Текст книги "Холодное Сердце Казановы (ЛП)"

Автор книги: Л. Дж. Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

28

РИГГС

Тремя часами ранее

– Я должен бросить курить. – Чарли прижался головой к больничной стене в саду и закрыл глаза.

Я смотрел на него сбоку, вынимая косяк из его пальцев и делая затяжку.

– Это всего лишь немного травки, Чарльз.

– Травка со мной не согласна.

Чарли сегодня был просто неуклюж. У меня было ощущение, что он готовится рассказать мне, что с ним не так. Что бы это ни было, все было серьезно.

– С чего ты это взял? – Я все равно передал ему косяк, и он взял его.

Он погрыз щеку, уставившись на свои ноги. Он сильно похудел с тех пор, как я видел его в последний раз, и теперь у него дрожали руки.

– Ты готов к сказке, Риггс?

Я дернул подбородком, подтверждая, что готов.

Несмотря на то, что старик был удивительно приятным для человека, я уделял ему время и внимание в основном из-за Даффи. Как бы эгоистично это ни звучало, но, будь моя воля, я был бы сейчас с ней, говорил бы ей, что нам пора завязывать с этим дерьмом и решать, что делать дальше. Что подразумевает наличие девушки? Я не знал и все еще не был уверен, что хочу отказаться от своего кочевого образа жизни.

Но я также был уверен, что не хочу отказываться от нее.

– Когда я был молод, очень молод, я постоянно курил. Пока не случилось что-то, что заставило меня полностью остановиться. Я не притрагивался к сигарете тридцать семь лет, пока ты не навестил меня в больнице. – Чарли почесал щетину, сосредоточившись на стене перед нами, увитой плющом.

– Ладно… – Я нахмурился. Я надеялся, что он не собирается пуститься в рассуждения о том, что наркотики – это плохо. Курение травки на досуге и с полной ответственностью – это нормально. И да, это был мой холм, на котором я должен был умереть. Счастливым и обкуренным, спасибо большое.

– Под кайфом я обычно делал много плохих вещей. Может быть, я винил в этом траву… Не знаю. Но я всегда находил себя не в своей тарелке. Безрассудно водил машину, прогуливал работу, изменял своей девушке…

– Это было почти сорок лет назад, – напомнил я ему. – Измена и вождение в нетрезвом виде были дерьмовыми поступками, но ты был ребенком.

Когда мне было двадцать, все, что я делал, – это наркотики, выпивка и секс с любым количеством людей, которых я мог найти.

– Однажды… – Чарли проигнорировал меня, заставив себя оторвать взгляд от стены и посмотреть мне в глаза. – Я действительно облажался. Мы были на реке. Я работал на зип-лайне в парке, так что у меня было много времени до открытия. Я снял дешевую хижину неподалеку и почти все дни проводил в ней.

Он облизал губы и сглотнул. Я понятия не имел, к чему все это приведет, но мне стало не по себе. Он выглядел очень напряженным, учитывая, что это было четыре гребаных десятилетия назад.

– Я поставил палатку на реке и забыл ее застегнуть. Я выкурил пару сигарет и потрахался с какой-то туристкой. Моя девушка поймала меня.

Я надул щеки, неловко переместившись.

– Хреново, чувак.

– Да.

– Ну, извини…

– Я еще не закончил, – резко сказал он.

Что за черт, что тебе подмешали в капельницу?

– Она убежала. Мне потребовалось целых пять минут, чтобы понять, что она зашла ко мне. Настолько я был под кайфом. Когда я это понял, я взял машину и погнался за ней. Не стоит и говорить, что это была огромная ошибка.

Он весь трясся в своем кресле-каталке. Я взял у него из пальцев косяк и потушил его, насторожившись. Если он убил женщину, то я стопроцентно расскажу об этом властям.

– Ты преследовал ее на машине, когда был под кайфом? – повторил я. – Ты соревновался за премию «Тупой урод»?

Он мрачно кивнул.

– Она разогналась, чтобы сбежать от меня. Я не хотел сдаваться. Я думал, что если смогу объясниться, она меня простит. Мы собирались уехать, видишь ли. Она, наконец убедила меня переехать в Калифорнию и взять на себя ответственность. Завести семью. То есть семья у нас уже была, наверное. Сын. Его дедушка заботился о нем, пока мы работали в этом парке приключений.

Мне стало очень, очень плохо.

Либо это была безвкусная шутка Даффи и Чарли, за которую они собирались заплатить, либо сегодняшний день стал самым дерьмовым за все время моего существования.

Уставившись на него, я ничего не сказал.

Чарли посмотрел мне прямо в глаза. Я выдержал его взгляд. Я видел в нем чувство вины. И это убивало меня так же, как и ее. Женщину, которую я не помнил и никогда больше не встретил.

– Она съехала с дороги, пытаясь свернуть. Ее машина была разбита прямо у меня на глазах. Я съехал на обочину и побежал к ней. Она была еще жива, когда вызвали парамедиков. Она сказала, чтобы я позаботился о нашем сыне. Она очень хотела взять себя в руки и стать для него мамой.

Я не шелохнулся. Даже не моргнул. Мы действительно были похожи. Черт, мы были настолько похожи, что это было комично. Но когда ты встречаешь совершенно незнакомого человека, похожего на тебя, в огромной стране, в городе с многомиллионным населением, в голове не сразу возникает мысль: «Может, он мой папа? Ура-ура, может, мы вместе поедем в Диснейленд?»

– Риггс?

– Что? – Я, блядь, не мог дышать.

– Это случилось в Национальном парке Денали. На Аляске.

Я встал. Если бы я не ушел сейчас, я бы ударил его по лицу. Я был на полпути к раздвижным дверям, когда развернулся и ворвался обратно к нему. Он остался сидеть на том же месте в своем кресле-каталке, выглядя как миниатюрная LEGO-версия человека, которого я встретил всего месяц назад.

– Она хотела вернуться ко мне? – Это был мой первый вопрос. Возможно, именно это больше всего беспокоило меня в истории моего происхождения. Как мать могла отвернуться от сына ради постоянного члена.

Ему удалось кивнуть, но с трудом. Что бы с ним ни было, это сильно напрягало его мышцы.

– Да. Она говорила о тебе без умолку. Навещала тебя каждые несколько недель. Она хотела, чтобы мы были семьей. А я был засранцем. Я видел тебя всего один раз. Твой дедушка тащил меня за уши, чтобы познакомить с тобой. Он думал, что это что-то изменит, заставит меня изменить свои взгляды. Ты был крошечным, злым и хрупким. С коликами и очень красный. Я взглянул на тебя и решил, что это слишком большая ответственность, слишком тяжелая работа.

На моих губах появилась возмущенная ухмылка.

– И я полагаю, ты распространил это мнение и на то время, когда она умерла. Ты так и не вернулся за мной.

По коже Чарли побежали мурашки.

– Не из-за отсутствия желания. Ты можешь мне не верить – да я и не жду, что ты поверишь, – но я не поэтому не пришел за тобой.

– Почему же? – Я уже кричал. Мне нужно было сбавить тон, пока меня не выгнали из больницы за жестокое обращение с пациентом. Умирающим пациентом.

– Стыд. Смущение. Видеть, как твой дед справляется со своей работой гораздо лучше, чем я когда-либо мог. Зная в глубине души, что без меня тебе было лучше. – Он уставился в землю. – Я забрал у тебя мать. И обращался с ней чертовски плохо. Я знал, как ты выглядишь, только по фотографиям. Мне казалось безумием ехать в Калифорнию и разлучать тебя с единственным постоянством и стабильностью, которые ты когда-либо знал. Твой дедушка любил тебя. Ты был его гордостью и радостью. Я думал, что делаю вам обоим одолжение.

Как разговор о гребаном косяке мог дойти до такого? Чарли Черное Зеркало довел мою задницу до забвения. И да, я использовал «Черное зеркало» как глагол.

– Да? Ну, спасибо большое. – Я насмешливо поклонился. – Твоя святость ждет тебя у небесного прилавка. Не забудь забрать его – ты получишь большие скидки на нимб и крылья.

Он поморщился.

– Ты имеешь полное право злиться.

– Я не сержусь. – Я рассмеялся. – Я в восторге. Ты прав. Мне бы не понравилось провести свою жизнь под твоим крылом. В конце концов, я мог бы стать таким же, как ты. Одинокий, вымытый, скороспелый хам без семьи, без друзей, без связей. О, подожди-ка. – Я прижал палец к губам, нахмурившись. – Именно этим я сейчас и занимаюсь. Ну-ну. По крайней мере, тебе не пришлось наблюдать, как это происходит. Не волнуйся, дедушка был достаточно добр, чтобы умереть только после того, как я стал достаточно взрослым, чтобы пойти в частную подготовительную школу, так что я избежал всей этой рутины приемной семьи. Конечно, мне приходилось оставаться на территории школы каждое Рождество и День благодарения, потому что меня некому было взять на воспитание.

Он снова сглотнул. Его глаза были туманными. Я надеялся, что у него была болезнь, при которой ты падаешь замертво, если плачешь. Он заслуживал этого.

– Где ты проводил летние каникулы? – прохрипел он.

– Обычно я уговаривал родителей одного из своих друзей, чтобы они выписали меня на лето к себе и забрали из школы. Но я не хотел навязываться, поэтому они обычно высаживали меня на полпути к своему дому, и я просто путешествовал автостопом. По крайней мере, у меня были деньги на хорошие отели. Ты ведь знаешь, что я богат?

Он прикусил губу, откинув голову. Молчаливое «да».

Я склонил голову набок.

– Только не говори мне, что вся эта исповедь случилась, чтобы я мог оплатить твое длительное пребывание в больнице. Я лучше сожгу деньги. В буквальном смысле. В огне.

Он зарычал, повернувшись в своем кресле-каталке боком, чтобы не встречаться со мной взглядом.

– Я бы никогда этого не сделал.

– Нет, конечно, нет, – легко согласился я, чувствуя, как черви разъедают меня изнутри. – Ты придерживаешься таких высоких моральных стандартов. Я почти забыл.

– То, что я сделал, было непростительно. Я не ищу прощения. – Он звучал строго и серьезно. Почти – и это была настоящая ирония – как у отца.

– Что же ты ищешь? – Я скрестил руки, прислонившись к стене. – Зачем ты вообще мне сказал? Нет, подожди. – Я поднял палец. – Прежде чем ты ответишь на этот вопрос, когда ты узнал? И как?

Чарли подмигнул мне, как будто ответ был очевиден.

– В первый раз, когда мы встретились. Было чертовски очевидно, что ты мой. Ты выглядел как я, говорил как я, пах как я. – Он сделал паузу, с усилием подняв руку, чтобы оттянуть воротник больничного халата на шее. – У нас обоих на шее родимое пятно в форме Южной Америки. Похоже на острый зуб.

Моя рука инстинктивно потянулась к шее.

– А теперь ответь на мой другой вопрос, – попросил я. – Почему сейчас?

Чарли закрыл глаза.

– Потому что у меня редкое генетическое заболевание, которое убивает меня. И у тебя оно тоже может быть.

Моя ненависть и шок были приостановлены. Он рассказывал мне о болезни Хантингтона, а я сидел на скамейке рядом с ним и читал об этом в телефоне. Когда я увидел, что среди симптомов есть головные боли, я окинул его ледяным взглядом.

– Ты сказал мне, что у тебя была дочь. Она умерла, когда ей было восемь месяцев. Это правда? – спросил я, вспомнив, как мы вместе работали в Гарлеме.

Чарли попытался покачать головой, но на полпути застонал от боли.

– Нет. Но я не мог сказать тебе правду. Оставлять тебя позади было все равно, что оплакивать ребенка. Вот так я это и сформулировал.

– Лжец на фоне дерьмового отца. Твои таланты не знают границ. – Я сделал паузу. – Даффи знает, что ты мой отец, не так ли?

– Она узнала, да.

– Когда?

– В пятницу.

Значит, она скрывала это от меня целые выходные. Неудивительно, что она вела себя странно.

Чарли добавил:

– Она сказала мне, чтобы я сказал тебе, иначе она скажет. Она никогда не собиралась держать тебя в неведении по этому поводу.

Не то чтобы это имело значение. Злясь на нее, я перенаправлял свою ярость туда, где ей не место. Если уж на то пошло, я теперь знал, почему она провела все выходные, заставляя меня пройти обследование.

– Итак, у меня может быть болезнь Хантингтона, – сказал я, чтобы подвести итог. – И я могу умереть.

– Нет, – сухо сказал Чарли. – Ты умрешь. Это гарантия для всех нас. Но если у тебя болезнь, то это случится скорее раньше, чем позже, так что тебе лучше поднапрячься и пройти обследование.

Чем больше я смотрел на его лицо, тем больше думал о том, чтобы избить его до полусмерти.

– Похоже, ты не очень-то сожалеешь о том, что передал это.

Он засмеялся и закашлялся одновременно.

– Я сожалею только о том, что могу контролировать. Я даже не знал, что являюсь носителем, пока мне не стало за пятьдесят. У меня не было способа защитить тебя. И я не думаю, что твои головные боли как-то связаны с болезнью. За то, что я пренебрегал тобой, я беру на себя всю ответственность. Но я хочу, чтобы ты знал: не было ни дня, ни часа, чтобы я не думал о тебе. Я не задавался вопросом, кто ты сейчас, чем занимаешься, что делаешь. Каждый день, падая ночью на матрас, я хвалил себя за то, что не поддался искушению и не стал искать тебя. – Он вздохнул. – И когда я, наконец, встретил тебя, ты превзошел все мои ожидания. Ты был всем, чего я когда-либо желал, и даже больше. Мое самое большое наказание – знать, кто ты, и не иметь возможности провести с тобой время.

Я переваривал все это, чувствуя… черт, что я чувствовал? Грусть, злость, разочарование, удивление, раздражение, досаду. Все вышеперечисленное, помноженное на чертову сотню. Больше всего я был растерян. Потому что, несмотря на то, что он разрушил мою жизнь, аргументированно убил мою мать, потом пренебрегал мной (и вдобавок, возможно, передал мне опасную болезнь), я все равно не мог ненавидеть его до конца.

Я потер челюсть.

– Теперь я понимаю, почему ты так дружил с моей задницей. Хотел встретиться, поехать вместе в отпуск. Я думал, ты за мной приударяешь.

Он скорчил гримасу.

– Не все, кому нужна твоя компания, хотят тебя трахнуть.

– Ты будешь удивлен.

Я подумал о Кристиане и Арсене. О том, какими взглядами они обменялись, увидев нас с Чарли вместе. Они знали. Или, по крайней мере, сильно подозревали.

– Итак… – Чарли прочистил горло и вдруг стал выглядеть совсем по-детски, глядя на меня лазурными глазами. – И что теперь?

Я задумался над его вопросом, затем встал со скамейки.

– Сейчас самое время сказать тебе, чтобы ты пошел в жопу, напомнить, что ты эгоистичный ублюдок, и поблагодарить тебя за предупреждение о болезни, которую ты мог мне подсунуть и которая обеспечит мне медленную, мучительную смерть.

– Она не будет такой медленной, – сказал он, откашлявшись от шутки.

Я рассмеялся, слишком уставший, чтобы злиться на него. Да, он испортил мне жизнь, но он был прав, когда говорил, что его положение еще хуже.

– Хочешь верь, хочешь нет, но я надеюсь, что остаток твоей жизни не будет ужасным. – Я наклонил воображаемую шляпу в его сторону. – Какой бы короткой она ни была.

– Это очень милосердно с твоей стороны. – Он откинулся в своем кресле-каталке, глядя на меня. – Значит ли это, что мне не стоит ждать твоего возвращения?

– Верно.

Его горло дрогнуло.

– Просто хочу убедиться, что ты в курсе – у меня не так много времени. Медбрат, с которым ты познакомился, Малкольм, забрал мои вещи из квартиры, потому что я не вернусь.

– Да… – Я потянулся, чтобы положить руку ему на плечо. – Я понимаю, почему ты не пришел за мной, когда я был молод. Теперь тебе пора понять, почему я не приду за тобой, когда ты состарился.

Он положил руку мне на плечо, пытаясь сжать, и мне показалось диким, что я держусь за руку со своим отцом. Безликая фигура, которую я столько ночей тайком представлял в своей голове.

– Я понимаю. – Он опустил глаза, и по тому, как дрогнули его плечи, я понял, что он плачет. – Счастливой жизни, Риггс.

Я повернулся и не оглянулся.

Выйдя из больницы, я сделал два телефонных звонка.

Первый – в свою больничную клинику, чтобы сдать анализ крови и проверить себя на болезнь Хантингтона. Я заплатил немалую сумму, чтобы сделать это в тот же день, в частной лаборатории, и получить быстрый ответ.

Вторым звонком был конференц-звонок с Кристианом и Арсеном. Они оба взяли трубку мгновенно, вероятно, потому, что я был печально известен тем, что никогда никому не звонил по любому поводу.

– Ты обрюхатил Даффи? – поприветствовал меня Арсен. – Если да, то нет, я не буду крестным отцом.

– Без обид, но я бы не назначил тебя ответственным за домашний камень. – Я заставил себя ухмыльнуться, как будто узнал, что у меня есть отец, не только для того, чтобы попрощаться с ним в последний раз.

– Тебе нужно, чтобы мы внесли за тебя залог? – Кристиан продолжил ту же тему. – Потому что если да, то ты должен рассказать мне все подробности прямо сейчас. У Арьи благотворительный вечер, и нам нужно быть там через два часа.

– Я ненавижу вас обоих, – спокойно сообщил я им. – И я позвонил, чтобы задать вопрос.

– Ответ находится прямо на вершине, между половыми губами. Маленький бутончик. – Арсен зевнул. – Похож на фасоль.

– Почему вы мне не сказали?

Арсен вздохнул.

– Учитывая количество просмотренного тобой порно, мы решили, что ты знаешь…

– Прекрати нести чушь. Ты знаешь, о чем я спрашиваю.

– Почему мы не сказали тебе что? – спросил Кристиан.

– Что он мой отец.

Несколько секунд стояла тишина, прежде чем они заговорили.

– Мы не были уверены на сто процентов, – признался Кристиан. – Это главная причина.

– Второстепенная: если он действительно пренебрегал тобой, то не заслужил исхода, – продолжил Арсен. – Ты невыносим, но все же достоин большего, чем дал тебе этот ублюдок.

– Он ничего мне не дал. – Выйдя на улицу, я поднял руку и поймал такси. В лаборатории, где я собирался сдать кровь, ее быстро изъяли. Они сказали, что результаты должны быть готовы уже через двадцать четыре часа, а иногда и раньше, если я приду сегодня.

– Именно, – сказал Кристиан. – Ты злишься?

– Нет. – Я сел в такси. – Просто странно. Я переживу это.

Мне не терпелось вернуться домой и поговорить с Даффи. У нее была склонность придавать всему смысл.

И вот, поднявшись по лестнице, я, естественно, почувствовал себя немного лучше. Да, жизнь была дерьмовой, отец умирал (да еще и в гребаном существовании), и, да, я был на взводе из-за анализа крови, но была Даффи.

Потом я открыл дверь, и там была не только Даффи.

Там был еще и Петух, согнувшийся на одном колене.

Колено, которое мне хотелось разбить бейсбольной битой.

29

ДАФФИ

– Риггс, подожди!

Я бежала по лестнице, спотыкаясь о собственные ноги и хватаясь за перила. Риггс был быстрее и решительно настроен выбраться оттуда. Он с силой распахнул входную дверь и откинул ее назад, едва не ударив меня по лицу. Я протиснулась вперед и побежала за ним по улице. Был вечер, и небо окрасилось в пурпурные и голубые тона. Тротуар был переполнен людьми. Пешеходы, велосипедисты, люди, выгуливающие своих собак. Я врезалась в двух мужчин в костюмах и подростка в брюках Lululemon, пытаясь догнать его.

– Пожалуйста! – Я плакала, пытаясь поймать его за рубашку. – Я могу объяснить.

Би Джей все еще был в моей квартире, предположительно, и я очень надеялась, что он уже понял, что мы не обручимся, не поженимся и даже не купим вместе браслеты дружбы.

Риггс ускорил шаг. К этому моменту я была в отчаянии и решила броситься на него. Возможно, я бы проявила больше сдержанности, если бы речь шла только о Би Джее. Но этот человек только что узнал, что его отец жив и умирает медленной, мучительной смертью. Сейчас было не время беспокоиться о своей драгоценной гордости.

Я схватила его за рубашку и упала на него сверху. Он крутанулся, демонстрируя отличные инстинкты, и подхватил меня на руки, прежде чем я упала на тротуар. Он поправил меня и сделал шаг назад.

– Что тебе нужно? – Он пыхтел так сильно, что я видела, как напряглись его мышцы под рубашкой.

Тебя, – жалобно подумала я. Ничего меньше, ничего больше. Только ты. С учетом недостатков и неуверенности. Никаких возвратов. Никаких денег. Никаких перспектив. Я подпишусь под пунктирной линией прямо сейчас.

Но дело было не во мне. Дело было в нем. Я сцепила пальцы, сложив руки на коленях.

– Как все прошло? – Я поморщилась.

Его лицо омрачила грязная ухмылка.

– Ты имеешь в виду, узнав, что Чарли был моим донором спермы?

Я вздрогнула от этих слов, хотя они были более чем справедливы.

Он фыркнул.

– Все было нормально. Я сказал ему, что он ублюдок, идиот и гнилая душа. Сообщил ему, что с ним покончено, а потом отправился своей дорогой, прямиком на анализ крови. К невропатологу теперь ходить не надо. Твоя должность няни официально прекращена.

Он был груб, но я пыталась убедить себя, что ему нужно многое переварить. Потенциально неизлечимая болезнь.

– Ты действительно не собираешься больше с ним встречаться? – Я прикусила губу.

Риггс саркастически усмехнулся.

– Ты действительно собираешься выйти замуж за человека, которому понадобилось целых шесть месяцев изменять тебе, чтобы «вывести это из организма»?

– Я ни за кого не выйду замуж! – воскликнула я.

Он развернулся и продолжил свой путь. Я последовала за ним.

– Конечно, не выйдешь. Ты уже замужем. Не хотелось бы упускать такой шанс, да?

– Может, не будем пока говорить о визе? – Я потянулась к его плечу. Он стряхнул мое прикосновение.

– Виза – это то, зачем мы здесь. Не притворяйся иначе.

– Ты просто смешон! – разочарованно воскликнула я. На Риггса было непохоже, чтобы он был неразумным. Он всегда был уравновешенным. – Я отклонила его предложение руки и сердца. Я сказала ему, что он мне больше не нужен. Чего ты еще от меня хочешь?

Он снова остановился и резко повернулся ко мне.

– Ты передумаешь, Поппинс. Такие женщины, как ты, всегда меняют свое мнение. Даже если сейчас ты увлечена моим членом. Би Джей продолжит ухаживать за тобой – почему бы и нет? Ты – полный набор, лучшее, на что он мог надеяться, – и однажды, может быть, через пару месяцев, ты поддашься. Потому что он богат, удобен и привычен, а это то, к чему ты тяготеешь. К деньгам. Деньги, которые ты не получишь со мной.

Ошеломленная, я моргнула, молясь, чтобы это была всего лишь галлюцинация.

– Ты действительно так обо мне думаешь? – спросила я придушенным голосом, когда наконец снова обрела дар речи. – Что я предпочту деньги… – Не говори «любви». Даже если ты ее чувствуешь. Особенно если чувствуешь. Он раздавит тебя, как букашку. – Да?

Его ноздри раздувались, а челюсть пульсировала.

– Да, – сказал он ровно. С холодным сердцем. – Честно говоря, я думаю, что ты предпочтешь мне деньги. Не будем забывать, что мы начали с вымогательства, перешли к фиктивным отношениям, занялись бессмысленным сексом на стороне, а на десерт ты целые выходные скрывала от меня, что Чарли – мой отец. Ты не заслуживаешь доверия, и я тоже. А теперь возвращайся к своему парню.

Риггс повернулся и зашагал прочь.

Даже если бы я захотела последовать за ним, я бы не смогла. Мои ноги не двигались. Его слова ранили меня до глубины души. Я думала, что у нас с ним есть связь. Особая связь. Что мы изменили друг друга. Незаметно. Точно так же, как пустая кружка, украшенная твоим ребенком, становится твоей любимой, потому что в нее вложен смысл. Я была все той же Даффи. Просто… немного лучше.

Мне потребовалось все, чтобы заставить себя вернуться в квартиру. Я не знала, куда направился Риггс, когда он вернется и вернется ли вообще.

Когда я снова вошла в гостиную, то с удивлением обнаружила Би Джея у плиты, который с извиняющейся улыбкой на лице поджаривал на сковороде яичницу.

– Решил приготовить тебе ужин. Надеюсь, все в порядке.

Вот тогда я по-настоящему и искренне вышла из себя.

– Убирайся к чертовой матери! – Я подбросила мобильник в воздух, чтобы он упал на пол и разбился. – Господи. Мало того, что ты годами медленно сжигал наши отношения, пока они полностью не обуглились, лишил меня помолвки и визы, врал мне о своем местонахождении, в последнюю минуту устроил мне полугодовой трюк и изменил мне – теперь ты заставил единственного мужчину, которого я когда-либо по-настоящему любила, бросить меня. Ты талантливый человек, Членосос. К сожалению, твой талант заключается в том, чтобы испортить мне жизнь!

Наступила пятисекундная пауза, прежде чем он заговорил снова.

– Членосос?

– ВОН! – Я указала на дверь.

Он удрал, как крыса, оставив меня рухнуть на пол.