Текст книги "Сильверсмит (ЛП)"
Автор книги: Л. Дж. Кларен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)
Глава 10
Ариэлла
Он исчез больше чем на час, а когда вернулся, почти не взглянул на меня до конца вечера. Я старалась не принимать это близко к сердцу, не думать, будто сказала или сделала что-то, что могло его рассердить или расстроить.
Я изо всех сил пыталась выкинуть это из головы, и в целом мне это удалось. Заснула крепко, без кошмаров, от одной лишь безжалостной усталости.
На утро второго дня нам предстояло пройти мимо того поселения, куда Каз и Эзра отправлялись за едой, но заходить туда мы не собирались. Еще через несколько часов пути был другой, побольше, – деревня под названием Фрейберн. Там мы планировали остановиться на ночь, поесть горячего, отдохнуть и пополнить запасы одежды и припасов – особенно для меня, ведь у меня почти ничего не было.
Когда к вечеру мы приблизились к Фрейберну, я ощущала смесь нервного трепета и нетерпения. Мне хотелось тепла, горячей еды и сна под крышей.
Мы подошли к деревне как раз к ужину. Деревянные дома – кое-где высокие и широкие, где-то уютные и низкие – были укрыты плотным слоем снега: тяжелым, влажным, свежим. Идеальным для снежков и лепки зверей и фигур, как мы с Олли делали той зимой, за год до его смерти. Выцветшее дерево выглядело мягко под белым покрывалом, а над окнами и дверями жители аккуратно и с заботой развесили венки и ветви падуба12.
– Готовятся к солнцестоянию, – пояснил Каз, шагая рядом со мной. – Оно будет в тот же день, когда Симеон и Молохай освободили наши земли от династии Рексусов.
Я удивленно распахнула глаза.
– Они все еще празднуют, несмотря… на все?
– Мы празднуем, – кивнул он и показал на стайку ребят, которые смеялись и играли в снежки перед маленьким дубовым домом на углу. – Молохай и так забрал у нас достаточно. Многие деревни остались почти нетронутыми, особенно те, что так далеко на севере.
Я невольно улыбнулась, когда один мальчишка, лет пяти-шести, слепил снежок и запустил им в старшего брата, а потом, залившись смехом, бросился бежать, когда тот кинул снежок в ответ.
– На востоке, в прибрежных городах вроде Бриннея, празднества куда богаче, – продолжил Каз. – Но чем южнее и западнее, тем меньше радости.
Юго-западнее Авендрела, в сторону Тугафа, где войска Молохая были плотнее и сильнее, где прятались чудовища. На карте, что показывал мне Финн, пещеры Уинтерсонов отмечались как естественная граница между теми адскими землями и относительной безопасностью севера. Поэтому я была благодарна, что мы идем не туда, а на восток – в Бриннею, к Симеону. Мне нужно было время, и я была благодарна отцу – настоящему отцу – за то, что он это понимал.
Я смотрела на детей, на тех двух мальчиков и еще нескольких чуть дальше по улице, и боролась с подступившем к горлу комом. Что было бы… если бы Олли остался жив.
– Идем со мной.
Глубокий, властный голос Гэвина вырвал меня из мыслей. Он мягко подтолкнул меня ладонью в поясницу, направляя к ряду лавок на главной улице деревни.
– Спрячь волосы под шапкой, – наклонившись, произнес он тихо. – Слишком уж легко узнать.
Мы остановились у витрины, за которой уютно горел свет. Снежинки, освещенные факелами на улице, искрились на листьях падуба, обрамляющих стекло.
– Они узнают, кто я?
– Вряд ли, – он открыл передо мной дверь, – но я не собираюсь рисковать.
Я кивнула, проглотив ком стыда. Он, должно быть, тоже находил мои волосы странными. Я мысленно прокляла богов за то, что не сделали меня обладательницей простых каштановых локонов. Или золотых. Или даже черных, как густые кудри Джеммы – обычных, человеческих, а не этих неестественных серебряных волн, что спадали мне на спину.
На пороге лавки я остановилась, скрутила волосы в небрежный пучок и спрятала их под шапку. Он наблюдал, не отводя взгляда, и хотя лицо его оставалось непроницаемым, я готова была поклясться – пальцы его едва заметно дрогнули, будто он заставил себя не двигаться.
– Остальные ищут нам стол к ужину и комнаты в трактире, – сказал он. – А ты выбирай что угодно.
Я огляделась и потеряла дар речи. Ткани, цвета, изобилие… Пальто, платья, шарфы, шляпы, перчатки, блузы, брюки – лавка ломилась от всего. Никогда прежде я не видела столько одежды, столько роскоши в одном месте.
– Что угодно? – переспросила я, глядя на него.
– Что угодно, – подтвердил он. Щедро, но с холодом – тем самым, что снова лег между нами после вчерашнего, когда его теплые слова еще хранились в памяти, как отблеск угасающего огня.
Хозяйка лавки, полная, розовощекая пожилая женщина с белыми, как снег, волосами, сразу привлекла мое внимание, едва подскочила ко мне с приветствием.
– Добрый вечер, милая, – улыбнулась она тепло. – Чем могу помочь?
– Эм… – выдавила я, натянуто улыбнувшись. С чего вообще начать, когда вокруг столько всего? Взгляд зацепился за темно-фиолетовую парку с подкладкой из шерсти и капюшоном, а рядом – кожаные сапоги с серебряными пряжками и утеплителем, куда лучше, чем моя нынешняя пара. И это я еще не дошла до стены слева, сплошь увешанной шалью, шапками, шарфами, чулками и…
– Мы знаем, что ищем, спасибо, – холодно произнес Гэвин, сделав шаг ближе ко мне.
Женщина перевела взгляд с моего огромного, сурового спутника с бородой и шрамами на лице на меня – молодую, худую, явно испуганную. Подозрение отразилось в ее мягких глазах.
– Я буду сзади, милая, – сказала она, натянуто улыбнувшись. – Крикни, если что-то понадобится.
Она направилась к двери в глубине лавки, но, уходя, несколько раз оглянулась на меня, бросая тревожные взгляды через плечо.
Гэвин наклонился и тихо, с раздражением пробормотал:
– Она думает, я тебя похитил.
– А ты не похитил? – я усмехнулась, не удержавшись от смешка. – Ты ведь почти не спускаешь с меня глаз.
– Если бы я держал тебя против воли, Ариэлла, ты бы это знала, – его голос прозвучал без колебаний, глухо, опасно. Простая, жесткая правда.
Я сглотнула, чувствуя, как щеки вспыхнули, и принялась разглядывать полки с зимней одеждой. Он заявил, что новые сапоги – не предмет для спора, и я выбрала те самые, черные, гладкие, с серебряными пряжками, прочные и удобные. Прежде чем я успела взять их под мышку, он положил их на прилавок.
Оплачивать.
– Ох, – я потянулась, чтобы вернуть сапоги на место. – У меня нет денег.
– Я сказал выбрать что угодно, разве нет? – он вернул их на прилавок. – Думаешь, я шучу?
– Я не могу позволить тебе…
– Ты ничего не позволяешь, – перебил он устало, запуская руку в волосы. Я невольно заметила темные метки татуировок, тянущиеся по его предплечью. – Я делаю то, что хочу, Элла, если ты еще не заметила.
Я решила не вчитываться в подтекст этой фразы, вместо этого обратила внимание на круглый деревянный стенд, уставленный яркими шарфами из разных тканей. Каждый был аккуратно завязан узлом и ниспадал почти до пола. Один – изумрудно-зеленый, с вкраплениями золотых нитей – сразу притянул мой взгляд.
– Нравится? – спросил он, кивнув на ткань, что я держала между пальцами.
Я тут же отпустила ее.
– Он красивый, но у меня уже есть шарф…
Одним движением он снял шарф и накинул его мне на шею. С полки рядом взял подходящую шапку и протянул мне.
Я расширила глаза, заметив цену.
– Ты можешь себе это позволить? – вырвалось прежде, чем я успела остановить себя.
Он тихо усмехнулся, без тени улыбки.
– У меня было время кое-что накопить.
– Тебе не нужно все это покупать для меня.
– Элоуэн и Симеон явно не позаботились о тебе как следует, – заметил он, рассматривая пару роскошных, но прочных кожаных перчаток с меховой подкладкой, которые идеально подошли бы мне. – Я рад компенсировать их промахи.
Гэвин закатал рукава, под ними открылись новые татуировки, переплетающиеся узоры, уходящие под ткань рубашки. На его лбу поблескивали крошечные капельки пота. В стену лавки был встроен огромный каменный камин, и жар от него заставил меня пожалеть, что нельзя снять хотя бы один слой одежды.
– Что означают твои татуировки? – спросила я тихо, надеясь, что не перехожу границы.
Он взглянул на меня, словно обдумывая вопрос.
– Это напоминание о том, что было, – и прежде чем я успела спросить больше, добавил: – Тебе нужно что-то еще? – он быстро окинул взглядом наши покупки и удовлетворенно кивнул. – Думаю, остальные уже нашли нам стол на ужин.
В животе у меня громко заурчало при одном упоминании еды.
– Я готова идти.
Он заплатил за перчатки, сапоги, шарф и шапку. Добавил к этому новое пальто и длинные шерстяные чулки, пока я пыталась возразить. Он точно знал мой размер. Видимо, рядом с ним когда-то бывали женщины – достаточно, чтобы угадывать безошибочно.
Хозяйка лавки проводила меня по меньшей мере пятью настороженными взглядами, а последним, что я услышала, прежде чем мы вышли, было ее взволнованное:
– Вы всегда здесь желанны, милая!
Рядом послышался раздраженный вздох и какое-то неразборчивое бормотание, которое тут же унес холодный ветер, ворвавшийся в открытую дверь.
Я прикусила губу и улыбнулась.
Страхов у меня было много, но своего убийцу волков я не боялась.
Таверна гудела от голосов и дыма. Мы вшестером сидели за потертым деревянным столом в углу, оживленные теплом и укрытием от холода.
Хозяйка – высокая, пышногрудая рыжеволосая женщина – сразу привлекла мое внимание. От нее исходила такая уверенность, что я почти позавидовала. Ее губы, яркие, как спелая ягода, изогнулись в обольстительной улыбке, и адресовалась она, разумеется, всем четырем мужчинам за нашим столом. Более того, она даже позволила себе положить длинные, изящные пальцы на плечо Финна, пока предлагала варианты ужина. К видимому неудовольствию Джеммы.
Финн ловко выскользнул из-под ее руки, даже не рискнув встретиться взглядом. Тогда она переключила внимание на Гэвина. Мое лицо вспыхнуло, когда я заметила, как она скользнула по нему взглядом с ног до головы, с хищной улыбкой.
Прежде чем она успела раскрыть рот, Гэвин, даже не посмотрев в ее сторону, холодно бросил:
– Я плачу тебе за то, чтобы ты нас накормила, или за то, чтобы пялилась, как голодный суккуб13?
Женщина растерялась, прокашлялась и выпрямилась, натянув на лицо нейтральное выражение. Потом принялась записывать заказы – без единой игривой улыбки.
Даже Джемма, похоже, впервые оценила ядовитую прямоту Гэвина.
Я только надеялась, что официантка не плюнет нам в еду.
Когда она ушла, Финн и Каз завели разговор о своих временах в Казармах – огромной военной базе, в дневном переходе к северу от Пещер.
Каждую весну мой жених, командующий армией, отвозил туда очередную партию новобранцев, чтобы завершить их обучение и провести инициацию в войска. Эти новобранцы – мужчины и женщины – должны были быть особенно выносливыми и достигшими восемнадцати. Элиас прошел испытание сам, на три года раньше срока, в пятнадцать, а последние девять лет возглавлял церемонию лично. Каз проходил в тот же год, Финн – двумя годами позже, Джемма – через три года после Финна, а Эзра – спустя еще два.
– Это называется Начало, – объяснил Каз, сидя двумя местами правее меня, пока мы ждали еду. – Элиас и его командиры придумывают серию испытаний – каждый год новые, – и каждый новобранец должен пройти их все, чтобы вступить в ряды армии.
– А если не пройдет?
– Помимо вечного позора? – Финн пожал плечами. – Тогда можно выбрать другое дело в сообществе. Или попробовать снова в следующем году.
– Последнее испытание – почти всегда бой с его вторым или третьим командиром, – вставил Эзра. – Сражаешься с ним, и он решает, достаточно ли ты хорош, чтобы уступить тебе. Большинство справляется. Иногда Элиас сам выходит на бой, но такого не было с тех пор, как…
– Хендрикс Шарп и Отис Столл, – кивнул Финн, поднимая кружку в сторону Эзры. – Это было в мой год.
Джемма фыркнула.
– Только потому, что эти двое, да еще брат Хендрикса, Майк, водились с Алеком Джерардом, а Элиас просто хотел напугать их, чтобы не стали его прихвостнями.
Я запомнила их имена, чтобы держаться от них подальше, когда приеду.
– А что не так с Алеком Джерардом? – спросила я.
Они переглянулись. Даже Гэвин, вечно равнодушный, взглянул чуть внимательнее, в глазах его мелькнул мрачный интерес.
– У Элиаса было две сестры, – сказал Эзра. – Старшая и младшая. Про младшую, Виллу, я тебе рассказывал.
Я кивнула. Перед глазами вспыхнуло воспоминание – кровь, крики. Виллу и их родителей зарезал Мясник Нириды.
– За старшей, Хеленой, ухаживал Джерард, – продолжил Эзра. – Все закончилось внезапно. Некоторые подозревали, что он сделал… что-то мерзкое, но доказательств не было. А через пару недель Хелена погибла – столкнулась с Инсидионами на южной границе между Авендрелом и Тугафом. Формально ее смерть не имела к нему отношения, его даже там не было, но случилось это слишком скоро после их истории, чтобы семья успела понять, что произошло на самом деле.
– Не то чтобы Уинтерсон стал бы разбираться, – вставил Каз, откидывая с глаз черные пряди. В его обычно беззаботном взгляде впервые мелькнуло отвращение. – Джерард слишком ценен как боец, чтобы его по-настоящему наказали.
Но… сестра Элиаса. Я нахмурилась, глядя в кружку с медово-зеленым чаем, согревающим ладони – по требованию Гэвина, озвученному испуганной официантке, – и наблюдала, как пар поднимается вверх и растворяется в воздухе.
– Это… Начало, – я сделала глоток чая, позволяя роскошному теплу скользнуть от горла к груди. – Оно проводится каждый год? И обязательно нужно быть восемнадцатилетним?
Финн кивнул.
– Мы все через него прошли.
– Ну, мне восемнадцать, почти девятнадцать, и я не проходила.
Каз хмыкнул.
– Тебе и не надо, Ари. Ты – королева.
– Полная херня.
Финн поперхнулся своим пивом. Джемма и Эзра в унисон расхохотались.
– Следи за языком! – возмутился Каз.
Я продолжила, подогреваемая огнем упрямства:
– Они тренируются, чтобы рисковать жизнью и сражаться за дело, которое я должна возглавлять, а я даже не обязана пройти базовый обряд посвящения, чтобы быть частью своей же армии?
Все, кроме Гэвина, уставились на меня, как будто у меня выросла лишняя голова. Он же, напротив, выглядел слишком довольным. Фирменная, чертовски заразительная полуухмылка вспыхнула на суровом лице. Шрам над правым глазом заломился. Он выглядел… гордым.
– Ты ведь научишь меня, правда? – я посмотрела на него через стол. – Сделаешь меня достаточно сильной, чтобы победить Элиаса Уинтерсона?
Смело – возможно, но вдруг… с моей силой…
Гэвин приподнял бровь и ответил:
– Буду тренировать тебя до тех пор, пока ты не будешь в состоянии размазать этого напыщенного засранца в кашу.
Эзра нахмурился и закатил голубые глаза.
– Ты его даже не встречал.
– И не нужно, – холодно отозвался Гэвин, отпивая виски.
Каз фыркнул. Эзра метнул злобный взгляд в сторону моего убийцы волков, все еще верный дружбе с моим женихом. И дело было не в том, что я не хотела бы постараться – хотела. Быть доброй. Сделать все, чтобы стать настоящей королевой. Но сидеть на троне, пока мои люди делают все за меня? Это не звучало заманчиво. Чтобы доказать им, что я достойна, я должна быть не менее искусной, чем они, а лучше – чем-то большим.
– Ты выглядишь куда более воодушевленной, чем еще несколько дней назад, – Джемма посмотрела с тревогой. – Что изменилось?
Я пожала плечами.
– Если это предначертано богами, пусть так. Я родилась с этим. Может, я не просила о такой жизни, но это я.
– Думаю, ты права, – Каз сделал глоток пива и бросил мне озорную полуухмылку. – Хотя стоит Элиасу Уинтерсону взглянуть на тебя, он воздаст хвалу богам за тот день, когда ты родилась.
Щеки мои вспыхнули. Не от его шутливого тона, а потому, что краем глаза я заметила, как Гэвин метнул в Каза убийственный взгляд. И, хотя я не могла быть уверена из-за гулкого смеха за нашим столом и вокруг таверны, мне показалось, он зарычал.
– И что бы Марин подумала об этом, а? – Джемма окинула Каза взглядом. – Услышав, как ты восхищаешься другой?
– Восхищаюсь! – Каз расхохотался и поднял стакан в мою сторону. – Как тут не восхищаться? Глянь на нее! Ангельское личико.
Я дернулась.
– Марин сама бы это сказала и шлепнула меня за то, что я отказываюсь признать очевидное. На самом деле, думаю, она бросит меня ради нашей королевы, как только увидит ее.
Финн закатил глаза. Эзра застонал и уткнулся лицом в ладони. Я горячо разделяла их настроение – мне хотелось бы спрятаться в панцирь и уползти в него навсегда. Или хотя бы до конца этого разговора.
– То, что я пытаюсь сказать… – я прочистила горло, чувствуя, как щеки пылают, и изо всех сил стараясь высказать мысль и побыстрее перевести тему. – У меня есть выбор: сидеть тут и жалеть себя, потому что все кажется трудным и пугающим, или сделать хоть что-то. И уж точно я не стану сидеть сложа руки, пока все остальные действуют.
Я заметила, как уголок губ Гэвина дрогнул, превращаясь в очередную самодовольную усмешку, в которой сквозила гордость. Еще чуть-чуть, и его вечная мрачная хмурь превратилась бы во что-то почти… мягкое.
– Уверена, ты сможешь принять участие в Начале, Ари, – с улыбкой успокоила меня Джемма. – Уговорить Элиаса будет сложно, но ты же королева.
Через несколько минут принесли еду, и на нашу компанию опустилась уютная тишина. Мы молча восполняли силы после двух изнурительных дней пути. Когда тарелки опустели, разговоры и смех возобновились еще на час или два, пока им на смену не пришли зевота и тяжелеющие веки.
Комната – всего одна – была крошечной, но мы все-таки разместились. Джемма и я заняли единственную кровать, а четверо мужчин настаивали, что пол им вполне подойдет. Каз и Финн храпели наперегонки, не давая мне уснуть до глубокой ночи, и все же я чувствовала себя в безопасности. Быть одной в том доме измотало меня сильнее, чем я думала.
Лежа рядом с Джеммой, укрытая лилово-бордовым одеялом, я старалась не думать о том, что Элиас Уинтерсон, возможно, попытается отговорить меня от желания доказать, чего я стою – ему и его армии. Неужели он не хочет, чтобы его жена сражалась? Но как я могла не сражаться, обладая такой силой? Может, он чувствует угрозу?
Я не считала себя выше Начала. Наоборот – жажда контроля и силы гнала меня вперед на каждой тренировке с Гэвином. Я слишком долго жила без них. И теперь, ощутив хотя бы тень, я не собиралась отпускать это. Мне нужно было знать, что я способна выстоять рядом со своим народом, иначе как я могла бы считать себя достойной в их глазах, да и в своих?
Этой ночью я решила: прежде чем вести за собой, я стану одной из них. Как бы то ни было, я заслужу их доверие. Их уважение.
Если мы действительно должны победить Молохая, если он так зол и силен, как говорят, мне нужны мои люди не меньше, чем им нужна я.
А может, даже больше.
Женский крик – пронзительный, отчаянный, надломленный – вырвал меня из сна. Я вскрикнула и резко села на кровати.
В камине, цепляясь за жизнь, догорали крошечные угольки. Кроме храпа Финна и Каза, в комнате стояла сонная тишина. Даже глаза Гэвина были закрыты, он сидел у двери, прислонившись головой к стене.
Я осторожно выбралась из-под одеяла, стараясь никого не разбудить, но старый деревянный пол, жалобно скрипнувший под легкими шагами, думал иначе.
– Ари? – встревоженный голос Финна вырвал меня из нарастающей паники, и тут я заметила – храп стих. Все глаза были устремлены на меня.
Джемма чиркнула спичкой и зажгла лампу на тумбочке. Каз, Финн и Эзра поднялись с постелей на полу. Я опустила взгляд и увидела дрожащую руку – свою руку – лежащую на животе, а затем почувствовала резкую, расползающуюся боль, словно кто-то забивает толстые, кривые гвозди в мою поясницу.
Я всхлипнула, почти не понимая себя, чувствуя только эту боль и горячие слезы, струящиеся по щекам.
Гэвин рванулся ко мне. Его мозолистая рука легла мне на затылок, другая – на плечо. Он в панике осматривал меня с ног до головы, вглядываясь, ища ответ, но я отпрянула от его прикосновений, чувствуя себя грязной. Слишком сломленной, чтобы позволить себе быть в чьих-то руках. Он искал ответ в моем лице, а у меня его не было.
Я съежилась, отстранившись, а его руки застыли в воздухе, пустые, будто все еще держали меня.
Я рванула к двери, жадно ища свежего, холодного воздуха.
– Ари!
– Что ты делаешь?!
Их встревоженные голоса догнали меня в полутемном коридоре, а по спине заползла липкая паника… не из-за моих друзей. Нет. Из-за гулкой, пустой тени воспоминания, цепляющегося за щиколотки, как адские псы.
Тяжелые, быстрые шаги последовали за моей спиной, и я ускорилась.
Скрипучие ступени вниз, тяжелая задняя дверь, и вот я уже стою среди мертвых, голых деревьев позади трактира.
– Ариэлла.
Глубокий, низкий голос пытался удержать меня на месте, вернуть тело душе. Пытался. Но что-то другое тянуло меня за грудь – что-то, что нуждалось во мне больше, чем я в нем.
Мой дрожащий выдох стал облачком пара перед лицом, та же рябь боли прокатилась по телу.
– Оставь меня. Я просто… просто хочу побыть одна.
– Ты не пойдешь в лес одна, – гравий хрустнул под его шагами. – Сейчас ночь.
Голова закружилась. Я уставилась под ноги, пытаясь хоть так удержать равновесие. На снегу, у моих ботинок, темнело круглое пятно с ноготь большого пальца. Красноватое, как показалось мне в бледном свете луны. Еще одно. И третье.
Это выходило из меня.
Дрожащими пальцами я нащупала источник и замерла между бедрами – липкая, влажная теплынь пропитывала белье.
Я ахнула, глядя на свою руку – она дрожала, вся в крови. Ледяной ветер тут же высушил ее, оставив тревожный узор засохшей алой корки, словно черные чернила пролились под кожу. Симфония ужасных звуков рвалась изнутри, наваливаясь, готовая сбить меня с ног. Я ухватилась за старый дуб – единственную опору в этом безумии. В ушах стоял звон, сквозь него пробивался плач ребенка, женский рыдающий крик, мужской голос, полный паники…
– Нет, – выдохнула я, закрывая глаза, сжимая живот. – Нет, нет, нет…
И тут меня вырвало. Без предупреждения, рывком, в лужу у ног, едва видимую в лунном свете. Только спустя миг я поняла, что он рядом. Гэвин успел так быстро, что спас мои волосы от мерзкой участи. Я всхлипнула и позволила ему удержать меня, но боль в животе усиливалась – как раз там, где у меня был старый изогнутый шрам на нижней части живота – и вместе с ней в меня вгрызалась печаль, такая глубокая, что казалось, она протиснется сквозь позвоночник и выйдет наружу. Я плакала, абсолютно опустошенная, словно из меня вырвали что-то драгоценное, сорвали, унесли вместе с кровью, оставив пустой оболочкой.
Гэвин набросил свое пальто мне на плечи, но ладонь оставил под ним, утешая мягкими, круговыми движениями по спине. Как и в последнем кошмаре, только он один удерживал меня в реальности. Только он не позволял мне осесть в снег и начать рыть его до самого ядра Нириды, лишь бы вернуть то, что я потеряла.
– Смит, что случилось? – требовательный голос Джеммы прозвучал позади. Когда ответа не последовало, она пробурчала что-то себе под нос и протопала ко мне сквозь густой, мокрый снег. Остановилась, оглядев меня с ног до головы. Когда ее взгляд упал на кровь на снегу у моих ног и на алое пятно на моей руке, она тяжело выдохнула: – О, Ари, все в порядке. – Джемма сжала мои плечи. – Это просто цикл. У тебя всегда тяжело проходят месячные.
Я поморщилась. Судороги – да, но не такие же.
– Я не думаю… – начала я, но кровь в жилах застыла, когда я снова услышала тот крик, на этот раз лишь отголосок, но он был.
– Ты слышала его? – я вцепилась пальцами в предплечья Джеммы. – Крик?
– Крик? – Джемма огляделась, потом посмотрела на меня. – Никакого крика не было, – новый резкий рывок в животе умолял меня не забывать боль. – Ты устала и замерзла, пойдем, – Джемма обвила меня рукой и развернула обратно к трактиру. – Давай, переоденешься во что-нибудь мое, ночную рубашку постираем утром.
Съедаемая стыдом, я не могла ни на кого смотреть, пряча засохшую, окровавленную руку в складках ночной рубашки, когда мы пошли назад.
