355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ксюра Невестина » Тиран на замену (СИ) » Текст книги (страница 1)
Тиран на замену (СИ)
  • Текст добавлен: 24 июня 2019, 21:00

Текст книги "Тиран на замену (СИ)"


Автор книги: Ксюра Невестина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Глава 1: Тиран, деспот и самодур

Табол хохотал, как ненормальный. От скрежета его дурного смеха меня передергивало только первые полгода, а потом просто сдалась. Цепи опутывали запястья, плечи и талию. На ногах закреплены железные кандалы. Мне разрешалось только тихо сидеть в углу клетки и покорно протягивать отяжелевшие руки для очередных лабораторных анализов.

Мага-ученого интересовала только моя особенная магия одаренного, не более того. До сих пор помню каждое мгновение дня, когда меня продали ему. Тихие шепотки его и матери, еле слышный звон монет, звук ухмылки и противно-хриплый голос Табола. Помнила его вечно потные ладони, жесткий хват и тяжелую походку, к которой мне было очень тяжело приноровиться.

Вздрогнув, я проснулась. Прошло больше семи лет с тех пор, как мне удалось чудом вырваться на свободу. Уже шесть лет я находилась в таком месте, которое с большой долей уверенности можно назвать абсолютно безопасным. Вокруг безжизненный дремучий лес, практически непроходимый. А зверье в нем водилось такое, что без команды боевых магов в него лучше не соваться.

Я жила в государственной академии некромантии под главенством старика из разорившегося рода Вольсхих. Насколько мне известно, серокаменный замок и прилегающий дремучий, никому ненужный непроходимый лес – единственная оставшаяся в собственности недвижимость Вольсхих. Вроде имелась небольшая резиденция в столице, где проживал внук старика-ректора, но я точно не знала.

Прилегающий лес опасен и настолько непроходим, что приходилось пользоваться аркой перемещений. Поговаривали, в цитадели имелось немало магических ловушек, которые не срабатывали только на кровных Вольсхих и по желанию кровных Вольсхих. За шесть лет проживания мне не довелось столкнуться ни с одной. Я не искала неприятностей, а потому не попадала в них.

Разомкнув глаза и потянувшись, я сползла с любимого кресла Мозг отказывался работать после особенно буйной вечеринки, которую возглавил один из наших наставников, подкинув «на десерт» к самогону несколько бутылочек покупного дешевого пойла. Парни с ужина натаскали еды для закуски, но вместо применения по назначению банально насмехались.

Мясо при соприкосновении со слюной некроманта оживало вне зависимости от степени прожарки или варения. Все, что когда-либо бегало, летало или плавало, продолжало пытаться бегать, летать и плавать, вырываясь из круга рук подвыпившей магической молодежи. Ожившие куски мяса перекидывали друг другу под оглушительный гогот и пугали жучками парочку слабонервных девочек. Тем и развлекались.

Неприятности ничто не предвещало: конец августа душен и засушлив, солнце ослепительно и легкий ветерок, как глоток прохлады, недостижим. Лес вдали за внешней стеной зелен круглый год. небо монотонно ясно без единого облачка. В углу продолжали шуршать крысы, выгрызая норку в каменной стене, и с Крайней Башни золотистые малютки семгой сбрасывали своих оперившихся птенцов, обучая полету.

В сей будний день для адептов государственной академии некромантии проходил до обидного привычно. Вялый подъем начался начинаться ближе к полудню, а сытный мясной обед будил и приводил в чувство только к двум часам. Относительно свободное время тратилось для личного досуга либо на необременительную лекцию одного из академиков. Далее следовал скромный ужин, бешеная вечеринка в бальном зале или в тренировочном в подземелье. Далеко за полночь адептов наконец одолевал сон до следующего полудня.

Для меня, Линайи Тонверк – адепта седьмой, последней из академических, ступени – типичный день включал в себя еще посещение невостребованной, оттого пыльной и всеми забытой библиотеки. На нее я предпочитала тратить досуговолекционное время, а на вечер между ужином и вечеринкой планировала поход в личную алхимическую лабораторию. Ею, кроме меня, изредка пользовались.

Академики вели не менее праздный образ жизни, нежели адепты. И ели вместе с нами в столовой, и пили по ночам по поводу и без. Оценки за квалификационные работы ставили не глядя и даже не старались понятно донести лекционный материал. Практических занятий не было вовсе. Ни одного за пролетевшие шесть лет моей академической жизни.

Если кому-то в государственной академии некромантии хотелось получать знания, то у того всего два выхода: либо переводиться в другую академию, либо искать знания самостоятельно. Тех, кто стремился к знаниям, находилось критически мало. Помимо меня тягу к новому и совершенному показывал разве что Сарон. Он появился в академии немногим раньше меня (раз уж мы оба в этом году получили седьмую ступень), но умел во много раз больше.

Для меня знания являлись гарантом жизни и планом на экстренный случай. Ежедневно я просыпалась за полчаса до обеда, посещала библиотеку, в которой устроила себе комфортный уголок, в последний раз ела около двух часов ночи и только к пяти возвращалась в просторную шестиместную комнату, которую занимала единолично на протяжении шести лет. Помимо ненужного хлама в библиотеке удавалось найти реликты, благодаря которым я не только познавала врожденный дар на стыке целительства и некромантии, а также совершенствовалась в зельеварении.

Подобный распорядок дня полностью соответствовал моим требованиям к идеальной жизни, главный из которых – свобода. Никто и ничто не вынуждало изменять привычкам. Отсутствие контроля за алхимической лабораторией и аркой перемещений позволяло беспрепятственно зарабатывать на одежду и безделушки изготовлением редких составов и продавать их в Роуге. Город в нескольких часах пешком от академии через дремучий лес официально носил название Роугшер, только его можно было услышать исключительно от чужаков.

Таким образом незаметно пролетели шесть спокойных лет. Старичок-ректор, будто невидимка, личного имени которого никто и не помнил, подписал документ на повышение ступени до седьмой, как делал шесть раз до этого. Передвигался старичок исключительно с помощью клюки и вызывал к себе стойкое чувство небрежения. Казалось, будто он вот-вот отправится в последний путь на поклон к Истинным.

В Истинных – богов, которых почитала моя мать, я не верила, но при любой возможности припоминала. Эдакое слово-паразит, от которого я не могла и не пыталась избавиться. Боги слишком аморфны и неосязаемы, их милость мала, мелочна и незаметна. Демоны злее, явственнее и активнее. В демонов я верила, в богов – нет.

Седьмой год в государственной академии некромантии, еще не начавшись, полетел в Подземный Дворец к Королю-Мертвецу. В цитадель, приютившую академию, прибыл младший князь – Рейсланд Тишиер Вольсхий. Мне уже доводилось столкнуться с этим болваном в довольно неприятном качестве, и в его последующие посещения академии я запиралась в библиотеке или лаборатории и старалась не попадаться ему на глаза. Один из местных парней по имени Сарон, с которым мы сидели на одной скамейке в столовой, жалел меня и натаскивал еды, если приходилось скрываться несколько дней.

Как только показалось, будто услышала его жесткий, как наждачная бумага, голос, так сразу вспомнила наше с ним знакомство. Роуг, лето, жара. Совсем как сейчас. Небольшой популярный кабак, в котором я покупала несколько кусков сыра на дальнейшую дорогу. Мне было страшно останавливаться. Я боялась, Табол выпустил ищеек по моим следам, и вскоре мне снова придется спать в холодной клетке как лабораторная зверюшка.

Я, возможно, еще долго не заметила бы изменений, но в день прибытия князя Вольсхого произошло несколько значительных событий. Погода долгожданно портилась. Ветер дул порывами, предрекая скорое падение температуры и проливной дождь. Его мне не хватало и о нем мечтала последние две крайне засушливые недели.

Часов в пять-шесть после полудня, подчиняясь собственному распорядку, находилась в тихой пыльной библиотеке. На время летнего удушливого сезона придвигала тяжелый стол ближе к распахнутому настежь окну, сохранившемуся после многих десятилетий службы лучше всего, садилась в любимое, но жесткое, кресло с подложенной подушкой для мягкости и часами читала выбранную заранее книгу.

Время от времени записывала интересную информацию из прочитанного в свирк. Волшебная тетрадь, используемая в качестве личного научного дневника, никогда не заканчивалась. Более того, в отличие от обычных тетрадок, она не только ответственно хранила записи от чужих глаз, но и позволяла рисовать на своих страницах небольшие картинки в движении. Когда становилось совсем скучно и одиноко, рисовала человечков и заставляла их выделывать различные трюки.

Но в этот день все неожиданно пошло наперекосяк. Начались неприятности с шума за окном, который я первые минут десять пыталась игнорировать. Продуктивной работе мешала невыносимая духота и с перепоя вынести еще один раздражитель я сил в себе не нашла. Не помогли даже успокоительные медитации, которые обычно выручали в трудную минуту после общения с раздраконенными пьяницами.

Грохот стал последней каплей. Волей-неволей я отложила затертое до дыр пособие по некромантии с интересующим разделом по теоретическому расчету слияния энергий жизни и смерти, сил целителя и некроманта воедино. Изучение некромантии выходило исключительно теоретическое, освоение целительства зависело от обстоятельств. Если получалось раздобыть пьяный полутруп, то принималась за дело.

Поправив высокий хвост светло-желтеньких волос, который собирала только ради сопротивления жаре, надела на скрывающий грудь топ жилет, чтобы не выглядывать на улицу полуобнаженной, и высунулась наполовину из окна, придерживаясь руками за раму. Не ошиблась. Голос, пойманный недавно в пол-уха, принадлежал Рейсланду Тишиеру Вольсхому, младшему князю и внуку старика-ректора. Гордый профиль, перекаченное «самцовое» тело, будто принадлежащее не некроманту, а боевому магу иной направленности, и карие глаза с насмехающимся над нищими и слабыми взглядом.

Чемоданы разных габаритов один за другим вылетали из парадного входа в цитадель, поднимая клубы песчаной пыли и загораживая обзор. Я во все глаза следила за развитием событий. При мне еще ни разу не происходило ничего подобного! Только ночные вечеринки давали заряд бодрости и безудержного веселья. Но академикам, собравшимся на крыльце, настолько «безудержно весело», что их лица искривлены в гримасах злости и бешенства.

– Как все взвинчены... – протянула я, подставляя лицо легкому ветерку, дарящему слабое ощущение прохлады. Окончательно протрезветь ветер не помогал.

Старичок-ректор в типичном для него коричневом костюме на этот раз с зеленым плащом, ковыляя, вышел перед академиками в сопровождении молодого, полного сил темноволосого внука. Чем-то эти двое неуловимо похожи, и мне претила эта похожесть, как ненависть к аллергенной лактозе. Знать младшего князя не понаслышке, эдакую «гору мышц» не хотелось, даже если бы за знакомство с ним приплачивали по сто льят в месяц или неделю. В Вольсхом, нем не менее, были плюсы: молчала «гора мышц» основательно, можно было предположить наличие мозга где-то между мускул.

Мнения о младшем князе я не самого лучшего, как и многие адепты, с которыми ему пришлось столкнуться в прошлом. Его внешняя привлекательность с большой охотой и легкостью перечеркивалась откровенной вздорностью и завышенным чувством превосходства. Когда Рейсланд Вольсхий объявлялся в цитадели, я всегда старалась держаться от него подальше. Пугал тот, от кого не знала чего ждать. Род разорился, а Табол не поскупился бы н вознаграждение.

Вздохнув, я решительно обиделась на судьбу, не позволившую подслушать творившийся балаган далеко внизу, спустилась с подоконника на пол и собралась защелкнуть щеколду на деревянной оконной раме. Но вздрогнула, заметив пристальное внимание к себе. Напряженный, сосредоточенный взгляд «горы мышц» пронзал, вызывая неприятные волнения в душе и бессознательный страх. Он узнал меня. Он вспомнил то, что нас связывало.

А связывало нас многое. Всего полчаса, проведенные вместе, мы запомнили на всю жизнь. Уходя, видела по его глазам тогда и видела сейчас клокотавший в нем гнев. Пожав плечами, отогнала чудовищную мысль, закрыла окно и вернулась к чтению, сев в любимое драное кресло. Только подушку взбила. Происшествие к сведению не приняла, потеряв единственную возможность бежать.

Слова из толстенной энциклопедии не складывались в разумные фразы, как я не старалась их прочесть-перечесть и даже выписать в свирк. За какую бы часть работы не бралась, все шло из рук вон плохо. Я ненавидела те дни, когда младший князь прибывал в цитадель с визитом. И он, Вольсхий, ненавидел меня взаимно.

– Снова голодовка? – поддел парень, неслышно приблизившись со спины.

Высокий, но страшно худой неказистый брюнет поставил поднос на пустую прогалину заваленного книжками и бумагами стола.

– Хмф, – фыркнув, предпочла не обращать внимание на Сарона. Иногда он перегибал палку и вел себя со мной так, будто мы с ним друзья. И слишком много себе позволял. – Сила... лучший аргумент. Не в той «голове» все извилины сосредоточены.

Сарон рассмеялся. Его смех тихий, с хрипотцой звучал нежно и не отвлекал от работы. Только что-либо учить и познавать новое мотивации сегодня больше не было. Я подумывала взять что-нибудь потяжелей, что-нибудь экзистенциальное вроде сотворения и происхождения магических истоков и зарождения истинной искры.

– Как думаешь, насколько он на этот раз? – спросил Сарон, присев на край подлокотника моего кресла и наклонился ко мне. – Обычно он не задерживается дольше двух дней.

– Без разницы. Главное, чтобы он поскорее убрался и больше не мозолил глаза.

Книгу пришлось отложить. По щелчку пальцев толстенный том воспарил и, слабо взмахивая половинками -передней и задней крышками – перелетел на стол и взгромоздился на самый верх стопки, готовой вот-вот завалить собой мой обед.

Сарон провел рукой от моего плеча по позвоночнику и завалился вперед, когда я резко встала из кресла.

– Наконец-то, обед!

Питание в государственной академии некромантии всегда было очень недурно. Каждый день то курочка, то рыбка. По праздникам давали мясо кастира. Зверек в обилии водился в местном лесу, периодически сокращая численность браконьеров.

Кастир – маленький зверек с очень нежным мясом и острыми зубками – подавался только в самых дорогих ресторациях и в императорском дворце. Насколько мне было известно, считалось весьма и весьма почетным для некроманта питаться мясом. При условии, что это мясо не восстанет у некроманта на языке. Тогда – позор.

Адепты государственной академии некромантии вдоволь питались мясом, что говорило далеко не о высоком профессиональном потенциале.

– А ты любишь покушать! – усмехнулся Сарон, заняв мое любимое кресло, развалившись в нем так же. как я минуту назад.

– Я не люблю ходить голодной, – отмахнулась и приставила к столу один из стульев, что был ближе всего ко мне.

От голода деградировал не только мозг, но и картинка в зеркале. Запрещенные эксперименты по слиянию темной и светлой сил, сил некромантии и целительства отнимали столько энергии, сколько я могла восстановить только обжорством. Сарон смеялся, девчонки – завидовали. А что? Я жрала, как не в себя, и не толстела.

Пока я поедала ножку льянки – жирной и большой, с мою голову, практически не летающей птицы, – Сарон проглядывал мои конспекты в свирке (он умел легко и непринужденно взламывать защиту против чужих глаз) и ухмылялся.

– Пси, гуляем в честь нового учебного года? – вдруг отстранено спросил Сарон, переворачивая очередной лист.

Пси – сокращение от Псийя. Еще в первый год моего пребывания в академии мое имя стали сокращать не Айей, а Пеней. А вот нечего было меня бесить! Зато отвоевала для себя гигантскую шестиместную спальную комнату для единоличного пользования. А отобрать что-либо у старших было ой как непросто!

– Ты шутишь что ли? Конечно гуляем!

Как Сарон мог сомневаться, что я пропущу вечеринку? Нельзя отрываться от коллектива! Доев вторую ножку, я задумалась: а кто-нибудь из академиков будет на вечеринке? Вольсхий вышвыривал их с чемоданами. Это была его очередная неудачная шутка? Он омерзительно шутил.

– Я думал, мы сами найдем чем заняться в отсутствии «советчиков»...

– И чем это «мы сами найдем заняться?..»

Сарон был нежен в постели, но на секс разводить совершенно не умел. Разве я могла променять тихий вечер в его компании на оуйные танцы и выпивку с другими адептами? Да! Да! И еще раз да! Сарон хорошо «шел» в грустные и пасмурные, замучившие тоской дни. Но никак не в дни развлекаловки!

– А сами придумать можем и перед вечеринкой, – сжалилась над совсем заскучавшим Сароном. – Нужно что-то делать сейчас, раз учеба не катит. Но это лирика. Иди. Я здесь приберусь и догоню.

Перед уходом Сарон пнул ножку стола, и поднос с опустевшей посудой исчез. Виртуозное владение бытовой магией! У меня тоже получалось неплохо, но до уровня «потрясающе» было пока еще далековато. Раскрывать свои секреты Сарон не спешил, хотя пару раз преподавал мастер-классы после особенно изматывающего подхода «горизонтальных» дел.

Атмосфера накалялась. Задним числом я чувствовала, что неприятности только начинались. Он видел меня в окне и не преминул подняться, поздороваться. Вольсхий стоял в дверях, привалившись к косяку и исподлобья поглядывал на меня.

– Уж думал, он никогда не уйдет, – было его первыми словами после нескольких лет удачного отсутствия столкновений.

Мои руки ослабели, выпустив стопку из рук. Книги рассыпались по поверхности стола. Один из свитков, разматываясь, упал на пол. Я сглотнула и отступила. Я не хотела снова перенести то. сто мне пришлось вытерпеть от Вольсхого шесть лет назад.

Маленькая глупенькая девочка соблазнилась смазливым личиком, мощной мускулатурой и богатой одеждой – формой элитного императорского отряда «Стражи Зора». Я думала, соблазнив его. буду в безопасности до своих последних дней старости. А в результате... кто кем воспользовался на самом деле, оставив ни с чем?

– Тебя это не должно касаться, – буркнув, собрала книжки в две стопки, напрочь забыв о магии. Свиток скрутился сам, и был отлеветирован на стол Вольсхим, не пошевелившим ни пальцем. – Шесть лет не встречались. Предпочитаю продолжить традицию.

Вольсхий поморщился и опустил скрещенные на груди руки, расправив их по бокам.

– В этот раз я приехал навсегда, – громом среди чистого неба прозвучало его заявление. – Я не рискну связаться с девкой без проверки, а тебя и проверять не нужно. Ты ведь только с этим хлюпиком все шесть лет развлекалась? Сколько не приезжал, ты каждый раз с ним.

– Тебя это не касается! – надавила я, отодвигая стопки книг на край стола. В одно из них в середине лежал мой свирк, и я беспокоилась, что Вольсхий тоже сможет взломать защиту.

Со злости дрожали руки. Прошло шесть лет, а его говор все тот же, без изменений. Пришел, увидел, подчинил. Вольсхий не стеснялся ни в словах, ни в выражениях. Я не могла понять такой катастрофической разнузданности, а обещаний остаться навсегда я наслушалась вдоволь шесть лет назад. Он точно врал. Разве такой разгильдяй мог надолго остаться в захолустье, имея дом в столице?

– Еще помнишь, где ты должна быть сегодня вечером? – с усмешкой поинтересовался Вольсхий.

Его усмешка злая, черствая, как ни у кого другого из знакомых мне людей. У Сарона усмешка ироничная, мягкая. Рыжая Каро не усмехается вовсе, только хихикает. Эрж гогочет, как самец льянки в брачный период.

– Знаю! – крикнула я, не выдержав.

Сегодня я должна быть на вечеринке в честь начала учебного года! И никакой Вольсхий не испортит мне праздник! Вольсхий так и не приблизился, ограничившись жестким острым взглядом в мою сторону, и, развернувшись, ушел. Неужели он на самом деле решил, что после всего пережитого я по собственной воле явлюсь к нему? Ни за что!

Ноги ослабели и подкосились. Я осела на пол: ясно ведь, как Заповеди Истинных, что недолго он здесь продержится. И почему Вольсхий так остро интересовался блондинками? Он приставуч, как семена канги! Сорняк распространялся, прилипая к шерстке животных и перьям ходящих птиц, приживался в любой, даже самой сухой, земле и не выводился никакими проклятиями!

Вольсхий так и не отлипнет, пока не получит желаемое в трехкратном размере. И как его такого ненаглядного отваживать? Зельем любовного успокоения? Так оно действует в течение считанных дней и после теряет силу. С третьего-то раза точно поймет, что его травят.

Библиотека – больше не мой укромный уголок, в который смел вторгаться только Сарон и то с подносом еды в качестве глубочайших извинений. Придется «переезжать» в алхимическую лабораторию, и у меня будет несколько дней в запасе тишины и спокойствия, пока Вольсхий будет пребывать в цитадели. Уж в лаборатории он меня искать не станет. Я надеялась на это.

Я была вынуждена нарушить свое же правило и выйти из самозаточения в присутствии Вольсхого. Если я по-тихому затаюсь в лаборатории, не сообщив Сарону, тогда кто же мне будет завтрак-обед-ужин носить? Драгары – духи, живущие в кухне, никого в свои владения не пускали и жестко карали наглецов, посмевших вломиться на их территорию. В прошлый раз Зржа откачивали недели две или три.

Столовая располагалась в самом центре первого этажа цитадели, куда можно было проникнуть разве что с боем, если двери были закрыты. После вечеринки в столовой драгары адептов четыре дня голодом морили, пока не «смилостивились» и наконец накормили. Больше вечеринок в столовой не проводилось. Желающих не было.

Второй тревожный звоночек прозвучал как раз в столовой во время обеда. Мы только расселись как обычно у самой раздачи. После весеннего выпуска от шестидесяти адептов осталось всего сорок три, и каждый из нас с недоумением следил за ковыляющим к центру столовой старичком-ректором.

Обычно он выходил к адептам всего два раза в год: на церемонии приветствия только прибывших и на церемонии прощания с выпускниками. С какой радости он решил засвидетельствовать свое существование сейчас, никто не знал.

«Гора мышц» снова сопровождал его и ловил на себе заинтересованные девичьи взгляды. Не заметить его было невозможно, слишком уж не похож на некроманта. Широк в плечах с развитой мускулатурой, с большими ладонями, но маленькими противными темно-карими, почти черными глазками.

Сердце трепетало, а руки планомерно впихивали в рот сырные палочки и кубики мясной вырезки. С этим Вольсхим никакой энергии не напасешься! Не человек он. не некромант, а энергосос! Из меня сила льется, как из прорванной трубы, которую ничем залатать не получалось.

Сарон ухмылялся, сидя ровно напротив меня. Ни он, ни я особо не прислушивались к речи нашего старика даже тогда, когда он объявил о зачислении нового магистра в преподавательский состав академии. Ну, ок. что там? Вольсхий же пообещал задержаться в цитадели? Обещал. Выполняет мужик обещание, так держать! Отчего же он не выполнял его в какой-нибудь другой цитадели. Где-нибудь подальше от меня?

Арлаэрн Вольсхий, Великий Князь, сложил полномочия, передав пост ректора академии прибывшему из столицы Рейсланду Тишиеру Вольсхому. Новый ректор – было объявлено – к новому учебному году, который начнется на следующей неделе, проведет полную плановую реорганизацию государственной академии некромантии.

Воцарившаяся с появлением старичка-ректора тишина прервалась мгновенно. Кому был интересен новый ректор? Кто знал, какой он? Поимитирует бурную деятельность месяца два-три да в столицу вернется. Будто этого не проходили!

После столь громких заявлений я немного успокоилась. Не существовало такого человека, который смог бы поднять на ноги нашу бедовую академию. Никто из нас, ее адептов, не стремился стать лучше и накормить собою репутацию высоких начальников. Не приживется вместе с нами Рейсланд Вольсхий. Не приживется, как в воду гляжу!

– И как он успеет за четыре-то дня? – фыркнул Сарон, который ни разу за время нашего знакомства не ел ничего, что когда-либо бегало, плавало или летало, а тем более кудахтало или кукарекало. Истинный некромант как-никак.

– Был уже один такой реорганизатор года два назад, помнишь? – как можно тише ворчливо буркнула я, пожав плечами. -Покрутился-повертелся, плюнул и уехал заграницу. И с этим также будет.

Насчет младшего князя ошибиться я не могла. Если его никто не взял на спор, он не станет доводить бурную деятельность до абсурда. Побегает, попрыгает, да и сложит полномочия на деда, как сделал его предшественник два года назад.

Но не тут-то было. Имя Рейсланда Вольсхого забыть не удалось бы, даже если сильно захотелось.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю