Текст книги "Развод. Моя (не) желанная (СИ)"

Автор книги: Лада Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 45

Да как же так? Как же так-то?..

Я ответила на все вопросы. Я честно и долго готовилась. На протяжении собеседования меня ни разу не поправили даже!

Да что там, мне почти напрямую дали понять, что на курсы я обязательно попаду. Я же, ей богу, не на физика-ядерщика учиться пришла!

Но в коротком письме меня ждал отказ.

Подумать бы никогда не могла, что меня подобное до того огорошит, что первые несколько минут я буду бездумно пялиться в ковёр под ногами, пытаясь осмыслить неожиданное известие.

Но припоминать свои возможные ошибки и неверно истолкованные намёки было без толку.

Выходит, я настолько глупа, что даже собеседование на какие-то курсы умудрилась с грохотом провалить.

И это стало той самой последней каплей, перевесившей чашу весов и лишившей меня внутреннего равновесия.

Я отложила телефон на диван, судорожно вдохнула и выдохнула. А слёзы полились сами собой.

Рыдать я не планировала. Не было у меня таких мыслей.

Как-то всё самой произошло.

А потом остановиться я уже не могла. И через пару минут вся тряслась от горестных конвульсий.

И я, может быть, рыдала бы и рыдала, пока меня не обнаружил бы кто-нибудь из прислуги или, что хуже, вездесущий Лисицын.

Но реальность оказалась гораздо суровее. На то она и реальность…

– Митина, что стряслось? – неожиданно пробасили с порога.

О нет…

Я вздрогнула и замерла, кристально ясно понимая, что соврать уже не смогу. Да и какой толк в моём вранье? Что это враньё в итоге изменит? Отношение ко мне моего как бы мужа? Сложно представить, что он может относиться ко мне с ещё большим пренебрежением, чем сейчас.

Но это не значило, что я примусь плакаться ему о всех своих горестях.

Нет, этого я тоже допустить не могла.

Поэтому сгребла свой телефон с дивана и помчалась прямиком к выходу. Вот пусть только попробует…

– И не надейся, – он перехватил меня за плечо, и по силе этой хватки я поняла, что вырываться попросту не имеет смысла. – Ты отсюда не выйдешь, пока не объяснишь, что произошло.

– От-тстань, – губы прыгали, но я пыталась придать своему голосу силу. – Отпусти!

– Помечтай, – рычит ненастоящий супруг, и я уже готовлюсь ляпнуть в сердцах что-нибудь такое, что мгновенно усугубит ситуацию.

Но только тут замечаю, что за спиной у Громова притаилась Ульяна.

Сестра смотрит на меня круглыми глазами. Кажется, моя злобная и вдобавок зарёванная физиономия немало её напугала.

– Уля… ты что т-тут делаешь?

– А… что случилось? – она рассматривает меня, будто пытается сама догадаться, что могло меня настолько расстроить.

И вот я стою между двух этих огней и понимаю, что признаваться придётся так или иначе.

А хватка на моём плече напоминает: если и сама не решусь, то кое-кто меня не отпустит, пока не вытрясет из меня все признания.

– Я пров-валилась, – губы не слушаются. – Провалилась, п-представляешь?..

Ульяна окидывает меня испуганным взглядом и почти шепчет:

– Куда?

– Что?.. – я моргаю, а потом остервенело машу головой. – На курсах. На собеседовании.

– Не понял, – даёт о себе знать Громов, и хватка на моём плече усиливается. – Тебя что, в садовницы не взяли?

Наверно, в любых других обстоятельствах я бы фыркнула и ответила чем-нибудь ядовитым. Но не сейчас.

Сейчас я чувствовала себя растоптанной и вообще ни на что не годной.

А теперь ещё и Громов издеваться начнёт.

Наверняка его мои бесплодные потуги пойти куда-то учиться своими силами позабавят.

– Эй, – он легонько встряхнул меня, приводя в себя. – Я вопрос вообще-то задал.

Я хотела бессовестно прикрыться сестрой и выскользнуть из его железной хватки, но не тут-то было.

Предательство пришло, откуда не ждали.

Ульяна отступила от дверей гостиной, пробормотав:

– Я пойду пока на кухню загляну, ага? Вы поговорите. Не буду мешать.

Я всхлипнула. Нет, сегодня совсем не мой день. Сегодня всё настроилось против меня.

– Твоя сестра младше, но намного умнее тебя, – Громов одной рукой закрыл за собой дверь гостиной, чтобы никто нам больше не помешал, привалился к ней спиной, развернул меня к себе и подцепил указательным пальцем мой подбородок.

Представляю, какой вид ему открывался.

Моё лицо наверняка успело опухнуть от слёз. Но в его взгляде ничто не выдавало того, насколько ему противно наблюдать меня в таком виде.

– Вдох-выдох, – посоветовал он. – И рассказывай.

– Н-нечего тут рассказывать, – продребезжала я. – Я с-собеседование н-не прошла… Провалила…

Громов нахмурился.

– Не поверю, что там настолько строгий отбор.

Вот и я не верила.

Но что толку сейчас всё это мусолить?

– Может… и не в отборе дело, – выдавила я из себя, пытаясь перевести дыхание. – М-может, это просто я такая… безнадёжная.

Громов неожиданно усмехнулся.

– В некоторых вопросах – определённо. Но не в учёбе.

Он отнял палец от моего подбородка, выпрямился:

– Название универа и кафедру.

– Ч-что?..

Он раздражённо вздохнул, явно сетуя на мою несообразительность:

– Назови универ и кафедру, которая тебе отказала.

– За… чем?..

– Митина, – в низком голосе зазвучала угроза. – Ещё один встречный вопрос, и ты пожалеешь.

Глава 46

Алина Митина его поражала.

И каждый день, и в целом. Вот как человек.

Он с детства считал её странноватой. Немного не от мира сего. Наверное, по большей части потому, что девчонка садовников Митиных любила ковыряться в земле, разговаривала с цветочками и с могилой своего славного предка.

Но тогда подобные мысли его не заботили.

Подумаешь, нескладная, вечно всклокоченная соседка по саду в очередной раз что-нибудь учудила.

Но потом эта соседка выросла в… в девушку, которую уже очень сложно было назвать нескладной. И эта девушка стала его временной, ненастоящей женой. И иметь дело с её странностями теперь приходилось непосредственно, постоянно.

А он всё пытался понять, как к этому нехитрому открытию относиться.

Алина Митина стойко пережила смерть обоих родителей. Ей пришлось дико тяжело, безусловно, но она не позволила себе на людях не проронить ни слезинки.

Их чёртову свадьбу, огорошившую её донельзя, она тоже стойко перенесла.

Пыталась брыкаться, не без того, но понимала, что с ситуацией нужно смириться, принять её, пережить и двигаться дальше. То, что переживала она её с переменным успехом, не в счёт.

Он, скажем прямо, тоже не на отлично мужа отыгрывал.

Его явное к ней пренебрежение, его провокации и их вечные ссоры – всё это Митина переносила со стойкостью того самого оловянного солдатика.

Да её даже сегодняшний инцидент на стройке не сумел вывести из себя настолько, что заставил бы разреветься. Впрочем, тут стоило только порадоваться. Вероятно, он не настолько хреново целуется, чтобы Митина после его поцелуев ревела белугой…

Короче, суть в том, что казалось, ничто не могло её поколебать.

Но вот поди ж ты… собеседование в универе сломало её стойкую и, как ему казалось, непробиваемую оборону.

Собеседование. В универе.

Яр захлопнул дверцу автомобиля и достал телефон.

– Дим, привет. Дело срочное есть. Мне от тебя кое-чьи контакты нужны…

А уже спустя двадцать минут после разговора со старым приятелем, обладавшим необходимыми связями, Яр знал, кто и почему отказал убитой горем Митиной в месте на курсах.

– Вот ведь сучёныш, – бормотал он, выруливая на трассу.

Причина оказалась настолько прозрачной и до оскомины банальной, что он не посчитал нужным откладывать решение этой проблемы на завтра.

Тем более что знал, как вытащить виновного на встречу и необходимый ему разговор.

Спустя час они сидели в одном из крайне приличных московских ресторанов, и его собеседник – подозрительно молодой заведующий кафедры – с удовольствием изучал меню, крайне вдохновлённый желанием Громова оказать университету спонсорскую помощь.

– Неожиданный, но очень приятный сюрприз, – признался его собеседник, сделав заказ.

Ярослав ограничился чаем. Он не собирался рассиживаться и тратить своё драгоценное время на этого человека. Он с куда большей охотой позже истратит его на то, чтобы выпытать у своей липовой супруги, почему она ему всей правды не рассказала.

– Рад, что мне удалось вас заинтересовать.

Ещё бы не удалось. Поздний вечер, а этот не по годам обличённый властью сопляк помчался на встречу, не задавая лишних вопросов.

– Вы знаете, меня тоже кое-что очень заинтересовало, – Яр кивнул официанту и плеснул себе в кружку горячего чёрного чая. – Представляете, одна исключительно прилежная ученица, зубрившая учебники перед вашим собеседованием так, будто собиралась сдавать полноценный экзамен, получила от ворот поворот.

По-женски гладкое лицо его собеседника, знавшее бритву хорошо если раз в месяц, слегка побледнело.

– Простите?..

– Вы на днях собеседование проводили. На курсы по ландшафтному дизайну или чему-то вроде того.

– А… да, всё верно. Да, проводил. Было несколько претендентов. И несколько человек… они, да, получили отказы.

Яр лениво разглядывал своего нового знакомого, который явно занервничал.

– Я не берусь утверждать, что все, кто получил от ворот поворот, получили его по той же причине, что я знакомая мне ученица.

Бледность на лице профессора обозначилась сильнее. Потому что он уже понимал, о ком зашла речь.

– И-извините, мне кажется, вы что-то путаете…

– А мне кажется, нет. Видите ли, вы предпочли человеку со знаниями человека с деньгами. Три дополнительных места – четыре претендента, и один из них решил пролезть на ваши курсы, положив вам в карман плату за дополнительные хлопоты. И вы преспокойно вычеркнули из списка человека, который попасть на курсы заслужил собственными знаниями. Не кошельком.

Яр тихонько фыркнул.

– Дожили. Без взятки уже и на курсы каких-то садовников не попадёшь.

– У нас учат н-не на садовников, – рискнул возразить профессор. – Наши курсы… они готовят профессионалов широкого профиля. Мы даём очень… очень много ценных знаний. Много ценных методик, применимых на практике…

Бессмертный он, что ли?

– Надо же, какие вы молодцы, – хмыкнул Яр. – Вот бы вы ещё эти ценные знания и практики вкладывали в подходящие головы.

Профессор сглотнул.

Яр подался вперёд, упёрся локтями в столешницу и подмигнул собеседнику:

– Ну, ничего. С этим я вам помогу.

Спустя полтора часа, исключительно довольный собой, он вернулся домой, а ещё через десять минут отыскав на кухне по-прежнему убитую горем и измученную неизвестностью касательно его отъезда Митину, протянул ей сложенный вчетверо листок плотной бумаги.

Она подняла на него до сих пор розовые после давно отшумевших рыданий глаза.

– Ты где… что это?

Она смотрела на протянутый ей листок с откровенной опаской.

– Другое письмо, – хмыкнул Яр. – Прочти. Уверен, оно понравится тебе куда больше, чем предыдущее.

Глава 47

– Письмо?..

Впрочем, она не стала ждать, пока он всё ей объяснит. Протянула руку, будто змею собиралась погладить. Развернула листок.

Ярослав с тайным удовольствием и каким-то странным стеснением в груди наблюдал, как её глаза пробегают по строчкам, как они расширяются, а листок натурально валиться из её рук.

Митина таращится на него в шоке и полнейшем неверии.

– Я не понимаю…

– Читать разучилась? – ворчливо отзывается он, пытаясь отогнать от себя невесть откуда взявшееся смущение.

Да ему-то чего тут смущаться? Он всего-то справедливость восстановил.

Но Митиной сейчас абсолютно плевать на любые его попытки её поддеть. Она для такого слишком растеряна.

– Как?.. Откуда ты его…

– Наверняка оттуда же, откуда и ты, – Яр пожал плечами, притворившись, что для него подобные жесты доброй воли вообще в порядке вещей. – От заведующего кафедры.

Митина какое-то время молчит. Наверняка переваривает информацию.

Выглядит она, конечно, забавно. На лице, всё ещё чуть припухшем от слёз, столько всяких эмоций отображается, что и не разберёшь, какая из этих эмоций сейчас доминирует.

Но он не собирается ей помогать определиться. Ему самому жуть как интересно, что же в итоге в ней победит.

– Громов, как… ты это сделал? Как ты получил это письмо?

Окей, всё пошло не по тому сценарию, на который он надеялся. Митина и не подумала бросаться ему на шею и горячо благодарить за содействие в восстановлении справедливости.

– Какая разница?

– Какая разница? – переспросила она, будто ушам своим не поверила. – То есть… как это, какая? Ты куда-то срываешься, возвращаешься на ночь глядя и…

Она беспомощно смотрит на развёрнутый листок, и Ярославу начинает казаться, что она искренне не верит в подлинность своего зачисления.

Да, наверное, понять её можно. В жизни Митиной чудеса редко случались…

Объясняться всё же придётся.

Вот только он не настроен продавать свою информацию слишком задёшево.

– А у тебя какие версии? – прищуривается он.

Митина вскидывает на него взгляд. Ёжится, как от порыва студёного ветра.

– Н-не знаю. Ты что… ты побил кого-нибудь? Или… заплатил?

– Ну, не самые изобретательные варианты, – хмыкает Яр. – Считаешь, я на такое способен? Выбивать из кого-нибудь документы на поступление?

Он почти ожидает, что она рассмеётся от нелепости формулировки. Но Митина смотрит на него едва ли не с опаской.

Что за чёрт?..

– Я этого не говорила, но… вы же Плотникова лупили.

Поворот в их разговоре вышел слишком уж неожиданным. Какого хрена она Толю-то сюда приплела?

– Оригинальная у тебя, Митина, логика…

И кажется, ему таки удалось её порядком смутить. Но стоило бы знать её лучше, чтобы понять – она просто так не отступится.

– Просто… он мне сказал, что ты его из-за меня тогда отлупил. Это правда?

Нечестный приём. Какого чёрта она уводит разговор в такие дремучие дебри?

Но в светлых глазах горел огонёк понимания. Митина сравнивала ситуации, делала выводы.

– Слушай, это было лет тыщу назад. Плотников тогда всех сильно достал. И то, что за тобой хвостом таскался, шло просто прицепом. Понятно?

И огонёк в её глазах тут же потух. Она кивнула:

– Понятно. Ладно… бог с ним. Расскажи, как ты добыл это письмо. Оно вообще настоящее?

– Охренеть, Митина, – он и сам не ожидал, что её сомнения так сильно его заденут. – Ты за кого меня держишь? Тебе звонок с кафедры организовать? Ну, чтобы ты удостоверилась, что на курсы тебя всё-таки взяли.

Она отодвинула письмо от себя, встала из-за стола, сложила на груди руки. Кажется, к ней понемногу возвращалось её душевное равновесие.

– Ты не можешь меня винить за недоверчивость. Это… это как гром среди ясного неба.

– Письмо настоящее, – процедил он. – Но из универа тебе в любом случае наверняка позвонят. Ночью, представь себе, этого никто делать не будет.

– Громов, я не прошла собеседование. Наверняка же у них были причины мне отказать.

– Ага, – ухмыльнулся он. – Я даже знаю, в чём они заключались. В отличие от тебя, выплакавшей себе глаза, считай, ни за что.

И он рассказал, как обстояли дела на самом деле. Рассказал, у кого добыл нужную информацию. Рассказал и о том, как встретился с ушлым профессором кафедры ландшафтного дизайна, возомнившим себя самым умным и предприимчивым. Утаивать ничего не стал, но и в детали не вдавался. Он рассказывал ей не для того, чтобы покрасоваться, а чтобы она поверила – такие вопросы очень даже решаются. Если знаешь, как их решать.

К концу его короткого рассказа Митина умудрилась в который раз растерять всё своё равновесие. Она переводила взгляд с письма на него и обратно.

– Заплатили?.. То есть кто-то решил, что ему это место нужнее и просто предложил ему взятку?..

– Слушай, ну не делай вид, что живёшь в мире, где о коррупции знают лишь из фантастики.

– Какая наглость, – Митина снова шмыгнула носом. – А я бы так и считала, что плохо готовилась. Что готовилась недостаточно…

– Эй, только не вздумай снова заливаться слезами. Это вообще ни к чему, – Яр указал подбородком на бумагу. – Как видишь, всё поправимо. Я позаботился о том, чтобы юный профессор не вляпался в коррупционный скандал. Уверен, он мне благодарен.

– Почему?

– А? – он видел, что на бледном лице Митиной теперь отображалась решимость.

Решимость вытащить из него все остальные ответы.

– Почему ты это сделал, Громов? Почему ты мне помог?

Глава 48

– Почему ты это сделал, Громов? Почему ты мне помог?

Да какого чёрта она в него вцепилась с этими расспросами? Называется, прояви доброту, окажи помощь…

– Почему помог? – переспросил он, чувствуя себя распоследним идиотом. – Чтобы ты реветь прекратила.

Митина смотрела на него со смесью изумления и недоверия.

– Что? – не выдержал он. – Может, хватит смотреть на меня так, будто на мне цветы выросли?

Она моргнула, будто пыталась отогнать от себя какие-то мысли. Наверняка надумала себе что-нибудь такого, чего и в помине нет. Вообразила, что он решил строить из себя рыцаря в сияющих доспехах. Да ничего подобного. Ради чего стараться? Ради вот такого?

Вместо благодарности он получает кучу расспросов и взгляды, полные откровенного подозрения. Она готова его чёрт знает в чём обвинить вместо того чтобы просто сказать спасибо.

В первые и последний раз он лезет в её дела. Себе дороже.

– Ты вот так запросто сорвался в город, чтобы я реветь перестала, – в её голосе не было вопросительных ноток. – Такое у тебя объяснение.

– Да я вообще ничего не обязан тебе объяснять, – он кивнул на письмо. – Я отдал тебе бумажку, а ты делай с ней что угодно. Не мои заботы.

– Ну да. Вообще-то мои – неожиданно тихо отозвалась она. – Мне ведь теперь с этим преподавателем дело иметь. Понимаешь? Он заведующий кафедры.

– Ага, – внутри всколыхнулся настоящий гнев. – То есть я тебе таким образом, хочешь сказать, медвежью слугу оказал. Лучше было оставить всё как есть. Ну, прокатили тебя с твоими курсами, и чёрт с ним. Так, что ли?

– Я… не знаю, как тебе следовало поступить, – Митина неловко переступила с ноги на ногу. – Потому что я и помыслить не могла, что ты поедешь… что ты помогать мне поедешь.

Гнев внезапно и совершенно непонятным образом поутих.

Она выглядела искренне растерянной.

Она искренне не понимала, почему.

Да как можно быть такой недогадливой? Как можно не сообразить?

– Неужели это настолько нереальный сценарий развития событий? – неожиданно севшим голосом отозвался он.

– Для меня – да. Громов, ты же меня не выносишь. Мы с тобой постоянно ругаемся. Мы даже притвориться ради дела не можем. И ты… ты вечно меня шпыняешь, вечно норовишь подколоть, вывести из себя, а потом вдруг берёшь и творишь… вот такое. Я ей-богу, не соображу, как это понимать.

Глупая.

– Как это понимать? – его пульс учащается. – А ты хочешь понять?

– Очень хочу, – она смотрит на него открыто, безо всяких намёков на лукавство.

Ответ оригинальностью её не порадует. Но плевать. Зато он будет честным.

– Объяснять слишком долго, – он делает шаг ей навстречу.

Она не отстраняется. Ничего не понимает.

Она мешкает и теряет все шансы избежать его объяснений.

Его рука взмывает вверх, ложится ей на затылок. Вторая ладонь обхватывает за талию.

Её губы распахиваются. Она хочет что-то сказать.

Не успевает.

К чему тут слова? Они и так слишком долго с ней говорили. Для них это не выход. Им все разговоры без толку. Они чаще разводят их по углам.

А он устал держаться на расстоянии.

Несколько мучительно долгих мгновений она не отвечает, поражённая тому, какой поворот принял их диалог.

Ладони упираются ему в грудь в тщетной, но не слишком настойчивой его попытке оттолкнуть.

В ответ он лишь сильнее прижимает её к себе. Требует поцелуем ответа.

Только посмей сопротивляться.

Я не позволю.

Её ладони ослабевают, теперь они просто покоятся у него на груди.

Мягкие губы сдаются, медленно раскрываются.

И ему окончательно сносит крышу.

Он целует её настойчиво, почти агрессивно.

Она не отстаёт. Будто не желает уступать ему в ритме.

Его руки жадно шарят по её спине, забираются под тонкий свитер.

Она вздрагивает. Но не противится. Дышит чаще и тяжелее.

В кухне – никого, а до спальни он вряд ли дотерпит.

Яр отчётливо понимает это, когда отрывается от её губ и приникает к шее, а она начинает тихонько стонать.

Твою-то…

Он понятия не имел, как эти звуки могут настолько его завести.

Тело горит, едва не вибрирует от напряжения.

Всё это сейчас кажется нереальным.

Слишком похожим на сбывающуюся мечту.

Его руки нетерпеливо забираются под её спортивную майку, задирают её. Ладони едва-едва задевают напряжённые вершинки.

Она с шумом втягивает в себя воздух.

Кажется, он ей вторит.

Мир вокруг меркнет и отдаляется.

Это всё нереально.

Сбывшийся сон.

Он заставляет себя оторваться от её груди. Сметает со стола письмо и какую-то мелочь. Кажется, он только что разбил вдребезги кружку.

Усаживает её на стол, раздвигает колени, становится между ними и снова притягивает её к себе.

Целует, уже не заботясь о том, каким отчаянием, должно быть, веет от всех его ласк.

Слишком долго всё это жило у него в воображении.

Поэтому, должно быть, никак не поверит, что она так быстро сдалась.

С такой готовностью ответила на его поцелуй.

Глотая стон, он отрывается от её губ, чтобы схватить воздуха.

В голове – муть. И он уже не может похвастаться тем, что себя контролирует.

– Н-надеюсь, – срывается с его губ, – это не просто благотворительность…

Она подрагивает в его руках. Она тоже на грани. Но умудряется сфокусировать взгляд:

– Ч-что…

Он качает головой, не желая больше ничего говорить, но слишком поздно соображает, что у Митиной ещё не окончательно отключилось мышление.

– Бла… благотворительность?.. – выдыхает она. – Решил, я это в благодарность…

Её глаза округляются. В них сквозит что-то похожее на отвращение.

– Решил, это… это я так… расплатиться?..

И прежде чем он успевает ей возразить, с неожиданной силой отталкивает его от себя.

– С-с-сволочь, – дрожащими руками возвращает майку на место, одёргивает свитер и неловко сползает со стола.

– Алина…

– Да как ты… как ты вообще… – она осекается, в ещё затуманенном взгляде стоит страшная обида. – Ненавижу!

Секунда – и он остаётся на кухне один.

Один наедине со своим идиотским поступком.

И спустя пару минут – неожиданными новостями.

Глава 49

Как я добралась до спальни?

Я не помню.

Удивительно, что вообще отыскала дорогу наверх.

Захлопнув за собой дверь, закрыла её на замок, привалилась к стене и попыталась перевести дыхание.

Стыд омывал меня с ног до головы, потому что внизу живота всё ещё сладко ныло от предвкушения, и я сама сейчас виделась себе страшной предательницей.

Громов вот прямо посреди… всего решил сообщить, как ему видится наше общее сумасшествие.

Выходит, это не он на меня набросился. Это я решила ему отплатить за доброе дело.

Натурой!

Я прикрыла глаза и тихонько застонала.

А что было бы, если бы он так и не раскрыл рта. Если бы мы всё-таки… Он бы потом мне этот вопрос задал?..

Да с чего я вообще вдруг решила, что он личность во мне разглядел? Что я могу быть чем-то большим, чем удобством? Чем девицей, способной расплачиваться собой за услугу. О которой его, кстати, никто не просил!

И я только сейчас, слегка отойдя от произошедшего, вспомнила об Уле.

Господи, сестра наверняка ждёт меня где-то там. Ждёт, пока мы с Громовым поговорим.

Поговорили. Отлично поговорили.

И я уже принялась раздумывать, как бы спуститься вниз таким образом, чтобы не наткнуться на мужа, когда на телефон пришло голосовое: «Аль, я видела Ярослава и с ним всё обсудила. Он сказал, тебе срочно пришлось отлучиться из-за новостей о курсах. Надеюсь, там всё в порядке. Я домой побежала. Это не к спеху. Завтра поговорим. Ну или можешь мне позвонить».

С Ярославом поговорила… с ним всё обсудила…

Вот тебе и пожалуйста. Докатились.

Везде этот Громов. Лезет куда не просят!

С Улей я собиралась поговорить лично. А вот своего фиктивного мужа видеть пока не хотела. И натурально тряслась, стоило подумать, что вечером он поднимется в спальню, которую мы с ним по необходимости делили.

Но зря беспокоилась.

Громов наверх не явился. И я, измаявшись от событий сумасшедшего дня, неосторожно прикорнула на кровати, да так и продрыхла до самого утра.

А утро принесло свои открытия. Да такие, что о вчерашнем невольно пришлось ненадолго забыть.

После душа и проверки почты, на которую мне действительно прислали новое письмо – о зачислении, я спустилась вниз, ведомая голодом.

Сегодня предстояло заняться подготовкой к учёбе, но и эти планы пришлось отодвинуть.

Потому что, переступив порог столовой, я обнаружила за столом Громова.

И он выглядел так, будто на войну собирался.

Все мысли о вчерашнем помешательстве вытеснила из головы ниоткуда взявшаяся тревога. Я кожей ощущала, что-то стряслось.

Супруг бросил на меня сумрачный взгляд.

– Доброе утро.

– Сомневаюсь, – пробормотала я. – Что-то случилось?

Странное дело, но я почти радовалась, что какая-то забота смогла хотя бы на время отодвинуть от нас необходимость как-то адресовать случившееся вчера.

Взгляд Громова всего на секунду задержался на V-образном вырезе моего домашнего свитера, а меня уже бросило в жар.

К счастью, это меня испытывало на прочность лишь моё разыгравшееся воображение.

– Случилось.

Я уселась за стол, не спеша приступать к завтраку.

– Может… расскажешь?

Громов, видимо, совсем не ожидал от меня каких-либо попыток пойти на контакт после вчерашнего. Но меня мучила всевозрастающая тревога и сейчас было совершенно не до того, что он там мог вообразить или подумать.

И тревогу мою подпитывало то, что Громов сидел за завтраком во вчерашней одежде и вообще выглядел так, будто спать не ложился.

Что могло объяснять его вчерашнее отсутствие в нашей спальне.

– На предприятии случилась авария.

– На твоём предприятии?.. – охнула я.

– На моём, – кивнул Громов.

И по тому, с какой неохотой он говорил, я поняла, что всё серьёзно.

– Много… много повреждений? Насколько всё плохо?

Я только сейчас заметила, что он почти толком не ел. Сидел над тарелкой, скорее раздумывая, стоит ли тратить время на пищу.

– Не конец света, но запуститься в срок мы не успеем.

– И это значит…

Все планы придётся корректировать. Очень сильно. Основательно.

Так. Он же говорил что-то о стремлении поскорее выйти на прибыль. Иначе…

Кажется, Громов сообразил, что я умудрилась дойти до кое-каких собственных выводов. Потому что покачал головой и невесело усмехнулся.

– Первую сумму я выплачу безо всяких задержек.

У меня внутри всё заледенело.

– А… дальше? Что будет дальше?

Громов помолчал.

– Говорю же, корректировать планы.

– Очень размытая формулировка.

– Требуешь конкретики? – он покачал головой. – У меня её нет. Сейчас нужно точно оценить ущерб, обсудить все вопросы с подрядчиком… короче, дел ещё много.

– Мне очень жаль, – прошептала я и отчётливо поняла, что не просто жаль. Ощущение было такое, будто эта беда вдруг стала на все сто процентов моей, то есть общей.

Пусть мой пока ещё муж делить её со мной и не собирался.

– Не бери в голову, Митина. Не твои заботы. Но за участие – спасибо.

– Если я могу чем-то помочь…

– Ничем, – Громов мотнул головой и поднялся из-за стола. – Занимайся учёбой. Не хотелось бы, чтобы мои старания оказались впустую.

И он вышел из столовой, оставив меня раздумывать над услышанном. Правда, надолго мои раздумья не затянулись.

В кармане штанов завибрировал телефон.

Неизвестный номер. Наверное, звонят из универа.

И как я сейчас смогу сосредоточиться на учёбе?

Но мне, как оказалось, и не пришлось.

Потому что звонили вовсе не по поводу курсов.

– Алина, доброе утро, – зазмеился из динамика голос Плотникова. – Мы можем поговорить?

– Нет, мы не можем, – огрызнулась я.

– На твоём месте я не спешил бы отказываться от разговора. В твоих же интересах меня сейчас выслушать.

Глава 50

Какое-то время я просто молчу, как последняя идиотка. А главное, отчётливо понимаю, что очень нехитрая уловка Плотникова таки сработала. После его таинственных слов я не нахожу в себе сил сбросить звонок.

Может, и смогла бы, если бы полчаса назад угрюмый и в душе наверняка обеспокоенный Громов не сообщил мне о диверсии на заводе и о её тяжких последствиях.

Слишком уж подозрительное совпадение событий. Сначала такие вот новости, а потом звонок от Толи-маньяка.

– Слушаю, – стискиваю телефон, будто надеюсь, что это придаст мне хоть какие-то силы.

– Нам стоило бы встретиться.

Нет, он попросту издевается. Мало мне в жизни проблем. Сначала вся эта катавасия с курсами, потом авария на предприятии, теперь ещё Плотников, чтоб его!

За что судьба так меня ненавидит?

– Не стоило бы, – стараюсь контролировать голос, потому что злить этого странного человека мне запрещает какое-то не очень приятное внутреннее ощущение. – Толь, если ты хочешь что-то сказать, говори. У меня нет ни времени, ни…

– Речь о вашем будущем.

– Нашем?..

– Твоём и твоего мужа. Как думаешь, это достаточный повод уделить мне своё драгоценное время?

Я непроизвольно сглатываю образовавшийся в горле ком. Мне это совершено не нравится. Хотя бы уже потому что Плотников отбросил свою привычку заходить издалека и медленно подкрадываться к интересующей теме.

Тревожный звоночек.

А я и без того уже оптимистичным настроем вряд ли могла похвастаться.

– Где?

– Я пришлю за тобой авто. Видишь ли, твоего супруга, очевидно, нервирует моё присутствие на его территории. Все проходы в сад перекрыты, а я уже не сопливый мальчишка, чтобы лазать через заборы.

– Авто? Куда? Зачем?

– Приглашаю тебя в гости, – и он тут же усмехнулся, безошибочно считав мои мысли по этому поводу. – Можешь не переживать. Насильно делать тебя своей гостьей я не собираюсь. Пройдёмся, поговорим. Поверь, этот разговор поможет нам обоим решить сложившую ситуацию с плюсом для обеих сторон.

Я очень сильно сомневалась в последнем его утверждении. Но что-то подсказывало – Плотников не блефовал. Он что-то спланировал, а оставаться в неведении относительно его планов мне казалось сейчас слишком опасным и рискованным выбором. Особенно в свете того, что именно от него сейчас зависело наше с Громовым положение.

То есть в первую очередь Громова, но я уже уставала врать самой себе – я не могла махнуть рукой на его внезапное противостояние с мстительным держателем долга.

Поэтому я сообщила об отъезде Марине, распорядившись, чтобы она передала информацию, если Громов вдруг вернётся домой раньше меня. Отправила сообщение на телефон Уле, где-то пропадавшей и не взявшей трубку с первого раза.

Ну вот, если вдруг пропаду, будут знать, куда я отправилась.

Такие предосторожности с одной стороны казались мне смешными, почти нелепыми, с другой… я не могла отмахнуться от того факта, что Плотников доверия мне не внушал. В школьные годы он казался мне странным, но сейчас… сейчас эта странность пугала.

Впрочем, я зря рисовала себе в голове мрачный триллер с обязательной жертвой.

Плотников встретил меня на территории родительского дома, где невзирая на первые морозы кипела жизнь – владелец семейного гнезда проводил реновацию.

– Пройдёмся? – он указал мне на аллейку вдоль фасада его небольшого двухэтажного дома, и мы прогулочным шагом отправились по расчищенной от опавшей листвы дорожке.