Текст книги "Развод. Моя (не) желанная (СИ)"
Автор книги: Лада Зорина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Ах вот зачем я здесь… Но неужели его консультанты-юристы забыли об одном очень важном нюансе?
– Боюсь, я вам помочь не смогу.
Громов приподнял соболиную бровь.
– Я же… у меня нет права передавать эту землю, – поспешила я пояснить. – По условиям договора, это возможно…
И тут я осеклась, наконец, сообразив. Громов понял, что я догадалась, потому что на его губы снова выползла кривая усмешка.
– Притворимся, что мои юристы не слышат, – буднично начал он. – Притворимся, что я с ними этого не обсуждал. Брак будет, конечно, фиктивным. Всего несколько месяцев. Я законно получу доступ к нужному участку земли, проложу необходимые коммуникации, налажу производство, и мы оба станемся в выигрыше. Потом разведёмся и разбежимся. От тебя, Митина, не требуется вообще ничего, кроме «согласна».
Я уселась за стол, вспоминая тот престраннейший день и не реагируя на подначку своего теперь уже мужа. Мужа на несколько месяцев.
Должно быть, тогда я до чёртиков, до безумия испугалась перспективы остаться на улице из-за чужих долгов и безответственности, раз согласилась на это.
Разве человек в своём уме на подобное смог бы решиться?..
– Надеюсь, теперь тебе полегчало, – я подвинула к себе тарелку с бутербродами, втайне порадовавшись, что не придётся собирать завтрак самой. Были в моём безумном положении и неоспоримые плюсы.
Но были и минусы – необходимость завтракать в компании мужа.
– Мне полегчает, когда всё закончится и мы разведёмся, – Громов подхватил со стола здоровенный френч-пресс и плеснул себе кофе. – Ну а теперь, Митина, давай, наконец, предметно обсудим условия нашего охренеть какого счастливого брака.
Глава 7
– И к чему этот дурацкий, совершено неуместный сарказм?
– О чём ты?
– Охренеть какого счастливого брака, – передразнила я его интонацию. – Говоришь так, будто это я тебя в эту дикую кабалу потащила.
Громов моментально потемнел лицом:
– Это не ощущалось бы такой кабалой, если бы ты вела себя поадекватней.
– Поадекватней? – вытаращилась на него я. – Ты за своей бы адекватностью лучше следил!
– Надеюсь, ты пояснишь, – с раздражающей бесстрастностью бросил Громов, отхлёбывая кофе из своей кружки.
– А что тут объяснять? Твои непомерные аппетиты весь разум тебе застят.
Тёмные глаза опасно сверкнули.
– Митина…
– Что, Митина? – меня было уже не остановить. – Это же надо, как у тебя между ног всё судорогой свело, что ты не смог потерпеть и устроил себе первую брачную ночь, притащив в дом одну из своих девок! А если кто-нибудь из «Фонда» прислугу надумает опросить?
Густые чёрные брови сошлись на переносице.
– Им что, заняться больше нечем – сплетни собирать?
– Представь себе! – я в сердцах шваркнула ложкой о тарелку, даже не притронувшись к своей исходившей паром овсяной каше. – Это их работа! Прямая обязанность! Они должны быть уверены, что мы не водим их за нос. Как будто наша свадьба и без того мало выглядит подозрительной!
– Слушай, с чего бы ей выглядеть подозрительной? – Громов раздражённо запустил пятерную в свою тёмную гриву. – Мы с детства знакомы. Дома через сад!
– Ну да, – хмыкнула я. – После школы ты укатил в Англию, в свой универ, а потом бизнесом занялся и вообще тут почти не появлялся. Потом вдруг нагрянул – трамс-бамс! – и через месяц женился на нищей садовнице из коттеджа. Конечно же, ничего, совсем ничего подозрительного!
Мои слова прозвучали неожиданно горько.
– И без того ведь понятно, что если бы не… ну… не трагедия, ты бы, может, и не вернулся. Но ты вернулся. Потом узнал про долги. Потом решил возродить местное производство, на которое все давно рукой махнули. А тут и невеста со стратегически важным участком земли подвернулась. Такая вот счастливая случайность. Нет, серьёзно, ничегошеньки подозрительного.
Громов поморщился.
– На торжестве левых гостей не было. Даже если кто-то что-то мог заподозрить…
– Да при чём тут торжество? Проверка может нагрянуть и через месяц. Но никто не запретит им опросить всех, кто работает в твоём доме.
– На этаже никого не было. Я из дома в день свадьбы всех выгнал, – Громов взирал на меня с ощутимой прохладцей. – Митина, ты совсем за идиота меня держишь? Никто Илону не видел, ясно? Проехали.
Илону. Имечко-то какое…
– Илону, может, и не видел, – не удержалась я от ехидцы. – А как быть с какой-нибудь Анжеликой, Снежаной, Эльвирой, которую ты следующей в свою постель потащишь?
Громов молчал, хотя тонкие ноздри хищно раздулись, демонстрируя степень его неподдельного раздражения.
– Можешь вынести их за скобки, – проскрежетал он. – Все свои удовольствия я оставлю за пределами дома, чтобы не подпитывать твою паранойю.
Тёмный взгляд катком прошёлся по мне до самой макушки.
– Ну как? Теперь полегчало?
Я проигнорировала его издёвку и принялась за свою щедро сдобренную маслом и фруктами кашу.
Посчитаем это победой, пусть и мизерной. По крайней мере, мне не придётся сталкиваться под одной крышей с его пёстрым гаремом. Засвербит в одном месте – путь развлекается, но подальше от моих глаз и ушей.
– Но я от тебя подобных жертв требовать не намерен, – крепкие белые зубы вгрызлись в поджаристый тост, и на мой немой вопрос Громов ответил, лишь когда дожевал его до конца. – Можешь ни в чём себе не отказывать. Развлекайся с кем хочешь и когда хочешь. Цени мою уступчивость, Митина.
– До пошёл ты, – шепнула я и вернулась к своей каше.
Видимо, переговоры мы умели вести только в присутствии адвокатов.
Очень уместное наблюдение – подозреваю, следующей попыткой заговорить о делах как раз и будет обсуждение нашего неминуемого развода.
Хотя что там вообще обсуждать?
Разве что сроки. И я уже готова была обводить числа в календаре.
Только бы поскорее этот адский цирк завершился.
После завтрака мы холодно распрощались, и я вернулась в свой коттедж забрать кое-какие вещи, которые понадобятся мне в учёбе.
– Что, не выдержала вчера? – Уля деловито сновала от кухонного стола к печке, готовя себе нехитрый обед. – Но ты не переживай. Я тут за всем присмотрю. И за рыбками. И за цветами. Ну и Громов-то наведываться тебе сюда не запрещал, я надеюсь?
Перебирая папки с бумагами, я мотнула головой, с досадой осознавая, что тут он повода для ненависти мне не предоставил.
– Нет, но… всё равно не хочется тебя одну оставлять.
– Ну, пришли мне из дома парочку слуг, – хихикнула Уля, взмахнув кухонной лопаточкой. – Я буду не против.
– Посмотрю, что можно сделать, – усмехнулась я.
Сестра вздохнула:
– А вообще… печально, конечно, что после стольких лет вы до сих пор как кошка с собакой.
– Да ничего тут печального нет, – нахмурилась я.
– Ну не знаю, – Уля вернулась к сковородке. – Вы вчера так здорово вместе смотрелись… И Громов, конечно… эх, мечта, а не мужчина…
Я так и застыла с папкой в руках, позабыв, что вообще делала:
– Уля…
– Что? – хмыкнула она, и по тону было совершенно понятно, что сестра совсем не раскаивалась. – Ну скажи ещё, что я не права.
– Да ничего я… ничего я говорить не собираюсь.
– И правильно, – сестра потянулась к полочке со специями. – Потому что и нечего будет сказать. Уж во всяком случае не той, кто в него ещё в школе по уши втрескался.
Глава 8
– Постарайся в моё отсутствие ничего здесь не натворить, – он поправил запонку и сунул телефон в карман брюк.
Митина, объявившаяся на пороге с очередной партией своих пожитков, бросила на него неприязненный взгляд.
– Тебе нравится, что ли, самой эти ящики туда-сюда таскать? – он смотрел на неё в отражении здоровенного зеркала, занимавшего почти половину стены парадной. – Поручила бы кому-нибудь. Или это в качестве полезной активности после завтрака?
На разрозовевшемся от свежего воздуха лице появилась гримаска:
– Тебе-то какая разница?
– Что значит, какая? – приподнял он брови, затягивая потуже идеально повязанный галстук. – Ты же вроде как супруга моя. Я разве не должен…
– Не должен, – обрубила она, шагая к парадной лестнице. – Никакой ты мне не супруг. Фикция. Хватит разыгрывать этот цирк. Прибереги его для прислуги и для гостей из «Фонда».
Он продолжал следить в зеркало, как она сердито топала наверх со своей картонной коробкой в руках. Злая, всклокоченная, но спина прямая, будто штык проглотила.
Ну и жизнь его ждёт в ближайшие месяцы…
Ярослав отвёл взгляд от лестницы, заглянул в глаза своему двойнику из зазеркалья, пообещав:
– В день развода напьюсь. В слюни.
Потому что это событие будет достойно того, чтобы как следует его отпраздновать.
Его и ещё окончание основных работ по проекту. Собственно, эти два события тесно и неразрывно друг с другом связаны – успешно налаженное производство подарит ему долгожданны развод.
Долгожданный…
Ярослав запахнул полу пиджака и пошагал к выходу. Ещё и суток не женат, а уже мечтает о том самом дне, когда разведётся.
Недаром мать как-то ему напророчила, что счастья в семейной жизни он не отыщет. Вероятно, оказалась права. Не в такой семейной жизни – это уж точно.
Взаимные упрёки и оскорбления, взаимная неприязнь двадцатилетней выдержки, взаимное нежелание уступать в этом странном союзе – вот и всё, что их объединяло.
– Как ты вообще на эту аферу сподобился согласиться? – заглянувший к нему в офис Егоров расположился в одном из кресел конференц-залы.
Игорь был его давним другом и нынешним бизнес-партнёром. Если бы не он, Ярослав, пожалуй, и не замахнулся бы на свой грандиозный план по восстановлению производства. Думал бы, как поправить финансовое положение иными способами. Но Игорь охотно и оперативно подставил плечо – теперь вступали в активную фазу планирование и запуск.
– Объяснил же, – Ярослав отложил пачку просмотренных бумаг и взялся за следующую. – Это единственный выход получить доступ к участку, через который проложим коммуникацию.
– Ну погоди, а без женитьбы договориться разве нельзя было? – в синих глазах друга вспыхнули смешливые искорки. – Или это она тебе такое условие поставила? Захотела тебя заарканить.
Мысли, более оторванной от реальности, и не придумаешь. Ярослав хмыкнул и покачал головой.
– Ирония в том, что мы с детства друг друга плохо выносим. Не сошлись, знаешь ли, характерами. И нет, всё куда прозаичнее. По договору у неё нет права сдавать эту землю в аренду или под чьи-либо нужды. Но если речь, к примеру, о муже…
Игорь кивнул, давая знать, что понял.
– И что-нибудь подсуетить, как-то обойти это правило не получится. Фонд, о котором я тебе рассказывал, зорко следит за условиями соблюдения договора. Это его прямая обязанность.
– Надо же, какие суровые хранители, – присвистнул Егоров.
– Ну, это в их интересах. Фонд существует, пока существует заведённый порядок. Спасибо нашим удивительным предкам, решившим всё это замутить.
– А ты через юристов своих пытался как-нибудь…
Ярослав поднял на него взгляд:
– Егоров, серьёзно? Думаешь, это было не первой моей осознанной мыслью?
Друг покачал головой:
– Ладно, что уж теперь. Главное, пусть и в обход, но нам удалось получить доступ к стратегически важному участку. Надеюсь, ваш будущий развод никак на проекте не скажется…
Ярослав качнул головой:
– Нет, тут Макаров с партнёрами как раз и отыскали лазейку. Условия договора на случай расторжения брака прописаны очень туманно. Фонд пободается и отступит – им нечем будет крыть наши карты. Разведусь безо всяких проблем, и коммуникации наши не тронут.
Митина тоже пообещала, что предъявлять претензий не станет. Ей, как и ему, важнее всего было скорее со всем этим покончить и получить желаемое – развод.
Хоть что-то у них было общим.
А вообще ему несложно было представить, как Заноза крадётся со своим садовым инвентарём под покровом ночи к пролегающему по её драгоценному участку кабелю и примеривается, как бы его перекусить. Такая и зубами перекусит, не поморщится.
Но мысль эта в равной мере раздосадовала его и повеселила. Повеселила, потому что картина рисовалась забавная. Раздосадовала, потому что в другой жизни они с Митиной вполне могли бы оказаться друзьями детства, невзирая на слишком разный социальный статус и совершенно разную жизнь.
Жаль, наверное.
Но эту неприятность он как-нибудь переживёт.
Впрочем, его уверенность в последнем странным образом пошатнулась, когда он вернулся домой после длинного рабочего дня, состоявшего сплошь из планирования и консультаций.
Почти завершившееся лето, чьи по-осеннему прохладные сумерки навевали непонятную тоску, догорало малиновым закатом на горизонте, и двухэтажный особняк Громовых, утопавший в пока ещё густой парковой зелени, выглядел почти необитаемым.
Ярослав по дороге наверх заглянул на кухню и распорядился об ужине.
– Хорошо, Ярослав Дмитриевич, скоро всё будет, – отвечавшая за домашний штат Ольга Валерьевна, опекавшая его после смерти родителей будто собственного сына, улыбнулась. – Наконец-то и Алина Сергеевна сядет за стол. Целый день ведь не ела.
Последняя фраза остановила его на пороге.
Это что, как-то демарш? Она объявила голодовку за то, что он приказал ей вернуться в дом?
– Это ещё что за новости?
Ольга Валерьевна пожала пухлыми плечами:
– Говорит, что ей некогда. Говорит, учёба важнее.
Глава 9
По уши втрескалась. Вот ещё!
Ульяна, конечно, очень сильно преувеличивала.
Ярослав Громов был сыном богатых родителей, жившим в своём роскошном особняке через сад от нашего скромного уголка. Митины были странным, из ряда вон выходящим и, возможно, даже досадным исключением из всех возможных правил. Потомки первого садовника Громовых жили здесь исключительно по причине того самого договора, из-за которого я теперь и оказалась в этой идиотской ситуации.
И, конечно, я не могла игнорировать его присутствие в моей жизни. Но мы с Громовым никогда не дружили. Он брезговал водиться со мной. К родителям моим, когда они были живы, относился с тем уважением, с которым любой адекватный, воспитанный подросток относится к взрослым, но не более.
Со мной… Мне он дал кличку Заноза, дразнил и подначивал. Ну а в старших классах и вовсе перестал замечать. Зато его не замечать было практически невозможно. Громов рос, как бы это сказать… будто и родился-то на этот свет по одной веской причине – разбивать девичьи сердца. И делал он это, если верить слухам, с завидной регулярностью.
Мы жили в странных параллельных реальностях – соседи, но будто с разных планет.
И скажи мне тогда кто-нибудь, что вот с этим самым соседом я в итоге буду стоять под венцом, да ещё и по такому странному поводу…
– Ты объявила голодовку?
Я вздрогнула, ручка вывалилась из моей ослабевшей руки и покатилась по полу. Объект моих мыслей стоял на пороге гостиной, где я вот уже который час корпела над усеивавшими медовый паркет учебными материалами.
Я только сейчас ощутила, как затекла моя поясница.
– Ты о чём?
Громов ослабил галстук и привалился плечом к дверному проёму, с усмешкой рассматривая мой фронт работ.
– Моя экономка переживает, что ты не ешь ни черта. Вот я и пытаюсь выяснить, это демарш или просто забывчивость.
З – заботливый.
Я потянулась к валявшемуся на кресле у меня за спиной телефону и ткнула в экран. Мамочки! Да я несколько часов к ряду головы не поднимала.
– Ага, – ответил Громов, отметив мой ошарашенный вид. – Ольга Валерьевна ожидает, что мы вместе отужинаем. Ну, знаешь, как принято у нормальных семейных пар.
Я невольно поморщилась от напоминания.
– А что, на порядочность Ольги Валерьевны рассчитывать не приходится?
Он выгнул бровь, мол, ты о чём?
– Она на нас настучит, если вдруг заподозрит, что мы не совсем адекватная семейная пара?
– Ты сама у неё спроси, – бросил Громов и отлепился от дверного проёма. – Я спущусь в столовую через полчаса. Ты… смотри сама. Тащить на аркане я тебя не собираюсь. Хочешь голодать – голодай. Менять ради тебя свой распорядок и привычки я не собираюсь.
– Да уж, ты дал мне это понять ещё вчера ночью, – пробормотала я ему в спину.
Но мой желудок напоминание о еде активно приветствовал, громко заурчав и отозвавшись сосущим ощущением зверского голода.
Я бросила тоскливый взгляд на книги и распечатки, вздохнула и осторожно поднялась на ноги.
Природе бессмысленно сопротивляться.
Жаль только, раньше мне эта светлая мысль не пришла в голову – теперь, как и во время завтрака, за столом придётся терпеть компанию «дорогого» супруга.
– А что за документация? – прервал он молчание, которым я вовсю пользовалась, сметая с тарелки всё, что успела туда поместить.
Отложив вилку, которой энергично орудовала, я потянулась за стаканом воды.
– Учёба.
– Ты что, Митина, в универ решила вернуться? Так вступительная кампания давным-давно завершилась.
Я проигнорировала насмешку в его голосе.
– Твоя ирония тут совершенно не к месту. При одном из универов объявили срочный донабор на заочные курсы.
– И куда ты намылилась?
– Ландшафтный дизайн, – я уставилась на него, будто вызывала на бой.
Ну давай, Громов, ещё над этим посмейся.
– А что ты там забыла? – спрашивал он совершенно серьёзно. – Думаешь, я найму тебя наш парк перепланировать?
– Больно нужно, – я снова взялась за вилку. – Я займусь своим закутком. Получу знания, необходимые для того, чтобы реорганизовать свой участок сада и привести его в порядок. Ещё какие-нибудь вопросы?
Громов на мои слова хмыкнул, но юродствовать больше не стал.
Но наверняка ввернул бы ещё что-нибудь обидное, если бы его телефон, выложенный на край стола, не завибрировал.
Я воспользовалась возможностью и вернулась к прерванному ужину. Быстрее наемся, быстрее отсюда сбегу.
– Твою… – раздосадованный голос Громова заставил меня на время отвлечься от своих насущных планов.
Я невольно скосила глаза на его телефон.
– Что-то стряслось?
– Стряслось, – Громов какое-то время смотрел в телефон, прежде чем снизойти до пояснения. – Готовься, дорогая. К нам едет ревизор.
– Реви… что?
Громов поднял на меня потяжелевший взгляд:
– Меня уведомили, что на днях счастливых молодожёнов Громовых посетит наблюдатель из «Фонда Наследия».
Ох…
Не сводя с меня взгляда, Громов отложил телефон и добавил:
– Готовься, Митина, разыгрывать роль преданной и любящей жены.
Глава 10
– Добрый день. Алексей Вячеславович Лисицын, представитель «Фонда Наследия Громовых-Митиных». Но, думаю, вас о моём визите уже оповестили.
Ярослав пожал протянутую ему бледную руку. Алексей Вячеславович отличался такой исключительной худощавостью, что скорее походил на эмиссара бюро ритуальных услуг. Но это наблюдение Яр благоразумно оставил при себе.
Митина, на пару месяцев обратившаяся в Громову, бросала на их незваного гостя опасливые взгляды, но старалась делать вид, что всё в порядке.
Это в её же интересах – не начудить ничего, пока они строят из себя счастливых молодожёнов.
– Проходите. Мы с женой только о вас вспоминали, – Ярослав перехватил её рассерженный взгляд и подавил идиотское желание показать ей язык. Вот уж праведница. Ни к чему не обязывающая ложь, очевидно, приносила ей едва ли не физические страдания.
– Надеюсь, сильно меня не ругали, – Лисицын поправил свой траурный чёрный костюм и прошёл в гостиную.
Ярослав опустился на диван и похлопал по месту рядом с собой. Митина чопорно поджала губы, но блюдя конспирацию, послушно опустилась с ним рядом. Он с готовностью обвил рукой её талию и почувствовал, как напряглись её мышцы.
Он тоже неожиданно, совершенно не к месту напрягся.
Надо же, талия-то осиная…
– Понимаю, что особенно приятным этот визит не назовёшь, – на костлявом лице Лисицына играла вежливая улыбка. – Но таковы правила. Тем более, сами понимаете, случай нетривиальный.
– Верно, – Ярослав постарался отвлечься от своего внезапного открытия, сохранив невозмутимый вид и лишь крепче сжав пальцы, когда супруга попыталась высвободиться из его хватки. – Обычно у Громовых нет привычки жениться на Митиных. Скажите, Алексей Вячеславович, это ведь первый случай на памяти «Фонда»?
Лисицын кивнул.
– Представляешь, цветочек? – он повернулся к жене и растянул губы в дразнящей улыбке. – Мы с тобой первопроходцы.
Девчонка округлила глаза, но вынуждена была, конечно, подыгрывать. Улыбнулась Лисицыну с пугающе искренним смущением.
– Надо же… Мы с… мы с Яриком об этом как-то и не думали.
Она старалась на него не смотреть. И очень зря. Тогда Заноза очень быстро сообразила бы, что за «Ярика» её ждёт суровое наказание. Он терпеть не мог, когда его имя так сокращали. Будто в детский сад вернули.
Взрослых, состоявшихся мужиков Яриками не называют.
– Полагаю, если бы кто-нибудь из ваших предков решил вступить в матримониальный союз, вы бы уже считались родственниками.
Девчонка снова округлила глаза и едва слышно хихикнула, всячески строя из себя пушистого, не от мира сего одуванчика.
Но пока сложно было сказать, купился ли человек из «Фонда» на её наигранную непринуждённость.
Однако же с этих пор разговор потёк относительно плавно и без особенных странностей. Они оба старались отвечать, особо не вдаваясь в детали, чтобы ненароком не влезть в какие-нибудь дебри и не навредить общему делу одной очевидной проблемой – они ни черта друг о друге не знали, кроме полуистёршихся воспоминаний из детства.
Восполнить критически важные пробелы мешала взаимная неприязнь. Стоило сделать неверный шаг влево в разговоре с Лисицыным – и они за своё неумение договориться друг с другом неслабо поплатятся.
Эту промашку придётся всё-таки исправлять.
Потому что человек из «Фонда» не производил впечатления доверчивого простофили. Надо полагать, никого подобного им бы и не прислали. Не блюди организация свои интересы и нанимай в свой штат кого попало, давным-давно развалилась бы.
И Ярослав в этом лишний раз убедился, когда к концу их знакомства Лисицын решил напомнить им о серьёзности мероприятия.
– Надеюсь, моё присутствие сильно вас не стеснит.
– Прошу прощения? – Ярослав рефлекторно прижал к себе не сопротивлявшуюся Митину. Кажется, она тоже пришла в смятение от последней фразы.
– О, – на лице Лисицына отобразилось как будто бы искреннее смущение. – Неужели в «Фонде» вам не объяснили? Что ж… я не смогу сделать никакого удобоваримого заключения, просто поздоровавшись с вами. Какое-то время мы проведём вместе, и по итогу своих наблюдений я вынесу заключение.
Твою-то…
– Не переживайте, – узкие губы Алексея Вячеславовича дрогнули. – Нарушать ваших личных границ я, кончено, не буду. Мы всё же не варвары. Мне будет достаточно наших периодических с вами бесед и моих личных наблюдений. На комнате в доме я не настаиваю. Могу остановиться в одном из гостевых домов по дороге в поместье.
Ярослав мотнул головой:
– Ну что вы, Алексей Вячеславович. Оставайтесь у нас. Комнату вам обязательно выделят. Мы с супругой всегда рады гостям. Верно, цветочек?
Митина повернулась к нему. Её лицо основательно побледнело, но держалась она молодцом.
– Само собой, – пробормотала она, спохватилась и, растянув губы в улыбке, заверила. – Мы… мы с удовольствием. Оставайтесь столько, сколько положено.
– Вот и славно, – Лисицын кивнул, явно довольный тем, как завершился первый раунд переговоров. – Тогда я вверяю себя вашему гостеприимству и обещаю следовать правилам дома.
Правилам…
Его жизнь стремительно усложнялась.
Кажется, правил в его доме с этого дня основательно прибавится… И самое скверное то, что обсуждать эти правила придётся с самой хреновой по договороспособности стороной во всей его бизнес-практике!
– Стоять, – он придержал супругу за талию, не дав сбежать, стоило Лисицыну в сопровождении горничной отправиться в отведённые ему комнаты наверху. – Не так быстро. Нам нужно поговорить.
Глава 11
– Стоять, – он придержал её за талию, наблюдая, как Лисицын в сопровождении горничной отправился в отведённые ему комнаты наверху. – Не так быстро. Нам нужно поговорить.
Они застыли у выхода из большой гостиной, и Митина явно нервничала от того, что он так по-хозяйски прижимал её к себе.
Вообще-то он и не собирался, но девчонка наверняка сбежала бы, не сработай он на опережение.
Она застыла на месте, невольно провожая взглядом прямую спину их гостя. Напряжена как струна, даже пока не отыскала слов, чтобы возмутиться его поведением.
– Митина, приём, – он воспользовался возможностью и не без удовольствия крепче сжал пальцы на её талии. – Хватит его гипнотизировать. Никуда он теперь отсюда не денется.
– Как оперативно они сработали, – пробормотала она и наконец перевела на него взгляд. – И недели ещё не прошло, как человека прислали…
– Ты ведь раньше с ними дел, кажется, не имела.
Она покачала головой.
– Не приходилось. Не было необходимости.
Ярослав прошёлся по ней взглядом, кивнул.
– Ну, теперь-то ты поняла, что это не пустая страшилка. «Фонд» от нас не отцепится, пока не удостоверится, что мы не пытаемся их надуть.
– Но мы ведь пытаемся, – она опустила взгляд и, кажется, только сейчас наконец сообразила, что они так и стоят едва не обнявшись.
Отстранилась.
Ярослав нехотя убрал руку. Кашлянул.
– Слушай, я понимаю, что мы друг друга на дух не переносим, но так уж вышло, что сейчас у нас с тобой общая цель.
– Представь себе, я это сообразила ещё когда дала согласие на эту клоунаду под названием «брак», – она нахмурилась и посмотрела куда-то в сторону. – Просто… я как-то не рассчитывала, что проверка будет настолько тщательной. Мы у него теперь как на ладони.
– Можно подумать, меня это радует, – проворчал Ярослав, почесав заросшую щёку. – Но я, знаешь ли, не виноват, что наши предки нам такую свинью подложили с этим идиотским договором. Печально, что никто из их потомков не озаботился как-то упразднить всю эту катавасию.
– Поздравляю, – кисло отозвалась жена. – Ты вполне можешь войти в фамильную историю, сделав это сам. Если, конечно, тебе хватит соображалки, как избавиться от этих надзирателей.
Это она на что намекала? Если уж они вляпались в такую историю, значит, мозгов обойти последствия этого договора ему не хватило?
– Пока не придумал, как улаживать юридические вопросы с давно почившими поколениями мастеров заключать эксцентричные договоры, которые потомкам ничего, кроме головняка, не принесут.
– За своих говори, – поморщилась девчонка. – Мой предок всё сделал правильно. Если бы не договор, Митиным место в элитных угодьях никогда не светило бы.
– Так это единственное, что по-настоящему тебя утешает? – он выразительно приподнял бровь.
– По-настоящему меня утешает мысль, что долго мои мучения не продлятся, – припечатала Митина, скрестив на груди руки.
– В этом мы с тобой очень похожи, – он скопировал её жест и вернулся к насущному. – Короче. Ведём себя максимально естественно.
– Легко сказать.
Он прищурился:
– Митина, хочешь получить свой развод и при этом не потерять крышу над головой, придётся всё-таки поднапрячься.
Она метнула на него рассерженный взгляд:
– А ты вообще в курсе, что тебе тоже не помешало бы?
– А я, по-твоему, чем сейчас занимаюсь?
Голубые глаза распахнулись до невозможного широко:
– Ты издеваешься? Мы вот только недавно об этом с тобой говорили!
– Мы много о чём говорили.
Митина обвиняюще ткнула в него пальцем:
– Бросай дурачка из себя строить, Громов. И меня поучать тоже бросай. Буду вести себя соответствующе, если и ты возьмёшь на себя труд хоть немного уважать меня и моё решение ввязаться в эту чёртову авантюру.
Девчонка по-настоящему злилась. Он вспомнил сверкающий голубой взгляд и бледное лицо в тот вечер после свадьбы, когда они ссорились в коридоре.
Он знал, в чём она собиралась его упрекнуть.
– Под уважением ты понимаешь…
– Под уважением я понимаю твою часть ответственности, – её тон посуровел. – Прекращай… блудить!
Слово-то какое выбрала.
Ярослав невозмутимо встретил её горевший взгляд.
– А какой выход из ситуации ты, Митина, мне предлагаешь?
Она, конечно, не ожидала такого вопроса. Захлопала ресницами.
– То есть… что значит, какой?
– Ну как ты мне всё это время предлагаешь справляться со своими… м-м-м… естественными желаниями и потребностями?
Её лицо скривилось, будто она услышала нечто почти непристойное. Господи, ну что за монашка?..
Надо бы её как следует расшевелить.
– Или… – он выдержал паузу, – это таким завуалированным способом ты предлагаешь мне скрепить наш брачный союз?
Девчонка вздрогнула и уставилась на него, как на умалишённого:
– Ты… совсем сдурел, Громов?
– С чего бы? – он демонстративно прошёлся взглядом по её фигуре. – Слушай, Митина, не тебе привередничать. Зато хотя бы будет что вспомнить после развода.
– Пошёл ты к чёрту! – она вылетела из гостиной, словно ошпаренная.
А он почему-то залип на секунду на этой шуточной мысли.
Променял бы он свои обычные городские интрижки на что-нибудь более… постоянное?
Ярослав обернулся вслед убегавшей от него законной жены.
Не с нею, конечно. На что ему вообще сдалась эта заноза?
Ярослав качнул головой. Ну и мысли у него в последнее время: бизнес наладить, семейное дело восстановить, остепениться…
– Старею, – хмыкнул он и пошагал прочь из гостиной.
Но почему-то мысли о предстоявшем вынужденном спектакле перед Лисицыным не вызывали у него ни тоски, ни раздражения.
Тогда он, конечно, ещё не мог предугадать, какое открытие нёс за собой визит представителя «Фонда».
Глава 12
– Здесь удивительная атмосфера, – лицо Алексея Вячеславовича, казалось, совершенно не предназначенное для выражения положительных эмоций, отражало всю благостность, на которую только было способно.
Я проглотила кусок горячей яичницы и улыбнулась гостю, молчаливо соглашаясь с его неожиданной репликой.
Громов, хмуро и энергично поглощавший свой завтрак, с подозрением покосился на Лисицына. Он то и время поглядывал на свои массивные наручные часы – очевидно, спешил поскорее смыться из-за стола под благовидным предлогом, мол, опаздываю в офис.
Что до атмосферы, то в особняке она и впрямь царила удивительная – все затаились, не понимая, чего ждать от представителя «Фонда Наследия».
– Зимой здесь тоже очень красиво, – подала голос я, чтобы хоть как-то поддержать разговор, потому что Громов упрямо молчал. – Когда погода, конечно, по-настоящему зимняя.
– Приглашаете? – иронично приподнял бровь Лисицын, а супруг едва не убил меня взглядом.
Ей-богу, хоть вообще рот не раскрывай…
Я прочистила горло:
– Ну… если у вас… если вы вдруг захотите…
– Я шутил, Алина Сергеевна, – успокоил меня Лисицын. – Но всё равно спасибо за гостеприимство. Я бы очень был вам признателен, чтобы вы не смотрели на меня как исключительно на человека-инспектора. Я понимаю, что это сложно, и всё-таки… Я всего лишь выполняю возложенные на меня задачи. Но чисто по-человечески рад за вас и в целом горжусь тем, что участвую, можно сказать, при историческом для обеих семей событии.
Ох… Мне становилось откровенно не по себе. Вот уж никогда бы не подумала, что нашему браку начнут придавать столько значения. Ведь расчёт был как раз на то, что всё пройдёт тихо и без лишней шумихи. И её удалось избежать, не всполошив таблоиды и светскую прессу, хотя представить не могу, чего это Громову стоило.
