Текст книги "Трофей для братьев (СИ)"

Автор книги: Лада Отрадова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Трофей для братьев

Пролог

Ночь после пиршества

Девушка погрузилась в сон, в котором переплелись её воспоминания и желания. Огненная горячка не отступала даже сейчас, и ощущения прикосновений братьев захлестнули её с головой и погрузили в омут из кажущихся низменными мечтаний.

Прикосновения старшего из братьев были уверенными, даже грубыми, но этой самой грубостью они разжигали в ней искры бущующего и дикого огня. Мия помнила, как его сильные, покрытые мозолями руки касались её, оставляя красные следы на коже и неизгладимые – в памяти. Эти животные глаза, знающие, чего хотят, эти напористые руки, не дающие никакого пространства для сомнений... почему она первыми подумала о них, едва только сомкнула глаза?

Ласки младшего брата тут же ворвались в её грёзы, вот только вся их природа была совершенно противоположной первым касаниям, грубым и не знающим терпения. Второй мужчина всем своим видом излучал мягкость, нежность, ласку, которые окутывали её подобно тёплым материнским объятиям. Каждое его прикосновение было наполнено только одним – искренним ощущением того, что её любят и лелеют, словно она – хрупкий цветок или хрустальная ваза. Мия вспомнила, как он бережно проводил кончиками пальцев по её коже и вызывал тем самым лёгкую дрожь.

Во сне, всё ещё сгорая от лихорадки, девушка словно разрывалась между этими двумя полюсами.

С одной стороны, она жаждала страсти и несгибаемой воли старшего брата, один только взгляд которого разжигал в ней огонь, заставляя чувствовать себя податливой и мягкой, будто плавящийся воск свечи.

С другой – никогда она ещё не знала такой заботы, которую давал ей второй викинг. Его бережная ласка дарила ощущение любви и абсолютной защищённости, как будто Мия и правда была самым ценным для него человеком на свете.

* * * * *

Несколько недель назад. Германские земли, город Бремерхафен

Вопли и стоны раненых сливались с завываниями ветра в причудливую и пугающую мелодию, лежащие же на улицах трупы укрывал белый саван первого снега – крупные хлопья его медленно и торжественно падали с небес на грешную землю. Холодало.

Деревянные стены предместья становились пищей для прожорливых красных языков пламени, от смерти в пожаре или же от рук захватчиков прятались по углам плачущие женщины и дети.

Процветающие окраины архиепископского города вмиг превратились в место, где отныне поселились боль, разорение и смерть. В устье реки Везер стаей диких зверей вошли они – длинные, быстрые ладьи с головами ужасных чудовищ на носах.

Аскеманны, люди ясеня – так называли пришельцев из Норгевии в этих землях за верхнюю обшивку и мачты военных кораблей, изготовленные из этого дерева – за несколько часов прорвали оборону немногочисленного отряда и разграбили поселение, унося с собой всё, что можно было унести – золотые иконы, украшения, церковную утварь... и будущих рабов.

Сигурд, сын Атли и властитель Хордаланна (1), с хищной улыбкой напевал себе под нос старинную песнь:

– Виллеман шёл к реке,

К самой красивой липе.

Там хотел он поиграть на золотой арфе,

Потому что руны обещали ему удачу.

Широкоплечий, высокий – одним словом, ладно сложенный молодой ярл – вытер со щеки чью-то кровь и сверкнул хищными, глубоко посаженными серыми глазами на воинов, что выносили из церкви золотую патену (2) и калеж (3) из серебра и полудрагоценной яшмы.

Отвага и стремление к завоеваниям передались обладателю тёмно-русой косы от его отца. В десятилетнем возрасте он начал сопровождать воинов в сражениях и походах, в шестнадцать же унаследовал титул ярла от сгинувшего на поле брани родителя. Раздор за добычу, междоусобные стычки за клочки северных земель и битвы с окружающими племенами закалили его подобно стали и сделали привычкой недоверие ко всему и всем. Единственными своими товарищами считал он верный меч и не уступающий ему в остроте ум.

Прошедший через десятки сражений, он железной рукой правил пожалованными конунгом землями и продолжал дело отца, вселяя страх в недругов и защищая родной народ.

– Мастерски мог он на золотой арфе играть,

Он играл на ней нежно,

Он играл на ней хитро.

И птица была тиха на зелёном дереве.

Слева от могучего Сигурда шёл его младший брат, Свенельд. С вечно мечтательными, отрешёнными голубыми глазами и светлыми волосами цвета пшеницы, он лишь самую малость уступал родичу в своей силе и умении обращаться с мечом, зато был выше ростом. В руке он сжимал короткий метательный топорик – своё излюбленное оружие.

Блондин улыбнулся брату и хором продолжил с ним петь, следуя вместе с нагруженными трофеями товарищами к драккару.

– Он играл на ней нежно, он играл на ней громко,

Он играл Магнхилд, свободный от рук тролля.

Потом поднялся тролль из глубин озера,

Он громыхал в горах и грохотал в облаках.

Белой птицей боевая песнь братьев взмыла вверх и растаяла где-то высоко над горящими стенами городка. Ветер приносил с берегов Везера промозглую ноябрьскую сырость, под которую, плача и покорно склоняя свои головы, к пришвартованным кораблям шагала вереница молодых пленниц и детей.

Предсказание не подвело – набег прошёл на славу, а стены Бремерхафена оказались такими же хлипкими, как и мускулы его защитников.

Аскеманны грузили все богатства поселения на свои корабли, и главным из трофеев было будущее городка – десятки подростков и молодых дев, которых оно лишалось и обрекалось на то, чтобы стать местом, где теперь царят старость и белоснежный саван из укрывшего пылающие улочки снега.

– Тут разбил он арфу со всей своей силой,

И отнял так у тролля его славу и мощь!

Примечания автора:

1. Хордаланн (Hordaland ) – область на юго-западе Норвегии, большую часть занимают водопады и ледники.

2. Патена – блюдо для католической литургии.

3. Калеж – сосуд для католического богослужения.

Глава I: Трофей ᚠ

ГЛАВА I: ТРОФЕЙ ᚠ

ᚠ Fé vældr frænda róge;

føðesk ulfr í skóge.

Богатство причиняет раздор в роду;

волк подрастает в лесах.

– Живо тащи эти побрякушки на корму, поторопись! Пока у нас попутный ветер, надо скорее отплывать, – огрызнулся Сигурд на одного из воинов, что нёс на своей сгорбленной спине мешок, полный церковной утвари.

И добыча мигом оказалась на палубе, по соседству с позолоченными шкатулками и крестами.

Личный драккар Сигурда был длиннее остальных и помимо ясеневых обводов укреплялся ещё из более прочными, дубовыми. Нос его венчал череп огромного оленя с ветвистыми рогами – первой добычи мужчины с тех пор, как он получил титул ярла, символ его власти и могущества.

Как обычно это бывает после успешных рейдов, все его люди уже заняли свои места; кто-то из них делил богатую добычу, кто-то же просто отдыхал или перевязывал раны. Сигурд было тоже хотел подняться на борт боевого корабля и присоединиться к подсчитывающему драгоценные иконы брату, как внимание его отвлекло громкое улюлюканье викингов с другого судна и истошный девичий крик.

Обернувшись на громкие звуки, ярл Хордаланна стал невольным свидетелем любопытного зрелища. На пристани, неподалёку от драккаров, пятёрка бывалых варягов окружила несчастную девушку и всячески издевались над ней: щипали за ноги, поднимая подол сарафана, пытались оголить грудь и просто мерзко хохотали.

Будущая рабыня закрывалась от них руками, отбивалась, вопила, но – безуспешно. До тех пор, пока не выдернула из хватки одного зазевавшегося викинга увесистую дубину и не взмахнула той в опасной близости от нападавших.

Удивлённые мужчины отпрыгнули назад и пуще прежнего стали насмехаться над потерявшей силы пленницей: оружие оказалось слишком тяжёлым, чтобы её тонкие руки сумели удерживать его дольше нескольких секунд, и дубина осталась лежать на земле – поднять во второй раз девица её, как ни старалась, не смогла.

– Погляди-ка, брат, – усмехнулся Свенельд, похлопав Сигурда по плечу и показав пальцем на девушку. – Какая строптивая! С такой бы побороться, да только в постели!

– Ещё как! Если никто пока не предъявил своё право на неё, – прищурился ярл, рассматривая воинственную деву и вспоминая древний обряд – каждый из воинов мог первым забрать себе что-то из награбленного, но только одно, не делясь с этим товарищами по оружию, – то тогда станет она нашей наложницей!

Пусть незнакомка и была молодой и привлекательной, выглядела она, признаться, плачевно. От приставаний воинов одежда её истрепалась и кое-где порвалась, русые волосы, что доходили до поясницы, торчали в разные стороны и спутались между собой. Колено на левой ноге и вовсе было разодрано докрасна, и это – не говоря о синяках, оставшихся от щипков викингов.

Разбитая губа истекала кровью, а миловидное лицо, побледневшее, испачканное сажей и пылью, только что приняло на себя ещё один удар – от звонкой пощёчины, нанесённой беззубым норвежцем, девица едва ли не потеряла равновесие.

Но не потеряла самообладание!

Попытавшись ещё раз – вдруг повезёт? – взять тяжёлую дубинку, она на мгновение подняла её на какие-то сантиметры от земли и с яростным криком бросила на ноги своему обидчику. Тот разом заверещал от боли, но мгновение спустя замолчал – на пристани появился Варди, старый корабел правительницы Ругаланна (1), и его сын Йохан.

– Прекратите её истязать! В ваших трюмах и без того полно тех пленниц, которых вы уже успели во всех смыслах познать. Живо отойдите – а не то встретите мой гнев! – Варди решительно встал между заплаканной девицей и её обидчиком.

– Варди, старый волк, и на что сдалась тебе эта чумазая дохлячка? – спросил его низкий и широкоплечий викинг из людей Сигурда. – В ней и человека признать тяжело, а с этими хилыми ручонками ни в домашнем хозяйстве, ни на рудниках от неё пользы не будет.

Сын корабела нахмурился – ни к чему сейчас ему была ссора с воином из личной охраны правителя соседней области. Ругаланн и Хордаланн и без того связывала долгая вражда, и лишь смерти обоих прежних ярлов и железная рука конунга Норвегии сумели примирить обе земли. Правил теперь в Хордаланне Сигурд, сын Атли; в Ругаланне же восседала на троне, пока не вырастет её малолетний сын, Гуда – жена погибшего от чахотки властелина Вигге.

Новые ярлы оказались мудрее прежних и попытались забыть старые разогласия – и теперь даже выступили в совместный рейд по берегам Германии, чтобы дать воинам то, чего они так страстно желали с начала времён – крови, богатств и хорошеньких невольниц.

– Отец прошу тебя... Давай уйдём отсюда. Скоро попутный ветер наполнит наши паруса, а девица эта и впрямь нескольких дней в плавании не продержится живой, не то что в пути до самого Ругаланна, – с беспокойством обратился к Варди Йохан.

– Она отправится с нами. Домой, – крепко схватил за руку испуганную девицу старик и сверкнул зелёными как изумруды глазами на всех присутствующих. – Я провозглашаю её как свой трофей, отныне она – моя собственность!

Варди тотчас же вешает на запястье девушки свой янтарный браслет. Теперь она помечена принадлежащей корабелу вещью, а значит, законно становится имуществом его семьи.

По тому, как страстно отец защищал несчастную, по его горящему взгляду Йохан, кажется, понял, в чём дело: пленная слишком напоминала своими большими глазами и пухлыми щеками его младшую сестру Мию, что утонула в свои четырнадцать. И теперь старый морской волк подарит рабыню своей жене и его матери – чтобы поседевшей Ингеборге было, о ком заботиться и вместе с кем прясть и стирать.

В конце концов, сестра всегда была любимицей обоих родителей, а завести новую дочурку престарелые, даже если бы очень постарались, уже никак не сумели бы. Что ж, пусть поднимается она вместе с ними на борт, если поможет старикам залатать раны в их потухших сердцах.

Когда все приготовления и подсчёт награбленных богатств были завершены, возглавлявшие поход ярл Хордаланна Сигурд и племянник правительницы Ругаланна Ульв объявили о том, что возвращаются на родину. Выйдя из широкого устья реки, драккары оказались в открытом море.

Варди с сыном и рабыней попали на тот же корабль, что и правящие Хордаланном Сигурд и Свенельд. Тщетно морской волк старался вытереть кровоподтёки невольницы и напоить её водой – она, словно статуя, неподвижно сидела на обдуваемой ветрами корме судна и глазела на родные берега, что с каждой минутой становились всё дальше и дальше.

– Что, подобрал себе новую игрушку, корабелов сын? – рассмеялся светловолосый Свенельд. – Смотри, чтобы ветер её за борт не сдул – она еле на ногах держится.

– Не моя игрушка это, а отцова кукла... – вздохнул, приветствуя обоих братьев, Йохан. – Решил он, что на старости лет девчонка будет радовать матушку и станет для неё отдушиной, заменой моей сестрёнки. Он даже торгов дожидаться не стал – объявил её своим трофеем, хотя лучше бы взял ту икону в окладе из яшмы и золота!

– Проклятье! – стиснув зубы, выкрикнул Сигурд.

– Что такое? – вопрошающе посмотрел на ярла сын Варди.

– Думал я отдать её Свенельду в дар, да и сам позабавиться... – переводит взгляд на младшего обладатель тёмных волос и орлиного носа. – если, конечно, позволит он своему старшему брату. Но раз уж согласно обычаю сделал свой выбор Варди – найдём мы для утех других красавиц. Ты, Свен, согласен?

– Ещё бы. Будет по хозяйству помогать Ингеборге и радовать вас уютным домом, старая уже давно сама не справляется с рутинной работой, – кивнул Сигурду Свенельд.

* * * * *

Дорога к скалистым северным берегам Норвегии заняла больше девяти дней и прошла без каких-либо потрясений: Один сжалился над храбрыми воителями и не столкнул корабли ни с бурями, ни с другими искателями лёгкой наживы.

Всю дорогу до первой их остановки, столицы Ругаланна – Эгерсунна, Сигурд каждый день сидел на носу драккара и молча наблюдал за выходящей на палубу невольницей. Лишь на второй день она начала пить воду, на третьи сутки стала принимать еду и перестала дрожать от напряжения и страха. Ссадины и царапины на лице девушки понемногу заживали, так что чем ближе они были к родине, тем красивее делалась германская рабыня.

Уже в путешествии Варди принялся заботиться о своём трофее словно о родной дочери: старый морской волк то укутывал её в шерстяное одеяло, стремясь защитить от промозглых ветров, то расчёсывал её волосы костяным гребнем и заплетал косы. Рабыня, привыкнув к единственному, кто относился к ней здесь не как к скоту или вещи, даже начала учиться у корабела их языку. Плотник показывал ей пальцами на разные предметы или явления, например, солнце и мачту, и повторял их названия на скандинавском, девица же запоминала каждое и кивала, но сама не произносила ни единого слова.

Немая или же просто молчит?

И пока каждое утро Сигурд сверлил её орлиными глазами, сама невольница часами могла просто наблюдать за всплесками сизых волн, что пенились и ударялись о борт военного корабля. Взгляд незнакомки лишился страха и ужаса, но вместе с этими чувствами её голубые глаза словно потеряли и все прочие; выражение лица девицы превратилось в обречённое и отрешённое. И пусть на разбитых губах до сих пор чувствовался привкус железа, повреждённое колено напоминало о себе неприятными ощущениями при каждом шаге, а синяки на ногах из пурпурных стали грязно-зелёными, никакой боли, кроме душевной, она не чувствовала.

Девушку подташнивало и мутило, и не от морской болезни, а осознания своего положения. Несколько дней тому назад она молила Бога от спасении от клинков жестоких викингов, сейчас же горько жалела, что ей выпала участь остаться вживых. Если и была у неё какая-то судьба, то беззавидная и жалкая.

Отныне она невольница, рабыня, такой же скот, как корова или овца, который можно продать... а можно и вовсе убить себе на потеху. Оказавшись на борту драккара, она потеряла в глазах окружающих статус равного им человеческого существа и превратилась в беправную игрушку, имущество.

Порочную цепь размышлений оборвал Сигурд. Высокий, похожий на хищную птицу ярл Хордаланна бесшумно подлетел к ней и сорвал с пояса кожаный мешочек, что протянул рабыне с плотоядной улыбкой белоснежных зубов.

– Сухопутная крыса, а смотришь на море чаще, чем на мужчин вокруг? Зря – есть среди них и очень привлекательные, – викинг ткнул ей в лицо мешочком и, не сводя пронзительных глаз с испуганной невольницы, захохотал. – Что молчишь?

Девушка в ужасе отпрянула от воина и едва не поскользнулась на влажных досках – хорошо, что рядом оказался поймавший её в свои сильные руки Варди. Старый корабел нахмурился и, прижав дрожащую рабыню к груди, огрызнулся на правителя соседней области:

– Зачем ты пугаешь несчастное дитя? Она и без того пережила потери и кошмары. Оставь её в покое или реши все вопросы со мной, как с её владельцем!

– Хотел поделиться вяленой рыбой, что ношу с собой, только и всего, – оскалился Сигурд. – Ей полезно больше есть, а то и одной зимы не продержится. Того и гляди, порывом ветра вышвырнет за борт.

Оставшись несолоно хлебавши, ярл вернулся к носу корабля и встретил приближающиеся берега холодным как сталь взглядом. Там, где сизое море и серое ноябрьское море соприкасались в поцелуе, показались деревяные башни Эгерсунна, столицы заклятых врагов его отца.

Там, в гавани, уже во всеоружии были встречающие совместный флот Ругаланна и Хордаланна жители. Кто-то размахивал красными отрезами ткани, кто-то трубил в охотничий рог и таким образом оповещал селение о возвращении из рейда стаи хищных драккаров. Ругаланнцы столпились на пристани, высматривая на палубе быстроходных судов своих близких, любимых и родных, да и неприятелей тоже.

Один за другим драккары пристали к берегу. Соскучившиеся по родным землям бравые воители проворно спрыгнули в воду, не желая терпеть, когда корабли как следует пришвартуют.

На берегу, совиными глазами глядя на возвращенцев, гордо стояла регент малолетнего ярла, Гуда, окружённая десятком стражников. Рыжие волосы царственной женщины были заплетены в сотню мелких косичек, кончик каждой из которых увенчивали золотые заколки. На руках её – янтарные браслеты; сама правительница облачена в тёмно-зелёное шерстяное платье, а на плечах вдовы устроилась согревающая от ноябрьских морозов накидка из лисьих хвостов. Рядом с ней стоял и маленький сынишка, что потянул свои ручонки к двоюродному брату, едва только он оказался на твердой земле.

– Ульв, племянник мой, хвала богам, что вернулся целым и невредимым в родные края! – тепло, по-матерински обняла тётка своего ближайшего сподвижника и помощника. – Как ты?

– Боги подарили нам богатую добычу, каждому из жителей достанется своя доля! – широко улыбнулся Ульв. – От золота и оружия и до невольников мы привезли с собой разного добра – трюмы так и ломятся от трофеев!

Поблизости показались они: когда-то сыновья недруга, а теперь – союзники по морским рейдам и грабежу прибрежных земель. Темноволосый, хищный Сигурд и белокурый спокойный Свенельд – в каждом из них она видела отдельные черты бывшего ярла Хордаланна, что из семени Атли проросли в этих мужественных, сильных воителях.

– Ярл Сигурд, Свенельд – добро пожаловать в славный Эгерсунн, мой стольный град! Рада, что наше совместное мероприятие увенчалось таким успехом, – поприветствовала она обоих. Гуда прекрасно понимала, что, несмотря на перемирие, силы соседней области и по числу воинов, и по флоту превышали её собственные, а значит, не стоило доверять ни единому слову или улыбке потомков Атли. Особенно сейчас, когда сын её только научился ходить, а власти женщины и её племянника, в котором нет благородной крови, даже соотечественники не слишком-то рады.

– Благодарю Вас, Гуда, – на лице ярла появилась лукавая улыбка, а глаза его блеснули плотоядным пламенем. – Для меня честью было сражаться бок о бок с Ульвом. Надеюсь, однажды и твой сынишка и наследник покажет мне, на что способен в бою! Ведь отец его был яростным, отважным витязем.

– Однажды он продемонстрирует вам с братом мощь своих рук и остроту меча, – не то угрожая, не то соглашаясь, ответила Гуда. – Вечером мы празднуем в медовом зале (2) возвращение наших людей, если вы почтите нас своим присутствием – это выступит символом того, что наши земли начали всё с чистого листа и отныне союзники, а не враги.

– Я и брат мой обязательно посетим ваше пиршество! – рассмеялся и похлопал по плечу маленького сына Гуды Свенельд. – Пусть мёд и пиво льются рекой в честь нашей победы!

– Это куда лучше, чем кровь, – облизнулся Сигурд, глядя на Гуду – та была ещё стройна и хороша собой, хоть и перевалила за тридцать. – Да будет так.

Оба брата после небольшой беседы с регентшей удалились куда-то с Ульвом, её племянником, дабы обсудить разгрузку драккаров; с одного из них как раз спустились на землю и старый корабел с сыном и пленной девицей.

Варди командовал строительством флота Ругаланна ещё при муже Гуды, да и сам приложил руку к созданию некоторых военных кораблей; Йохан не унаследовал плотницких талантов отца, но зато мастерски орудовал боевым топором и поверг не один десяток неприятелей с его помощью.

– Сегодня ветра принесли на родные земли моих дорогих друзей, – правительница с нескрываемой радостью заключила в объятия Варди, затем она обняла и его сына.

Не видавшиеся несколько недель товарищи начали долгий разговор, делясь друг с другом новостями о походе и произошедших за время их отсутствия в Эгерсунне событиях, и пленница почувствовала себя сейчас как никогда одинокой.

Люди вокруг шутили, разговаривали, обменивались рукопожатиями и улыбками, она же призраком стояла на краю промозглой гавани. Словно никто и не видел её, не замечал, не обращал своего внимания. Да и разве не так должны обходиться с вещью, которой отныне она является?

Вместе с тёмными холодными волнами на неё накатил приступ отчаяния. Без имени, без родных, она стала пленницей этого сурового края и дикарей, не знающих христианского милосердия и какой-либо человечности.

С каждым ударом воды о скалистый берег она делала шаг вперёд, погружённая в свои мысли. Уже темнело, и свежий промозглый ветер крепчал. Начинался прилив.

Бесплодные и скованные морозами земли Ругаланна станут её клеткой.

Примечание от автора:

ᚠ («феху») – руна, обозначающая «скот, движимое имущество, богатство».

1. Ругаланн ( Rygjafylke, Rogaland) – прибрежная область на юго-западе Норвегии, известная многочисленными фьордами, пляжами и островами.

2. Медовый зал – длинный дом с единым пространством, использовался правителями для пиршеств и праздников, а также в качестве резиденции.