Текст книги "Тиран на замену (СИ)"

Автор книги: Ксюра Невестина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5: Последнее пристанище академиков

Изредка на нашем пути обнаруживались опорные колонны, поддерживавшие земляную «крышу» и к каждой привалился скелет в цепях. Риска схватила меня за руку, и я была ей даже благодарна: ничего приятного в столкновении с такими вот скелетами-охранниками не было.

– Ничего не трогать! – рыкнул Эрж, напугав меня до смерти. Эхо от его крика еще долго гремело в бесконечно огромном зале.

Чем глубже мы заходили в военный пункт, тем чаще нам встречались опорные колонны. Кас сказал, что это к лучшему. Это означало, что мы подходили ближе к цитадели, а потому и охранных постов становилось все больше, и колонны эти поддерживали не только землю, но и фундамент подземных клеток. Мы упали ниже, чем подземелье и любимый Вольсхим изолятор? Ну ничего себе! Мы бы все косточки переломали, если бы Кас вовремя не успел среагировать!

От сердца отлегло, и шорох кошачьей поступи больше не тревожил нервы. Мне больше не казалось, что скелеты поворачивали черепа в наши стороны и следили за нами. Мне больше не казалось, что они ползли за нами, тихо-тихо позвякивая цепями. У меня разыгралось воображение! А у кого бы не разыгралось? Риска вон, шла ни жива – ни мертва. Мы все были бледными в голубоватом свете светляков, а ее кожа совсем синюшная. Жуть какая!

– Не бойся, мы уже почти выбрались, – прошептала ей я, сжав ее руку в своей ладони.

Хорошо, что наши парни не из пугливых, а то нас бы захлестнула паника, и мы бы никогда не выбрались на свободу. Даже если им и было страшно, то они не показывали вида. Сосредоточенные, серьезные и хмурые парни шли немного впереди и вели нас с Риской за собой. Они молодцы.

– Знаю, мне просто нехорошо... без воздуха. Это особенность моей трансформации в птицу. Под землей ощущаю себя как в клетке, – тихо-тихо поделилась терзаниями Риска, но захват ослабила. Успокоилась наконец-то.

Разве могло произойти что-то страшное, когда мы, никого не трогая, проходили мимо? Даже не смотрели в сторону скелетов, только отмечали в сознании их наличие. Все равно было крайне неуютно. И это мне, целителю, пришлось побывать в подобных условиях! Хорошо, что вместе с нами Каро не оказалась: в отличие от своего кота, она не была такой бойкой и смелой. По сравнению с пугливой Риской истеричка-Каро уже давно бы заливалась горючими слезами, тыкалась в грудь Мэлиан и задерживала поиски выхода.

Да. Каро мне не нравилась и рыжими кудрями, и голубым цветом глаз, который я видела от силы два-три раза за всю жизнь -уж больно редкий цвет в Тшенране, нашей империи. Плаксивый характер, а также игнорирование правил адептов академии не делали ее нашим другом. За год, который она прожила в академии, на наши вечеринки приходила только один раз. Посмотрела и тут же ушла.

Ее «одногодка» Риска поступала в точности до наоборот, и потому сегодня она была здесь. Эрж и Кас – друзья детства, и в академию прибыли тоже вместе. Они вроде то ли четвертую ступень получили, то ли ее завершили... Как бы я хотела, чтобы это омерзительное приключение обернулось проверкой на академическую состоятельность! Если я ошиблась, и проверка будет профильной, то ни мне, ни Касу ее ни за что не пройти!

Вышвырнут из академии меня, и рабская печать Табола, которая блокировалась не принадлежащей Вольсхим земле, вспыхнет вновь. И начнется обратный отсчет. Кто справится раньше: я найду себе новое безопасное место, или Табол -меня? Идти на такой риск я не согласна и рисковать не собиралась. Слишком многое поставлено на кон: моя свобода, моя жизнь и мое благополучие. Если мне придется проиграть Вольсхому, то я практически была готова к этому. Только бы не убил!

Искомая лестница была черной матовой и совершенно незаметной даже в свете моих светлячков. Зато пройти мимо трибуны, стеной возвышающейся над нами, было невозможно. Мы наконец-то ее нашли! Теперь поспешим к выходу и поднимемся в цитадель! Мы ведь сейчас точно под ней, верно? Как только выйдем в тренировочно-вечериночный зал, сядем на лестнице и перекусим чегоном! Разве зря Зрж с таким усилием растряс фруктовое дерево? Разве зря я тащила тяжеленный узелок?

– Ничего не трогать, – повторил Кас за Эржем и подал сигнал идти за ним, взмахнув кистью руки. – Ничего. Не трогать.

Вместо «не трогать» мы с Риской замолчали. Кас проверил носком ботинка первую ступеньку, затем вторую и только после этого наступил на лестницу всей стопой и перенес вес тела на эту ногу. Эрж страховал его, готовый чуть-что сразу же оттащить товарища назад. Предосторожности выглядели излишними, но я просто затолкала неприятное ощущение глубоко в себя. Раз парни кое-что об этом военном пункте знали, то мне лезть к ним с советами не стоило.

За время подъема ничего не произошло, и спустя несколько минут мы все четверо стояли на трибуне и вглядывались в чернильную даль объятого тьмой бесконечного зала в междупространстве. Если бы не было так страшно, то было бы захватывающе и интересно! Настоящее погружение в историю империи. Светлячки парили над нами, и я направила их вперед осветить глубинную часть трибуны.

Кас резко схватил меня, закрыв рот ладонью. С Риской точно также поступил Эрж и сжал зубы. Я слышала, как громко сглотнул Кас, и как до невозможного напряглось его чуть расслабившееся тело. Четыре скелета с обрубленной лобной костью было посажено на золотые колы. Вокруг них лежало золото. Много золота. Очень много-много золота, но мертвый блеск монет не привлекал меня.

Меня ужасала не картина древней казни, а наложенное на скелетов проклятье Даже спустя годы (а то и несколько сотен лет) покрытые паутиной кости бряцали полусгнившими челюстями, крутили шеей и двигали конечностями. Мы с Касом одновременно, неслышно для Эржа и Риски прошептали «стаб-камеры», и парень еще сильней прижал меня к себе. Если я ничего не путала, стаб-камеры запретили настолько давно, что о существовании такого проклятия уже давно никто не помнил.

Спрятав лицо в моих волосах, Кас тяжело дышал, как и я. Он был не просто каким-то там магом, кем угодно кроме некроманта. Он был целителем. Именно против целителей в клановую эпоху использовали стаб-камеры. чтобы не позволить им самовосстанавливаться и облегчать боль во время допросов и пыток. Скелеты перед нами целителям, вероятнее всего, не принадлежали. Скорее ворам, раз их казнили посреди разбросанного золота И на потеху и в качестве урока остальным их заморозили вечно испытывать муки посмертного предсмертия.

–Жуть какая! – фыркнула Риска. – И че такого?

Меня передернуло от ее холодности и безразличия. Глупость – счастье. Если бы она только знала, что на протяжении столетий чувствовали эти четверо бедолаг, ни за что на свете не стала бы говорить так нагло. Риска наивна и бывало вела себя крайне бестолково. Отчего она так расслабилась, став свидетелем запрещенного проклятья? Ее развеселил «танец» скелетов? Они здесь, наверное... я даже не знала сколько лет: банально не помнила хронологию Тшенрана, некогда одним глазком просмотренную в одной из библиотечных книг.

Клановая эпоха – жестокое время войн за власть и бесконечного кровопролития. В те времена не было единой империи Тшенран, зато было множество могущественных магических родов, которые концентрировали вокруг себя семьи помладше. Конец клановой эпохи увенчался объединением всех подвластных кланам территорий в единое государство Тшенран, в последствии ставшим великой империей. Вольсхие были частью этой истории? Или даже одним из тех могущественных кланов?

Взяв себя в руки, я дождалась, пока успокоится Кас, и осторожно освободилась из его рук. Парень выглядел немного пришибленно, старался не смотреть на все еще живые скелеты с заточенным в них сознанием, и заодно о чем-то тяжело думал. Вероятно о том, что мы должны были сделать дальше. К моему удивлению, командование спасением он принял на себя, а не отдал бразды управления более способному в этом плане Эржу. А знал ли Эрж о том. что Кас – целитель? Наверняка знал. Они же друзья с детства! Тогда как они оказались в академии некромантии?

Меня не должны были интересовать чужие заботы, а поэтому я повернулась к стаб-камерам. Мы должны были их обойти: за ними невдалеке мои светлячки обнаружили каменную арку цитадели. Наконец-то! Это выход! Точнее это должен был быть один из входов в подземелья цитадели. Если в этом зале размещали целую армию, то проход слишком маленький даже для четырех человек разом. Четыре-десять тысяч боевых магов через такую арку не провести.

– Идем, – неуверенно прошептал Кас и взял меня за запястье. Риска, заметив нас, криво ухмыльнулась, припоминая мне ночи с Сароном. Если я не ошибалась, ее отшили все трое: Кас, Эрж и Сарон – раза по два-три, пока не успокоилась.

Оставаться в одном помещении с четырьмя стаб-камерами я не видела возможным и не хотела. Меня трясло изнутри не меньше, чем в кошмарах-воспоминаниях о жизни в клетке Табола. Трибуна достаточно просторная, чтобы можно было обойти ее. не наступив на проклятое золото и не задев ни одной монетки.

Во втором помещении много меньше по площади и высоте потолка нас ждала не менее «очаровательная» картина мясистого висельника. Труп уже лет десять плюс-минус пара лет, и также погружен в стаб-камеру. На этот раз мы остолбенели, практически синхронно сглотнули все четверо. Труп относительно свежий, а мы – четыре адепта государственной академии некромантии – мешали не менее относительно сильно.

– Пора отсюда сваливать! – крикнула я и обернулась.

Лучше бы не оборачивалась или сделала это намного раньше. Не производя ни шороха, ни звука скелеты с кандалами на запястьях и с цепями в руках надвигались на нас. Будучи замеченными, они заскрипели костями и зазвенели цепями. Никогда раньше я не видела, как прыгуче ходили скелеты. Их ведь там. в большом зале, не меньше сотни! За что? Почему они не пробудились там, в зале, а явились по нашу душу только сейчас?

– Что произошло? – рыкнул Эрж.

– А я знаю?! – возмутился Кас. – Риска! Псийя? Признавайтесь, что трогали!

– У меня только чегон! – крикнула я немного истерически.

– Я тоже ничего не брала! – ойкнула Риска, продолжая отступать в угол к висельнику.

– Никому не колдовать! – приказал Кас и прошипел. – Иначе рядом висеть будем. Вольсхий никого не пощадит.

Что означало на самом деле его «никому не колдовать»? Как тогда мы сможем спастись от вооруженных цепями скелетов? Один замах, один удар – и мы с Риской повалены на пол, затоптаны и забиты вусмерть. Парни еще могли выдержать удара два-три, но не мы с ней.

Скелеты наступали. Мы вчетвером отступали и отступали до тех пор. пока между нами и стаб-камерой висельника не осталось смертельно опасное малое расстояние. Прикоснемся, и камера распространится на нас.

–Дальше нельзя, – сбивчиво прошептала я и схватила Каса за рукав.

– Нам конец без магии, – выдал разумную мысль Эрж, яростно выразившись о ловушке, в которую мы позволили себя загнать. – Я могу отбиться. Кас! Где выход?

– Если б я знал. – прошипел Кас, через плечо оглядываясь в противоположную от арки-входа сторону и снова обернулся к ней. – Псийя, долбани светляками по верху арки.

– Зачем?!

– Делай!

И я сделала, как приказано. Светляки закружились, собираясь в плотный шар над нашими головами, и рванули в цель. От удара рухнула заржавевшая решетка, за которой к нам подтягивались другие восставшие. Что-то я их не заметила раньше. И как только Кас углядел вражескую подмогу? Тут же парень зажег двух своих на замену моим.

– Это их задержит ненадолго, – Кас выхватил из моих рук узелок и взмахом ударил им ближайший скелет. Тот даже не покачнулся, но остановился, наступив на пальцевые косточки второму, успевшему пробраться за каменную арку в комнату висельника. – Никто ничего не брал.

– Никто! – прокричала Риска, когда второй скелет замахнулся, и ей чуть было не прилетело цепью. Вовремя успела отскочить. Мы втроем прекрасно понимали, что она соврала. Не могли скелеты просто так на нас взъесться. Не могли.

– Верни по-хорошему, – прорычал Эрж. В полутьме он выглядел даже более устрашающим, чем реальный враг. – Иначе на съедение отдам.

Мы бы так не психовали, если бы скелеты были просто восставшими. Тогда был бы шанс оборзать связь с дистанционным источником контроля и спастись. (Да-да, из разделов некромантии я тоже кое-что вынесла для себя!) Проблема была в другом: источником контроля был не человек или предмет, а сами кости лобной части. У тех, казненных, именно лобная часть была выбита. Поэтому Кас приказал не использовать магию? Потому что скелеты тоже могли ее применить против нас?

Риска взвизгнула и вспорхнула под потолок, чем полностью подтвердила наши с парнями наихудшие опасения. Она что-то украла! Скелеты остановились и синхронно отступили на несколько шагов назад, задрав черепа, будто нас и не видели. Их цепи удлинились, ка несколько ранее шнурок Каса. который он незаметно вернул себе в волосы еще перед преодолением лестницы при подъеме на трибуну.

– Они нас не видят, – озвучил мои мысли Кас, глядя как мелкая воровка зажала в клюве какой-то камешек. – Предупреждал ведь ничего не трогать! Псийя. проверь, есть ли выход. Мы пока эту дуреху вытащим.

Я кивнула больше для себя, чем для Каса, и вздрогнула, увидев подходящих к зарешеченной арке скелетов в количестве большем трех штук. Они без магии вынесут ржавую решетку за несколько минут! А с магией за пару мгновений! Поспешно и на бегу зажечь бледного светлячка получилось только с четвертого раза. На бой за спиной я старалась не отвлекаться и сосредоточиться на поиске выхода. И я не находила его.

Арка была и даже две. Обе были магически заложены камнем и, как деревья в лесу, не реагировали на чужеродную им энергию. Я пыталась поддеть и целительской силой внутреннего восстановления структуры, и той самой сетью, которой воспользовалась в библиотеке против Вольсхого. Все бес толку!

Оглянувшись, ужаснулась. Птицу посадили на цепь за лапу с телом и активно тащили в разные стороны два скелета. Кас отвлекал скелетов узелком с фруктовым пюре, Зрж колошматил второго ботинком. Вражеская подмога вполне успешно справлялась с решеткой без помощи магии, что говорило об одном – их единовременный резерв сильно ограничен. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Вольсхий не мог так с нами поступить. Я не верила тому, что видела собственными глазами и в чем принимала непосредственное участие. Жестокость Вольсхого безрассудная, показная. Я бы даже сказала увеселительная. Он также, как и мы, шутил с тушками мертвых животных и играл исключительно на публику. А какая сейчас публика? Происходящее совершенно не вязалось с его характером и привычками.

Наверное, я допустила самую страшную ошибку в своей жизни, которая вот-вот оборвется из-за моей недальновидности. Но я сделала это – я проломила магией барьер внутри арки. И не просто магией, а получившейся гремучей смесью светлой и темной энергий.

Грохот стоял неимоверный. Камень под аркой вынесло вперед, как взрывом, но меня, на удачу, не задело. Только я кинулась в арку, захотела прокричать ребятам «выход здесь», как притормозила и вернулась назад. Под ногами хлюпала свежая кровь. Больше, чем лужа – небольшая река, вялотекущая от раскиданных по помещению десятка наисвежайших мертвых тел тех людей, которых я знала лично на протяжении шести лет.

Прошло не так много времени с тех пор, как я каждого из них видела живым. В последний раз – в тот душный августовский день, когда жара превалировала над понятием адекватности и рушила все погодные многолетние устои. В тот день в цитадель вернулся Вольсхий, на улице стоял грохот, и всех академиков попросили на выход. Они вед ушли... Зачем было всех убивать?

Разве Вольсхий был способен на столь безжалостное и массовое, а главное беспричинное убийство? Ыне не стоило обчищать его грязное имя, но и обвинить с чистой совестью не могла. Он не мог. У него бы духу не хватило совершить нечто подобное и абсолютно невероятное. Он беспечен... был. Насколько сильно Вольсхий изменился за пролетевшие шесть лет, которые я его избегала.

Знакомые все лица. Я хлюпала кровью, вышагивая между окровавленных мертвых тел, и искала хоть одного выжившего. У меня была надежда, которая таяла с каждым шагом, пока не истлела окончательно. Мы все умрем Если нас не прикончат скелеты-охранники (будь проклята Риска-клептоманка!), то добьет Вольсхий. Не от так... Разэл? Уж он-то точно не пожалеет против нас магии и кощунственного воображения.

Что же я наделала?

Я в ужасе закрыла глаза, наконец осознав, что натворила. Разве мы бы не нашли другого способа справиться со скелетами, кроме как вызывать на подмогу Вольсхого? Усмехнувшись, я сдержалась от того, чтобы рассмеяться. Это ж надо было придумать! Позвать на подмогу Вольсхого! Нашим академикам он уже помог – все без исключения лежали в этой комнате, будто погрызенные гигантским псом. Кем-то вроде гигеры.

Уже готовая встретиться со скелетом боевого пса. я юркнула обратно в комнату висельника Там все еще шла битва, правда из цепей Риску-таки освободили. Чем я могла еще помочь? Решетка на первой арке пала и гостеприимно впускала одного скелета за другим. Силы покинули девушку, и она упала на пол, подмяв под собой одного из скелетов.

– Значит, касаться их руками можно, – вынес вердикт Эрж, издеваясь.

А я ведь тоже боялась, что и на скелетах висело проклятье стаб-камеры. Риска тем временем выглядела вполне себе живой и здоровой, правда немного злой из-за некомфортабельного падения. Она даже ругалась за себя, и за Эржа. но припугнуть эти тех, кто давно мертв, не смогла Зато как удачно колотила подмятого собой скелета, что одну «руку» ему оторвала. Про запрет использовать магию она. естественно забыла.

Но и скелет так просто не сдавался. Нас раскидало, как листья, гонимые шквалами в ураган. Эрж с Касом влетели спинами в стены, меня свалило с ног и тоже отбросило в сторону, а вот Риска умудрилась зацепиться за что-то и чудом не влететь прямиком в висельника. Если бы влетела, то навсегда бы осталась лежать в этой комнате. Мы были бы вынуждены оставить ее здесь, пораженную стаб-камерой.

Камешек выскочило из ее разжавшихся зубов и покатилось к набивающимся в арку скелетам. На всякий случай я придала ему небольшой импульс для ускорения и верного направления. Ответных действий не последовало, и скелет под Риской ушел в пол, как под воду. «Набежавшие на шабаш» скелеты, потеряв интерес, медленно отступали обратно к своим постам у опорных колонн. Украденный камешек ни один из скелетов не посмел поднять – только подпинывали в нужную сторону. Они будто боялись, что кто-то непонятный подумает, что они – воры, и посадит на кол в стаб-камеру также, как и тех четырех провинившихся.

Менталитет клановой эпохи выморозил меня до самой глубины моей сути. А ведь в книжках все было так красиво описано! Кланы, завоевания, победы, женская независимость и рабское преклонение перед женскими добродетелями. Разве не чудесно, когда женщина – королева, покуда корона не жала? Зазвездившихся считали испорченными и проклятыми, а потому женщинами они с момента признания больше не считались.

– Все кончилось? – в надежде на лучшее спросила я.

– Все только начинается. – ответил мне Вольсхий.

Нам конец, – подумала я и приподнялась на руках, вставая. Риска постанывала после очередного удара, припоминая, что у нее болело и где будут синяки. Эрж тоже кряхтел, шурша тканью штанов и шаркая руками о камень, поднимаясь. От Каса ни звука. Я оглянулась в его сторону и увидела его, лежащего без сознания. Сильно же он влетел в стену от магической ударной волны скелета.

А где Семирский? Его я не могла найти, несмотря на яркий рыжий окрас и знатно раздобревшую тушу. Кого Каро будем отдавать, если ее кошак испарился в неизвестном направлении? Сил смотреть на самолично призванного Вольсхого, и он сам будто замер, наблюдая нелицеприятную картину из раскиданных полуживых адептов.

Вольсхий вскинул руку, и от его тела отделилось черное ветвящееся облако чистой энергии смерти. Я не должна была звать его. Мы бы справились, правда? Всего-то сотня-другая скелетов-охранников, которые при жизни были некромантами и после смерти все еще могли подчинять прижизненную силу. Всего-то... Мы трупы в любом случае

На висельника наш новый ректор не обратил никакого внимания, а облако метнулось к ногам висельника и в третью комнату, заваленную погрызенными телами академиков, пол которой укрыт слоем свежей крови. Вольсхий подчищал за собой грязь, и я, не в силах сдерживать накопившееся напряжение, усмехнулась. Потому что дальше он будет убирать свидетелей.

Пока Вольсхий был занят, я подползла к Касу и подставила ладонь к его носу, и проверила пульс. Слава Истинным, парень был жив, всего лишь пребывая без сознания от удара. Крови на его теле было совсем мало: только небольшие, прекратившие кровоточить царапины на ладонях от падения из леса в подземелье. Никаких следов других ранений не было.

Легонько ударив Каса несколько рас по щекам, мне так и не удалось привести его в чувство. Риска подползла к нам сама, глядя неверными, будто пьяными глазами. Координация ее движений тоже была не ахти. Эрж сверкал избитым торсом и мял в руках испорченную во фруктовом пюре футболку. На его лице отразилось великое страдание по бесполезно проведенному времени за сбором фруктов. А ведь именно этим узелком сражался Кас!

– Все живы? – выдавил из себя Эрж тихо-тихо, приковыляв к нашей куче, и рухнул рядом. – Кас... жив?

Я кивнула, сообщив, что он просто без сознания. Мы вчетвером были на грани жизни и смерти, в шаге от нее. Вольсхий ушел подчищать соседнюю комнату, и мы с замиранием сердца ждали своего приговора. Могло ли случится так, что это -единственно верный путь? Мне, наверное, давно стоило опустить руки и прекратить бестолково метаться. Рано или поздно меня все равно бы поймали в сети, а так... смерть – избавление.

Только не для меня. Пока бессмертие было со мной, я не могла умереть. Именно этого добивался Табол долгие годы. Он желал, чтобы я ему отдала «вторую» жизнь, а вместе с ней нечеловеческую силу несокрушимого монстра. Если эту мощь создали Истинные, то будь они прокляты, потому как я проклята с самого рождения!

Закрыв глаза, я погрузилась в воспоминания. А что еще можно было делать за две-три минуты до собственного убийства? Говорили, перед смертью пробегала вся жизнь, как театральная постановка. Театр моей жизни с полной гарантией был бы запрещен комитетом цензуры.

Родившись в бедной семье, я, тем не менее, не знала бед лет до шести. Родители работали с утра до ночи, холили меня и лелеяли и на день рождения всегда покупали новое красивое платье и небольшое пирожное, которое мы делили на троих. Не сделай мое рождение мать бесплодной, у меня были бы младшие братья и сестры. В нашем поселке в семьях было много детей, не меньше пяти-шести.

Когда мне исполнилось шесть, отца призвали на войну. Империя несла большие потери, а потому силы концентрировали по максимуму. С войны отец не вернулся, а его военный талисман сообщил о смерти. Тела для похорон мы с матерью так и не получили. Доходы были урезаны более чем вдвое, и нам пришлось из маленького уютненького домика переехать в комнату в господском доме, где мать работала в кухне, и жизнь вроде бы пошла на лад...

...то начался кромешный ад.

Мне тоже пришлось начать работать за мизерную оплату. Я была даже рада хоть чем-то помочь матери, а протирание пыли и другая мелка работа не истощала меня. Только хозяйка будто ненавидела меня, поэтому я избегала ее. как могла. Через два месяца из господского дома нас выгнали, и мне так и не довелось узнать причины. Тогда я думала, что из-за свадьбы. Мать вышла замуж во второй раз за пьяницу и игрока.

Нового дома мы лишились и того раньше: не прошло и шести недель, как отчим сбежал из поселка, оставив на мать и меня долги. Нам бежать было некуда. Мать каждый день запирала меня в чулане, не позволяя выйти даже в коридор того дома, где мы жили после того, как за нами пришли, как за должниками. Она меня защищала от тех людей, а сама уходила рано утром и возвращалась на несколько часов глубокой ночью только для того, чтобы принести мне еды и хоть немножко поспать.

За три недели красива женщина иссохла, превратившись в древнюю старуху. Я не узнавала мать, плакала, умоляла ее дать мне возможность хоть чем-то помочь, найти мне работу... Тогда проявилась моя магия. Лучше бы ее не было. Мать не порадовалась за меня, а испугалась. И спустя годы я поняла, почему она была в таком ужасе. По закону империи каждый человек, наделенный магией, должен пройти обучение либо умереть. Обучали только на платной основе, и образовательные услуги были совсем не дешевы.

Скрываясь, я больше никогда не выходила из чулана и давила злые слезы, когда бесконтрольная магия разрывала меня изнутри. Кожа рвалась и залечивалась сама собой. Мне очень повезло, что я родилась целителем: если бы кем другим, то умерла бы от боли и кровопотери. Два года я скрывала от матери то. что со мной происходило до того самого дня.

Мать вернулась, едва солнце поднялось в зенит, и впервые привела с собой неизвестного мужчину. Тогда я подумала, что она снова выходила замуж, и была рада: даже в доме отчима до его побега было лучше, чем тогда. И я бы смогла пойти учиться, а не сходить с ума из-за ежедневных ранений.

Он представился Таболом и пообещал, что выучит меня сам. без привлечения академии. Только так мы могли скрыть, что я два года провела, как неучтенный маг. Если бы правда вылилась наружу, то не поздоровилось бы не только мне. но и матери. Я помнила, как Табол передал матери мешочек с деньгами и взял меня за руку, чтобы навсегда увести меня из того дома, где мы жили. Но мать почему-то не шла за нами. Она осталась в том доме навсегда.

Я раз за разом оглядывалась, глядя на ее иссохшую за несколько месяцев фигуру и постаревшее лицо, израненные морщинами руки, но все равно послушно шла за Таболом. держась за его потную и не менее морщинистую, чем у матери, руку. Перед тем как выйти на приличную улицу, он сказал мне спрятать лицо в капюшоне выданного им плаща. Табол просто скрывал меня от чужих глаз, и вскоре посадил на лошадь с каким-то юнцом, старше меня лет на шесть.

И больше я не помнила ничего. Точнее, старалась забыть как можно более полно и больше никогда не вспоминать. Жизнь в клетке у Табола – худшее из того, что со мной когда-либо происходило. Даже сегодняшнее «приключение» не шло ни в какое сравнение с беспросветными и бесконечными издевательствами, перенесенными от руки ученого. А хуже всего то, что он обо мне знал все. когда я о себе не знала ничего.