Текст книги "Развод. Моя (не) желанная (СИ)"

Автор книги: Лада Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Ох, у Громова точно не было настроения тратиться на вежливость. Он всегда превращался в грубияна, когда пребывал не в лучшем расположении духа. И сегодня, очевидно, был один из таких дней.

Класс. Повезло же мне столкнуться с Громовым в настроении медведя-шатуна.

– Приятно видеть, что некоторые вещи в нашей жизни не меняются, – от ледяной усмешки Плотникова у меня невольно мороз по коже пробежал. – Чем больше мы общаемся, тем легче я в вас, Ярослав Дмитриевич, узнаю своего старого доброго знакомого.

Сарказмом в его голосе можно было орехи колоть, но Громов даже не поморщился. Ну да, у него для этого слишком толстая шкура. Попробуй пройми.

– Вы довольно неуклюже с темы съезжаете, Анатолий, – на этот раз Громов даже отчество добавлять не стал.

Всё. Очень. Плохо.

Возможно, стоило готовиться к открытому противостоянию и рядом с могилой моего предка рыть ещё одну.

Плотников из сада на своих двоих не уйдёт.

Но зато потом с большущим наслаждением засудит своего обидчика по полной (о чём он наверняка мечтал все эти годы), и вся жизнь полетит к чертям – и Громова, и его фиктивной супруги.

– Стоп! – я в который раз стиснула черенок своего садового веника, отлепилась от места и пошагала к мужу. – Сворачиваем эту светскую беседу. Хватит с меня на сегодня. Анатолий, всего хорошего. За предложение благодарить не буду. Я его не принимаю. Громов, идём.

Я немного подумала и добавила:

– Пожалуйста. Пожалуйста, пойдём.

Иначе расценит мою просьбу как приказ, и шиш его потом с места сдвинешь.

Плотников всё-таки первым сдал назад.

– Рад был тебя увидеть, Алина, – донеслось мне в спину. – Не прощаюсь. Хорошего дня, Ярослав Дмитриевич. С вами – тоже. Скоро увидимся.

Его последние слова заставили меня облиться холодным потом.

Благо Громов упираться рогами не стал, проводил мрачным взглядом удалившегося Плотникова и молча пошагал следом за мной.

Стоило порадоваться и этому.

Впрочем, радовалась я недолго.

Стоило нам отойти вглубь сада о оказаться на полпути к особняку, как он наконец-то нагнал меня, схватил за плечо и развернул к себе.

– Что за хрень, Митина? Объяснить мне не хочешь?

– Честно? – я приставила веник к стволу облетавшей яблони и вздохнула. – Нет совершено никакого желания.

– Этот вопрос был риторическим, – прорычал супруг.

– Тогда у меня встречный имеется, – я сложила на груди руки. – Как ты там вообще оказался?

Он явно не хотел отвечать, но всё-таки снизошёл, процедив:

– Это моя территория. У меня здесь повсюду глаза и уши.

Почему-то тут же вспомнились слова Марины о всезнающей прислуге. Хотя я не исключала, что тут на помощь пришли и камеры наблюдения. Их в доме и снаружи хватало.

– Меня не может не радовать подобное утверждение. Это значит, Лисицын не единственный, у кого в поместье Громовых есть доступ к любой информации.

– Бросай язвить. Я задал вопрос.

– Очень размытый вопрос. Ты спросил, что за хрень? Представь себе, понятия не имею.

– Что там делал Плотников?

– А почему ты смотришь на меня так, будто подогреваешь, что это я его туда пригласила!

– Впору заподозрить, – злые глаза прищурились, – раз уж у вас дело дошло до предложений.

– Которые я не приняла!

– Потому что я очень некстати замаячил на горизонте.

– Громов, ты в своём уме? – не выдержала я, окинув его взглядом с головы до ног. – Какая муха тебя укусила? Ты как с цепи сорвался!

Он смотрел на меня неотрывно, и в глазах его стыла какая-то невысказанная претензия, но вот что странно – он не спешил её мне озвучить.

– Да нет, – проговорил он неожиданно тихо, продолжая изучать моё лицо. – Складывается ощущение, что на цепь меня как раз стараются посадить. А я, Митина, знаешь ли, не привык к привязи. Я привязываться не собираюсь.

В последней фразе звучала настоящая, неподдельная угроза. Но я была слишком занята тем, что пыталась расшифровать смысл сказанного, чтобы по-настоящему испугаться.

– При… вязываться?.. – запнулась я, не совсем уверенная в том, что мы одинаково понимаем это в целом-то однозначное слово.

Громов смотрел на меня как на врага.

– Я вопроса своего не снимал. Что за хрень, Митина? Что такого предложил тебе Плотников?

Глава 36

– Как клещ прицепился, – я смотрела на Громова исподлобья, не желая сдавать свои позиции скорее из природного упрямства.

Но всё-таки не могла отрицать – меня тревожило то, чем всё это могло обернуться. Кто мог предугадать такой поворот? Кто мог предположить, что никто иной как Толя Плотников внесёт в наш относительно простой план такую сумятицу? Вот озвучь мне кто-нибудь подобное соображение накануне нашей фиктивной свадьбы, и я бы посоветовала этому человеку лечиться.

Но всё-таки… выкладывать Громову всё как на духу о предложении Плотникова или нет? Не сыграет ли его горячность против нас? Против всего, к чему мы стремились.

– Митина, ты замёрзла?

– А?

Громов провёл ладонью у меня перед глазами, будто проверял мою реакцию на окружающую действительность.

– В последний раз спрашиваю…

– А тебе какая разница?

– Такая, что нам надо решить, что делать с этой занозой в заднице дальше!

Вот, об этом я и говорила. Этого и опасалась. Сейчас при одном только упоминании Плотникова он заводился с полуоборота. Реагировал на него даже хуже, чем на Лисицына. Господи, а ведь ещё же Лисицын…

– Я и не говорю, что нам не нужно что-то решать. Просто… ну уж точно не выводить его из себя!

Громов прищурился, видимо, пытаясь на основании моего уклончивого ответа сделать какие-то собственные выводы.

– Ты, может быть, ещё и помириться мне с ним предложишь?

– Да это тут при чём? – я рассерженно стряхнула со своего веника налипшую листву и пошагала к дому. – Просто нам не следует действовать сгоряча. Нужно выработать стратегию.

Я почти ожидала, что Громов откажется идти следом за мной. Потому что в состязаниях по упрямству и твердолобости я бы точно ему проиграла. Но сзади послышалось шуршание листвы.

– Ты хоть соображаешь, что нахрапом стратегию никто не вырабатывает? Для этого нужно хоть какое-то время и холодная голова.

– Вот именно! – я развернулась к нему и, воспользовавшись тем, что он держался от меня на расстояние шага, ткнула пальцем ему в середину груди подчёркивая важность своих слов. – Нужна холодная голова. А у тебя с этим проблемы.

– А у тебя знаешь с чем проблемы, Митина?

Я вздёрнула подбородок, заранее готовясь отбивать новую вербальную атаку.

Он склонился ко мне, и я приложила все усилия, чтобы не отпрянуть – наши лица вдруг оказались в опасной близости.

– С умением прямо отвечать на вопросы. Несчастный метафорический кот уже хвоста лишился – так долго и сильно ты за него тянешь.

Он прав. Он прав, конечно. Но стоило попытаться.

Я опустила палец и отодвинулась от него, борясь со странным и совершенно неуместным желанием продлить момент нашего неожиданного сближения.

– У Плотникова, как оказалось, ничем не объяснимая деформация воспоминаний. Он… я, ей-богу не понимаю, почему он так решил, но он как будто не помнит, что я его избегала.

Громов какое-то время изучал моё лицо, очевидно, пытаясь определить, говорю ли я правду. И если да, то вся ли это правда.

– И с чего вдруг такие выводы?

– Ну… он полагает, что я открыта для… э-э-э… общения?

– Ты спрашиваешь или утверждаешь? – в карих глазах вспыхнула насмешка.

Мои щёки защипало от мгновенно прилившей крови. Обида смешивалась с искренним опасением, что он вот-вот раскусит мою недосказанность.

– Мне показалось, что он то ли не понимает, то ли не хочет понимать моего к нему отношения.

– То есть попросту за тобой волочится?

Я нервно кашлянула:

– Ну… он как будто не совсем доверяет тому факту, что мы женаты. То есть он знает, что мы женаты, но словно бы сомневается, что у нас это надолго.

И только когда я проговорила свои опасения, для меня открылась ещё одна неприглядная сторона нашей с Громовым ситуации. А что будет, когда мы с моим липовым мужем наконец-таки разведёмся?

Не стоило и надеяться, что Плотников об этом не узнает. Конечно, узнает. И тогда решит, что стоит удвоить усилия?..

Мне сделалось дурно от одной только мысли о такой перспективе.

– Может, всё-таки стоило ему по роже заехать, – пробормотал муж, выводя мои мысли из ступора.

– Нет, не стоило, – покачала я головой. – Лишние проблемы нам сейчас не нужны.

Но Громова моё миролюбие, кажется, только сильней разозлило.

– Митина, у тебя ориентиры сместились? Ты случаем не умудрилась симпатией к нему воспылать? Пожалеть эту несчастную жертву насилия?

Мне вспомнился короткий рассказ Плотников о том, что послужило причиной его избиения. Я бросила взгляд на мужа, но не решилась поделиться с ним тем, что узнала.

– Хватит выдумывать ерунду. А тебе вообще-то этой «жертве насилия» ещё долг огромный выплачивать.

– Это уже не твоя забота.

– Действительно, – подбоченилась я. – У нас ведь в браке каждый сам по себе. В этом плане ничего не изменилось. У меня свои дела, у тебя – свои.

– Это ещё что за намёк?

– Да какие уж тут намёки, – я смотрела на него в упор. – Я ведь действительно в нашей общей миссии выполняю функцию декорации. Ни в чём не участвую, ничего толком не знаю. И Лисицын меня, между прочим, совсем недавно о твоём производстве расспрашивал. О производстве, для которого ты меня замуж позвал.

Громов скрипнул зубами.

– Дела на производстве идут своим ходом.

– Да что ты? Спасибо, что хотя бы ставишь меня в известность. Надеюсь, когда ко мне на участок явятся рабочие, это не станет для меня совершенным сюрпризом!

Меня жгло сказанное Лисицыным. Он ведь интересовался, вовлечена ли я в работу.

Ну да, как же. По самые уши вовлечена! Так, что понятия не имею, мой номинальный супруг нынче в Москве делами занят или с очередной девицей кувыркается.

– Не станет, – процедил супруг. – Когда в цехах закончится грубый ремонт, отвезу тебя полюбоваться.

– Очень любезно с твоей стороны, – я поджала губы, пытаясь убедить себя в том, что одержала пусть и мизерную, но победу.

В этот момент телефон в кармане моей дутой жилетки завибрировал. Я вынула его из кармана, бросила взгляд на экран, и сердце невольно ёкнуло. Судя по заголовку уведомления, мне на почту прислали материалы для собеседования.

– Важное письмо, – соскочила я с дальнейшей беседы. – Мне назначили дату собеседования.

– Я думал, ты уже бросила эту затею, – проворчал Громов.

– Ещё чего, – я возобновила свой путь, и сейчас мне шагалось куда легче и веселее.

Отличный повод отвлечься от этого сумасшествия – уделить время курсам.

Как следует подготовиться.

Вот только, как оказалось, к дальнейшему меня никто подготовить не мог.

Глава 37

Сбежала

В наглую сбежала от разговора.

Трусиха.

Яр смотрел вслед удалявшейся фигурке и, невзирая на пробегавший по саду студёный ветер, бросаться вслед за ней в долгожданное тепло не спешил.

Ему надо остыть. Как ни досадно было всё это признавать, но Митина права – сейчас об одном только упоминании имени Плотникова он взвинчивался до предела.

А ещё он нутром чуял, она не всё ему рассказала. И хотя поверить в то, что Митина взялась бы прикрывать Плотникова, было почти невозможно, всё же что-то заставило её замолчать какую-то информацию.

Он опустил взгляд в землю, пнул носком ботинка попавшийся под ногу камушек.

Кто бы мог подумать, что история с фиктивным браком закрутится в такую адскую спираль.

Вот на хрена ему все эти сложности? Почему с Митиной всегда так сложно? Никогда общение с ней не давалось ему без проблем.

Вроде и выросли давно, а воз и ныне там. Ну не получалось у них нормально общаться. Всё, что у них до сих пор зашло на отлично, это…

Всплывшие как по команде воспоминания о роскошно мягких приоткрытых губах и сбивчивом дыхании заставили его скрипнуть зубами.

Нет. Нет, не стоит об этом думать. Это скользкая дорожка. И вела она в совсем уж непроходимые дебри.

Вот только дебри эти он сам же и взрастил. Кого винить в своём внезапном помешательстве, если не себя?

Следовало бы оставить её в покое. Пусть себе спит на своей неудобной софе, остеохондроз зарабатывает.

Ярослав выдохнул в потемневшее небо облачко пара и побрёл к дому среди меланхолично ронявших листву деревьев.

Да надо просто слать всё это подальше. Вон, Егоров сегодня предложил ему неплохой выход из положения. К тому же без особенных рисков. Правда, не во всём он был с другом и коллегой стопроцентно согласен.

– Слушай, чё ты паришься, голову себе забиваешь? Перетерпишь несколько месяцев, а к лету уже и разбежитесь. Не придётся тебе больше за Митиной приглядывать. Пусть сама с этим Плотниковым разбирается.

Последняя фраза неприятно его резанула.

– Советчик из тебя, конечно… – Яр упёрся локтем в кожаный подлокотник своего рабочего кресла и почесал висок. – То есть, по-твоему, это вообще как работает? С глаз долой – из сердца вон?

– Из сердца? – вздёрнул брови Егоров.

– Хорош к словам придираться, – поморщился Яр, досадуя на неудачно подвернувшуюся поговорку. – Ты понял, о чём я. Разведусь с ней, выставлю за порог и сделаю вид, что её не существует?

Игорь развёл руками:

– Ну извини. Я тоже не слишком-то корректно выразился. Я в том смысле, что… ну, не знаю. Сейчас ты вроде как обязан держать её в приоритете. Всё-таки супруга. Ну а разведётесь – и тебе необязательно глаз с неё не спускать. Так ведь?

В целом-то Егоров прав. Должен быть прав. Разведутся – и всё снова станет как прежде. Он будет воспринимать её исключительно как чудаковатую соседку по саду. И если уж Плотников продолжит ей досаждать, он вмешается только если Митина сама его об этом попросит.

– А как только вы с ней разбежитесь, сможешь наконец-то о нормальной, настоящей семье подумать.

Яр нахмурился:

– Сомневаюсь, что после развода мне приспичит снова на себя подобную ношу взваливать.

Егоров хмыкнул:

– А я бы на твоём месте подумал. Как минимум о более выгодной партии. Хотя бы и с финансовой точки зрения. Тебе бы сейчас отыскать состоятельную невесту, чтобы после слияния капиталов голова больше не болела о том, что появится какой-нибудь Плотников…

Невзирая на некоторую циничность такой позиции, Яр не мог отрицать выгодности такого подхода. Необходимость выплачивать солидную сумму, которую даже не сам задолжал… приятного мало. Особенно когда статьи твоих доходов пока не слишком-то впечатляют.

Он успел провести несколько финансовых консультаций со своей командой, и пока его положение не вызывало повода для оптимизма.

Нужно ускорить работы по восстановлению производства и полноценно включать завод в работу, иначе Плотникову будет что праздновать за его счёт. И уже очень скоро.

В доме стояла уже привычная для этого времени суток тишина. После гибели родителей он вообще жил здесь, считай, бирюком. Ну а отношения со свежеиспечённой супругой к веселью тоже не располагали.

Стоило о ней подумать, как Митина показалась в дверях коридора, ведшего из фойе в одну из гостиных. Одной рукой она прижимала к груди здоровенную тетрадь на кольцах, во второй держала недоеденный бутерброд.

Их взгляды встретились.

– Так ты не шутила, – он окинул взглядом её фигуру, надёжно скрытую под мешковатым спортивным костюмом бежевого цвета. – Ты всерьёз настроилась третировать своей прилежностью несчастных московских профессоров. Знаешь, я уже им сочувствую.

Что-то внутри так и подзуживало её уколоть. И нет, это никак не было связано с тем фактом, что его компании она предпочла скучную зубрёжку.

– И тебе приятного вечера, – она сунула в рот остатки бутерброда, явно давая понять, что разговоров с неё на сегодня хватит.

– Что, и в постель тебя скоро не ждать?

Всё-таки дотянулся. Её лицо моментально вспыхнуло, и она чуть не подавилась своим перекусом. Бросила на него злой взгляд и скрылась в коридоре.

– Охренеть поговорили, – пробормотал он, злясь скорее на себя за то, что не удосужился сдержаться.

И только сейчас обратил внимание, что в фойе он не один. Слева, в дверях выводившего в столовую перехода маячил, словно призрак, Лисицын.

– Добрый вечер, – он как ни в чём ни бывало улыбнулся хозяину дома и вышел на свет. – Если вас не слишком-то радует перспектива коротать его в одиночестве, могу составить вам дружескую компанию.

Дружескую?..

Яр прищурился, гадая, с чего бы Лисицыну приспичило в друзья ему набиваться. Но способ выяснить был только один.

– Совершенно не радует, – он приглашающим жестом указал в сторону коридора, ведшего не только в гостиную, но и к его рабочему кабинету. – Желаете присоединиться?

Глава 38

– Признаться честно, не был уверен, что мне следует испытывать на прочность ваше гостеприимство, – Лисицын не без удовольствия осматривал убранство кабинета.

Ещё совсем недавно этот кабинет был кабинетом отца, и Яр тут особенно ничего не менял. И не собирался. Сейчас затевать здесь ремонт и подстраивать помещение под свой вкус казалось ему святотатством.

Поэтому весело трещавший дровами камин, массивные кресла под старину и тянувшиеся от пола до потолка книжные стеллажи стали привычным для него антуражем, даже в чём-то полюбившимся, хотя он всегда больше предпочитал хай-тек.

– С чего бы это вам так подумалось, Алексей Вячеславович? – Ярослав двинулся к мини-бару, здраво рассудив, что «разговор по душам» требует некоторой подготовки.

– Ну, тут никакой загадки нет, – Лисицын и не подумал возражать, когда Яр протянул ему массивный стакан с купавшимися в янтарной жидкости кубиками льда. – Вы с супругой наверняка считаете меня занозой в одном всем известном месте. И я эту характеристику целиком и полностью приемлю.

Яр невольно фыркнул, усаживаясь в своё кресло у камина.

Господи, как же хорошо было после суматошного длинного дня вот так расслабиться, протянуть ноги к огню и послать подальше – хотя бы на очень короткое время – все беды и заботы. И даже, что особенно удивительно, компания их местного дознавателя его не напрягала. Скорее, почему-то, наоборот.

Может, ему действительно требовался разговор с кем-то, кто едва его знал. С кем-то, с кем можно было поговорить, не слишком заботясь об эмоциональной реакции собеседника. Ведь ему действительно было глубоко наплевать, что он мог задеть чувства Лисицына, потому что Яр всерьёз сомневался в наличии у него этих чувств. Лисицын выглядел ходячей функцией, автоматом.

– То есть вы всецело принимаете предвзятое к себе отношение? – Яр следил за тем, как его собеседник воздаёт должное хозяйскому угощению.

– Почему нет? Я же прекрасно отдаю себе отчёт в том, что за работу я выполняю. Вы в полном праве меня недолюбливать, – на узкие губы вползла скупая улыбка. – Мягко говоря.

Яр не мог не воздать ему должное – этому человеку в трезвой оценке себя и других не откажешь.

– Вы поэтому на разговор напросились? – иронично осведомился Яр, покачивая своим стаканом.

– По разным причинам. Потому что их как минимум две. Разрешите, начнём с той, что попроще?

– Валяйте.

– Отлично. Просветите меня, Ярослав Дмитриевич, кто такой Анатолий Степанович Плотников.

Яр, конечно, надеялся, что на его лице не отобразилось в полной мере всё то изумление, что он испытал от такого вопроса. Но не мог бы ручаться, что Лисицын не уловил его колебаний.

– А вам вообще о нём откуда известно?

– Вы вряд ли поверите.

Яр сделал глоток и опустил свой стакан на круглый столик-подставку, высившийся между кресел.

– Кажется, сейчас я готов поверить всему, чему угодно.

– Воля ваша. Этот молодой человек встретился мне в саду. Во время моей прогулки. Сегодня днём.

Какого чёрта владения Громовых превратились в какой-то грёбаный проходной двор!

Обстоятельства требовали конкретных действий – он напичкает парк и сад камерами слежения и удвоит охрану. Чтобы никакие Плотниковы тут больше не шлялись.

– Анатолий Степанович какого-то чёрта решил, что обладает правом разгуливать по частным владениям, – процедил Яр и медленно выдохнул, уговаривая себя без толку не распаляться. – С недавнего времени он, к сожалению, наш сосед.

– Вот как, – Лисицын вновь пригубил из своего стакана. – Любопытная личность.

– Да не то слово.

– Он меня, представьте себе, о вас расспрашивал.

– Плотников?

– О вас с Алиной Сергеевной.

Какого…

– Это странно, не находите?

Да это не странно. Это уже, мать его, за гранью! Жаль только, что он лишь сейчас всё это узнаёт. Иначе их сегодняшний разговор с Плотниковым развивался бы совсем по-другому.

– Нахожу. Но, возможно, его интерес объясним, – Яр скрипнул зубами. – У нас общее прошлое. Со школы знакомы. А ещё он держатель моего долга.

Вот теперь он мог впечатлиться – ему удалось удивить Лисицына.

Потому что его собеседник округлил глаза и тихонько присвистнул.

Яр угрюмо кивнул.

– Вот такая тут у нас санта-барбара.

– Он может доставить вам какие-то ощутимые неприятности?

Если честно, Яр понятия не имел, с чего вдруг Лисицын взялся расспрашивать его о Толе-маньяке, но причин утаивать информацию, так или иначе, не видел. Это не секретные данные, которые следовало хранить и оберегать. Пусть уж лучше он из его уст услышит, что Плотников – чокнутый, повёрнутый на прошлых обидах социопат, возмечтавший о вожделенном реванше.

Но к его удивлению, прямо сейчас Лисицын не спешил развивать эту тему, хотя она наверняка породила у него множество вопросов и, не исключено, подозрений.

– А что ещё вас гнетёт, Ярослав Дмитриевич?

– А с чего вы решили, что меня ещё что-то гнетёт. Кстати, – он качнул стаканом в сторону своего собеседника. – Плотников меня не гнетёт. Он меня раздражает. И если продолжит в том же ключе, получит заслуженное.

– Я ему не завидую, – усмехнулся Лисицын. – Но я не о Плотникове сейчас говорю, хоть эта тема оказалась и неожиданно интригующей.

– О чём же тогда?

– Я говорю о вашей супруге.

Глава 39

Ну вот, стоило на секунду расслабиться, и Лисицын тут же напомнил ему, с кем приходится иметь дело. С человеком, который так виртуозно соскальзывал с темы на тему, что только держись.

– О моей супруге? – Яр сделал вид, что упоминание Митиной вызвало в нём не более чем недоумение.

– Если вы, конечно, не возражаете.

Этот хитрый лис давал своей жертве возможность оступиться. Нопопробуй откажись, и он наверняка вынет свой чёрный блокнот и что-то туда начеркает.

– Не вижу поводов возражать. Что вы хотите узнать?

– Не поймите меня неправильно. Сейчас я максимально далёк от того, чтобы что-то у вас выведывать.

Врёт и не краснеет. Очень полезное умение для таких вот неуёмных шпионов.

– А я думал, это ваша прямая обязанность, – приподнял одну бровь Яр и приложился к своему стакану.

– Но я ведь могу позволить себе и передышки, – Лисицына его ирония ничуть не задела. – Как и любой другой человек.

– Справедливо. Так почему мы собрались о Ми… Алине сейчас говорить?

Он выругался про себя. Называть её по имени было дико непривычно, почти неправильно. Ему всеми силами хотелось отбрыкнуться от этой необходимости.

Вот он называет её Алиной, и теперь она до опасного близко. Как будто под кожу пробраться к нему собралась.

Не зря он Занозой её называл.

– Потому что, как мне кажется, она и есть причина вашего сумрачного настроения.

А вот это уже что-то новенькое. Яр рассматривал собеседника с новым интересом.

– И почему вы так решили?

– Наблюдения.

– Исчерпывающий ответ.

– Ярослав Дмитриевич, вы только на мои слова не сердитесь. Меньше всего я хочу умножать ваши печали и добавлять вам хлопот, но…

Само собой, обязательно есть какое-нибудь очень важное «но».

– …мне грустно видеть, как даже самые успешные и состоявшиеся люди повторяют одни и те же глупые ошибки.

Да что он ещё успел натворить? Они же с Митиной на глаза ему больше не попадались. А их перебранки оставались сугубо между ними, потому что проходили обычно вдали от чужих глаз, например, в спальне. Охрененное достижение, надо сказать.

Нормальные супружеские пары в своих спальнях куда более приятными вещами обычно занимаются.

В воображении яркой вспышкой мелькнуло альтернативное развитие их отношений. Прижатое к нему обнажённое женское тело – горячее, гибкое, распалённое. Под его пальцами прохладный шёлк светлых волос…

Яр кашлянул и выпрямился в кресле.

Кажется, крыша у него совсем потекла… Его Лисицын на разговор с какими-то мутными целями вытягивает, а его башка продуцирует ненормальные фантазии – секс с Митиной!

Секс с Митиной…

– Ярослав Дмитриевич?..

– Я не уверен, что понимаю, о каких ошибках вы сейчас говорите.

Сбой в программе. Такого больше не повторится. Ему в ближайшее время стоило бы напроситься в гости к Илоне.

– О глупых ошибках, – со значением повторил Лисицын. – Знаете… я ведь сам на этом когда-то обжёгся.

Если что-то и могло отвлечь его от больных фантазий, так это подобное заявление.

– Каким это образом? Извините, но в такое сложно поверить.

Лисицын метнул на Яра короткий взгляд, и ему показалось, он уловил в нём неподдельную грусть.

– Представьте себе, я был женат. Но жил как двоеженец.

Если бы его глаза обладали способностью вываливаться, прямо сейчас они бы бултыхнулись в стакан, который он продолжал греть в своей ладони.

– Да не смотрите вы на меня так! – неожиданно рассмеялся Лисицын. – У меня была жена, но я изменял ей с работой.

Ах вот оно что…

– Пропадали по долгу службы?

– Днями, а то и неделями. Иногда даже забывал позвонить и в очередной раз сообщить, что задерживаюсь. В последний год перед разводом она даже горько шутила, что лучше бы уж я настоящую любовницу себе завёл. Что с женщиной из плоти и крови она, может, её потягалась бы. Но не с подобного рода обсессией. Лида посчитала, что бороться с ней бесполезно. И ушла.

– А вы? – невольно вырвалось у Ярослава.

Лисицын повернул свой бледный профиль к весело потрескивавшему в камине огню.

– А я её не остановил.

Вот тебе и разговор…

– Мне жаль. Жаль, что у вас всё так сложилось.

– Благодарю за сочувствие, – Лисицын не отрывал взгляда от огня. – Но в этом случае жалости я недостоин. В том, что мой брак развалился, целиком и полностью моя вина. Очень бы не хотелось, чтобы в вас я обрёл брата по несчастью, а заодно и по глупости.

Яр моргнул, наконец отчётливо сообразив, к чему вело это информативное и неожиданное вступление.

– Вы считаете…

– Алине Сергеевне очень вас недостаёт.

Его пальцы невольно сжали стакан чуть крепче обычного.

– Откуда такие выводы?

– Она ваша супруга, но совершенно не чувствует себя здесь на своём месте. И оживает только когда вы появляетесь.

Это… слишком громкое заявление. Лисицын наверняка что-то путал или попросту принимал свои иллюзии за истину.

Но вырази он свои сомнения вслух, и Лисицын тут же что-нибудь заподозрит. Разве в любящих супружеских парах разлука не повод для грусти? Откуда же их гостю знать, что до любящей супружеской пары им с Митиной как до Луны.

– Вы бы вовлекли её в работу на производстве. Ей это может быть интересно. Мне кажется, ей вас действительно не хватает.

Яр заёрзал в кресле, пытаясь сообразить, что ответить на столь неожиданный акт проявления заботы.

– Вы, конечно, очень занятой человек, но и о личной жизни забывать не стоит. Послушайте совета умудрённого опытом человека. Не повторяйте чужих ошибок.

– Это работа в Фонде столько времени у вас отнимала?

Лисицын качнул головой:

– Нет. Это было несколько лет назад. По молодости я работал в органах. А потом подрабатывал частным сыском.

Твою-то… Ну теперь всё понятно. Это о-о-очень многое объясняет. Это очень многое расставляет по своим законным местам. Им действительно «повезло» иметь дело с настоящей ищейкой.

– Ярослав Дмитриевич, подумайте о том, что я вам сказал, – сегодня Лисицын был непривычно настойчив в желании сделать доброе дело. – Вы ведь в этом случае не только половину капитала потеряете, но и любимого человека.

Любимого!

Да знал бы Лисицын…

Но Яр запнулся в собственных мыслях, когда снова непрошено включилось воображение… Вот день их развода. Долгожданный, чёрт возьми, день. Он свободен. Он как-то умудрисля решить вопрос о разделе имущества. И он его решит. Он уже дал Арбенину задание покопаться во всём и проконсультироваться у юристов. И – дальше что?

Дальше – всё. Он вернёт себе статус холостяка. Никаких обязательств. Никаких привязанностей. Гуляй, рванина…

Но холостяцкая вечеринка, какую он себе рисовал в первые дни их вынужденного брака, почему-то сейчас не торопилась всплывать в его воображении.

Почему?

Он что… он начинал привыкать к тому, что уже не один? Привыкать к Митиной в качестве… опасно близкого ему человека?

А стоит ли поддаваться такой самоубийственной фантазии?..

Ответ на все эти вопросы долго ждать себя не заставил.

Всё случилось как-то само собой.

Глава 40

– Занята?

Голос мужа застал меня врасплох, и я уронила разломленное овсяное печенье в свой кофе. Чертыхнулась и подняла взгляд на Громова.

Выглядел он необычно. Бежевый свитер грубой вязки, обычные потёртые джинсы. Буйная тёмная шевелюра так и просилась хоть чуть её пригладить.

Тьфу ты, Митина, что за мысли!

– У тебя сегодня внезапный выходной? – ответила я вопросом на вопрос.

– Выходной? – Громов уселся за стол и потянулся к френч-прессу с горячим кофе. – А что это такое?

Ха-ха.

Я подцепила ложкой расквасившийся кусок печенья и отправила его в рот.

Ух ты! Это оказалось неожиданно вкусно. Внезапный супруг ненароком познакомил меня с новым видом гастрономического извращения, против которого я, кажется, ничего не имела.

– На мой вопрос соизволишь ответить?

– Я всегда чем-нибудь занята.

– До того, что не уделишь время супругу?

Я бросила на него мрачный взгляд.

– Обязательно уделю. Когда он у меня появится.

Громов прищурился:

– Тебе стоило бы почаще в паспорт заглядывать.

– Как выясняется, штамп в паспорте ещё ничего не значит, – захлопала я ресницами. – Недаром же в народе так говорят.

И поплатилась за свою дерзость.

Громов бросил размешивать сахар и склонился над столом, испепеляя меня взглядом.

– Что я слышу, Митина? Тебя не устраивает такое положение дел? Желаешь фактического скрепления брачных уз?

Он с издевательской серьёзностью бросил взгляд на свои наручные часы:

– Время есть. Желаешь подняться в спальню или ублажим друг друга прямо здесь, на столе?

– Кретин, – я проглотила остатки печенья и запила их изрядной порцией горячего кофе. – И шутки у тебя кретинские.

– Я тебе задал вопрос, а ты претензии стала мне предъявлять, – теперь Громов злился. – Получаешь, что заслужила.

Я изумлённо моргала, пока внутри очень медленно зрело запоздалое понимание – он что-то хотел мне предложить, а я начала разговор не по сценарию. Сломала Громову какое-то благое намерение.

– Кажется, неумение общаться нормально – это у нас хроническое и лечению не поддаётся. Ну или тут необходимы какие-то радикальные методы.

– Не знаю, где и когда я должна была так согрешить, чтобы заполучить тебя в мужья, – оторвалась я на его последнюю фразу. – Сегодня у меня нет важных дел. Я жду ответа из универа. Результаты должны сообщить.