Текст книги "Трофей для братьев (СИ)"
Автор книги: Лада Отрадова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Глава IX: Тоска ᚾ
ГЛАВА IX: ТОСКА ᚾ
ᚾ biþ nearu on bréstan;
weorþeþ híe þeah oft níþa bearnum
tó helpe ond tó hælu gehwhæþre, gif híe hlystaþ æror.
Тоске тесно в груди,
но становится она часто сынам человеческим
и в помощь, и в спасение – если она услышана заранее.
Жизнь снова вернулась в столицу Ругаланна вместе с прибытием из похода груженых богатыми трофеями драккаров. В гавани собрался едва ли не весь Эгерсунн, что встречал своих любимых и близких горячими рукопожатиями, слезами и радостными улыбками.
– Мой племянник, моя кровь и моя сила, – заключила в объятия Ульва рыжеволосая Гуда. – Вижу, что ваше мероприятие увенчалось успехом и принесло вам славную победу. Пусть дрожит теперь франкский король от одного только упоминания о воителях нашей родины!
– Мы смогли разграбить Бремен и отступить с добычей, прежде чем на помощь маркграфу прибыла армия императора, – кивнул правительнице витязь. – Пусть и потеряли мы много людей, но зато навсегда вписали свои имена в летописи! Бард Эгиль Сладкоголосый обещал посвятить этой битве свою новую сагу – обо мне и моём соратнике Свене!
– Свенельд... – прищурилась мудрая и подозрительная регентша. – Как он себя вёл? Не заметил ли ты чего-то нечистого?
– Отнюдь! Свен дважды спас меня от смерти и даже принял на себя удар топором, – Ульв показал на брата ярла Хордаланна, что как раз спускался с драккара на пирс; рука его была крепко перебинтована от глубокой раны, оставленной острым лезвием вражеской франциски (1).
– Добро пожаловать в Эгерсунн, Свенельд, – поприветствовала блондина Гуда. – В моём медовом зале сегодня празднуем ваш успех! Пусть мёд льётся рекой, а звон кубков напоминает о золоте и драгоценной утвари, которыми вы наполните свои сокровищницы!
– Варди... Йохан... – в слезах бросилась на шею сначала мужу, а потом и сыну несчастная Ингеборга. – Слава Одину всеотцу, что уберёг он вас от смерти! Столько всего случилось... Столько рассказать мне нужно...
– Что произошло? – захлопал глазами удивлённый старый корабел: такой бледной жену он давно не видел. – Что случилось, Инга?
– Страшное, страшное, муж мой... – Ингеборга опустила потухший взгляд и, заметив среди встречающих двух подозрительного вида посторонних воинов, продолжила. – Лучше расскажу я вам об этом в медовом зале, где будут только доверенные и знакомые нам всем лица.
* * * * *
После пира в медовом зале гости Гуды разошлись по домам, и теперь за длинным столом остались лишь самые преданные её соратники: племянник Ульв, Свенельд и семья Варди, а также несколько человек из личной охраны.
Маленького сына она отдала няньке – было поздно, да и ни к чему ему слушать такие разговоры перед сном. Ему предстояло подрасти и возмужать, чтобы участвовать в подобных беседах, сейчас же лучшими компаньонами для будущего ярла будут погремушки да колыбельные.
– ...я весь лес тогда прошерстила, рыскала там несколько дней, но не нашла даже волоса от нашей дорогой Мии, – закончила свой рассказ Ингеборга. – Зато был там наш знакомый кузнец. С перерезанным горлом и весь в синяках.
– Сомневаюсь, что это дело рук вашей рабыни, – вздохнула регентша. – Кто же мог позволить себе подобное преступление?!
– Это небожители-асы (2) меня наказали, – всхлипнула жена корабела. – За то, что плохо я заботилась о своей дочери и та утонула... За то, что назвала её именем несчастную рабыню и не уследила за ней. Бедняжка была такой хрупкой, такой мягкой, словно весенний цветок! Асы всегда отнимают у людей всё самое доброе и невинное. Как когда-то Хель забрала себе Бальдра (3), так и сейчас оказалась в её тёмном царстве и холодных руках наша Мия.
– Зачем кому-то понадобилось убивать какую-то рабыню? И вступать за неё в бой с кузнецом Олавом, который сильный и опытный воин, сокрушивший своим молотом не одного врага? – поднял бровь скептичный Ульв, отхлебнув из кубка немного терпкого вина.
– Я, кажется... – сомневаясь в своём предположении, всё же высказал его вслух Свен. – Догадываюсь, кто мог столь страстно желать эту девушку.
– И каково его имя? – забурлил от гнева старый Варди. – Назови его, и я лично раскрою череп этого нечестивца!
– Это Сигурд, мой старший брат, – покачал светлой головой Свенельд. – Я точно это знаю.
– Но к чему ярлу рабыня? – не унимался любопытный Ульв.
– Она понравилась ему ещё там, в Бремерхафене. Брат намеревался провозгласить её своим трофеем и подарить мне в качестве наложницы, вот только Варди, удивлённый её сходством с погибшей дочерью, опередил его.
– Да, так и было, – подтвердил его слова до этого молчаливый Йохан. – Но у него же достаточно невольниц, почему именно она?
– Он желал её до какого-то помешательства, до звериного исступления. Оказалось, что когда она пропала после праздника в медовом зале, Сигурд спас её от смерти и потом опоил любовным зельем, унеся в своё жилище. Там он... – Свен сделал паузу, пытаясь подобрать правильные слова и избавиться от кома в горле. – Там он...
– Говори! – прикрикнул на него Варди, которого удержал от того, чтобы встать из-за стола, сын. – Говори – или станешь его прикрывать?!
– Там он раздел её и собирался надругаться, но вмешался я. Пока мы выясняли отношения и дрались, она под шумок сбежала. И что-то подсказывает мне, что он твёрдо хотел осуществить своё желание до конца. Всё утро до отплытия в поход я искал её в городе, но, увы, обнаружить так и не сумел. Я не сомневаюсь, что это его скользких рук дело.
Гуда прикусила губу – только повода для войны с властелином Хордаланна ей не хватало. Варди и Йохан имели полное право собрать тинг (4) и призвать остальных силой вернуть украденное у них имущество в лице рабыни.
В медовом зале повисло молчание.
– Что будешь делать, Варди? – наконец, решила она поинтересоваться у своего старого друга.
– Пылкое сердце велит мне отомстить нечестивцу и убить его, – ответил ей мужчина. – Но холодный голос разума говорит, что Эгерсунн не готов к такой войне. Даже если, – бросает взгляд на Свенельда. – часть людей Хордаланна выступит против своего ярла, преимущество останется по-прежнему на его стороне. Но мы с сыном готовы отплыть вместе со Свенельдом и вдвоём попробовать вернуть ту, кто принадлежит теперь к нашей семье.
– Свенельд... – замялся тут Ульв, и поймал на себе лазурные глаза блондина.
– Я не вернусь в Хордагард после тех преступлений, которыми замарал свои руки в крови мой старший брат. Отныне он не родственник мне и не ярл, я присягаю знамёнам властительницы Гуды! – ошарашил он всех присутствующих в длинном доме. – Те члены хирда брата, что согласятся с моим мнением, останутся здесь, другие же пусть ступают прочь – не хочу видеть тех, кто поддерживает его жестокое правление. Гуда, Госпожа... примите ли Вы меня как своего воина и подданного?
– Мне нужно будет подумать, Свен, – покачала головой рыжеволосая правительница. – Такой храбрый и благочестивый викинг как ты – настоящая находка для Эгерсунна, но боюсь, что брату твоему это не понравится. Дай мне несколько дней на раздумья, хорошо? А что касается судьбы рабыни... Ингеборга, я понимаю твоё горе и обиду, но теперь её не вернуть. Лучше попытаться забыть её и начать жить прежней жизнью.
Варди и члены его семьи не проронили ни слова в ответ и молча покинули стены медового зала. С одной стороны, они понимали свою дальновидную правительницу, а с другой – всей душой хотели спасти бедняжку из хищных когтей этого кровожадного ястреба.
* * * * *
Через неделю в гавань Эгерсунна на одном из неприметных кораблей прибыла закутанная в лохмотья странница. Осторожно спустившись с палубы на землю, она оперлась на клюку и медленно последовала по столичным улочкам в сторону леса из мачтовых сосен.
Многочисленные купцы и обсуждающие поход воины не замечали её благодаря скрывающему лицо капюшону и ветхим одеждам, поэтому незнакомка, сгорбившись словно старушка, проплыла мимо них незначительной тенью. Одни лишь небожители знали, кто скрывается под этой личиной нищей бродяжки.
Несмотря на боль и усталость, Мия желала лишь одного – снова оказаться в уютном доме Варди и обнять оплакивающую её Ингеборгу.
– Мия... моя бедная дочурка, как же мне тебя недостаёт, – вздохнула, перебирая ягоды жена корабельщика, что сидела на ступеньках. – Один только твой голос дарил мне надежду на светлое будущее, хоть и нема ты от рождения.
– Ммм! Ммм! – послышалось вдруг откуда-то, и обернувшись, пожилая норвежка ахнула и выронила из рук лукошко с дарами леса – перед ней стояла её любимая Мия!
Девушку она признала лишь по мычанию, внешний вид же невольницы претерпел большие изменения и, надо сказать, не в лучшую сторону. Исхудалая, с тёмными кругами под потухшими глазами, в синяках и царапинах, она куталась в какие-то уродливые лохмотья, в которых застряли грязь, сухие еловые иголки и не весть что ещё.
Весь вид рабыни внушал опасения за её здоровье и жизнь.
– Мия, Миюшка! – запричитала старуха и заключила девушку в объятия своих слабых, дрожащих рук. – Асы сжалились надо мной и вернули тебя! Слава всеотцу Одину, слава милосердной Фригг! Что же с тобой стряслось, моя бедная?
От усталости и переизбытка чувств Мия почуствовала лёгкое головокружение, а затем земля и вовсе ушла из-под её ног. Девушка, попытавшись опереться на стену, запрокинула голову назад... и потеряла сознание.
– Варди! Варди, скорее же, сюда! Наша Мия вернулась!
Выбежавший на крик супруги мужчина замер на месте как вкопанный, словно увидел перед собой призрака. Впрочем, а кем ещё можно было назвать рабыню, оказавшуюся в плену Сигурда? Живым из Хордагарда никто из его невольников никогда не возвращался.
– Йохан! – позвал он не менее удивлённого сына. – Седлай коней и поезжай в длинный дом правительницы Гуды! Мия... Мия сбежала!
Кивнув, молодой воин оседлал коня и стремглав помчал его к резиденции регентши. Корабел аккуратно положил обессиленную девушку на мягкую кровать и ласково погладил её по голове. Сколько боли, сколько лишений ей, пожалуй, довелось пережить на пути сюда. На пути... домой.
Во сне девушка дёрнула правой рукой, и оттуда выпала на пол небольшая записка. Пусть и написанная рунами с ошибками, она, по всей видимости, была именно тем посланием, которое так спешила доставить сюда Мия.
– Сигурд и Инг Трёхпалый объединились, – прочитал вслух Варди и оторопел. – Вместе они возьмут Эгерсунн в ночь новолуния.
* * * * *
Когда Мия очнулась, то удивлённо захлопала глазами: вокруг её ложа собрался целый тинг! Здесь присутствовала в полном составе не только семья Варди, но и Ульв, и правительница Гуда... и даже Свенельд, который пришёл навестить её.
Девушка не верила своим очам, а разум невольницы метался птицей в клетке: отдаст он её жестокому брату или же, напротив, защитит от его посягательств?
– Варди рассказал нам о содержимом твоего послания, – первой нарушила тишину Гуда и, посмотрев на Ингеборгу и её мужа, кивнула им. – За твою храбрость, Мия... За то, что ты рисковала жизнью, дабы предостеречь нас в час опасности... Посовещавшись с твоими хозяевами, мы приняли единственное верное решение. Именем Одина! Властью моего малолетнего сына, Альрика Виггесона! Как его регент, я, Гуда, жена Вигге, отныне провозглашаю тебя свободной женщиной!
Мия оторопела, а голова её от слов правительницы закружилась и потяжелела. Свобода? Теперь она – снова хозяйка своей судьбы, снова полноправный человек, а не чья-та вещь или имущество?
– По-другому мы сделать и не могли, – улыбнулся ей Варди. – В ближайшее время мы соберём всё необходимое для тебя и с первым же торговым кораблём отправим на родину, в Бремен. Здесь тебе будет опасно, да и разве не рвётся сердце твоё домой?
– Мммм! – воскликнула в слезах девушка и помотала головой, а затем поочерёдно указала перстом на Варди, Йохана и Ингеборгу. – Ммм!
– Я не знаю языка немых, но что-то говорит мне, что она хочет остаться здесь, – рассмеялся Ульв, но тут же получил локтём под бок от сердитого Свенельда.
– Ей нужны уход и лечение. Пища и спокойная обстановка, – вздохнула старая Ингеборга. – Если Сигурд и предатель Инг явятся в столицу, то первым делом станут искать её у нас дома.
– В длинном доме тоже небезопасно, он станет целью для армии обоих нечестивцев, – продолжила рассуждать вслух Гуда. – Выходит, что иного выхода нет. Лучше отправить Мию в германские земли, ибо здесь... здесь ей не будет покоя.
– Я могу приютить её в своём домике, который снимаю у местной вдовы, – немного неуверенно вмешался в разговор Свен. – Там искать её станут только в десятую очередь, да и я смогу присматривать за ней и ухаживать. Пусть я не очень хорош в приготовлении пищи или припарках из целебных трав, мой клинок сразит любого, кто станет посягать на её жизнь. Даже если это – мой собственный брат. Нужно лишь согласие Мии.
– Это здравое предложение, – согласился с планом светловолого викинга Варди. – Это позволит ей и остаться в Эгерсунне, и восстановиться без угроз и кошмарных снов. Несчастная и без того вымотана и истощена.
Мия без колебаний ответила утвердительным кивком. Сейчас, когда в двери каждого ругаланнца стучалась война, не было времени на сомнения и раздумья.
– Отлично. Тогда Свен берёт её под своё крыло, а остальные останутся со мной до вечера, – блеснула изумрудными глазами Гуда, что скомкала в руке записку с предостережением и швырнула её в очаг. Жадное и голодное пламя тотчас же проглотило свою добычу. – Эгерсунн нужно готовить к осаде, и мне понадобятся таланты и умения каждого из вас.
– Да будет так, моя госпожа, – согласился с ней Йохан. – Во время взятия Бремена мы с отцом заметили один трюк, который использовали против нас франки – и весьма эффективно. Если Вы выделите нам полтора десятка человек и несколько лошадей, то, уверен, мы сможем повторить их хитроумное средство против тех, кто ломится в двери без приглашений.
– И... – сделал паузу старый корабел. – И большой котёл в придачу.
* * * * *
Между тем в Хордагарде завершали подготовку к путешествию в Ругаланн. События последних дней лишь сильнее распалили желание ярла завоевать земли ненавистной Гуды и выместить на ней всю свою ярость и обиду. Сигурд собрал дополнительно ещё два корабля и полторы сотни бойцов, чтобы и камня на камень не оставить от правления госпожи Эгерсунна.
Ярл практически ни с кем не общался. Вечерами он предпочитал сидеть в медовом зале на своём троне в компании одного лишь Бьорна и кубка с терпким вином. Преданный телохранитель впервые видел своего государя таким: задумчивым, отрешённым, с сероватой болезненной кожей и горящими от съедающей его скорби очами.
Зато Инг Трёхпалый просто сверкал от счастья. Калека радовался, что с собранными ярлом Хордаланна войском и флотом он точно изживёт со свету и Гуду, и её малолетнего отпрыска. И, понимая, как важны для него и сам Сигурд, и его ресурсы, бастард ежедневно пел ему дифирамбы, всячески льстил и даже сулил титул самого конунга – ведь за могучим и храбрым сыном Атли однажды будет готова пойти вся Норвегия!
Вопреки посулам и обещаниям изуродованного союзника, темноволосый хозяин края зверобоев не верил и десятой доле произнесённых им слов. Своим нутром он чуял, что едва только возьмёт Эгерсунн, как загребший чужими руками жар Инг предаст его и воткнёт нож в спину.
Именно поэтому он и собрал такую огромную армию – чтобы в нужный момент разбить не только людей Гуды, но и шайку преступников и наёмников её пасынка. Как говорят мудрецы, держи друзей близко, а врагов ещё ближе к себе.
Да что там, Сигурд был готов покорить весь мир, но только в душе его этого мира не было – одни лишь руины и пустота. Отныне там поселились самобичевание, скорбь и едкая, ядовитая злость на всех вокруг. По утрам он иногда приезжал к тому самому обрыву и подолгу смотрел на чёрный ершистый ельник и реку с тёмными водами, чьи волны унесли его избранницу в ледяные чертоги богини смерти.
Хельгард...
Однажды старый мудрец поведал ему легенду о некоем певце по имени Орфей, что благодаря своему дивному голосу и игре на музыкальных инструментах получил от богов согласие на то, что спустится в загробный мир и заберёт оттуда свою возлюбленную. Увы, счастливого конца не случилось: Орфей, которому запретили смотреть на Эвридику до выхода из царства теней, обернулся на её крик... и она растаяла призрачной тенью, навсегда покинув певца.
Сигурд тоже готов был перевернуть вверх дном всю вотчину богини смерти, но только после похода на Эгерсунн, который был делом всей его жизни. Мысли о невольнице, тем не менее, преследовали его днём и неотступно роились в голове после заката солнца.
Ночами он просыпался холодном поту, когда во снах ему являлась Мия, заплаканная и с осуждающим, полным ненависти к ярлу взглядом.
Ещё реже ему снились счастливые моменты из их совместной жизни. То, как кружилась она перед зеркалом, примеряя подаренный им драгоценный христианский крест. То, как гладила и целовала в широкий лоб своего нового коня. То, как несмотря на неопытность и страх, ласкала его и дарила ему ни с чем не сравнимое наслаждение.
А что он? Он оставил ей лишь кровь, шрамы, боль утраты и жуткую, чудовищную смерть.
Всё, чего он когда-либо касался, покидало его и оставляло в горьком одиночестве. Так произошло с Мией, что предпочла жизни с ярлом погибель. Так случилось и с его братом, который встал под знамёна врагов их рода.
* * * * *
Ночь была тиха, и лишь промозглый ветер завывал за окном скромного жилища. Тепло огня в очаге смешивалось с приятным ароматом сосновых поленьев и лекарственных трав.
Мия, бледная и слабая, лежала на своей постели: девушка только что отхлебнула немного целебного отвара и теперь просто смотрела в пустоту. Её некогда лучезарные глаза были затуманены усталостью и тревогой, но, кажется, в них всё ещё теплился какой-то крохотный, слабый огонёк надежды.
Надежды на спасение Эгерсунна от участи её родного города.
– Пожалуйста, попробуй поспать, – обратился к ней Свенельд, что забрал у бывшей рабыни чашу и поставил её на прикроватный столик. – Так ты восстановишь силы куда скорее. И... я не мог сказать этого раньше, но сейчас, как мне кажется, правильное время для этой речи.
Измождённая Мия с удивлением посмотрела блондина, тот же, будучи твёрд в своём решении, продолжил:
– В ту страшную ночь... Я решил, что ты одна из девок, которых манят богатство и слава нашего рода – огромное их число оказывалось в моей или же брата койке по доброй воле. Поэтому всё, что я делал, каждое моё прикосновение, каждое слово... Мне искренне за них стыдно. Когда я увидел пузырёк с этой дурманящей отравой, то возненавидел себя! Это же надо быть таким болваном, чтобы сразу ничего не понять!
Свенельд опустился на колени у кровати и осторожно взял хрупкую руку девушки в свою мозолистую хватку. Их глаза встретились, и Мия, заглянув в лазурный омут очей светловолосого брата, увидела полные сожаления и чувства вины озёра. Не говоря ни слова, викинг наклонился и нежно, с какой-то материнской теплотой прижался губами к руке проделавшей такой долгий путь беглянки.
– Прости меня, молю. Если бы ещё минута, ещё один порыв – и я сотворил бы непоправимое. Лишил бы самого дорогого такую смелую, прошедшую через испытания девушку... Украл бы то, что она лелеяла в своих мечтах подарить человеку, которого полюбит всем сердцем...
Когда он начал покрывать её руку трепетными, ласковыми короткими поцелуями, у Мии градом потекли слезы – нежные капли эмоций, которые немая выразила таким простым способом, не произнося ни единого слова. Стали влажными и глаза Свена; он не пытался их сдержать, а просто молча пустил солёные потоки по мужественному, бородатому лицу.
В отличие от брата, закованного в цепи из чужих ожиданий и собственной жажды мести, он не страшился своих слёз, не боялся плакать.
– Прости меня, Мия... Прости! Прости за то, что упустил тебя и не нашёл ни холодной зимней ночью, ни последующим утром, хоть и так старался! Прости за то, что не опередил своего брата и его хищных замыслов, не догадался, что он вернётся за тобой...
Дрожащими руками викинг обхватил лицо девушки, ласково гладя её по голове и переплетая пальцы с шелковистыми русыми волосами невольницы. Он наклонился ближе, прижался лбом к её лбу, словно пытаясь разделить с ней бремя пережитых ей лишений.
– Прости меня за то, что он сделал с тобой... и что хотел сделать, но не успел... Теперь я сделаю всё, чтобы защитить тебя и весь Эгерсунн!
Время словно остановилось в этот миг, когда боль и страдания были разделены пополам. Среди слез они нашли утешение и силу в присутствии друг друга. Свен продолжал гладить волосы Мии, целовать её руки, но не как мужчина, а скорее как провинившийся грешник на исповеди. Это был его молчаливый жест, негласное обещание быть рядом, несмотря ни на что.
Мия, выплакав со слезами всю свою горечь и тоску, ощутила небывалое облегчение, а её солнечное сплетение закололо, и оттуда по всей груди разлилось какое-то мягкое, успокаивающее тепло. Она чувствовала, как забота и раскаяние Свенельда окружают её каким-то невидимым покровом, каким-то щитом, что убережёт ото всех невзгод.
Девушка протянула анемичную руку и коснулась обветренного лица Свенельда, а затем, с полными слёз глазами и дрожащими от страха губами, хрипло и едва слышно произнесла:
– Пп... ппр... про-ща... ю.
Примечания от автора:
ᚾ («наудиз») – руна, обозначающая «тоска, нужда, потребность».
1) франциска (francisca) – раннесредневековое оружие, боевой топор франков и других германских племён; на длинной рукояти был предназначен для рубки, на короткой – для метания.
2) асы – в германо-скандинавской мифологии основная группа богов. Верховным богом и вождём асов является Один. Согласно легендам, асы живут в Асгарде – городе, находящемся на небе.
3) Бальдр – самый красивый, добрый и чистый сердцем сын Одина; бог весны и света. Обманом был убит коварным богом Локи, который затем воспрепятствовал его воскрешению своими кознями.
4) тинг – совещательный орган власти у скандинавский племён, представляющий собой собрание свободных мужчин; аналог славянского вече.
