Текст книги "Холодное Сердце Казановы (ЛП)"

Автор книги: Л. Дж. Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Надеюсь, ты не рассчитываешь, что он снова заработает.

Риггс взял шарпи из коробки с ручками на кухонном столе, отковырнул его зубами и подошел к холодильнику, сузив глаза на список, который мы заламинировали. Затем он вычеркнул из него один пункт.

Правила проживания в доме:

Без домашних животных

Без проституток.

Не флиртовать с супругом.

Но правила созданы для того, чтобы их нарушать.

Жаль, что я не могу сказать то же самое о своем сердце.

19

ДАФФИ

Я проснулась от запаха чего-то мучного и греховного.

Не обращая внимания на пустые калории, которые я употребила накануне в виде водки, мой рот начал наполняться водой. Я пошевелилась в кровати. Поскольку мое одеяло наполовину сгорело от вчерашней неосторожности, я спала без одеяла. Я не могла поверить, что чуть не сожгла свою квартиру ради секса.

Если подумать, я не могла поверить, что у меня был секс. Причем приятный секс.

В памяти всплыли события прошлой ночи, а вместе с ними смесь головокружительного возбуждения и сокрушительного ужаса.

Я переспала со своим мужем. Моим горячим, как Аид, мужем.

Скрепив наш брак, мы заказали пиццу (пицца! В будний день!), выпили арбузной «Маргариты», которую Риггс сделал с халапеньо (очень вкусно), и легли спать в разные кровати. Ну, в случае Риггса – на диване. Без сомнения, я могла бы предложить ему свою кровать на ночь, но не хотела показаться нуждающейся.

К тому же я не хотела, чтобы он воспринял это как приглашение засунуть в меня свой член, когда ему вздумается. Даже если бы я захотела повторить вчерашний вечерний показ. Я чувствовала себя так, словно моим телом овладела женщина, которая на самом деле способна получать удовольствие.

Почистив зубы и надев подходящее платье, я отправилась в гостиную, где обнаружила на журнальном столике стопку пушистых и теплых вафель, аккуратно сложенных на тарелке.

– Боже мой, что уж говорить о красоте и изяществе! – ворковала я, бросаясь к вафлям.

Взяв тарелку, я поднесла вафли к носу и понюхала.

– Вы невинные маленькие детки. Кто поставил вас сюда, на опасный путь?

Слюна собралась у меня во рту. Эти вафли были самыми настоящими. Где Риггс их взял?

Дверь в ванную открылась, и вышел Риггс, выглядевший вдвое аппетитнее, чем угощение, которое я держала в руках.

– Наконец-то ты проснулась. – Он прошел на кухню, где открыл масло и шоколадный сироп.

Я решила, что он их купил, так как в мире не существует оружия, которым можно было бы пригрозить мне, чтобы заставить меня добровольно принять шоколад в свой дом.

– Поторопись, мы должны съесть их, пока они не остыли.

– Съесть их? – Я задохнулась от этого богохульства, отложив тарелку, пока не наделала глупостей. – Риггс, я не могу устраивать один за другим разгрузочные дни, а вчера мы уже ели пиццу.

– Можешь и можешь. Я проверил, и в штате Нью-Йорк нет законов, запрещающих веселиться. – Он выдавил шоколадный сироп на вафли. – Кроме того, я видел тебя голой, так что у меня есть право сказать, что ты точно можешь себе это позволить.

Я почувствовала, что краснею с ног до головы.

– Прости. Я ценю этот жест, но я просто не могу… Где ты вообще их купил?

– Что купил? – Он сел и, используя вилку и нож, отрезал себе огромный кусок вафель с шоколадом.

– Вафли, – услышала я от себя, и мой желудок громко заурчал.

– Я их не покупал. – Он откусил кусок, жуя. – Я их сделал.

– Сделал?

– Ага. – Он отправил в рот еще один кусочек. Этот чертов человек собирался съесть их все, прежде чем я успею попробовать. – Просто купил внизу старую вафельницу и ингредиенты. Легко и просто. Хочешь попробовать? – Он направил вилку с вкуснятиной в мою сторону.

Я не должна. Я действительно не должна. Но я так хотела. Я прикусила нижнюю губу.

– Нрр, ох но как это к-калорийно – пробормотала я.

– Ты говоришь по-английски? – Он поднял голову от полупустой тарелки. Мне нужно было работать быстро, если я хотела попробовать. – Не мог расслышать тебя, когда твой язык плавал в слюне.

Я нехотя открыла рот.

– Нет, но спасибо за жест.

– Без проблем. Я подумал, что если ты их съешь, то я получу очки за лучшего мужа, а если нет, то смогу помучить тебя, показав, чего тебе не хватает.

– Тупица, – хмыкнула я и одновременно рассмеялась.

– Заносчивая, – весело сказал он, откусывая еще кусочек.

Это было слишком. Запах. Эстетически приятные золотистые квадратики. Тающее масло. Шоколад. Человек, который их ел.

– О, отлично! – Я опустилась рядом с ним, резко выдернув вилку из его руки. – Я попробую твои чертовы вафли.

Он пристально наблюдал за мной, на его лице играла улыбка. Этот ублюдок злорадствовал. Я собиралась заколоть его той самой вилкой, которую только что вырвала из его пальцев.

Я откусила кусочек с идеальным соотношением вафли, масла и шоколада, а затем закрыла глаза и застонала. Это было нереально. Сладкое и соленое в равных долях. Еще горячие, хрустящие снаружи и мягкие внутри.

Не может быть, чтобы этот мужчина был настолько красив, настолько хорош в постели и умел готовить лучшие вафли в Америке. Он был оружием массового поражения.

– Это ужасно, – воскликнула я, откусывая еще кусочек.

Он уже вовсю ухмылялся.

– Да, похоже, ты страдаешь.

– Я имею в виду, что это вкусно. Где ты научился их делать?

– В Бельгии.

Я почти забыла, что он путешествовал по миру, собирая повсюду хитрости и лакомые кусочки для своей сумки талантов.

– Ты всегда учишься готовить местную кухню, куда бы ты ни поехал?

Он обнял меня за плечи.

– Все, что я могу сказать, это то, что ты должна попробовать мою пиццу.

Этот мужчина был прекрасен для моей сексуальной жизни и ужасен для моей талии.

– Это, – я указала вилкой, – лучшая вафля, которую я когда-либо пробовала. Лучше, чем в той закусочной. Какой у тебя секретный ингредиент? – потребовала я. – Это не дрожжевое тесто. Я знаю, потому что пробовала.

Он сделал молниеносное движение ртом.

– Ты серьезно не хочешь мне сказать? – прогремела я. До сих пор нам не удавалось затронуть тему нашего секса. Может, он вообще забыл об этом? Похоже, он действительно много курил травку.

– Мои вафли – это мой рычаг. Я не собираюсь отдавать их без серьезных уступок с твоей стороны. – Он встал, прошел на кухню и достал из холодильника пиво. Он чувствовал себя как дома. И выглядел как дома. И это было еще большей проблемой.

Он закрыл холодильник ногой.

– Что ты сегодня делаешь?

– Ищу работу, что еще? – простонала я, доедая остатки его вафель.

– Разве ты не говорила, что никто не будет рассматривать твои кандидатуры до получения визы?

Я торжественно кивнула и провела подушечкой указательного пальца по остаткам шоколада на тарелке, всасывая их. Виза. Мы даже не обсуждали эту проклятую тему с тех пор, как поженились, потому что я избегала его. С каких это пор я стала такой рассеянной?

– Думаю, они беспокоятся, что это займет много времени. Сроки получения визы могут быть непредсказуемыми. Не говоря уже о том, что в последнем месте сказали, что проводят собеседования, чтобы заполнить вакансии в ближайшие несколько недель. Они не могут ждать четыре или пять месяцев.

Он отхлебнул пива, и я сделала вид, что не заметила, что он пьет в восемь тридцать утра.

– Так почему бы тебе не подождать?

Я спокойно улыбнулась.

– Это очень хороший вопрос, Риггс. Ответ – потому что деньги не растут на деревьях.

К этому моменту я уже всерьез подумывала о том, чтобы подрабатывать администратором и получать деньги под столом, лишь бы возобновить денежный поток. Меня беспокоило, как я буду платить за квартиру и оплачивать все счета без постоянного дохода. Я не могла так сильно напрягать свои сбережения.

– Возьми выходной, – безрезультатно предложил он.

– Я не могу этого сделать, – сказала я.

– Поезжай со мной.

– Прости, ты не потерял слух за то время, что прошло с сегодняшнего дня до пяти минут назад? – Я нахмурилась. – Я не могу позволить себе взять выходной, Риггс. Я буквально на грани того, чтобы чистить обувь, чтобы держать голову над водой.

Он выглядел скучающим от этого разговора. Как он мог не понимать? Очевидно, ему были не чужды трудности.

– Вот что я тебе скажу. – Он покрутил крышку пивной бутылки на указательном пальце, как будто это был баскетбольный мяч. – Мы заедем в офис той дамы-адвоката и заполним заявление на визу.

– Я только и слышу, что о деньгах, которые я должна потратить.

– Может, хватит говорить о деньгах? – спросил он сквозь стиснутые зубы.

– Может, хватит притворяться, что это не проблема для нас обоих? – возразила я.

– Я заплачу тебе, чтобы ты провела со мной день! – огрызнулся он. – Счастлива?

Я отшатнулась назад и рассмеялась так сильно, что у меня заболел живот.

– Спасибо за шутку. Мне это было необходимо. – Я встала, неся тарелку к раковине. – И за вафли тоже. Они были изумительны. Может, мне взять рамен на ужин? Я угощаю.

Его взгляд проследил за мной.

– Я серьезно. Я заплачу тебе за то, что ты проведешь со мной день. Мне нужен помощник для моего проекта Discovery.

– С каких это пор тебе нужен помощник? – Я сузила глаза.

– С сегодняшнего дня, – ворчливо ответил он.

– Раньше он тебе никогда не был нужен.

– Не подвергай сомнению мой процесс. – Он нахмурился.

Подавив улыбку, я спросила:

– Хорошо. Что для тебя делает помощник?

Пожалуйста, скажи «Сосет мне», – подумала я, а затем задала мучительный вопрос: с каких это пор я начала так говорить? Даже в мыслях?

Риггс потер подбородок, обдумывая вопрос.

– Носит мое оборудование, помогает настраивать освещение, служит запасным вариантом, когда я пробую разные объективы… – Он нахмурился. – Полирует ботинки, вытирает задницу, гладит мой чл…

– Как бы ни хотелось этому помощнику подать на тебя в суд за сексуальные домогательства, я могу обойтись без остальной части этого предложения, – пропела я, ополаскивая тарелку в раковине. – Сколько ты платишь?

Не то чтобы это имело значение. Я была не в том положении, чтобы торговаться. Минимальная зарплата меня вполне устроит.

Риггс облокотился локтями на стойку, его тело наклонилось к моему.

– Сколько сейчас платят ассистентам фотографов?

– Понятия не имею. – Я рассмеялась. – Я стала им всего пятнадцать секунд назад.

– Две штуки? По фиксированной ставке за все свидание? – предложил он.

– Две штуки? – пробормотала я. – Риггс, как ты собираешься найти такие деньги? Ты даже не можешь заплатить за доста… – Я замолчала, возможно, на мгновение опоздав, поскольку он теперь смотрел на меня с неопределенным выражением, от которого мне захотелось проглотить все свои слова обратно.

– Для тебя все дело в деньгах, не так ли? – тихо спросил он.

– Я имею в виду… разве не для всех?

Он покачал головой, выглядя задумчивым.

– Отвечая на твой вопрос, скажу, что если я не могу себе этого позволить, то компания может. Discovery оплачивает моего помощника по съемке. Это привилегия. Так что я заплачу тебе и отправлю счет им.

Это звучало так… странно. В то же время по непонятной причине я знала, что Риггс найдет эти деньги. Он никогда не подводил меня раньше и всегда выполнял свои обещания. В отличие от Би Джея.

К слову о болване, мне не помешало бы отвлечься. Поработать с Риггсом в течение дня будет полезно не только для моего кошелька, но и для психики. К тому же, как может быть плохо работать на человека, за которого я вышла замуж, чтобы обмануть власти, и с которым только вчера занималась диким сексом? Что может пойти не так?

– А что, если у адвоката сегодня не будет времени на нас? – спросила я, вспомнив, что нам нужно отправить заявление в USCIS.

Он сардонически рассмеялся.

– Ты знаешь, кто я… – Риггс резко остановился, прочистив горло. – Точнее, она хорошая подруга Кристиана.

Он что, только что проделал рутину «До-ты-знаешь-кто-я-есть»? Как странно. Он был буквально… ну, я собиралась сказать «никто», но это было неправильно. Для меня он был многим.

– Так куда мы направляемся, партнер? – Я протянула Риггсу свой мизинец.

– В самое романтичное место в мире. – Он переплел свой мизинец с моим, покачиваясь на руках, и сделал еще один глоток пива. – Заброшенная тюрьма.

У Фелисити Циммерман был угловой офис в одном из самых блестящих небоскребов Манхэттена. Она была безумно привлекательной женщиной лет сорока и обращалась с нами так, словно мы были членами королевской семьи. Она сказала, что будет держать нас за руки на протяжении всего процесса: сначала подаст документы на визу CR1, а затем, через две недели, на грин-карту.

Она заполнила с нами форму I-130A и сказала, что отправит ее из своего офиса и потянет за ниточки своих друзей в иммиграционной службе. Все это звучало очень обнадеживающе и ужасно дорого.

Фелисити объяснила, что, поскольку Риггс является заявителем, ему не придется самому присутствовать на собеседовании, но будет прекрасно выглядеть, если он будет сопровождать меня, когда придет время.

– Оптика – это главное. – Она посмотрела между нами, установив зрительный контакт, чтобы убедиться, что мы согласны. – А поскольку все, что вы подали в I-130A, было подано совсем недавно, установление прочных отношений и появление мистера Бейтса вместе с вами успокоит офицера, принимающего решение. Даже если он не сможет присутствовать на собеседовании.

– Прекрасно, – сказал Риггс. – Я обязательно приду.

В конце часа я спросила Фелисити, сколько она берет. Наверное, мне следовало начать с этого вопроса, но я не хотела волноваться всю встречу.

– Девятьсот в час. – Она улыбнулась.

– Центов? – Я надеялась.

Риггс засмеялся. Я хныкала. Когда мы вышли из ее кабинета, он похлопал меня по спине.

– Не волнуйся, Поппинс. Мы продадим твои органы на черном рынке.

20

ДАФФИ

Риггс не шутил.

Заброшенная тюрьма не была эвфемизмом для чего-то другого.

Это было действительно то место, куда он меня отвез.

– Это…? – У меня перехватило дыхание. Я приложила руку к сердцу, но оно пыталось вырваться из груди и убежать, как и положено остальной части меня.

Мы с Риггсом находились на севере штата, в Северо-восточной тюрьме, где он уже сделал сотни снимков жутких кухонь, оголенных стен, кишащих крысами коридоров и грунтовых дорог. Сейчас мы находились в особенно маленькой комнате, и я стояла перед креслом смешного вида, проводя пальцами по его подголовнику.

– Электрический стул? – Риггс присел на одно колено с фотоаппаратом в руках, фотографируя кресло. – Ага. Это Старина Спарки, точно. А теперь выйди из кадра, Поппинс.

Я задохнулась, отпрыгнув назад.

– Чушь. Я дотронулась до него.

– Ты ведь знаешь, что он больше не подключен к розетке? – Он переместился в другой конец комнаты, чтобы сделать снимок под другим углом.

– Ну и что? Я трогала его, Риггс. – У меня началась гипервентиляция. – Люди умирали на этой штуке. Их глаза выскакивали, пока они сидели здесь.

– Это миф, малышка.

– Правда?

– Они закрывали глаза, чтобы не кататься по полу и не пугать всех. – Он щелкнул жевательной резинкой, заняв позицию на другом конце комнаты, его камера щелкала. – Кроме того, не похоже, что после того, как ты до него дотронулась, призрак жутко выглядящего казненного убийцы будет преследовать тебя.

– Кажется, меня сейчас вырвет. – Я схватилась за живот.

– Я вижу здесь какую-то тематику. – Риггс захихикал. – Тебе стоит провериться на рефлюкс.

Бормоча что-то невразумительное в его адрес, я создала больше пространства между креслом и собой. Кресло было прикреплено к полу, его красные виниловые накладки все еще оставались нетронутыми, контрастируя с окружающими его руинами.

Минуточку. Красные виниловые накладки…

Это было парикмахерское кресло.

Я поспешила к Риггсу и шлепнула его по плечу. Плечо уже дрожало от едва сдерживаемого смеха, заставляя камеру трястись в его руках.

– Ты ублюдок!

– Да ладно! Как говорит каждый мудак, который заслуживает того, чтобы его посадили за решетку за изнасилование, – ты сама этого хотела. – Он хмыкнул, выпрямляясь.

– Как и они, ты заслуживаешь кастрации. – Я толкнула его в грудь.

Он схватил мое запястье и поцеловал его с внутренней стороны, в то чувствительное место, где брызгают духи.

– Это очень удобно с твоей стороны, Дафна.

Дафна?

– Как удобно? – Я подозрительно посмотрела на него.

– Ты используешь товар, а потом выбрасываешь его. – Он протянул мне спину. – Возьми мой рюкзак. Давай сделаем еще снимки этих ржавых трубопроводов. Они были классные.

Я взяла его тяжелый рюкзак и пошла за ним. Риггс заставил меня поработать за те пять часов, что мы провели вместе. Если я думала, что он даст мне денег бесплатно, потому что ему было жаль меня, то я сильно ошибалась. Я устанавливала зонтики-отражатели, носила его оборудование, расчищала места, которые он хотел сфотографировать, приносила ему воду, возила из тюрьмы в тюрьму и вела карту всех мест, в которых мы побывали, – названия, комнаты, история – все, что угодно.

Пока мы работали, я уже записывала заметки о каждой секции тюрьмы, которые Риггс мог потом передать своему редактору. Честно говоря, мне нравилось заниматься этим делом больше, чем любой другой работой, которую я выполняла в новостях. Это не было гламурно, но это было увлекательно. Это заставило меня переосмыслить весь свой образ жизни. Что, если деньги – это не самое главное? Что, если удовлетворение приносит страсть к жизни? Было что-то такое в том, чтобы запечатлеть момент времени – момент, в котором ты присутствовал, который принадлежал только тебе, – что взывало ко мне. Я вспомнила, как доставала фотографии из альбома на чердаке, чтобы пересмотреть свои любимые воспоминания, и поняла, что мне нравятся вещи, неподвластные времени. Фотографии были вне времени. А новости? Текучие и постоянно меняющиеся.

Тюрьма, в которой мы находились, работала с 1842 по 1966 год и содержала одних из самых смертоносных преступников и убийц в истории Нью-Йорка. Здесь было казнено по меньшей мере 215 человек. Оказаться в таком месте было нереально. Я уже давно не чувствовала себя такой сложной, такой живой, такой острой.

Мы шли по длинному коридору с высокими потолками, повсюду паутина и грязь. Казалось, что это место обрушивается само в себя.

– Разве ты не говорил, что завтра тебе нужно сфотографировать еще несколько тюрем? – спросила я, стараясь не отставать от моего фальшивого мужа.

Он все еще щелкал жвачкой, перелистывая снимки на своей камере, не сбавляя темпа.

– Да. А что? У тебя есть желание заработать побольше денег?

Я сжала губы в тонкую линию. Дело было не только в деньгах. Я искренне веселилась.

– Еще две штуки не помешают, – скромно призналась я.

Он рассмеялся, перекинув камеру через плечо.

– Не сомневаюсь.

Я была удивлена тем, насколько профессиональным был Риггс. С тех пор как мы начали работать, он был сосредоточен. Он был совершенно другим существом и обладал сильной рабочей этикой. Он был серьезным, талантливым, новаторским, а главное… он делал чертовски хорошие фотографии. Я бы повесила их себе на стену, если бы могла себе это позволить.

Ну, может быть, не те, что мы делали сейчас, с ржавыми трубами, но все же.

– Посмотрим, как пройдет твой пробный запуск. – Риггс резко свернул за угол, и я последовала его примеру.

– Чушь! – воскликнула я. – Ты же знаешь, что я лучший помощник из всех, что у тебя были. Возможно, единственный, но также…

Я выставила вперед ногу и вдруг почувствовала под ней лишь воздух. Мы находились на третьем этаже здания. Я посмотрела вниз под себя и поняла, что нахожусь в воздухе.

О, черт. Я сейчас умру.

Риггс быстро схватил меня за заднюю часть платья и потянул за собой с низким рычанием. Я пошатнулась и упала на задницу.

Святые угодники. Он спас меня от верной смерти. Одна из внешних стен здания отсутствовала.

– Ты в порядке? – Он присел на корточки и протянул мне руку. Я взяла ее, все еще задыхаясь. Адреналин струился по моим венам, как яд, и меня тошнило от страха и облегчения.

– Я… Думаю, да. Вау.

– Да. – Он оглядел нас, темная ярость омрачила его черты. – Я порву Эммета за то, что он не рассказал мне об этой пропавшей стене. Ты уверена, что не пострадала? Ты упала. – Его руки были на моем лице и плечах, и они дрожали. Почему они дрожали? И почему это доставляло мне больше удовольствия, чем любая встреча с Би Джеем?

Мы стояли в крошечной камере. Кирпичные стены были полностью покрыты мхом, а на стенах стояли десятки старых стиральных машин без дверей, сложенных в ряд. Но самым интересным было отсутствие стены. Часть здания обрушилась, и оттуда открывался удивительный вид. Бесконечные зеленые поля с высокими сорняками колыхались под солнцем.

– Я уверена. – Я вытерла пыль. – Я немного шокирована, но я в порядке.

– Хорошо. – Он провел языком по внутренней стороне щеки. – Потому что то, что ты лежала на полу с открытыми трусиками, навеяло хорошие воспоминания. – Он усмехнулся.

Что…? О-о-о. Ночь у Гретхен. Конечно.

Но также… Гретхен. Эта корова.

Я так долго не вспоминала о ней, слишком занятая фальшивой свадьбой, визой и Би Джеем. Общался ли с ней Риггс? Он не говорил о ней с того дня в ее офисе, но я не была такой дурой, чтобы думать, что они больше не спят вместе. И от этого меня тошнило. Делить ручку с Гретхен Битти было горькой пилюлей, которую нужно было проглотить.

– Что случилось, Поппинс? – Риггс заглянул мне в лицо. Я действительно держала свое сердце в рукаве, не так ли? – Ты уверена, что не ранена?

– Да, да. – Я вытерла лоб. – Все великолепно.

Я не хотела спрашивать его, но и не хотела не притворяться. Мне нужно было знать.

Было уже три часа, а мы все еще не пообедали, и я решила, что это хорошая возможность перевести разговор на другую тему.

– Я собрала нам обед! – сказала я, оживившись. – Знаешь, потому что я лучший помощник в мире, и ты должен обязательно нанять меня завтра. Может, сделаем перерыв?

Он нахмурился.

– Сначала я скажу, что мне нужно посмотреть, что ты собрала. Ты очень хорошо умеешь готовить отвратительную еду – без обид.

Я нахмурилась.

– Сэндвичи.

– С углеводами? И с мясом? И со вкусом? – Он подозрительно прищурился.

– Сэндвич с латуком без хлеба для меня и обычный пшеничный сэндвич для тебя. С салями и чеддером и большим количеством натрия и холестерина.

Риггс кивнул.

– Ты говоришь на моем языке любви.

Но когда мы уселись за стол с нашими сэндвичами, отличная атмосфера, которая царила весь день, исчезла.

– Так ты планируешь в ближайшее время вернуться домой? Воспользоваться отпуском? – Риггс откусил кусочек.

– Хм, нет.

– Почему?

Я наклонила голову и покраснела.

– Деньги. – Он произнес это слово так, будто оно было грязным.

– Вообще-то, не только деньги, – сказала я. – Я не могу покинуть США, пока рассматривается мое заявление на визу.

Что было очень обидно, потому что я ужасно скучала по своей семье.

– Какие-то еще планы на лето? – поинтересовался он.

– Их мало. – Я откусила от своего салата-латука айсберг, в котором были овощи, тофу и киноа. – Хотя, наверное, мне стоит начать работать над своими контактами в городе. Заявить о себе.

– Нашла еще одного богатого жениха, которого можно пристроить? – язвительно спросил он.

Я проигнорировала его подколку.

– Может, схожу на следующей неделе на массаж лица. У меня есть неиспользованный ваучер. – Я пожала плечами, бесстрастно глядя на свою еду.

Он почесал голову. Я смотрела куда угодно, только не на него. После двух полных минут молчания он сорвался.

– Ладно, ты можешь сказать мне, что произошло между тем, как я спас твою задницу, и тем, как ты ведешь себя, будто я подтолкнул тебя к смерти? Потому что я знаю, что ты не такая зануда.

– Откуда ты знаешь? – спросила я, раздраженная тем, что он назвал меня ребенком.

– Знаю, – он издал возмущенный возглас, – ты единственная женщина в мире, с которой мне нравится разговаривать. И прежде чем ты назовешь меня свиньей, я также не люблю разговаривать с мужчинами. Так что просто скажи мне, за что я должен извиниться, и на этом закончим. Я не хочу слышать о твоих процедурах для лица.

Я уставилась на него, несчастная. Мне хотелось спросить о Гретхен, но я знала, что неправильный ответ заставит меня мучиться. Измена Би Джея была достаточно плоха, но Риггс… Я имею в виду, не нужно нагромождать плохие новости.

– Ничего. – Я поджала губы.

– Выкладывай, или тебя уволят, – сказал он с прямым лицом.

– Ты не можешь меня уволить – день почти закончился.

– Отлично. Тогда забудь о завтрашнем дне. Я дам эту работу кому-нибудь другому.

– Ты не знаешь никого другого, кому нужны деньги. – Странно, но его друзья были очень богаты.

– Чарли, – сказал он.

В точку. Чарли понравится таскаться с Риггсом. Двойной выстрел. Я не стала его проверять, хотя собиралась.

С этим можно было бы покончить.

– Ты все еще… – пробурчала я, выигрывая время.

Он поднял бровь, теряя терпение.

– Я все еще что?

– Общаешься с Гретхен?

Его брови изогнулись.

– Это то, из-за чего твои трусики запутались?

Я передернула плечами.

– Давай признаемся, мои трусики были на взводе с прошлой ночи, когда ты отказался от них избавиться.

Он ухмыльнулся.

– Ревнуешь?

Я рассмеялась.

– Не будь смешным. Мои единственные чувства к тебе – это симпатия и дружба.

– Я имел в виду Гретхен. – Он уставился на меня как на сумасшедшую, медленно откусывая от своего сэндвича.

– Ну да. Конечно. Я так и знала. – Я разгладила платье на ногах, размышляя об этом. Ревновала ли я? Я хотела быть честной с ним и с собой. И еще я хотела знать ответ на этот вопрос, потому что никогда не осмеливалась задавать его себе.

– Думаю, я ей завидую, – наконец призналась я.

Он отломил зубами еще один кусок хлеба.

– В чем разница между ревностью и завистью?

– Зависть созидает, а ревность разрушает. – Я покатала кусочек салата между пальцами. – Зависть – это желание обладать чем-то, что есть у другого, и вдохновение этим. Зависть – это осознание того, что ты никогда не сможешь этого получить. И хотя они часто носят похожие маски, ты всегда можешь их отличить. Зависть будет более громкой, безудержной и часто публичной.

Риггс потянулся, чтобы взъерошить мои волосы. Я втайне любила, когда он так делал.

– Ты умница, Поппинс.

Я расцвела под его пристальным взглядом, чувствуя себя красивее и умнее, чем когда-либо прежде, и задумалась, так ли это – любовь. Чувствовать, что ты полностью принадлежишь себе и достоин, даже когда показываешь свое истинное «я».

– Значит, Гретхен завидовала тебе, а ты завидовала Гретхен, – заключил Риггс. – Потому что то, что я видел в ее офисе, было безусловно безудержным и публичным.

– Чем ей завидовать? – Я выпустила короткий смешок. – У нее есть все, а у меня – ничего.

– У тебя есть молодость, – заметил он. – И смекалка. Ты веселая, умная, соображаешь на ходу, и – ладно, я дам тебе это понять – ты отличный работник, и она это знает.

– Может быть. – Я хмыкнула. – Но это не отвечает на мой вопрос – ты все еще общаешься с ней?

Он хитро ухмыльнулся.

– Без комментариев.

Мне хотелось придушить его за то, что он не дал мне прямого ответа, но я не стала дуться и заставила себя принять участие в разговоре, пока мы доедали наши сэндвичи.

– Итак… как давно ты занимаешься альфинизмом?

– Альпинизм, – поправил он. – С восемнадцати лет. Но и до этого мне нравилось лазить по всякому дерьму. По крышам, по деревьям, по чему угодно.

– Ты действительно хочешь умереть, не так ли? – Я сжала между пальцами оливку без косточек, наблюдая, как из нее вытекает масло.

Он рассмеялся.

– Вообще-то лазить по крыше в состоянии алкогольного опьянения гораздо опаснее, чем подниматься на Эверест с помощью кислородных баллонов, шерпы и месяцев подготовки.

– Но в чем же тогда привлекательность? – спросила я, искренне желая знать.

Риггс сделал шокированное лицо.

– Ты спрашиваешь меня, в чем привлекательность достижения самой высокой точки, на которую может ступить человек?

Я кивнула, пожав плечами.

– Не понимаю.

– Ну, хочешь верь, хочешь нет, но я не понимаю, чем привлекательно ламинирование списков супермаркетов. – Он небрежно положил локоть мне на колено, и мое сердце забавно забилось в груди. – Но если серьезно. Я получаю удовольствие от мысли, что мое тело способно на сумасшедшее дерьмо. Альпинизм отвечает той части меня, которая хочет получить подтверждение того, что я Питер Пэн.

– Питер Пэн?

– Вечно молодой.

Я ничего не сказала, я просто обрабатывала информацию, когда он совершил невозможное и по собственной воле выдал какую-то информацию.

– Я покорил их все. Эверест, К2, Канченджанга…

– Не все, – заметила я, вспомнив его татуировку на внутренней стороне руки.

Он приподнял бровь.

– Я что-то упустил? Ты ведь знаешь, что Маунтин Дью ненастоящий?

– Не Денали. А поскольку горы измеряются от основания до вершины, Денали технически выше Эвереста. – Да, эта девушка умеет гуглить. Наблюдая за ним, я осторожно добавила: – Только не говори мне, что ты боишься подниматься на Денали.

Вместо того, чтобы заглотить наживку, Риггс ухмыльнулся с гордым видом.

– Ты знаешь, почему я не поднялся на Денали.

– Потому что ты никогда не хочешь посещать Аляску.

– Десять очков женщине с красивыми фиолетовыми глазами. – Он схватил бутылку воды, которую я ему принесла, и выпил ее до дна.

– Почему? – спросила я. – Ты не кажешься мне человеком, который кого-то или чего-то боится. Что такого есть на Аляске, что заставляет тебя испытывать такой ужас от поездки туда?

Наклонив подбородок, Риггс наблюдал за мной сквозь капюшон. Я практически слышала, как крутятся колесики в его голове. Как много он должен мне рассказать? И почему он вообще должен это делать?

– Это может понадобиться нам на собеседовании по иммиграции на основе брака. – Я облизала губы, сглатывая. – Я должна знать.

– Почему их должно волновать, что я никогда не посещал Аляску? – Он нахмурился.

– Потому что! – Я нервно рассмеялась. – Они увидят, что ты взобрался на все остальные горы. Твое имя есть в Интернете. Ты давал интервью. Они захотят узнать, доверился ли ты мне. Твоей любящей жене.

Даже для меня самой это звучало как фантастически глупое оправдание. И все же Риггс выглядел так, словно разрывался между тем, чтобы заговорить об этом и отшить меня.

Я молча ждала, затаив дыхание. Я не знала, почему мне так важно было услышать его историю об Аляске. Может быть, потому, что в глубине души я знала, что он никогда не делился ею ни с кем другим.

– Наверное, все сводится к проблемам с мамой. – Он вздохнул, откинувшись на локти и вытянув длинные ноги.

– Я думала, твоя мама из Сан-Франциско? – неуверенно спросила я.

– Была. Но умерла она на Аляске. – Наступила пауза, во время которой я увидела, как он физически борется за то, чтобы вытолкнуть слова изо рта.

– Аляска была последним местом, куда она побежала после того, как мой дед велел ей собраться с мыслями и позаботиться обо мне. Там был ее непутевый парень, вот она туда и отправилась. Очевидно, приехав туда, она застала безымянного парня в компрометирующей позе с чужой девочкой-подростком и вышла из себя. Она угнала его пикап и уехала. Хотела ему насолить, наверное. – Горькая улыбка омрачила его красивое лицо.