Текст книги "Трофей для братьев (СИ)"
Автор книги: Лада Отрадова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава XV: Тот самый день ᛞ
ГЛАВА XV: ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ ᛞ
ᛞ biþ dryhtnes sond, déore mannum,
mære metodes léoht, myrgþ ond tóhiht
éadgum ond earmum eallum bryce.
День – господний посланник, дорогой людям
великий свет судьбы – счастье и надежда благополучным и нищим,
всем на пользу (радость).
Со времён кошмарной ночи Йоля минуло двадцать восемь дней, которые по ощущениям тянулись целый год, если не два. Снежная зима принесла в столицу Ругаланна морозную погоду, но согревались выжившие горожане не пламенем очагов, а у погребальных костров. Сотни из пылающих огненных цветков распустились посреди сугробов, и этой скорбной поляной уцелевшие провожали в последний путь тех, кто пожертвовал собой ради их спасения.
В плавание отправилась и подожжёная ладья с Гудой, которую хоронили со всеми почестями как настоящего правителя и воина, а не женщину-регента – поступить подобным образом повелел лично Сигурд.
На этом, впрочем, благие дела ярла Хордаланна закончились. Войска его так и остались в наполовину сожжённом и разрушенном городе, и даже прибавились за счёт нескольких прибывших с опозданием кораблей с хирдаманнами из Хордагарда.
Преданные темноволосому викингу люди патрулировали улицы денно и нощно, пресекая любые попытки выразить недовольство или же восстать, сам старший сын Атли обосновался в длинном доме и наконец-то почувствовал себя полноправным хозяином земель, которые желал сделать своими ещё его отец.
Словно крысы, спасающиеся с драккара перед бурей, сбежали из города и наёмники бастарда; кто-то из них успел захватить награбленное, кто-то спасал единственную ценность, остававшуюся у них – собственную жизнь, ибо много их полегло в ту жуткую ночь и на следующий день. А вот Инга Трёхпалого и след простыл. Переодетого в женщину мерзавца искали на каждом углу, перевернули каждый дом в Эгерсунне и окрестностях, но обнаружить так и не сумели – что, если и взаправду был он воплощением бога Локи, как перешёптывались некоторые из стариков?
Пусть мир полноценно и не вернулся в Ругаланн, постепенно жители столицы и других поселений области начали возвращаться к привычному укладу вещей и своим рутинным занятиям. Рыбаки вышли с сетями в море, ремесленники распахнули двери пустующих лавочек, кузниц и кабаков; строители и добровольцы приступили к восстановлению столицы. Работы им предстояло немало.
Ульв, раненый Свенельд и малолетний сын Гуды – Альрик, наследник Эгерсунна, также остались в длинном доме. Сигурд называл их своими почётными гостями и лишь изредка выпускал в город, непременно в сопровождении преданных ему людей и огромного Бьорна – как бы он их не величал, было понятно, что для темноволосого викинга, грезившего о власти, они были всего лишь пленниками.
Из деревеньки на окраине области вернулась к мужу и сыну вывезенная оттуда ранее Ингеборга, и семья наконец-то воссоединилась, причём вместе с Мией – за это время старшему брату Свенельда не было до неё никакого дела, и лишь один раз он совершил формальный визит в избушку корабела. Не то, чтобы поинтересоваться у Варди тем, какое время займёт строительство ещё двух дюжин боевых кораблей, не то, чтобы передать девушке драгоценный подарок в виде золотой цепочки и такого же креста изящной работы.
Отказать Мия не могла – кто знал, что мог выкинуть этот вспыльчивый военачальник в случае, если она не примет этот дар? Чувства и эмоции и без того покинули несчастную, словно она была дырявым сосудом, из которого вместе с содержимым вылилась сама эссенция радости и тяга к жизни.
Несколько раз она встречалась с лекаршей из длинного дома, но манипуляции последней с мочой не принесли каких-то чётких и однозначных результатов. Мысли о том, что она понесла от Инга – предателя, мерзавца и злейшего врага нынешнего самопровозглашённого ярла – точили её сердце тлетворным червем и съедали разум, не давая спать по ночам и даря безрадостностое существование днём. Больше усугубляли состояние и симптомы, которые она продолжала считать следствием своего опасного побега через Хельгард: постоянная тошнота, странное восприятие запахов и вкусов, потливость и раздражительность.
Вот только едва ли переохлаждение и общая ослабленность организма заканчивались когда-то неприятной болью в сосках и редкими выделениями из места, куда вложил свою мерзкую плоть Трёхпалый.
Обыденное времяпровождение с Ингеборгой, пожалуй, было единственным, что не позволяло наложить на себя руки – ведь для этого она даже приобрела у одного из торговцев в гавани яд, который должен был быстро и безболезненно отнять её жизнь и избавить от мучений. Старая жена Варди вместе с ней вышивала, готовила еду, пряла и чинила снасти, а также продолжала учить девушку языку – тем более, что та к большому удивлению пожилой норвежки начала говорить, пусть иногда и заикаясь или глотая отдельные слова и слоги.
И в этот самый день, спустя двадцать восемь ночей после Йоля, Мия в очередной раз вернулась в родные стены после встречи со знахаркой – опустошённая, в слезах и с повторяющимися в голове словами врачевательницы.
"Ты беременна, никаких сомнений быть не может".
* * * * *
Взгляд тёмно-зелёных глаз Ульва, сердитый и усталый, упал на стоящего в дверях бани охранника – тот, казалось, не только не шевелился, но и не моргал.
– Ты живой вообще? Двигаться умеешь? – закипел от ярости племянник Гуды. – А говорить?
– В мои обязанности входит Ваша охрана, а не задушевные беседы, – ответил ему наконец-то бородатый долговязый хирдаманн Сигурда.
– Охрана? И от кого же? Вороны налетят и унесут меня прочь? – не останавливал поток негодования мужчина, которому уже в тягость было постоянное наблюдение. – Стая мышей утащит? От кого меня охранять?
– Такое поручение мне дал ярл Сигурд.
– Тогда подожди за дверью снаружи... – устало вздохнул Ульв. – Или на меня совершат нападение ковш с кадкой? Если же хочешь помочь мне помыть причандалы – так и скажи, будь честен. Слышал я, что среди приспешников твоего господина всякое творится...
Воин с отвращением отвернулся и вышел из помещения, напоследок нарочито громко хлопнув дверью. Ульв же облегчённо вздохнул и улыбнулся: у него вышло!
Мужчина сбросил с себя одежду и вошёл в уже пышущую жаром парилку, где его ждал Свенельд. Впервые за всё это время им удалось остаться наедине, пусть брату Сигурда и пришлось подкупить своего сопровождающего, а племяннику Гуды пойти на провокацию.
– Успешно?
– Как видишь, – усмехнулся Ульв и приобнял обнажённого друга, тело которого покрывали мельчайшие капельки пота. – Вот только если хватится меня или что-то заподозрит – посмотрел бы я на его реакцию на двух голых мужчин, да ещё и после произнесённых мной слов!
– Рад, что ты можешь шутить и не вешаешь нос... – задумчиво вздохнул Свен и запустил в копну своих русых волос пальцы, начав трепать их. – Но положение дрянное. Долго он будет нас вот так держать? Рано или поздно от нас придётся избавиться: или совсем, физически, или же отправить куда-то далеко и надолго.
– Понимаю, что меня, но ты? Брат, в конце концов.
– Брат-изменник, который не поддержал его и встал на сторону врага. Тысячу раз Сигурд может лить медовые речи о том, что благодарен нам за спасение от отравленнной стрелы, сотню раз будет повторять, что спешил спасти нас из лап Инга – вот только не ради тебя, меня или кого-то ещё он пришёл в ту ночь, а за головой предателя-бастарда.
– Высокие у вас отношения... За Альрика мне тоже боязно.
– Альрик – законный наследник Гуды и будущий ярл, куда проще будет удержать Эгерсунн и всю область, провозгласив себя опекуном до совершеннолетия мальчугана, – потянулся к ковшу с ключевой водой светловолосый викинг и оросил ей свою шевелюру, расслабляясь от приятной прохлады и играя перекатывающимися под кожей мышцами рук. – Пока престарелый король Харальд Прекрасноволосый страдает от междоусобиц собственных сыной и не может вмешаться, это было бы самым простым решением.
– Простым и логичным для кого? – закатил глаза Ульв и плеснул на раскалённые камни ещё немного воды, отчего в комнате прибавилось пара. – Для тебя. Не забывай, что твой старший братец – тот ещё отъявленный злодей и негодяй. Конечно, на фоне совсем уж свихнувшегося Инга он мог показаться нормальным – и то издалека и человеку с хреновым зрением, но сейчас пасынка моей тётушки и в помине нет рядом для того, чтобы Сигурд смотрелся более выгодной партией.
– Да уж, они оба – как разные половины Хель (1), несомненно отвратительны, но каждый по своему, – встал во весь рост, обливая себя водой от густых волос соломенного цвета до самых сильных, мускулистых лодыжек, Свенельд. – Что ты предлагаешь?
– А какие у нас могут быть варианты? – нахмурился, не оставляя пространства для сомнений, племянник Гуды. – У Ругаланна есть наследник в лице Альрика, которого тётка вверила мне. У Хордаланна жив и здоров – во всех смыслах, отверни или закрой ты от меня эту оглоблю! – младший сын Атли, который может претендовать на трон после смерти брата-тирана.
– Пусть тирана, но брата.
– Я не заставляю тебя всаживать кинжал ему в спину, но и утаивать свои планы не собираюсь. Если мы не избавимся от этой опухоли сейчас, то кто знает, в какую чудовищную тварь с жадными щупальцами и острыми когтями она разрастётся? Вдруг Эгерсунн – только начало? Дружинники Сигурда уже твердят, что и конунг Харальд (2), и всего его сыновья – слабаки, поэтому готовы идти за твоим старшим до конца и добыть корону для настоящего воина!
– Не лучше ли тогда предупредить Прекрасноволосого?
– Чтобы он прислал свой ночной горшок? Его сейчас волнует лишь распря между любимцем Кровавой Секирой и остальными сыновьями. Свен... – бросил на него как никогда уверенный взгляд товарищ. – Рано или поздно тебе придётся сделать свой выбор. А нам двоим здесь, пожалуй, тесно, – Ульв потянулся за полотенцем и отправился в предбанник. – Дождись минуту-другую, пока я со своим стражем вернёмся в длинный дом и только потом выходи. Не хочу, чтобы попозли разные слухи и кривотолки о нашей связи.
Племянник Гуды сам засмеялся над собственной шуткой и закрыл дверь, оставив Свенельда в одиночестве с рояющими пчелиным ульем мыслями. Ульв был прав, рано или поздно ему следовало сделать выбор.
* * * * *
Когда солнце поднялось над лесом из мачтовых сосен в свой зенит, из крыши стоящей особняком добротной избушки повалил густой дым. С чувством предвкушения и большим аппетитом семья начала готовиться к обеденной трапезе.
В самом центре скромного жилища гордо возвышался прочный деревянный стол. Его украшали костяные тарелки, вырезанные вручную Варди, и добытые им в походах серебряные кубки и кувшин. Щиты с драгоценными камнями и шкуры убитых на охоте зверей, развешанные по стенам в качестве трофеев, свидетельствовали о благополучии обитателей дома.
Когда-то была их трофеем и Мия, теперь же девушка превратилась в свободного человека и полноправного члена семьи старого кораблестроителя.
Аромат тушёного мяса – дразнящий, заставляющий рот истекать слюной, а желудок в нетерпении урчать – заполнил комнату. В очаге на толстой цепи висел большой чугунный котёл, в котором кипело ароматное рагу из пойманных Йоханом в силки кроликов и корнеплодов, запасённых в погребе с осени.
Ингеборга, как и положено матери семейства, с неслыханными для её почтенных лет сноровкой и изяществом накрывала на стол. Её обветренные, покрытые морщинами руки умело расставляли миски с рыбной похлёбкой на скатерти. Рядом помогала управляться с обедом и Мия: девушка достала из печи румяный, хрустящий каравай хлеба и положила круг в самый центр стола. Ладони бывшей рабыни едва заметно тряслись, но от любящего и внимательного взгляда Ингеборги даже такие малозаметные детали не могли ускользнуть.
– Дитя моё, что случилось? Снова торговец из города не привёз книг на твоём языке?
Об истинных причинах своих посещений Эгерсунна Мия, разумеется, умалчивала. Чуть не выронив из рук нож, она прикусила нижнюю губу и произнесла:
– Там... была... кни-га... Но содержа-ние её оказа-лось... Не тем, которое я же-ла-ла.
– Что ж, видимо, такова была воля богов, – пожала плечами старуха. – Не расстраивайся, в следующий раз обязательно найдётся что-то тебе по душе. В конце концов, сколько всего на свете книг, какая-то да приглянется и нашей умнице дочке!
Едва ли следующий раз будет.
Входная дверь отворилась с протяжным скрипом, и в жилище вошли Варди с Йоханом. Пожилой корабел обнял сначала супругу, трогательно целуя ту в лоб, а затем и Мию, после чего занял место во главе стола, подав остальным членам семьи знак, что те могут присоединиться к нему.
Сын престарелой четы тоже сел за стол, следующим настал черёд девушки. Натянуто улыбнувшись, она попыталась сосредоточиться на обеде и зачерпнула ложкой похлёбку из лосося – каким бы простым это блюдо не казалось, готовила Ингеборга пальчики оближешь.
– Псы Сигурда повсюду в городе, добраться до длинного дома незамеченными нам не удалось, – наконец, нарушил молчание Йохан, который был мрачнее тучи. – Рыщут в каждом углу, проверяют каждого мужчину с оружием и вежливо, но настойчиво просят передать мечи и топоры в собственность нового ярла. А ведь ещё и месяца не прошло с момента смерти Гуды! Да и законный правитель, маленький Альрик...
– Твоей матери и Мии едва ли поднимают аппетит подобные беседы, – фыркнул Варди, посмотрев на побелевшую как мел приёмную дочь. – Давай оставим обсуждение дел государственных мужчинам и спокойно поедим.
– Мне... тоже есть, – отвлеклась от бесцельного размешивания похлёбки в своей тарелке девушка. – То-же есть, что... сказать.
– Что ты хочешь рассказать, милая? Попросить найти ту книгу про императора? (3) – оживилась Ингеборга.
– Нет...
Все три пары глаз остальных членов семьи от кушаний переместились на Мию, и её захлестнула очередная волна из беспокойства, которое уже клокотало в сердце бывшей рабыни настоящим штормом.
– В тот день, когда для безо-пас-ности оставил меня Све-нельд в своём не-примет-ном жилище... В тот день...
– Продолжай, дитя, – кивнула сдвинувшая брови Ингеборга: уже по тону дочери стало ясно, что хорошего ждать не придётся. – Здесь тебе некого бояться, мы твоя новая семья.
– В тот день... Туда... Со своими людь-ми... вор-вал-ся...
– Говори, – мягко, но всё же надавил на неё Йохан, сжавший в руке нож. – Говори.
– Инг... Инг Трёх-палый... – уже захлёбываясь слезами, выдавила из себя слова несчастная девушка. – Он обе...
– Обе что? Обеими руками тебя избил? Обе смерти – Гуды и Сигурда – взял на себя, думая, что и второй умер от яда? – не унимался её названный брат.
– Обесчестил... меня. И теперь я... по-нес-ла... от него.
– Да сгореть ему в пламени Муспельхейма! (4) – выругалась Ингеборга и схватилась за голову. – Дочь моя! Бедняжка!
– Кто-то ещё знает? – несмотря на шокирующую новость, казался внешне спокойным Варди, мгновенно взявший себя в руки: случившегося не изменить, а вот с последствиями придётся разбираться прямо сейчас. – Кому-то ещё ты рассказывала? И почему так уверена в том, что понесла?
– Ле-ка-рша...из дли... из длин-нного дома, – рыдая на плечах приёмной матери, продолжила Мия. – Под-твер-дила беременность.
– Гарм (5) меня сожри... – закрыла ладонью рот Ингеборга.
* * * * *
В тускло освещённом медовом зале уже месяц царили тишина и страх, а когда-то привычные звуки песен и звона кубков с элем, казалось, навсегда сгинули в этих неприступных стенах. Сигурд восседал на резном деревянном троне, его внушительная фигура отбрасывала на пол ещё более грозную тень.
Похожий на хищную птицу в своём гнезде, новый правитель Эгерсунна небрежно вертел в руках золотой мьёлнир на цепочке. Когда-то принадлежавшая самой Гуде побрякушка теперь стала его имуществом, как и все земли погибшей от стрелы Инга женщины.
Голову его занимали самые разные думы.
Указ об изъятии оружия у свободных мужчин оказался эффективным, и теперь арсенал длинного дома буквально ломился от мечей, копий и луков тех, кто мог дать отпор новой власти. Однако... вдруг этого недостаточно?
Оставались тяжёлые топоры, острые вилы, заточенные лопаты и кухонные ножи, которые не хуже боевого оружия можно использовать, чтобы свергнуть его. А ещё верёвки, подсвечники, рыбацкие сети, да даже украшения на его шее...
Навязчивые идеи об окружающих его заговорщиках с каждым днём на троне только усиливались. Спустя трое суток стража начала осматривать каждого, кто входил в стены резиденции; через неделю лекарша по его приказу изготовила несколько десятков противоядий от разнообразных отрав, а специальный дегустатор был обязан попробовать каждое яство или напиток перед тем, как их вкусит сам ярл.
Даже верных дружинников-хирдаманнов он отстранил от себя, поручив тем охрану длинного дома снаружи и патрулирование города. Рядом оставался лишь преданный, похожий на ручного медведя, Бьорн.
Безмолвие зала нарушила темноволосая лекарша, которую пропустили внутрь стражники. Знахарка, нерно теребя подол платья, приблизилась к ярлу и отвесила тому земной поклон.
Стоя перед завоевавшим Ругаланн воином, она каждой клеточкой своего тела ощущала исходящие от него власть и гнев. Брови темноволосого викинга были нахмурены, а взгляд ледяных глаз полон подозрения.
– Мой ярл, – начала знахарка, её голос слегка дрожал, – Я пришла с очень важной новостью, которая касается вашей наложницы, Мии.
Глаза норвежца расширились, на суровом лице мелькнула смесь любопытства и ярости. Он слегка наклонился вперёд, походя ещё больше на коршуна со своими глубоко посаженными глазами и загнутым вниз носом.
– Какие новости ты принесла, женщина? – потребовал он ответа, его голос звучал властно.
– Ваше величество, – продолжила лекарша, которая поборола страх и всё-таки выдавила из себя улыбку: ведь вести она сообщит добрые. – Я осмотрела наложницу этим утром, и у меня нет никаких сомнений в том, что она несёт в себе дар жизни. Можете возрадоваться, она принесёт Вам наследника или же такую же прекрасную дочь!
Цепочка в могучей руке викинга рассыпается на десятки звеньев, а золотой молот со звонким звуком отпрыгивает от деревянного пола медового зала. Знахарка в ужасе смотрит на правителя, верхняя губа которого начинает дёргаться от захлестнувшей мужчину злобы.
– Я... ещё не делил ложе со своей избранницей должным образом, – сделал акцент на последних словах Сигурд, рассудок которого затуманило сделанное врачевательницей открытие.
– Быть может, это непостижимое человеку чудо? – неожиданно вмешался стоящий за троном вечный соратник ярла, громадина Бьорн. – Дело самих богов и в знак Вашей доблести сам Один явился к ней и зачал будущего героя саг?
Лицо ярла искривилось в пугающей гримасе, однако пылающий гнев сменился на куда более жуткое выражение, коварное и по-нечеловечески кровожадное. Мужчина опустился на свой трон, ненадолго погрузившись в раздумья, и ответил своей правой руке:
– Насколько сильно твоё тело, Бьорн, настолько немощен и разум. Если вскрою я сейчас твоей череп, то найду ли там мозги, а?
Испуганный великан попятился назад и замолчал, не смея больше обсуждать с господином такого рода темы. Сигурд же извлёк из ножен острый меч, сверкающий серебром в полутьме медового зала.
– Если и был Один, то имя его – Свенельд. Пожелавшие присягнуть мне на верность горожане уже донесли весточку о том, что до нашего вторжения она некоторое время укрывалась не в жилище Варди, а сожительствовала с моим белокурым братцем. Поэтому в личности отца сомнений у меня нет, этот гад... наверняка не упустил возможность завершить начатое им в нашу первую ночь!
– Что прикажете делать? – поклонился ярлу Бьорн.
– Доставь мне Мию, немедленно, – ухмыльнулся темноволосый правитель и обнажил белоснежные зубы в плотоядном оскале. – А ты, знахарка, приготовь зелье, дабы отторгнуть чадо из её чрева. Если не управишься за час – останешься без головы.
Женщина, упав ниц, тут же поднялась и выбежала из медового зала; Сигурд похлопал по плечу своего помощника и рассмеялся:
– И вели слугам подготовить к ночи пир. Нас ожидает праздник с размахом, которого эти земли ещё никогда не видели! Скол! (6).
Поднявшийся над заливом у длинного дома ветер принёс в Эгерсунн не только запах морской соли и перегнивших водорослей, но и предчувствие какой-то первобытной, заставляющей душу уйти в пятки, опасности.
Этот день навсегда останется вписан в историю Ругаланна и воспоминания обитателей столицы.
Примечание от автора:
ᛞ («дагаз») – руна, обозначающая «день». Символ ассоциируется с восходом солнца, пробуждением, прорывом и ясностью дневного света; Дагаз символизирует перемены, которые человек в состоянии контролировать, рост и освобождение от того, что вас тяготит.
1) Хель – скандинавская богиня мёртвых, одна половина её тела чёрно-синяя, другая мертвенно-бледная, поэтому она иногда называется сине-белой Хель (по другим версиям, левая половина её лица была красной, а правая – иссиня-чёрной; выше пояса она выглядела, как живая женщина, но её бёдра и ноги были покрыты пятнами и разлагались, как у трупа).
2) Харальд Прекрасноволосый – легендарный военачальник и первый король Норвегии, объединивший все земли и утвердивший там собственную административную систему. В последние годы жизни погряз в войнах и распрях между своими более чем двадцатью сыновьями, которые боролись за титул следующего правителя. Наследником в итоге стал Эрик Кровавая Секира – его любимец и самый жестокий из всех отпрысков.
3) Vita Karoli Magni («Жизнь Карла Великого») – биография Карла Великого, короля франков и императора Запада, написанная историком Эйнхардом.
4) Муспельхейм (Muspelheim, огненная земля) – в германо-скандинавской мифологии: один из девяти миров, страна пылающих гигантов, раскалённое царство, которым правит огненный великан Сурт.
5) Гарм (др.-сканд. Garmr) – в германо-скандинавской мифологии огромный пёс, охранявший Хельхейм, мир мёртвых, хтоническое чудовище.
6) Скол (др.-сканд. Skøl) – это тост, призыв выпить за здоровье.
На разных праздниках старший по званию (конунг, ярл или глава семьи), поднимал свой кубок и громко восклицал "Скол!". После этого, собравшиеся вокруг кричали "Скол" в ответ и начиналось торжество.
