Текст книги "Трофей для братьев (СИ)"

Автор книги: Лада Отрадова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава II: Град ᚻ

ГЛАВА II: ГРАД ᚻ

ᚻ er kaldakorn

ok krapadrífa

ok snáka sótt.

Град – холодное зёрнышко,

и льдинок поток,

и змеиная бо́лесть.

Ночь готовилась укрыть землю тонким бархатным одеялом, но горизонт пока ещё догорал последними сполохами алых, золотых и багряных огней заходящего солнца. Улочки Эгерсунна пустели и становились тише, торговцы в спешке закрывали свои лавки, воины же из жилищ выходили наружу.

И стар, и млад сегодня был приглашён в медовый зал жилища правителей Ругаланна – от имени своего малолетнего сына Гуда угощала всех в честь успешного завершения похода. Впрочем, не все из его участников торопились в длинный дом; некоторые спешили сначала увидеться с семьёй в родных стенах. В их числе были и Варди с Йоханом.

Добротный дом старого корабела лежал на окраине столицы, у мыса, где встречались холодное северное море и сосновый лес. С учётом дела всей жизни морского волка, подобное расположение было как никогда удачным, поэтому здесь же обосновалась и небольшая верфь, где плотник вдыхал жизнь в своих детей – стаи хищных быстроходных дракаров. От ясеневых и сосновых брёвен до законченных судов, чьи носы украшали внушающие во врагов ужас головы чудовищ, Варди видел весь процесс их творения и хорошо помнил каждого из собственных "отпрысков".

Соседство с лесом имело и другие преимущества: своими дарами в виде ягод, грибов, кореньев, пушнины и дичи он давал семье корабела всё самое необходимое для пропитания и выживания, море же щедро вносило свою лепту в хозяйство викинга, загоняя в сети мужчины рыбу и моллюсков.

Всю дорогу до нового жилища невольница молчала и с опаской наблюдала за окружающими пейзажами: рассказы о кровожадных человеческих жертвоприношениях асеманнов и путь сквозь тёмный лес, переплетясь в её голове воедино, рождали не одну кошмарную картину того, что с ней могли сделать эти жестокие люди.

К счастью, Варди и его сын к таковым не относились.

Едва только трофей викингов оказался в жилище кораблестроителя, его жена, седая и долговязая Ингеборга, обомлела. На пороге она словно увидела свою родную дочь, свою любимую Мию, чью жизнь у неё отняли суровые боги и холодный омут пролива.

– Это же...

– Невольница, привезена из нашего похода в Бремерхафен, – перебил мать Йохан. – Отец решил, что теперь она будет жить с нами и помогать тебе.

– Неужто Фрейя сжалилась над своей рабыней! – в слезах произнесла Ингеборга и кинулась гладить волосы и лицо нового члена семьи. – Как тебя зовут, прелестное дитя?

Оторопевшая от подобного ласкового обращения – каждое прикосновения, каждое слово старухи были пропитаны любовью – девушка и сама прослезилась, но так ничего и не ответила.

– Может, немая она... – вздохнул Варди, глаза его от счастья супруги также стали влажными. – За всё плавание не проронила ни единого слова.

– Тогда буду звать тебя Мией, дитя. Так ты похожа на мою дочку! – запричитала женщина и, взяв рабыню за запястье и схватив какой-то небольшой холщовый мешочек, повела её за собой во двор. Так они и оказались в бане.

– Я Ингеборга, не пугайся меня, милая. Твои страдания закончены, будешь помогать мне тут по хозяйству и развлекать старую. Можешь забыть про все ужасы и лишения, что пережила во время нападения и плавания. Такая красивая... и такая худая... Если эти голодные животные сворой набросились на тебя там, чтобы удовлетворить своё желание...

Русоволосая девица лишь прикусила губу и помотала головой, едва сдерживаясь от того, чтобы не зарыдать: пусть к ней на корабле не притрагивались, одни только воспоминания о последних неделях вызывали в её груди острую как клинки викингов боль.

– Поняла. Тем лучше для них – а то каждого я бы избила веслом от лодки Варди! – рассмеялась Ингеборга и раздела свою приёмную дочь, что стыдливо прикрыла груди руками. – Сейчас я смою с тебя всю грязь и плохие воспоминания, а потом займусь ранами.

От столь бережного материнского обращения плотину чувств Мии прорвало, и она прижалась к пожилой женщине в своём беззвучном плаче. Крупные слёзы, которым словно и не было конца, потекли по щекам девушки, руки же мелкой дрожью затряслись от волнения.

Ингеборга ещё крепче обняла слабое, истощённое тело невольницы.

– Отныне, Мия, никто не причинит тебе вреда, пальцем не тронет, если не захочет неприятностей. Мой муж – лучший корабел в Ругаланне и приближённый правительницы Гуды! С нашей семьёй шутки плохи: супруг и сын опытные воины, да и сама я, хоть и стара, но не робкого десятка.

Женщина, зачерпнув тёплой воды деревянным ковшом, начала мыть длинные волосы девушки и запела тихим, убаюкивающим голосом:

– Косы русые я заплету в ночь Йоля (1),

Колесо всеотца поверну – зиму прогоню,

Косы русые я распущу в Мидсоммар (2),

Ягод соберу и принесу их в дар огню.

Пожилая Ингеборга, закончив мыть свою приёмную дочь, оставила её наедине с собой и принесёнными одеждами, что когда-то принадлежали её утонувшей Мии: пусть лучше они не пылятся в сундуке, а принесут пользу и хоть немного порадуют невольницу.

Сама жена Варди уже вовсю готовилась к ужину в длинном доме и прихорашивалась. Женщина надела на себя зелёное платье из плотной ткани, поверх которого набросила уютную меховую накидку из беличьих шкурок, а на шею норвежки легла тяжёлая золотая цепь – когда-то, ещё будучи молодым, в набеге её отхватил супруг и подарил своей суженой на свадьбу.

Старый корабел и их сын также приоделись, поэтому осталось подумать над тем, взять с собой рабыню или же оставить её в стенах дома одну. Пусть относились здесь к ней как к родной дочери, кто знал, какие мысли могут прийти в светлую голову этой немой девушки?

Со скрипом дверь в дом приоткрылась, но Мия, не решаясь войти внутрь, так и осталась стоять на пороге. Ингеборга, улыбнувшись, тут же взяла девушку за руку и провела внутрь, ближе к теплу очага.

– Не стесняйся, наш дом отныне и твой дом, голубушка.

Едва только девушка переступила порог, как приковала к себе взгляды обоих Варди и Йохана.

Пусть Мия и была небольшого роста, благодаря изящному телосложению и завязанному чуть выше талии поясу она казалась чуть выше. Тонкие бледные руки, что уже почти зажили, заканчивались длинными и нежными пальцами, что словно не знали тяжёлой домашней работы: не было на них ни мозолей, ни уколов от швейных иголок. Словно была она принцессой или другой дамой благородных кровей – вот только что такая могла позабыть в Бремерхафене у резиденции епископа?

Длинные русые волосы после расчёсывания и мытья заструились слегка непослушными волнами до самого пояса, в нескольких местах невольница перевязала их простыми льняными ленточками небесно-голубого цвета. И разве не чудесное совпадение, что платье погибшей дочери Ингеборги пришлось ей в пору? Даже с учётом того, что василькового цвета наряд отличался скромным фасоном, фигуры рабыни он не скрывал, а лишь умело намекал на все её достоинства плотным обхватом тонкой талии и небольшим вырезом, слегка открывающим взгляд на высокие, налитые молодостью груди.

Лицо, до этого бывшее фарфорово-бледным, после бани наконец-то обрело здоровый розовый румянец, как и тонко очерченные губы цвета спелой вишни. Больше всего, однако, приковывали взгляды старого корабела и его сына глаза девицы – большие, напоминающие по форме миндаль, с густыми чуть завитыми ресницами, они казались более схожими с очами дикой лани или юного оленёнка, нежели обычного человека.

Сейчас в этих глазах все присутствующие видели смесь из любознательности и замешательства.

– Да ты просто красавица, наградила тебя Фрейя всем, чем положено! – расплылся в улыбке муж Ингеборги и посмотрел на супругу: та просто сияла от счастья. – Отныне никто и ничто тебе не угрожает, под крышей моего дома ты в полной безопасности, накормлена и согрета. И принадлежишь ты только моей жене, Ингеборге. Сейчас мы собираемся в медовый зал к правительнице Гуде, дабы отметить завершение похода.

– Чего тебе одной в четырёх стенах горевать, пойдём с нами? – с нежностью в голосе добавила пожилая женщина. – Впрочем, если захочешь остаться тут, я не буду серчать, воспоминания о всех этих воинах и разграблении твоего города – соль для незатянувшейся сердечной раны.

Мия тотчас же сомкнула обе ладони в жесте, полном мольбы, и принялась мотать головой: оставаться тёмной ночью одной, в незнакомом доме и наедине со своими воспоминаниями ей было куда страшнее, нежели отправиться на приём к тем, кто сжёг её родной город. По крайней мере, там рядом с ней будут заботливые Варди и Ингеборга.

– Успокойся, дитя, всё хорошо. С нами отправишься! – радостно кивнул ей корабел.

В глубине души старина Варди ликовал: его впавшая в хандру с момента смерти дочери супруга наконец-то нашла себе кого-то, о ком сможет заботиться и посвящать в свои женские штучки. Разве не достойна была Ингеборга такой награды?

Пусть женщина прольёт тёплый дождь из объятий и любви на эту богами забытую невольницу, что стала настоящим спасением и утешением – живая игрушка для Ингеборги в глазах его стоила куда дороже, чем всё золото и драгоценности, добытые в германских землях, особенно, если сможет утолить старые печали его суженой.

Когда все приготовления завершились, из своего жилища на окраине Эгерсунна отправились они в длинный дом, где уже началось торжество. Медовый зал буквально трещал от количества гостей, и неспроста: собралась в его стенах чуть ли не вся столица!

Мудрая Гуда уже открыла пир своей пламенной речью, поэтому сейчас сидела за столом и о чём-то беседовала со своим племянником и правой рукой – отважным Ульвом. На руках правительницы устроился маленький сынишка, что с аппетитом обсасывал косточку от запечённой перепëлки.

Напротив госпожи Ругаланна своё место заняли правители соседнего Хордаланна – Сигурд и его младший брат Свенельд со своими воинами. Молодой ярл в честь праздника выбрал весьма яркий и богатый наряд: удлинённая алая туника из шёлка с обрамлёнными золотой вышивкой рукавами и воротником, золотая фибула с рубином, плащ из лисьих хвостов и серебряные заколки в виде птиц, что устроились в его тёмных, заплетённых в две косы волосах, без лишних слов говорили о занимаемом им положении. Похожий на коршуна благодаря глубоко посаженным хищным глазам и слегка загнутому носу, сейчас Сигурд пил уже седьмой по счёту кубок с мёдом – и не сводил глаз с Гуды, земли которой так мечтал присвоить себе, несмотря на перемирие между их кланами.

Свенельд, брат его, тоже переоделся, но весь его наряд был противоположен какому-то плотоядному, агрессивному и отчасти излишне чопорному одеянию ярла: выбор блондина пал на лазурную рубаху, кожаный пояс с серебряной бляшкой, а также длинный плащ из шерсти. Викинг отвлёкся от своих дум, когда в дверях длинного дома оказались новые посетители – Варди и его семья.

Не остались они незамеченными и для Гуды. Правительница встала со своего места и жестом пригласила старого друга занять свободные лавки по правую руку от себя.

– Варди, мой любимый товарищ и строитель нашего славного флота, доброго вечера тебе!

– И Вам, госпожа моя, – поклонился ей плотник и вместе со спутниками поспешил присоединиться к торжеству.

Хищный взгляд уже хмельного Сигурда мгновенно почуял добычу и переместился на юную рабыню, что опустила глаза и словно испуганный котёнок вцепилась в запястье пожилой Ингеборги.

– Это что, обещанный мной подарок для брата? – захохотал ярл, продолжая рассматривать невольницу. – Свенельд, ты посмотри, как он похорошел!

– Не что, а кто, она не вещь тебе, – сверкнула на него глазами Ингеборга. – И зовут её теперь Мия.

– В честь дочери нарекла? Что ж, иного я от тебя и не ждал... но постаралась ты на славу, её теперь и не узнать, – присвистнул Сигурд. – Совсем расцвела, не боишься, что кто-то сорвёт и украдёт эту розу из твоего сада?

Хотела было Ингеборга ответить, но промолчала: мягкое прикосновение мужа к руке дало ей понять, что вступать в спор с пьяным воином сейчас – не лучшая затея. Пир продолжился, и под звуки музыки гости Гуды веселились, наслаждались трапезой и пивом.

– Госпожа моя, тётя, – наклонился над ухом рыжеволосой регентши Ульв. – Я хочу отправиться прямо завтра в новый поход, не сидится мне на месте. Да и воины наши почувствовали вкус богатств и не хотят надолго задерживаться дома.

– Войско моё с золотом куда послушнее, чем без него, однако... вернулись вы совсем недавно и нужны здесь, в родном Эгерсунне. Позволь нашим викингам побыть с детьми, насладиться ласками своих жён и приготовленной матерями домашней пищей, зачем так торопиться? Да и людей у нас не так много, лучше поберечь их жизни.

– О людях можешь не беспокоиться, тётушка, к нам присоединится дружина Свенельда. Вместе с ним мы закончим начатое и дойдём не только до Бремерхафена, но спустимся против течения и возьмём Бремен, чьи сокровищницы ломятся от золота!

– С сыном нашего старого врага, со Свенельдом? – ещё больше нахмурилась похожая на сову Гуда. – А его брат?

– Ярл Сигурд вряд ли согласится, а вот со Свеном мы в последнем плавании сдружились и оба не против того, чтобы наполнить карманы звонкой монетой! Да и раз ни ему, ни мне не стать ярлами – у него есть старший брат; я же, хоть и знатного рода, всего лишь твой племянник и нет во мне, в отличие от твоего сына, крови прежнего правителя – то только войной и трофеями мы сможем добиться, чтобы о нас сочинили саги певцы!

– Я рада, что у моего любимого племянника появился ещё один товарищ, но как ты можешь ему доверять? Неужели не помнишь ты, какие кровопролитные войны вёл его отец с нами? Не видишь, как застилают зависть и месть глаза его старшему брату, несмотря на договоры и союзы?

– Я помню о каждой обиде и слезе, что принесли в эти стены жители Хордаланна. И никогда не забуду о павших воинах, – осушил кубок с пивом Ульв. – Но Свенельд совершенно не такой, как его старший брат, нет у него ни злых помыслов, ни желания властвовать – только неуёмная воинская доблесть!

– Даже если так, Ульв, – продолжала не соглашаться с ним правительница Эгерсунна. – Разве не воспользуется отсутствием нашего воинства и тебя Сигурд? Не захочет взять Эгерсунн, о котором так мечтал ещё его вероломный отец?

– Так его люди присоединятся к Свенельду, тётушка. О чём ты так печёшься? Это уже похоже на навязчивые мысли, на умопомрачение...

– Тебя либо стукнули по голове чем-то в походе, либо ты растерял последние капли ума от хмеля, – выхватила из рук племянника кубок женщина и вздохнула. – У Сигурда людей вчетверо больше, чем у нас, кораблей – втрое. Ничего не мешает Свенельду обратиться против тебя и прямо в море утопить всё наше войско, а затем повернуть к беззащитному Эгерсунну!

– Свенельд поклялся мне именем Одина, что не предаст, – в пьяной улыбке расплылся Ульв. – Не нарушит он своего слова!

– И ты так наивно этому веришь? – удивилась Гуда.

– Он дважды спас меня в бою, тётушка, рискуя собственной жизнью. И делом, а не словом доказал нашу дружбу.

Пока мудрая Гуда пыталась вразумить племянника, уже как десять минут беседовал с братом и Свенельд – он утащил ярла на улицу, подальше от шума пиршества и любопытных ушей ругалланцев. Хмельной Сигурд, несмотря на количество выпитого пива, всё ещё был способен не только стоять на ногах, но даже мыслить и говорить – и никто не мог с ним в этом таланте тягаться.

Холодный ветер, что дул с моря, сейчас стал обжигающим, морозным, а с тёмно-синего бархата небес начали падать крупные снежные хлопья. Солёная морская вода у доков схватилась дыханием зимы и покрылась прозрачной и тонкой ледяной коркой.

– Брат мой, ярл мой, я бы хотел попросить у тебя благословения... – не зная, как начать разговор, решил сразу выложить все карты Свенельд. – Мы с Ульвом хотим отправиться в новый поход и завершить начатое, разграбив Бремен!

– Не посоветовавшись со мной ты это решил? Это хитрая змея Гуда вам обоим нашептала? – хмель в крови ярла моментально испарился, и место его заняла огненная ярость. – Йормунганд (3) тебя за задницу укусил?!

Не дожидаясь ответа, старший брат схватил за грудки блондина и впечатал его в стену длинного дома. Пусть Свенельд был выше Сигурда, сил в могучих руках и убитых ими – голыми – противников у второго было куда больше.

– Зачем тебе это? Ты моя кровь, моя плоть, мой брат – и забыл данное мной отцу на смертном одре обещание? Что заберу я Эгерсунн, который по праву должен принадлежать нам, а если кто-то смеет этому воспротивиться – даже сам конунг – то не сносить ему головы!

– Это твоё обещание для отца, не моё, – ответил ему брат. – Не нужны мне земли и месть, достаточно будет лишь славы храброго воина и пары сочинённых обо мне саг! И быть убитым конунгом за предательство, за непризнание установленных им порядков я тоже не желаю. Достаточно крови, которой много лет назад все мы умылись и едва ей не захлебнулись. Не лучше ли сотрудничать, а не враждовать? Да, у Гуды меньше людей, но драккары руки Варди быстрее и проворнее, и у Хордаланна, и у Ругаланна есть свои таланты, свои особенности – вместе благодаря им мы преумножим наши богатства и победы!

– Ты всё ещё мальчишка, а не взрослый муж, – огрызнулся на него брат, но, успокоившись, отпустил из своей крепкой хватки. – Раз ты решил – так и будет, возьмёшь тех моих воинов, кто захочет без передышки променять родные земли на морскую гладь.

– Благодарю тебя, брат, – обнял брюнета Свенельд. – А какие у тебя планы на будущее?

– Продолжу хлестать пиво! – захохотал Сигурд и, нащупав за своим поясом заранее припасённый пузырёк с какой-то мутной жижей, переместил вторую руку на возбуждённый пах. – И укрощу свою плоть, не то порву штаны – а они дорогие!

С этими словами оба брата вернулись в медовый зал. Праздник продолжался, однако число поддатых воинов уже успело подскочить, а многие из гостей покинули свои места за столами и рассредоточились по помещению маленькими кучками, делясь последними новостями и сплетнями.

– Эй, чудище, – подозвал Сигурд к себе косую и рябую невольницу, что подавала вино и пиво гостям. – Наполни-ка мой кубок, да поскорее.

Держа свою чашу, в которой теперь плескалось пиво, ярл встал из-за стола и зычным голосом продолжил:

– Славные воины нашего соседнего Ругаланна! Мои свирепые товарищи из Хордаланна! Мой горячо любимый братишка хочет отправится в новый поход вместе с вашим военачальником Ульвом уже завтра, вдвоём они намерены дотла сжечь Бремен и забрать всё саксонское золото себе. Кто из храбрецов хочет влиться в их ряды? Кто готов взять в руки мечи и пролить кровь этих трусливых христиан, что прячутся за толстыми стенами и боятся вступить в честную битву?

Стены длинного дома тут же зарокотали от громких выкриков викингов из обеих земель, что выражали одобрение и поддержку речи ярла Хордаланна. Один за другим мужи принялись поднимать руки или бить себя в грудь, давая согласие на новый поход и своё участие в нём.

– Я присоединюсь к тебе, Свен, – обратился к брату ярла Варди, что для храбрости залпом выпил целый кубок. – Пусть это станет моим последним походом, хочу растрясти старые кости перед тем, как одряхлеть в родном доме. Или же – как распорядится судьба – отправиться в Вальхаллу!

Старый корабел отправился в сторону Ульва, вокруг которого уже начали собираться желающие стать частью его со Свенельдом армии воины, корабела же бросились догонять его сын и ошарашенная подобным решением жена.

Оставшаяся за столом совсем одна Мия почувствовала подступающие к глазам слёзы и тенью выскользнула из дверей на улицу. Почему эти жестокие люди живут грабежами и чужими смертями? Почему не могут взять в руки плуг или охотничий капкан вместо окровавленных мечей? Снова кто-то на её родине ощутит горечь потерь и станет либо окоченевшим телом, либо рабом для этих северных варваров.

Приветливые лица жителей Бремерхафена, смех детей, песни во время воскресной службы – всё это поглотила разрушительная война, и останавливаться викинги не желали. Сможет ли она терпеть их дикую, бесчеловечную натуру дальше? Слушать их рассказы о сотнях убитых мужчин, изнасилованных женщин, проданных на невольничьих рынках Кордовы, Константинополя или Новгорода сирот?

В момент отчаяния набатом в её голове прозвучала лишь одна мысль: вырваться из плена этих жестоких варваров и найти утешение в ледяных объятиях моря. Снегопад на улице превратился в град, и мелкие ледяные горошины стали ударять по её телу, однако боли она не чувствовала, слыша лишь далёкий шум волн, которые предалагали быстрое избавление от полной страданий жизни.

Мия вышла к пристани, и её дрожащая от мороза хрупкая фигура замерла на фоне похожих на чудовищных драконов кораблей. Холодная вода от ударяющих о пристань волн забрызгала её лицо, солёная морская вода смешалась с такими же слезами.

Девушка сделала глубокий вдох – и шагнула в холодную и тёмную бездну, с головой провалившись в морскую пучину. Однако желанию рабыни не суждено было сбыться: сильная рука схватила её тонкое запястье, что показалось над серыми волнами, и потянуло за него назад, вверх.

Русые мокрые волосы прилипли к лицу, и Мия, оказавшись на берегу и прокашлявшись, открыла глаза и в ужасе прижалась к деревянной пристани всем своим телом. Над ней огромным медведем склонился Сигурд, чьи глаза в ночи горели подобно пламени костра.

– Пей, – не дожидаясь решения невольницы, произнёс он и влил ей в рот какую-то обжигающую и до судорог горькую мутную жижу, после чего взял на руки. – Пей, это зелье согреет тебя. А ты – меня.

Град усиливался и продолжал стучать по крышам медового зала и жилищ простых обитателей Эгерсунна, пока громадная фигура ярла несла несчастную в дом – вовсе не её хозяев, а в его собственное пристанище.

Примечание от автора:

ᚻ («хагалаз») – руна, обозначающая «град» (погодное явление). Некоторые также связывают её с богиней Хель, правительницей царства мёртвых.

1) Йоль – название дня зимнего солнцестояния у скандинавов;

2) Мидсоммар – летнее солнцестояние у скандинавов;

3) Йормунганд – огромный морской змей из мифологии викингов.