Текст книги "Сильверсмит (ЛП)"

Автор книги: Л. Дж. Кларен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Гэвин резко повернулся к ней.

– Почему, по-твоему, Симеон послал именно меня, Тремейн? Из-за меча? – он оскалился. – Он послал меня, потому что я видел и делал такое дерьмо, от которого твой драгоценный командир армии обоссался бы от страха. Он послал меня, потому что я знаю абсолютное зло. Я знаю, кто такой Молохай, а Молохай захочет ее, – он ткнул пальцем в меня, – себе. Так что, если бы Инсидионы знали, что она где-то рядом, они бы точно не стали рисковать и взрывать ее к черту.

– Инсидионы всегда начинают с храмов, – быстро вставил Даймонд. – Они ненавидят Сельварен. Товик держался годами, но это было лишь вопросом времени, когда они решат ударить.

– Не важно, почему, – произнес Финн. – Нам нужно разделиться, – он вытер пот со лба, размазав по коже кровь брата. – На всякий случай. Каза нужно доставить в Пещеры. Если есть хоть малейший шанс спасти ногу, мы должны отвести его к Нестору и Абраму.

Каз, дрожа, взял из рук Даймонда стакан воды и хрипло прошептал:

– Я справлюсь.

– Заткнись нахрен! – взорвался Финн, проведя дрожащими пальцами по коротким черным волосам. – Тебе ногу оторвало, мать твою! Мы должны вернуться в Пещеры – я, Каз и еще кто-то.

– Мы должны держаться вместе! – рявкнула Джемма.

Не ломай себя ради меня, Ари.

Они спорили, но слова Каза звенели в моей голове, заглушая все остальное. Он сломался ради меня. Потерял часть себя. Рискнул всем ради меня. Они все рискнули.

Хватит.

То, что я не была готова, не означало, что им нужно было оставаться со мной.

– Довольно, – сказала я и поднялась. – Вы отправляетесь домой. Все.

– Ари… – Джемма метнула в меня предупреждающий взгляд.

– Вы четверо направитесь на запад, в Авендрел.

Уверенность. Раньше мне приходилось притворяться, будто она у меня есть.

Но не теперь.

– Если ногу спасти не удастся, Каз останется здесь до рассвета, – продолжила я. – А вы уйдете, как только кровотечение прекратится. Возьмете лошадей. Не останавливайтесь, пока не доберетесь до Пещер. Если вас кто-то будет преследовать – у Элиаса достаточно людей, чтобы разобраться с этим. Смит и я отправимся в Бриннею, к Симеону, – я сглотнула и с надеждой подняла на него взгляд. – Это то, чего я хочу. Ты отвезешь меня?

В его глазах отразилось облегчение, смешанное с благоговением.

– Да. Я отвезу тебя.

– Пойдемте все, – вмешался Эзра, метаясь взглядом между мной и Гэвином. – Все вместе, домой.

Он имел в виду дом для всех, кроме Гэвина.

Но для меня домом Пещеры тоже еще не были.

– Я не готова, – сказала я. – Не знаю, буду ли когда-нибудь, но сейчас нет. Не до встречи с Симеоном.

И я не была готова оставить его.

Джемма взяла меня за руку.

– Ари…

– Это не обсуждается, – перебила я. – Мне нужно в Бриннею. Это… – я заставила себя проглотить ком в горле, подавить страх и дрожь. Нужно было учиться звучать твердо. – Это приказ.

Эзра покачал головой.

– Элиас…

– Если Элиас не счел нужным лично сопроводить меня в Пещеры, значит, подождет еще несколько недель, – отрезала я. Слова сорвались резко, звонко, как удар хлыста.

Краем глаза я заметила, как уголок губ Гэвина дрогнул – еле уловимая искра гордости, которую он тут же подавил, сжав челюсти.

– Каз, – я опустилась на колени, положив дрожащую ладонь на его гладко выбритую щеку. Он то приходил в себя, то терял сознание, и я не была уверена, слышит ли он меня. – Ты поедешь домой. Джемма, Финн и Эзра отвезут тебя. К Марин и малышу.

Пот катился по его бледной коже.

– Марин меня проклянет, если я не привезу обратно свою королеву.

– Тогда скажи ей, что это был приказ, – я стиснула зубы, чувствуя, как слезы жгут глаза. – Приказ ее королевы. И что я… – горло перехватило, страшно было даже обещать. – Я приду, когда буду готова, – я все-таки улыбнулась, потому что следующее сказанное было правдой. – Мне ведь нужно познакомиться с вашим чудесным малышом.

Его ответная улыбка была самой сильной из всех.

Финн и Эзра остались с Казом в задней комнате таверны, куда его перенесли на диван у очага, пылающего жаром и светом. Я смотрела, как Даймонд навешивает на дверь железный засов. Теперь, когда фасад здания выгорел дотла и главный зал остался открытым всем ветрам, доступ внутрь был свободным.

Мне стоило огромных усилий не броситься помогать жителям Товика разгребать обломки храма, но Даймонд уверял, что пострадавших почти нет. Об остальных заботились целители, а старейшины города уже искали источник взрыва. Мое участие, говорил он, нужнее в другом – подготовить друзей к дороге.

Так я и сделала. Отправилась на кухню, чистила и варила картошку, резала хлеб и мясо, делала все, что могло бы поддержать их в пути до Пещер. Я не знала, сколько займет дорога верхом, но уж точно меньше, чем путь из Уоррича в Товик пешком.

Для Каза каждый лишний день пути мог стоить жизни.

От печи и дровяной духовки на кухне стояла невыносимая жара. Я распахнула окно над широкой металлической раковиной, впустив свежий зимний воздух, чтобы хоть немного остудить потное лицо, и услышала крики Джеммы.

Приподнявшись на цыпочки, я выглянула наружу. Гэвин собирал и точил клинки, укладывая их в ножны и сумки. Джемма ходила за ним по лесистой поляне позади таверны, размахивая руками, ее глаза горели гневом.

– Она никуда не пойдет с тобой одна!

– Пойдет, – спокойно ответил Гэвин, наполняя колчан стрелами. – Это ее решение. Она хочет в Бриннею. Я отвезу ее. Со мной ей безопасно.

– Безопасно? – прошипела Джемма. – Ты сам-то в этом уверен?

Гэвин медленно повернулся, губы его скривились в презрительной усмешке.

– Что ты хочешь этим сказать, Тремейн?

– Думаешь, я не знаю, чего хотят мужчины? – она фыркнула, уперев руки в бедра. – Ты хочешь оставить ее себе.

Он приподнял бровь и дьявольски усмехнулся.

– Пожалуй, я недооценил твою проницательность.

– Ублюдок! – рявкнула она и толкнула его в грудь, будто надеялась выбить хоть искру ярости. Безуспешно. – Ты хочешь использовать ее ради собственного удовольствия. Заставить довериться, а потом манипулировать. Хочешь трахнуть молодую королеву и похвастаться, что смог!

Во мне закипела злость на обоих. На Гэвина за то, что не отрицал, за его усмешку, за то, что подзадоривал ее, а на Джемму – за то, что говорила обо мне, будто я кукла, без собственных желаний, без права решать, кого подпускать к себе. За то, что думала, будто он действительно способен взять меня без разрешения.

– Еще и смеешься, сукин сын! – она снова ударила его кулаками в грудь. Он стоял, как каменная стена, равнодушный к ее вспышке. – Почему же ты до сих пор не сделал этого? – она толкнула его еще сильнее, свободной рукой схватившись за рукоять клинка. – Или хочешь переспать с ней раньше, чем это сделает Элиас Уинтерсон?

Но застать Гэвина врасплох ей не удалось. Лезвие не успело подняться, как он перехватил ее руку стальным хватом, взгляд потемнел, лицо перекосила злая гримаса.

– Ты, блядь, ни черта не понимаешь.

Я отпрянула от раковины, сердце колотилось, кулаки сжались.

Он действительно не очень-то скрывал интерес ко мне, но я списывала это на свою наивность, мол, просто показалось. Он окружал меня вниманием, заботой, и я все чаще ловила себя на том, что тянусь к нему.

Дверь хлопнула, Джемма ворвалась в коридор за кухней, оставив ее настежь открытой. Увидев меня, она остановилась. В ее карамельных глазах вспыхнула мольба.

– Мне нужно больше времени, – сказала я. – Это мой выбор.

– Дурацкий выбор, – процедила она сквозь зубы и ушла, не оборачиваясь.

Может, и дурацкий, но я доверяла себе.

Все равно грудь сжалась, когда я смотрела ей вслед. Я быстро поняла: угодить всем невозможно, но это осознание не облегчало боль оттого, как мы с ней расстались.

Тяжелые шаги заставили меня обернуться к кухонной двери. Вслед за ними ворвался холодный воздух, запах кожи и сладкий аромат кедра.

Гэвин замер, увидев меня. Я скользнула по нему взглядом – высокий, опасный, волосы стянуты кожаным шнурком, рукава закатаны, на мускулах те самые татуировки.

И я подумала, каково же это – оказаться желанной им по-настоящему.

Его лицо напряглось. Он бросил взгляд на открытое окно, потом на меня, потом в пол. Ноздри дрогнули.

– Сколько ты слышала?

Щеки вспыхнули.

– Достаточно.

– Достаточно для чего, Элла? – в его голосе проскользнула паника.

– Это неважно, – я с трудом удержала голос ровным. – Я доверяю тебе.

И это было правдой. К добру или к худу – я ему доверяла.

Он сделал два шага вперед, заходя в кухню. Я машинально отступила, освобождая ему место, и он заметил этот жест, едва заметно поморщившись.

– Я не трону тебя, Ариэлла. То, что она сказала… – он провел ладонью по лицу и выдохнул. – Со мной ты в безопасности.

Я знала. Слишком хорошо знала.

И все же жаждала его близости, как наркотика, и ненавидела его самообладание.

Боясь, что голос выдаст раздражение, я лишь кивнула.

– Уже поздно, – его низкий голос стал хриплым. – Если ты закончила здесь, тебе стоит отдохнуть, – избегая моего взгляда, он отступил к дверному проему. – Утром выезжаем в Бриннею.

– Ты поговоришь с ней? – вырвалось у меня. – Я знаю, тебе не нужно никому ничего доказывать, но все, что я скажу… она не услышит. Она думает, я беспомощна, – глаза защипало. – Но я не хочу уезжать, пока она злится на меня.

– У нее нет причин злиться на тебя, Элла. Это на меня она…

– Пожалуйста, – я завязала узлы на дорожном мешке, теребя шнурки пальцами. – Ей нужно услышать это от тебя. Пусть увидит того, кого вижу я. Пусть поймет, что со мной все будет в порядке.

Он облокотился на дверной косяк, провел рукой по изрезанному шрамами лицу и по бороде. Я уже начинала терять надежду, когда он все же кивнул.

– Я разберусь.

Я с облегчением выдохнула, подошла и обняла его.

– Спасибо, – прошептала я, уткнувшись в его грудь, вдыхая запах, тепло, ощущая, как тело будто растворяется в этом спокойствии.

Он обнял меня в ответ крепко, всем телом заключив в защитный кокон.

– Что угодно для тебя, – прошептал он, коснувшись губами моих волос.

Минуты спустя я уже лежала в кровати и наблюдала, как Джемма пытается приручить свои непокорные кудри, стягивая их в высокий хвост. Она не сказала ни слова с тех пор, как мы сцепились на кухне.

Три четких удара в дверь прорезали напряжение, Джемма пересекла комнату в четыре длинных шага и резко распахнула ее. На пороге стоял Гэвин.

– Тремейн, – его голос был холоден, как сталь. Он бросил взгляд на меня – в нем мелькнула мягкость – и снова посмотрел на нее. – Можно с тобой поговорить?

Ее мрачный взгляд был ответом сам по себе. Она уже собиралась захлопнуть дверь, но он подставил тяжелый сапог, и дверь не сдвинулась.

– Джемма, – позвала я из кровати. – Пожалуйста.

Она метнула в меня сердитый взгляд, потом в него. Что-то недовольно пробормотав, вышла в коридор. Перед тем как последовать за ней, Гэвин посмотрел на меня и коротко кивнул. Обещание.

Я услышала, как открылась и закрылась дверь спальни напротив.

Они были там больше часа. Без криков, без ссор, только глухое бормотание приглушенных голосов, похожее на далекий гром.

Я лежала, прислушиваясь, пока наконец не сдалась – все равно я ничего не могла сделать, кроме как попытаться уснуть.

Я уже почти задремала, когда тихо вошла Джемма. Она двигалась осторожно, бесшумно, залезла в кровать, но не легла – села, положив ладонь мне на бедро. Наверное, думала, что я сплю. Я видела ее отражение в зеркале туалетного столика. Лицо застыло, но глаза… глаза стеклянные, полные боли, словно мыслями она была где-то далеко.

Горечь мгновенно поднялась к горлу. Я знала, что это был риск – просить его убедить ее. Знала, что у него есть тайны.

И теперь почти не сомневалась: одну из них он только что раскрыл ей. Ту, о которой мне, пока, не сказал.

Глава 22

Ариэлла

Благодаря жгуту и перевязке Финна, нога Казa перестала кровоточить еще в начале ночи. Он спал на диване – там же теперь медленно ел завтрак, – пока Финн и Эзра возились рядом на полу. Каз был слаб и испытывал чудовищную боль, но его чувство юмора и жизнерадостность оставались непоколебимыми.

Если бы мне когда-нибудь довелось пережить смертельное ранение, я бы молилась быть хотя бы наполовину столь же храброй, как Каз.

Джемма этим утром была на удивление тихой. Ее привычная дерзость сменилась задумчивым восхищением. Когда Гэвин появился в поле ее зрения, она застыла, уставившись на него широко раскрытыми глазами, сглотнула, а потом перевела такой же изумленный взгляд на меня.

Ни единого возражения не сорвалось с ее обычно острого языка, когда Финн заговорил о маршруте к Пещерам.

Это была моя идея, мое желание идти туда, но я ожидала большего сопротивления. В голове я молча перебирала варианты. Возможно, он рассказал ей о своей жене, и теперь она понимала, почему он так боится потерять кого-то, кто ему дорог.

А может, он просто пригрозил ей.

Хотелось бы верить, что второе не так уж вероятно.

Одетый во все черное, Гэвин вошел в заднюю комнату, когда все уже закончили есть. Поздно ночью он готовил снаряжение, лошадей и повозку для Каза. Когда мы проснулись, он все еще возился.

– Финн, Каз, Эзра, Джемма. У вас три лошади, – сказал он, заняв место рядом со мной и скрестив мощные руки на груди. – Одна впереди, две тянут повозку. Если хоть слово о ней проскользнет – скажете всем, что видели ее к югу, к северу, к западу, мне похуй. Только не правду. И дайте им ложное описание.

Я взглянула на Джемму, она печально мне улыбнулась. В груди боролись облегчение и тревога, но я поднялась из-за стола и пошла следом за ними к лесу за таверной.

Утро было туманным и пронизывающе холодным. Ветер свистел нещадно, серое небо грозило снегом или ледяным дождем. День был холоднее всех, что я пережила в Вимаре, но на плечах у меня лежал волчий мех. Он спасал от дрожи.

Эзра и Финн осторожно перенесли Каза в повозку, выстланную сеном и одеялами. Тот весело ворчал, что, мол, чем он заслужил такое «королевское обращение», на что оба закатили глаза.

На нем был коричневый меховой жакет, одолженный у Даймонда, и темно-зеленая шапка. Я взобралась рядом, где он полулежал, и стала машинально поправлять и приминать сено за его спиной.

– Ты суетишься, Ари, – усмехнулся он светлой улыбкой, но мне стало не по себе от его бледности.

Я проигнорировала замечание и натянула ему шапку пониже, прикрывая уши, торчащие из-под растрепанных черных волос. К тому моменту, как он вернется, ему точно понадобится парикмахер.

– Ее Величество меня укрывает? – поддел он.

– Ты знаешь, что я ненавижу, когда меня так называют, – я фыркнула, хотя на деле уже заматывала его в одеяла с головы до ног – кроме раненой ноги, на которой была только легкая накидка поверх повязки.

– Я в порядке, Ари, – он взял меня за запястье и опустил мою руку. Я откинулась на колени. – Спасибо.

Джемма позвала меня, махнув рукой, чтобы я спускалась. На востоке робко пробивалось солнце.

Повернувшись к Казу, я с трудом сглотнула.

– Передай Марин, что мне жаль.

– Попробую, но, может, она влепит мне пощечину за то, что я чуть не потерял ногу и позволил тебе извиняться, – Каз ухмыльнулся, и я не смогла не рассмеяться.

– Ари! – снова крикнула Джемма, уже нетерпеливо.

Я крепко обняла Каза за шею.

– Будь осторожен.

Он подмигнул.

– Это не очень весело, но ладно.

С последним закатыванием глаз я спрыгнула с повозки и обернулась к Джемме. Она уверенно стояла в черном кожаном боевом костюме, с ножами на поясе. Под потертой курткой виднелся теплый серый свитер. Шапки на ней не было, зато черный шарф, обмотанный вокруг шеи, можно было при необходимости натянуть на рот, чтобы согреться.

– Я волнуюсь, – начала я. – Храм привлечет их внимание, и вы можете привести их прямо к себе.

– Не сомневайся, – она взяла мои тонкие пальцы в свои руки в кожаных перчатках, и крепко сжала. – Это правильное решение.

Я удивленно распахнула глаза, вспомнив ее противоположные слова прошлой ночью.

– Правильное, – повторила она, заметив мое колебание. – Если они нас догонят, тебя здесь уже не будет. Мы двинемся быстро.

Я подтянула волчью шаль к горлу свободной рукой. Она уже отвернулась, но я позвала:

– Джемма?.. – я не отпускала ее руку и понизила голос. – Я попросила его поговорить с тобой. Я ему доверяю и хочу, чтобы ты тоже доверяла, но… – я поморщилась, – что он сказал? Он угрожал тебе?

Она коротко рассмеялась, покачав головой.

– Нет, Ари. Никаких угроз. Просто я не знала, что… – ее длинные пальцы вновь обвили мои, и, выдохнув, она выпустила облачко пара в холодный воздух. – Он не причинит тебе зла.

В ее глазах блеснуло что-то теплое, глубокое, почти болезненное, и она резко притянула меня в крепкие объятия.

Я обняла ее в ответ, и несколько моих слез скатились по ее плечу.

– Приходи, когда будешь готова, – прошептала она, коснувшись моих висков легким поцелуем. – Делай то, что должна… чтобы найти себя. Мы все будем ждать тебя.

Одним ловким движением она запрыгнула на переднее сиденье деревянной повозки, длинные пальцы уверенно обвили поводья.

Я обняла Финна, который тоже был весь в черной коже, потом Эзру, одетого так же.

Он подошел к Гэвину, стоявшему рядом с белой кобылой, запряженной впереди. Несмотря на то что Гэвин был выше, мой кузен посмотрел на него снизу вверх с вызывающей ухмылкой, без тени страха. Я была благодарна, что Гэвин позволил ему высказаться, не ответив ничем, кроме чуть приподнятой брови.

Эзра вскочил на белую кобылу и бросил мне последний, тревожный взгляд. Потом повернулся вперед, и они тронулись на запад, к Авендрелу, под утренним небом Нириды, окрашенным в оранжевые и бирюзовые тона над плотной стеной леса.

Через час Даймонд стоял с нами у конюшен на окраине Товика. Он собирался остаться в городе еще на несколько дней – решить, стоит ли восстанавливать таверну или, с приближающейся войной против Молохая, перебраться в Пещеры Уинтерсонов.

Солнце стояло высоко, и я молилась, чтобы остальные были уже далеко. Хотелось бы знать, когда они вернутся к своим семьям – в безопасности, туда, где Молохай и его Инсидионы не смогут их найти.

Обе наши сумки висели на моей любимой кобыле, ее гладкая черная шерсть блестела в утреннем тумане. Две сумки – все, что у нас осталось. Большая часть припасов ушла с остальными. Я настояла на этом, уверенная, что Гэвин сумеет раздобыть все нужное по пути. Может, я даже попробую поохотиться сама.

– Пора, – сказал Гэвин, ведя гнедого жеребца рядом с черной кобылой.

– Мы можем взять только ее, – я положила ладонь на теплую, гладкую шею лошади и посмотрела на него. – Я поеду с тобой. Так будет безопаснее.

И теплее. Даже в перчатках, шапке, шарфе и с волчьим мехом на плечах ветер больно кусал щеки.

– Если ты так хочешь, – ответил он после короткой паузы, стиснув челюсти.

Я повернулась к Даймонду. Он взял мое лицо в свои гладкие, изящные руки и поцеловал в щеку.

– Моя милая, умная, красивая девочка, – он вздохнул. – Держи его в тонусе, ладно?

Я фыркнула, сомневаясь, возможно ли это вообще, но, вспомнив его слова о том, как мой наставник теряет голову, ответила ему такой же понимающей ухмылкой и кивнула.

Тело само вспомнило движения – я легко взобралась на черную кобылу. Она переступила мощными ногами, почувствовав мое нетерпение. В груди вспыхнуло волнение, будто оно передалось мне от нее.

Я ждала, пока Гэвин наклонился к Даймонду и тихо что-то сказал – приказ, судя по короткому, уверенному кивку в ответ. Затем он поднялся в седло позади меня. Я бросила Даймонду последний благодарный взгляд, и мы тронулись.

Я едва успела вдохнуть, когда почувствовала, как Гэвин прижался ко мне спиной – теплый, сильный, властный. Я ощущала каждое движение его тела, как его ноги сомкнулись по обе стороны моих, как с каждым вдохом его грудь поднималась и опускалась у моего плеча. Живот болезненно сжался.

Я отогнала это чувство, спрятав куда подальше, заставив себя думать о чем угодно, только не об этом. Если я не возьму себя в руки, эти два дня будут казаться вечностью.

– Сколько займет дорога? – спросила я, отчаянно нуждаясь в отвлечении.

– Чуть больше двух дней верхом.

Два дня. Вот и все, что у меня осталось с ним перед тем, как меня передадут моему древнему отцу-колдуну.

– По пути есть несколько деревень, – продолжил он. – Мы сможем останавливаться на ночь. Хочу, чтобы ты не мерзла, если это возможно.

– Мне хватит костра. Раньше хватало, и в Уорриче было холоднее.

Он не ответил, значит, и спорить было бесполезно.

Я сменила тему:

– Что ты сказал Джемме?

Он промолчал. Я подождала минуту и повторила:

– Что ты сказал Джемме? Что ты сделал, чтобы она тебе поверила?

Он тяжело вздохнул и чуть сдвинулся, крепко сжимая поводья – под кожей на его шершавых, изуродованных шрамами руках вздулись сухожилия. Меня передернуло от этого вида… пугающего и одновременно… слишком притягательного. Мысль о том, как эти руки могли бы касаться меня…

– Я сказал ей правду, Элла, – наконец произнес он, его низкий голос прозвучал твердо.

– И что это за правда?

– Джемма понимает, на что я способен ради твоей защиты.

– Ты ее напугал, – я вспомнила тревожный взгляд в ее глазах под лунным светом. – С ней что-то было не так, когда она легла спать.

– Я не пугал ее, – спокойно ответил он. – Я просто помог ей осознать, какой груз ты несешь.

– Что это вообще значит?

Молчание.

Я подавила раздражение от его вечных загадок и вместо этого попыталась вспомнить ту ночь. Джемма лежала рядом, положив ладонь мне на бедро, словно хотела утешить. Она была взволнована, да, но не в ужасе. Не сломлена. И при всем беспокойстве в ней появилась какая-то ясность, будто она что-то поняла. Может быть, его.

– Ладно. Все равно ты мне не скажешь, – пробормотала я, глядя вниз и нервно перебирая пальцами в перчатках.

– Ариэлла, – он накрыл мои руки своей одной, большой и надежной, и я замерла. – Обещаю, мы с Джеммой пришли к взаимопониманию. Очень удовлетворительному, когда дело касается тебя.

– Но ты не скажешь, что именно это значит.

Он вздохнул. Сжимая поводья одной рукой, другой убрал выбившуюся прядь с моего лица и натянул шапку чуть ниже, прикрывая уши.

– Она знает… что я чувствую.

Я сглотнула.

– И что ты чувствуешь?

Он ничего не ответил, но я почувствовала, как его подбородок скользнул по моей скуле. Живот сжался от легкого трения щетины о мою кожу – слишком близко, слишком мягко, слишком по-настоящему.

Он наклонился и коснулся губами моего виска – чуть ниже края шапки.

Из груди вырвался дрожащий, сдавленный выдох. Я ощутила, как он напрягся и слегка сдвинулся за моей спиной – он, конечно, услышал этот непроизвольный звук. Сердце бешено колотилось. Я прикусила губу и откинулась назад, мечтая положить голову в уютную выемку между его шеей и плечом, но мешала густая волчья шкура.

С его руками, крепко обвившими меня, в ней больше не было нужды. Я наклонилась вперед, стянула мех с плеч и положила его себе на колени, пусть греет ноги. Наши ноги. Чтобы восполнить исчезнувшее между моей спиной и его грудью пространство, я пошевелилась в седле, стараясь прижаться к нему как можно ближе.

Для тепла. Только для тепла.

Через пару минут моего ерзания он обхватил меня за талию, заперев в кольце руки, как в стальной клетке.

– Придется перестать двигаться, Ариэлла.

– Прости, – пробормотала я.

Он тихо рассмеялся – мягко, тепло, его смех скользнул по моим волосам, и тревога во мне растаяла, как иней под первым солнцем.

Пока мы ехали, я не могла перестать думать о его признании Джемме. То, что он не позволил себе действовать, несмотря на желание, только сильнее разжигало во мне это самое желание. Его сдержанность, его забота обо мне – они значили для него больше, чем собственное удовлетворение, и я не знала правды, способной сильнее подтолкнуть меня в его объятия. Или в его постель.

Не то чтобы я вообще знала, что с этим делать, окажись у меня такая возможность. Основы я понимала, в Уорриче у нас были козы, но на этом мои знания заканчивались.

Я раздраженно выдохнула, и облачко пара на мгновение зависло перед лицом. С Джеммой я так и не поговорила как следует о том, что случилось между ней и Финном, все время уходило на бег, тренировки, спарринги, книги, к вечеру я едва доползала до постели.

И теперь я шла в брак с Элиасом Уинтерсоном вслепую. Да я вообще шла во все это вслепую, если бы не обучение с Гэвином и книги из его библиотеки.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– Ни о чем.

– Элла, – предупредительно произнес он. – Поговори со мной.

– О, так уже не так весело, да? – огрызнулась я. – Когда кто-то скрывает от тебя правду.

Он тяжело вздохнул, но на этот раз не стал спорить.

Пейзаж перед нами менялся – холмы и скалистые пики растекались внизу в широкие синие озера, у подножий гор, таких высоких, что их вершины касались облаков. Лес, окружавший Товик, похоже, остался позади – деревья становились все реже, а воздух холоднее.

Минувшей ночью я почти не спала, так что не удивительно, что вскоре после выезда задремала под мерный ритм копыт черной кобылы и под уверенность его сильного тела за моей спиной.

Проснулась я от урчания в животе, сначала решив, что все это сон. Иногда его тепло и забота казались слишком нереальными. Его надежность. Его близость.

– С возвращением, – пробормотал он в мои волосы. Его низкий голос, глубокий и хрипловатый, заставил кожу покрыться мурашками. – Ты продержалась недолго. Я даже успел соскучиться по компании.

– Хм, – я с трудом удержала улыбку и откинулась назад, прижимаясь затылком к его груди. – Может, тебе просто не стоит быть таким удобным.

Низкое, едва слышное гудение, родившееся где-то в его груди, отозвалось в самом моем сердце. Я вздрогнула, и его рука сильнее сжала мои ребра.

Так мы и сидели, пока мой желудок снова не напомнил о себе, на этот раз громче. Гэвин, кажется, услышал… Или почувствовал. Или и то, и другое.

Он остановил лошадь и с легкостью спрыгнул на землю, так грациозно, что это, казалось, противоречило его мощной фигуре.

– У меня с собой немного еды, – я потянулась к сумке, нащупывая вяленое мясо.

Он накрыл мою руку своей.

– Ты не против сделать короткую остановку?

– Мы должны останавливаться?

В ответ прозвучал его тихий смех, от которого у меня по коже пробежали мурашки.

– Я не спрашивал, должны ли. Я спросил, не против ли ты.

Я взяла с него пример и просто посмотрела на него с прищуром, не говоря ни слова.

Он, ничуть не смутившись, спросил:

– Ты умеешь плавать?

– Сейчас зима.

– Снова уходишь от ответа?

Он достал для меня вяленое мясо и протянул небольшой мешочек с красными ягодами – теми самыми, что Даймонд заморозил еще с прошлого лета, – и флягу с водой.

Перед тем как с жадностью откусить кусок мяса, я ответила:

– Не припомню, чтобы когда-либо плавала.

– Ну, я знаю одно место. Горячий источник, – Гэвин указал на север. Впереди высилась мрачная, серая, будто наблюдающая за нами гора. Чтобы увидеть ее вершину, мне пришлось откинуть голову так высоко, что шея захрустела.

– Это опасно?

– Думаешь, я бы повел тебя туда, если бы это было опасно? – спросил он и приподнял бровь. – Я не отправлю тебя в Пещеры, не убедившись, что ты умеешь плавать.

– В Пещерах много озер и водоемов? – я сказала это в шутку, но кто знает, может, так и есть.

– Не знаю, – он протянул мне руку, помогая спуститься. Я крепко держалась за него, пока ноги не коснулись земли. – И знать не хочу. Ты не умрешь, утонув.

Чуть впереди, у подножия той самой горы, я заметила небольшое озерцо, частично укрытое скалой. Над прозрачной голубой водой поднимался пар, зовущий нас укрыться от пронизывающего ветра и мрачного неба.

– Ты никогда не был в Пещерах? – спросила я, отрывая взгляд от манящего источника.

– Повода не было, – ответил он, привязывая кобылу кожаным ремнем к единственной ели поблизости. Потом снял с нее наши сумки и легко закинул на плечо, будто они ничего не весили.

Пока мы ехали, я чувствовала себя с ним почти спокойно, хоть на миг перестала терзаться мыслями о друзьях. Но теперь, стоило вспомнить о Пещерах

– Я беспокоюсь за них, – сказала я, кутаясь в волчью шкуру – без его тела за спиной холод пробирал до костей. – За Каза.

– С ними все будет хорошо, – он переплел свои сильные пальцы с моей свободной рукой и двинулся вперед к горячему источнику. – Каз выживет.

– Но его нога… – глаза защипало, даже когда я старалась поспевать за ним, делая три шага на каждый его. – У него будет ребенок, с которым он не сможет бегать и играть, как раньше.

– У этого ребенка будет отец. Живой, рядом. Потому что ты отослала его обратно, потому что защитила до того, как случилось что-то худшее.

Мы остановились перед источником. Я скрестила руки на груди и осмотрела вход в небольшую пещеру, обрамляющую этот тихий, почти интимный водоем. Скала у подножия горы была такая гладкая, что казалось, ее создали нарочно.

Плавать… Заниматься чем-то таким беззаботным казалось неправильным, даже кощунственным на следующий день после того, как мой друг едва не погиб от взрыва. Когда люди страдали, боялись, умирали, как та семья в деревне под Товиком, где мы похоронили того несчастного мужчину. И та маленькая девочка…

– Мне кажется, это неправильно – позволять себе наслаждаться этим, – пробормотала я, теребя край шкуры. – Когда Каз ранен, когда другие страдают, сражаются, умирают.

– А ради чего тогда сражаться, если не ради таких вот мгновений? – Гэвин опустил наши сумки на землю у кромки источника. – Если ты готова пожертвовать своим счастьем ради тысяч незнакомых тебе людей, значит, ты больше всех заслуживаешь хотя бы крупицу этого счастья.

– Но…

– Просто побудь здесь со мной, Элла, – он провел костяшками пальцев по моей щеке и снял зеленую шерстяную шапку другой рукой. – Позволь себе жить.

Я закрыла глаза, прижалась к его ладони и услышала то, что он не произнес вслух.

Пока можешь.

– Вот, надень это, когда пойдешь в воду, – он положил мне на руки чистую, аккуратно сложенную черную рубашку. Его рубашку. – Чтобы не промочить одежду.

Тонкая черная ткань мягко скользнула между моими пальцами. Я с трудом удержалась от желания поднести ее к лицу, чтобы вдохнуть запах кедра, кожи и дыма. Его запах.

Когда я подняла взгляд, он уже стягивал куртку, рубашку и сапоги. К счастью, штаны оставил – милосердно, потому что я не была уверена, что выдержала бы еще хоть дюйм его обнаженной кожи, не потеряв голову.

Его плечи, руки, грудь – сильные, резкие, выточенные будто из скалы. Даже издали это зрелище было опасно. Черные татуированные зарубки на теле казались бесконечными, а шрамы делали его еще более диким. И мне до боли хотелось провести пальцами по каждому из них. Почувствовать его целиком.

Когда я потянулась, чтобы снять с себя свитер, он отвернулся, давая мне немного уединения. Капли воды блестели на его покрытых шрамами плечах. Мышцы под кожей перекатывались при каждом движении, пока он ждал, когда я переоденусь.