Текст книги "Холодное Сердце Казановы (ЛП)"
Автор книги: Л. Дж. Шэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
13
РИГГС
Мы вернулись в ее квартиру на метро. Я снова перепрыгивал через барьеры.
После того как она перестала укорять и ругать меня за невыплаченный чек, она почувствовала себя настолько милосердной, что заехала в Duane Reade и купила мне несколько пар новых носков, потому что в моих, как она объяснила, было "больше дырок, чем сюжетов в порно".
– Ты вообще когда-нибудь смотрела порно? – Теперь я шел плечом к плечу с ней по платформе. Я не мог представить, что эта женщина прикасается к пенису. Нет, не так – определенно могла. Моего. Разминать, гладить, лизать, целовать. Но я бы не удивился, если бы она все еще была девственницей.
– Я не собираюсь отвечать на этот вопрос.
Воздух стоял неподвижно, горячий и влажный, как лето, пропитавшее стены метро. На платформе было всего несколько человек.
– Просто скажи мне, что ты знаешь, что детей не рожают аисты.
Выражение растерянности омрачило ее нежное лицо.
– Прошу прощения? Я только что заказала одного по Интернету. Агентство аистов предложило большую скидку.
Я захихикал, запустив пальцы в ее волосы и запутав их, просто как предлог, чтобы прикоснуться к ней. Она была не так уж и плоха, когда вела себя как истинная, неразбавленная сущность.
– Если ты когда-нибудь захочешь посмотреть порно, у меня есть несколько рекомендаций, – предложил я.
– Я удивлена.
– Мы могли бы устроить фальшивое свидание в кино, чтобы дополнить наши фальшивые отношения.
– Я на это не согласна. – Она почесала нос.
– Это потому что я бедный?
– Это потому, что я не занимаюсь сексом на одну ночь, особенно с людьми, с которыми мне придется жить в одной квартире в непредсказуемом будущем.
Должно быть, засранка была хреновой любовницей, если она так колюче обсуждала секс. Мы оба были взрослыми. Я, в основном, хронологически, но все же.
– Предложение остается в силе, – легко согласился я. – Каждый должен посмотреть порно хотя бы раз в жизни. Это опыт.
– Точно. Да! – Она хлопнула в ладоши, похоже, желая сменить тему. – Что ты собираешься делать теперь, когда твой босс думает, что ты останешься в Нью-Йорке на некоторое время?
– Уже хочешь от меня избавиться?
Поезд приближался к платформе с громким воплем.
– Не притворяйся, что наши отношения идеальны. – Она защитно скрестила руки.
Это было не так. И она была права: мне нужно было найти проект, в который я мог бы с головой окунуться. Я никак не мог сидеть на одном месте месяцами.
– Я просто буду совершать короткие поездки в течение нескольких недель, а потом скажу Эммету, что ты была большой ошибкой и мы разводимся. Ты ведь не будешь возражать, если я распущу небольшой слух, что ты заразила меня сифилисом?
– А что, если… ну, ты знаешь. – Она прочистила горло. – Все получится, и мы подождем, пока я не получу грин-карту? Между визой CR1 и грин-картой проходит всего пара лет.
– Какой в этом смысл? – Я нахмурился. – Разве ты не хочешь выйти замуж?
– Женитьба займет время, если мы с Би Джеем не сойдемся снова. – Она облизала губы и опустила взгляд. По крайней мере, она была достаточно честна, чтобы не отрицать амбиции своей жизни.
– Это действительно вершина твоих мечтаний? Выйти замуж ради денег.
– Я выйду замуж не ради денег. Я выйду замуж ради безопасности. Ради душевного спокойствия. За привилегию не беспокоиться о том, откуда возьмется еда, оплачивать счета за электричество или иметь что-то теплое, что можно надеть зимой. Брак был прагматичным соглашением между семьями и отдельными людьми на заре времен. Любовь – это недавнее, нежелательное явление. Снисходительная и эгоцентричная. Я лично считаю, что во всем виновата Джейн Остин. Неужели она не могла написать загадку об убийстве? Она бы избавила всех нас, золотоискателей, от лишних хлопот.
Теперь я смеялся так сильно, что, черт возьми, не мог дышать. Она не хотела быть смешной, но это было так. Моя невеста рядом со мной покраснела, очевидно, приняв мое веселье за насмешку. Я не насмехался над ней. У меня было ощущение, что ее потребность в финансовой безопасности глубоко укоренилась в каких-то очень темных воспоминаниях, и я не мог осуждать ее за это. Ее безжалостная твердолобость казалась мне освежающей. Она была похожа на Джона Д. Рокфеллера. У нее был талант находить возможности в катастрофе.
– Эй, не притворяйся, будто то, что ты делаешь, не прагматично. – Она ткнула пальцем мне в грудь. – Ты женишься на человеке из-за своей работы. Разве ты не можешь поискать другую работу?
Могу. И, честно говоря, должен. Но я не хотел позволить Эммету победить. Уйти было бы равносильно признанию поражения.
– Не подавай мне никаких идей, Поппинс, иначе останешься без жениха.
Мы запрыгнули в поезд. Он был переполнен. Было только одно свободное место. Я предложил Даффи занять его. Она сидела, гордо выпрямив спину и сложив руки на коленях.
Я возвышался над ней, перекинув руку через столб. К слову об Эммете, мне нужно было срочно запустить свою помолвку с Даффи. Этот ублюдок безостановочно звонил и писал мне, пытаясь вызвать мой блеф. Он не верил, что Даффи настоящая. Немного пиара для укрепления фальшивых отношений было как раз то, что доктор прописал.
Поезд начал движение. Я огляделся. Здесь было много пассажиров. Студенты, хипстеры-миллениалы, туристы и работяги. Я готов был поспорить на свой левый орех, что у всех них есть работающие телефоны. Пришло время осуществить мой план.
– Эй, Поппинс.
Ее голова была наклонена вниз. Она была поглощена своим телефоном, пролистывая подержанные дизайнерские сумки в модном приложении.
– Даффи, – повторил я.
– Через минуту, Риггс. Кажется, я нашла отличную Chanel за двести баксов.
Через минуту у нас может не быть такой аудитории. С каждой станцией поезд пустел, и мое терпение тоже.
– Даффи. Дафф. Дафна. Дезри.
– Господи, что? – Она подняла глаза, ее брови агрессивно заплясали на лбу, показывая ее презрение. – Разве ты не видишь, что я что-то делаю?
– И я надеюсь, что этим чем-то буду я. До конца наших дней, детка. – Я одарил ее липкой ухмылкой сердцееда, от которой, как я знал, ей захотелось задушить меня, а потом растоптать мое безжизненное тело.
Когда я медленно опустился на одно колено, покорно склонив голову, она открыла рот – несомненно, чтобы высказать мне все, что думает. Болтовня в поезде прекратилась. Люди отрывали взгляды от своих телефонов и планшетов. Две подружки, сидевшие напротив нас, задыхались, вцепившись друг другу в рубашки. А моя будущая ненастоящая невеста смотрела на меня с ужасом, смешанным с покорностью.
Она не любила публичных жестов.
А я не любил проигрывать. А Эммет хотел, чтобы я проиграл.
Даффи закрыла рот руками, скорее, чтобы подавить проклятие, чем от шока.
– Дафна, милая, любовь всей моей жизни, я не могу представить, как буду стареть без тебя.
Ты уже стар, – услышал я в мыслях ее дерзость.
– Ты – моя причина, мое вдохновение, мой человек. И самое главное – ты моя единственная. С того момента, как я встретил тебя. Это было необычно, странно, и я определенно произвел не самое лучшее первое впечатление. – Я продемонстрировал ей ухмылку с ямочками, наблюдая за тем, как люди на периферии поднимают свои телефоны в воздух и снимают мое предложение со всех возможных сторон. – Но это только делает нашу судьбу еще более особенной. Наша способность любить друг друга, все недостатки и все остальное, на протяжении вечности и за ее пределами.
Для протокола, я вытащил каждое слово из своей задницы по прихоти. Конечно, я нагуглил "Что сказать, делая предложение", пока Поппинс покупала мне носки со скидкой, но я не ожидал, что ложь будет так естественно падать с моих губ.
– О Боже! – вскрикнула женщина за моей спиной.
– Лодка мечты, – ворковал кто-то. – Запишите меня, мистер Красавчик.
– Это Крис Хемсворт?
– Нет. У Криса нет такого строения костей и губ.
– Кажется, во мне только что проявился греческий бог.
Я наклонил голову, притворяясь, что смущен вниманием. Может быть, я слишком много говорил, но я же не претендовал на "Оскар".
– Дафна, окажешь ли ты мне огромную честь стать моей женой? Я обещаю любить и уважать тебя. Дать тебе все, чего пожелает твое сердце. Поставить твое счастье выше своего и подарить тебе сказку, которую ты заслуживаешь.
Лицо Даффи было пустым и белым от шока. Очевидно, она восприняла мой жест чуть больше, чем вторжение целой армии в ее квартиру.
И при этом она не произнесла ни слова.
С натянутой, непоколебимой улыбкой я выдавил из себя:
– Не торопись, Поппинс. У нас ведь нету зрителей.
– Конечно, я выйду за тебя замуж…дорогой, – пробормотала она, наконец, с энтузиазмом женщины, которой предложили пройти по минному полю. Босиком. – Это будет честью для меня.
Слабое согласие не помешало людям вскочить на ноги, хлопать и аплодировать нам. Десятки людей обступили Даффи, когда я достал кольцо, купленное в ломбарде, и надел его на ее обручальный палец. Это было простое, тонкое золотое кольцо с квадратным изумрудом в центре. Парень из ломбарда сказал, что ему не менее двухсот лет, что вполне соответствовало стилю брака, который хотела для себя моя невеста.
– Боже мой, – пробормотала она себе под нос, шевеля изящными пальцами, любуясь вещью. – Оно потрясающе.
Я знал, что это не притворство. Ее фиолетовые глаза сверкали, как бриллианты. Я был удивлен, что дешевое украшение показалось ей таким прекрасным.
– И вполовину не так потрясающе, как ты. – Я подался вперед, схватил ее за затылок и поцеловал в висок. Ее кожа была горячей, мягкой и чертовски вкусной. Слишком чистая, чтобы принадлежать такому хитрому, поверхностному существу. Она замерла, как только мы соприкоснулись, ее дыхание участилось. Я отстранился с большей неохотой, чем хотел бы признать.
Наши глаза встретились и застыли в странном трансе.
– Мне сказали, что у нас помолвка, – пронзил тишину в вагоне голос проводника, заставив людей разразиться радостными возгласами и смехом. – Поздравляем счастливую пару!
Поппинс огляделась по сторонам, выглядя смущенной и дезориентированной.
– Эй! – крикнула женщина в костюме, которая направила свой телефон в нашу сторону. – Это было лучшее предложение, которое я когда-либо видела. Самое меньшее, что ты можешь сделать, – это подарить своему мужчине настоящий поцелуй.
– Поцелуй! – скандировала толпа. – Поцелуй! Поцелуй! Поцелуй! Поцелуй!
Я посмотрел вниз, чтобы уловить выражение лица Поппин. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. Я расширил глаза, надеясь передать, что она не обязана этого делать. Мы ничем не обязаны этим людям. Но на самом деле, если она меня не поцелует, это будет выглядеть чертовски странно.
– Поцелуй! Поцелуй! ПОЦЕЛУЙ!
– Черт, подруга, если ты его не поцелуешь, то поцелую я, и я не остановлюсь на этом! – с хихиканьем пригрозил один из пассажиров.
Даффи ошарашенно оглядела нас. Она была явно ошеломлена. На ее лбу выступил пот. Внезапно я почувствовал себя отморозком класса А из-за того, что заставил ее пройти через это. Я знал, что она не любит публичных заявлений. И все же я сделал это по своим эгоистичным причинам.
– Прости, – пробормотал я. Мне действительно было жаль. Не настолько, чтобы поступить по-другому, если бы мог – я слишком привык ставить себя выше других, – но, видя ее такой несчастной, я почувствовал себя так же, как в тот раз, когда получил сильное пищевое отравление в Испании.
Сжав губы в отвращении, Даффи приподнялась на носочках. Все произошло в замедленном темпе. Она неловко положила руку мне на грудь, которая инстинктивно выгнулась под ее прикосновением. От этого она отшатнулась назад, и я обхватил ее за талию, чтобы она не упала. Она наклонила голову вверх. Ее глаза были полны страдания и трепета.
А еще она была самой прекрасной из всех, что я видел за всю свою жизнь, включая все пейзажи на планете Земля. Ни горы, ни холмы, ни озера, ни океаны даже близко не подходили к ней.
– Ты не обязана, – шипел я. – Помнишь, о чем мы говорили? Не давай людям власти над собой.
– Я… Я… Я…
– Хочешь убить меня? – предложил я, когда все население вагона продолжало скандировать, чтобы мы поцеловались. Голоса каким-то образом заглушали нас в приватной капсуле, которую мы оба, казалось, разделяли.
Даффи провела языком по губам, словно они онемели.
– У меня страх публики.
– Повезло, что у нас есть зрители.
– Поцелуй! Поцелуй! Поцелуй!
– Нет, ты не понимаешь, я… – Она тяжело вздохнула. – Когда я была маленькой, я не пользовалась популярностью в школе. Я училась в государственной школе для одаренных на полную стипендию, а Киран ходил в "обычную" школу. Я была там единственным бедным ребенком. И я была… ну, очень бедной. На перемене другие ученики собирались вокруг меня и выкрикивали все, что обо мне думали. О моей форме, моей семье, моей… моей коробке для ланча. Какая она пустая. Я не люблю внимание.
Так вот откуда взялась ее одержимость деньгами. Ее высмеивали за это.
– Эти люди – не твои придурки-хулиганы, – тихо сказал я.
Она моргнула, медленно переваривая сказанное.
– А еще я ужасно целуюсь.
– Ты не можешь этого знать. – Если только Петух не сказал ей об этом, а в этом случае я собирался лично отправиться в Непал и спихнуть его с Эвереста.
– Нет, правда, я просто ужасна.
– Поцелуй! Поцелуй! Поцелуй!
– Правда? Хорошо. – Я вздохнул. – Значит, свадьба отменяется.
– Правда? – Она вздрогнула, внезапно став уязвимой.
– Нет.
– Я не могу…
Она действительно не могла. Я видел у тети Бесси менее замороженные блюда, чем у этой женщины. Поэтому я взял себя в руки, опустил голову и без лишних слов поцеловал ее до смерти.
. . Ладно, я ничего такого не сделал.
Но я наклонился, чтобы поцеловать ее сухим, уважительным поцелуем. Он был коротким. Не больше, чем кисть. Я получал больше удовольствия от офицеров TSA, которые прощупывали меня в аэропорту, и все равно, каким-то образом, мой член счел нужным благодарно кивнуть.
Кабинка взорвалась свистом и аплодисментами. Вспышки фотоаппаратов ослепили нас. Люди явно были довольны нашим неумелым проявлением любви.
Даффи опустилась на сиденье. Ее рука дрожала, когда она вытирала губы.
– Не могу поверить, что рассказала тебе о своих школьных годах. Как ужасно… – Она осеклась, когда поняла, что пенис ее будущего мужа полутвердый и смотрит прямо на нее. На уровне ее глаз.
Ее глаза поднялись к моему лицу. Шок сменился гневом.
– Ну и наглость у вас, сэр, – прошептала она.
– У тебя есть губы, – сказал я в качестве объяснения. Если Бог существует, то я собирался встретить и вторую пару в ее теле.
– Убери эту штуку. Она выглядит так, будто собирается вонзить мне нож в глаз, – пожаловалась она, и мне удалось не рассмеяться. Едва-едва.
– Никто не просил тебя садиться.
– Никто не просил тебя сексуально домогаться меня.
– Что, прости? Если кто и должен плакать под душем, обняв колени, так это я. Ты мысленно лизала мою грудь всего несколько часов назад, – напомнил я ей. – Когда мы были в твоей квартире.
– Я не лизала, – шипела она, ее щеки пылали.
– И я тоже.
– Опять не могу поверить, что тебе уже за сорок.
– Ты думаешь, что, достигнув определенного возраста, ты начинаешь говорить как Морган Фримен? – Я нахмурился, мне надоела эта фраза. – Тридцатисемилетние все еще говорят "блядь", шутят про член, играют в Xbox, предпочитают читос и газировку брокколи и курице и все еще думают, что "Чужие дела" лучше документальных фильмов про мигрирующих муравьев.
– Но они не говорят «Долг зовет».
– Да, говорят. И более того – ты собираешься связать себя законными узами с человеком, который может вытатуировать эту фразу у себя на заднице.
– Ты не посмеешь. – У нее отвисла челюсть, и я понял, что она действительно считает меня способным на это.
Я победно улыбнулся.
– А я бы не посмел? Позволь напомнить тебе, что я женюсь на совершенно незнакомом человеке из-за ссоры с моим боссом.
– Ребята, вы в порядке? Готова поцеловать тебя, если твоя невеста не хочет, – вмешалась в наш спор Леди. – Ты выглядишь… напряженным.
– Великолепно. – Даффи предложила фальшивую, ледяную улыбку.
Блестяще, черт возьми.
Она не могла дождаться возвращения домой, чтобы прополоскать рот отбеливателем.
14
РИГГС
Эммет:…
Риггс: Сейчас середина ночи, Эммет. Разве у тебя нет женщин для преследования?
Эммет: Пришли мне фотографию, где вы вместе.
Риггс: Мой член может быть достаточно большим, чтобы быть самостоятельной единицей, но королевское "мы" – это лишнее.
Эммет: Ты и Дезри, умник.
Риггс: С одеждой или без?
Эммет:…
Риггс: Извращенец.
Я проснулся от звука конца света.
Крики, плач, стук и хлопанье дверей. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что Даффи решила побороться с медведем в гостиной. И проигрывала.
Приоткрыв один глаз со своей точки обзора на диване – я как-то привык спать, положив ноги на журнальный столик, – я увидел, что моя невеста плачет над раковиной, разговаривая с кем-то по FaceTimе на своем телефоне.
– Конечно, это конец света, Киран!
Черт. Апокалипсис. Я подумал, есть ли у меня время на быстрый звонок. Мне казалось неправильным уезжать без последнего "ура". Особенно после того, как судьба приковала меня к квартире в коробке из-под обуви с сопливой британкой, которая обладала сексуальным влечением, как банка колы. Моя так называемая скандинавская подруга, о которой я рассказал Поппинс в ее последний день на работе, была плодом моего воображения. Созданный для того, чтобы уязвить ее ханжеские чувства.
– Нет, это не так. Если уж на то пошло, то это хорошо, – заметил ее брат.
– Как это хорошо?
– Может быть, твой бывший парень-тупица увидит это и наконец-то вытащит голову из задницы.
Поппинс заглотнула и принялась выть еще сильнее.
– БИ ДЖЕЙ! Я даже не подумала об этом. Как он может узнать об этом?
– Может, он перестанет воспринимать тебя как должное.
Киран явно был более сообразительным, чем его близнец.
– Он не считает меня само собой разумеющимся. – Даффи захлопнула еще несколько дверок шкафов и прошлась по кухне бульдозером с полотенцем и "Лизолом". У нее была стрессовая уборка. Когда она делала это в последний раз, в квартире пахло так, будто кто-то пытался скрыть убийство. – Знаешь, я устала от того, что все его осуждают. Дай человеку немного милосердия.
– В случае с Би Джеем он бы и Грейс трахнул, – отмахнулся Киран.
Я разразился смехом.
Она повернулась ко мне, ее глаза сузились, словно она была готова выстрелить в меня лизолом.
– А. Этот засранец проснулся. Я позвоню тебе позже.
Киран вздрогнул.
– Я могу с ним поговорить?
– Ни в коем случае.
– Не убивай его, засранка. Я уже привязался к нему.
– Не обещаю. Пока. – Она закончила разговор, а затем посмотрела на меня красными, налитыми кровью глазами. – Я убью тебя.
Я сел прямо, уткнувшись основаниями ладоней в глазницы.
– Может, сначала потрахаемся? – спросил я хрипловато. – Я бы хотел, чтобы все прошло на ура. Все каламбуры в точку.
– Нет.
– Подумал, что надо попробовать. Что я сделал на этот раз? – Я потянулся за штанами. Я спал только в трусах, поэтому Поппинс обычно проводила утро, натыкаясь на мебель и отчаянно пытаясь смотреть в пол и избежать попадания в глаза моей утренней древесины.
Теперь ее пальцы летали по экрану телефона. Она развернула устройство и сунула его мне в лицо, чуть не сломав при этом нос.
– Вот что.
Я смотрел на YouTube видеозапись нашей помолвки в метро, сделанную накануне. Качество было плохим, но наши лица были узнаваемы для всех, кто нас знал. Подпись к ролику гласила: Неожиданное предложение в метро Нью-Йорка!
– Ну и что? – Я сунул ноги в свои выцветшие кроссовки. Я старался не обращать внимания на похмельную головную боль, которая вбивала ржавые гвозди в мой мозг.
– Посмотри на количество просмотров, придурок!
Прищурившись, я понял причину ее ярости.
– Шесть миллионов. – Я присвистнул. – Полагаю, мы теперь пара власти.
– Знаешь, что это значит? – Она опустилась на край дивана и села ближе ко мне, чем обычно, – верный признак того, что ее бдительность ослабла. – Мои родители увидят это!
– Не обязательно. Взрослые не очень хорошо относятся к технологиям.
– Это было показано в двух утренних шоу. Мой телефон разрывается от звонков телевизионщиков, которые хотят, чтобы мы дали интервью. – Она нажала "обновить". Количество просмотров увеличилось до шести с половиной миллионов. Я похлопал по боку дивана, достал свой телефон и нахмурился. Было два пропущенных звонка от Эммета. Бинго.
– Просто скажи им правду. – Я повернулся к Даффи.
– Мама и Тим – это даже не самая большая моя забота. – Она поднялась на ноги, затем вернулась к полотенцам и лизолу, чтобы еще раз оттереть прилавок. – Что, если Би Джей увидит это?
– Разве он не находится под электронным запретом, пока находится в Непале? – Она упоминала что-то об этом в тот день, когда я пытался ее отговорить.
Она облизнула губы и кивнула. Должно быть, эта мысль ее воодушевила.
– Наверное, да, но когда он вернется…
– Когда он вернется, он будет слишком занят, чтобы молить о прощении, да и плевать. Мы же не страстно целовались. Я получал больше удовольствия от своей тети во время ужина в День благодарения.
– Фу, извращенец.
– Шучу. У меня нет семьи.
– Подожди, что? – Она сделала паузу, глядя на меня своими большими фиолетовыми глазами. – Ты серьезно?
Да.
– Дело в том, что на видео нет ничего откровенно уличающего.
Она налила отбеливатель в раковину. Запах ударил мне в ноздри, отчего захотелось блевать. Головная боль с утра была неконтролируемой.
Идея сделать предложение на публике появилась у меня, когда я увидел, как видео Даффи с Гретхен наделало шума в Интернете. Я подумал, что это хороший способ искупить ее гордость и – давайте признаем это – самый быстрый и эффективный способ показать Эммету, что у меня есть невеста. Только я не учел, как плохо она это воспримет.
Потому что ты никогда в жизни не думал о ком-то другом.
А еще потому, что я не знал о ее прошлых шрамах. Как ее высмеивали другие студенты. К неправильному вниманию.
– Эй. Удачи на собеседованиях, – сказал я ее удаляющейся спине.
Она вышла из комнаты, унося с собой запах Даффи, остроумие Даффи и все, что связано с Даффи.
Спустя четыре таблетки тайленола и цепочку проклятий я позвонил Кристиану. В его распоряжении было множество людей, которые знали, как добиться своего. Он свел меня со своим коллегой, который заверил меня, что за приемлемую сумму денег я смогу удалить видео с YouTube. Как только он нашел владельца аккаунта, он смог отправить ему предложение, от которого тот не смог бы отказаться. И не отказался.
Видео было удалено с сайта через полтора часа после загрузки. Я не собирался говорить Даффи, что именно благодаря мне ее задница и воображаемые отношения с Петухом были спасены. Нормальному человеку это стоило бы руки и ноги, чтобы сделать то, что сделал я.
Она прислала мне сообщение, не прошло и двух минут после того, как видео было удалено.
Неизвестный: Они удалили видео.
Я: Кто это?
Если я и не мог ее трахнуть, то хотя бы мог трахнуть ее мозги.
Неизвестный: Даффи. С кем еще у тебя есть видео?
Я: Видишь ли, именно поэтому я спросил тебя, смотрела ли ты когда-нибудь порно. Я вроде как большая шишка.
Неизвестный: Весело. Добавь меня в свои контакты.
Я: Готово.
Даффи: И что? Как, по-твоему, это произошло?
Я: Нажал на твой номер, потом на информацию, потом на создание нового контакта. Я думал, вы, молодые, знаете все эти вещи.
Даффи: Я имела в виду видео.
Я: Не знаю. Может, человек понял, что это интимный момент.
Даффи: А может, это противоречит политике YouTube или что-то в этом роде.
А может, я заплатил ютуберу годовую зарплату, чтобы он это сделал.
Даффи: Поиски работы идут впустую, если тебе интересно.
Я: Как так?
Даффи: Я либо слишком квалифицирована, либо слишком ядерная после моих вирусных разборок с Гретхен.
Я: Ты разберешься.
Я положил телефон и занялся очень важным делом – принял душ и помастурбировал на мысленный образ своей невесты. Когда я вернулся к телефону, меня ждало сообщение от Даффи.
Даффи: Хочешь, я тебе что-нибудь полижу, когда вернусь сегодня?
Я: Не играй с моими нежными чувствами. Ты же сама сказала, что никаких отношений.
Даффи: *сделаю.
Даффи: Я имела в виду еду, ты, бескультурная свинья.
Я: Еще твоей зелени из тропических лесов? Не, я в порядке.
Даффи: Мы всегда можем съесть что-нибудь другое.
Я: ДА.
Даффи: Я имею в виду строго пищевые продукты.
Я:
Я: Пицца?
Даффи: Не стоит увлекаться. Тако могут быть питательными и вкусными, не разрушая мое тело.
Я: Теперь ты просто напрашиваешься на очередной сексуальный намек.
Даффи: Прощай, Риггс.
Пока Поппинс бегала по городу, пытаясь найти работу, я проводил время, почесывая яйца на ее диване и поглядывая на часы. Несколько недель отпуска меня не устраивали. Я никогда в жизни не сидел дома, и мне не нравилось, что мое тело привыкает к одному часовому поясу.
Так я оказался перед повтором Джерри Спрингера по кабельному телевидению. Я был на расстоянии одной пачки бонбонов от того, чтобы стать Пегги Банди. Как люди могут делать это изо дня в день? Сидеть дома и ничего не делать?
Стук в дверь заставил меня отвлечься от перепалки между мужчиной, который пришел на шоу, чтобы сделать тест на отцовство, и его сводной сестрой, которая также была его мамой.
Оторвав себя от дивана, я потащил свою задницу к двери, гадая, кто бы это мог быть. Даффи не отличалась общительностью. Скорее, занятая пчелка.
– Кто там? – позвал я.
– Это Чарли.
– Даффи здесь нет. – За то время, что прошло с момента моего переезда, они с Чарли дважды встречались за выпивкой.
– Я знаю.
Я распахнул дверь и прислонился к дверному косяку, глядя на него.
– Как дела, Чарльз? Хочешь чашечку сахара?
– Сахар – это яд. Ты ведь знаешь, что он вызывает большее привыкание, чем крэк? – Он окинул меня напряженным взглядом. Я давно его не видел. У него была странная манера поведения. Иногда он появлялся в коридоре дважды в день, а потом пропадал на несколько дней.
– Был за городом? – поинтересовался я. – Это была жаркая минута.
Он зевнул, незаинтересованно оглядываясь по сторонам.
– Не совсем. Иногда я просто сижу в своей пещере и занимаюсь художественным дерьмом.
– Так что привело тебя сюда? – спросил я.
– Я выполняю внештатную работу для одного городского журнала. Мне нужно сделать несколько снимков зданий и пейзажей в Испанском Гарлеме. Подумал, что ты захочешь присоединиться.
– И почему ты так подумал? – Я свернул себе косяк. Его взгляд остановился на этой штуке, и он скорчил гримасу. Это был поворот сюжета. Я не считал его заносчивым типом.
Чарли был достаточно милым, но немного навязчивым для человека, который знал меня ровно две секунды.
– Потому что наверняка у тебя лихорадка, – легко согласился он. – Я тоже когда-то путешествовал по миру. У меня до сих пор есть этот жучок.
Был ли он мной через двадцать лет? Черт, я надеялся, что нет. В его глазах таилось что-то темное. Как у немолодого актера, пережившего дни своей славы.
– Вообще-то, здорово отдохнуть несколько дней, – пробурчал я.
– Нет, не хорошо. – Он добродушно улыбнулся.
Он был прав, но это все равно не означало, что я хочу проводить время с этим незнакомцем. Я собирался жениться на случайной женщине. Нет необходимости дружить со всем этим чертовым зданием.
Очевидно, заметив сомнение на моем лице, Чарли закатил глаза.
– Я куплю тебе пиво.
– И ланч. – Я действительно легко вжился в роль бедняка.
– В рамках бюджета. – Чарли ткнул пальцем в мою сторону. – Или я потеряю деньги на этом задании.
– Хорошо, но я выбираю место. – Я подхватил свой рюкзак с пола.
– Тебе повезло, что я люблю тебя кормить. – Чарли уже спускался по лестнице.
Я записал, что должен сказать Чарли, что я очень прямолинейный человек.
Через полчаса мы были на Лексингтон-авеню. День был безжалостно жарким. Слишком жарко, чтобы не задуматься, не является ли Нью-Йорк, по сути, частью ада. Чарли фотографировал играющих детей – без лиц, иначе я бы сообщил властям, маленькие буфеты и расписанные граффити здания, в которых было больше характера, чем во всех коллегах Даффи по WNT вместе взятых.
Я взял с собой фотоаппарат и тоже сделал несколько снимков. Когда мы закончили, то прошли через улицу от ряда продуктовых ларьков к небольшому кафе. Мы уже почти подошли к двери, когда кто-то открыл пожарный гидрант.
Галлоны воды брызнули во все стороны, наполнив улицу бурлящими лужами. Стайка маленьких детей и подростков бежала к нему без рубашек, обдавая друг друга брызгами. Мы с Чарли обменялись взглядами. Мы оба подумали об одном и том же. Получился эпический снимок. Одновременно достали фотоаппараты и молча начали работать. Достаточно далеко, чтобы на снимках были только вспышки движения. Примерно через минуту или две после начала съемки Чарли протянул мне свою камеру, скромный Nikon D5600.
– Подержи его для меня, ладно?
Я спрятал его камеру в рюкзак и смотрел, как этот пожилой, совершенно безумный мужчина бежит к детям.
Он вбежал в плотный круг детей, слегка прихрамывая, словно у него была травма, полученная в детстве, и начал прыгать по лужам на бетонном полу, обдавая их брызгами. Они хихикали и тянули его в разные стороны, заманивая поиграть с ними. Обычно я смотрел на это и думал, что это должно быть незаконно во всех пятидесяти штатах. Но я не мог отрицать невинности, которую излучал Чарли в тот момент. В какой-то момент один из детей запрыгнул Чарли на спину. Чарли прокатил его на спине, бегая кругами вокруг пожарного гидранта и издавая звуки сирены.
– Моя очередь, моя очередь! – закричал друг ребенка.
Не успел я оглянуться, как дети по очереди запрыгивали ему на спину, используя в качестве полицейской машины. Чарли не пропустил ни одного ребенка. Даже тот, который весил примерно столько же, сколько и он. Даже когда его мышцы сдали, и я увидел на его лице усталость.
После того как все закончилось, мы отправились в доминиканское кафе и поели зеленых бананов, лонганиса и кукурузного хлеба. Мы выпили по две кружки пива, прежде чем кто-то из нас заговорил.
– Ты хорошо ладишь с детьми, – сказал я наконец. Не знаю почему, но молчание между нами не было неловким. Может быть, потому что мы оба привыкли к одиночеству. Молчание чаще всего было моим другом.
Он легкомысленно махнул рукой.
– Лишь бы мне не пришлось о них заботиться.
– У тебя нет своих детей? – Я лениво отхлебнул пива.
Он наклонился к окну, его глаза следили за группой подростков, которые курили сигареты и смеялись.
– Нет.
Я нахмурился.
– Ты прозвучал задумчиво. Это твой окончательный ответ?
– У меня родился ребенок, – сказал он с грустной улыбкой.
Это могло означать сколько угодно вещей, и все они были трагическими.
– Она умерла, когда ей было восемь месяцев.
– Черт. Прости.
