Текст книги "Отбор для Слепого (СИ)"

Автор книги: Ксюша Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Иванова Ксюша
Руины 2. Отбор для Слепого

1. Трудное решение для Слепого

За закрытой дверью Давид возмущался, нервничал и, во что бы то ни стало, не желал пускать кого-то. Я слушал, не напрягаясь. Но вовсе не потому, что дверь была тонкой, а слышимость в результате этого, хорошей. Я слушал потому, что ХОТЕЛ услышать этот разговор. Незнакомый человек красивым бархатным голосом уговаривал спокойно, казалось, на одной ноте:

– Мальчик, не закрывай путь тому, кто сильнее.

– То есть ТЫ сильнее меня? – в голосе Давида слышалась насмешка. Уж он-то знал, что во всем городе соперничать с ним в силе могли всего лишь несколько человек, включая Жука и Яра. Ну а в ловкости, так, пожалуй, вообще, никто. Антон не горел желанием отдавать Давида мне. Ярослав уговорил. Но интуиция подсказывала мне, что если бы Таисия, женщина нашего лидера, не выступала со мной, он бы никогда не сделал Давида моим телохранителем. Именно ее защищал наш лучший боец в первую очередь. Но я был этому даже рад…

– И сильнее, и мудрее… И исключительно потому что мудрее, пытаюсь уговорить, а не вхожу силой.

– Слепой не принимает сегодня.

– Мне не нужен Слепой. Мне нужен Женя Чуйков.

– Откуда ты… Ты знал его до катастрофы?

– Нет. Я никогда не видел его. И услышал его речь впервые всего лишь на прошлой неделе.

– Кто ты такой?

– Тот, кто подскажет ему выход.

– Какой выход? Откуда? Шел бы ты, вообще, отсюда. Узнаю, кто тебя впустил сюда, голову оторву!

– В последний раз прошу, впусти меня или передай ему мои слова, он сам впустит!

– Да пошел ты…

На несколько секунд в коридоре воцарилась тишина, и когда я уже решил вмешаться, раздался грохот и сдавленный стон, а потом дверь открылась и в проеме появилась темная фигура в длинном одеянии, похожем на балахон.

Нет, я не мог увидеть его, рассмотреть обычный зрением, но я давно уже забыл, что такое вообще, обычное зрение. Все, что видел я, как обычный человек, – это свет и тьма, белые и темные пятна. Но ни других цветов, ни очертаний предметов, ни силуэтов, мои глаза различить не могли. После того ранения, когда меня лишили зрения, я думал, что жизнь окончена, что смысла продолжать ее дальше нет – что я могу, инвалид, не способный самостоятельно сделать ни шагу?

Но, оказывается, существует совсем другое зрение. Чтобы воспользоваться им, вовсе необязательно использовать ту часть лица, которая зовется глазами. Да что там, мне не нужно даже поворачивать голову в сторону предмета! Нужно научиться смотреть в себя. Внутрь.

Практически никогда то, что "видел" я, и то, что было на самом деле не совпадало на сто процентов. Сколько раз я расспрашивал Давида, Таисию или Рыжую, а бывало даже Ярослава? Просил описать в подробностях внешность какого-то человека, окружающую природу или какой-либо предмет, и понимал, что вижу другое, непохожее совершенно, либо отличающееся в какой-то одной, но важной детали. Но своих людей я узнавал всегда до того, как они заговорят. А еще всегда видел свой путь и преграды на нем. Это позволяло ходить, не спотыкаясь, даже стрелять почти без промаха и обо всем иметь свое собственное мнение.

…Несмотря на скорчившегося на полу коридора Давида, я не чувствовал угрозы в вошедшем человеке. Его аура светилась ровно, приглушенным светло-зелёным цветом. Он стоял на пороге молча, как бы позволяя мне "рассмотреть", почувствовать себя.

– Что ты сделал с моим бойцом?

– Никакого вреда. Просто ментальный блок и совсем немного отдачи. А вот молодому человеку стоило бы приложить поменьше усилий, чтобы вывести из строя такого старика, как я! Ну да ладно, впредь будет умнее!

Впечатляло. Еще как! Давид был возмущен до предела и готов с пола ринуться в бой – весь искрился и горел яростью.

– Давид, оставь нас! И будь так добр, принеси чай.

Парень возмутился – как же, он не слуга какой-нибудь. Ярослав был прав, когда говорил, что Давиду нужно указать место – слишком горяч, а здесь все-таки главный – я. Но Дорофеев слишком хорошо готовил своих солдат – дисциплина у них, точнее, теперь у нас, всегда на первом месте. Поэтому Давид недовольно ответил:

– Хорошо, – и все-таки вышел из комнаты.

Когда за вставашим, держась за стену парнем, закрылась дверь, молча слушавший нас старик сказал:

– Правильно. Нам нужно поговорить наедине.

– Кто ты?

– Меня зовут Платон. Но там, где я живу, чаще называют Монах. Не думаю, правда, что ты слышал обо мне. А вот я слышал о тебе давно. Да, представь себе слух о Пророке, да еще и Слепом, дошёл даже до Новгорода. Я хочу помочь. Я знаю, что с тобой случилось во время последнего выступления.

Он знает? Да я сам не знал, что это было. Просто в какой-то момент моей речи, все вокруг вспыхнуло, словно фейерверк разорвал небо. А потом меня закрутило в черную воронку. Я еще успел почувствовать, как падаю на колени прямо на помосте перед толпой народа, а дальше – пустота. Очнулся в своей комнате, на кровати. Рядом суетилась испуганная Зоя. Таисия сидела сбоку и, рискуя вызвать безумную ревность своего чересчур вспыльчивого мужа, держала меня за руку.

После выступления я обычно чувствовал некую эйфорию, потому что обычно все проходило удачно, меня воспринимали так, как было задумано изначально. Меня воспринимали, как Бога, как того, кто способен спасти, дать лучшую жизни, избавить от голода и болезней. Но в тот момент после выступления у меня не было сил даже на то, чтобы самостоятельно встать с постели.

Зоя осмотрела, но никаких особых отклонений в моем здоровье не увидела. Хотя честно говорила, что нужны специальные исследования – головной мозг сквозь череп не рассмотришь, а оборудования соответствующего, естественно, у нас нет. Она боялась того, что совсем скоро у меня начнутся приступы, подобные тем, которые случались у отца Таисии, предыдущего Пророка.

…Что ж, послушаем, что скажет этот человек. Я сел за стол и жестом указал мужчине на стул напротив. Дверь открылась и на стол нам поставили чай. Давид, вот же хитрец, стоял в дверях, а нас обслуживала девушка. Всмотревшись, а лучше сказать, просканировав ее своим внутренним зрением, я понял, что это была Олечка, дочка Лехи Стрелка, работавшая вместе с матерью и бабкой на общей кухне. Не прогнулся Давид! Но за это я уважал его еще больше – гордый!

Девушка молча сделала свое дело и вышла из комнаты, в проеме замешкавшись. И мне было хорошо понятно, почему. Ее аура сияла и искрила, всплесками своими лаская, трогая Давида, стремясь в его сторону – еще одна несчастная, потерявшая голову от нашего местного ловеласа.

– Давид, оставь нас одних.

Он, захлопнув дверь, побежал догонять девчонку.

– Так. И что, по твоему мнению, случилось со мной во время последнего выступления?

– Тебя вычерпали. Опустошили. И если подобное будет повторяться, тебя надолго не хватит.

– Опустошили? – звучало странно и неправдоподобно. – Силы выпили, что ли? Как вампиры?

– Типа того. Можешь смеяться, но поверь мне, я знаю, о чем говорю.

– Ну, ладно, допустим. И что же мне сделать, чтобы от этого спастись? В чем мое лекарство?

– В женщине.

Что? Я подумал, что ослышался. В какой, блядь, женщине? В проститутке что ли? Или в экстрасенсе каком-нибудь, вроде Таисии?

– У меня есть Таисия.

– Она – твой щит. Хороший щит. Но никогда не станет твоим резервом. Если бы она была твоей женщиной – тогда да! А так, не может она тебя подпитать, даже если захочет. Не отдаст свои силы, свою энергию.

– Интересная версия. Получается, мне нужно найти бабу. Перед выступлением, как от розетки, от нее подзаряжаться, и все будет путем? – мне было смешно. Полный бред! Глупость какая-то!

– Нет. Любая баба не пойдет. Тебе нужна особая. Твоя. Чтобы чувствовала тебя. Чтобы любила. Иначе только во вред будет. И тебе во вред, и ей. И ты, чтобы любил ее.

– Допустим, я такую найду. Допустим. Но если из меня люди энергию черпают, я буду из нее… что с ней будет? С нею будет то же, что со мной сейчас происходит? Я ее опустошу, выпью до дна и всё – конец ей?

– Не знаю. Может быть, вы научитесь подзаряжаться друг ото друга… как от розетки?

Он смеялся надо мной. Я это чувствовал. Но и понимал, что Монах не врал. Была, была в его словах доля правды.

И что теперь? Жену искать себе? Надо подумать. И с Яром посоветоваться.

Мужчина поднялся, видимо, сказав все, что хотел. Уже у двери остановился и спросил:

– Это был твой лучший боец?

Это он про Давида?

– Да. Мой телохранитель.

– Ты понял, что я легко смог с ним справиться?

Да уж! Понял, как не понять? Я просто кивнул в ответ.

– Хочешь я научу его своим приемам? Точнее пришлю своего помощника, который научит?

Я задумался. С одной стороны, такие способности, если им можно научиться, не повредили бы никому из моих солдат. С другой, человек, способный запросто справиться с Давидом, неплохо владеющим восточными единоборствами, молодым, тренированным и сильным, сам по себе опасен. Да и почему я должен доверять совершенно незнакомым людям? Платон понял, о чем я думаю:

– Я знаю, ты понимаешь, что я не враг ни тебе, ни твоим людям. Ты каким-то образом читаешь меня. Я пришлю к тебе своего воина. Тебе достаточно будет всего одного "взгляда", чтобы понять, что он совершенно безвреден… для тебя.

И тут только, когда мужчина уже шагнул за порог, я опомнился – понял, что именно смущало меня на протяжении всего разговора.

– Стой. Не верю в бескорыстность. Что ты хочешь за совет… и бойца?

Он остановился. Я не видел этого конечно. Но был уверен, что он улыбается.

– Сущий пустяк. Твою благосклонность. А может быть, даже помощь, когда придет время. Причем, я не прошу каких-то обещаний, заметь. Просто дружбу.

– Я подумаю.

– Я могу завтра зайти за ответом?

Я в очередной раз согласно кивнул.

2. Знакомство. Милана

Я не знаю, какой идиот придумал мне такое имя. Нет, я, конечно, догадываюсь. Но это точно был не отец. Мой отец, точнее тот человек, которого я зову так на протяжении 20 лет, никогда бы не дал мне этого сладкого, липкого, как зажатая в ладони карамель, имени. Значит, когда я попала к нему, я знала и назвала его сама. Ну, в принципе, по воспоминаниям отца, в три-четыре, примерно столько мне тогда было, я должна была помнить.

Я привыкла откликаться на другое имя, мужское. Конечно, я понимала, что определить во мне женщину было не так уж и сложно. Но чаще всего до этого вопроса просто не доходило. По двум причинам. Тем, кого я охраняла, просто не было дела до моего пола, главное, чтобы дралась хорошо. Ну и, если вдруг все-таки вопрос ставился ребром, я всегда могла за себя постоять. Обычно, спросив однажды и получив мой отпор, второй раз не спрашивал никто.

Наверное, многих сбивали с толку коротко обстриженные волосы, мужская одежда, отсутствие груди – мало того, что маленькой от природы, так ещё и бинтуемой мною. Да, голос… Но часто меня принимали за парнишку, а значит, голос вполне мог ломаться в связи с возрастом.

– Саша.

– Александр то есть? – смазливый донельзя высоченный мужчина скептически рассматривал меня, прислонившись к двери.

– Хочешь напрягаться – зови Александр, – я пожала плечами.

– Ты – тот самый супербоец, которого нам сегодня должны прислать? – он откровенно ржал, даже не пытаясь сдержаться.

– А ты, я так понимаю, тот, кого мой престарелый отец простым блоком вывел на пять минут из строя?

Я-то как раз сумела сдержаться, наблюдая, как наглая улыбка сползает с полных, красиво изогнутых губ. Получай!

– Вторая дверь от поворота направо, – пробурчал, пропуская меня, наконец, в здание.

Отец сказал, что обучать я буду бойцов, но вначале должна встретиться с их лидером – человеком, которого в этой, самой сильной и могущественной группировке в городе зовут Слепым, а иногда – Пророком из-за особых способностей. Постучала и, не получив ответа (но и отказа), толкнула незапертую дверь.

Обнаженный по пояс мужчина отжимался от пола в центре комнаты. Под смуглой кожей на спине и плечах перекатывались тугие мышцы. Длинные пальцы распластались по полу. Широкие ладони, обвивающие запястья вены, мощные бицепсы… Взгляд скользнул по совершенно седому, прямо-таки белоснежному, ёжику волос и коснулся лба. Лица было не рассмотреть – опущено в пол. Не удержавшись, я снова скользнула взглядом по его потрясающему телу. По молодому, несмотря на седину, телу… А ведь я должна была, наверное, как-то дать о себе знать, не стоять, как истукан, с открытым ртом – может, он не услышал стука!

Я только успела подумать об этом, как мужчина легко поднялся с пола, выпрямляясь во весь немалый, особенно по сравнению со мной, рост и сделал шаг мне навстречу. Я еле сдержалась, чтобы не закрыть рукой рот.

Он, действительно, слепой! Боже мой! Как же так? Такой молодой… и красивый! Кто его так? Уродливый шрам пересекал левый глаз, шел через лоб, захватывая переносицу и заканчивался на правом, который был полностью закрыт. Усилием воли я заставила себя опустить глаза, чтобы не пялиться так бесстыже на его шрамы. Нижняя часть лица была нормальной. И если все воспринимать по-отдельности, даже красивой. Он молчал, повернув голову в мою сторону, а я, как завороженная, рассматривала ровный прямой нос, по-мужски сурово сжатые, но красивые губы с чуть полноватой нижней, щетину на подбородке, родинку на левой щеке… и удивлялась себе самой. Больше всего на свете мне хотелось сейчас подойти к нему ближе и погладить щеку ладонью, коснуться пальцами его кожи, провести по этой родинке… Потрогать совершенно незнакомого, впервые увиденного человека!

Внезапно он нахмурился – лоб прочертили вертикальные складки и спросил:

– Я не знаю тебя. Ты от Монаха? Боец, который будет обучать моих солдат?

Я слышала вопрос. Но еще большим наваждением, чем его внешний вид, для меня стал голос. Глубокий, мягкий, наполненный множеством звуковых оттенков, сильный, проникающий в самую глубину души… Понятно, почему толпы людей признали его, как Пророка, почему слушают его, затаив дыхание и верят каждому слову. Такой голос можно слушать вместо музыки всю жизнь, и он никогда не надоест, никогда не станет привычным…

– Ты слышишь меня?

Пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от своего ступора.

– Да. Слышу. И да, я – тот самый боец.

Он задумался, склонив голову к левому плечу. А я уставилась на свои ботинки, потому что взгляд неумолимо полз на его грудь, абсолютно безволосую, гладкую, мускулистую не меньше, чем спина.

– Имя?

– Саша, – я всегда представлялась так. Пусть человек сам выберет для себя, кто я. Вроде бы как, не врала. Но при этом, я всегда подсознательно хотела, чтобы меня считали мужчиной.

– Хм, сколько тебе лет… Саша?

Я и сама наверняка не знала. Двадцать три-двадцать четыре… 27 апреля мы отмечали мой день рождения. Но это была вовсе не та дата, когда я появилась на свет. В этот день двадцать лет назад отец нашел меня, забрал из дома в глухой деревушке в пригороде Новгорода. Он рассказывал, что в доме, кроме меня, все были мертвы. Причем, умерли люди от какой-то странной болезни, язвами разъедающей тела.

Про таких, как я говорят: "Маленькая собачка – до смерти щенок". Я была уже далеко не ребенком, но выглядела очень молодо. Постоянные тренировки с отцом, занятия бегом, все это держало в тонусе тело. А недостаточно обильное питание, а может, конституция моего организма, не позволяли округлиться, стать женственнее. Поэтому на вопрос о возрасте, я отвечала так, как было мне удобно. То есть снова врала.

– Двадцать один.

– Двадцать один, – почему-то повторил он. – Присаживайся.

Он махнул в сторону стула, придвинутого к столу. Сам же взял со спинки кровати небольшое полотенце и начал вытираться. Пришлось отвести взгляд, потому что вид перекатывающихся при каждом движении под его кожей мускулов был не для слабонервных. Села, прикрыла глаза и попыталась отрешиться от всего мира, задвинуть в уголок сознания свои странные нелепые эмоции. Обычно, это было легко. Но сегодня… Да что со мной такое? Я только и мечтала увидеть, взглянуть на него! Как магнитом притягивал меня этот человек. А! Просто у него харизма такая! Или, может, это дар у него – способность уникальная?

– Что тебе нужно для обучения? И всех ли можно научить тому, что умеет твой наставник?

– Нет, далеко не всех. Мне нужно будет осмотреть твоих бойцов и самому выбрать. Что нужно? Их желание. И время.

– Мои бойцы постоянно перемещаются по городу за мной следом. Мы не живем все время здесь на территории завода.

– Заниматься можно по нескольку часов в день в любом мало-мальски пригодном месте, лишь бы было достаточно пространства для тренировок.

– То есть, ты мог…, – он почему-то сделал паузу. – бы сопровождать нас?

– Да.

– Как долго?

– Пока не выполню поставленную передо мной задачу.

– Хорошо. Когда сможешь приступать?

– Хоть сегодня.

– Тогда подожди на выходе. А ко мне пришли того парня, который тебя направил сюда.

Я поняла, что разговор окончен. Встала и, не сумев удержаться, оглянулась возле двери. Он сидел за столом, уперев левую руку в его поверхность и потирал подушечками пальцев висок. Свет от окна падал так, что вся правая сторона была хорошо освещена, а вот левая находилась в тени, отчего страшного шрама, заменившего левый глаз, видно не было. Поэтому-то и казалось, что он просто закрыл глаза и, задумавшись, касается кончиками пальцев лица. Где-то в глубине моего тела, в районе сердца, что-то незнакомое и неприятно болезненное даже, сжалось от жалости, от сочувствия, от… чего-то, что не объяснить словами, к этому необычному человеку. И я поняла, что еще немного и на моих глазах появятся слезы. Поэтому, сцепив зубы, резко шагнула за дверь.

3.

Я был в замешательстве. Когда этот странный человек вышел, я сидел и пытался осознать, что это было. Кто это был вообще? Конечно, прежде чем делать выводы, стоило бы расспросить Давида, тем более, что он сейчас все равно придет. Но это было так непонятно и удивительно, что я пытался додуматься, догадаться самостоятельно.

Когда он появился на пороге комнаты, я подумал, что в помещение вошла девушка. И в первую секунду даже, решил, что это – Зоя. Только Рыжая светилась нежным солнечно-желтым светом, только от нее я ощущал тепло, как от весеннего солнышка. Но Зоина аура была спокойной, ровной. А здесь – всполохи, искры, сияние во все стороны. И странное ощущение, что стоит она ближе, чем на самом деле.

И потом, когда заговорила ("заговорил" – мысленно поправил себя сам), голос тоже показался мне женским. Но о себе человек говорил в мужском варианте, и когда я делал то же самое, не поправлял, а принимал, как должное.

Давид молча вошел в комнату.

– Что с ним делать, Слепой?

– Давид, как по твоему, это кто сейчас был у меня?

– Парень. Боец, который будет нас учить какой-то невиданной технике боя?

– Парень? Не девушка?

– Да, он какой-то… странный, хм, может быть из этих, знаешь, педиков? – предположил и сам же заржал. – На голове – бандана, лицо явно не бреет еще, худой, мелкий, на вид лет восемнадцать, не больше, ресницы до бровей… Представляешь, что мужики наши скажут? Да они его в бараний рог скрутят!

– Размести его здесь, в той комнате, где Странник останавливается. Только скажи там девчонкам, чтобы прибрались, белье поменяли. Не забудь показать, где столовая и рассказать о наших правилах. И не вздумай пошутить над ним!

И, конечно же, я не мог пропустить первую тренировку. Интересно было, кого отберёт этот парень? Сходил в душ, оделся, но выйти не успел. В комнату постучали. Пришел Ярослав.

– Я не вовремя?

– Ты всегда вовремя. Проходи, рад тебя… видеть.

– А что это у нас во дворе за переполох?

– А что там?

– Всех ребят собирают. Они там кучкуются. Даже Беркут с вышки запросился – тоже хочет поучаствовать. Заменил его на Шамана. Что это вообще? Ты в курсе.

– Понимаешь, Яр, ко мне тут на днях человек один приходил. Из Новгорода. Так вот он Давида одним движением на пол уложил.

– Может, случайность? Не ожидал просто парень? – с сомнением отвечал Ярослав, но по голосу было слышно, что он отлично понимает, это – вовсе не оправдание, ведь телохранитель всегда должен быть готов. А Давид был хорошим телохранителем.

– Он Давида предупредил о том, что сделать собирается. Так вот, человек этот прислал своего ученика, помощника… уж не знаю, кем он ему приходится. Этот молодой парнишка может показать нашим ребятам приёмы своей борьбы.

– Интере-есно, – протянул Яр. – Я бы посмотрел.

– Так пошли посмотрим.

Пока шли я не мог не спросить о Зое. Два дня она не приходила ко мне. А обычно мы встречались ежедневно. По-началу Ярослав дико ревновал ее ко мне и даже однажды пришел выяснять отношения. Но между нами никогда ничего не было. Хотя она очень мне нравилась. Более того, было время, когда мне казалось, что я люблю ее. Да нет. Я и любил. Я понял это именно тогда, когда лишился глаз. И не посмел рассказать ей о своих чувствах. Разве мог я такой – беззащитный и беспомощный, как ребенок, повиснуть обузой на ней? Мне казалось, что и сейчас моя любовь к ней не исчезла. Я все еще каждый день ждал вечера, когда Рыжая заглянет ко мне, когда коснется меня своим теплом. Тогда я сказал Ярославу, что считаю его своим другом и очень люблю его жену, как друга, естественно, тоже.

– Ох, Женя, со дня на день, наверное, начнется… Она стала такая медлительная, такая задумчивая – сядет возле окна и смотрит, смотрит куда-то. Кто ей поможет, если что-то пойдет не так? Я спать не могу вообще… никогда так страшно не было.

Любит её. Такая тревога в его голосе! Но Рыжая – сильная, она справится, она будет жить!

– Яр, я тебе, как Пророк, говорю – всё с Зоей будет хорошо. Ей Ирина поможет. Ты не переживай так, все-таки роды – естественный процесс для женщин. Самой природой заложено, – и потом добавил, исключительно чтобы сменить тему, отвлечь его. – Представляешь, мне тут один человек сказал, что я должен жениться! И тогда никаких проблем, подобных той, что на последнем выступлении случилась, не будет! Буду здоров, как бык! Понял, что бабы с нами сделать могут? А ты говоришь, сон потерял!

– Серьёзно? А может и правда, пора с холостяцкой жизнью завязывать? Слушай, тебе же завтра к Детям ночи ехать. Давид тут недавно рассказывал, будто у них бабы в темноте видят, представляешь? Может, среди них какую-нибудь себе подыщешь? А еще у них татуировки по всему телу набиты, даже, прикинь, между ног!

Чтобы лучше видеть то, что происходило во дворе, мы с Ярославом поднялись на помост, когда-то сооруженный для выступления предыдущего Пророка. Ярослав комментировал, я внимательно слушал и "рассматривал" по-своему, как был способен, площадь перед помостом.

– Я так понимаю, что тут какое-то возрастное ограничение имеется. Старики наши, даже Димон, сразу отсеялись. Осталось человек двадцать молодых, ну, Давид еще, естественно, куда же без него! Все в ряд стоят и этот… хм, боец… да, где ж там сила-то держится, в теле таком хилом? Да ну, Слепой, что за бред! Хотя ладно, посмотрим сейчас.

Он помолчал немного. А я, пользуясь его замешательством, "осматривал" окружающее пространство по-своему. Ряд из парней мне виделся этакими вытянутыми, размытыми фигурами, окруженными разноцветными ореолами, от темно-зелёного до фиолетового, примерно в этой цветовой гамме. И мимо них, вдоль тёмного жутковатого строя, как солнечный зайчик, скользил тонким лучиком этот непонятный боец.

– Короче, он их заставил руки вытянуть. Проводит над руками, теперь перед лицами своей ладонью. Цирк какой-то, ей-Богу! Ребята ржут, но пока втихую. Смотри-ка, еще четверых отсеял. И Беркута… а он так хотел! Хотя что-то мне подсказывает, что этот гад просто отлынивает от дежурства… А-а… Что бы… Блядь… Да ну…

Он даже вперед шагнул, всматриваясь во что-то, что происходило там, во дворе. Ребята тоже почему-то молчали. Я "видел", как три темных пятна кружат по символической арене, которую создали выстроившиеся кругом остальные бойцы. А в центре, маленьким пятнышком искрился этот пришлый парнишка.

– Яр, что там?

– Он, похоже, троим приказал нападать на себя. Они кружат вокруг, все ближе подбираются. А он… Он стоит с закрытыми глазами и не шевелится совсем. Женька, это не террорист случайно? А-то подорвет сейчас нашу молодежь!

– Давид его проверял. Ничего на нем нет. Даже ножа и…

Я был прерван восторженным ревом нескольких десятков молодых глоток, свистом и топотом.

– Яр?

– Су-ука… Женька, я вообще не понял, что произошло. Он только Степку ударил, а лежат все трое!

4.

Я всегда очень плохо сходилась с новыми людьми. Я не умела быть милашкой, что могло бы соответствовать моему настоящему имени. Поэтому у меня и было так мало друзей. И порой только отцовская наука умению держать себя в руках, спасала меня от одиночества и тоски.

Вот и сейчас, в новом месте, окруженная несколькими десятками мужчин, с подозрением посматривающих на меня, я не могла себя заставить пошутить, не могла быть более раскованной, веселой, общительной. Просто молча делала свое дело, стараясь отрешиться от окружающей действительности и почувствовать Силу в тех людях, которые хотели стать воинами, такими, каким был мой отец. Но далеко не у каждого такая Сила была.

Потенциальных бойцов, которых я могла бы обучить основам техники безконтактного боя, я отобрала двенадцать. Еще двое – под сомнением.

И жаль, конечно, что получилось так с одним из самых, на мой взгляд, способных – пришлось парня ударить по-настоящему. Если бы я неожиданно не заметила стоящего на помосте Слепого, то, вероятнее всего, это бы не понадобилось. Ему интересно? Он наблюдает за боем. Но он же ничего не видит!

Я отвлеклась буквально на секунду, а в бою такие вещи часто наказываются смертью! Богатырского телосложения блондинчик, один из троих нападавших, то ли успел заметить мое секундное замешательство, то ли просто вовремя начал свой маневр. На автомате я применила прием, который отец называет "аксон". Не знаю уж, какое он влияние оказывает на нервные окончания, но двигать правой рукой мальчик не сможет дня два точно. Побочное действие приёма – отдача, равная силе замаха врага. Естественно, отдача достала тех двух, что были за моей спиной.

Но если блондинчика унесли на руках, то получившие отдачу очухались достаточно быстро и, в принципе, могли бы продолжить бой. Но смазливый телохранитель Слепого не позволил им снова кинуться на меня.

Сам сбросил с себя куртку, кинул в сторону нож, давая мне понять, что будет драться честно. И поигрывая бицепсами, типа разминаясь, пошел по кругу, медленно приближаясь ко мне. Пришлось двигаться также.

Сначала я думала дождаться нападения и отразить его вторым моим любимым приемом, который я лично для себя, называла "звезда". Удар наносится в особую точку на шее противника, после попадания по которой, человек обездвиживается на несколько минут, при этом находясь в сознании. Почему "звезда"? Просто сама не раз нарывалась на удар этот от отца – после него пять минут лежишь и мирно считаешь звезды, ну или там, ворон. Но первое звучит все-таки красивее…

Но потом передумала. Все-таки для этого самоуверенного мужлана будет, наверное, унизительно оказаться обездвиженным на земле в окружении своих товарищей. В который раз облажаться за два дня, да еще и так позорно – красавчик мне этого никогда не простит. А наживать себе врага в его лице не хотелось.

Нужно отдать должное, он был быстр и соображал молниеносно. Я попыталась обманом уйти вправо, увеличив расстояние между нами, но он перекувыркнувшись по земле, вырос именно в том месте, куда я стремилась, сделал выпад, и попал бы, если бы я не успела призвать свою энергию. Я была готова. Поэтому от моего легкого прикосновения вскользь к его шее красавчик упал на колени передо мной также, как вчера перед моим отцом.

Толпа разочарованно взревела. А я, позволяя себе расслабиться, украдкой взглянула в сторону помоста, на котором стоял Слепой. Он "смотрел" прямо на меня. Конечно, это, судя по всему, было невозможно, видеть меня он не мог, просто лицо так было повернуто, что мне казалось, будто он смотрит. А второй мужчина, высокий и широкоплечий, что-то увлеченно говорил, склоняя к слепому Пророку темноволосую голову.

…Больше всего я боялась, что меня определят на ночь в общее помещение с бойцами. Тогда бы пришлось идти к Слепому снова и просить какое-то другое место. Но парень, представившийся Беркутом, привёл меня в маленькую комнатку, неподалеку от помещения, где жил сам Пророк. И не ушел, что было бы логично, а уселся на стул возле небольшого окошка. Я поставила свой рюкзак на кровать и уселась рядом, неспеша расшнуровывая высокие ботинки. Он все время что-то болтал – о том, кто, где у них живет, о каком-то Антоне. Я молча ждала, когда же смогу выставить его за дверь.

– Слушай, Санек, а может, ты все-таки со мной позанимаешься? Ну, скажем так, в порядке исключения?

– Могу. Только приемам научу, а все, что связано с ментальной энергией, тебе будет недоступно.

– Почему? Я тоже хочу драться так – не дотрагиваясь!

Я пожала плечами – вот же упертый!

– Обычно, то, чего нет, нельзя взять из ниоткуда.

– Значит, у меня этого нет? Никаких способностей?

Он был таким расстроенным, что я все-таки не могла обрубить на корню.

– Ладно. Мы попробуем. Но в твоём случае я не даю никаких гарантий.

– О-о! И так сойдёт! – он обрадованно вскочил и кинулся к выходу. На пороге остановился.

– Совсем забыл. Давид приказал тебе столовую показать и душ. Пошли, начнем с последнего.

И повел меня, естественно, в мужской… Потому как, скорее всего подумал, что вряд ли баба может так драться. Хорошо хоть в душе были отдельные кабинки и, после придирчивого осмотра под подозрительным взглядом молодого парня, я даже нашла одну, имеющую целый шпингалет. Не обращая внимания на указанную мне Беркутом вешалку возле самого входа, я одетая вошла в кабинку, замкнулась и начала раздеваться, перекидывая одежду через дверцу, и надеясь, что парень, наконец-то уйдет!

Но Беркут, то ли по причине моего согласия его тренировать, то ли в силу своего дружелюбного характера посчитал меня чуть ли не лучшим своим другом. Стоя у вешалки, метрах в трех от моей кабинки, он расспрашивал о моем родном городе, об отце, о том, кто меня учил приемам борьбы. И в конце концов, сказал ту самую фразу, которую я слышу обязательно ото всех своих новых знакомых, правда, в разных вариациях:

– Блядь, поверить не могу, что ты – парень! Наверное, с такой мордой симпатичной любая баба – твоя?

И я ответила то, что отвечала всегда:

– А-то! Знаешь сколько я их перетрахал! А если вдруг какая не согласна, приёмчик есть, "ваниль" называется – точечка одна, причем на руке, легко найти – одно касание и баба сама на твой член запрыгивает!

Когда я вышла из душа, он смотрел на меня с таким детским незамутненным восторгом, что я поняла – этот парень теперь будет ходить за мной хвостом, пока не разберется, что к чему!