Текст книги "Развод. Моя (не) желанная (СИ)"

Автор книги: Лада Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– И что это за виртуозный пассаж? Очередной увесистый камень в мой огород?

Я подтянула одеяло к носу, но не смогла устоять перед искушением задеть его побольнее:

– А то и так не понятно. Ты ведь вечно всё делаешь на свой нос. Тебе никто не указ.

– Хотел бы я похвастаться такой роскошной привилегией, – пробормотал он, не спеша выходить из себя.

– Скажешь, я не права?

– С чего ты решила, что я делаю только то, что захочу? Думаешь, поступай я так, женился бы когда-нибудь на нищей садовнице с ядовитым языком?

Мысль влетела мне в голову буквально в одно мгновение. Я хотела его уколоть, вывести из равновесия.

– Уже не такой и нищей. Попрошу не забывать, что после развода я могу запросто претендовать на половину твоего имущества, дорогой.

Уколола я будь здоров. Так уколола, что Громов вдруг взвился с постели, а спустя мгновение мои плечи вдавили в матрас его огромные лапищи и я почувствовал на своём лице его прерывистое дыхание.

– Так вот, значит, как разговор у нас пошёл? Угрозы в ход начинаем пускать?

– Что, испугался? – пискнула я, хотя у самой душа ушла в пятки.

– А ты? – неожиданно шепнул он так близко к моим губам, что я остолбенела.

– Ч-что… я?

– Не испугалась? Потому что… знаешь ли, Митина… если бы я делал всё, что хотел…

И во мне будто проскользнул разряд тока, потому что нависшее надо мной тело едва-едва соприкоснулось с моим.

– Если бы я делал всё, что хотел…

Ближе и ближе…

– …я сделал бы это.

Мой вопрос потонул в судорожном вдохе, когда его губы с безошибочной точностью отыскали мои.

Глава 24

Поцелуй был ошибкой. Серьёзной ошибкой.

Жаль, понял он это слишком уж поздно.

Чистая провокация с его стороны. Яр вообще не собирался её целовать. Всего-то хотел припугнуть, чтобы Митина замолчала и наконец признала, что он прав по всем статьям.

Но это ж Митина. Если она настроилась спорить, то рот ей заткнуть попросту невозможно. Они же с детства собачились так, что пару раз их в буквальном смысле слова родители разнимали.

Родителей в живых уже нет, а они продолжают собачиться.

Разница только в том, что он отыскал новый способ заткнуть ей рот.

Не слишком-то оригинальный, зато действенный.

Действовал он, правда, на обоих.

И если о Митиной он сказать наверняка ничего не мог, то вот про себя за эти несколько мгновений узнал много чего нового.

И ему эти открытия, если честно, на хрен не сдались.

Губы у неё нежные и податливые.

Не отрывался бы.

Он и не отрывался.

И мозг очень быстро отключился от процесса, полностью уступив дорогу инстинктам.

Те и без того безобразно вопили уже какое-то время. С тех самых пор, как он решил спасти эту упрямую дурочку от перспективы замёрзнуть, проведя всю ночь на полу.

Он опустил свой напряжённое тело, едва-едва коснувшись её. Прикосновения начинали кружить ему голову с удвоенной силой.

Его язык нетерпеливо скользнул в её рот и встретился с её языком.

Ох… твою-то…

Дальше – провал. Он перестал сопротивляться желанию, донимавшему его уже какое-то время, вжался в неё телом, позволяя ей во всей полноте прочувствовать, чего сейчас хочет.

Она придушенно охнула, и это взвинтило его похлеще полноценного стона.

Да когда он успел так оголодать?..

Его рука двинулась вдоль её тела, провела по затянутому тканью бедру. Яр опустил ладонь ниже, подхватил её под коленом, побуждая её закинуть ногу ему на поясницу.

Её пятка осторожно проехалась по его обнажённой коже, уткнулась в пояс его пижамных штанов.

Ох, чёрт возьми…

По телу пробежала волна сладостной дрожи.

Он оторвался от её губ, чтобы глотнуть хоть чуть кислорода и… это тоже было ошибкой.

Стоило их губам разъединиться, как жаркая, сумасшедшая магия момента рассеялась.

По крайней мере, для неё.

В его грудь со внезапной силой упёрлись вспотевшие ладошки.

– Пре… прекрати… – она едва переводила дыхание, но сопротивлялась совсем не для виду. По-настоящему.

– Н-немедленно! Слышишь?

Каждая клеточка тела сопротивлялась такому приказу. Но туман в его голове слегка рассеялся, позволяя наконец осознать. Это ж Митина, ё-моё… Он целовался с Митиной! На хрена он с ней целовался? Она ему даже не нравится!

Суматошное, склочное создание с ядовитым языком!

Правда, на вкус не таким уж и ядовитым…

– Прекрати ёрзать, – прорычал он ей в ключицу, пытаясь унять бушевавший в венах огонь и понять, как он докатился до жизни такой.

Она послушно застыла, но он слышал, с какой бешеной скоростью колотится её сердце. Как у испуганного кролика.

– Ты вообще… ты ч-что творишь? – прошелестела она и шумно сглотнула. – Я… ты… ты не имел права!

Он не был готов ни к чему, кроме защиты. Пусть только попробует вообразить, что он поцеловал её от избытка симпатии или ещё чего похуже.

– Угомонись, пожалуйста, – он не отнимал лица от её ключицы, пережидая прилив необъяснимого возбуждения. – Я не собирался. Просто тебя не заткнуть по-другому.

– Да что за чушь ты мелешь! – взъярилась она и дёрнула плечом, заставляя его отнять лицо от её ключицы. – Ты сказал, что хотел это сделать!

– Не обольщайся, – Яр лихорадочно подыскивал верные слова убеждения. – Это так. Для красного словца. Преподать тебе урок. Послуша-а-а-ай!

Он не успел завершить своё бредовое оправдание, потому что она исхитрилась достать своей острой коленкой до его паха.

– Запрещённый приём! – прохрипел он, всё же не давая ей окончательно высвободиться.

– Против таких уродов, Громов, как ты, только такие приёмы и следует применять! – пропыхтела она. – Немедленно меня отпусти!

– Ну да, сейчас, – он перехватил её за талию. – Чтобы ты вылетела в коридор, как оглашенная, и столкнулась с Лисицыным?

– Всё лучше, чем с тобой н-не пойми чем заниматься!

– Так уж и не пойми чем, – Яр постепенно восстанавливал своё душевное равновесие.

Да почему его удивляет, что его вдруг к ней потянуло? Наверняка к любой симпатяге потянуло бы, окажись она у него в постели. Дело совершенно не в Митиной. Тут не о чем переживать.

Всё это ерунда и наверняка скоро забудется. Впредь он себе таких вольностей не позволит.

‍– Митина, угомонись. Не буду я тебя трогать!

– Ты не это уже говорил. И соврал! Что, настолько озабоченный, что совсем в руках держать себя не умеешь?

Ах ты ж маленькая ядовитая заноза!

Невзирая на яростное сопротивление, он окончательно перекатился на бок, притянул её к себе и, стараясь не обращать внимания на то, как её ягодицы упираются ему в пах, пригрозил:

– Продолжишь вот так верещать, нарвёшься на продолжение.

– Ах ты ж…

– Ага, да, я та ещё сволочь. Всё, завязываем. Был не прав. Перестарался. Прошу извинить. Больше не повторится. Довольна?

– Довольна я буду, когда ты от меня отстанешь!

– Не раньше того, как утро наступит. Тогда можешь хоть по потолкам носиться. Лисицын явно оценит. А сейчас предлагаю поспать.

– Я этим и собиралась заняться!

– Нет, – он легонько сжал пальцы на её талии. – Ты занималась тем, что за хвост меня дёргала. Спорила и порывалась почки себе отморозить. И мне пришлось что-то с этим безобразием делать. Может, вздремнём? А, Митина? До рассвета уже не так и далеко.

Он очень рассчитывал на скорый рассвет. Очень рассчитывал, что беспощадный свет утра позволит ему отрезветь и как следует разобраться с тем, что он творил.

Митина всё же права. Им не следует ночевать в одной постели.

Первая ночь показала – это станет проблемой.

Он сам для себя становился проблемой.

И как он, чёрт возьми, проморгал этот важный момент?..

Глава 25

– Яр, ты вообще меня слушаешь?

– А?..

Вопрос друга выдернул его из тумана беспорядочных мыслей, круживших в голове с тех самых пор, как ему удалось-таки худо-бедно заснуть с ёрзавшей под боком Митиной.

Утро превратилось в настоящий квест. Во-первых, проснулся он от ощущения приятной тяжести у себя на груди. Оказалось, что во сне им с супругой удалось провернуть то, чего никак не получалось достичь в состоянии бодрствования – примирения.

Митина сладко сопела, прижавшись к нему щекой, а её волосы рассыпались у него по груди и плечу. И его первой реакцией после удивления было отнюдь не запротестовать и отпихнуть её от себя подальше.

И это всерьёз его обеспокоило.

Их ночные ёрзания в кровати он в расчёт, конечно, не брал. Тогда он просто над ней потешался, провоцировал, потому что ведь знал, как эта заноза будет беситься. А ещё посчитал, что ей не повредит такая встряска, чтобы не забывала, что строить из себя полнейших незнакомцев им вообще-то сейчас противопоказано. Если, конечно, она не задалась целью потопить их обоих.

Но вот чего он совершенно не брал в расчёт, так это собственной реакции на происходившее. Не брал, потому что откуда бы ей взяться? Он к Митиной никогда ничего не испытывал. Ну, кроме лёгкого раздражения от её несговорчивости и привычки всё делать на свой нос.

Она была его старой знакомой – исключительно по обстоятельствам. От неё ему было нужно только одно – относительная сговорчивость длиной всего-то в несколько месяцев, пока продлится их фиктивный брак.

Всё.

Точка.

Ни в каком другом понимании она его не интересовала.

Ну, он в это искренне верил до вчерашнего вечера...

– …вообще не здесь. Я как будто со стеной говорю.

– Извини, – Яр мотнул головой, отгоняя от себя воспоминания о вчерашнем. – Спал хреново.

– Что, после визита Толи-маньяка?

Го-о-осподи, вот на чёрта он сейчас вообще о нём вспомнил? Ещё одна беда на его и без того опухшую от проблем голову.

– Да хрен с ним, с Толей, – проворчал он. – Зациклившийся на своих детских травмах шизик.

– Фига себе шизик! – Игорь поднялся из кресла и закружил по кабинету. – Если бы ты сейчас внимательно слушал, то понял бы, что списывать Плотникова со счетов не стоит.

Чёртова Митина. Из-за неё он упустил важную информацию, которой удалось разжиться Егорову.

– Ладно. Виноват. Я умудрисля все твои инсайды прослушать, – Яр прошёлся ладонью по волосам и выпустил воздух из лёгких. – Извини, брат. Башка совсем не тем занята. Не думал, что придётся сразу на нескольких фронтах отбиваться.

– Сочувствую, – Егоров упёрся ладонями в спинку кресла и побарабанил пальцами по её глянцевой коже. – Короче, в делах он сечёт. Это нужно как следует уяснить и не впадать в тяжкий грех недооценивать своего противника.

– Скажи ещё, он вернулся на родину, когда узнал о смерти моих родителей.

– М-м-м… плюс-минус, – кивнул Егоров. – Считаешь, это могло стать причиной?

– Подозреваю. Если всё, что он мне наговорил, принимать за истину, Плотников организовал против меня личный крестовый поход.

– Месть? – прищурился Егоров.

– Представляешь? – Яр усмехнулся и потёр заросшую щёку. – И я всё-таки подозреваю, новость о нашей с Митиной свадьбе его не особенно-то порадовала.

– Вот совсем не удивлён, – Егоров покачал головой. – Ну не просто же так он был на ней зациклен. Наверное, такие одержимости без следа не проходят.

– Слушай, нам бы его анамнезом разжиться, – невесело хмыкнул Яр. – Не удивлюсь, если он на учёте в психиатрии стоит с каким-нибудь тяжёлым расстройством.

– И теперь этот шизик – ваш замечательный сосед… Вот это, я тебе скажу, перспектива.

– Да плевать, – Яр брезгливо поморщился. – Если осядет в доме родителей и не будет отсвечивать, мне до него дела нет. И какая мне разница, кому долг отдавать. От того, что выплаты от меня ждёт Плотников, сумма долга не увеличится.

– Ну, это-то верно, – согласился Егоров. – Но ты всё же бери в расчёт его странности и желание отомстить. Пока мы не знаем, а вдруг Плотников – сторонник грязных приёмов?

Ярослав сжал челюсти:

– Ну, пусть попробует мне их продемонстрировать. Я ему оперативно абонемент в стоматологию выпишу.

Нет, он серьёзно не думал зацикливаться на этой проблеме. Ну не мог он воспринимать этого бледного интеллигента как угрозу, с которой стоило бы считаться.

Если уж что и волновало его прямо сейчас, так это неуместное желание схватить телефон и позвонить Митиной.

С какого бы?..

Может, это не Плотников кукушкой поехал? Может, это у него с мозгами всё не в полном порядке?

Просто, когда в утренних сумерках он выбрался-таки из постели, старательно игнорируя тот простой факт, что тело этому всячески сопротивлялось, Митина ещё спала. Во сне она выглядела исключительно мирно, но проснулась, должно быть, не в лучшем расположении духа.

‍Стоило только припомнить, как прошла эта ночь.

Через пару-тройку часов его рабочий день завершится, он вернётся домой, и она встретит его рассерженным взглядом и очередным ядовитым замечанием.

А он при этом будет отчётливо помнить, как её щека прижималась к его груди и какими мягкими на ощупь были её волосы.

Такая перспектива его откровенно пугала.

Поэтому стоило Егорову покинуть его кабинет, он и впрямь схватился за телефон.

Но вовсе не для того, чтобы звонить Митиной.

– Привет. Что делаешь сегодня вечером?

– Какой приятный сюрприз, – голос Илоны стелился горячим шёлком. – Не делаю ничего. Я совершенно свободна.

– Отлично. Жди в гости.

Глава 26

И чего он парился, господи?

Проблема-то решалась буквально на раз. Он это понял, когда Илона положила трубку, прежде томно пообещав ему наверстать упущенное за то время, пока они не виделись.

Ясно же как день, что все эти непонятные порывы по отношению к Митиной вызваны вынужденным, пусть и недолгим, воздержанием.

В последнее время был как-то совершенно не до секса. Все эти Лисицыны, Плотниковы, плюс рабочие вопросы тоже сами собой не решались.

Но решение проблемы найдено, и сейчас всё наконец-то наладится.

Сегодняшнюю ночь он проведёт в уютных объятиях Мельниковой.

Надо только отзвониться домой и сообщить, что сегодня останется в городе по делам. В конце концов ничего из ряда вон выходящего в такой ситуации нет, а Лисицын информацию проверять не поедет. Ему без труда и прислуга подтвердит, что Яр нередко в столице ночует, когда дел слишком много.

Он тихонько фыркнул, притормозив на светофоре. Хотел бы он увидеть эту картину – верная ищейка из «Фонда» отправляется на ночь глядя удостовериться, что ему не соврали.

Надо было охрану здания предупредить на тот случай, если на проходную его офиса вдруг явится странный человек с видом сотрудника конторы ритуальных услуг.

Знали бы только Громовы-старшие, какую нескучную жизнь они ему обеспечили…

При воспоминании о родителях в груди привычно заныло, хоть он и гнал от себя грустные мысли.

Но попробуй прогони скорбь. Стоит её пережить, и она с тобой навсегда. Зубы со временем, конечно, сотрёт, но окончательно их не потеряет. И стоит только отвлечься, продолжит пытаться их об тебя заточить.

– Что так долго-то? – Илона встречала его в полупрозрачном розовом пеньюаре.

Все прелести, считай, напоказ. Что, впрочем, он горячо одобрял. Вроде как.

– Не простудишься? – он переступил порог, закрывая за собой входную дверь её квартиры. – Извини, что задержался. Кругом адские пробки.

– Будешь наказан, – игриво подмигнула она, но не преминула скукситься. – Наряд не понравился?

А и правда, что в этом наряде сегодня могло его раздражать? Он же как раз за этим всем и приехал. Вообще-то план был таков: Илона откроет входную, он схватит её в охапку и потащит прямиком в спальню. Наплевать, что на ней. Быстрее бы к делу.

Вместо этого Яр стоял в её уютной прихожей, ощущая, как давит на плечи груз пережитого дня.

– Слушай, – он сам не верил, что подобное произносил, – всё круто. Просто… устал, замотался.

– Может, массаж? – приподняла Илона идеально подведённую бровь.

И-де-аль-но.

– Честно, не отказался бы.

Он наскоро принял душ и уж через полчаса жмурился от того, как приятно ныли мышцы под умелыми женскими пальцами.

– Ты – прелесть, – пробубнил он в матрас, послушно поворачивая голову под её немым указанием.

– Я знаю. Что, такой трудный день?

– Ага.

И ночь накануне. И утро.

Зато сейчас он нежился в гостеприимной постели своей настоящей женщины. А его жена понарошку наверняка занята тем, что распоряжается установить в их общей спальне раскладушку или, что вероятнее, большую софу. Ослушаться его приказа спать в другой комнате она вряд ил посмеет. Не после вчерашней ночи. Сама теперь понимает, чего им может стоить её упрямство. Но мириться с нынешним положением дел точно не будет.

В голове почему-то живо нарисовалась картинка, как Митина старательно застилает постельным установленную в спальне софу.

Свет ночника вылавливает в её волосах золотинки.

Она наклоняется, чтобы расправить свежую простынь, и в вырезе её футболки можно без труда рассмотреть…

– Ты чего? – удивлённый возглас Илоны вывел его из странного транса. – Где-то больно нажала? Спазм, наверное…

Ага, спазм. Спазм, мать его, в мозгу!

– Спасибо. Спасибо за массаж, – Яр заворочался, пытаясь подняться. – Иди сюда.

Просить её дважды не стоило.

Илона с готовностью оставила в покое его спину, и стоило ему усесться в постели, опустила глаза вниз и с удовольствием заулыбалась.

– О… так мой массаж дал нужные плоды?..

Да как сказать, Илона… Как сказать…

– Знаешь, что? – её голос охрип, а глаза зажглись жадностью. – Я сегодня вот как хочу…

И она с неожиданной силой толкнула его на подушки, склоняя голову к его паху.

Слова застряли у него в горле, но он и не подумал бы возражать.

В себя пришёл только когда омывшее его с головы до пят наслаждение отступило, позволив мыслям вновь зациркулировать в голове.

– Сразу заметно, соскучился, – Илона прижималась к нему, очень довольная тем, как быстро довела его до пика. Приписывала все лавры себе.

Знала бы она…

– Я уж думала, ты и не позвонишь, – в её голосе прорезалась искренняя печаль. – Думала, ты пересмотрел свои… приоритеты.

– Работы было полно, – хрипло отозвался он, размышляя совсем не о работе. – И других забот. Я и сегодня спонтанно решил.

Да, потому что думал, поможет.

Охренеть как помогло.

Всё только больше запутало.

– Яр…

– М?..

Илона заелозила пальцем у него по груди, будто поначалу не знала, как задать этот вопрос.

– А её… ну, жену твою… её не заботит, что ты по сути ей изменяешь?

Менее удачного момента такое спросить было сложно придумать.

Яр невольно нахмурился.

– Я с ней не спал, чтобы ей изменять.

– О… – Илона притворилась, что искренне удивлена.

– Слушай, ты знаешь наше с ней положение, – его злило, что приходилось оправдываться.

– Я знаю, знаю, но… я думала, может, что-нибудь с тех пор изменилось.

Ему захотелось расхохотаться, и вовсе не потому, что он находил её догадку нелепой или забавной.

– Не изменилось, – процедил он, но настроение продолжать начатое в постели с Илоной, стремительно испарялось.

– Надеюсь, так и останется, – шепнула она, сильнее прижимаясь к нему.

– Менять я ничего не собираюсь.

И он не врал.

Ей он не врал.

А себе?..

Глава 27

Пробуждение было, мягко говоря, непривычным.

Я даже не сразу сообразила, где вообще нахожусь.

Воспоминания о вчерашнем суматошном вечере и не менее суматошной ночи настигали меня постепенно, а уж когда я как следует припомнила всё, что последовало за тем, как Громов бесцеремонно втащил меня на постель, я окончательно проснулась.

В спальне никого, кроме него, не было. Я знала об этом ещё до того, как остатки дрёмы слетели с меня, потому что припомнила кое-что. Как в тёмно-серых сумерках утра Громов выполз из постели и, стараясь не шуметь, отправился в душевую.

В душевой зашуршала вода, а вся правая половина моего тела ещё помнила его тепло, потому что… Ой-ёй-ёй!

Выпутавшись из вороха одеял, я едва не полетела носом в пол, но кое-как удержала равновесие и поковыляла в душевую.

Мамочки, до чего тут всё было современно и фешенебельно…

Но надолго сосредоточиться на удобствах хозяйского быта я не успела – стала под тропический душ и уставилась в покрытую матовым камнем стену.

Он же не просто из постели выползал, он из-под меня выползал. Я преспокойно сопела у него на груди до самого утра!

Как это произошло? Как я умудрилась?!

И что он теперь подумает?

А он обязательно что-нибудь подумает. Особенно после всего, что… после…

Я приложила пальцы к губам, не в силах отогнать от себя воспоминания о поцелуе.

И никакой надежды на то, что мне это приснилось?

Нет, никакой.

Я слишком отчётливо помнила, как его губы прижимались к моим. И как по-хозяйски настойчиво требовали ответа.

Ох, Митина…

Даже если бы это был всё-таки сон, то что в этом хорошего? Мне не должно подобное сниться!

В душе я проторчала непростительно долго – пыталась прийти в себя, да так и не пришла.

Встречавшая меня по возвращении в спальню постель теперь выглядела немым упрёком.

Да как я сюда вернусь?

Не смогу я с ним спать в одной постели!

Он грубый, своенравный и совершенно непредсказуемый.

Кушетка, софа, диван, вот тут, у окна, подальше от постели – будет лучшим для нас вариантом.

Эта мысль немного меня успокоила.

Кто же знал, что переживать мне сегодня было особенно не о чем…

Поздний завтрак тоже порадовать не сумел. Стоило мне, худо-бедно отогнав от себя назойливые воспоминания, приняться за свою овсяную кашу с фруктами, как на пороге обнаружился наш подозрительный гость.

– Доброе утро, Алина Сергеевна.

Едва не поперхнувшись горячей кашей, я кивнула.

– Приятного аппетита. А ваш муж, я так понимаю, уже на работе?

Я проглотила едва не ставшую колом в горле кашу. Вот бы я ещё доподлинно это знала.

– Думаю, да. В смысле… у него сейчас уйма дел. Он либо в столице, в офисе, либо… э-э-э… на объекте.

– На производственном? На старом предприятии, которое пытается восстановить?

– Ага, – я в панике гадала, не пытается ли этот Лисицын загнать меня своими наводящими вопросами в какую-нибудь ловушку.

– Разделяете его стремление?

– По поводу?

– По поводу восстановления предприятия. В конце концов это ваш общий проект, верно я понимаю? Через земли Митиных будут прокладывать коммуникации. Наверное, вам как-то придётся решать вопрос реорганизации сада?..

Я стиснула ложку, чтобы она ненароком не застучала о край пиалы.

Я совершенно об этом не думала. Громов как-то обмолвился, что покажет мне чертежи, но у него пока слишком много работы не сделано в главном здании и пристройках. Коммуникации мы не обсуждали.

– Вы потому на курсы записаться решили?

Лисицын бомбардировал меня вопросами, от которых мне становилось дурно.

Откуда он знает про курсы? Разве мы с ним об этом когда-нибудь заговаривали?

– Я… да, можно и так сказать. Перепланировка пространства и… реорганизация… – блеяла я.

– Но вы ведь могли и специалистов нанять. Средства-то у вас теперь есть. Вряд ли вы успеете обучиться к тому времени, когда начнутся работы.

Он поймал меня на вранье. Но при этом по Лисицыну совершенно не было заметно, что он как-то это отметил. Мой собеседник к тому времени приступил к своему завтраку – преспокойно мазал масло на тост, словно мы о погоде сейчас говорили.

– Ну… это на будущее. Меня это всё вдохновило. Ну, работы на участке. Планировать буду, конечно, не я.

– Но супруг-то советоваться с вами собирается? – Лисицын отвлёкся от тоста, чтобы метнуть на меня внимательный взгляд.

– О, безусловно! Само собой. Конечно. Общий проект же, и всё такое.

Я начинала неконтролируемо потеть и грозила согнуть пальцами ложку.

– Это замечательно, – Лисицын потянулся к чайнику. – Замечательно наблюдать такую слаженную работу. Понимать, что люди могут быть не только супругами, но и единомышленниками.

Замечательно, как же. Говорил так, будто верил мне на слово. И это тот человек, который рыскал ночью по коридорам, будто вот-вот собирался прямо в спальню к нам заглянуть!

– Я как раз хотел сегодня поподробнее расспросить вас об этом проекте, но надежды особенной не питаю, – Лисицын отпил из своей кружки.

Я окончательно забыла о своей каше:

– Почему это?

– Судя по рассказам вашей прислуги, Ярослав Дмитриевич частенько ночует в городе. Сегодня можем его и не дождаться. Но я очень надеюсь, что после ваше свадьбы обстоятельства хоть немного изменятся.

– Я тоже, – пробормотала я, заставив себя вернуться к своему завтраку.

Но очень скоро я убедилась, что мы оба надеялись зря.

Глава 28

– Возможно, именно это как раз одна из причин, по которым вы решили не афишировать ваше бракосочетание?

– А… простите, какая именно?

Все мои мысли поглотил предыдущий комментарий Лисицына о том, что он успел вытащить из прислуги информацию о частых отлучках Громова из дому. Я не смогла уследить за нитью нашего разговора, все силы бросив на внутренний монолог, в котором пыталась убедить себя, что меня постельные похождения Громова совершенно не трогают.

– Его бесконечная занятость, – пояснил с улыбкой Лисицын.

– Ну… – я панически боялась сказать что-нибудь невпопад, – мы не то чтобы… Мы не хотели никаких пышных церемоний, понимаете? К тому же, его родители… сами понимаете.

Я очень надеялась, что моих корявых, сбивчивых объяснений будет достаточно. В конце концов было бы совершенно неприлично закатывать массовые гуляния в доме, где несколько месяцев назад случилась такая трагедия.

К счастью, мой собеседник кивнул, вроде бы удовлетворившись сказанным.

– Потому и в свадебное путешествие не отправились?

Я едва не подавилась завтраком. Господи, да я о медовом месяце за всё это время ни разу и не подумала!

– Само собой. Конечно. Да. Мы решили, что медовый месяц может и подождать.

Оставалось только надеяться, что никто не успел поделиться с Лисицыным альтернативным мнением по этим вопросам. В конце концов, если бы он обсуждал эти темы с Громовым, тот обязательно об этом упомянул бы. По крайней мере, я на это надеялась.

Но подстраховка никому ещё не вредила, поэтому я осторожно добавила.

– К тому же, я сейчас не могу никуда уезжать. Я ведь готовлюсь поступать на курсы. Ландшафтный дизайн, помните?

– Конечно. Само собой, – Лисицын кивнул. – Желаю вам поступить и закончить с грамотой и отличием.

Я ответила улыбкой на улыбку. С души будто груз свалился – я умудрилась ничего не испортить и не навела нашего дознавателя ни на какие лишние подозрения. Вроде бы.

Пожалуй, можно было даже расслабиться.

Но только легче сказать, чем сделать, потому что слова Лисицыны крепко застряли у меня в голове.

Мне удавалось отмахиваться от непрошенных мыслей до самого вечера, но когда осенние сумерки за окнами сгустились, а в доме всё стихло и ничто не намекало на скорое возвращение хозяева, я сдалась. Отложила вызубренные от корки до корки конспекты и отправилась на поиски новостей.

Связаться с мужем по телефону я не то что не догадалась, у меня и мысли такой не возникло бы. Даже представить себе, что сейчас я возьмусь ему названивать и выяснять, собирается ли он возвращаться домой… Особенно после всех странностей прошедшей ночи… Ну уж нет!

– Алина, раскладную софу уже перенесли. Поставили у окна, как ты просила.

Горничная Марина попалась мне очень кстати. Во-первых, она сообщила благую весть: софу, на которой я собиралась спать в ближайшее время, по моей просьбе благополучно транспортировали в хозяйскую спальню. Во-вторых, она могла послужить источником необходимой мне информации.

– Спасибо огромное! – я бросилась к горничной, выносившей из комнаты корзину с бельём, и положила ладонь ей на локоть. – Марин, у тебя будет пара свободных минут?

– Спрашиваешь, – улыбнулась она.

– Отлично. Тебя Лисицын недавно расспросами не донимал?

Она качнула головой и перехватила корзину поудобнее:

– Меня он не трогал. Но с Олей из кухни беседовал. И с кем-то из садовой прислуги вроде бы тоже.

Ну вот просто везде успевает нос свой сунуть! Ему бы в шпионы пойти. Незаменимым кадром наверняка оказался бы.

– А ты… – мне сделалось очень неловко, но вопрос требовал ответа, – ты не знаешь, Громов часто вот так в Москве остаётся? Просто Лисицын за завтраком об этом упоминал. Говорил, мол, по работе там частенько днюет и даже ночует.

Марина закусила губу. Взглянула на меня почти виновато.

– Что? – не выдержала я. – Ну это же, надеюсь, не тайна за семью печатями?

– Да нет, дело не в этом… – теперь неловкостью, совершенно очевидно, страдала не только я. Марина прятала взгляд и явно не спешила отвечать на этот простейший вопрос. – Да, он частенько в городе остаётся, но…

– Но?

– Но, как правило, не по работе, – Марина бросила на меня робкий взгляд и едва заметно пожала плечами. – Ну, ты понимаешь… У него же там эта, как её…

– Илона, – безошибочно вспомнила я.

Рыжеволосая красотка с заразительным смехом.

– Она самая.

Осознание прошибло меня секунду спустя.

– Погоди, а откуда ты об этом знаешь?

– Элементарно, – усмехнулась Марина. – Прислуга знает всё и всегда. А если говорит, что не знает, не верь такой прислуге. Особенно если она работает в доме не первый месяц.

Логично. И очень похоже на правду.

– Это значит, и Лисицыну кто-нибудь вот так настучит…

– Нет, – голос Марины зазвучал неожиданно твёрдо. – Да кто же будет добровольно шею свою подставлять? Ярослав Дмитриевич платит щедро, его тут все любят и уважают. И выбалтывать чужакам подобное никто не станет. Но… но я думаю, сейчас-то он не стал бы. Вы же… у вас же с ним уговор. И раз сегодня задерживается, может, всё-таки и впрямь по работе?

Да зачем мне гадать? К чему вообще этим вопросом-то задаваться? Даже если он к своей Илоне уехал. Мне до этого никакого дела быть не должно.

– Это неважно, – покачала я головой. – Спасибо за информацию. Но всё же на всякий случай предупреди, пусть не вздумают с Лисицыным откровенничать. Иначе нам тут всем не поздоровится.

– Вот об этом можешь не переживать, – Марина кивнула. – Обязательно всем нашим напомню.

После этого разговора мне должно было чуточку полегчать.

Ну, подумаешь, поехал развлечься. Имеет, в конце концов, право.

Но остаток вечера я провела я безуспешных попытках сосредоточиться на учёбе. Безуспешных, потому что мысли всё время возвращались к сказанному Мариной.

Выходит, у него с этой Илоной всё очень серьёзно.

Тогда, конечно, неудивительно, что он с таким нетерпением ждёт, когда наша сделка себя исчерпает, чтобы получить долгожданный развод.

И кажется, эта мысль была последней, прежде чем я соскользнула в дрёму на диване в большой гостиной, где пыталась последние пару часов сосредоточиться на учёбе.

Проснулась я от того, что под мои плечи и талию проскользнули чьи-то сильные руки, и через мгновение я плавно взмыла в воздух.

– Ч-что… – промямлила я и распахнула глаза.

Из ниоткуда взявшийся блудный муж с непроницаемым видом выносил меня из гостиной.

На мой застрявший в горле вопрос он ворчливо ответил:

– Ничего. Кажется, ты благополучно забыла, где расположена наша спальня.

Глава 29

– А… ты куда?

– Домой поеду, – Яр кое-как справился с пряжкой ремня, пригладил свои ещё влажные после душа волосы. – Дел много.

Илона скуксилась, но попыток удержать его не предпринимала. Зато он с безжалостной отчётливостью осознавал, что рад этому обстоятельству. Даже розовевшее в соблазнительном свете ночников обнажённое тело не манило его вернуться в постель.