Текст книги "Война (ЛП)"

Автор книги: Л. п. Ловелл

Соавторы: Стиви Коул
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Никто не выйдет с того здания, – говорит он. – Не волнуйся.

Я фыркаю.

– Возможно, это самые бессмысленные слова, которые когда-либо произносились.

Он ухмыляется, обхватывая рукой мой затылок.

– Может быть.

Мои руки дрожат, когда я обхватываю пальцами его запястье. Мне страшно. Я могу признаться в этом самой себе. Никто не хочет идти навстречу собственной смерти, и есть что-то ужасное в том, чтобы знать, что ты умрёшь. Это жестокая правда о человечестве. Мы рождаемся, мы живём, мы умираем, но я просто предпочла бы не знать, когда, даже если причина справедлива. Я просто не хочу признаваться в этом Джуду.

Он проводит пальцем по моей щеке.

– Бояться – это нормально, куколка, – шепчет он.

Я не могу удержаться от улыбки, потому что он всегда знает, что сказать.

– Это для Кайлы. Я бы сделала для неё всё, что угодно. – Я качаю головой, не в силах подобрать слова, потому что здесь есть одно «но», я просто слишком горда, чтобы это сказать.

– Я бы волновался, если бы это было не так, – произносит он, прежде чем нежно поцеловать меня в губы.

Впервые с тех пор, как мы начали это, я понимаю, что Джуд умрёт. Мой сильный, злой, красивый мужчина перестанет существовать, и это ранит гораздо сильнее, чем моя собственная смерть. Мир без Джуда только кажется… неправильным.

Я хватаю его за ворот рубашки и целую в ответ, моё сердце отчаянно, прерывисто бьётся в груди. Стена эмоций шквалом обрушивается на меня, и я отстраняюсь от него, поворачиваясь спиной. Я не могу поступить так с ним прямо сейчас. Ему нужно сосредоточиться на встрече, на уничтожении Синалоа, на освобождении Кайлы. Остальное неважно. Ничто другое не может иметь значения.

– Тор. – Его рука обнимает меня за талию, и я кладу голову ему на плечо. Я прикусываю нижнюю губу, борясь со всхлипом, когда переплетаю свои пальцы с его. Я поднимаю наши сплетённые руки и целую его костяшки.

– Тебе следует пойти и разобраться с людьми Гейба, – говорю я.

Он глубоко вздыхает и прижимается своей щекой к моей, проводя губами по моему подбородку. Он медленно отстраняется. Я прислушиваюсь к его тяжёлым шагам, когда он выходит из комнаты. Я просто не могу сейчас находиться рядом со всем этим, поэтому беру бутылку текилы с кухни и исчезаю в нашей спальне. С таким же успехом можно умереть и с похмелья.

Проходят часы, и солнце опускается за горизонт, окрашивая небо в оранжевые и розовые тона. Я потягиваю текилу из бутылки, сидя на балконе, прислонившись спиной к стене и подтянув колени к груди. Светлячки лениво проплывают мимо меня, и я протягиваю руку, взбалтывая воздух вокруг них. Я чувствую всё и в то же время ничего. Как будто моя голова – это просто разъярённый рой эмоций, настолько громких, что я не могу ни за что ухватиться сквозь оглушительный гул. Я слышу, как открывается дверь спальни, и через несколько секунд в поле моего зрения появляется Джуд. Я молча поднимаю свою бутылку текилы. Он забирает её у меня, опрокидывая в себя.

Я вижу, что это написано у него на лице. Он боится. Джуд Пирсон боится. Он присаживается на корточки рядом со мной, кладя свою тёплую руку мне на колено.

– Красивое небо, да?

Я улыбаюсь и смотрю на него.

– Джуд Пирсон комментирует красивые вещи. Теперь я знаю, что наступает конец света.

Мягкая ухмылка появляется на его губах, и он смеётся.

– Только для нас, куколка. – Он проводит рукой по моему подбородку, обхватывая мою щеку. – Но знаешь, что? – он так сладко целует меня в губы. – Я ни о чём не жалею, когда дело доходит до любви к тебе.

Моё сердце трепещет в груди, а на глаза наворачиваются слёзы. Когда у тебя есть такая любовь, как эта, её так трудно отпустить, даже если ты знаешь, что уносишь её с собой в могилу. Я тянусь к нему, запуская пальцы в его густые волосы. Эти тёмно-зелёные глаза встречаются с моими, его взгляд такой несокрушимо сильный.

– Боже, я люблю тебя, – говорю я, мой голос слегка прерывается.

– И я тебя люблю. – Он снова целует меня, прежде чем отстраниться и посмотреть мне в глаза. – Спасибо тебе за то, что дала мне повод. – Я наблюдаю, как раздуваются его ноздри. – За Кайлу… за то, что любила мужчину, вину которого невозможно искупить.

Слёзы вырываются наружу, и я качаю головой. Я не могу говорить. Я притягиваю его к себе и целую, прижимая к себе так крепко, как только могу. Последние три с половиной года Джуд Пирсон был для меня как кислород. Кажется, вполне уместным, что без моего кислорода я перестану существовать. Его рука скользит вверх по моему лицу, а большой палец поглаживает мою челюсть. Наши поцелуи, наши болезненные и сладкие, полные отчаяния и приторной потребности поцелуи.

– Я хочу тебя. В последний раз. – Я тянусь к его рубашке и стаскиваю её через голову, обнажая загорелую, покрытую татуировками кожу над точёными мышцами. Он всегда был таким красивым и опасным, как запретный плод. Он был моей любовью, моей зависимостью, но я предпочла бы прожить короткое время, ощущая кайф от Джуда, чем всю жизнь без него. Он сдвигается, обхватывает ладонями мой затылок и толкает меня на выложенный плиткой пол балкона.

– Обещай мне, что никогда не забудешь, как я любил тебя. – Его руки скользят под мою рубашку, задирая её вверх, пока он не стягивает её через мою голову.

– Никогда.

Его губы касаются моей шеи, и он покрывает мою кожу медленными, одурманивающими поцелуями, пока у меня не закружится голова и дыхание не станет прерывистым. Тёплый вечерний ветерок касается моего обнажённого тела.

Его руки скользят по моим бёдрам, поднимаясь к ягодицам, он хватает мои шорты, стаскивая их вниз вместе с нижним бельём. Его рука немедленно возвращается обратно между моих ног, его палец скользит по мне.

– Боже, я буду скучать по этому, – шепчет он рядом с моей шеей, скользя пальцами глубоко в меня.

Я хватаю его сзади за шею, притягивая к себе.

– Нет, не будешь, – выдыхаю я ему в губы. Его язык касается моего, в то время как его пальцы двигаются, толкаясь и извиваясь внутри меня. Мои пальцы скользят по его спине, царапая горячую кожу. Я вдыхаю его, желая прикасаться к нему повсюду, запечатлеть его в памяти, даже если это просто для того, чтобы унести с собой в могилу. Он моя родственная душа, и для нас прекрасно подходит «пока смерть не разлучит нас». То, что у нас есть, намного превосходит любые брачные узы. Он медленно целует меня, и пока моё тело дрожит и трепещет для него, он наблюдает, как я кончаю, его глаза не отрываются от моего лица.

Он убирает от меня руку, прежде чем поднять меня с пола. Мои ноги раздвигаются перед его бёдрами, и грубая ткань его джинсов касается моей чувствительной плоти. Он несёт меня на кровать и целует в щеку, в уголок рта, в подбородок.

– Чертовски прекрасна, – говорит он. Я наблюдаю, как он снимает джинсы и боксеры. – Мне нравится смотреть, как ты кончаешь, куколка. – Я чувствую, как румянец заливает мои щёки, и он смеётся, прижимаясь своим обнажённым телом к моему. Его большой палец касается моей скулы, и выражение его лица становится серьёзным. – Мне очень жаль, Тор.

Я прижимаю палец к его губам и качаю головой, прежде чем оттолкнуться, заставляя его перевернуться на спину. Я сажусь на него верхом, чувствуя его твёрдый член под собой.

– Не сейчас. И никогда больше. – Я наклоняюсь вперёд и нежно касаюсь его губ, прежде чем накрыть их своими. Его руки блуждают по моему телу, их жар заставляет меня покрываться мурашками. Я борюсь со слезами, наворачивающимися на глаза, я борюсь с чувством стеснения, растущим в моей груди. Я хочу, чтобы это были только мы. В последний раз. Мы. Наша любовь. Я хочу, чтобы остальной мир исчез, как это было всегда, когда я с ним. В последний раз, прежде чем всё это исчезнет навсегда.

Он скользит внутрь меня, и я сосредотачиваюсь на каждом медленном движении, которое совершаю над ним, скользя руками по его мускулистой груди. Его руки скользят по моей талии, поднимаясь к грудям.

– Я, чёрт возьми, так люблю тебя, Тор.

Я закрываю глаза и наваливаюсь на него, погружая его так глубоко в себя, как только могу.

– Я тоже тебя люблю. – И с этими словами слёзы вырываются на свободу и текут по моим щекам. Я плачу так сильно, что едва могу пошевелиться, но Джуд сжимает мои бёдра, заставляя меня медленно подниматься и опускаться на него.

– По крайней мере, у нас есть шанс попрощаться, – говорит он. Я слышу, как его душат эмоции, я чувствую, как дрожит его грудь под моими ладонями, и это ломает меня. То, что мы делали друг с другом в течение трёх лет, ломает меня. Он садится, обхватывает меня руками и так крепко прижимает к себе, как будто боится отпустить. И я не хочу, чтобы он это делал.

Я нависаю над ним, и он приподнимается навстречу каждому едва уловимому движению моих бёдер. Его губы танцуют по моему горлу, вдоль подбородка, пока его рот не оказывается напротив моего. Его руки зарываются в мои волосы, и он сжимает их в кулак, углубляя поцелуй и с силой погружаясь в меня. Чем дольше мы целуемся, тем отчаяннее становятся наши движения, как будто наши души пытаются выразить – объяснить – необъяснимое, как глубоко мы любим друг друга, как сильно мы нужны друг другу, потому что некоторые вещи просто невозможно объяснить словами.

Я обхватываю его лицо руками и прикасаюсь своим лбом к его лбу, вдыхая его запах. Он сжимает мои бёдра, заставляя их перекатываться по нему, медленно и глубоко.

– Забудь, Тор, отпусти, – шепчет он.

Эта лёгкая дрожь ощущений проходит через меня, нарастая и перекатываясь под его доминирующей хваткой. Я ничего не могу поделать, но рвусь к нему, и он целует меня, заглушая мои стоны, когда он напрягается подо мной. Мы по-прежнему здесь, и я остаюсь здесь с ним, грудь к груди, он всё ещё внутри меня, и его учащённое дыхание обдувает моё лицо.

Это всё, что у нас есть, но и всегда будет. Даже смерть не сможет у нас это отобрать.

Глава 36

Джуд

Гейб кряхтит, садясь на кровати. Я вижу напряжение на его лице, когда он переминается с ноги на ногу, и чувствую себя дерьмово из-за того, что подстрелил. Но я не могу допустить, чтобы всё пошло наперекосяк.

– Чёрт, эсэ. Я чувствую себя как в аду, – говорит он, потянувшись за стаканом воды, стоящим у кровати.

– Да…

– Я верю, что ты сможешь это сделать. – Он смотрит на меня с искренностью, которую я не видел ни у кого в своей жизни.

Я киваю как раз в тот момент, когда раздаётся стук в дверь. Дверь медленно распахивается, и люди Гейба гуськом входят в комнату, у каждого на груди пистолеты и связки патронов. Похоже, мы вступаем в грёбаный зомби-апокалипсис. Дерьмо.

– Вы знаете, что делать, – говорит им Гейб. – Ничего не изменилось. Вы бомбите свои цели. – Он бросает взгляд на парня справа от меня. – А ты, Дэниел, отведи своих людей с Джудом на склад. Защищай его, как если бы он был мной. Это, – Гейб наклоняется и кладёт руку мне на плечо, оглядывая их всех, – тот, за кем вы сегодня присматриваете.

Он встречается со мной взглядом и кивает.

– Ты расправишься с засранцами из Синалоа, эсэ. Для вашей дочери, для моей сестры. – Его внимание возвращается к своим людям. – Не задавайте вопросов этому гринго, si? – они кивают. – Хорошо, тогда идите, – велит он, и мужчины покидают комнату, как маленькая армия.

Это организованное массовое уничтожение. Я убиваю лидеров, а эти люди убирают то, что осталось. Здание за зданием. Бизнес за бизнесом. К тому времени, как мы закончим, от картеля Синалоа ничего не останется.

Он тяжело вздыхает, и на его губах появляется мягкая улыбка.

– Будь осторожен, эсэ, встретимся позже.

Мы пожимаем друг другу руки, и я выхожу из комнаты, зная, что больше никогда не увижу Габриэля Эстраду.

Пустыня такая чертовски пустынная и угнетающая. Я смотрю, как за окнами проносятся красные пески. Никогда за миллион лет я не думал, что окажусь здесь. На земле картеля, пытаясь спасти свою маленькую девочку. На этом всё заканчивается, и стресс, навалившийся на меня в этот самый момент, чертовски удушающий.

Тор сидит рядом со мной, её маленькая ручка в моей. Мы едва перемолвились друг с другом парой слов за всю долгую поездку по пустыне. Что вы можете сказать, когда знаете, что отправляетесь на верную смерть? Я провёл последние полчаса, проигрывая моменты своей жизни, как в кино. Я думаю, что пытаюсь вспомнить все эти вещи в последний раз, потому что кто на самом деле знает, что ждёт тебя после смерти? Если рай и ад реальны, то я чертовски уверен, что знаю, куда отправлюсь.

Водитель подъезжает к складу, ржавая металлическая дверь всё ещё заперта на засов. Четыре чёрных «Хаммера» стоят сбоку от здания, прямо рядом с проволочным ограждением. Двери открываются, и из машины вылезают мужчины, только у двоих из них видно оружие, и хватка Тора на моей руке усиливается.

– Ради Кайлы, – шепчет она.

– Да, ради Кайлы, – говорю я и распахиваю дверь. Горстка людей Гейба выходит из машины позади нас и следует за мной. Мне жаль, что они умрут вместе с нами, но это было неизбежно. Я точно не смог бы прийти с одной лишь Тор. Мы бы даже не выбрались из машины.

Мужчина в приталенном костюме выходит вперёд. Когда он собирается зачесать волосы назад, солнце отражается от его часов. Мы обходим машину спереди, и один из людей Гейба поднимает руку, останавливая нас.

– Я Педро, – говорит мужчина в костюме, – глава картеля Синалоа. Так жаль, что Габриэль не смог прийти. – Он ухмыляется. – Но я действительно надеюсь, что мы сможем прийти к какому-то соглашению по поводу Хуареса.

Я не отвечаю. Просто пристально смотрю на него.

Напряжение исходит от каждого парня здесь. Педро выглядит достойно, но я чувствую его неуверенность, как акула чует кровь. Я засовываю руку в карман и сжимаю пальцами свой мобильный телефон, нервно проверяя, на месте ли он. Один из людей Гейба подходит к ржавой двери склада и отодвигает тяжёлый засов. Он тянет за неё, и большая металлическая дверь со скрипом открывается.

Наступает момент колебания, прежде чем мы все входим в тёмный склад. Парень впереди хватает рычаг на стене и щёлкает выключателем. Флуоресцентные лампы с жужжанием включаются, прежде чем я осматриваю комнату, обращая внимание на бочки с бензином, которые я вчера поставил у дальней стены. Штабеля брошенных деревянных ящиков были разбросаны по всему пространству. Педро подходит к одному из них и прислоняется к нему, прежде чем посмотреть на часы.

Я подзываю Тор к краю комнаты, используя свою руку, чтобы направить её между мной и открытым дверным проёмом.

– Джуд… – шепчет она.

– Просто подожди, хорошо?

Она фыркает у меня за спиной. Педро встречается со мной взглядом, и мы смотрим друг на друга сверху-вниз. Один хищник присматривается к другому, пытаясь понять, кто в конечном итоге станет добычей. Чем дольше наши взгляды не отрываются друг от друга, тем сильнее растёт напряжение, пока оно не становится почти живым, дышащим зверем. Тор беспокойно ёрзает у меня за спиной, заставляя меня остерегаться каждого её короткого вздоха. Каждый из людей Педро пристально смотрит на нас. В конце концов, я букмекер, а она женщина, которая убила их босса.

– Похоже, маленький картель твоего друга создал нам все эти проблемы за последние несколько недель, – наконец говорит Педро.

– Нет, это был я, – отвечаю я, поднимая бровь. – Скажи мне, каково это – потерять Синалоа в течение месяца? Чёрт возьми, ты, должно быть, самый низкорослый действующий босс, который у них когда-либо был. – Я ухмыляюсь. Я должен выждать здесь своё время. Мне нужно, чтобы они сделали первый шаг, потому что в ту секунду, когда я упаду на Тор, они начнут стрелять.

– Ты дерьмово управляешь этим городом, – говорю я. Мужчины с Педро беспокойно переминаются с ноги на ногу, обмениваясь взглядами.

Он смеётся.

– Ах, но вот тут ты ошибаешься. Хесус управлял городом, как чёрт. Отвлекался на красивые вещи. – Его взгляд метнулся к Тор, и он ухмыльнулся. – Я, с другой стороны, намерен быть гораздо более безжалостным.

Я вижу лёгкое мерцание в его глазах, когда на губах появляется улыбка, и, словно по сигналу, двери с грохотом распахиваются, и толпы Синалоа врываются внутрь. Люди Гейба этого ожидают. Склад наполняется эхом выстрелов и криков. Это грёбаный момент отвлечения, в котором я нуждаюсь. Я хватаю Тор и швыряю её в открытый дверной проём позади нас. Когда она пытается бороться со мной, я толкаю её так сильно, как только могу. Она отступает назад, хватаясь за металлические перила лестницы в бомбоубежище как раз перед тем, как скатиться по ступенькам.

– Иди к своей сестре и забери Кайлу, и никогда никому, кроме неё, не говори, что ты жива. – Я закрываю дверь и на секунду останавливаюсь. – Я люблю тебя, Тор. И всегда буду.

Прежде чем она успевает что-либо сказать, я захлопываю дверь и хватаюсь за ручку, используя весь свой вес, чтобы удержать её закрытой. Тор дёргает дверь, пытаясь открыть её, когда пули рикошетят от металлических стен. Придерживая дверь одной рукой, я достаю телефон из кармана. Ей удаётся приоткрыть дверь примерно на дюйм, выкрикивая моё имя, прежде чем она снова захлопывается. Я изо всех сил пытаюсь печатать на экране, пока она борется со мной. Неужели она действительно когда-нибудь верила, что я позволю ей умереть? Единственная задача, которая у меня есть, – это защищать моих девочек, и каким бы я был мужчиной, если бы привёл её к смерти, позволив моей дочери расти без её прекрасной матери?

Мой палец зависает над кнопкой, которая приведёт в действие бомбу. В этот момент весь шум, весь хаос растворяется в статике за стуком моего сердца. Вот оно. Пути назад нет.

Нет ничего, чем бы я не пожертвовал ради них, потому что я знаю, что жизнь без кого-либо из них не стоит того, чтобы жить, и я не могу представить мир, где их не существует. Я нажимаю на кнопку, ожидая. Кажется, проходит вечность, прежде чем я чувствую давление, жар, за которыми следует оглушительный грохот, от которого я отлетаю через всю комнату подальше от двери. Меня отбрасывает к стене, в воздухе клубятся дым и обломки. Наступает жуткая тишина как раз перед тем, как металлические стропила начинают скрипеть и стонать, и звук, похожий на треск падающего дерева, эхом разносится по разрушающемуся складу. Я тону в облаке пыли, когда смотрю, как рушится балка.

Я сделал это из любви. Ради любви.

Тяжёлое ощущение захлёстывает меня. Боль разливается по всему моему телу. Мои инстинкты умоляют меня бороться, но есть вещи, против которых нельзя надеяться победить, поэтому я думаю о Тор и Кайле в последний раз, прежде чем добровольно уступить тьме с миром, потому что я любил их.

Глава 37

Тор

Дверь захлопывается, когда по другую сторону от неё раздаётся громкий взрыв. Дверь скрипит на петлях, и я замираю, положив руку на ручку. Я шиплю и отпускаю её, когда она обжигает мою ладонь. Моё сердце бешено колотится, слёзы наворачиваются на глаза. Зачем ему это делать? У нас была сделка. Я и он. Всё или ничего. Вот и всё. Зачем ему это делать?

Я стягиваю топ через голову и хватаюсь им за ручку. Дверь не сдвинулась с места. С разочарованным криком я наваливаюсь на неё всем своим весом. Дверь открывается, но натыкается на что-то. Я прижимаюсь к ней плечом, и она поддаётся достаточно, чтобы я могла заглянуть в небольшую щель.

Небо. Я вижу небо. Всё здание исчезло.

Я наваливаюсь на дверь всем своим весом снова и снова, пока она не открывается достаточно, чтобы я могла протиснуться внутрь. Я стою посреди полного разрушения. Обломки и тела. Я лихорадочно оглядываю всё вокруг в поисках Джуда. С каждой секундой моё сердце бьётся всё сильнее, а по щекам текут слёзы. Он не мёртв. Он не может быть мёртв. Я бы знала. Я бы знала. Мой взгляд падает на тело в десяти футах от меня, и я, спотыкаясь, направляюсь к нему. Я узнаю татуировку на предплечье Джуда, и рыдание вырывается из моего горла. Он не двигается. Я отталкиваю кусок дерева от его груди и опускаюсь на колени рядом с ним.

– Джуд. Джуд!

Ничего. Дрожащими руками я щупаю его пульс. Мне кажется, я чувствую его, но я не могу быть уверена, потому что мой собственный пульс колотится в каждом дюйме моего тела. Я убираю волосы с его лица и прижимаюсь губами к его губам.

– Пожалуйста.

Он Джуд Пирсон. Он не может быть мёртв. Он нужен Кайле. Он нужен мне. Мой разум лихорадочно перебирает годы медицинского обучения только для того, чтобы застопориться. Истерика цепляется за края моего сознания, и моё зрение затуманивается от слёз, поскольку паника держит меня в своих тисках.

– Джуд!

Всё должно было пойти совсем не так. Он пошёл против нашего соглашения – я была готов к смерти нас обоих, а не только его. Я ни разу не подумала, что смогу выжить без него. Я не была готова к этому.

Истерика подступает к моему горлу, сердце бешено колотится в груди.

– Ты солгал мне, – шепчу я, и, словно хрустнувшая ветка, меня пронзает вспышка гнева. Я хлопаю его по груди с такой силой, что мою ладонь начинает жечь от удара. – Ты солгал мне! – повторяю я, прежде чем упасть ему на грудь. Я вдыхаю пыль, покрывающую его тело, и кашляю.

Его грудь резко поднимается, прежде чем расслабиться.

– Что за женщина может дать пощёчину мертвецу, – говорит он, прежде чем закашляться.

– О боже мой. – Облегчение просто ошеломляющее. Я ползу вверх по его груди, прижимаясь лбом к его щеке, пока мои слёзы пропитывают его рубашку. Его рука опускается мне на затылок, и он гладит меня по волосам. Когда я поднимаю на него взгляд, он ухмыляется сквозь очередной приступ кашля. Я отрываю лицо от его груди и пристально смотрю на него.

– Ты придурок, – кричу я.

– Разве я этого не знаю? – он пытается сесть, но безуспешно. – Не то чтобы я намеревался жить или что-то в этом роде.

Я сажусь и вытираю слёзы со своего лица.

– Почему ты так поступил со мной? Ты обещал, что мы будем вместе. – Я не могу ничего поделать, но чувствую себя обиженной и преданной. Я должна быть счастлива, что мы оба на самом деле живы, но это всё, на чём я могу сосредоточиться.

– Потому что я люблю тебя.

Я хлюпаю носом.

– Я действительно хочу возненавидеть тебя прямо сейчас.

– Это тонкая грань между любовью и ненавистью, куколка. Тонкая грёбаная грань.

– Ты мог бы просто выйти в эту дверь вместе со мной, – говорю я.

– Дверь покрыта броней, куколка. Телефонный сигнал через него не пройдёт. Кроме того, в план входила смерть.

Я наклоняюсь вперёд и беру его за подбородок, крепко целуя.

– Ещё раз так со мной поступишь, и ты не проснёшься.

– Хорошо, – он снова пытается сесть и стонет. – Но мы должны выбираться из этого дерьма.

Я закидываю его руку себе на плечо и помогаю подняться, пошатываясь под его огромным весом.

– Что теперь, Джуд? Очевидно, у вас есть какой-то план. Или ты бы просто умер, и я должна была разобраться с этим?

– Боже, дай мне передохнуть. – Он качает головой, когда мы спотыкаемся об обломки.

Я помогаю ему пройти через остатки разрушенного склада, оглядывая окружающую пустыню.

– И я что, должна была просто, блядь, идти пешком по пустыне обратно? Мило, Джуд. Очень мило.

– Женщина…

Вдалеке я слышу шум двигателя и поворачиваюсь, чтобы окинуть взглядом бесплодный пейзаж. Облако пыли клубится за мчащимся к нам грузовиком.

– Это Марни, так ведь?

– Конечно. – Джуд улыбается.

Я смотрю на него, всего избитого и покрытого пылью. И это действительно поражает меня. Мы живы! Я начинаю думать, что Джуда Пирсона действительно нельзя убить, и я благодарна за это.

Потрёпанный грузовик, шипя, останавливается, визжа тормозами. Марни зажимает сигарету губами, протягивает руку и распахивает пассажирскую дверь.

– Прошу, – говорит он, прежде чем затянуться сигаретой.

Я пытаюсь забраться в кабину грузовика, и дверь срывается с петель. Я оглядываюсь через плечо на Джуда, когда забираюсь внутрь.

– Вы не могли бы взять что-нибудь, изготовленное до 1972 года?

– Думаю, я мог бы… – он улыбается, садясь следом за мной и закрывая дверь. – Но что в этом весёлого?

– Ну, парень, ты дерьмово выглядишь, – говорит Марни, прежде чем включить передачу. Двигатель ревёт, прежде чем грузовик тащится вперёд по песку.

– Пошёл ты, – ворчит Джуд.

Марни смеётся и роется в своём кармане.

– Молодчина.

Секундой позже он протягивает Джуду сигарету, и я откидываюсь на спинку сиденья, поощряя его лечь и положить голову мне на колени. Ворча себе под нос, он свирепо смотрит на меня, но делает это. У него, должно быть, раскалывается голова. Он затягивается сигаретой, а я провожу пальцами по его волосам, наблюдая, как мимо нас проплывает пустыня.

Мы выжили. Несмотря ни на что, мы выжили, и воздух в моих лёгких внезапно становится чище, солнце чуть теплее, а присутствие Джуда становится ещё более важным.

Глава 38

Джуд

Месяц спустя

Машина, пыхтя, мчится по грунтовой дороге, проносясь мимо кукурузных полей. Верх старого автомобиля с откидным верхом опущен, и волосы Тор развеваются на ветру. Я бросаю на неё взгляд, и, чёрт возьми, она великолепна. Улыбаясь, она поворачивается ко мне лицом и берёт мою руку, сжимая её у себя на коленях.

Некоторое время мы едем по дороге в тишине, прежде чем подъезжаем к знаку с разветвлением дорог. Я делаю глубокий вдох и слегка сжимаю её руку, кивком указывая на уличный указатель. Вот оно. Все пути, кроме одного, уводят нас от Кайлы.

– Вот и всё, куколка.

Тор прикусывает нижнюю губу, её взгляд прикован к вывеске.

– Без нас ей будет безопаснее, – шепчет она.

– Конечно…

По сути, мы мертвы, но всегда будет этот затяжной страх перед тем, что если. Что, если кто-нибудь узнает? Что, если Ронан знает? Что тогда? Сможет ли кто-нибудь вроде меня когда-нибудь по-настоящему выйти с линии огня?

Её взгляд опускается на колени.

– Но как ты выживешь без своего сердца, Джуд? – она выглядит подавленной чувством вины, и я знаю, что это убивает её.

– Ты не сможешь. Ты сможешь только существовать. – Я обхватываю рукой её затылок и притягиваю к себе, прижимаясь губами к её лбу.

Она кладёт руку мне на подбородок, и я чувствую лёгкую дрожь.

– Тогда какой во всем этом был смысл? – она отодвигается ровно настолько, чтобы посмотреть на меня, как будто чего-то ждёт. Я думаю, ей нужно, чтобы это было моим решением, тогда она сможет обвинить меня в чувстве вины. Всё, чего она хочет, – это обеспечить безопасность Кайлы, даже если для этого придётся каждый день разбивать её собственное чёртово сердце.

– У нас не было выбора, Тор. Её похитили. Мы сделали то, что должны были сделать, чтобы заполучить её обратно… уберечь её.

Я думал об этом каждый день. О том, действительно ли мы можем оставить её. Она никогда не узнает ничего другого. Она вырастет, думая, что мы погибли в автомобильной катастрофе. Это мы двое должны жить с правдой, и дело в том, что, когда ты принимаешь подобное решение, пути назад уже нет. Мы никогда не вернём те годы назад. Ребёнок – это то, что вы чувствуете в глубине своей души, и как вы на самом деле можете уйти от этого? Мы могли бы сходить за ней. Уехать из страны. Раствориться в воздухе… но риск всегда существует. И с какой-то момент удержать её было бы эгоистично?

Тор закусывает губу, её глаза слезятся. Нет боли хуже, чем горевать о потере кого-то, кто на самом деле не умер. Она борется с этим. Пытается быть сильной. Она не может этого сделать. Какой бы сильной она ни была, она не сможет этого сделать. Я не могу этого сделать, я смотрю на знак. Четыре дороги, но я всегда знал, что выберу только одну. Может быть, это делает меня чертовски эгоистичным, но я признаю, что я слаб, когда дело касается моих девочек. Делая глубокий вдох, я поворачиваю налево и выжимаю газ.

– Она наша малышка, – говорю я и Тор улыбается.

Эпилог

Ронан

Раздаётся стук в дверь моего кабинета.

– Войдите, – зову я, поднимая взгляд. Я смотрю, как входит Дмитрий с конвертом в руке. Он молча кладёт его на мой стол и уходит.

Взяв его, я провожу пальцем под клейкой лентой, и на стол высыпается стопка фотографий. Мои губы кривятся в тени улыбки, когда я смотрю на фотографию Джуда и Виктории Пирсон, стоящих во внутреннем дворике виллы, малышка на руках у отца. Они выглядят счастливыми. Уверенными. Безопасными.

О, конечно, американец думает, что перехитрил меня, инсценировав свою смерть и выставив её напоказ. Но я знаю, что он жив. Что он действительно сделал, так это перехитрил целый картель, сверг правящую королевскую семью Хуареса, и за это… что ж, я его уважаю. За это я позволю семье Пирсон исчезнуть из жизни и поселиться на юге Франции в крошечном городке под именами мистер и миссис Верато. Они правда это заслужили.

Я возвращаюсь к своему компьютеру и нажимаю кнопку вызова. Он, наконец, подключается. В поле зрения появляется лицо Габриэля Эстрады. Он сидит за столом с сигаретой во рту, поставив локти перед собой. Интересно, знает ли он об обмане Пирсона или нет. Американец доверял ему. Это возможно, но в то же время, когда тебе нужно умереть, ты никому не можешь доверять. Мне ли не знать.

– Русский. – В его тоне сквозит кислота, и я улыбаюсь. Он меня ненавидит. Конечно, он знает. Лев ненавидит человека, который держит его на цепи, а Габриэль Эстрада действительно лев. Опасный, непредсказуемый и дикий. Но у него есть одна слабость – цепь, о которой идёт речь. Я бросаю взгляд через комнату на стену с мониторами и сосредотачиваюсь на нижнем правом экране. Камилла Эстрада меряет шагами спальню, её длинные тёмные волосы спиралью ниспадают по спине, как чёрный атлас. На ней джинсы и рубашка без рукавов, но ни то, ни другое не скрывает этих убийственных изгибов. Я бы сказал, что она довольно удобный залог.

– Габриэль, – говорю я с улыбкой, – я надеюсь, у тебя всё в порядке.

Он прищуривает глаза.

– Ты можешь идти к чёрту. Я удвоил твои запасы наркотиков, раздал твоё грязное русское оружие. Я хочу свою сестру.

Я беру тлеющую сигару из пепельницы передо мной и медленно затягиваюсь.

– Камилла решила остаться. Ну знаешь, – говорю я с ухмылкой. Мужчина никогда не должен раскрывать все свои карты, но простой факт заключается в том, что без своей цепочки Габриэль Эстрада укусил бы меня. И Камилла не такая, какой кажется. Она не просто хорошенькая сестра наркобарона. Любой, кто захочет присмотреться достаточно внимательно, сможет это увидеть. Она укрепит его, поможет ему, а я не могу этого допустить, поэтому, когда всё было сказано и сделано, я сделал интересное предложение: лишь один из заложников мог уйти. Камилла никогда бы не позволила ребёнку остаться здесь без неё, и поэтому мне пришлось оставить пылкую латиноамериканку у себя. Я не могу сказать, что это меня расстраивает. Она… интригующая.

Я наблюдаю на мониторе, как открывается дверь в её комнату и входит один из моих людей. Он подходит к ней, и она расправляет плечи. В ту секунду, когда он прикасается к ней, она бьёт его. Я борюсь с улыбкой. Такая дерзкая.