипа на импровизированной стоянке торчала только пара автомобилей здешних прорабов.

А если такси вызвать?..

Я, если что, и подождать готова.

– Алина.

Я замерла, поражённо вслушиваясь в отголоски прозвучавшего слова. Всего три слога. Просто имя. Но для меня – непросто.

Громов впервые назвал меня по имени.

Поверить собственным ушам оказалось труднее, чем можно было предположить.

Пришлось опять оглянуться. Чтобы удостовериться, что я не галлюцинирую.

Громов успел дошагать до своего авто и отворить переднюю дверцу со стороны пассажирского сидения.

Он взирал на меня с видом порядком уставшего от капризов дитяти родителя.

Ну что толку-то упираться? Альтернатив поездке с ним у меня сейчас попросту не было. Разве что угнать авто одного из прорабов.

Я, может, и на такое безумие решилась бы, умей я водить.

– В машину. Или мы тут застряли надолго.

С Громова станется. Если я возьмусь упираться, он прямо на глазах у рабочих сгребёт меня в охапку и затолкает в машину. И я была почти стопроцентно уверена, что это не моя разгулявшаяся фантазия сейчас говорила – сведённые брови и недобрый пристальный взгляд говорили в пользу моих неприятных догадок.

Посопев, я подошла к авто. Демонстративно открыла заднюю дверцу и влезла на заднее сиденье.

Громов не стал комментировать мой демарш. Захлопнул дверцу, занял водительское место.

– Слушай…

– Не собираюсь, – окрысилась я. – Или мы едем домой, или я и впрямь пешком отправлюсь.

Он не стал утруждаться и оборачиваться – уставился на меня немигающим взглядом в зеркало заднего вида.

– Если ты рассчитываешь на извинения, то я могу извиться только за то, что извинений не будет.

Я мигом забыла обо всех своих намерениях вообще с ним больше никогда не разговаривать.

– Ну и сволочь же ты, Громов!

– Ну и сволочь, – охотно согласился он. – Как будто для тебя это открытие.

– Ты не имел права!

– Имел.

Мне очень захотелось как следует его стукнуть.

– Да с чего ты решил, что штамп в паспорте позволяет тебе так со мной обращаться?

– Штамп в паспорте никакого отношения к этому не имеет.

На мгновение я зависла, пытаясь сообразить, о чём это он.

– Ты же… сам же сказал, что по закону…

Громов фыркнул и завёл авто, давая понять, что моя несообразительность лишает наш диалог перспектив.

Я пыталась придумать, что бы такого сказать, чтобы спровоцировать его на ответ, но в голову ничего путного не приходило.

Вдобавок меня наконец-то догнали ощущения, успевшие стать воспоминаниями.

Мои лопатки вжимаются в холодную стену. Одна большая ладонь греет мою талию, вторая впутывается в волосы. Большой палец почти ласково проводит по горящей скуле.

По телу разряды от этих неожиданных и уверенных прикосновений…

Мысли надёжно отключены. Я могу только чувствовать и осознавать свои ощущения.

И эти губы. Эти чёртовы губы.

В панике осознаю, что противиться ему не умею.

И покоряюсь…

Стоп!

Я силой выдернула себя из воспоминаний и успела перехватить его пристальный взгляд в зеркале заднего вида.

Новая волна жара затопила мои несчастные щёки.

Он наверняка раскусил, о чём я сейчас вспоминала.

– За дорогой следи, – буркнула я, не в силах сдержаться от стыда за свою откровенную слабость.

– Поменьше указывай, – получила в ответ, но карий взгляд прекратил меня гипнотизировать.

Дальше мы ехали в полном молчании. Я забилась в угол салона, подальше от проклятого зеркала и отражавшегося в нём взгляда.

Может, я и дальше сгорала бы от стыда и негодования, но стоило мне выбраться из машины, железно пообещав себе больше никогда в одно авто с Громовым не садиться, как телефон в моём кармане булькнул.

Уведомление.

На экране высветилась иконка почты и заголовок письма.

Ответ из универа!

А я уж было начала переживать, что ожидать его и не стоит.

Наконец-то. Наконец-то я действительно займусь делом! Хоть на время вынырну из этих мексиканских страстей и всю себя посвящу действительно полезному делу.

Позабыв обо всём, я помчалась в дом. Почему-то мне представлялось едва ли не святотатством открывать письмо вот так, в спешке, прямо на крыльце.

Нужно хотя бы присесть.

Громов, и не подумавший больше лезть ко мне с разговорами, остался далеко позади.

На ходу стаскивая куртку, я забрела в гостиную, плюхнулась на диван и, дрожа от нетерпения, открыла свою электронку.

Письмо оказалось коротким.

Я жадным взглядом пробежалась по строчкам и зацепилась за последнюю фразу.

Прочла.

Перечитала.

Да нет же… Не может этого быть.

Глава 44

Может, он и хотел бы в который раз соврать самому себе, мол, у него случайно всё это вышло.

Разозлила. Спровоцировала. Он отреагировал.

Да, не то чтобы стандартно, учитывая обстоятельства.

Могли бы и дальше с ней препираться. Вместо этого…

Он уже с полчаса как загнал машину в гараж, но вместо того, чтобы вернуться в дом, заглушил мотор и остался сидеть в пропитавшемся тишиной салоне.

Он должен быть честен хотя бы с собой. Он должен признаться себе, что выжидал.

Буквально охотился за тем самым моментом, когда она оступится, зайдёт на опасную территорию в их вечных спорах и подарит ему достойный предлог.

Яр стукнул кулаком по рулю.

Да какой там достойный… любой предлог! Даже самый мизерный, который и предлогом-то считать было смешно.

И что это значило?

Что он действовал стопроцентно осознанно.

Хотел загнать её в угол. Хотел вытащить из неё конкретное признание. Признание в том, что она тоже этого хочет.

Ну и чем это всё завершилось?

Он выругался вполголоса и вылез наконец из машины.

К чёрту. Завтра много работы. Нужно прийти в себя, принять душ и, по возможности, выспаться, а не вот это вот всё…

Он выбрался из гаража и направился к дому, уже раздумывая, стоит ли просить прощения за полученное удовольствие, когда заметил шагавшую к нему по тропинке из сада Ульяну.

– Добрый вечер, – она помахала рукой, но вид у неё был обеспокоенный.

Яр остановился, помахал ей в ответ.

– Привет студентам.

Младшая сестра Митиной всё-таки заулыбалась, но взгляд оставался встревоженным.

– Ты в гости?

Уля кивнула:

– С Алиной повидаться хотела.

Она наконец подошла к нему достаточно близко, чтобы он удостоверился – ему не привиделось. Ульяна действительно была чем-то обеспокоена.

Почему-то невольно подумалось, что будет, когда сёстры увидятся. Нажалуется ли Митина младшей сестре на своего озабоченного фиктивного мужа, у которого с недавних пор в голове, кажется, ни одной приличной мысли не оставалось, стоило им оказаться наедине?

Не сказать чтобы его сильно заботили их разговоры, но Яр поймал себя на мысли, что ему не хотелось бы выглядеть сволочью в глазах своей родственницы по жене. Пусть и очень временно родственницы.

– Слушай, ты что смурная такая? Что-нибудь произошло?

Ульяна, видимо, не ожидала, что он заметит её состояние. Явно не хотела делиться с ним своими заботами. Поэтому пришлось ей помочь.

– Уля, я же вижу, что ты чем-то явно обеспокоена. Выкладывай, что стряслось.

Ему пришлось проявить немного терпения и отказаться от попыток сильнее на неё надавить. Иногда человеку просто нужно чуть больше времени, чтобы раскрыться. И ему, надо сказать, очень повезло, что Ульяна не подцепила от своей старшей двоюродной сестры опасный и крайне заразный вирус упрямства.

– Да вот… я даже не знаю. Может, тут и ничего такого… Алина предупреждала, что у вас какой-то человек из Фонда в гостях…

Яр кивнул, молча побуждая её продолжать.

– Ну и… я иногда его вижу, когда он по саду гуляет. А сегодня…

Так. Что там Лисицын снова учудил? Решил и ей интервью организовать?

Хотя после их внезапно душевного разговора становилось всё сложнее воспринимать Лисицына как врага. Яр не собирался сбавлять бдительность, но сказанное Лисицыным тем вечером всё-таки в душу запало.

– А сегодня?.. – поощрил он.

– А сегодня я его с тем странным блондином видела. Вместе. Они по саду блуждали.

Первую пару мгновений он даже не сообразил, о ком речь. Но лишь первую пару мгновений.

– Тощий и бледный?

Ульяна кивнула.

– В пальто и костюме.

Плотников, мать его.

– Когда это было?

– Да вот, минут двадцать назад. В окно их увидела. Случайно. Они по дорожке из парка шли, куда-то к боковым воротам.

Мало. Мало камер у него на территории. Он их на каждый куст привесит.

И пора бы уже включать охрану на всю катушку. Что-то они непозволительно в последнее время расслабились.

Такое положение дел уже просто ни в какие ворота.

И он, конечно, в первую очередь виновен в подобной халатности.

По его территории бродит бледный хорёк, а его дурная башка забита чёрт знает чем.

– Ты молодец, что рассказала.

Ульяна кивнула и заметно поёжилась:

– У нас какие-то неприятности?

– Ерунда, – Яр оскалился. – Просто некоторые несознательные граждане восприняли открытые ворота на моём участке как приглашение. Мы это исправим.

– Он странный какой-то, – неожиданно добавила Уля. – Он к нам домой приходил.

– Блондин?

– Ага. Вы ведь с детства знакомы?

– Как ни прискорбно это осознавать, – пробормотал Ярослав. – Идём в дом. Иначе совсем озябнешь.

И он уже планировал посвятить свой вечер вопросу повышения безопасности, раз уж вопрос этот оказался первостепенным, а потом попросить Лисицына прокомментировать увиденное Ульяной.

Но жизнь внесла свои коррективы.

Стоило им войти в залитое тёплым светом фойе, как откуда-то сбоку послышались приглушённые рыдания.

Они с Ульяной, не сговариваясь, переглянулись.

Яр молча пошагал на звук и безошибочно отыскал путь к его источнику в гостиной, примыкавшей к библиотеке.

Его супруга сидела на диване и самозабвенно рыдала. Рядом лежал телефон.

– Митина, что стряслось?

Услышав его голос, она вздрогнула, на мгновение застыла, а потом сграбастала с дивана свой телефон и, размазывая по щекам слёзы, попыталась проскочить мимо него к выходу.

– И не надейся, – он перехватил её за плечо, а внутри всё нехорошо сжималось от плохих предчувствий. – Ты отсюда не выйдешь, пока не объяснишь, что произошло.