Текст книги "Отбор для Слепого (СИ)"

Автор книги: Ксюша Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

И да-а, я немного разочарован… да нет, зачем врать, я сильно разочарован таким заявлением, я все-таки надеялся… но я понимаю – усталость, ранение! Откуда только у меня столько сил? Я бы смог. И, возможно, даже скорее всего, не один раз. Я так давно ждал ее, так…

– Я, кажется, догадываюсь, почему ты так нахмурился, – мурлычет она в другое мое ухо. – Я просто пытаюсь тебя в постель заманить…

И заманила. Я раздел ее, полусонную, и, укрывая одеялом, уже чувствовал, что Милана уснула. Но даже во сне, здоровой рукой она тянулась ко мне. А стоило лечь рядом, обхватила, прижимаясь сбоку, устраиваясь щекой на моем плече. И мне не нужно было больше ничего в этой жизни – только бы она, моя единственная, любимая женщина всегда была рядом.

62. Регина.

Я давно не сплю. Просто серый, дождливый рассвет, обычный и привычный, ничем не отличающийся от других рассветов моей жизни, ворвался в эту комнату, заставляя распахнуть глаза. Мне кажется, что вот так же уютно и спокойно в последний раз просыпалась я в другой жизни. А может, всё прежнее было и не со мною вовсе?

Пошевелиться невозможно. Я не знаю, спит он или нет, только крепкая рука перекинута через мою грудь, да так, что полностью охватывает левую, ту, что ближе к постели. А нога Давида закинута сверху на мое бедро. Но эти моменты я отмечаю вскользь – не они являются центром моего внимания. Я мысленно сосредоточена на… да на своей ягодице, в которую упирается горячая пульсирующая плоть. Оценив ситуацию, я понимаю, ЧТО именно меня могло разбудить.

Он не двигается и дышит, как мне кажется, ровно и глубоко. Но теперь-то, после вчерашнего вечера, поверить в то, что он способен крепко и беспробудно спать, я не могу. Некоторое время жду, что он начнет ласкать меня, ведь желание очевидно! Но ничего не происходит.

Нужно заснуть. Просто поспать еще немного, а там наступит утро, Давид проснется, уйдет на службу, ведь у него, вероятно, множество обязанностей. А я спокойно решу, как мне жить дальше. Назад, в клан Техников, мне дорога заказана – это понятно. Впереди – поездка в Солнечногорск. Всё, вроде бы, четко и ясно. Только объяснил бы кто-нибудь, что мне делать с этим мужчиной! Чего от него ждать? Как на него реагировать… Как, в конце концов, выбраться из этого захвата?

Попытка пошевелиться и скинуть с себя тяжелую ногу привели только к одному – пульсация его члена, упирающегося теперь куда-то в развилку между моими ягодицами, явно усилилась! И будь сейчас рядом любой другой мужик я бы уже впала в состояние крайней паники. Но воспоминания о том, что у нас с Давидом было вчера всё еще настолько ярки в моей памяти, будто не ночь прошла после этого, а всего-то пара минут!

Никогда такого наслаждения не испытывала ни с кем, даже с… нет-нет, не нужно. Мысли в данном направлении неизбежно приведут к угрызениям совести, а я не хочу, не могу сейчас отказаться от радости находиться в жарких объятиях Давида. Но моя безумная вчерашняя страсть, и его ласки – такие жаркие, такие стыдные, все это заставляло желать повторения. И я, надеясь, что он все-таки еще спит и не поймет, что я делаю это специально, потерлась о ту часть его тела, которая не давала мне покоя сейчас. И ощутила легкий толчок его бедер навстречу! Да нет! Просто показалось!

Просто мне не нужно было начинать это. Просто сделав маленький шажок, я уже не могла остановиться! Во рту пересохло и мне безумно хотелось развернуться в его руках, посмотреть в его лицо, поцеловать… Но не могла – было стыдно, ведь он, конечно, поймет, что я хочу повторения вчерашнего! Ведь поймет и насмешек мне не избежать!

Взгляд поблуждав по стенам, скользнув в окно, вернулся вновь к кровати, на которой, казавшейся еще вчера неудобной и узкой, сейчас было так уютно, тепло и приятно лежать. Я рассматривала руку, перекинутую через меня. Черные короткие, но густые волоски, проступающие вены на запястье, упругая, чуть смуглая, на фоне светлого постельного белья, кожа – всё это безумно манило меня. Я долго сопротивлялась себе и всё-таки не смогла удержаться… Сама не поняла, как так получилось, только, чуть приподняв голову, я, желая просто поцеловать, почему-то прикусила кожу на его предплечье и зажмурившись ждала реакции. И она не заставила ждать долго!

Буквально через мгновенье я оказалась подмята под сильное мужское тело, ноги мои каким-то непостижимым для меня образом широко раскинулись и он поместился между ними, теперь уже упираясь своей пульсирующей упругостью прямо в средоточие моих пошлых желаний!

– Открывай глаза, бесстыдница!

Заливаясь краской стыда, я приоткрыла сначала левый глаз, а потом – правый и задохнулась от этой волнительной картины – опираясь на вытянутые по обе стороны от моего лица руки, он улыбался. И этот потрясающе красивый мужчина вчера переживал, что из-за ранения будет недостаточно хорош, чтобы мне понравиться! Да одних плеч его широченных, с бугрящимися тренированными мускулами, достаточно, чтобы потерять голову! Да одного взгляда на чувственно изогнутые, по-девичьи полные губы достаточно, чтобы больше никогда не смотреть в сторону других!

– Ты так смотришь… совсем дело плохо? – он, действительно, обеспокоен своим внешним видом! Ох уж эти мне красавчики!

– Хуже некуда, – говорю ему грустным голосом, еле сдерживая хохот. – Настолько плохо, что я даже не зна-а-аю, как тебя, бедненького, пожалеть. Может так?

Заставив себя смотреть в его глаза, хотя от стыда и хотелось зажмуриться вновь, я провела рукой по гладкой коже груди, тронула сжимающийся от моего прикосновения твердый живот и коснувшись темных завитков волос в паху, обхватила член. Он резко втянул воздух сквозь сжатые зубы, и моя скромность испарилась в ту же секунду от понимания собственной власти над ним. И, поражаясь своему бесстыдству, я скомандовала:

– Ложись на кровать.

Давид удивленно хмыкнул, но подчинился. Стараясь не растерять смелость, я целовала его плечи, маленькие тугие соски, густую поросль волос на груди и по тонкой их полосочке спустилась к паху. Нет, ну разве это возможно? Как один человек может быть настолько совершенен… везде? При утреннем свете, да еще с такого маленького расстояния, я могла сейчас хорошо разглядеть его плоть, перевитую венами, с трудом помещающуюся в обхвате моей ладони. Красивый, большой, гладкий, горячий, с капелькой смазки на самом кончике.

Я не поднимала глаз вверх, но чувствовала, что Давид смотрит на меня. Только теперь уже не хотела останавливаться. Наоборот. Мне хотелось попробовать, каков он на вкус, узнать, действительно ли так бархатиста кожа его головки, как мне это кажется. И сама возбуждалась от этих мыслей, сочилась влагой, чувствовала томление внизу живота.

Осторожно потрогав языком сверху, лизнуть там, на самой вершине, где подрагивает маленькая капелька влаги. И понять, что это удивительно приятно, что и запах и вкус вполне соответствуют этому мужчине – идеальному во всем, абсолютно совершенному внешне. И получить в награду вид его нпрягшегося еще сильнее пресса, дрогнувшего в моей руке члена. А дальше просто потерять голову от своих действий, от его легких толчков внутрь моего рта, а самое главное, от реакции Давида – от тихих хриплых стонов, от вида комкающих простыню, побелевших пальцев… И ускоряясь, вбирая его плоть глубже, чувствовать, как содрогается он всем телом, как пульсирует готовый вот-вот излиться, с трудом помещающийся в моем рту, член. И отказываться останавливаться, услышав прерывистое:

– Регина, хватит… иди ко мне…

И подчинится только не оставляющим выбора рукам, обхватившим за плечи и тянущим вверх. А потом устроиться сверху, послушно раздвинуть ноги, повинуясь сладкому шепоту и умоляющему взгляду. И сесть на него сверху, медленно, направляя своей рукой, и самой задохнуться от удовольствия и замереть, упиваясь чувством наполненности и пониманием, что мы с ним… что я и он – единое-целое. И впервые в своей жизни плакать, приближаясь к собственному оргазму… от его слов, сказанных, глядя в мои глаза:

– Регина, я люблю тебя… очень тебя люблю… никому… никому не отдам… никуда не отпущу…

И верить каждому слову, забываясь в сладких судорогах, крепко прижимаясь к его груди…

… – Ты согласна?

Не знаю, о чем он, но готова согласиться на все, что угодно сейчас, когда его палец чертит замысловатые узоры на моей груди, не прикасаясь к вершинке и, может быть, этим ожиданием заставляющий сжиматься в тугую горошину сосок.

– На что?

– Ты не слышала, что я говорил? – спрашивает он, поднимая удивленно бровь.

– Не-е-ет.

– Я повторю. Так и быть, – я вижу, что эти слова даются Давиду с трудом, что, вполне возможно, он и не говорил этого раньше. Но, глубоко вдохнув, он все-таки произносит, подтверждая мои догадки. – Никогда и никому этого не говорил. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была моей… женой. И ты ничего не говори сейчас. Я понимаю, ты, возможно, пока не чувствуешь ко мне того же… Хотя я бы очень этого хотел. Но может быть, когда-нибудь тоже сможешь… Почему ты снова плачешь? Я чем-то обидел тебя?

И я снова верю. И словам. И ласковому взгляду. И пальцам, осторожно стирающим мои слезы. Я еще не разобралась в своих чувствах, я еще не поняла толком, что именно испытываю к нему, но он так искренне ждет ответа, что я не имею права сейчас промолчать. И я говорю на одном дыхании:

– Люблю тебя. Согласна-согласна-согласна…

…И рассвет всё тот же – дождливый и серый. И в окно дробным стуком бьются капли дождя. И впервые почему-то промозглое и холодное утро чудится мне солнечным и счастливым. И хочется, чтобы так было всегда.

Эпилог. Спустя год.

Милана.

На помосте посреди огромного заводского двора стоит Пророк. Сейчас даже мысленно я не могу назвать его по имени. Он именно – Пророк, человек, дарующий людям надежду, рассказывающий то, о чем многие в огромной толпе и помыслить не могут. О чем говорит он? Я не могу слышать этого. Я смотрю на него из окна нашей комнаты, с высоты второго этажа.

Но я всем сердцем рядом с ним. И кажется мне, что я тоже стою на помосте, непременно слева от него – со стороны сердца… За прошедший год я научилась чувствовать его, я научилась понимать без слов, без взглядов своего единственного мужчину. Год назад, полюбив его всем сердцем, я и вполовину оценить не могла всех Жениных потрясающих человеческих качеств. Зато теперь я знаю, какой он ласковый, какой трепетный, какой страстный. Теперь я знаю, насколько он благороден и добр, насколько щедр и заботлив. И не только по отношению ко мне и другим близким людям, но и к чужим, и к незнакомым совершенно, и даже к предателям.

В двух шагах за его спиной стоит Тимур. С некоторых пор надобность в Таисии, как в щите, заслоняющем Пророка от негативных эмоций толпы, сама собой отпала. Ее заменил Тимур, уже не раз доказавший свою преданность. Он умеет воздействовать на умы людей намного лучше Таи. Антон предложил Пророку самому выбрать наказание для предателя. И Женя просто отпустил его, разрешив взять с собой оружие, пищу, воду, все самое необходимое и даже договорившись с людьми моего отца, чтобы те, уезжая из Питера, подвезли парня до половины дороги в сторону Москвы.

Он вернулся через два дня. Потерянный и осунувшийся. Он так и не доехал до Москвы. Но вовсе не потому, что этот путь оказался трудным, а по причине того, что осознал, понял, раскаялся и оценил…

Внизу, перед помостом стоит, расставив ноги на ширину плеч, красавчик-Давид. Меня Женя не взял в качестве телохранителя. И в поездках сопровождает его именно Давид, ну и еще целая группа обученных мною бесконтактному бою солдат.

Еще недавно я ездила тоже. И сегодня впервые собираюсь отказаться. Мне совершенно не хочется отпускать завтра в Новгород Женю одного. Более того, я бы очень хотела повидать отца. Но теперь у меня есть очень веская причина больше заботиться о себе самой. И я жду не дождусь, когда смогу рассказать об этой причине своему мужчине.

Люди, слушающие Пророка, улыбаются. Сегодня он приехал с хорошими новостями – из Солнечногорска скоро приедут специалисты для помощи нам. Они обещают здесь, на месте, наладить спецагрегаты для очистки грунта и воды. А еще в группе будут несколько ученых, создавших мини-завод по производству лекарств. Если все пойдет так, как задумано, очень скоро и у нас появится собственная фармацевтическая промышленность.

Многое изменилось за этот год и на территории Северной группировки, которая становится все больше и больше, и во всем городе. Почти каждый день к Пророку прибывают главы маленьких и больших кланов, президенты других городов, чтобы заручиться поддержкой, чтобы заключить договора о сотрудничестве. Настоящие – на бумаге. И у меня, кстати, есть теперь документ, в котором в графе муж значится "Евгений Чуйков".

Тревожные вести пока приходят только из Москвы. Земцов наращивает военную мощь, и возможно, когда-нибудь начнется война, но пока, как утверждают странники Пророка, можно об этом не беспокоиться. Да и подготовкой нашей, тоже не маленькой, и увеличивающейся с каждым днем, армии, занимается профессионал в своем деле – Антон Жук, полностью переложив управление городом на плечи моего мужа.

… Наконец выступление заканчивается, и я, перепрыгивая через ступеньки несусь ему навстречу со второго этажа. И когда Женя, переговариваясь с Ярославом, Антоном и еще какими-то мужчинами, на которых я просто не обращаю внимания, входит в холл, я бросаюсь ему на шею, прижимаюсь всем телом. И он, совершенно не стыдясь, целует меня и гладит по отросшим ниже плеч волосам. И я произношу вопрос, который задаю после его выступлений всегда, хотя вот уже почти год ответ на него остается неизменным:

– Как ты себя чувствуешь?

– Замечательно. Даже лучше, чем в прошлый раз! Спасибо тебе, милая моя.

… А ночью, когда он только мой, когда, наконец, нас оставляют в покое, и я могу позволить себе абсолютно всё, я ласкаю его так, как больше всего нравится нам обоим, я целую его до изнеможения, и получаю в ответ не менее страстные ласки. А потом, когда уставшая и безмерно счастливая, устраиваюсь на Жениной груди, он вдруг спрашивает:

– О чем ты мечтаешь?

Я отвечаю именно так, как чувствую – чистую правду:

– Быть с тобой.

– И всё? Разве это – мечта, ерунда какая!

– Ах, ерунда, – я шепчу ему в шею, всерьез раздумывая над тем, не укусить ли его в качестве наказания. – Значит, ТЫ мечтаешь о чем-то другом? Не о том, чтобы мы с тобой всегда были вдвоем?

– Конечно! – он смеется надо мной, обижая тем самым еще больше.

"Конечно" – у него масса задумок, у него куча планов, вокруг него тысячи людей, и вовсе неудивительно, что общее благо, жизнь города, благополучие жителей, Женя ставит превыше моего такого ничтожного, такого мизерного желания – быть с ним. А хотя, вполне возможно, что я не совсем трезво оцениваю ситуацию, и одна из тех женщин, что десятками падают к его ногам, что, не заботясь о моем наличие рядом, делают ему такие предложения, что порой я с трудом сдерживаюсь, чтобы не применить к ним какой-нибудь из моих приемчиков, все-таки сумела занять мое место в его сердце! Эта мысль заставляет меня задохнуться от боли, отстраниться и попытаться уйти. Только уже у самого края кровати он перехватывает меня, укладыват себе на грудь и, крепко прижимая к себе руками, шепчет прямо в губы:

– Конечно, я мечтаю, чтобы мы не вдвоем с тобой были, а втроём!

Не может быть! Ну как? Как он мог узнать? Я и сама-то догадалась пару дней назад, когда поняла, что все сроки прихода месячных вышли!

– Как ты узнал?

– Люблю тебя…

Конец