Текст книги "Развод. Моя (не) желанная (СИ)"

Автор книги: Лада Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Ещё месяц назад он дождаться не мог, когда снова её увидит. Что стряслось-то?!

Уже самое время паниковать или ещё есть надежда, что сегодня приключился какой-нибудь ретроградный Меркурий?

– На ночь глядя? – резонно поинтересовалась Илона и вопросительно выгнула бровь.

Она не могла не заметить, что сегодняшний секс не вызвал у него особо энтузиазма. Это если не считать самого начала.

Но об этом Яр сейчас старался не думать. Потому что женщина, которая дарила ему наслаждение, была там совершенно ни при чём.

Да как его угораздило-то?..

Он дёрнул пуговицу на манжете, едва её не оторвав, и чертыхнулся.

Илона какое-то время наблюдала за ним в полном молчании.

– Я… что-то сделала не так? Тебе не понравилось?

Видимо, без этого разговора обойтись никак не могло.

Яр покачал головой, сгрёб с прикроватной тумбочки свои ролексы.

– Глупости. Всё было отлично. Как всегда. Просто… дела. Я же уже объяснял.

– Объяснял, – тихо отозвалась она. – Но ты и так сейчас редко ко мне приезжаешь…

– Знаю, – нахмурился он. – Извини.

Думал, в салоне собственного авто ему станет легче. Наедине с собой, без необходимости оправдывать свой трусливый побег.

Ни хрена подобного.

Яр выруливал на трассу с тяжёлым сердцем. Решение в голове ещё не оформилось, но внутри он уже знал все ответы. Лезть туда, в эту тёмную глубь он пока не хотел и не собирался.

Делать ему сейчас больше нечего.

Егоров позвонил очень вовремя, отвлекая его от мрачных мыслей.

– Ты за рулём?

Яр угукнул, бросая взгляд в зеркало заднего вида.

– Слушай, мне по Плотникову только что отзвонились. Держи ухо востро. Он реально по соседству с тобой заселился. Сегодня к ним мебель новую завозили. То есть он в родительском доме окапывается.

– Не соврал, значит, гадёныш, – пробормотал Ярослав, даже порадовавшись, что имеет возможность переключиться, вынырнуть из мутного водоворота своих сумбурных мыслей.

– Больше того. Он справки наводит.

– Та-а-ак, – Яр весь подобрался, – а теперь поподробнее.

– Предупреждаю, тебе не понравится, – голос Игоря посуровел.

– Да не может этого быть.

Друг хмыкнул, оценив сарказм.

– В общем, дружок наш в этом смысле исключительно предсказуем. Он, представь себе, не о тебе первым делом кинулся справки-то наводить.

Яр стиснул зубы.

– Ещё подсказки нужны?

– Он за Митину взялся.

– Бинго. Джек-пот. В самую точку. Я сам охренел, если честно. Он, что ли, реально на ней помешался?

Надо бы с ней поговорить об этой угрозе. Надо бы ей напомнить. Дать ей понять, чтобы была настороже. Иначе он к ней охрану приставит. Натурально выпишет ей пару мордоворотов, чтобы глаз с неё не спускали.

Не может же он 24 на 7 держать её в поле зрения. Не может же он каждый раз бить Плотникову морду за то, что он вернулся к своим старым извращенским привычкам.

Впрочем… ничего не доставило бы ему большего удовольствия, чем набить Плотникову морду.

А ведь она даже не знала. Не знала, что они с пацанами тогда отходили Толю-маньяка как раз за это. За то, что он таскался за ней по пятам.

Но если в школьные годы он руководствовался исключительно хулиганским порывом и заступился за Митину как за свою младшую сестру, которой у него никогда не было, то сейчас…

– Ты только кулаки раньше времени в дело-то не пускай, – друг как будто читал его мысли.

– Ты очень вовремя мне это напомнил.

– Как чувствовал, – засмеялся Егоров. – Нет, серьёзно, Яр. Давай выждем и понаблюдаем. Митину свою, кончено, предупреди.

«Она не моя», – хотел он поправить, но вслух так ничего и не возразил.

Потому что вообще-то по закону – его. Всего на несколько месяцев, да, он это помнил, но сейчас она ему по всем статьям супруга.

«Не по всем», – шепнул кто-то очень коварный ему на ухо.

Яр мотнул головой и прибавил скорость.

Да, они с Егоровым договорились – он не будет жестить и скатываться в крайности.

Но если Плотников позволит себе что-нибудь сверх, ему не поздоровится.

Яр отчётливо это понял, когда вошёл в сонный дом и отыскал в гостиной свою супругу.

Скрутившись клубочком, она мирно сопела на диване, обложившись ворохом каких-то книг, тетрадей и распечаток.

Одержимая садовница, прости господи.

Странно, что вид невинно дремавшей на диване фиктивной жены теперь волновал его больше, чем роскошные формы женщины, из чьей постели он выбрался не больше часа назад.

Что с ним было не так, чёрт возьми?

Зачем ему эти сложности?

Но пока голова его пыталась отыскать ответы на эти вопросы, тело действовало.

В конце концов им ведь нельзя ослаблять бдительность.

Самое время им с супругой отправляться в постель.

Глава 30

К тому времени, когда Громов переступил порог на какое-то время нашей общей спальни, я окончательно проснулась.

Веки я, прочем, приоткрыла лишь когда услышала, как он тихонько фыркнул.

Я подняла на него взгляд – муж смотрел в сторону окон.

Ну да. Софа.

Он почувствовал, что я смотрю на него, скосила на меня насмешливый взгляд:

– Так и знал, что притащишь сюда какую-нибудь раскладушку.

– Это софа.

– Ну да. Тут, конечно, принципиальная разница.

Я заёрзала у него на руках, но добилась только того, что он прижал меня к себе сильнее, будто кто-то пытался меня у него отобрать.

А ещё Громов проигнорировал софу. Он подошёл к постели и опустил меня на неё, тем самым давая понять, что думает о моей инициативе.

Но мне тут же, очень не к месту, припомнилось, откуда он так поздно прибыл.

Я отодвинулась от него, сползла с кровати, отчего-то вообразив, что он надумает тут же улечься рядом.

Это при том что Громов ещё даже пиджака не успел с себя снять.

– Далеко направилась? – услышала за собой насмешливое и ещё больше разозлилась.

– В душ, – я на ходу сцапала из кресла аккуратно сложенную там пижаму и потопала из спальни.

Побыстрее бы смыть с себя все ощущения от прикосновения его рук. Он же этими самыми руками пару часов назад свою Илону лапал. Или ещё кого-нибудь! От этого любителя «активного отдыха» можно чего угодно ожидать.

В душевой я проторчала чёрт знает сколько времени, трусливо уповая на то, что к тому времени, когда я оттуда выберусь, Громов просто-напросто заснёт.

И я почти поверила в это, когда высушив волосы и переодевшись, решилась-таки вернуться в спальню.

Там теперь горела только осветительная панель над кроватью, и в сумерках я прокралась к застеленной свежим постельным спасительной софе. Скинула тапочки и юркнула под одеяло.

Спустя минуту Громов прошёл мимо меня и на ходу совершенно будничным тоном отметил:

– Если я вернусь из душа в пустую постель, пеняй на себя. У тебя есть двадцать минут на то, чтобы переехать.

Я взвилась из-под одеяла:

– Громов, что ещё за приказы? Никуда я не…

– Двадцать. Минут, – отрезал супруг и скрылся в дверях, оставив меня полыхать от негодования.

Да что ещё за детский сад-то такой?

Но глаза мои невольно скользнули по циферблату стоявшего на прикроватной тумбочке будильника.

Он делает это намеренно. Права качает. Хочет напомнить, кто в доме хозяин. Хорош хозяин, в чужих постелях кувыркающийся!

Но прошло ещё десять минут, шум воды в душевой стих, и меня будто подбросило с жёсткой софы.

Ну вот что я за дура? Зачем я ведусь на его замашки деспота и угрозы?

Выругавшись себе под нос, я снова сунула ноги в тапки и перебралась на большую постель, улеглась на самом краю и укрылась с головой одеялом.

Да потому что возражать ему без толку. И потому что угрозы его, как правило, не пустые.

Ну покочевряжусь я, ну повозражаю. В итоге-то чем всё закончится?

Он просто сгребёт меня в охапку и без лишних сантиментов передислоцирует.

Как вчера.

Ох ты ж… зря я вчерашнее вспомнила.

Ночные воспоминания безжалостно атаковали меня, заставляя заново переживать всё, от чего я старательно бежала весь сегодняшний день. Притворялась, что ничего из этого не случилось.

Не было ни его настойчивых рук на моём теле, ни его горячих губ, ни творящего невесть что языка, ни…

– Рад, что ты одумалась.

Хрипловатый голос ворвался в мои жаркие мысли, заставив вздрогнуть всем телом.

Ма-а-а-мочки…

– Как будто у меня был выбор, – буркнула я, пытаясь угомонить ошалевшее сердце.

Я слышала, как Громов едва слышно хмыкнул, как опустился на свою половину постели, поставил телефон на зарядку и наконец лёг.

Лёг на максимально далёком от меня расстоянии, будто решил вдруг уважать неприкосновенность моих личных границ.

– У нас у обоих его сейчас нет.

Боже, а как угрюмо-то прозвучало… Вот только это неправда. Это наглая, наглая ложь.

И ради того, чтобы исправить эту несправедливость, я даже выползла из-под одеяла.

– Это у тебя-то выбора нет?

Панель он погасил, поэтому я ориентировалась на его голос, а он не мог видеть моего возмущённого взгляда.

– А откуда бы он у меня взялся?

Не надо, Алина. Не надо этого делать. Промолчи!

– Так это из-за отсутствия выбора ты по чужим постелям мотаешься?

Громов отозвался не сразу, но в темноте я слышала, как едва слышно зашуршала от его движения простыня.

– А тебе кто вообще об этом напел? – в низком голосе звучали удивление и подозрительность.

– Да тебе-то какая разница? – не собиралась я свои контакты сдавать. – Я и без того догадалась бы, в чьей постели ты от своей тяжкой судьбы маешься.

Сердце бухало у меня в ушах, с головой выдавая мою крайнюю степень взволнованности.

И Громов не собирался хоть как-то эту взволнованность погасить.

– Тот же вопрос я адресовал бы тебе, – в голосе Громова проснулись какие-то новые нотки. – Что, Митина, всерьёз хочешь об этом поговорить?

Глава 31

– Не собираюсь я твоих потаскушек обсуждать, – и я почти не кривила душой.

Ведь это же и впрямь бессмысленно. На что мне его амурные похождения? Зачем в них лезть? Супруги-то мы исключительно на бумаге, и все эти клятвы верности – лишь маскировка.

Алина, ты распоследняя балда. Не стоило вообще ничего ему говорить.

Но что толку себя ругать, когда дело уже сделано…

– Почему же? Почему же не пообсуждать, раз у тебя они вызывают такой живой интерес?

– Никакого интереса они у меня не вызывают! Хватит надумывать, Громов.

– Тогда к чему вообще была эта ремарка?

– Вырвалось.

– Ах, ну тогда конечно, – с притворной готовностью пошёл на попятную Громов. – А то я уж было подумал, в тебе ревность взыграла.

Я откинула одеяло и села в постели, уставившись в его сторону разгневанным взглядом:

– Помечтай! Ты считаешь, мне есть хоть какое-то дело до того, кого ты в постель к себе тащишь?

По его движению я поняла, что он тоже поднялся. В темноте прозвучал едва слышный смешок, почти урчание.

Ну конечно, моего липового супруга до предела забавляла вся эта ситуация. Ничего другого я и не ждала.

– Митина, ты хоть понимаешь, что с головой себя выдаёшь? Я уж молчу о том, какой ты мне разнос устроила в первую брачную ночь.

Да что он в меня вцепился-то? Каких ещё признаний от меня ждёт?

– Я, конечно, понимаю, что эго у тебя размером с твой дом, но это уже ни в какие ворота, – бесстрастности моего голоса позавидовал бы кто угодно. – Тогда моей единственной заботой было то, чтобы всё выглядело правдоподобно. Из-за тебя и твоих непомерных аппетитов у нас могли возникнуть проблемы! Кто-нибудь мог узнать и потом разболтать тому же Лисицыну.

– Ну надо же, какая ты всё-таки дальновидная. Всё о деле печёшься, – в голосе Громова вдруг зазвучали по-настоящему жёсткие нотки. – То есть ничего личного, так? Разрешаешь мне и дальше блудить, верно я понимаю?

Я заморгала от такого неожиданного пассажа. Нет, правда, какого ответа он от меня добивается?

– Я уже сказала, – процедила я, с досадой понимая, что сказать мне попросту нечего, – мне до твоих развлечений дела нет никакого, пока они не мешают нашей легенде.

– Ну и прекрасно, – получила в ответ. – Круто, что у нас в этом вопросе полное взаимопонимание.

– Супер, – я рухнула обратно в постель, накрываясь одеялом.

Внутри всё трусилось от злости, непонятно откуда взявшейся обиды и разочарования. Я всё-таки надеялась на его… раскаяние?

Чего я на самом деле ждала? Что Громов в извинениях примется рассыпаться? Да плевать он хотел на меня и мои… и мои… соображения!

Но слово «чувства», которого я с такой настойчивостью избегала, хищно кружило в моей голове, намекая, что не позволит мне себя проигнорировать.

Да нет никаких чувств! Вот ещё!

Я зарылась носом в подушку, подавив почти нестерпимое желание вцепиться в неё зубами.

– Спокойной ночи, – непривычно тихим голосом отозвался Громов, и я услышала, как он тоже обратно улёгся в постель.

– Спокойной, – буркнула я.

Но о спокойствии в итоге можно было только мечтать.

Я крутилась и вертелась под одеялом, потому что никак не могла принять настолько удобное положение, чтобы наконец-то заснуть.

Настораживало то, что и Громов, кажется, заснул далеко не сразу. Стоило мне замереть в новой неудобной позе, как я обязательно слышала, что он тоже ворочается.

Но мы оба старательно делали вид, что совершенно не замечаем чужую бессонницу.

Ближе к утру я до того измучилась, что всё же провалилась в беспокойную чёрную муть, которую и сном-то было сложно назвать.

Должно быть, поэтому и очнулась, почувствовав, как моего оголённого плеча коснулось прохладное одеяло.

От неожиданности распахнула глаза.

Из-за штор пробивался серый утренний свет.

Надо мной стоял Громов – одетый в свой строгий деловой костюм и, видимо, уже собиравшийся на выход из спальни.

Первые мгновения я просто хлопала сонными глазами в попытке сообразить, что вообще происходит.

Громов высился надо мной – донельзя хмурый, будто озабоченный какой-то неразрешимой проблемой.

– Что… – я пыталась что-то сказать. Голова была будто свинцовая.

Но до меня всё-таки наконец дошло, что во сне я, видимо, скинула с себя одеяло, а Громов почему-то решил укрыть меня, спасая мои порядком озябшие плечи.

– Спи, – буркнул он, выпрямившись и поправив манжету своей белоснежной рубашки. – Рано ещё.

Я хотела уже по привычке ответить ему какой-нибудь колкостью, но не решилась. Поправленное одеяло вносило сумятицу в мои и без того туманные после почти бессонной ночи мысли.

Решилась я лишь на вопрос:

– Сегодня у тебя тоже грандиозные планы на работу и отдых?

Конечно, он понял, в чём заключался вопрос. Его челюсть мигом отяжелела.

– Да. Много дел. По перезапуску производства. Встречаюсь с подрядчиком. К ужину ждать не нужно, – он метнул на меня злой взгляд. – Поужинаю в городе.

В городе.

Всё понятно.

Но если я думала, что наш утренний разговор будет моей самой большой головной болью, то грядущий день мне доказал, как сильно я ошибалась.

Глава 32

– Очень надеюсь, Алина Сергеевна, что не я стал причиной вашей утренней грусти.

Я прожевала свою венскую вафлю и покачала головой, не находя в себе сил притворяться, даже если от этого сейчас зависела наша с Громовым легенда.

Потому что… чтоб этому Громову пусто было!

– Нет, Алексей Вячеславович, вы тут совершенно ни при чём, – я долила себе крепкого кофе и снова уставилась в окно, на хмурившееся осеннее небо. – Просто настроение сегодня не очень.

– Надо же, как у вас с супругом всё синхронно, – Лисицын застучал чайной ложечкой по стенкам кружки, размешивая сахар. – Даже настроение.

Я покосилась на Лисицына в надежде, что не придётся вытягивать из него объяснение.

Не пришлось, слава богу.

– Уехал из дома ни свет, ни заря. Просто поражаюсь работоспособности Ярослава Дмитриевича.

– А я – вашей.

Наши взгляды неминуемо встретились, и в глазах Лисицына мелькнула хорошо скрываемая ирония. Будто он оценил мою «шпильку».

– Я, знаете ли, сплю очень мало. Мне и четырёх часов в сутки хватает. Вот такая особенность.

Ну теперь понятно, почему от «Фонда» отрядили именно его. Машина какая-то, а не человек. И если мне раньше было не по себе от странностей этого человека, то теперь и подавно. Ещё немного – и он признается, что умеет мысли читать и будущее видеть.

Хотя, пожалуй, обладай он такими талантами, смысла нас с Громовым караулить у него и не было бы. Он нашу ложь давно раскусил бы.

– Ваш муж частенько в городе ночевать остаётся… – Лисицын явно ждал моего подтверждения озвученного наблюдения.

Ну и что мне оставалось на это ответить?

– Частенько. Когда работа этого требует.

Или его потаскушки.

– Привыкли, наверное?

– На нас висит очень большой долг, Алексей Вячеславович, – я отхлебнула кофе, понадеявшись, что кружка в моей руке не тряслась. – И Ярослав делает всё, чтобы с ним расплатиться. Его работа порой действительно требует жертв.

Лисицын кивнул:

– Конечно, конечно. Знаете, Ярославу Дмитриевичу очень повезло, что у него такая понимающая жена.

Мне показалось, или в его голосе крылась усмешка? Я рискнула бросить взгляд на собеседника, но Лисицын был совершенно серьёзен.

Ну, предположим, он искренен. Не имеет смысла накручивать себя раньше времени. Мне ничего сейчас это не даст, кроме новой головной боли.

– Спасибо.

– Надеюсь, он это ценит.

– Пока у меня не было причин заподозрить его в обратном.

Говорила это, а внутренне морщилась.

Да уж, он то ого-го как всё это ценит. Ценит настолько, что готов при любом удобном случае сбежать подальше, прикрываясь работой.

Когда с завтраком было покончено, и мы с Лисицыным попрощались, я с досадой поняла, что пища и кофе моего настроения не улучшили. Оставалась надежда лишь на физический труд.

– Представляешь, прапра? – я осторожно сметала садовым веником нанесённый на могильную плиту мусор. – Этот Лисицын от нас никак не отвяжется. Устала я от него. Он же только строит из себя вежливого постояльца.

Но мой прапра– и ещё много раз прадед, к сожалению, не откликнулся. Установленная под раскидистым клёном плита с полуистёршейся надписью привычно молчала.

Я с детства привыкла беседовать с нашим предком – первым садовником Громовых, которого по его собственной просьбе похоронили в этом саду, у дальнего края, почти на самом выходе из ворот, чтобы никого не смущать могильным камнем посреди сада.

Мой предок настолько любил это место, что ни за что не хотел с ним расставаться даже после своей смерти.

Потомки не всегда воздавали должное этой самоотверженности. Но меня его преданность делу всегда вдохновляла. И поэтому я частенько говорила с прапра, воображая, как он мне отвечал бы. И вслед за родителями ухаживала за местом его последнего упокоения. Это дарило мне редкие минуты странного покоя и полного умиротворения. Я воображала, это всё потому что энергетика у моего предка была целительная и очень мне подходящая.

– Ещё Громов этот, – я присела на корточки, вынула из ведёрка с тёплой водой губку и принялась оттирать от пыли старую надпись «Здесь покоится…». – Терпеть его не могу. Очень надеюсь, что его предки были людьми более порядочными.

Хотя что тут гадать? Вот, последнюю волю своего садовника исполнили, хотя любые другие богачи могли и наплевать.

И свои соображения я подкрепила ворчливым замечанием:

– Вырождается род Громовых, скажу я тебе.

– Не могу с тобой не согласиться, – ответила мне плита знакомым голосом.

От неожиданности я покачнулась и едва не завалилась на спину.

Резко выпрямилась, отчего даже в глазах на миг потемнело.

От ствола клёна отделился Плотников и неспешно пошагал ко мне, не спуская взгляда с надгробной плиты моего предка.

– Добрый день. Интересные ты беседы ведёшь со своим уважаемым предком, Алина.

Глава 33

Я таращилась на шагавшего мне навстречу Плотникова и первые мгновения всерьёз прикидывала, не броситься ли наутёк.

Он пугал. Он меня откровенно пугал.

Он пугал меня в школе. Пугал сейчас.

Ничего не изменилось.

– Что ты тут делаешь?

Анатолий загадочно улыбнулся, и меня в дрожь бросило от этой улыбки.

Чёрт возьми, окраина сада, глухой угол. Это тебе не подъездной участок, не парадная аллея и тем более не крыльцо – камер наблюдения тут с роду не водилось.

И именно тут, в этой слепой зоне мне приходится сталкиваться с призраком своего прошлого. И у призрака этого кто бы ещё знал что на уме!

– Прогуляться решил.

– По территории чужой собственности?

Плотников становился в нескольких шагах от меня – весь из себя порядочный джентльмен в элегантном осеннем пальто и костюме, будто он в офис направился, а не на прогулку по чужому саду!

– Брось, Алина. Это же самая что ни на есть окраина. Участок скорее твой, чем Громовых, и он даже не огорожен. Помнишь, как часто мы тут отдыхали?

Отдыхали?! Да он издевается.

Как часто он сюда наведывался, чтобы застать меня одну – так куда-а-а ближе к истине. Только вот я не хотела сейчас заострять на этом внимание. Мне и без того было очень не по себе.

– Не особенно, если честно, – я перехватила садовый веник поудобнее, всерьёз готовясь при необходимости пустить его в дело. – Кажется, наши воспоминания об этом месте немного разнятся.

От внимательного Анатолия не укрылось моё исключительно негостеприимное настроение.

– Я, должно быть, тебя напугал.

– Должно быть.

– Извини. Я такой цели совсем не преследовал.

Я, может и хотела бы ответить безукоризненно вежливо. Но страх не давал мне такой возможности. Всё во мне вопило о том, что необходимо держать оборону и зорко следить за тем, чтобы мои личные границы ни на сантиметр не нарушались.

– А чего ты тогда хотел? Только не надо опять говорить о прогулках. Это чушь собачья. Ни за что не поверю.

Плотников чуть расставил ноги, сунул руки в карманы пальто и теперь смотрел на меня так, будто пытался оперативно провести переоценку. Кажется, он рассчитывал совсем на другой приём с моей стороны. Интересно, с чего бы? Я разве при нашей последней встрече подарила ему повод для оптимизма?

– Я хотел тебя видеть. Это если совсем уж начистоту. Такой ответ тебя устроит?

– Нет, не устроит, – мотнула я головой. – Он совершенно ничего не объясняет.

Плотников вздохнул, отвёл взгляд в сторону, будто раздумывал, как дальше выстраивать диалог:

– Я шёл сюда в надежде с тобой повидаться. Здесь нет никаких подводных камней, Алина. Честно сказать, я не особенно надеялся застать тебя в саду. Но потом услышал твой голос. Я же помню, что у тебя с детства привычка – разговаривать со своим прапрапрадедом. Вот только совсем не ожидал, что ты примешься ему на своего супруга жаловаться.

Да чтоб тебя…

– Ни на кого я ему не жаловалась.

– Не думаю, что вырожденец – это комплимент.

– Не думаю, что прилично подслушивать чужие разговоры.

– Даже с покойными? – белёсая бровь иронично выгнулась.

Ну вы только взгляните на этого шутника!

– Особенно с покойными, – отрезала я.

– Алина, ты несчастлива в браке?

Веник в моей руке дрогнул. Мысли спутались, мешая подыскать достойный ответ.

– Послушай, Анатолий, это уже… это совершенно тебя не касается.

– То есть несчастлива.

– Я этого не говорила!

– Я делаю вывод, исходя из того, как ты ответила.

– Я бы предложила тебе вообще выводами не баловаться, – во мне начинала подниматься настоящая злость, которая делала как минимум одно благое дело, она уверенно вытесняла страх. – Ты хоть понимаешь, что задавать такие вопросы неправильно и неприлично?

– Почему? Алина, мы очень давно друг друга знаем…

Того и гляди он ко мне в старые друзья запишется! Да что этот странный человек себе позволяет?

– Я много кого давно знаю, но с этими людьми не секретничаю и не откровенничаю. Толя, я не собираюсь отвечать на твои совершенно неуместные вопросы и… и я бы предпочла продолжить уборку.

Белёсые брови подпрыгнули вверх.

– Извини, я не предполагал, что так сильно тебя отвлёк и… напугал. Я совершено к этому не стремился.

Я выпустила воздух через ноздри, как рассерженный бык. Я чуяла, что Плотников что-то недоговаривает. В бледных глазах стыло что-то наподобие… предвкушения. Будто он никак не мог решиться озвучить самое главное.

Очевидно, он и впрямь не рассчитывал на такой холодный приём. Наша первая встреча спустя столько лет ввела его в заблуждение, и он принял обыкновенную вежливость за расположение или что ещё похуже. Подумал, что я буду не против продолжить наше общение.

Будто и не было между нами никаких неприятных воспоминаний из школьного прошлого.

– Стремился или нет, но этого эффекта тебе достичь удалось, – пробормотала я, напоминая себе не стискивать рукоять веника так, что она едва не трещала. – Я не очень люблю, когда ко мне вот так… подкрадываются.

– Извини, – в невыразительном голосе Плотникова сейчас звучало искреннее сожаление. – У меня не было никаких скрытых намерений. Я всего лишь хотел пригласить тебя на ужин. На дружеский ужин.

Глава 34

– На… что, прости?

Плотников усмехнулся, будто его всерьёз позабавило моё изумление.

А вот я могла только представить, как выглядело сейчас моё лицо.

– Дружеский ужин, – терпеливо повторил собеседник. – Я ведь ничего криминального вроде бы не предлагаю. Откуда вдруг столько удивления?

Откуда? Действительно! Да я вот даже не знала, с чего и начать.

А к горлу подступала лёгкая тошнота. Потому что вся эта ситуация очень живо напоминала мне прошлое. Может, Толя Плотников и вырос, и даже делом собственным обзавёлся, что как минимум косвенно намекало, мол, голова у него вроде бы на месте, но кое в чём остался тем же странным парнем с собственными представлениями об окружающей действительности.

Он не мог понять важности личных границ тогда. Кажется, не понимал их и сейчас. Или не хотел понимать.

– Толя, да какой ужин-то? Какой может быть ужин?

– Самый обыкновенный.

– Я замужем, если ты вдруг забыл.

Плотников одарил меня взглядом с лёгким прищуром, словно намекавшим на его отношение к этому прискорбному обстоятельству.

– Так ведь я же сказал, что ужин дружеский.

– А ты не предполагал, что мой муж будет против? – схватилась я за самый очевидный аргумент. – Вряд ли ему понравится, что я принимаю приглашение другого мужчины на дружеский ужин. Особенно, когда речь о тебе.

– Почему?

– Почему? – вытаращилась я. – Да потому что ты держатель его долга! Это как минимум.

Плотников какое-то время молчал, обдумывая мой довод.

– А если бы… если бы я согласился этот долг, скажем, укоротить?

Почва принялась медленно выползать из-под моих ног.

– Ты знаешь, что он миллионы мне задолжал, между прочим? А ему ещё как-то производство налаживать. Свой бизнес держать на плаву. Это ого-го какие затраты, Алина. Я, видишь ли, предметно изучил его финансовое положение. И вот что скажу: ему нечем платить. Ему нечем покрыть такую огромную сумму. Потом – может быть. Но сроки поджимают. И я не собираюсь идти ему навстречу.

Я пыталась охватить мыслью всё только что сказанное. Охватить и не прийти в откровенный ужас от всего, что услышала.

Это правда? Положение Громова настолько критично?

– За что ты его так ненавидишь? – пробормотала я, не в силах сдержать изумления.

– За моё «счастливое» детство? – предположил Плотников, и на его узких губах заиграла сардоническая усмешка. – Благодаря Громову и компании оно очень хорошо мне запомнилось.

А ведь Громов говорил, что они как-то его отлупили. Вот только за что – не сказал. И Плотников основательно затаил на обидчика.

– Знаешь, сначала я искренне удивился, – Плотников вырвал меня из кокона суматошных мыслей. – Очень удивился тому, что ты согласилась выйти за этого хулигана. А потом… потом понял, что ничего удивительного в этом в общем-то нет. Всё очень даже логично.

– Разве? – я пыталась стряхнуть с себя ступор, в который впадала от обилия тревожной информации. – И что для тебя тут логичного?

Плотников глубоко вдохнул студёный воздух и устремил взгляд куда-то поверх облетавших крон садовых деревьев:

– Он со школы тебя защищал. Видимо, уже тогда планы строил.

– Чего?.. – не сдержалась я, пытаясь осмыслить в довесок ещё и это неожиданное открытие. – Ты… о чём ты вообще говоришь?

Плотников опустил на меня взгляд, и в нём впервые за время нашего общения промелькнуло что-то агрессивное, почти злобное.

– Ну да, притворись, что для тебя это новость. Алина, я думал, ты всё-таки выше этих пошлых ужимок.

Я растерянно заморгала.

– Твой супруг и его дружки именно за это меня тогда и отходили. И не смотри на меня так, будто слышишь об этом впервые. Ни за что не поверю, что Громов тебе не похвастался.

А я-то, наивная, предполагала, что меня уже сложно чем-нибудь удивить…

– Но я в этом, представь себе, усматриваю и позитивный момент, – бледный взгляд потеплел. – Раз Громов решил, что я угрожал его шансам, значит, почувствовал конкуренцию. И значит, у нас могло что-нибудь получиться. Понимаешь?

Сумасшедший. Совсем на голову плохой…

– Слушай, ты совсем не так это всё понимаешь.

– Алина, только не отрицай, что нас вообще ничего не связывало.

Мне хотелось сорваться с места и с криками убежать отсюда подальше. Сделать это было бы куда-а-а легче, чем объяснить непробиваемому Плотникову бездонную глубину его заблуждения.

– Нас связывало только то, что мы были знакомы. Это всё.

– Ты собираешься отрицать своё ко мне отношение?

– Я относилась к тебе так же, как и ко всем!

– Это неправда.

От него веяло такой непоколебимой уверенность, что я только сейчас со стопроцентной чёткостью поняла – Плотников реально в это верил. Не надеялся, не предполагал. Он уверовал в то, что моё поначалу благожелательное к нему отношение было продиктовано настоящей симпатией. И то, что позже я стала его избегать, ни о чём ему не говорило! Никак не поколебало его уверенности в своих первоначальных выводах.

‍– Так или иначе, – отозвался он, увидев, что я на время зависла, – подумай о моём предложении, Алина. Поверь мне, оно очень выгодное.

– Как интересно, – взрезавший мои суматошные мысли баритон заставил меня вздрогнуть всем телом.

Мы с Плотников обернулись как по команде.

Господи, с каких пор этот глухой угол стал таким людным местом?

На границе сада и лужайки, где мы стояли, высился Громов.

Он рассматривал нас со спокойной внимательностью.

И наверняка ждал ответов.

– Не посвятите меня, Анатолий, в подробности вашего выгодного предложения?

Глава 35

– Ярослав Дмитриевич, какая встреча, – Плотников вежливо улыбался сумрачно взиравшему на нас Громову, а я всё гадала, в каком таком волшебном магазине Толя-маньяк приобрёл смелость и хладнокровие?

Но всё-таки подозревала, что хладнокровие ему, по большому счёту, дарило его нынешнее положение состоятельного человека и держателя долга своего давнего обидчика.

Вот только преисполнившийся собственного достоинства Толя не учёл одного – пытаться тягаться с Громовым в древней как мир игре «Кто из нас альфа» совершенно бесперспективно. Лев остаётся львом, даже если он ранен и переживает не лучшие свои времена. Пожалуй, в этом случае он даже опаснее. Потому что у него и в мыслях нет осторожничать. Он будет разить наверняка. Или погибнет, сражаясь.

Будто в подтверждение моих наблюдений Громов приподнял брови и насмешливо поинтересовался:

– Мы до вечера будем в гляделки с вами играть? Вы меня, Анатолий Степанович, бога ради, поправьте, но не моветон ли это – устраивать променады по личной собственности того, кто на прогулку вас вроде бы не приглашал?